23

00.25 (21.25 по Гринвичу)

Яхта «Белуга».

Индийский океан, в 230 милях к юго-востоку от Масиры.

Мёрдок сидел за столом из полированного пластика. Раненого пленного посадили напротив, на одном из диванов. Рядом с ним расположился Док — он накладывал шину на сломанную кисть иранца. Пленный назвался полковником Пасдарана Рухоллой Агаси и всячески подчеркивал свою готовность быть полезным.

Пожалуй, Мёрдок склонен был ему верить, хотя и инструкции, и простая логика подсказывали ему не терять бдительность. Старшие офицеры не меняют своих убеждений за просто так, к тому же, в отличие от простых исполнителей — нижних чинов, их не так-то просто сломить болью или угрозами.

Нельзя сказать, чтобы Котики отнеслись к Агаси особенно приветливо. Запинаясь, сбиваясь на немецкий, Гертруда Колер описала захват яхты иранцами, убийство Карла Шмидта, угрозы пыток и изнасилования. Док держал себя наиболее враждебно: перевязывая рану Агаси, он одновременно испепелял его взглядом. Гарсия, сидя в противоположном углу салона, нес вахту со способной устрашить любого мрачной сосредоточенностью. Остальные Котики поднялись с бывшими заложниками на палубу.

Мёрдок как бы ненароком повел стволом своего «смита и вессона».

— Полковник, — негромко произнес он. — Вы говорите, что готовы помочь нам. Совершенно не вижу причин вам верить.

— Дьявол, сдается мне, Шкипер, этому доверять нельзя, — согласился Док. Он как раз заканчивал бинтовать кисть Агаси, и слова его прозвучали странным диссонансом его действиям. — Эти сукины дети застрелили двоих невинных людей!

— Полегче, Док. Давай послушаем, что он нам скажет.

— Я... я сожалею о погибших, — выдавил иранец. — Я не хотел, чтобы страдали гражданские лица. Операция... операция развивалась не совсем по плану.

— А вы расскажите нам об этом подробнее, полковник. Кто убил Карла Шмидта? «Охтори»?

Это совсем доконало полковника. Слово «Охтори» подействовало на него как удар хлыста.

— Н-нет, — пробормотал он. — Его застрелил кто-то из моих, когда он бросился на солдата, схватившего его жену. Я... я не отдавал такого приказа. Как... откуда вам известно про «Охтори»?

— Не ваше дело, полковник. Сейчас моя очередь спрашивать. Как давно вы работаете с японцами?

Агаси судорожно сглотнул.

— Недавно. Честно говоря, эта операция с самого начала была ошибкой. Именно поэтому я хочу помочь вам.

Эллсуорт затянул узел на повязке и подвесил руку на марлевую перевязь.

— Он еще больше нам поможет, лежа на дне. Вот только акулы бы не побрезговали. Ничего, стоит только приказать.

— Почему бы тебе не заняться мистером Брендисом, Док?

— Есть, сэр!

Агаси побледнел, на лбу его выступил пот. От него остро воняло потом и мочой.

— Ваши люди... устрашают, лейтенант.

— Устрашают? Право, вы не знаете, как они могут устрашать на самом деле. Сейчас они вас просто слегка недолюбливают. Молите Бога, чтобы не рассердились всерьез! — он еще раз махнул пистолетом. — Ладно. Так почему вам так не нравится «Охтори»? Кто принял решение сотрудничать с ними?

Иранец глубоко вздохнул.

— Вы слышали об адмирале Сахмане? Или генерале Рамазани?

— Нет. Откуда?

— Да, конечно... Сахман — заместитель командующего военно-морской базой в Бендер-Аббасе. Рамазани — один из высших офицеров Пасдарана, герой войны с Ираком.

«Война с Ираком», насколько знал Мёрдок, означала кровавую бойню с 1980 по 1988 год, унесшую с обеих сторон до миллиона жизней.

— Так получилось, что и Рамазани, и Сахман выступают против режима мулл в Тегеране. Со времени свержения шаха пятнадцать лет назад Иран оказался отброшенным назад, парализованным. Они верят, и я тоже, что исламское государство может оставаться при этом еще и современным.

Так или иначе, они держали свои настроения в тайне, и так же тайно закладывали основы организации, устанавливали контакты с другими оппозиционными группировками, включая НОА.

