Социальные функции священного

Марсель Мосс "Социальные функции священного / Избранные произведения"

Санкт- Петербург 2000

Имя выдающегося французского ученого Марселя Мосса (1872-1950) известно в нашей стране достаточно хорошо. Ученьш-энциклопедист, человек, обладавший почти безграничной широтой эрудиции, Марсель Мосс оказал определяющее влияние на становление целого ряда научных дисциплин как во Франции, так и далеко за ее пределами. В данный сборник вошли работы по социологии религии, такие как "Набросок общей теории магии", эссе "Молитва" и "Очерк о природе и функции жертвоприношения". Обилие фактического материала, глубокий социологический анализ исследуемых явлений религиозной жизни и все теоретические выводы, которые содержатся в этих работах, надолго определили облик всей современной гуманитарной мысли. Дополняют сборник очерки, объединенные под общим названием "Коллективные представления и многообразие цивилизаций", а также "Предисловие к трудам Марселя Мосса", написанное Клодом Леви-Строссом к знаменитому сборнику "Антропология и социология", в котором впервые был опубликован "Набросок общей теории магии".

ISBN 5-8071-0033-6

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Имя выдающегося французского ученого Марселя Мосса известно в нашей стране достаточно давно. Энциклопедист, человек, обладавший почти безграничной широтой образования и эрудиции, Марсель Мосс оказал определяющее влияние на становление целого ряда дисциплин как во Франции, так и далеко за ее пределами. Достаточно лишь перечислить те области гуманитарного знания, которые входили в сферу его интересов - это философия, социология, этнология, антропология, индология, синология, и т. д. Несмотря на столь очевидное значение фигуры французского мыслителя и весьма давнее заочное знакомство с его именем в нашей стране, первая встреча отечественного читателя с трудами знаменитого :>тнолога состоялась лишь два года тому назад, когда сборник его статей был выпущен издательством "Наука".

Работы, представленные в настоящем издании, публикуются по-русски впервые. Они дают читателю весьма полное представление о тех исследованиях Мосса, которые заложили основы современной социологии религии. Три крупных сочинения - классическое "Очерк о природе и функции жертвоприношения" (в соавторстве с Анри Юбером), незаконченная диссертация о молитве ("Молитва") и "Набросок общей теории магии" - составляют своеобразный цикл, посвященный социологическому анализу ритуалов, связанных со сферой сакрального. Круг источников Мосса весьма обширен, и зачастую - особенно в "Жертвоприношении" и "Молитве" - изложение оказывается затруднено обилием сносок. Однако и в куда более популярно написанном "Наброске общей теории магии" чувствуется, что текст является лишь вершиной айсберга обширной эрудиции автора. Само название публикуемого сборника трудов Марселя Мосса - "Социальные функции священного" - совпадает с подзаголовком первого тома его трехтомного собрания сочинений. Из этого издания сюда вошли две наиболее значительные статьи Мосса, из ряда работ, принадлежащих его перу и так или иначе посвященных изучению религиозных феноменов. Дополняют сборник краткие рецензии на книги, собранные под общей рубрикой "Коллективные представления и многообразие цивилизаций", представляющие самостоятельный интерес. На наш взгляд публикация этих небольших статей не только поможет читателю полнее представить себе ту скрытую полемику, которая ведется автором на страницах этой книги, но и глубже понять изысканную мысль Мосса. Стоит также отметить, что некоторые статьи этого раздела имели для истории науки самостоятельную ценность. Так, например, сложно себе представить французскую, современную индологию без таких работ как "Анна-вирадж" и "Право и обычай в Индии", маленький объем которых слишком уж явно контрастирует с тем влиянием, которое они оказали.

Классическое исследование Юбера и Мосса о жертвоприношении интересно во многих отношениях. На страницах этого сочинения предлагается теоретическое объяснение феномену жертвоприношения, заложившее основы современного подхода к анализу этого явления в социологии религии и культурной антропологии. Авторы выбирают для исследования факты, которые представляются им самыми типичными, и обращаются к наиболее подробно и достоверно документированным традициям, анализируя прежде всего ритуальные . тексты индуизма, а также свидетельства о древнееврейских практиках жертвоприношения, имеющиеся в Библии. Они приходят к выводу, что универсальная функция жертвоприношения - опосредовать контакт человека с областью сакрального, причем в качестве посредника между сакральным

и профанным мирами выступает жертва. Применяемая авторами методология анализа ритуала, их пристальное внимание к форме и функции элементов последовательности ритуальных действий, к символике места, времени, ритуальных предметов, их интерпретация процессов сакрализации и десакрализации - все это в большой мере остается актуальным и сегодня.

Второе произведение, названное Моссом "Набросок общей теории магии", посвящено исследованию магии как феномена отличного от религии. Для Мосса было очень важно, рассмотрев тайный и индивидуальный характер магии, показать, что она при этом является социальным феноменом, что вера в силу мага, в действенность обрядов, совершаемых им, носит коллективный характер и может поддерживаться только группой. Для наиболее полного объяснения коллективного характера магии Мосс вводит понятие мистической силы "мана", в котором он видит исток магии и которое является наиболее рельефным выражением синкретизма любой магии. Многие идеи, высказанные выдающимся французским ученым в этой работе, оказали определяющие воздействие на развитие целого комплекса гуманитарных дисциплин. В своей незаконченной диссертации "Молитва" Мосс также делает ряд существенных открытий, которые весьма ощутимо повлияли как на труды его современников, так и на всю социологию религии XX века. Мосс ставит перед читателем вопрос о том, что такое молитва. Является ли молитвой любой речевой ритуал и чем отличается молитва от других схожих с нею ритуалов? Чтобы ответить на этот вопрос, он обращается к богатому материалу культур австралийских аборигенов как к фактам, в наиболее чистом виде показывающим самую примитивную стадию развития религиозных феноменов. Годом раньше вышла работа о первобытных классификациях, написанная Моссом в соавторстве с Дюркгеймом, которая была основана на том же материале. Позднее - этот материал и ряд идей получают новое освещение в работе Дюркгейма об "элементарных формах религиозной жизни". Это дает нам основание утверждать, что многие вопросы были поставлены в этой работе впервые. Мосс рассмотрел речевые ритуалы в их наиболее примитивной форме и показал, что и здесь уже существует различение между магическим и религиозным ритуалами. Анализируя формулу австралийских интичиума, автор стремится показать, что подобная

формула лежит в основе любой молитвы, существующей в примитивных обществах. К сожалению, диссертация не была опубликована, хотя ссылки на отсутствующие главы демонстрируют то, что работа была написана полностью. Нам остается лишь догадываться, по каким причинам автор изъял свой труд из типографии, и почему он так и не был напечатан при его жизни. В заключение хотелось бы оговорить некоторые особенности перевода. Ряд терминов, которые встретятся в книге, переведены иначе, чем это было сделано в упомянутом выше первом издании работ М.Мосса на русском языке. Так, например, термин "rites oraux" переведен как "речевые ритуалы", что, как представляется, точнее, чем "словесные ритуалы", так как в их число входят крики, смех, плач и завывания, имеющие отношения к сфере речевого поведения, но не носящие словесного характера. Противопоставленные им "rites manuels" переданы как "операциональные ритуалы".

В приложении приводится знаменитое "Введение к трудам Марселя Мосса", написанное Клодом Леви-Строссом к сборнику трудов Мосса, вышедшему в 1950 году и озаглавленному "Социология и антропология". Несмотря на то, что из состава этого сборника в нашем издании имеется только "Набросок общей теории магии", мы сочли необходимым познакомить читателей со статьей Леви-Стросса: она содержит мысли, значение которых далеко выходит за рамки оценки идейного наследия автора "Очерка о даре" и ряда других работ, без которых трудно представить себе комплекс наук о человеке, сложившийся в двадцатом столетии.

ОЧЕРК О ПРИРОДЕ И

Функции

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

В этой работе мы поставили перед собой задачу определить природу и общественную функцию жертвоприношения. Начинание было бы слишком амбициозным, не будь оно подготовлено исследованиями Тайлора, Робертсон-Смита и Фрэзера. Мы осознаем все, чем обязаны им. Но некоторые другие изыскания позволяют нам предложить иную теорию, представляющуюся более содержательной. Впрочем, мы намерены представить ее исключительно как рабочую гипотезу: когда тема столь обширна и столь сложна, новые данные непременно вынудят нас в дальнейшем изменить свои нынешние подходы. Но с учетом этих оговорок мы сочли полезным объединить известные нам факты, построив на их основе единую концепцию.

Ни на устаревших и расхожих представлениях о жертве-даре, жертве-пище, жертве-средстве скрепления договора, ни на изучении последствий, которые эти виды жертвы могут иметь для ритуала, мы останавливаться не будем, даже если это могло бы представлять интерес. Теории жертвоприношения так же стары, как и религии; но чтобы найти среди них научные, надо обратиться к новейшим временам. Заслуга их разработки принадлежит антропологической школе и особенно ее английским представителям.

Под влиянием одновременно Бастиана, Спенсера и Дарвина, Тайлор1, сравнивая факты, полученные при изучении разных племен и культур, разработал теорию происхождения форм жертвоприношения. Согласно этому автору, изначально жертвоприношение - это дар, который дикарь приносит сверхъестественным существам, чтобы получить их благосклонность. Потом, когда боги возвысились над человеком и отдалились от него, необходимость в продолжении передачи даров богам породила жертвенные ритуалы, предназначение которых состояло в том, чтобы донести до этих нематериальных существ предметы, которым придавался особый духовный статус.

На смену дару пришло выражение почитания, в котором верующий уже не проявлял никакой надежды на взаимность. Отсюда оставался

1 Civilisation primitive, II, chap. XVIII. - Русск. пер.: Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., Политиздат, 1989, с. 465-484.

лишь шаг до того, чтобы приношение стало актом самоотверженности и отречения. Таким образом в результате эволюции ритуал из дикарского дара превратился в самопожертвование.

Однако если эта теория прекрасно описывала стадии развития этической стороны данного явления, то механизма его она не объясняла. В целом она не более чем воспроизводила на языке строгих понятий весьма давние расхожие представления. Разумеется, сама по себе она содержала долю исторической истины. Несомненно то, что обычно жертвоприношения до определенной степени являлись дарами, дававшими верующему права на его бога2. И одно из их предназначений, действительно, состояло в передаче пищи божествам. Но констатировать факт было мало - в нем следовало разобраться.

По сути Робертсон-Смит3 был первым, кто попытался найти разумное объяснение жертвоприношению. Его вдохновило недавнее открытие тотемизма4. Так же как организация тотемического рода представлялась ему объяснением арабской и семитской семьи,5 так и истоки жертвоприношения он хотел видеть в обрядах тотемического культа. В тотемизме тотем или бог находится в родстве с теми, кто ему поклоняется; они одной плоти и крови; цель ритуала - поддерживать и охранять воодушевляющее людей единство и узы с тотемом, которые их соединяют. При необходимости обряд восстанавливает это единство. "Кровный союз" и "совместная трапеза" - самые простые средства достижения земной цели. Таким образом, в глазах Робертсон-Смита жертвоприношение ничем не отличается от этих обрядов. Для него это было пиршество, во время которого адепты, поедавшие тотем, уподоблялись этому тотему, объединялись друг с другом или с ним. Заклание не имело иной цели, кроме употребления в пищу священного и, следовательно, запретного животного. Из жертвы-причащения (sacrifice communiel) Робертсон-Смит выводит искупительные либо умилостивительные приношения (piacula), а также жертвы-дары, или воздаяния. Искупление, по его теории, есть только восстановление расторгнутого договора; так что тотемическое жертвоприношение выполняло все функции искупительного обряда. Впрочем, он обнаруживает это свойство во всех жертвоприношениях даже после полного исчезновения тотемизма.

Оставалось объяснить, почему жертва, которую первоначально делили между собой и ели адепты, обычно полностью уничтожалась в искупительном заклании. Дело в том, что с момента, когда образы древних

2 См. несколько поверхностную брошюру Ницше: Nitzsch. Idee undStufen des Opfer-kultus. Kiel: 1889. К сути именно этой теории последовательно обращались оба автора, сильнее всех критиковавшие Робертсон-Смита: Вилкен (Wilken. Over eene Nieuwe Theorie des Offers. De Gids: 1891, p. 535 и далее.) и Марийе (Marillier. Rev. d'hist. des relig., 1897-1898).

3 Robertson Smith. "Sacrifice", Encyclopaedia Britannica; Religion of Semites. Gifford Lectures, 1-е изд. 1890, 2-е изд. 1894.

4 Статья Мак-Леннана: MacLennan. "Plant and Animal Worship", Fortnightly Review, 1869, 1870.

5 Kinship and Marriage in Early Arabia. Cambridge, 1884. 10

тотемов в богослужении пастушеских народов были вытеснены образами домашних животных, они редко - лишь в особо серьезных обстоятельствах - использовались в жертвоприношениях. Вследствие этого они обладали слишком высокой степенью святости, чтобы к ним могли прикасаться непосвященные: ели их или же полностью уничтожали только жрецы. В этом случае святость жертвы в конечном" счете оборачивается нечистотой. Двойственный характер сакральных предметов, столь блистательно обоснованный Робертсон-Смитом, позволил ему без труда объяснить, как могла произойти такая трансформация. С другой стороны, когда семиты перестали ощущать родство между людьми и животными, на смену закланию животного пришло человеческое жертвоприношение: ведь отныне это стало единственным средством установить узы кровного родства между кланом и богом. Но в результате представления и обычаи, которые охраняли в обществе жизнь индивида, запрещая людоедство, привели к тому, что жертвенная трапеза была предана забвению. С другой стороны, сакральность домашних животных, которая каждый день профанировалась их употреблением в пищу, постепенно исчезала сама. Божество утрачивало сходство с животным. Жертва, удаляясь от бога, становилась ближе к человеку, хозяину стада. Именно в это время для объяснения приношения его и стали представлять даром человека богам. Так родилось жертвоприношение-дар. В то же время сходство обрядов казни и ритуала жертвоприношения, а именно пролитие крови, обнаруживавшееся и в случае казни, и в случае жертвоприношения, придало изначальным умилостивительным причащениям характер наказания, превратив их в искупительные жертвы.

С этими исследованиями связаны, с одной стороны, работы Фрэзера, а с другой - теории Джевонса. При большей осторожности в некоторых вопросах последние в общем представляют собой теологическое преувеличение доктрины Робертсон-Смита6. Что касается Фрэзера7, то он значительно продвигает развитие этой теории. Объяснение жертвоприношения бога у Смита было только намечено. Признавая его натуралистический характер, он интерпретировал его лишь как искупление высшего порядка. Древняя идея родства тотемической жертвы и богов сохранилась для объяснения ежегодных жертвоприношений: во время жертвоприношений вспоминали и вновь разыгрывали драму, в которой бог был жертвой. Фрэзер признал сходство между этими богами-жертвами и аграрными демонами Маннхардта8. Он сопоставил с тотеми-ческим жертвоприношением ритуальное убийство духов растительности. Он показал также, как из приношения и трапезы-причащения, в ходе

6 Jevons. Introduction to the History of Religion, 1896. Более конкретно см. р. Ill, 115, 160. - Сидни Хартленд присоединяется (Sydney Hartland. Legend of Perseus, t. II, ch. XV) к теории Робертсона-Смита.

