Смерть приходит в розовом

9

Откладывать осуществление задуманного было не в моих интересах. Поэтому я сразу определился со временем: с десяти до одиннадцати дня — период, по моему мнению, наиболее благоприятный для вторжения в квартиру. Кому надлежало быть на работе — работали, школьники и студенты учились, пенсионеры с замиранием сердца смотрели телесериалы.

Предупредив на работе, что якобы ухожу на встречу с осведомителем, с чувством тревоги отправился претворять в реальность рискованное и авантюрное.

Перед дверью Тамариной квартиры остановился, успокоился, послушал, чем жили соседи. Везде тишина. Надавил кнопку звонка. Береженого Бог бережет. На случай, если она по какой-то причине окажется дома, принесу ей извинения за предыдущий бестактный разговор. И даме приятно, и не вызовет никаких подозрений с ее стороны. Выждав немного, еще раз утопил кнопку звонка. Результат оказался прежним.

Можно приступать к самому главному и кропотливому. Вынул из сумочки отмычки. Я уже приблизительно знал, какой конструкции замки на дверях. Ничего не поделаешь, профессиональная привычка. Приходишь в гости к друзьям или знакомым и первым делом заученно смотришь на запоры: надежны ли и за сколько времени их сможет открыть опытный вор-домушник.

Я перепробовал с десяток затейливых отмычек, пока не получил положительный результат: открылся верхний замок. Оставался еще нижний, не менее сложный. Выступивший на лбу пот начал попадать в глаза и щипать их. Напряжение неимоверное. Так и казалось, что из-за соседних дверей таращились через глазки и уже вызывали милицию, и вот-вот раздастся за спиной грозный окрик. Но все это, слава Богу, пока только воображение, а наяву благодаря упорству поддался и второй замок. Можно перевести дух и вытереть пот.

Еще раз прослушав тишину в подъезде, я прошмыгнул за дверь и закрылся изнутри на оба замка. Лишняя предосторожность не повредит. Включил свет в прихожей и оглядел квартиру. Идеальный порядок, который может создать только женщина. Но мне не до восхищения и любования. Нужно по-быстрому поставить «жучок» и так же незаметно, как и вошел, удалиться.

Телефонный аппарат находился на прежнем месте. Рядом с ним на столике лежали записная книжка и ручка. Тут же я разложил все необходимое для установки подслушивающего устройства. И только было взялся за телефонную трубку с намерением осуществить задуманное, как услышал характерный звук вставляемого в замочную скважину ключа. Все настолько оказалось неожиданным, что я окаменело застыл. Ключ повернулся, и я заметался в поисках выхода. Все это напоминало ситуацию с любовником по возвращении неожиданно мужа из командировки. И я бросился к шифоньеру, успев выключить свет в прихожей и прихватить с собой все принесенное. Однако сразу дверцу не открыл, и у меня оставался единственный вариант: юркнуть под диван, благо расстояние от пола позволяло. Забился к самой стене.

Боже, как трудно восстановить дыхание и унять растревоженное сердце. Так и кажется, стук его слышен далеко. Однако Тамара следов моего проникновения в квартиру не заметила. А то, что это была она, сомнений не вызывало, хотя я видел из своего укрытия лишь ноги да подол юбки. Судя по всему, она была сильно взволнована. То ходила бесцельно, то опускалась на диван и начинала нервно пристукивать по нему ладонями. Несомненно что-то произошло, причем из ряда вон выходящее, иначе зачем ей покидать работу. Наверное, ожидалась встреча, вот только деловая или с любовником? А если она заболела и будет несколько дней безвылазно находиться в квартире? Что делать тогда мне? Сохнуть от голода, мучиться от жажды и покрываться пылью? Перспектива кошмарная. Уж лучше отсидеть положенное по уголовному кодексу за проникновение в чужое жилище. Вот уж крепенько вляпался в погоне за истиной и справедливостью!

Зазвонил телефон. Тамара резко поднялась и направилась в прихожую. А я, задерживая дыхание, приготовился слушать разговор, глубоко досадуя, что не успел поставить «жучка», и теперь предстояло только по фразам Тамары догадываться, о чем пойдет речь.

— Да-да, пришла, — с явным недовольством выговорила она кому-то.

Затем настала длительная пауза. Тамара, видимо, внимательно слушала.

— Мы на такую сумму не договаривались, — отрезала наконец.

Вновь пауза, но короткая, и Тамара уже с возмущением произнесла:

— И вообще, что это за шантаж!