НОА, народно-освободительная армия, представляла собой группировку иранских революционеров и перебежчиков численностью около 4500 человек, вооруженных трофейным оружием и действующих с баз на юге Ирака. Принимая командование над третьим взводом, Мёрдоку приходилось встречать упоминания о НОА: принимавших участие в операции «Чистое небо» Котиков предупреждали о возможности наткнуться на отряды НОА, скрывавшиеся в болотах.

— Я думаю, Рамазани вышел на «Охтори» через посредничество НОА, — продолжал Агаси. — «Охтори» — это... как это по-английски? Осколок? Обломок?

— Отколовшаяся группа.

— Да, отколовшаяся фракция от старой Красной Армии. Это страшные люди, совершенные фанатики...

Мёрдок достаточно наслушался и о религиозном фанатизме пасдаранцев, но он лишь кивнул.

— Судя по всему, у «Охтори» тесные контакты с НОА в Ираке. У них у обоих в этой стране учебные лагеря. Теперь они снюхались с оппозиционной группировкой иранских военных, разработав совместный план похищения судна с плутонием.

— Но что это дает НОА? «Охтори»?

— Могущество, разумеется. Политическое влияние. Придает мятежникам массу... массу...

— Вес?

— Точно, — лицо Агаси исказилось в болезненной, нервной усмешке. — Плутоний в руках Рамазани — оружие достаточно мощное, чтобы побудить остальную часть иранской армии встать под его знамена.

— Что за оружие? Атомная бомба?

Глаза Агаси расширились.

— На, — от волнения он сбился на фарси. — Нет. Плутоний и сам по себе достаточно опасен. В начинке артиллерийских снарядов или боеголовках ракет «СКАД»...

— Все это я понимаю, — нетерпеливо кивнул Мёрдок. — Но зачем? Военный переворот? Честолюбивые помыслы высших офицеров?

— Больше, лейтенант. Это первая битва в войне за души наших людей.

— Ладно. Допустим, вы получаете плутоний. Армия принимает вашу сторону и свергает мулл. Что потом?

— Они создадут в Тегеране военное правительство во главе с генералом Рамазани. Тогда... тогда у них появится преимущество перед нашими недругами в регионе. Иран, иранский народ будут, наконец, в безопасности.

Мёрдок некоторое время переваривал эту мысль. У него сложилось впечатление, что Агаси говорит искренне, но недоговаривает. Эта фраза насчет того, что Иран будет, наконец, в безопасности... очень уж много пафоса. Мёрдок проиграл в уме возможные последствия сценария Агаси. Новые правители Ирана могут, например, решить нанести превентивный удар по Ираку, используя начиненные плутонием бомбы и «СКАДы».

Ирано-иракский конфликт не прекратился с подписанием перемирия 1988 года. Миром между ними и не пахло. Война стала всего лишь наиболее разрушительным эпизодом в долгой истории конфликта враждующих народов, тянущегося по меньшей мере пятнадцать столетий. Ирак приютил НОА в надежде на то, что те рано или поздно свергнут шиитский режим в Тегеране. Однако Мёрдок сомневался, что новая правящая клика останется благодарной. Что как не священная война сплотит иранский народ и отвлечет его от неизбежных при смене власти трудностей и потрясений?

Но все могло обернуться и еще хуже. Изначальной причиной операции «Чистое небо» являлось то, что наблюдатели ООН обнаружили свидетельства осуществления программы создания ядерного оружия Ираком. А что если Ирак продвинулся в этом направлении гораздо дальше, чем полагала американская разведка? Иранская атака с использованием радиоактивной пыли, даже осознание возможности такой атаки может вызвать ответную ядерную бомбардировку. Ядерная война в Персидском заливе унесет миллионы жизней, не говоря уж о том, что половина мировых источников нефти окажется зараженной на многие поколения.

— Насколько мне показалось, — произнес наконец Мёрдок, — упоминая о заговоре Рамазани, вы все время говорите «они», а не «мы». Какова ваша роль во всем этом? Вы-то почему здесь?

— Я всего лишь винтик этого механизма. Наверное, и сейчас тоже. Но... во мне нет уже той веры.

— Что же случилось?

Иранец пожал плечами.

— Лейтенант, вам, наверное, не надо говорить, сколько пережил мой народ за последние пятнадцать лет. Я религиозный человек, но мне отвратительны религиозные фанатики, отбросившие нас в прошлый век, — он потер лоб здоровой рукой. — Я своими глазами видел последствия их фанатизма. Мой сын, мой Амин попал в число тех тысяч иранских детей, что с пением шли на иракские минные поля, на пулеметы, под горчичный газ. Это было восемь лет назад. Ему только что минуло тринадцать. И это муллы послали его на верную гибель в их войне. Вот тогда я и решил отдать все силы на борьбу с муллами, с диктатурой. Но...