7 Frazer. Golden Bough, chap. III.

8 Mannhardt. Wald undFeldkulte. Berlin: 1875, 2 vol. Его же: Mythologische Forschungen. Strasbourg: 1884. которой люди должны были уподобляться богам, возникает аграрное жертвоприношение, где для соединения с божеством полей в конце годичного цикла его жизни его убивали и потом съедали. В то же время он отметил, что, как нередко считалось, приносимый в жертву старый бог (может быть, из-за ряда табу, связанных с ним) уносит с собой болезнь, смерть, грех, играя роль искупительной жертвы, козла отпущения. Однако, хотя идея изгнания в этих жертвоприношениях была отчетливо выражена, все-таки Фрэзеру представлялось, что искупление проистекает из причащения. Фрэзер скорее намеревался дополнить теорию Робертсон-Смита, чем оспорить ее.

Крупный недостаток этой системы заключался в стремлении объединить столь многообразные формы жертвоприношения по произвольно выбранному принципу. Прежде всего, универсальность тотемизма, являющаяся исходным пунктом всей теории, представляет собой всего лишь постулат. Тотемизм в чистом виде обнаружен лишь у некоторых изолированных племен Австралии и Америки. Положить его в основу всех териоморфных культов - значит выдвигать гипотезу, возможно, бесполезную и, по крайней мере, недоказуемую. Особенно трудно найти чисто тотемические жертвоприношения. Фрэзер сам признал, что тотемная жертва нередко входила в состав аграрного культа. В других случаях мнимые тотемы - это представители вида животных, от которого зависит жизнь племени, будь то домашний скот, основная дичь или, напротив, особо опасный зверь. По крайней мере, необходимо подробное описание определенного числа таких церемоний, а именно этого и недостает.

Но примем на миг эту первую гипотезу, какой бы спорной она ни была. Уязвима для критики сама цепочка доказательств. Слабым местом этого учения является историческая преемственность и логическая связь, которые, по мнению Робертсон-Смита, устанавливаются между жертвой-причащением и другими типами жертвоприношения. Нет ничего более сомнительного. Любая попытка сравнительной хронологии арабских, древнееврейских и прочих жертвоприношений, изученных им, оказывается роковой неудачей. Казалось бы, наиболее простые формы известны лишь из поздних источников. Сама их простота может быть результатом неполноты документальных свидетельств. Во всяком случае, она вовсе не говорит об их первичности. Если обратиться к данным истории и этнографии, везде искупление встречается бок о бок с причащением. Впрочем, расплывчатый термин "искупление" позволяет Робертсон-Смиту описать под одним названием и в одних выражениях обряды очищения, умилостивления и' искупления; именно эта путаница и мешает ему исследовать искупительное приношение. Конечно, за этими жертвоприношениями обычно следует примирение с богом: жертвенная трапеза, кропление кровью, помазание восстанавливают связь с ним. Но для Робертсон-Смита очистительное свойство этих видов жертвоприношения заключено именно в самих причащающих ритуалах; таким образом, идея искупления поглощается идеей причащения. Несомненно, он констатирует, в каких-то крайних или упрощенных формах, 12

наличие чего-то, что он не рискует отнести к причащению, - нечто вроде экзорцизма, изгнания злого духа. Но для него это магические действия, никакого отношения к

жертвоприношению не имеющие, и он, проявляя немалую эрудицию и изобретательность, объясняет их позднейшее включение в систему механизмов жертвоприношения. Это мы как раз можем принять. Одна из задач данной работы - показать, что устранение некоего сакрального свойства, чистого или нечистого, - это примитивный механизм жертвоприношения, столь же примитивный и столь же несводимый ни к чему другому, как и причащение. И если система жертвоприношения обладает неким единством, его следует искать в другом.

Ошибка Робертсон-Смита была прежде всего методической. Вместо того чтобы анализировать систему семитского ритуала во всей ее оригинальной сложности, он взялся группировать факты генеалогически в соответствии с аналогиями, которые, как ему казалось, он находил между ними. Впрочем, это общая черта английских антропологов, которых интересует прежде всего накопление и классификация фактов. Что касается нас, мы не намерены в свою очередь писать еще одну энциклопедию: полной сделать ее мы не смогли бы, и после их энциклопедий она была бы не нужна. Мы попытаемся как следует изучить типичные факты. Эти факты мы возьмем прежде всего из санскритских текстов и из Библии. Для исследования греческих и римских жертвоприношений мы располагаем далеко не равноценными источниками. Сопоставление разрозненных сведений, полученных из разрозненных надписей и от разных авторов, не позволяет получить связной картины ритуала.

8 Библии и в индуистских текстах, напротив, мы встречаем целостные учения, принадлежащие определенной эпохе. Это документы из первых рук, и если они не всегда включают в себя четкое осознание истоков и причин тех или иных действий, то, во всяком случае, они составлены самими участниками событий и написаны на языке, который был языком ритуала, и пропитаны его духом.

Несомненно, когда речь идет о выделении простых и элементарных форм некоторого социального института, не хочется брать в качестве исходного пункта исследования ритуалы усложненные, поздние, откомментированные и, вероятно, искаженные учеными-теологами. Но для этой категории фактов любое историческое исследование предпринимать бессмысленно. Древность текстов или сообщаемых в них фактов, относительное варварство народов, внешняя простота ритуалов - обманчивые хронологические признаки. Было бы натяжкой искать в строках "Илиады" приблизительный образ изначальной формы жертвоприношения: "Илиада" едва ли даст сколько-нибудь точное представление о жертвоприношении в гомеровское время. О древнейших ритуалах мы узнаем только из письменных документов, туманных и неполных, по фрагментарным и обманчивым пережиткам, из туманных преданий. И столь же невозможно требовать восстановления системы первичных институтов от одной этнографии. Факты, которые регистрируют этнографы, обычно неполноценны из-за поспешности наблюдения или ис-13

кажены переводом на наши языки и приобретают значимость только после сопоставления с более точными и полными сведениями.

Таким образом, мы не собираемся описывать здесь историю и генезис жертвоприношения, а если уж зайдет речь о предшествующих формах, мы будем иметь в виду предшествование логическое, а не историческое. Это не значит, что мы отказываемся от права обращаться к классическим текстам и к этнологии для разъяснения своего анализа или проверки общезначимости своих выводов. Но вместо того чтобы класть в основу исследования искусственно составленные группы фактов, мы изучим в целостных и конкретных обрядах те группы данных, которые в них уже содержатся, те естественные системы ритуалов, которые представляются взору непредвзятого наблюдателя. А значит, факты обяжут нас остерегаться упущений и произвольной классификации. Наконец, поскольку обе религии, лежащие в центре нашего исследования, очень непохожи (одна выливается в монотеизм, другая доходит до пантеизма), можно надеяться, что их сопоставление приведет к достаточно общим выводам9.

9 Прежде всего мы должны указать, какими текстами мы пользовались и какова наша позиция по отношению к ним. Источники по ведическому ритуалу подразделяются на Веды (самхиты), брахманы и сутры. Самхиты - это сборники гимнов и формул, произносимых во время ритуалов. Брахманы - мифологические и теологические комментарии к ритуалам. Сутры - руководства по ритуалам. Хотя каждый из этих видов текстов является основой для другого, образуя как бы многослойную структуру, где самый древний слой - Веды! (см.

Max Milller. Sanskr. Lit., p. 572 и далее), в соответствии с индуистской традицией, с которой санскритологи все более и более склонны согласиться, их можно считать единым блоком и дополняющими друг друга. Не присваивая им точных и даже приблизительных дат, можно все-таки сказать, что одни из них непонятны без других. Содержание молитв, воззрения брахманов, их действия абсолютно взаимосвязаны, и смысл явлений может быть понят только при сквозном сопоставлении всех текстов. Последние классифицируются в соответствии с функциями священнослужителей, использующих их, и по разным брахманским кланам. Мы использовали следующие из них: "Наставления чтеца" (Ecoles du recitant), или Ригведа (Rg. Veda, P. В.), сборник гимнов, исполняемых хотаром (мы не хотим сказать, что в ней содержатся только ритуальные гимны или что это поздние тексты), во 2-м издании Макса Мюллера и в переводе Людвига; будут упомянуты тексты "Айтарея-брахмана" (Aytareya Brahmana, Айт. Б.) в изд. Ауфрехта (Aufrecht), цитируемые в Adh. и Khan., перевод Ханга, и "Ашвалаяна-шраута-сутра" (Acvaldyana frauta sutra, Ашв. шр. сут.) в издании Bibl. Ind. - ("Наставления отправляющего обряд" (Ecoles de 1'officiant). а) Школа Белой Яджурведы (Ваджасанейин) с текстами в издании Вебера: "Ваджасанейи-самхита" (Vajasaneyi-Samhitd, В. С.), веда формул; "Шатапатха-брахмана" (?atapatha Brahmana, Шат. Бр.), пер. Эпелинга в изд. Sacred Books of the East (S. B. E.), XXII, XXIII, XLI, XLVI; "Катъяяна-шраута-сутра" (Kdtydyanayrautasutra, Кат. шр. сут.)', - б) школа Черной Яджурведы (Тайттирия): "Тайт-тирия-самхита" (Taittiriya-Samhitd, Т. С.) в изд. Вебера: Weber. Indische Studien, XI и XII, содержит формулы и брахману; "Тайттирия-брахмана" (Taittiriya Brahmana, Т. Б.) также включает формулы и брахману; "Апастамба-шраута-сутра" (Apastamba yrauta sutra) в изд. Гарбе, весь ритуал которой мы особо подробно осветили. - Эти тексты дополняются текстами домашнего ритуала, грихья-сутрами разных школ (пер. Ольденберга в S. В. Е. XXIX, XXX.). - Наряду с ними используется ряд атхарванических (брахманических) текстов. Amxapeaeeda (Athar-va-Veda), Веда заклинаний, изд. Уитни и Рота (Whitney and Roth); переводы: избранное, Блумфилд (Bloomfield) в S. В. Е. XLVIII; книги VIII-XIII, В. Генри (V. Henry). "Каушика-сутра" (Kaucika sutra, Кауш. сут.), изд. Блумфилда). -

ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ЕДИНСТВО СИСТЕМЫ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

Прежде чем двигаться дальше, важно дать предварительное определение тем фактам, которые мы объединяем под общим именем "жертвоприношения".

Понятие принесения в жертву прямо ассоциируется с "освящением" (consecration), и это вполне могло бы навести нас на мысль о совпадении этих понятий. Действительно, понятие о жертвоприношении всегда предполагает освящение: при всяком акте жертвоприношения объект переходит из сферы мирского в сферу религиозного, он освящается. Но далеко не все процедуры освящения имеют единую природу. Существуют такие процедуры освящения, действие которых распространяется только на освящаемый объект, чем бы он ни являлся - будь то человек или

Наше исследование индуистского ритуала было бы невозможно без книг Шваба (Schwab) и Хиллебрандта (Hillebrandt) и личного содействия Каланда, Винтерница и Сильвена Леви, учителей одного из нас. Для изучения библейского жертвоприношения за основу мы возьмем "Пятикнижие". Мы не станем брать элементы истории древнееврейских жертвенных ритуалов из библейской критики. Во-первых, эти материалы, по нашему мнению, несостоятельны. Во-вторых, даже согласившись, что эта литература может давать историю текстов, мы отказываемся видеть в ней изложение истории фактов. В частности, какой бы ни была дата написания книги Левит и Жреческого кодекса в целом, возраст текста, как мы полагаем, не обязательно соответствует возрасту ритуала; описание ритуала появляется позднее, сам он существовал задолго до этого времени. Таким образом, мы сумели обойтись без выяснения вопроса для каждого обычая, входит он в древний ритуал или нет. О шаткости некоторых выводов критической школы см. Halevy. Rev. Semitique, 1898, p. 1 и далее, 97 и далее, 193 и далее, 289 и далее; 1899, р. 1 и далее. - О еврейском жертвоприношении см. общие труды: Munk. Palestine. Paris: 1845. - Nowack. Lehrbuch derHebrdischen Archaeologie. 1894, II, S. 138 и далее. - Benzinger. Hebraische Archaeologie. S. 431 и далее, 1894; специальные работы: Hupfeld. De prima et vera festorum apud Hebraeos ratione. Progr. Halle: 1851..- Riehm. "Uber das Schuldopfer", Theol. Studien undKritiken, 1854. - Rinck. "Uber das Schuldopfer", ibid., 1855. - J. Bachmann. DieFestgesetze desPentateuchs. Berl.: 1858. - Kurtz. Der alttestamentliche Opferkultus. Mitau: 1862. - Riehm. "Der Begriff der Suhne", Theol. St. Krit., 1877. - Orelli. "Einige Alttestamentl. Pramissen zur Neutest. Versoh-nungslehre", Zeitschr. f. Christl. Wissen. u. Christl. Leben, 1884. - Muller. Kritischer Versuch uber den Ursprung und die geschichtliche Entuncklung des Pessach undMazzothfestes. Inaug. Diss., Bonn: 1884. - Schmoller. "Das Wesen der Suhne in der alttestam. Opfertora", Theol. St. u. Krit., 1891. - Folck. De Nonnullis Veteris Testamenti Prophetarum locis, etc., Progr. Dorpat: 1893. - Br. Baentsch. Das Heiligkeitsgesetz, etc. Erfurt: 1893. - Kampfhausen. Das Verhaeltnis des Menschenopfers zur israelitischen Religion, 1896. Progr. Univ. Bonn. - О евангельских текстах, относящихся к жертвоприношению, см. Berdmore Compton. Sacrifice. Lond.: 1896. 15

вещь. Например, это относится к помазанию. Является ли освящением помазание царя на царство? Происходит только изменение религиозного статуса царя; действие ритуала этим и ограничивается. При жертвоприношении, напротив, освящение распространяется за пределы освящаемого объекта: оно захватывает, в частности, персону, заказавшую церемонию. Человек, предоставивший жертву, являющуюся объектом освящения, в конце действа уже не тот, каким был в начале. Он обрел религиозный статус, которого ранее не имел, либо избавился от неблагоприятного качества, тяготившего его. На него либо снизошла благодать,

либо он очистился от скверны - как в том, так и в другом случае в смысле религиозном он преобразился.

Таким образом, жертвователем (sacrifiant) мы назовем субъекта, получающего выгоды от жертвоприношения или испытывающего на себе его действие10. Этот субъект может быть как индивидом11, так и коллективом12 - семьей, родом, племенем, нацией, тайным обществом. В последнем случае группа иногда выполняет функции жертвователя, то есть в полном составе участвует в жертвоприношении13. А иногда коллектив делегирует одного из своих членов, который и действует от имени всей группы. Так, семью обычно представляет ее глава14, а коллектив в целом олицетворяют представители власти15. Как мы увидим, идея об изменении религиозного статуса жертвователя отражается на каждом этапе жертвоприношения. Однако бывает и так, что освящение обращается не прямо на жертвователя, а на какие-то вещи, имеющие более или менее непосредственное отношение к его личности. При жертвоприношении, происходящем по случаю постройки дома16, оно обращено на дом, соответственно

10 "Яджамана" санскритских текстов. Отметим употребление этого слова, причастия настоящего времени от глагола yaj ("приносить жертву"). Для индуистских авторов жертвователь - это человек, ожидающий, что его действия обратятся на него самого. (Ср. ведическую формулу ye yajamahe ("мы, которые жертвуем ради нас") с авестической формулой "yazamaide". - Hillebrandt. Ritual-Litteratur, p. 11.) - Эта польза от жертвоприношения, на наш взгляд, - неизбежный результат ритуала. Он не порождается свободной волей божества, которую теология со временем поместила между религиозным актом и его последствиями. Отсюда ясно, почему в дальнейшем мы опустим ряд вопросов, заключающих в себе гипотезу о жертве-даре и представление о заинтересованном вмешательстве личностных богов.