Мне казалось, она сейчас бросит трубку, но Тамара продолжила, заставив меня насторожиться:

— Кстати, мне незачем очки втирать, я догадываюсь, что на самом деле произошло на даче Окунева, — она шумно перевела дыхание и отрезала: — Получишь столько, сколько дам. Соглашайся и на работе больше меня не донимай телефонными звонками!

Только теперь Тамара бросила трубку и заметалась по комнате.

— Ишь как всем больших денег хочется! — выговорила она неизвестному оппоненту. — Перебьешься! На крючке у меня, на крючке! Чуть чего — и сдам. Не докажешь, что мы о чем-то договаривались. Вранье! Зависть!

Тамара прерывисто вздохнула и убежала на кухню. Я слышал, как хлопала дверца холодильника, как булькала, выливаясь, какая-то жидкость. Можно было предположить, что дама лечила нервы самым распространенным народным способом. Вернулась она вполне успокоенная. Присела на диван и стала гладить обеими руками загорелые икры своих ног. Видимо, этот массаж приносил ей умиротворение. Она даже прилегла, но находилась в горизонтальном положении недолго, минуту, не более. Поднялась и направилась в прихожую. Закрутился диск телефона. Интересно, с кем ей приспичило пообщаться после предыдущего кроткого, но нервного разговора.

— Алло, Верочка, — заставила она меня замереть, произнеся знакомое имя. — Приходи, поговорим. Да, ко мне домой. Жду. Поторопись.

Мне стало даже любопытно в моем скрюченном положении под диваном. Если это Верочка из комитета по экологии, то беседа между ними явно о пустяках не пойдет. Тамара, ясно, начнет на кого-то жаловаться. Бывшая коллега станет давать советы. Наверняка вспомнят покойного начальника и уж несомненно попотчуют друг друга версиями об убийстве. Так что имелась возможность разжиться ценными сведениями. Выходит, не зря провожу время под диваном, лишь бы не обнаружили.

Время текло для меня томительно. Не очень-то приятно находиться в одной позе, уже онемела нога и хотелось пошевелиться. Но Тамара словно приросла к дивану. Хоть бы ей приспичило в туалет. Потому-то звонок в дверь прозвучал для меня как сигнал к перемене своего неудобного положения. Тамара поспешила в прихожую, а я зашевелился.

— Вера, это ты? — послышался голос хозяйки квартиры, по-видимому, смотревшей в дверной глазок.

— Боже, к чему этот маскарад?! — проговорила она уже потише и защелкала замками.

Экономя на дыхании, я окончательно притих. Сейчас для меня начнется самое занимательное. И оно началось с неожиданного вскрика Тамары:

— Ой, кто вы?

— Тихо, молчи, — прозвучал в ответ грубоватый женский голос и приказал: — В комнату, быстро!

Я видел две пары ног. Одни полноватые, уходившие под зауженную книзу черную юбку, пятились в моем направлении. Другие, более стройные, обутые в красные туфельки, двигались за ними. И… мне не сразу поверилось: чуть выше колен эти изящные ножки прикрывало платье розового цвета. И даже по той части его, что попадало в поле моего зрения, можно было с уверенностью констатировать: это то самое, от Юдашкина.

— А Верочка где? — испуганно спросила Тамара, шлепаясь на диван.

— А это еще кто такая? — сурово поинтересовалась в ответ незваная гостья.

— Она сейчас должна подойти, — сообщила Тамара, как будто хотела этим испугать ворвавшуюся в квартиру незнакомую женщину.

— Пусть подруливает, я надолго не задержусь, — пришелица зловеще хохотнула, ее правая рука, доселе невидимая мне, опустилась и сразу стало как-то не по себе: длинные дамские пальчики сжимали рукоятку пистолета с глушителем. Еще, что сразу бросилось в глаза: на правом запястье синели наколотые две буквы «С».

Ситуация складывалась самая щекотливая, что зовется «переплетом». Как милиционер и как мужчина я был обязан прийти на выручку попавшей в беду хозяйке квартиры, но в то же время сознавал, что сделать подобное мне не удастся. Я сам себя загнал в ловушку, и стоило только обозначить свое присутствие, как получу первую пулю от несомненно обладающей не только хладнокровием, но и решительностью дамы в розовом. Лучший вариант в моем положении — это затаиться. Возможно, происходило обыкновенное ограбление и до крови дело не дойдет. И как бы в подтверждение моей мысли непрошеная гостья потребовала:

— Деньги гони!