— Но что?

Агаси устало ссутулился, и Мёрдок уловил в его глазах полную безнадежность.

— Я понял, лейтенант, что снова имею дело с фанатиками. Я, наверное, никогда от них не отделаюсь.

— С кем? С «Охтори»?

Тот кивнул.

— Да. Эти люди. Я не до конца все понимаю, но я слышал, они верят в то, что после смерти превратятся в звезды на небе. Пророк обещал место в раю каждому, кто падет в джихаде, но эти люди... это... это чудовища. Как это вы говорите, цель искупает...

— Цель оправдывает средства.

— Вот-вот. Для этих людей годится все; что приближает их к конечной цели. Командир «Охтори», осуществлявший захват этого парусника, готов был уничтожить всех — мужчин, женщин. Он хотел, чтобы мои люди насиловали женщин, даже пытали, если это ему понадобится. Я думал об этом почти всю ночь: здесь ли мое место? На чьей стороне Аллах?

— И что же вы надумали?

Снова неуверенный жест плечами.

— Ничего лейтенант. Не считая того, что лишь разобрался, как трудно найти ответ. И еще я задумался, достоин ли я обещанной Аллахом участи погибшего в джихаде? Он не дал мне погибнуть сегодня, значит, на то есть Его воля.

Мёрдок отодвинулся от стола.

— Я, полковник, ничего не могу сказать про Аллаха, но уверен, что на сегодня смертей и так слишком много.

— Иншалла.

Мёрдок знал это выражение, общее в той или иной форме во всем мусульманском мире. На все Божья воля.

— Скажите, полковник, вам был установлен график радиообмена? Как часто вы должны выходить на связь?

Агаси облизнул пересохшие губы.

— Никакого графика, лейтенант. Нам приказано соблюдать радиомолчание. Если, конечно, на нас не нападут. Тогда мы должны дать сигнал на частоте 440 мегагерц, и к нам на помощь подойдет патрульный катер.

— И вы послали этот сигнал?

— Нет, лейтенант. Вы напали так быстро...

Мёрдок встал.

— Спасибо, полковник. Вы нам очень помогли.

— Что со мной будет?

— Вас переправят на один из наших кораблей. Не беспокойтесь, с вами будут обращаться хорошо.

Еще не закончив фразу, Мёрдок в уме уже оценивал ситуацию. Если то, что рассказал полковник, правда, у американцев есть возможность... если они сработают вовремя. Оставив Агаси на попечении Гарсии, Мёрдок вышел из салона.

Надо срочно связаться с «Домом Прерий» и через него с Пентагоном.

* * *

10.45 (15.45 по Гринвичу)

Кабинет оперативных совещаний штаб-квартиры МорСпецБоГр-2.

Литтл-Крик, штат Вирджиния.

Какой элемент чаще всего срывает операции такого рода? — спросил капитан Кобурн, переводя взгляд с одного лица на другое. — Разведка. Или скорее отсутствие надежных разведданных. Позвольте напомнить, что последний раз, когда мы пытались проникнуть в Иран в 1980 году, у нас вообще не было в стране ни одного разведывательного источника.

— Вряд ли это удачный пример, капитан, — возразил адмирал Керриген. — В конце концов операцию «Орлиный Коготь» провалило столкновение вертолета с самолетом-заправщиком.

— Вы недоговариваете, адмирал, и сами прекрасно знаете это, — улыбнулся Брайан Хэдли. — В восьмидесятом я находился в Лэнгли, так что помню хорошо. Нашу лавочку вытурили из Ирана с момента свержения шаха, и нам чертовски не хватало глаз и ушей на земле. Если какой-то юный офицер предлагает мне отправиться в Тегеран и сообщить все, что там творится, я готов облобызать его ботинки.

— Тьфу! Неужели никто из вас не допускает возможности, что этот Мёрдок предложил вам сие сгоряча? — не успокаивался Керриген. — Боже, капитан, да вся эта идея отдает дешевым вестерном! Шпионы, предатели и вовремя подоспевшая конница!

— Возможно, адмирал, — подал голос с другого конца стола капитан Мейсон. — Но, как вы сказали, конница — в нашем случае морская пехота — появляется на сцене вне зависимости от того, примем мы план Мёрдока или нет. И этот план дает ей куда больше шансов на успех.