11 Это обычно бывает в индуистском жертвоприношении, которое предполагается как можно более индивидуальным.

12 Например, ie. A., 313 и далее.

13 Это, в частности, случай действительно тотемических жертвоприношений и тех, когда группа сама исполняет роль жреца, совершающего жертвоприношение, убивает, разрывает и пожирает жертву; а также многих человеческих жертвоприношений, особенно при эндоканнибализме. Но часто достаточно самого факта присутствия.

14 В древней Индии хозяин дома (grhapati) иногда приносит жертвы за всю семью. Когда он только участвует в церемониях, на его семью и жену (последняя участвует в больших жертвоприношениях) обращаются некоторые действия обряда.

15 Согласно Иезекиилю, князь (псц-г "экзиларх") был должен нести расходы на праздничные жертвоприношения, предоставлять вино для возлияний и жертву. Иез. 65, 17; 2-я Пар. 31, 3.

16 См. дальше, с. 104. 16

качество, которое дом приобретает, может сохраниться и после смерти его нынешнего владельца. В других случаях это могут быть такие объекты, как поле, принадлежащее жертвователю, река, которую он должен пересечь, приносимая клятва, заключаемый договор и т. д. Объектом жертвоприношения мы назовем те вещи, ради которых приносится жертва. Впрочем, важно отметить, что действие жертвоприношения затрагивает и жертвователя вследствие самого его присутствия во время обряда, участия в нем, либо заинтересованности в его проведении. Способность жертвоприношения распространять свое воздействие в данном случае особо ощутимо. Ибо оно может воздействовать в двух направлениях. С одной стороны, оно может воздействовать на объект, ради которого приносится жертва, и на который, собственно, направлено жертвоприношение. С другой стороны, оно обращено на лицо, желающее оказать воздействие и вызывающее его. Иногда оно имеет смысл только при условии этого двойного результата. Когда отец семейства приносит жертву по случаю завершения постройки дома, он добивается не только того, чтобы дом мог вместить семью, но и того, чтобы она была в состоянии войти в него17.

Отсюда видно, какова отличительная черта освящения в жертвоприношении: посвящаемая вещь служит посредником между жертвователем или объектом, на который должно обратиться полезное действие приношения, и божеством, которому обычно адресуется жертва. Человек и бог не вступают в непосредственный контакт. Этим жертвоприношение отличается от большинства фактов, носящих название кровного договора, в которых благодаря обмену кровью происходит прямое соединение человеческой жизни и жизни божества18. То же мы можем сказать о некоторых случаях приношения волос: здесь субъект благодаря отдаваемой части своего тела вступает в прямую связь с богом19. Несомненно, эти ритуалы и жертвоприношения находятся в определенной связи между собой, но их надо разграничивать.

Однако такая первичная характеристика недостаточна: она не позволяет отличить

жертвоприношение от тех плохо поддающихся определению действий, которым больше подходит название приношения даров. Действительно, не бывает такого приношения даров, где бы освящаемый предмет не оказывался аналогичным образом посредником между богом и человеком, и где человека это посвящение никак не затрагивало бы. Но если жертвоприношение есть, по сути, подношение, то подношения бывают разных видов. Иногда освящаемый объект - это просто приношение по обету (ex-voto): освящение может поставить его на службу богу, но не меняет его природы за счет отнесения к

17 См. ниже, с. 104. Мы упомянем, в частности, жертвоприношения по случаю входа в дом гостя: Trumbull. Threshold Covenant, p. 1 и далее.

О кровном договоре и способе, каким он был связан с жертвоприношением, см. Robertson Smith. Rel. of Sem., lect. IX. - H. C. Trumbull. "The Blood Covenant".

18 О посвящении волос см. G. A. Wilken. "Haaropfer", Rev. col. Inter. 1884. - Robertson Smith. Ibid., p. 324 и далее. Ср. S. Hartland. The Legend of Perseus, vol. II, p. 215.

17

18 18

религиозной сфере. Например, первые плоды приносили в храм, но здесь оставляли нетронутыми, и они переходили в собственность священнослужителей. В других случаях, напротив, объект в процессе освящения уничтожается: в случаях принесения в жертву животного преследуемая цель бывает достигнута, лишь когда жертве перерезают горло, или разрубают ее на куски, или предают огню - словом, приносят в жертву. Объект, уничтожаемый таким образом, и есть жертва (victime). Очевидно, что для подношений такого рода следует сохранить название "жертвоприношение". Можно предположить, что различия между этими типами действий заключаются в разной значимости и эффективности. Например, сравнительно с принесением плодов в результате акта жертвоприношения высвобождается значительно большее количество религиозной энергии. Именно поэтому жертвоприношение обладает столь высокой степенью разрушительности, в частности из-за того, что является актом разрушения.

Тогда жертвоприношением следует называть любое подношение, даже растений, когда приношение или, допустим, часть приношения уничтожается - хотя словом "жертвоприношение" принято называть только кровавые жертвоприношения. Это произвольное сужение смысла слова. При прочих равных условиях механизм освящения во всех этих случаях один и тот же, а значит, объективной причины для их разделения нет. Так, древнееврейская минха (minha) - это приношение муки и хлебов20. Она сопровождает некоторые жертвоприношения. Итак, это такое же жертвоприношение, как и прочие, так что книга Левит даже не разделяет их21. Тут наблюдаются те же ритуалы. Часть минхи сжигалась на огне алтаря; остаток полностью или частично съедали священники. В Греции22 некоторые боги принимали на свой алтарь в качестве подношения только растения23; таким образом, существовали жертвенные ритуалы без убийства животных. Можно вспомнить и о возлияниях на алтарь молока, вина и других напитков24. В Греции их классифицировали25 так же, как и настоящие жертвоприношения26; иног-

20 Лев. 2, 1 и далее; 6, 7 и далее; 9, 4 и далее; 10, 12 и далее; Иез. 23, 18; 34, 25; Амос 4, 5. - Минха до такой степени выполняет функции любого другого жертвоприношения, что (Лев. 5, 11) минха без елея и ладана заменяет хаттат (hattat) и носит то же название. Словом минха часто называют жертвоприношение в самом общем виде (например, 1 Цар. 18, 29 etc.). Напротив, в Марсельской надписи подношения растений вместо слова минха называются словом зебах (zebah): С. I. S. 165, 1. 12; 1. 14; ср. id. 167, 1. 9 и 10.

21 Лее. 2.

22 Аристоф. Плутос, 659 и далее. - Stengel. Die griechischen Kultusalterthumer, 2. Hrsg., S. 89 и далее.

23 Порфирий. Воздержание, II, 29. - Диоген Лаэртский, VIII, 13 (Делос). - Stengel, id., S. 92. - Плиний, N. II, XVIII, 7. - Schol. Pers, II, 48.

24 Робертсон-Смит в книге Rel. of Sem., p. 230 и далее, видит в семитских ритуалах возлияний вином и маслом даже эквивалент крови жертвенного животного.

25 К. Bernhardi. Trankopfer beiHomer. Progr. d. Kgl. Gymm., z. Leipzig: 1885. - Fritze. De libations veterum Craecorum. Berl. Dissert., 1893.

26 "Нефалия" (урсраХих) и "меликратон" (neAlKpatov), см. Stengel, S. 93 и 111. - Frazer. Pausanias, t. Ill, p. 583. 18

да возлияния даже полностью вытесняли собой жертвоприношения27. Индусы до такой степени ощущали идентичность этих различных операций, что отождествили сами объекты подношения, используемые в различных случаях. Все эти объекты они считали живыми существами и соответственно относились к ним. Так, при торжественном жертвоприношении

во время дробления зерна зерно умоляют не мстить приносящему жертву за то зло, которое он ему причиняет. Когда лепешки кладут на черепки, чтобы печь, их просят не ломаться28, когда их режут на куски, умоляют не ранить приносящего жертву и священнослужителей. Во время возлияний молока (а все индусские возлияния делаются молоком или его продуктами) молоко отнюдь не рассматривается как некий неодушевленный предмет. Напротив, для индуса

29

молоко - это и есть сама корова в ее естестве, ее соке, ее плодовитости . Итак, в результате мы подошли к следующей формуле: жертвоприношение есть религиозный акт, который посредством освящения жертвы изменяет статус лица, совершающего этот акт, или определенных объектов, которые представляют для него интерес30. Для удобства дальнейшего изложения мы предлагаем выделить два вида обрядов жертвоприношения: такие, в которых жертва непосредственно затрагивает личность жертвователя (личные жертвоприношения), и такие, в которых ритуальное действие непосредственно направлено на объекты, реальные или идеальные (объектные жертвоприношения).

27 Stengel. Id., p. 99. Возлияние водкой в современных обычаях отчасти заменило былые жертвоприношения. Примеры: P. Bahlmann.Miinsterl. Marchen (см. рецензию), S. 341. Ср. Sartori. Bauopfer (см. рецензию), р. 25. [7]. 29 См. текст, у Hillebr. N. V. Opf., h. 42, 43.

29 Не эти ли подношения растений пришли на смену кровавым жертвоприношениям, судя по римской формуле "в жертвах принимаются изображения за настоящие" (in sacris simulata pro veris accipi) (Serv., Ad. Aen. II, 116: Fest, p. 360, b)? Несомненно, легко было бы представить прогрессивный переход от человеческого жертвоприношения к закланию животных, далее к фигуркам, изображающих животных и, наконец, к хлебным приношениям. Возможно, в некоторых случаях (впрочем, плохо изученных) внедрение новых ритуалов и проходило в такой последовательности. Но для подобных обобщений нет оснований. История некоторых жертвоприношений дает даже обратную последовательность. Животные из теста, приносимые в жертву на некоторых аграрных празднествах, - это изображения аграрных демонов, а не жертвенных животных. Это продемонстрирует ниже анализ таких церемоний.

30 Из этого определения следует, что между религиозным наказанием и жертвоприношением (во всяком случае, искупительным) есть сходство и есть различия. Религиозное наказание также предусматривает посвящение ("посвящения имущества и головы" - consecratio bonorum et capitis [лат.]), из этого посвящения тоже следует уничтожение. Ритуалы здесь довольно похожи на ритуалы жертвоприношения, поэтому Робертсон-Смит и увидел в них одну из моделей искупительного жертвоприношения. Но при наказании ярко выраженный момент жертвенности присущ, прежде всего, субъекту, который совершил преступление и теперь искупает его. В случае искупительного жертвоприношения, происходит замена и отвечает жертва, а не виновный. Но все-таки, когда общество запятнано преступлением, наказание для него есть одновременно и средство смыть пятно. Виновный в его глазах играет роль искупительной жертвы. Можно сказать, что одновременно происходят наказание и жертвоприношение.

19

Это определение не только уточняет предмет нашего исследования, но и фиксирует наше внимание на очень важном вопросе: в сущности, оно предполагает единство разных типов жертвоприношений. Таким образом, как мы и дали понять ранее, если мы упрекаем Робертсон-Смита за сведение сущности искупительного жертвоприношения к причащению, то не затем, чтобы заявить об изначальном и неустранимом различии систем жертвенных ритуалов. Однако их единство, будучи вполне реальным, имеет иные истоки, чем те, что представлял себе он.

Однако это первое следствие, как кажется, противоречит тому бесконечному разнообразию форм, которое, на первый взгляд, присуще жертвоприношениям. Поводы для принесения жертв бесчисленны, желаемые последствия весьма разнообразны, а обилие целей оправдывает обилие средств. К тому же ученые, особенно в Германии, обычно подразделяют жертвоприношения на несколько категорий: речь ведется, например, об искупительных жертвах (Suhnopfer), благодарственных (Dankopfer), жертвоприношениях-просьбах (Bittopfer) и т. д. Но в действительности границы между этими категориями подвижны, нечетки, часто неразличимы; одни и те же приемы в той или иной степени встречаются во всех жертвоприношениях. Мы не будем следовать ни одной из обычно применяемых классификаций. На наш взгляд, ни одна из этих классификаций не основывается на методическом исследовании. Не пытаясь изобрести новую, к которой можно было бы отнести те же самые упреки, мы, чтобы составить себе представление о разнообразии форм жертвоприношений, удовлетворимся одной из классификаций, взятых из индуистских текстов.

Наиболее показательна, может быть, та классификация, которая делит их на

жертвоприношения по расписанию и жертвоприношения по случаю, или на устойчивые и окказиональные31. Окказиональные жертвоприношения - это прежде всего жертвоприношения, относящиеся к таинствам (санскары), то есть сопровождавшие торжественные моменты в жизни людей. Определенное число этих жертвоприношений 31 См. Max Muller. Zeitschr. d. D. Morg. Gesell IX, S. LXIII. - Кат. шр. сут. 1. 2. 10, 12 и комм. Махида: Mahidh ad locum, особенно к 11, ср. Kulluka adManu, 2, 25. - Veddnta Sara, 1 и далее. (Издано Бётлингом (Bohtlingk) в Sanskrit-Chresto, p. 254, 255.) На эту классификацию, похоже, ссылались только довольно поздние авторитеты, в то время как другие опирались на более древние тексты. В самом деле, она встречается прежде всего в литургических собраниях, которые различают постоянные формулы (яджусы), формулы необязательных ритуалов (Kdmyestiyajyas) и формулы искупительных ритуалов (ргауц-сШапг). Она встречается в брахманах, где (как в Тайтт. Бр.) очень длинные разделы посвящены либо искуплениям, либо личным обетам и необходимым жертвоприношениям. Наконец, сутры всегда различают устойчивые ритуалы (nilyani) - обязательные и периодические, необязательные (Kamyani), окказиональные (naimittikani) и искупительные (prayafcittani). Такая классификация хорошо известна как по торжественному, так и по домашнему ритуалу (см. Oldenberg. "Survey of the Contents of the Grhyasu", S. В. Е. XXX, p. 306-7). Эти тексты включают также места, относящиеся к лечебным ритуалам (Bhaisajyani), параллельные тем, что известны нам по "Каушика-сутре" (Kaufika sutra, adh. Ill, изд. Блумф. 1890). Таким образом, жертвоприношения изначально делились по этому принципу, который был осознан лишь позже. 20

составляют часть домашнего обряда (представленного в грихъя-сутрах): их совершают по случаю рождения ребенка, ритуального пострига, расставания с воспитанником, свадьбы и т. д. Другие входят в торжественный ритуал: это помазание царя и жертвоприношение, придающее религиозный и гражданский статус, рассматриваемый как высший по отношению ко всем другим32. Во-вторых, существуют вотивные жертвоприношения, т. е. жертвоприношения по обету, окказиональный характер которых еще более выражен33; наконец, лечебные и искупительные жертвоприношения. Что касается постоянных (nitydni) или, точнее, периодических жертвоприношений, то они связаны с определенными моментами времени, не зависящими от желания людей или стечения обстоятельств. Таковы ежедневные жертвоприношения, жертвоприношения новой и полной луне, жертвоприношения сезонных и пастушеских празднеств, жертвоприношения первинок в конце года. И те и другие обычно встречаются и в торжественных, и в домашних ритуалах. Различия между этими типами жертвоприношений обусловлены торжественностью одного и семейным характером другого. Отсюда видно, сколько разных поводов было у брахманов для жертвоприношений. Но в то же время они настолько ощущали их единство, что положили его в основу своего учения. Почти все тексты торжественного ритуала построены по единому плану, представляющему собой изложение базового ритуала, который постепенно изменяют в соответствии с различными потребностями34. Так, шраута-сутры и комментирующие их брахманы начинаются с обобщенного описания совокупности ритуалов, составляющих хлебное приношение новой или полной луне, которые последовательно изменяются в соответствии с обстоятельствами, адаптируя эту схему ко всем церемониям, в состав которых входит хлебное приношение. Оно, например, является главной частью и сезонных праздников, виды которых столь многочисленны и разнообразны (жертвы природе, очистительные жертвы, жертвы в обряде поедания первых зерен и т. д.), а также целого ряда вотивных жертвоприношений35. Здесь мы имеем дело не просто с искусством изложения, а с отражением реального смысла текста: система жертвоприношения обладает высокой степенью гибкости. Действительно, возьмем торжественное заклание животных. Мы встречаем его как в изолированном виде, так и в сочетании с другими типами жертвоприношений. Торжественное заклание животных встречается, например, во время периодических праздников, связанных с природными циклами, в том числе и растительными, а также в окказиональных ритуалах - таких

Ваджапея. Weber. Sitzber. k. k. Ak. d. Wiss. z. Berl. Phil. Hist. Cl. 1892, S. 765 и далее, и Hillebr. VedischeMythologie, I, 247 (Breslau: 1890). "' Например, ради обретения сына, ради долгой жизни (Hillebr. Rit. Litt. § 58 и 66).

