Служение человечеству

Часть 2

Квартира Гарри располагалась буквально в пяти минутах ходьбы от работы, поэтому он и не обзавелся машиной — она была ему не нужна. Каждый вечер, когда не удавалось остаться на дежурство, он понуро шел домой, чтобы рано утром радостно спешить обратно — туда, где его ждали, где ему радовались, где были те, кому он нужен, действительно нужен. Можно сказать, Гарри жил своей работой.

В этот вечер он возвращался домой, даже не подумав об очередной годовщине того дня, когда его жизнь рухнула, погребенная предательством. Внезапно что-то привлекло его взгляд в сумерках. На скамейке сидела женщина, смотревшая, казалось, в никуда. Приблизившись, Гарри опешил, узнавая в этой абсолютно седой женщине Гермиону. Сердце болезненно толкнулось в ребра и заныло, не давая ему просто уйти.

— Гермиона? — удивленно спросил он, как будто не было той стены и всех этих лет. — Что ты здесь делаешь?

— Гарри… — прошептала женщина, смотря на него с надеждой. — Это действительно ты, Гарри? — Она не могла поверить, что этот человек и есть ее потерянный друг.

— Это действительно я, — улыбнулся доктор Поттер, перекинувшись парой слов с проходившим мимо коллегой.

— Ты врач? — удивилась Гермиона, услышав «коллега».

— Не ожидала? — хмыкнул Гарри. — Думала, я после той стены, после вашего предательства, уже не встану? Нет, дорогая моя, есть вещи намного лучшие, чем весь магический мир.

— До свидания, доктор Поттер! — раздался счастливый голос выписанного мальчишки. — Спасибо вам за все!

— До свидания, Николас! — очень по-доброму улыбнулся доктор своему пациенту, а Гермиона залюбовалась этой улыбкой.

— Я не предавала тебя, Гарри, — прошептала женщина. — До рождения… Хью… — она заплакала, тихо, но отчаянно, и доктор Поттер знал такие слезы. Так плачут, когда — все. Когда нет надежды и мир рушится, потому что ничего, совсем-совсем ничего нельзя сделать, поэтому он сел рядом с бывшей своей подругой, обняв ее. И почувствовав его тепло, женщина разрыдалась, искренне, отчаянно…

— Расскажи мне все, — попросил Гарри, предчувствуя, что все не так просто, как ему казалось.

— Это было во время битвы, — начала рассказывать женщина. — Откуда-то сзади прилетело заклинание, и все погрузилось как будто в розовый туман. В себя я пришла во время родов, но старалась не показать этого. Хью… он… он… — она опять зарыдала.

— Тише, тише, — успокаивал ее Гарри, поняв, что ребенок погиб.

— Потом я узнала, что зачатые под Империо долго не живут, — продолжила рассказ Гермиона, немного успокоившись. — Проверилась, и оказалось, что во мне много зелий, да еще и маховик на третьем курсе, помнишь?

— Помню, правда так и не понял, зачем ты взяла столько предметов, — кивнул Гарри.

— Это не я взяла, — прошептала женщина. — Меня заставили.

— Как заставили? — удивился мужчина.

— Круциатусом, — Гермиона опустила голову и всхлипнула. — Я больше никогда не смогу иметь детей.

— Вот, значит, как, — покачал головой Гарри. — А я тогда на призрачном вокзале, ну, когда Волдеморт меня убил, — объяснил мужчина, увидев непонимание в глазах женщины, и это еще раз убеждало его в том, что она не лжет. — Понял, что в этом мире есть только ты. А потом увидел тебя целующуюся с Роном… ну ты понимаешь…

— Как ты мог так обо мне подумать, Гарри, — всхлипнула женщина. — Я же любила тебя.

— А потом Рон, ты и Джинни захватили меня, лишили магии и выкинули прочь, — продолжил говорить Гарри. — Ну что я мог подумать?

— Гарри! Гарри! Я никогда так бы не поступила! Почему ты не пытался найти меня, очистить! Ну, Гарри![1] — женщина внезапно захрипела, ее глаза остановились, также как и ее сердце. Мужчина делал все возможное, от клиники бежали коллеги, но все было тщетно. И вот, когда Гарри понял, что Гермиона умерла, давно мучавшая боль разлилась по грудной клетке, гася сознание.

Подбежавшим коллегам оставалось лишь констатировать смерть. А потом патанатом с удивлением рассматривал два трупа, умершие почти одновременно от кардиомиопатии Такоцубо, что не зря зовется синдромом разбитого сердца.

Открыв глаза, Гарри увидел призрачный вокзал и… Гермиону. Она стояла, потерянно смотря на красный поезд, так похожий на Хогвартс-экспресс, и не двигалась. Мужчина подбежал к женщине, беря ее за ледяную руку, и опустился на колени.

— Прости меня, Гермиона! Прости за все! — Гарри чуть не плакал, но Гермиона посмотрела как-то отстраненно.

— Извини, Гарри, я не знаю, смогу ли простить тебя, — проговорила она, и в этот миг все замерло.

— Ну что же, потомок, — на перроне появилась женщина в черном. — Я дам вам шанс. Вы сольетесь с… Да что ж такое-то! — она посмотрела на мальчика, только что появившегося на перроне. — Что опять случилось? — мальчик что-то показал, и женщина вздохнула. — Гарри, тебя опять убили опекуны, поэтому ты начнешь с нуля, а вот Гермиона сольется с собой маленькой…

Женщина не договорила, когда на перроне появилась маленькая девочка. Она держалась за грудь и… хм… за попу, отчаянно при этом рыдая. Женщина подошла к девочке и попыталась узнать, что случилось. К сожалению, ей это не удалось, поэтому она вздохнула еще раз.