— И я настаиваю на том, — твердо заявил Кобурн, — что мои люди выполнят предложенную операцию. Это профессионалы, адмирал. У меня в Отряде не принимают решения сгоряча.

— Может, я выразился слишком сильно, капитан, — сдался Керриген. — Но как вы собираетесь координировать планы, которые ваш человек меняет на месте?

— Уж не считаете ли вы, сэр, — улыбнулся Кобурн, — что один лейтенант в парусной скорлупке способен сорвать такую грандиозную операцию, как «Смертельное оружие»?

— Право, капитан, я не уверен, что ваши люди даже при желании могут сделать... или сорвать что-то, — Керриген произнес это с кривой улыбкой, и все остальные рассмеялись.

Кобурн почувствовал себя лучше. Он ожидал более ожесточенных дебатов с адмиралом, но, похоже, извечной неприязни к спецотрядам флота у Керригена со времени их предыдущей встречи поубавилось. Он по-прежнему не скрывал своего прохладного отношения к концепции спецназа, но по крайней мере свыкся с мыслью о том, что в операции примут участие люди из МорСпецБоГр-2. Похоже, сейчас его больше беспокоила перспектива того, что переданные группой Мёрдока разведданные в последний момент как-то отразятся на уже утвержденном плане операции морской пехоты.

Сегодняшний совет был созван Брайаном Хэдли, который позже собирался встретиться с председателем Совета Национальной Безопасности. Ему необходимо было получить заключение командования МорСпецБоГр-2 насчет предложения Мёрдока.

За исключением Керригена и его людей все в кабинете считали план Мёрдока волшебной палочкой. И мнение Керригена в данном случае не имело особого веса. Его отношение к спецназу ни для кого не было секретом, и его пригласили только потому, что операция «Смертельное оружие» проводилась на подведомственной ему территории.

Но Котики сыграли свою роль, хочет того Керриген или нет.

— Поясню, — продолжал Керриген, — больше всего меня во всем этом беспокоит тенденция импровизировать на ходу. Современную войну нельзя вести таким образом.

— Напротив, адмирал, — возразил Хэдли. — Вьетнам продемонстрировал необходимость гибкого подхода к ведению боевых действий, да и последующие наши военные операции свидетельствуют в пользу большей гибкости. В конце концов нам позарез необходимо знать, с чем там придется столкнуться.

— Мне кажется, что объединенных разведслужб морской пехоты и Котиков вполне достаточно.

— Возможно, — сказал Кобурн. — Надеюсь, что вы правы. Но, похоже, Мёрдок — нужный человек, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, и надо быть идиотом, чтобы отозвать его. Слишком уж заманчиво, чтобы отбрасывать такую возможность.

Прокатился одобрительный ропот собравшихся. Как и для всех остальных в Литтл-Крик, радиограмма Мёрдока, поступившая около семнадцати часов назад и предлагавшая поправки к плану операции «Смертельное оружие», стала для Кобурна полным сюрпризом. Освобожденные заложники, пленный иранец и все Котики, за исключением четверых, были доставлены вертолетом на борт «Нассау».

Мёрдок и трое его людей оставались на борту «Белуги» и вслед за иранской эскадрой направились в Бендер-Аббас.

Их прибытие туда ожидалось — Кобурн посмотрел на часы — спустя еще восемнадцать часов.

Всего за несколько часов до начала вторжения морской пехоты.

— Насколько можно положиться на Мёрдока? — поинтересовался один из штабистов Керригена, когда шум за столом утих. — Согласно его докладу, он узнал все это от пленного иранского полковника. Нет ли здесь хитро расставленной ловушки?

— У нас в Лэнгли, — ответил Хэдли, — эта информация оценивается по классу Б-3.

— То есть?

— По этой классификации ЦРУ оценивает достоверность полученной из разных источников информации. Буква характеризует степень доверия к источнику, цифра — то, как Лэнгли оценивает степень точности. "Б" означает «как правило, достоверный». Это вовсе не означает недоверия к вашему человеку, капитан Кобурн. Думаю, даже ни один из тех, кто проходит у нас под буквой "А", не может считаться стопроцентно достоверным. Цифра «три» означает, что информация, возможно, точна. Она не подтверждена пока другими источниками, так что это не «единица», да и «скорее всего верной», то есть «двойкой», ее тоже не назовешь. Суть, джентльмены, в том, что у нас имеется заслуживающий доверия источник информации, готовый предоставить нам возможно точные разведданные. Нельзя позволить себе роскошь игнорировать их.