Эти жертвоприношения необычайно многочисленны. Даже более многочисленны, чем

нам представляют их опубликованные тексты. ц Этот принцип настолько строг, что ритуал

жертвоприношения описывают перед

ритуалом установки алтаря (см. Hillebr. § 59, Rit. Litt. Vorbem.). is Hillebr. Rit. Litt., § 66. 21

как возведение алтаря, выкуп кого-либо. Теперь рассмотрим приношение сомы . Поскольку сома может быть использована для жертвоприношения лишь весной, этот праздник может

быть только периодическим37. Тем не менее сому приносят в жертву для достижения самых разных целей как в связи с обетами и конкретными случаями, так и независимо от них. Каждую весну, во время церемонии ежегодного освящения личности царя, совершается жертвоприношение сомы, цель которого состоит в обозначении более высокого социального статуса, обеспечении его неуязвимости и победоносности, а также в том, чтобы избежать возможных бед, которые без совершения данного обряда могут приобрести хронический характер. Точно так же одинаковый рисунок могут иметь ритуалы противоположного смысла. И если бесплодную корову брахманы приносили в жертву Рудре, злому богу, таким же образом, каким приносили в жертву козла - добрым небесным богам Агни и Соме, то для этого должны были быть внутренние причины38.

Древнееврейский ритуал дает не менее разительные примеры слож-носоставного характера обрядов и одинаковости их элементов. Книга Левит сводит все жертвоприношения к четырем основным формам: ола (old), хаттат, шеламим (shelamim), минха39. Названия двух из них характерны. Хаммам - это жертвоприношение прежде всего во искупление греха под названием хаттат (hattdt) или хатах (hataah), определение для которого книга Левит дает, к сожалению, очень неясное40. Шеламим41 (LXX Фхюча e?pr)ViKT) "мирная жертва") - это жертвоприношение в форме причастия ради обретения благодати, заключения договора, выполнения обета. Что касается терминов ола и минха, то

36 Слово "сома", составную часть слова "сомаяджня", мы используем как нарицательное. Этот термин непереводим, поскольку слово "сома" означает одновременно жертвенное растение, бога, который высвобождается при жертвоприношении, и бога, приносимого в жертву. С этой оговоркой мы остановимся на данном термине. Действительно, сому можно приносить в жертву, только когда это растение цветет, весной (см. Afvaldyana somaprayoga. Mss. Wilson 453, Boley. Oxf. fe 137. Действительно, между ритуалом жертвоприношения животного Агни-Соме (An. шр. сут. VII) и атхарваническим ритуалом удушения vnya (бесплодной коровы) (Каушика-сутра, 44 и 45) можно найти максимальное сходство. Точно так же в домашнем ритуале разные жертвоприношения животных, включая искупительное заклание быка (см. ниже, с. 93), были настолько похожи, что, в зависимости от школы, те или другие из них могли служить базовым сюжетом для описания (см. Hillebr. Rit. Litt., § 44).

39 Второзаконие 12, 6, 11, 27, ср. Лев. 17, 8. ср. Суд. 20, 26, 2-я Цар. 6, 17 и т. д., упоминают только ola и zebah или shelamim. Вопрос, соответствуют ли эти места ритуалам более ранним или существовавшим параллельно, в этой работе мы не рассматриваем. Для знакомства с теорией, согласно которой искупительные жертвоприношения были введены в древнееврейский ритуал в позднейшее время, мы просто отсылаем к резюме книги Бенцингера: Benzinger. Hebraische Archaeologie, S. 441 и 447 и далее. Место в 1-й Цар. 3, 14 слишком темное, чтобы на его основе можно было оспаривать существование hattdt. Во всяком случае, невозможно согласиться с тем, что искупительная жертва была трансформацией денежных штрафов. 4° Лев. IV, 2.

41 Shelamim = zebah shelamim. Об эквивалентности zebahim и zebah shelamim см. Benzinger, (ос. cit., S. 135.

22

37 38

они чисто описательны. Каждый из них напоминает об одной из отдельных операций жертвоприношения: второй - о подношении жертвы, имеющей растительный характер, первый - об передаче дара божеству42.

43

Это упрощение системы жертвоприношений , несомненно, является следствием слишком частной классификации, впрочем, и слишком произвольной, чтобы брать ее за основу для исследования жертвоприношений в общем виде. Но, по правде говоря, эти четыре типичные формы не являлись или, по крайней мере, уже не являются реальными типами жертвоприношений: это некие абстрактные элементы, в которых особо развит один из узлов механизма жертвоприношения и которые всегда могут быть включены в состав более сложных формул. Ритуал расчленил церемонии, проводившиеся в каждом жертвоприношении, на множество простых или считающихся простыми жертвоприношений. Например, жертвоприношение по случаю посвящения в сан первосвященника44 слагается из хаттат, искупительной жертвы, ола, жертвоприношения, где жертва сжигается целиком (жертва всесожжения), и заклания освященного овна - это зебах шеламим (zebah shelamim), жертвоприношение в форме причащения. Жертвоприношение для очищения рожениц включает хаттат и ола45. Жертвоприношение для очищения прокаженного включает обряды, сходные с ритуалом посвящения в священство46. Таким образом, эти два вида жертвоприношения, одно из которых скорее похоже на искупление, а другое на причащение, проявляются в сходных формах ритуала. Но даже эти два не поддающихся упрощению понятия искупление и причащение - т. е. очищение от негативных свойств и придание ему свойств противоположных, сакральных - даже эти понятия не могут стать основой для

общей и строгой классификации жертвоприношений. Возможно, мы напрасно

42 В толковании слова old мы опираемся на традиционную интерпретацию, основанную, впрочем, на библейском выражении "вознес всесожжение" - Ср. Clermont-Ganneau. Comptes rendus de IAcademie des Inscriptions, 1898, p. 599. - О грехе avon и его искуплении см. Halevy. Revue semitique, 1898, p. 49. - Другой вид греха, искупление которого предусмотрено ритуалом, asham (Лев. 5), по-видимому, не предполагал специальной формы жертвоприношения. Порой искупающее его приношение так и называют asham, но согласно Лев. 5 искупительная церемония состоит из hattat и old; Лев. 7, 2-7 отождествляет hattdt и asham; ср. Числа 5, 9 и далее. Однако Иез. 40, 39; 42, 13; 47, 20 формально различает оба этих жертвоприношения.

43 Марсельская надпись (С. I. S., I, 165) предлагает аналогичное сведение различных жертвоприношений к трем типам: 1) kalil, эквивалентный древнееврейской ola; 2) sauat, sacrificium laudis или orationis (жертва прославления или молитвенная), эквивалентный shelamim; 3) shelem-kalil. Строка 11 упоминает только два частных жертвоприношения - shasaf и hazut (см. С. I. S., t 1, р. 233). - Следует ли рассматривать shelem-kalil как соположение жертвоприношений? См. A. Barton. "On the Sacrifices Kalil and Shelem-Kalil in the Marseille Inscription). Proc. Am. Or. Soc. 1894, p. LXVII-LXIX. - Надпись 167 (Карфаген) различает лишь Kelilim и Sauat. Ср. Clermont-Ganneau. "Inscription Nabateenne de Kanatha". C. R. de I'Ac. desInscr., 1898, p. 597-599.

44 Hex. 29. - Лев. 8.

45 Лев. 12, 6.

4(5 Лев. 14. - Лев. 14, 7 сравнимо с Исх. 24, 20. 23

стали бы искать примеры искупительного жертвоприношения, куда не проник бы никакой элемент причастия или жертвоприношений в форме причастия, которые ничем не напоминают

47

искупительные .

Ибо не только в сложных жертвоприношениях, но и в элементарных жертвоприношениях Пятикнижия мы встречаем ту же двойственность. Зебах шеламим - это жертвоприношение в форме причащения; однако некоторые части жертвы (кровь, жир, некоторые внутренности) всегда уничтожаются, или во всяком случае, не используются для причащения вследствие соответствующего запрета. Одну часть всегда съедают священники. Жертва хаттат может быть целиком отдана священникам49. За неимением жертвователя причащаются совершающие обряд. Когда хаттат приносится для освящения или очищения храма или алтаря, кровь жертвы служит для помазывания ворот и стен. Этот ритуал сообщает им статус освященных50. Но ведь такой же обряд обнаруживается при зебах шеламим, приносимом по случаю посвящения в сан; точно так же мазали кровью Аарона и его сыновей51. Эти примеры показывают, как близки между собой приемы, которые по природе своих объектов и по своим результатам кажутся прямо противоположными. Все различные формы жертвоприношения составляют некий континуум. Они одновременно чрезвычайно похожи друг на друга и при этом слишком различны для того, чтобы их можно было уверенно объединить в группы, отчетливо отличающиеся друг от друга. У них всех одна основа; в том и состоит их единство. Именно внешние формы одного и того же механизма мы будем разбирать и описывать.

7 Греческие жертвоприношения можно довольно легко разделить на причащения и искупления, жертвы подземным богам и жертвы небесным богам; так они классифицированы в прекрасном учебнике Штенгеля: Stengel. Die griechischen Kultusalter-thiimer. Строгой эта классификация выглядит лишь внешне. 48 Лев. 4 и Лев. 7, 14; 9, 21 и далее. 4!) Лев. 10, 16.

50 Иез. 43, 19 и далее; 45, 19. Ср. очищение прокаженного, Лев. 14, 7.

51 Исх. 29, 20.

СХЕМА ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

ВСТУПЛЕНИЕ

Мы, конечно, не можем рассчитывать сформулировать здесь абстрактную схему жертвоприношения, настолько полную, чтобы она оказалась бы пригодной для всех известных случаев, ибо разнообразие фактов слишком велико. Все, что можно сделать, - это изучить определенные формы жертвоприношения, достаточно сложные, чтобы они включали все существенные моменты драмы, и достаточно хорошо известные, чтобы был возможен точный анализ. Нам кажется, что этому условию более всего отвечает жертвоприношение животного в ведийском брахманизме. На самом деле, нам не известно какого-либо аналогичного обряда, описанного столь же подробно. Все действующие лица изображены очень четко как в моменты их вступления в ритуал и выхода из него, так и во время самого действия. К тому же это аморфный ритуал: он не имеет какого-то конкретного назначения, а может служить самым разным целям. Итак, для задуманного нами исследования нет более подходящего обряда. Поэтому анализ его мы положим в основу нашего исследования с тем, чтобы вокруг этого обряда сгруппировать другие факты, относящиеся как к верованиям самой Индии, так и к другим религиям.

Жертвоприношение - это религиозный акт, который может протекать только в религиозной среде и выполняться исключительно действующими лицами, обладающими определенным религиозным статусом. Между тем, до церемонии ни жертвователь, ни совершающий приношение жрец, ни место,

ни орудия, ни жертва, вообще говоря, не обладают в должной мере этим статусом. Смысл первой стадии жертвоприношения - придать им его. Пока они относятся к сфере про-фанного. Необходимо, чтобы их статус изменился. Для этого нужны обряды, которые введут их в сферу сакрального и более или менее глубоко вовлекут их в нее, в зависимости от роли, которую им предстоит сыграть. Именно в

52

этом и состоит, если использовать выражение, принятое в самих санскритских текстах , вступление, в ритуал жертвоприношения.

г'~ Принцип вступления в ритуал жертвоприношения является постоянным для обряда. Он отчетливо выражен в жертвоприношении сомы, где существует праянъешти \ 25

1. Жертвователь. Чтобы изучить способ, с помощью которого подобное изменение статуса достигается жертвователем, сразу же возьмем крайний, почти аномальный случай, который, хотя и не относится к обряду жертвоприношения животного, но обычные ритуалы в нем представлены как бы в преувеличенном виде, и поэтому их проще рассматривать. Это ритуал дикша - подготовка жертвователя в жертвоприношении сомы53. После того как жрецы выбраны, жертвователь проходит через целый ряд символических церемоний, которые постепенно лишают его прежней мирской сущности, чтобы возродить в совершенно новом качестве. Все, что касается богов, должно быть божественным. Жертвователь обязан сам стать богом, чтобы обрести возможность влияния на них54. Для этого ему строят специальную хижину, плотно закрытую: ведь дикшита - это бог, а мир богов отделен от мира людей55. Его обривают, ему остригают ногти56, но так, как это делается у богов, то есть в последовательности, обратной той, что принята у людей57. После очистительного омовения58 он

en

надевает совсем новую льняную одежду , этим свидетельствуя о

(prayaniesti), вступительное жертвоприношение, точно соответствующее адайянъешти (adayaniyesti), заключительному жертвоприношению. Шат. Бр. 3, 2, 3, 1; 4, 5, 1, 1. Ср. Айт. Бр. 4, 5, 1 и 2. Ср. Таитт. 5, 6, 1, 5, 3, 4. - Обычно для подготовки жертвоприношений достаточно простых ритуалов, непосредственного освящения жертвы и участников обряда. Но мы видим, что бывают случаи, когда основной жертве предшествуют предварительные. Например, римские praecidaneae (Gell. 4, 6, 7). Греческие предварительные жертвы (яроЭйцкта) иного рода (Еврипид. Ифигения в Авлиде, 1310-1318. Ср. Paton, Cos. 38-17), но и у греков были ритуальные формы вступительного жертвоприношения: Paton. Cos. 38, 12.