— Какие деньги? — пролепетала в ответ Тамара, а я недовольно поморщился: неужели надо нервировать грабителя и ставить выше собственной жизни хрустящие бумажки!

— Не притворяйся! А ну шустри и не думай хитрить! — рука с пистолетом исчезла из поля моего зрения.

— Я сейчас, сейчас… — заикаясь, проговорила Тамара, и полноватые ножки, заплетаясь и спотыкаясь на ровном месте, отдалились от меня к противоположной стене, где находился шкаф с дверцами и врезными замочками.

— Вот, возьми, — послышался Тамарин голос.

В ответ прозвучало грубо и предупреждающе:

— Ты мне дуру не гони! Где остальные? Где валюта?

Я не видел лица Тамары, но представлял раздвоенность ее чувств: умирать не хотелось, но не хотелось отдавать и все требуемое.

В следующее мгновение грабительница, видимо, ударила или толкнула хозяйку квартиры так, что та отлетела на диван, и принялась выкидывать на пол содержимое шкафа. То, что искалось, нашлось очень быстро. Скорее всего, хранилось между каких-то бумаг и, будучи выброшенным, рассыпалось по полу. Одна бумажка, достоинством в сто долларов, залетела под диван. Вот уж полный «невезун»: возьмет и заглянет, и нажмет от неожиданности на спусковой крючок. Смерть, далекая от героической…

Пока я мысленно представлял свою ужасную кончину, дама в розовом принялась собирать разлетевшиеся по сторонам денежные знаки. Она наклонялась, и я невольно созерцал всю длину ее ног. По их стройности ей в фотомодели податься бы, а не в грабители. Хотя имелся один заметный изъян: довольно-таки большой шрам сзади, на правом бедре.

Она закончила собирать деньги, так и не удосужившись заглянуть под диван. И можно было бы облегченно вздохнуть, если бы к этому располагала обстановка. А так держался на минимуме кислорода и готов был существовать таким образом долго, лишь бы не заметили.

Возникший конфликт между дамами я посчитал исчерпанным. Деньги нашли новую хозяйку, а старой придется лишь молчать и покусывать локотки за сотворенную оплошность, ибо едва ли такую сумму можно нажить праведным трудом, а значит, никаких обращений в милицию не будет. Я ждал финала этого криминального действа, уверенный в том, что вскоре за ним последует и мое освобождение. И финал состоялся, только не тот, который я предполагал.

— Откуда у вас это платье? — прозвучал голос Тамары, вполне спокойный, не сообразный сложившимся обстоятельствам. — Оно ввело меня в заблуждение. Я думала…

— Много думать вредно, — оборвала ее налетчица и послышался хлопок.

Мне не верилось, что произошло самое ужасное. И лишь когда тело Тамары сползло на пол и я увидел ее широко открытые глаза, смотревшие в никуда, принял всем своим естеством трагизм случившегося.

— Тварь, — послышалось наверху, и голова Тамары дернулась от «контрольного» выстрела в висок.

Струйка крови потекла в мою сторону. Гулко шлепнулся на пол пистолет. Он заманчиво лежал в каких-то трех метрах от меня. И можно было бы поиграть с судьбой, но все происшедшее так парализовало мою волю, что в данный момент я находился в шкуре простого созерцателя.

Хлопнула дверь, и скорая на расправу женщина в розовом платье от Юдашкина исчезла. У меня даже не появилось и мысли попытаться догнать ее. Еще добрую минуту не шевелился, слушая тишину, и лишь затем выбрался из своего укрытия.

Какие-то мгновения постоял в раздумье над телом Тамары. Конечно, как свидетель и уж тем более как сыщик я должен был вызвать оперативную милицейскую группу, но вот беда, не примут ли мой рассказ за вымысел, не сочтут ли меня, уже находящегося под подозрением, за подручного убийцы, а не исключено, и за него самого. И даже если я буду клясться именем всех святых и самого Господа, что там, на даче, и тут, в квартире, вершила суд женщина в розовом, едва ли мне поверят на слово. А значит, подписку о невыезде заменят на содержание под стражей, и уж тогда точно никто не восстановит истинную картину совершившейся трагедии, никто не определит, кто на самом деле преступник, а кто — жертва.

Колебался недолго. Крадучись, словно боялся кого-то потревожить, направился в прихожую. Носовым платком тщательно протер телефонную трубку, уничтожая следы своего присутствия здесь. Главное для меня сейчас — уйти незамеченным, далее — успокоиться и проанализировать ход событий.