— Думал ли кто-нибудь связаться на этот счет с конгрессменом Мёрдоком? — спросил Керриген. — В конце концов это ведь его сын. Меня, например, шокирует то, что его допустили командовать двумя опаснейшими рейдами подряд — сначала на «Йюдюки Мару», потом на «Белугу» — а теперь он вон что творит.

— Лейтенант Мёрдок, — медленно произнес Кобурн, — отличный офицер. Он не позволит соображениям политического, личного и, скажем так, семейного порядка отвлечь его от того, что он считает своим долгом. Мне известен интерес конгрессмена Мёрдока к деятельности своего сына. Мне известно также, что ни лейтенант Мёрдок, ни я, ни сам президент Соединенных Штатов не могут позволить личным эмоциям влиять на эту операцию. Я не сомневаюсь, сэр, что конгрессмен, будь он здесь, первым дал бы «добро».

— Из ваших слов, — заключил Брайан Хэдли, — следует, что лейтенант подал неплохую идею. Значит, надо планировать всю кампанию, исходя из того, что там, куда мы пошлем морскую пехоту, уже на месте — точнее, в воде — Котики.

— Вот именно, — сказал Кобурн. — Эти ребята могут рассказать нам то, что спутникам-шпионам и не снилось.

— Надеюсь, капитан, — улыбнулся Хэдли. — Не могу не согласиться с вами. Слишком заманчиво, чтобы отказываться, — он принялся собирать со стола свои бумаги и карты, за ним стали собираться и другие офицеры.

— Капитан Кобурн? — поднял глаза Хэдли.

— Сэр?

— Не уделите мне пару минут?

— Конечно, сэр, — Кобурн посмотрел на часы. — Только времени у меня в обрез.

— Насколько я понимаю, вы летите туда?

— Да, сэр. Первый и второй взводы тоже примут участие в высадке.

— Мне хотелось выслушать ваше мнение о молодом Мёрдоке. Ему здорово досталось. Вправе ли мы требовать от него еще большего?

Кобурн обдумал вопрос.

— Я думаю, мистер Хэдли, он не стал бы предлагать такой вариант, если бы не хотел этого сам. У Мёрдока на первом месте всегда интересы Отряда.

— Гм. После всего, что я слышал, мне тоже так показалось. Полагаю, вам понятно, что от успеха этой операции во многом зависит будущее Отрядов?

— Лучше скажите, чего я не знаю, — улыбнулся Кобурн.

— Вот в эту самую минуту сенатский комитет по расследованиям разбирает по косточкам отчет вашего Мёрдока об операции по захвату «Йюдюки Мару». Они там объясняют друг другу, как бы они сделали все лучше, и думают, правильно ли потрачены выделяемые МорСпецБоГр-2 деньги. Всерьез поговаривают о расформировании Котиков, отрядов «Рекон» морской пехоты, «Рейнджеров» и всех других спецподразделений, за исключением разве что «зеленых беретов».

— Дайте нам хоть полшанса, мистер Хэдли. Мы покажем, что их баксы вложены не впустую.

— Да. Насколько я знаю ваших ребят, вы правы.

В дверь постучали. Кобурн обернулся — в проеме застыл молодой старшина-электрик второго класса с ярко сверкающим под лампами дневного света «Будвейзером».

— Эй, Чаккер, заходи!

— Вертолет уже на площадке, сэр, — доложил Уилсон, махнув зажатой в кулаке белой пилоткой. — Если вы готовы, конечно.

— Тогда двигай задницей. Простите, мистер Хэдли.

— Ничего, — Хэдли кивнул в сторону молодого Котика. — Из ваших, капитан?

— А как же? Свежеиспеченный Котик, назначен на вакантное место в первом взводе. Так, Уилсон?

— Так точно, сэр! С вашего позволения, сэр, кучер этой вертушки сказал мне, что, если через пять минут наших задниц не будет у него на борту, нам придется брать такси до Ошейны.

— Тогда действительно пора. Мистер Хэдли?

— Вы ответили на все мои вопросы, капитан, — Хэдли хлопнул Кобурна по плечу. — Удачи!

— Спасибо, сэр. Только поверьте мне, в наших делах не все решает удача, — он указал пальцем через плечо в сторону СЭ-2 Уилсона. — Не удача, а такие вот парни.

Взял свой кейс и вышел.

Загрузка...