53 О дикше см. Bruno-Lindner. Die Diksa oder Weihe fur das Somaopfer. Leipzig: 1878. Автор рассматривает только теологические тексты и сравнивает их. Впрочем, эти тексты (Шат. Бр., Айт. Бр. и Таитт. Сам.) достаточно полны для изучения данного вопроса. - Oldenberg. Rel. d. Ved. p. 398 и далее. Ольденберг видит в дикше аскетический обряд, сравнимый с обрядами шаманизма. Он не придает значения символизму церемоний и считает его поздним. Ольденберг, похоже, действительно высветил одну из сторон явления; о брахманических текстах в целом его объяснение в значительной мере согласуется с нашим. - См. S. Levi. Doctr., p. 103-106. В толковании слова дикша мы присоединяемся к мнению Вебера: Weber. Vdjapeya (loc. cit., p. 778). В Ригведе понятие "дикша" упомянуто лишь невнятно, да там и не должно было его быть. Во всей остальной ведической литературе оно преобладает. Этот ритуал (впрочем, очень хорошо сохранившийся) был очень популярен в пуранических и тантрических обрядах.

54 См. S. Levi. Ib., р. 103. 56 Т. С., 6, 1, 1, 1.

56 Этому обряду, известному в большинстве религий, индуистские тексты дают превосходное толкование: волосы, брови, борода, ногти рук и ног - это "мертвая", нечистая часть тела. Их обрезают, чтобы очиститься. Т. С. 6, 1, 1, 2.

57 S. Levi. 1Ъ., р. 87, 88. Т. С. 6, 1, 1, 5. Шат. Бр. 3, 1, 2, 4, 5.

58 Это ритуал апсудикша (apsudiksa) (An. шр. сут. X, 6, 15 и далее), символизирующий одновременно его очищение (см. мантру Т. С. 1, 2, 1, 1 = В. С. 4, 2, а = Р. В. 10, 17, 10 и А. В. 6, 51, 2) и новое зачатие. Вот ряд символов, относящихся к этому обряду согласно Айт. Бр. 1, 3, 1 и далее: "Омовение означает его зачатие, хижина - матку, одежда - амнион (водную оболочку), шкура черной антилопы - хорион (наружную ворсинчатую оболочку)" и т. д. Впрочем, значения разных ритуалов и их порядок в разных школах несколько различны.

59 Ап. шр. сут. X, 6, 6 и далее. Мантра - Т. Б. 3, 7, 7, 1. Ср. В. С. 4, 2, с и Шат. Бр. 3, 1, 2, 20. том, что ему предстоит вступить в новое существование. Потом, после

различных помазании , его покрывают шкурой черной антилопы . Это торжественный момент, когда в нем пробуждается новая сущность. Он стал зародышем. Он кладет на голову покрывало, и ему сжимают кулак62 - ведь у эмбриона в оболочках кулак сжат; его заставляют ходить туда-сюда вокруг очага подобно эмбриону, шевелящемуся в матке. В этом состоянии он остается до большой церемонии внесения сомы63. Тогда он разжимает кулаки, снимает покрывало - он родился для божественного существования, он бог. Но его провозглашенная божественная природа64 дарует ему не только права, но и накладывает на него обязанности бога или, по крайней мере, святого. Он не должен общаться

ни с мужчинами нечистых каст, ни с какими то ни было женщинами. Он не отвечает на вопросы. К нему нельзя прикасаться65. Как бог он освобождается от всех жертвоприношений. Он пьет лишь молоко в качестве постной пищи. И это суровое существование длится долгие месяцы, пока его тело не станет полупрозрачным. Тогда, словно принеся в жертву свое прежнее тело66, дойдя до последней степени нервного возбуждения, он становится способным к принесению жертвы, и церемонии начинаются. "" Ап. шр. сут. X, 6, 11 и далее, X, 7, 1 и далее. Т. С. 6, 1, 1, 4, 5 и далее.

''' Ап. шр. сут. X, 8, 11, 12. Эта шкура антилопы, согласно некоторым текстам (Айт. Бр., loc. cit., и Шат. 3, 2, 1, 2), - одна из оболочек божественного эмбриона, который есть дидрикишмана (didrksamana) - тот, кто иницируется. Другие равноценные тексты (Т. С. 6, 1, 3, 2) говорят, что речь идет просто о переодевании жертвователя в шкуру брахманического животного, чтобы он приобрел качества брахмана. "- Ап. шр. сут. X, 11, 2.

Ki An. X, 9, 10. Т. С. 6, 1, 3, 3. - Ср. Web. Ind. st, X, p. 358, № 4. 114 An. X, 11, 5 и далее. - Т. С. 6, 1, 4, 3. 1)5 An. X, 11, 7 и далее. X, 12, 1, 13-18.

'''' Свой атман, свою личность. Она становится "даром богам". Айт. Бр. 6, 3, 9, 6, 9, 6. Шат. 3, 3, 4, 21. - Ап. шр. сут. X, 14, 10. "Вот что объяснено в брахмане. Когда этот дикшита делается худым, он становится очищенным (медхйо, medhyo) - ритуально чистым, пригодным для жертвы). Когда на нем ничего больше нет, он становится чистым. Когда кожа касается костей, он становится чистым. Когда его инициируют, он толстый; приносит жертву уже худой. Ту часть тела, которая у него отсутствует, он принес в жертву". При помощи поста жертвователь как можно в большей степени освобождается от смертного тела, чтобы облечься в бессмертную форму. Мы видим, что в систему индусского жертвоприношения вошли аскетические приемы. (См. S. Levi, ib., p. 83, п. 1. Ср. р. 54). С тех пор они развивались, и в классическом брахманизме, в джайнизме, в буддизме смогли стать настоящим жертвоприношением. Индивид, приносящий жертву, жертвует собой. Например, буддийский поступошадха (uposadha) точно соответствует посту упавасатха (ира-vasatha) ночи упавасатха обычного жертвоприношения, которое соответствует посту дикшиты. (См. Шат. Бр. 1, 1, 1, 7. Сопоставление Игжелинга ad loc. S. В. Е. XII. Ср. ib. 2, 1, 4, 2 и т. д. о посте дикши, ib. 3, 2, 2, 10, 19). Начиная с Шат. Бр. считается, что аскетизм столь же благое дело, как и жертвоприношение (ib. 9, 5, 1, 1-7 и т. д.). Сходство всего этого с семитской, греческой и христианской практикой очевидно. Жертвенный пост дня Йом-Киппур стал прообразом других иудейских постов. Эти подготовительные акции часто становились разновидностью самопожертвования. Аскетическая вступительная часть жертвоприношения во многих случаях превратилась в полное жертвоприношение. 27

Правда, такая усложненная и столь длительная инициация, необходимости которой придается столь высокое значение, представляет собой исключительный случай. Но она, пусть и без таких крайностей, обнаруживается в подготовительных ритуалах к обычному жертвоприношению животного. В этом случае уже можно обойтись без обожествления жертвователя, но его сакрализация все-таки требуется. Поэтому и в этом случае он также сбривает волосы, совершает омовение, воздерживается от любых половых сношений, постится, предается бдениям и т. д.67. И даже когда речь идет о более простых ритуалах, толкования, которые дают им сопровождающие их молитвы и брахманические комментарии, ясно говорят о смысле этих церемоний. Прочтем начало Шатапатха-брахманы. "(Жертвователь) полощет рот... Ибо в начале он не способен к жертвоприношению... Но поскольку воды чисты, он становится чистым внутри... Он переходит из мира людей в мир богов"68.

Эти ритуалы свойственны не только индусам. Подобные примеры не менее часто встречаются в семитском мире, Греции и Риме. От тех, кто хочет быть допущен к жертвоприношению, прежде всего требуется определенная степень родства с богом69. Чужак к ним обычно также

70 71 72

не допускается , а тем более куртизанки, рабы , а зачастую и женщины . Кроме того, требуется временная особая ритуальная чистота73. Приближение к божеству опасно для того, кто нечист74. Когда Яхве сходит на Синай, народ должен вымыть свои одежды и сохранять целомудрие75. В равной степени жертвоприношению предшествует более или менее длительное очищение76. Оно в основном состоит в окроплении очисти-

п 77 тл- 78

тельной водой и в омовении . Иногда жертвователь должен поститься

67 Hillebr. Neu-u Vollm. Op/. S. 3, 4. Ср. Шат. Бр. 1, 1, 1, 7 и далее и отрывки, процитированные в предыдущем примечании. Ср. Schwab. Thieropf. S. XXII, 39.

68 Шат. Бр. 1, 1, 1, 1 и далее.

60 Числа 9, 14; 15, 13-15, 29. Ср. Паве. II, 27, 1; Еврипид. Электра, 795; С. I. А. II, 582, 583.

70 Необрезанные не могут присутствовать на культовых церемониях. Иез. 44, 7. Ср. Исх. 12, 43, 45, 48; Лев. 22, 10, 12, 13; Геродот VI, 6; Dittenb. Syllog. 358, ср. 373, 26. В классической и даже ведической Индии только члены трех высших каст имеют право приносить жертву. 72 Athenee, IV, р. 149 С.; VI, р. 262 С.

72 Dittenb. 373, 9. Fest. p. 82. Ламприд. Элагабал, 6. Cat. R. R. LXXXIII в жертвоприношении Марсу Сильвану. Случаи

изгнания женщин, когда церемонии очень многолюдны.

73 Лев. 1, 19-21; 2 Пар. 30, 17, о жертвоприношении по случаю пасхи. Ср. С. I. G. 3562. Однако некоторые случаи нечистоты не исключали определенных жертвоприношений; пример см. Числа 9, 10. Ср. Од. О. 222 и далее. 7" Исх. 19, 22.

751Ъ.. 19, 10 и далее. Числа 11, 18-25. Впрочем, запрет на половые сношения по случаю любой церемонии - почти всеобщий религиозный принцип.

76 Ср. Паве. X, 32, 9. Восхваление Титореи.

77 Быт. 35, 2; Исх. 19, 4; 15, 12; Лев. 8, 6; Числа 8, 7; Stengel. Griech. Kult. Alt. S. 97. - Marquardt. Hdb. d. riim. Alt. VI, S. 248, N. 7; Ил. А. 313 и далее.

78 Лев. 23, 27, 32; пост Йом-Киппура. Числа 29, 7. Ср. пост причастника и священника перед католической мессой. 28

и опорожнять кишечник79. Ему следует облачиться в чистые80 или даже в специальные одежды81, которые придадут ему начальную святость. Римский ритуал в основном предписывал использование покрывала как знака отделения и, следовательно, как знака посвящения82. Венок на голове жертвователя отгонял дурные влияния и одновременно подчеркивал его сакральность83. Иногда жертвователь дополнительно изменял свою внешность, выбривая себе голову и брови84. Все эти очищения85, окропления, посвящения готовили профана к сакральному акту, изгоняя из его тела пороки мирского характера, отделяя его от обычной жизни и вводя шаг за шагом в сакральный мир богов. 2. Жрец, совершающий жертвоприношение.

Есть жертвоприношения, в которых не бывает других участников, кроме жертвователя и жертвы. Но обычно приближаться к сакральным вещам непосредственно и в одиночку опасно: они слишком серьезны и слишком возвышенны. Необходим посредник или хотя бы проводник86. Это жрец. Стоящий ближе к миру богов, в который он наполовину включен благодаря предварительному посвящению87, он может подходить к нему ближе и с меньшим страхом, чем мирянин, возможно запятнанный неведомой скверной. В то же время он спасает жертвователя от роковых ошибок. Иногда профана даже формально отстраняют от святилища и жертвоприношения88. Жрец, таким образом, с одной стороны, является уполномоченным жертвователя89, разделяя с ним его состояние и беря

79 См. некоторые примеры у Фрэзера: Frazer. Gold. В. II, 76.

80 Быт. 35, 2; Исх. 29, 8; 40, 14; Лев. 8, 13 (посвящение Аарона). Ср. Паве. II, 35, 4. ПроцессияХтонии Гермионы. Plut. Cons. aci. ApoZ. 33, p. 119. - Использование специальных одежд, пачканье тела или лица входят в состав ритуала почти для всех известных праздников.

81 Porph. V. Pyth. 17.

82 S. Reinach. Le voile de I'oblation. 1897, p. 5 и далее.

83 Stengel. Loc. cit., S. 98; Menandre. "Le laboureur" (Менандр. "Земледелец"), см. Rev. desEt. grecques 1898, p. 123; E. Samter. "Romische Sahnriten". Philologus 1897, S. 393. Fest. p. 117.

84 Примеры: Числа 8, 7; Lucien (De Dea Syria), 55.

"5 О совокупности подготовительных церемоний икрам (ikram) - "освящение" в древних жертвоприношениях, соответствующих современным паломничествам в Мекку, см. Wellh. Reste des агаЪ. Heidenthums, S. 79 и далее. При паломничествах в Гиераполь выполнялись те же обряды. (Лукиан, op. cit.) To же о паломниках в древний Иерусалимский храм: Иер. 12, 5. См. Robertson Smith. Rel. of Sem., p. 333, p. 481 (доп. прим.).

86 He считая домашнего ритуала, случаи, чтобы жертвователь служил сам, в расмат-риваемых нами религиях встречаются довольно редко. В Иудее только при пасхальном жертвоприношении можно было, в отсутствие какого-либо левита или когена и вне пределов Иерусалима, убивать жертву самому. В Греции, например, жертвоприношение Амфиараю (в его святилище в Оропе) жертвователь мог проводить без жреца (С. I. G. G. S. 235). В индусском ритуале никто, кроме брахмана, не может приносить жертву на трех огнях большого жертвоприношения. В семейном культе, напротив, присутствие брахмана не требуется (Hillebr. Ritual-Litterutur, S. 20.)

87 Исх. 29. Лев. 8. Числа 8. 118 Иез. 44, 9, 11. 29

на себя его грехи.90. Но, с другой стороны, он отмечен печатью божественности91. Он носит имя92,

93 94 г

титул или одеяние своего бога; он его

95 ч ч

посланник, само его воплощение или, по крайней мере, носитель его могущества. Он - зримый деятель в обряде освящения, совершаемого ради жертвоприношения; в общем, он стоит на пороге между сакральным и профанным мирами, будучи представителем двух миров одновременно. В нем они соединяются.

Обладая подобным религиозным статусом, он, по всей вероятности, может участвовать в жертвоприношении без предварительной инициации. Действительно, в Индии так и происходило. Брахман обладал почти божественной природой, поэтому не нуждался в специальной процедуре посвящения, разве что в исключительных обстоятельствах ; ибо бывают особые ситуации, требующие предварительной подготовки. От той, что мы описали для мирянина, она обычно отличалась только меньшей сложностью. Поскольку жрец,

естественно, ближе к сакральному миру, для перехода туда ему достаточно проведения более простых процедур.

У евреев священнику, даже рукоположенному, надо было принять некоторые дополнительные меры предосторожности, чтобы получить право совершать жертвоприношение. Он должен был умыться перед входом в святилище97; перед церемонией он должен был воздерживаться

89 Пар. 30, 17. Левиты приносят пасхальную жертву за нечистых. В брахманизме в отсутствие жертвователя можно было за него совершать некоторые важные обряды (Hillebrandt. Neu-und Vollmondsopfer, S. 146, N. 3.).

90 Исх. 28, 38. Числа 18, 1, 2, 3.

91 Эти два свойства явственно отмечены у брахмана. С одной стороны, он до такой степени представитель жертвователя, что становится хозяином его жизни (см. S. Levi. Doctrine du sacrifice dans les Brahmanas, p. 12). С другой стороны, он до такой степени представитель богов, что часто к нему относятся, как к богу, когда приглашают на жертвоприношение и когда он получает свою жреческую долю (см. ниже, с. 82, фраза 6). О статусе брахмана в ритуале см. Weber. Ind. Stud. X, S. 135. Ср. Шат. Бр. 1, 7, 1, 5, где брахманы называются человеко-богами (dieux humains).