— Еще и Гермиона не пойми от чего умерла… Отправляйтесь же! — женщина повелительно махнула рукой, но в этот момент рядом с ней появилась сияющая девочка.

— Гарри! — звонко произнесла она. — Ты можешь стать целителем! Только тебе надо будет искренне… Ай! Не догонишь! — девочка исчезла, взамен появилась сияющая девушка.

— Тринадцатая! А ну иди сюда, горе мое! — после этой фразы исчезла и девушка, отчего женщина в черном только вздохнула. О Тринадцатой знали во всех мирах. Непоседливая, но такая добрая и смелая девчушка многих пугала, даже богов, а многие ее любили именно за доброту. Женщина в черном махнула рукой и вокзал исчез.

***

— Ай! — маленькая девочка всхлипнула, держась за попу, но все равно смотрела упрямо. — Ну Мия, ну за что?

— Тебя просили не трогать этот мир! — строго сказала наставница, уже получившая свои подарки, отчего девушке было очень некомфортно. Правда, часть подарков она передарила непосредственной виновнице переполоха.

— Но я же как лучше! — возмутилась девочка. — Посмотри, они были преданы и обмануты, а он еще и нашел себя. Посмотри, как он с детьми! Ты только посмотри!

— Но просили же, — теперь всхлипнула Мия, подарки давали о себе знать, дедушка был очень сердит. С другой стороны, Тринадцатая была права: доктор, которым стал Поттер, лечил детей не только таблетками и уколами, а самой своей душой, что значило очень многое. Юная наставница понимала малышку, которую обняла и движением руки избавила от боли, стерев наказание, отчего ей самой стало больнее, ибо она приняла всю ответственность на себя.

— В этом мире нет настоящих целителей, посмотри, — Тринадцатая показывала целителей-волшебников, думавших лишь о кошельке, не дававших себе труда посмотреть, разобраться, найти причину, отчего страдали их пациенты. — Я решила, что пусть будет один, но пусть с ним ничего не случится.

— А если он ошибется? — коварно спросила Мия.

— Тогда у него будет болеть попа! — топнула ножкой девочка. — Сильно будет, вот!

— Хорошо, но если ему нельзя причинить вред, то и он не может, ведь так? — поинтересовалась девушка.

— Да-а-а-а… наверное…. — задумчиво произнесла Тринадцатая. — Тогда и он не может вольно или невольно… И ему не могут…

— Но у каждого человека должно быть право выбора, а ты ему выбора не оставляешь, — назидательно произнесла Наставница.

— Ну… Вот если он клятву произнесет, то тогда будет, а если нет, то не будет! Ой, надо ему сказать! — девочка исчезла.

— Вот неугомонная, — вздохнула Мия. — И что с ней делать?

— Не надо с ней ничего делать, — молодой улыбчивый мужчина незаметно появился рядом. — Мне нравится, так Ректору и передай.

— Ну ты Творец этого мира, тебе виднее, — улыбнулась девушка, у которой внезапно перестала болеть попа. — Спасибо!

— Обращайся, — улыбнулся тот. — Поэтому пусть малышка развлекается, эти двое действительно настрадались, но вот девочке помогать можно, только если совсем не будет выхода. Она — его Испытание.

— Ты хочешь… — Мия удивленно посмотрела на Творца этого мира.

— Да, хочу, вдруг получится? — молодой человек как-то очень счастливо улыбнулся. — Поэтому юный Поттер может выбрать, но став целителем, никому вреда принести не сможет, а если ошибется, то, как Тринадцатая сказала — будет болеть попа. Взамен и ему не смогут, а кто захочет… Хм…

— Все, сказала! — появилась радостная девочка, но, увидев Творца, ойкнула и прикрыла ладошками попу.

— Не бойся, — улыбнулся ей Творец этого мира. — Я одобрил. Скажи, что будет с теми, кто попытается напасть на целителя?

— Хм… Кто просто захочет сделать плохо или больно — у тех будет сильно-сильно болеть попа, — задумчиво проговорила Тринадцатая. — А кто захочет убить… Ну… Пусть тогда станет… собачкой, только маленькой очень, хорошо?

— Хорошо, малышка, — согласно покивал Творец и стало так.

Мир жил своей жизнью и не знал, что в него готовится прийти Целитель, чтобы творить чудеса и исцелять детей, ведь так захотел Творец этого мира. Не знала этого Гермиона, не очень понимал и Гарри, которому что-то очень быстро протараторила очень маленькая девочка. Мир жил и готовился…

Начинал чувствовать новое тело Гарри Поттер, с трудом двигаясь в начавшем коченеть теле, которое Дурсли просто кинули в чулан, не потрудившись проверить, жив ли он. Но мужчина, снова став мальчиком, со слезами на глазах глядел на огонек Люмоса, плясавший на ладони. Он ощущал в себе магию и плакал, не стесняясь, потому что осознавал, что теперь все будет по-другому. Дурсли этого еще не знали…

Суетились врачи вокруг девочки, решившей умереть в школе, но они смогли все-таки ее реанимировать, хотя, судя по рассказу учителя, девочка того, от чего умерла, добивалась настойчиво и упрямо. Полицейские уводили учителя, доведенного этой заучкой, прочитавшей ему лекцию о равенстве полов, но вот когда получила то, чего так упорно добивалась, причем получила перед всем классом — решила умереть. Едва открывшую глаза девочку транспортировали в кардиологическое отделение больницы, едва не заставив поседеть ее отца, сегодня дежурившего именно в приемном отделении.

Мир изменился, но никто пока даже не подозревал об этом….