92 Культ Аттиса и Кибелы, см. Frazer. Gold. В. I, р. 300. - Паве. VIII, 13, 1. Ср. Frazer. Pausanias, t. IV, p. 223; t. V, p. 261. - Back. De Gracorum ccerimoniis in quibus homines deorum vice fungebantur. Berl.: 1883.

93 Паве. VI, 20, 1.

94 Паве. VIII, 15, 3. (Культ Деметры в Фенее, Аркадия.) Полиен, VIII, 59. (Культ Афины в Пеллене.) См. Samter. Romische Suhnriten, die Trabea (Philologus, 1897, LVI, S. 393) об одежде римского жреца. Однако, согласно Макробию III, 6, 17, с покрытой головой приносят жертву на Главном жертвеннике [Чтобы в покоях бога кто-либо не подражал его образу] (пе quis aede dei habitum ejus imitetus - [лат.]).

95 Ср. Frazer. Gold. B. I, p. 286, 388, 343, 368, 370. II, p. 2, 27; Hoiler. Corr. Bl. d. deut. Gesellf. Anthr. 1896, 5.

96 В случае, когда брахман сам был жертвователем, или в случае обряда саттры (sattra), большого жертвоприношения сомы, где жрецы проходили через обряд дикша одновременно с жертвователем - царем или знатным вельможей. - Во всех остальных случаях брахману предписывались лишь незначительные очищения: полоскание рта, мытье рук и т. п. Этот обряд был всегда обязательным, когда поминались злые силы (Шанкхъяна-грихъя-сутра I, 10, 9; Кат. гар. сут. I, 10, 14).

30

от вина и напитков, содержащих продукты брожения98. Он надевал льняные одежды99, которые тотчас снимал после жертвоприношения100. Он складывал их в освященное место, ибо они уже сами по себе были священными, и потому грозными предметами, контакт с которыми был опасен для непосвященных101. Самому священнику в процессе его общения с божеством, достаточно привычным для него, точно также угрожала сверхъестественная смерть102, подобная той, что поразила двух сыновей Аарона103, сыновей Илии104 или священников из рода Байтос1"5. Повышая степень своей личной святости106, он тем самым упрощал себе весьма сложный доступ в святилище и обеспечивал собственную защиту. Но освящал себя он не только ради себя самого. Он освящал себя и ради человека или общества, от имени которого действовал. Поэтому он тем более должен был принимать меры предосторожности, ибо рисковал как собой, так и теми, кого замещал. Это было характерно, в частности, для празднования Дня искупления (Grand Pardon)107. Действительно, в этот день, первосвященник представляет народ Израиля. Он испрашивает прощение одновременно за себя и за народ Израиля: за себя и свою семью он приносит в жертву тельца, за народ Израиля - двух козлов108. Именно благодаря этой искупительной жертве он, воскурив ладан, проникает за завесу, скрывающую Святая Святых109, где обнаруживает в облаке Бога. Столь серьезные задачи требовали совершенно особых приготовлений с учетом почти божественной роли, исполнявшейся первосвященником. Описание этих обрядов, хотя и с целым рядом оговорок, похоже на ритуал, на ритуал дикша, о котором мы только что говорили. За семь дней до праздника первосвященник

07 Исх. 30, 20, 21. Ср. Rawlinson. W. А. 1. 23, 1, 15 о руках. Омовение рук священником и верующими принято как в синагоге, так и в католическом ритуале.

98 Лев. 10, 9; Иез. 44, 21; Jos. Ant. 3, 12, 2: Bell. Jud. 5, 5, 7; Phil. De Ebr. p. 377 и далее. Лее. 6, 3; 16, 4, 32. - Ср. Исх. 28, 40, 42. Лев. 6, 4; 16, 23; Иез. 44, 19.

Исх. 28, 35; Иез. 42, 11-14 (лучше текст Септуагинты). : Исх. 28, 43; 30, 20, 21. ' Лев. 10, 1 и далее. ' 1 Цар. 4, 11.

' См. легендарный рассказ в Гемаре к Иерусал. Талмуду, книга Yoma, I, 1, 5 (пер. Шваба), который говорит, что первосвященник, допустивший ритуальную ересь в день Йом-Киппура, умрет мгновенно, так что из его носа выйдут черви, а изо лба - копыто тельца, как это произошло со священниками рода Байтос. ! Ср. Tossifta Soukka, III, 16.

Мы пользуемся Мишной и Иерусалимским Талмудом (для большего удобства ссылаясь на перевод Шваба), трактат Yoma, ch. II, III, Schwab, V, p. 155. См. на эту тему: J. Derenbourg. "Essai de restitution de 1'ancienne redaction de Massechet

Kippourim". Rev. etudes juives, VI. 41; Houtsma. "Over de Israelitische Vastendagen". Versl. Med. d. k. AK. v. Wet. Afdeel.

Letterk: 1897. Amsterdam.

! Лев. 16.

' Лев. 16, 2.

31

удаляется от семьи110, он пребывает в келье paredri (заседателей)111. Как и индийский жертвователь, он является объектом всевозможных забот. Накануне празднества его окружают старцы, читающие ему главу Библии, где описывается ритуал Йом-Киппура. Ему дают лишь немного поесть, после чего вводят в специальную комнату112, где оставляют, взяв клятву, что он ничего не изменит в ритуале. "Потом все плачут, и он и они, и они расстаются"113. Всю ночь он должен бдеть114, ибо сон - это время, когда можно невольно оскверниться115. И весь этот ритуал имеет ту же цель: придать личности первосвященника статус исключительной святости116, которая позволит ему обратиться к богу, находящемуся "за золотой крышкой над ковчегом завета", взвалив на свои плечи бремя грехов всего народа, возложенных на его голову. 3. Место, инструменты.

Освящения жертвователя и жреца еще недостаточно для того, чтобы начать собственно жертвоприношение. Оно не может совершаться ни в произвольный момент, ни в произвольном месте. Поскольку не всякое время суток или года равно благоприятно для жертвоприношений, иногда его проведение исключается. В Ассирии, например, эти действа были запрещены 7, 14 и 21 числа каждого месяца117. Время суток, подходящее для совершения обряда, различалось в зависимости от сущности и цели церемонии. Иногда ее следовало осуществлять днем118, иногда, наоборот, вечером и ночью119.

Иерусал. Талмуд. Yoma (Schwab, p. 161). Перед Йом-Киппуром требования к чистоте священника повышали, доходя до полной его изоляции.

111 В течение семи дней первосвященник служит в большом праздничном облачении, обладавшем, как известно, особыми свойствами. Исх. 28.

112 Келья Бет-Абдин.

113 1Ъ. I, 5. Мишна. Гемара (ad. loc.) дает несколько объяснений этому непонятному обряду. Одно из них, похоже, указывает на действительный смысл этого обряда: старцы плачут потому, что вынуждены покидать первосвященника, жизнь которого одновременно так драгоценна и так хрупка.

114 Для этого он либо сам занимается толкованием Библии, либо слушает толкователей, либо ему читают отрывки из Библии. Предписание заниматься во время жертвенного бдения сакральными вещами, говорить о нем и не говорить о них входит и в ритуал индусского жертвоприношения; это также предписание на субботу, относящееся к праздникам в большинстве известных ритуалов. Христианские всенощные, которые сначала были только пасхальными, а потом их стало больше, возможно, возникли в подражание ученым беседам накануне иудейской пасхи.

115 Вследствие сперматореи (истечения спермы) - таково объяснение, которое дает наш текст, правильное, но неполное. На самом деле надо иметь в виду, что сон очень часто считается опасным состоянием: ведь душа в это время подвижна, пребывает вне тела и может в него не вернуться. А смерть первосвященника была бы бедствием. Чтобы не допустить этого, его обязывали бодрствовать. Сон опасен и для дикшиты, который поэтому спит под защитой Агни, у огня, в особой позе (см. Т. С. 6, 1, 4, 5, 6).

116 Талм. I, 2 и Гем. р. 168, ср. Мишна, ib. Ill, 3.

117 Месячный календарь см. Elul. Rawlinson. W. A. I., IV, pi. 32, 3; См Jastrow. The Original Character ot the Hebrew Sabbath, (см. рецензию 1. Ср. infra p. 308 и далее.).

118 Stengel. Loc. cit., p. 13 (жертвоприношения небесным богам).

Место действа само должно быть освящено, ибо за пределами священного места заклание животного - не более чем убийство120. Когда жертвоприношение совершается в храме121 или в месте, сакральном самом по себе, обряды предварительного освящения не нужны или, во всяком случае, значительно сокращаются. Так было в древнееврейском обряде жертвоприношения, установленного Пятикнижием. Этот обряд

122 f

совершался в единственном святилище, освященном заранее , избранном божеством123 и освященным дополнительным присутствием божества124. Вот почему дошедшие до нас тексты не содержат никаких указаний на повторное освящение места жертвоприношений. Помимо этого, необходимо было также поддерживать чистоту и святость храма и святилища. С этой

125

целью совершались ежедневные жертвоприношения и ежегодная искупительная церемония126.

У индусов, адептов ведийского брахманизма, храмов не было. Каждый мог выбрать себе место для жертвоприношения по своему желанию127; но это место следовало предварительно

128

освятить с помощью нескольких обрядов, главный из которых состоял в разжигании огней .

Мы не будем описывать его в деталях. Смысл сложных церемоний, которые его составляют, заключался в том, чтобы получить огонь, питаемый лишь чистыми элементами, уже посвященными Агни129. Один из этих

"'J Stengel. Loc. cit. (жертвоприношения богам хтонического происхождения). Паве. II, 24, 1 (Аргос), жертвоприношение Аполлону Дейрадиоту ("Стоящему на горном хребте"). См. ниже, с. 94, о жертвоприношении быка Рудре. Фиксация дня и часа, когда должно совершаться жертвоприношение, - один из наиболее разработанных моментов в брахманах. Ш1 Лев. 17, 3-5.

121 Понятно, что мы не отдаем никакого предпочтения месту с постоянным посвящением перед местом, освященным по особому поводу. Мы полностью обходим этот вопрос.

122 Исх. 29, 37, 44; Числа 8, 15 и далее; 2 Цар. 6, 17; 1 Цар. 8, 63 и далее; О запрете на жертвоприношения вне Иерусалима см.: Лев. 17, 3-4. Втор. 12, 5 и далее; 14, 23; 15, 20; 16, 2 и далее. Этот запрет, безусловно относится к более позднему времени. См. 2 Цар. 23 (?). Похоже даже, что в Палестине всегда существовали "малые жертвенники". Мишна, Megilla, I, 11, 12. (Иерусал. Талмуд, Schwab, p. 220, 222, 223.) Ср. Вавил. Талм. Zebachim, 116 а.

123 Исх. 20, 24; Втор. 12, 5 и далее.

124 Исх. 29, 42-46.

'"' Исх. 29, 38; Ср. Порф., Воздерж. I, 25 и т. д. О непрерывном горении огня на алтаре и о том, как судьба Израиля связана с судьбой Храма, см. прежде всего Дан. 9, 27; 8, 11-15; 11, 31 и т. д. Эта тема в иудейской литературе стала легендарной.

126 Исх. 30, 10; Иез. 45, 14.

При условии, чтобы оно было подходящим и объявленным брахманами "жертвенным" (яджния, yajniya).

О возжигании огней см. Hillebr. Rit. Litt., § 59; Koulikovski. "Les trois feux sacres du Rig-Veda" (Revue de I'hist. des rel. XX, p. 151 и далее, рассматривает только расположение огней); Weber. Ind. St. IX, S. 216; Eggel. ad Cat. Br. (S. В. Е. XII, 247 и далее).

Материалы, на которых возжигают огонь и которые горят в нем (sambhara), соответствуют перечисленным в одном очень важном мифе (Т. Б. 1, 1, 3 и 5. Ср. Ш. Б. 2, 1, 4). Это субстанции, в которых словно бы есть нечто огненное, особенно 33

костров даже разжигают с помощью трения, чтобы он был совершенно новым130. При этих условиях он обладает магическими свойствами, изгоняющими злых духов, колдовство и демонов. Огонь - это убийца демонов. Мало того, он бог, он - Агни в совершенной форме131. Точно так же и по некоторым библейским легендам огонь жертвоприношения есть не что иное, как само божество, поглощающее жертву, или, выражаясь точнее, огонь, воспламеняющий жертву, есть знак ее посвящения132. Свою божественную природу жертвенный огонь брахманичес-кого культа передает месту жертвы, освящая его133. Это место представляет собой довольно обширную прямоугольную площадку, называемую вихара (vihdra)134.

Внутри этой площадки находится другая, под названием веди (vedi), сакральный характер которой выражен еще отчетливее, как это и полагается жертвеннику. Таким образом, веди находится в центре, на равном расстоянии по отношению к огням, окружающим его. Действительно, в противоположность большинству других культов, здесь они не горят на самом жертвеннике, а окружают его135. Контуры веди

живое. Настолько живое, что легенда даже видит в некоторых из них первичные формы мира. Это сотворение огня символизирует сотворение мира. а Огонь всегда создают посредством трения: при возжигании огней, при жертвоприношении животного, при жертвоприношении сомы. См. Schwab. Thieropf. § 47, S. 77 и далее. Weber. Ind. St. I, 197, N. 3. A. Kuhn. Herabkunft des Feuers und des Giittertranks, S. 70 и далее. В связи с этим сотворением огня-бога брахманы со времен Ригведы строили пантеистические концепции. Ибо только огонь жертвоприношения совершенен, только он есть полноценный Агни и содержит "три тела Агни", его земную сущность (домашний очаг), атмосферную (молния) и небесную (Солнце); он включает все, что есть одушевленного, теплого, огненного в мире (Т. В. 1, 2, 1, 3, 4.) 1о1 Это даже один из древнейших эпитетов Агни. См. Bergaigne. Rel. Ved. II, p. 217. (8) См. прим. 6. 13" Лев. 10, 2; Суд. 6, 11 и далее, жертвоприношение Гедеона; 13, 19 и далее, Маной; 3 Цар. 18, 38, Илия; 1 Пар. 21, 26 и далее. Подготовка огня занимает большое место в других ритуалах. О необходимости чистого огня ср. Лев. 10, 1; о возобновлении огней в Мексике: Sahagun. Historia de las cosas de Nova Espana, II, p. 18. Chavero. Mexico a traves de los Siglos, I, p. 77; На Лемносе: Филострат. Героика, XIX, 14; В. corr. Hell. XVIII, 87 и 92. В Ирландии: Bertrand. Religion des Gaulois, p. 106. Cp. Frazer. Golden Bough, II, p. 76, p. 194; Frazer. Pausanias, t. II, p. 392; t. V, p. 521. Индоевропейские религии см. Knauer in Festgruss a. Roth, p. 64.

133 Оно становится "деваяджаной" (devayajana), местом жертвоприношения богам. В брахманах можно встретить мистические спекуляции на эту тему. "Деваяджана" - это единственная устойчивая часть земли. Она существует не только для того, чтобы служить местом принесения жертвы богам. Это еще и точка опоры для богов, их цитадель; именно отсюда, разбежавшись и оттолкнувшись (деваятана, devayatana), они поднялись на небо. Это также центр неба и земли, пуп земли. Сколь безумными ни казались бы нам такие выражения, вспомним, что и у евреев Храм был центром земли, как у римлян Рим; а на средневековых картах пупом земли был Иерусалим. Эти представления не так далеки от нас. Центр религиозной жизни совпадает с центром мира.

134 Это название сделалось и названием буддийских монастырей. Мы не можем вникать ни в детали, ни в строгий порядок проведения обрядов брахманического жертвоприношения животных. Например, по крайней мере одна из школ (Кат. VI, 3, 26) неразрывно связывает церемонию возжигания огня и церемонии ввода жертвы. тщательно рисуют на земле136. Для этого берут лопату (или, в других случаях, саблю, сделанную

из магического дерева) и слегка проводят около земли, говоря: "Злой убит"137. Таким образом, всякая скверна уничтожена. Магический круг изображен, место освящено. В отмеченных границах роют яму и выравнивают ее дно; получившаяся яма и представляет собой жертвенник. После обряда, имеющего одновременно искупительный и очистительный смысл, дно ямы покрывают подстилкой из разных видов дерна. Именно на эту подстилку сядут боги, которым адресуется жертвоприношение и которые незримо присутствуют на 11,еремонии138.

Мы не будем перечислять разные орудия139, которые кладут на жертвенник140, либо изготовив на месте, либо совершив различные очистительные ритуалы. Но среди них есть одно, которое должно при-нлечь наше внимание, поскольку оно, по сути, представляет собой часть жертвенника141; это топа (уйра), жертвенный столб, к которому привязывают животное. Это не какая-то грубая материя: дерево, из которого

142

то сделали, само по себе обладало божественной природой , допол-

1:1Г' См. планы территории в: Hillebr. JV. V. О., S. 191, и Eggel. S. В. Е. XXIII, конец. ' Она имеет точный размер и самую различную форму, в зависимости от жертвоприношения (см. Hillebr. N. V. О., S. 47 и далее, S. 176 и далее; Schwab. Thier., S. 13 и далее). - Thibaut. Baudhayana Aulbaparibhdsa sutra (в Pandit. Benares, IX. 1875). В нашем жертвоприношении животного могут использоваться два типа веди'. одна - почти обычная веди, которую мы описываем в тексте, и другая - поднятая (см. Schwab, S. 14, 21), на которой горит огонь - один из жертвенных огней (An. VII, 7, 3, см. Schwab, S. 37). С учетом указанного различия можно сказать, что их возводят или выкапывают по одной и той же модели.

''" Т. С., 1, 1, 9, 1, 9. Мантры гласят, что беды отведены, что веди со всех сторон защищают боги. Те, что сопровождают возведение уттара веди (uttara vedi), выражают скорее второе (Т. С. I, 2, 12, 2), особенно те мантры, которые сопровождают очищение созданного жертвенника.

Со времен Ригведы боги именуются "бархишада" ("barhtsadas") - те, что сидят на подстилке из жертвенной травы (См. Grassmann. Wort, ad verbum). Cp. P. В. II, 3, 4; V, 31, 12; VI, 1, 10 и т. д.

См. Schwab. Op. cit., S. 11, 47. Обычно сакральная храмовая утварь не должна покидать храм. Так, в Иерусалиме ножи запирали в специальную келью - халифот (halifoth). См. Иерусал. Талм. Soucca, V, 8. Гем. Schwab, VI, р. 51. Middoth, IV, 7. Гем. \ Yoma, III, 8). Некоторые жертвоприношения требуют специальной и новой посуды. Например, домашнее пасхальное жертвоприношение; в Греции см. Paton. Cos, 38, 25; 39, 6. Ср. Frazer. Gold. В., t. II, p. 107. "" См. Schwab, S. 44, о перечислении этих орудий. An. шр. cym. VII, 8. Об очищении см. Schwab, N. 35. 141 An. шр. cym. VII, 9-6. Его втыкают так, чтобы одна половина находилась в пределах веди, другая - за пределами. "" Ищут дерево определенного вида (Т. С. 6, 3, 3, 4. An. шр. cym. VII, 1, 16, 17. См. Schwab, S. 2 и далее). Ему поклоняются, его умилостивляют (An. шр. cym. VII, 2, 1), его помазывают; рубят его с предосторожностями: пень помазывают и читают над ним заклинания. Все эти церемонии очень характерны, как заметил Ольденберг, для древнего культа растительности (Oldenberg. Rel. d. Ved., p. 256). Ольденберг сравнивает (р. 90) этот столб, с одной стороны, с жертвенными столбами вообще, а в частности - с семитской ашерой (ashera), которую тоже устанавливали на жертвенник (см. Robertson Smith. Rel. of Sem., p. 187, n. 1). Оба сопоставления отчасти обоснованны. нительно подкрепляемой помазаниями и возлияниями143. Оно тоже занимает выдающееся положение, потому что стоит там, где будет находиться самое важное из видимых действующих лиц, принимающих участие в церемонии144 - жертва. И в брахманах оно также изображается одной из точек, где сходятся и концентрируются все сакральные силы, участвующие в жертвоприношении. Его тонкий ствол напоминает о способе, каким боги поднялись на небо145; своей верхней частью он дает власть над небесными предметами и явлениями, средней частью - над атмосферными, нижней - над земными146. Но в то же время он представляет жертвователя, поскольку высота столба равна его росту147. Окропляя его, тем самым окропляют жертвователя. Укрепляя его, тем самым укрепляют жертвователя148. Та связь, которую олицетворяет собой жрец, связь, означающая слияние богов и жертвователя, выражена в жертвенном столбе еще отчетливее, но выражена в полной мере она будет только в самой жертве149.

Теперь мизансцена определена. Актеры готовы. Выход жертвы положит начало спектакля. Но, прежде чем перейти к ее появлению, мы должны отметить важную черту ритуала жертвоприношения - абсолютную непрерывность, которая требуется от него. С момента начала150 жертвоприношение должно продолжаться до конца без перерывов и в строгом ритуальном порядке. Нужно, чтобы все операции, из которых оно состоит, совершались без перерыва и каждая стояла строго на

143

An. шр. сут., VII, 10, 1 и далее. О смысле обряда - Т. С. 6, 3, 4, 2, 3. Обряд весь целиком явно древнего происхождения. Во время помазывания юпы, его втыкания и укрепления положено читать мантры из Ригведы (это делает хотар. Ашв. шр. сут., 3, 1, 8). Мантры идут в следующем порядке: I, 36, 13, 14. III, 8, 13, 2, 5, 4 (гимн-апри); в случае, если жертвенных животных или столбов несколько, III, 8, 6, II. Предписан один и тот же ритуал. Айт. Бр. 6, 2, 17, 23, которая комментирует стихи Ригведы. Этот гимн уже отражает разные функции юпы, который убивает демонов, защищает людей, олицетворяет жизнь, приносит дар богам, подпирает небо и землю. Ср. Т. С. 6, 3, 4, 1, 3.

Жертвователь тоже некоторое время держит юпу. (An. шр. сут. 7, 11, 5. Согласно некоторым сутрам, это делают также жена и

жрец, совершающий обряды. Традиция апастамбинов представляется лучшей). Во всяком случае, именно жертвователь производит часть помазаний и проводит рукой вдоль всего столба. Смысл всех этих обрядов - отождествление жертвователя со столбом и с жертвой, место которой на некоторое время ему предстоит занять.

145 Айт. Бр. 6, 1, 1; ср. Шат. Бр. 1, 6, 2, 1 и т. д.

146 Т. С. 6, 3, 4, 3, 4. Ср. Т. С. 6, 3, 4, 7; Ш. Б. 3, 7, 1, 2, 5.

Его высота равна росту жертвователя на повозке или стоящего с поднятыми вверх руками (Т. С. 6, 3, 4, 1. An. шр. сут. VII, 2, 11 и далее). 148 Т. С. 6, 3, 4, 4.

149

Мы полагаем, что веди и юна - по сути жертвенники, бетилы, менгиры, на которых или у подножия которых приносят жертву. Жертвенник - символ союза людей и богов. С момента начала жертвоприношения до его конца профанное соединяется с божественным.

Отсюда молитва, которую в начале любого жертвоприношения читает жертвователь: "Если бы я мог стать равным этому обряду" (Ш. Б. 1, 1, 1, 7). Отсюда, в первую очередь, традиционная метафора санскритских текстов, уподобляющая жертвоприношение ткани, которую ткут и натягивают. R. V. X. 130; Bergaigne et Henry. Manuel pour etudier le Sanscrit vedique, p. 125, п.; S. Levi. Doctr., p. 79, p. 80, n. 1.

своем месте. Ведь если силы, пущенные в ход, не направляются в точно предписанном направлении, они выходят из-под контроля жертвователя и жреца и оборачиваются своей страшной мощью против них151. Но даже этой внешней непрерывности ритуала недостаточно . Равно как для жертвователя, так и для жреца требуется еще своего рода твердость духа по отношению к богам, жертве, обету, который нужно исполнить153. Они должны были твердо верить в то, что жертвоприношение непременно подействует, автоматически приведет к результату. В общем, речь здесь идет об осуществлении религиозного акта в религиозном сознании, т. е. о необходимости соответствия

154

внешнего поведения и внутреннего осознания религиозного опыта . Отсюда видно, как с самого начала жертвоприношение востребовало некую идею "кредо" (санскритское слово "шраддха" ($raddha) эквивалентна "кредо", даже фонетически), подобно тому как результат действия влечет за собой возникновение веры .

Выше мы упомянули о том, что создание жертвенника в брахма-ническом обряде состоит в том, что на земле описывают магический круг. Действительно, все операции, только что перечисленные конспективно, имеют одну цель. Все они сводятся к изображению набора концентрических магических кругов внутри сакрального пространства. На внешнем круге находится жертвователь, дальше последовательно размещаются жрец, жертвенник и столб. На периферии уровень сак-ральности минимален: там находится мирянин, в интересах которого

151 S. Levi, гЪ., 23 и далее. Любая оплошность ритуала - это разрыв в ткани жертвоприношения. Через этот разрыв вырываются магические силы и умерщвляют, или сводят с ума, или губят жертвователя. Нам незачем напоминать знаменитые библейские рассказы о ритуальных ересях, за которыми следовали ужасные кары: о сыновьях Илия, о проказе царя Озии и т. д. Вообще обращение с сакральными вещами опасно: например, в ведической Индии надо было заботиться, чтобы жертвователь не касался веди (Ш. Б. 1, 2, 5, 4), никого не касался саблей из магического дерева и т. д.

Ь2 В том и смысл ритуальных искуплений, чтобы ошибки, допущенные в ходе обряда (см. выше), не имели последствий. Ср.: Serv. ad Aen. IV, 696. (Et sciendum si quid caeremonus поп fuerit observatum, piaculum admitti - и следует знать, что, если что-нибудь в отношении церемоний окажется не соблюдено, допускается искупительная жертва [лат.]) Арнобий IV, 31. Цицерон. Речь об ответах гаруспиков, XI, 23. - Точно так же лобная кость первосвященника в Иерусалиме искупала все незначительные ошибки, совершенные в ходе обряда: Исх. 28, 38. Ср. Иерусал. Талм., Yoma II, 1 (Schwab, V, p. 176). 153 Здесь можно найти любопытную параллель с доктринами иудаистского ритуала. Предназначаемого агнца в пасхальном жертвоприношении нельзя было заменить (Талм. Мишна, Pesachim, IX, 6); кроме того, предназначенное в жертву животное следовало принести в жертву, даже если человек, ради которого производится обряд, умер (ib. Haggigha I, 1 Гем. fin. Schwab, VI, p. 261). По той же причине перед первосвященником в ночь бдения перед Йом-Киппуром проводили всех животных, которым наутро предстояло перерезать горло, чтобы он не перепутал разные жертвы. 114 Известно, что обычно рекомендуемое поведение - это молчание. См. ниже, с. 69. Ср. Marq. Op. cit. VI, р. 178. 1Г"См. S. Levi. Doctr., p. 112 и далее. 37

совершается жертвоприношение. Уровень сакральности повышается по мере того, как сужается само пространство для ее проявления. Таким образом, вся жизнь жертвенной среды организуется и концентрируется вокруг одного центра - все стягивается к жертве, которая сейчас появится. Все готово для ее приема. Ее вводят.

Иногда жертва была сакральной уже по самому факту своего рождения, если вид, к которому она принадлежала, был связан с божеством особыми узами 56. В этом случае, обладая от природы божественными качествами, она не нуждалась в том, чтобы специально обретать их теперь. Но в самом общем виде, чтобы жертва получила религиозный статус, которого требует назначенная ей роль, были необходимы определенные ритуалы. Иногда, когда ее выбирали задолго, эти церемонии проводились до того, как ее приводили на место заклания157. Но зачастую к этому моменту она еще не обладала никакими сакральными свойствами. Она лишь должна была соответствовать некоторым требованиям, делавшим ее

пригодной для посвящения. Она должна была не иметь дефектов, болезней, увечий158. Ей следовало быть вполне определенного цвета159, возраста, пола в зависимости от результатов, которых рас-

Сюда относятся случаи, когда жертвы представляют собой тотемные существа или были таковыми в прошлом. Но, разумеется, не обязательно, чтобы, например, сакральные животные всегда обладали этим качеством (см. Marillier. Rev. de I'hist, des rel. 1898, 1, p. 230-231; Frazer. Gold. B. II, p. 135-138), как полагает, к примеру, Джевонс (Jevons. Introd. to the Hist, of Relig. p. 55). Эту теорию отчасти поддерживает Робертсон-Смит: Robertson Smith. Kinship., p. 308 и далее, и Rel. Sem., 357 и далее. Истина в том, что тем или иным способом должна быть создана определенная связь между богом и жертвой, предназначенной для него, которая вступает в жертвоприношение, будучи уже посвященной. Примеры: Stengel. Op. cit., S. 107 и далее; Marquardt. Op. cit., S. 172; Bull. Corr. Hell. 1889, p. 169. Schol. Apoll. Rhod.

11, 549 (жертвоприношение голубей); Ramsay. Cities and Bishoprics of Phrygia, I, p. 138. - Паве. Ill, 14, 9 и Frazer ad loc; Plut. Qu. Rom. 111. - Ath. VIII, p. 346, d. (жертвоприношение рыбы в Гиераполе) и т. д. Бывало, что бог не принимал каких-то жертв. Примеры: Паве, X, 32, 8; Геродот IV, 63; Паве. II, 10-4. Яхве всегда принимал лишь четыре вида чистых животных: овнов, тельцов, козлов и голубей.

157 "

dTo еще один случаи, имеющий широкое распространение: так, за конем для ашвамедоси (agvamedha) ухаживали и поклонялись ему в течение долгих месяцев (см. Hillebr. "Nationalopfer in Alt-Indien" in Festgruss a Btihtlingk, S. 40 и далее); то же относится к meriah у кхондов, медведю у айнов и т. д.: все это хорошо известно. Это ведическое предписание, равно как и библейское, но возможно, оно имеет всеобщий характер. См. об брахманическом жертвоприношении животного: Scwab. Op. cit., p. XVIII; Zimmer. Altindisches Leben, S. 131. Кат. шр. сут. 6, 3, 22 и paddh. An. шр. сут. VII, 12, 1; комм, к Т. С. 5, 1, 1. О храмовой жертве см. Исх.

12, 5; Лев. 22, 19 и далее; Втор. 10, 21; 17, 1; Мал. 1, 6-14 и т. д. Ср. Stengel. 1Ь. р. 107.

159

Так, конь для ашвамедхи должен был быть рыжим (он носил имя Рохита (Rohita), "красный", и был символом Солнца. См. Henry. Les hymnes Rohita de I'Atharva-Veda. Paris: 1889). О жертвах красной масти см. Fest. p. 45; Диод. I, 88, ср. Frazer. Gold. Bough, II, 59. - О коровах черной масти, приносимых в жертву, чтобы вызвать дождь, см. ниже, с. 105. В Греции (Stengel. Ib. p. 134, п. 1) жертвы небесным богам обычно были светлой масти; те, которых приносили в жертву богам хтонического происхождения, были всегда черной масти.

считывали добиться160. Но чтобы эту потенциальную пригодность сделать реальной, чтобы поднять жертву до нужного уровня сакральности, с ней проводили целый ряд церемоний. В некоторых местностях ее наряжали161, причесывали, отбеливали, как bos cretatus (выбеленный мелом бык) римских жертвоприношений. Ей золотили рога162, на нее надевали венок, ее украшали ленточками163. Эти украшения придавали ей сакральный характер. Иногда даже облачение, которое на нее надевали, сближало ее с богом, которому предназначалось жертвоприношение: такими были наряды для аграрных жертвоприношений, сохранившиеся у нас только в качестве пережитков164. Впрочем, полупосвящения, которое она получала таким образом, можно было достичь и по-другому. В Мексике165 и на Родосе166 жертву поили допьяна. Опьянение было признаком одержимости. Божественный дух уже охватил жертву. Но ведийский ритуал позволит нам лучше проследить весь ряд процедур, в ходе которых жертва постепенно обожествляется. После купания167 ее вводят, совершая различные жертвенные возлияния . К ней обращаются с речью, пересыпанной хвалебными эпитетами и просьбами успокоиться169. В это же время взывают к богу - хозяину животных, прося его согласия использовать его собственность в качестве жертвы170. Эти предосторожности, умилостивления, почести преследуют двоякую цель. Во-первых, они указывают на сакральность жертвы: называя ее чем-то исключительным, собственностью богов, они делают ее таковой. Но прежде всего, смысл их в том, чтобы она позволила мирно принести себя на заклание ради блага людей и не мстила им после смерти. Этот чрезвычайно часто встречающийся обычай1 , как 1611 См. ниже, с. 105.

161 Paton. Cos. 37, 22; Stengel. Ib., p. 97 и далее; Mannhardt. W. и.'F. Kultt. II, S. 108.

162 Ил. К, 294; Од. L, 304. Ср. Rawlinson. W. A. I. IV, p. 22, 2,1 и далее. Ср. ниже, с. 196.

164

163 Паве. X, 32, 9.

Ср. Frazer. Gold. В. II, р. 145, 198 и далее.

165 Chavero. Mexico a traves de los Siglos, p. 644.

166 Порф. Воздерж. II, с. 154. 1ет An. шр. сут. VII, 12, 1.

168 An. шр. сут. VII, 12, 10. Мантры для этих возлияний см. Т. С. 1, 4, 2. Любопытно, что они есть также в А. В. II, 34, ср. Weber. Ind. Stud. Ill, S. 207, и используются (Кауш. сут. 57, 20) во время инициации молодого брахмана. То, что здесь происходит, - это нечто вроде ввода в сакральный мир. - Возлияния во время представления жертвы встречаются довольно часто. Paton. Cos. 40, 9. В Ассирии: Сиппорская надпись, IV, 32.

169 Т. С. 1, 3, 7, 1; 6, 3, 6, 1, 2; An. шр. сут. VII, 12, 6. Ср. В. С. 6, 5; Майтр. С. 5, 3, 9, 6. Шат. Бр. 3, 7, 3, 9 и далее. Кат. шр. сут. 6, 3, 19.

170 Ар. гЪ. В данном случае бог - это Праджапати-Рудра. Т. С. 3, 1, 4, 1, комментарии Т. С. 3, 1, 4, 5. Другие школы не

практикуют таких призывов.

171 Marq. Rom. Alterth. VI, S. 175. Ср. Frazer. GoZd. В. II, p. 110 и далее. Это было еще естественнее, когда в жертву приносили человека (см. Serv. Ad Aen. Ill, 57. Ср. Еврипид. Гераклиды, 550 и далее. Финикиянки, 890; Ath. XIII, р. 602; Chavero.

39

уже было сказано, не означает, что приносимое в жертву животное всегда представляет из себя бывший тотем. Объяснение следует искать гораздо ближе. В жертве всегда присутствует дух, освобождение которого и является целью жертвоприношения. Следовательно, нужно умиротворить этот дух, иначе, высвободившись, он может стать опасным; отсюда вся эта лесть и предварительные извинения.

Потом жертву привязывают к столбу. В этот момент степень сак-ральности, постепенно обретаемая ею, настолько велика, что брахман больше не может прикасаться к ней руками и сам вершитель жертвоприношения не решается приблизиться к ней. Необходимо призвать его к этому и ободрить специальной формулой заклинания, с которой обращается к нему жрец172. Однако, чтобы довести эту и без того высокую степень сакральности до крайних пределов, необходимы три последовательных обрядовых действия. Животное поят водой173, потому что вода божественна. Затем животное целиком очищают от кончика хвоста до кончиков ушей174. Потом ему кропят топленым маслом голову, холку, оба плеча, круп, а также между рогов. Эта процедура соответствует операциям с елеем в древнееврейском жертвоприношении, церемонии приношения mola salsa (жертвенная ячменная мука с солью) в Риме, или ячменным зернам, которые присутствующие бросали на животное в Греции (ойАш)175. Точно так же почти повсюду обнаруживаются возлияния, аналогичные тем, о которых мы говорили. Они выполняли функцию концентрации божественного на голове жертвы. Наконец, после окропления и очищения в ведическом обряде наступает последняя церемония, которая заключает саму жертву в последний

Mexico, etc., p. 610. Ср. Macpherson. Mem. of Serv. in India, etc., p. 146) и тем более, когда речь шла о жертвоприношении бога.

172 Ап. VII, 13-8. Мантра - Т. С. 1, 3, 8, 1, комментарий к ней 6, 3, 6, 3: dhrsa manusa - "укрепись, о человек!" По другой традиции (см. В. С. VI, 8, Ш. Бр. 3, 7, 4, 1), со словами dhrsa manusan ("укрепи людей") обращаются к животному. Мы, вопреки мнению Шваба (Schwab. Op. cit, p. 81, п. 2), считаем, что более соответствует природе ритуала текст Тайттирия-самхиты. Школа Ваджасанейи здесь, как и в других местах, представляет более очищенную и рационализированную традицию. Сближение с Р. В. 1, 63, 3 оправданно не во всех случаях. 0 Ап. VII, 13, 9 и комм. Ему говорят: "Ты - пьющий воду". В. С. VII, 10 а. Т. С. 1, 3, 8, 1). Людвиг (Ludwig. R. V. X., 36, 8. V. IV, р. 233. Ср. Саяну о Таитт. С.) полагает, что смысл таков: "Ты хочешь воды". Но на выбранное нами значение указывают Ш. Бр. 3, 7, 4, 6 (ср. Т. С. 6, 3, 6, 4 конец), как и комм, к В. С. 1ос. cit. и к Кат. 6, 3, 32. Когда животное поят водой, его делают чистым изнутри. Точно так же жертвователь полощет рот перед жертвоприношением.

та Ап. шр. сут. VII, 13-10.

175 A. v. Fritze. (старей) Hermes. 1897, S. 255 и далее. Штенгель полагает, что (ouXoci) - хлеб божественной трапезы. В Мегаре на жертвоприношении Терею заменялись камешками. Паве. I, 41, 9. Ср. Lefebure. "Origines du fetichisme" in Melusine, 1897, p. 151, и Folklore, 1898, S. 15. На Сицилии спутники Одиссея, принося в жертву трех быков Гелиоса, в качестве (cn&cd) использовали листья. Ср. Паве. II, 9, 4. Бросание может быть средством установления связи между жертвователем и жертвой, а еще вероятнее - очищением, способствующим плодовитости, сравнимым с бросанием зерна на невесту.

40

магический круг, наиболее узкий и, соответственно, наиболее сакральный, чем все остальные. Из божественного костра берет в руку горящую головню и трижды обходит с ней вокруг жертвы. Такой обход в Индии делали вокруг любой жертвы, с огнем или без него. Таким образом сам бог, Агни, окружал животное со всех сторон, посвящал и выделял его в качестве приношения176. Но, даже приблизившись таким образом к миру богов, жертва должна была сохранять связь с людьми. Способы обеспечения в данной коммуникации в рассматриваемых нами религиях представляют собой яркие примеры осуществления принципов симпатической связи как магического, так и религиозного характера.

Периодически мы встречаемся с непосредственным, естественным представительством. Например, отец может быть представлен своим сыном, которого он приносит в жертву, и т. д.177. Обычно уже благодаря тому что жертвователь всегда обязан лично нести расходы, представительство оказывается более или менее полным178. Но иногда эта ассоциированность жертвы и жертвователя достигается непосредственно через физический контакт между жертвователем (иногда жрецом) и жертвой. В семитском ритуале этот контакт происходит при наложении рук, в других - при помощи аналогичных обрядов179. Вследствие этого

176 Это церемония паръягникрии (paryagnikriya) - магического обхода с огнем. Ап. шр. сут. VII, 15, 1. Обряд,

конечно, восходит к глубочайшей древности, ведь жрец (майтраваруна (maitravaruna)), ср. Weber. Ind. St. IX, S. 188) повторяет (Ашв. шр. сут. II, 2, 9 и ел.) гимн из Р. В. IV, 5, 1-3 (см. перевод Ольденберга и примечания в 5. В. Е. XLVI ad Joe.). Смысл ритуала троякий. Во-первых, это обход, осуществляемый с огнем, Агни, божественным жрецом, хранителем сокровищ, который посвящает жертву и ведет ее к богам, указывая ей путь (таков смысл трех стихов Р. В., используемых в этом случае и написанных специально для него). Ср. Айт. Бр. 6, 5, 1 и 6, 11, 3. Таким образом жертва обожествляется (ср. Т. С. 6, 3, 8, 2; Ш. Б. 3, 8, 1, 6). Во-вторых, это магический круг. Изгоняются демоны, которые, как и боги, рыщут вокруг жертвы. Наконец, это благонамеренный ритуальный обход, совершаемый слева направо, в направлении богов (Баудх. шр. сут. II, 2, цитируемая Каландом (Caland. Op. cit.), см. ниже, с. 287), и обладающий сам по себе магическими свойствами. О магических передвижениях предметов вокруг жертв см. Simpson. The Buddhist Praying-Wheel и нашу рецензию на этот труд: Ann. soc., 1897, [2], а особенно - исчерпывающую монографию Каланда: Caland. Een Indo-germaansch Lustratie-Gebruik (Versl. en Mededeel. d. Konink. AK. c. Wetensch. Afd. Letterkunde, 4e Reeks Deel II. 1898, p. 275 и далее). Ритуал обхода, во-первых, относится к фундаментальным в индуистском ритуале, как домашнем (ср. Пар. гр. сут. 1, 1, 2), так и торжественном (Hilleb. N. V. О., S. 42. Ср. Ш. Б. I, 2, 2 и 3), см. Caland, op. cit., n. 2 et 3, p. 300; во-вторых, почти универсален для индоевропейских народов (см. Каланд); наконец, широко распространен почти везде. [3]

177 2 Цар. 3, 27; Иез. 16, 36. Ср. Быт. 22; Втор. 12, 31; Пс. 106, 37; Ис. 57, 5. Лукиан. Сирийская богиня, 58. Ср. легенду об Афаманте. Preller. Or. Myth. II, S. 312. Ср. Basset. Nouv. ContesBerberes. 1897, n. 91. Cp. Hoefler. Corr. Bl. d. d. Ges. f. Anthr. 1896, 3. Ср. жертвоприношение члена семьи. Порфирий, Воздерж. II, с 27. Ср. легенду о Шунахшепе (S. Levi. Doctr. p. 135). Примеры этого вида представительства особо многочисленны при строительных жертвоприношениях. См. Sartori. "Bauopfer". Zeitsch. f. Ethm. 1898, S. 17.

178 См. выше, с. 37. Примеры: 1 Пар. 21, история с Давидом на гумне Орны.

179 Лее. 1, 4; 3, 2; 4, 2; 16, 1; Исх. 29, 15, 19. - Ср. Числа 8, 10; 18, 23. - Ср. Втор. 24, 9; Пс. 89, 26; Tylor. Prim. Cult. II, p. 3. Ср. Robertson Smith. Hel. of Sem., p. 423.

41

сближения жертва, уже представляющая богов, начинает представлять и жертвователя. Мало сказать, что она его представляет: она соединяется с ним. Жертвователь и жертва сливаются в одной личности. Отождествление доходит до такой степени, что (по крайней мере, в ведическом обряде) теперь будущая судьба жертвы, ее близкая смерть производят некое обратное действие на жертвователя. В результате положение последнего становится двойственным. Ему надо коснуться животного, чтобы остаться единым с ним, однако он боится прикасаться к нему, поскольку рискует тем самым разделить его судьбу. Ритуал предлагает компромиссный выход из затруднения. Жертвователь прикасается к жертве только одним из орудий жертвоприношения180. Таким образом, это сближение сакрального и профанного, которое, как мы видели, все в большей и большей степени становится целью в разных элементах жертвоприношения и в полной мере достигается лишь в жертве. Итак, мы добрались до кульминационного момента церемонии. Все элементы жертвоприношения налицо; только что они в последний раз соприкоснулись. Остается выполнить главную операцию181. Жертва уже в высшей степени сакрализована. Но дух, пребывающий в ней, божественное начало, которое она теперь содержит, еще связан с ее телом, соединяясь этой последней нитью с миром профанных вещей. Смерть разорвет ее, сделав тем самым посвящение окончательным и бесповоротным. Это торжественный момент. Начинается преступление, нечто вроде святотатства. Когда жертву выводили на место гибели,

182

некоторые ритуалы также предписывали возлияния молока и масла и искупления . Участники извинялись за

180 An. VII, 15, 10, 11. Произносимая при этом мантра (Т. С. 3, 1, 4, 3) гласит, что "дыхание", жизнь жертвователя, как и его желание, связаны с судьбой животного, 3, 1, 5, 1. Школа Белой Яджурведы не предписывает исполнения мантр (Кат. VII, 5, 5) и тем более не требует приносить в этот момент искупительных даров - различие примечательное. Но обряд установления связи, как и теория, стоящая за ним, остаются теми же. Шат. Бр. 3, 8, 1, 10. Т. С. 6, 3, 8, 1. Мнения брахманов расходятся. "Надо касаться животного, - гор.орят одни. - Но оно обречено на смерть, это животное; коснувшись его сзади, яджамана немедленно умрет". Другие утверждают: "Оно обречено попасть на небо, это животное; не коснувшись его сзади, он (жертвователь) будет отделен от неба. Поэтому надо коснуться двумя вертелами его вапы (vapa) (см. ниже об этой части жертвы (Прим. ред.). Тогда его как бы коснулись и не коснулись" (ср. 6, 3, 5, 1). Ш. Б. утверждает, что связь жертвы и жертвователя есть таинство, но вместе с тем оно безопасно и полезно для жертвователя, обет и душа которого попадают на небо вместе с жертвой.