27

01.15 (22.15 по Гринвичу)

Под дном грузового судна «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Мёрдок напрягся, вслушиваясь в бульканье. Может, Котиков уже обнаружили? Трудно сказать. Иранцы могли наткнуться на ультразвуковые сигналы маяка, хотя в принципе частота сигнала исключала такую возможность. Скорее это обычный патруль, обследующий днище «Йюдюки Мару» на предмет мин, подслушивающих устройств и вражеских водолазов. Похоже, эти засранцы до сих пор побаиваются новой попытки отбить судно.

Бесшумно, жестами и прикосновениями Мёрдок отдал распоряжения: Роселли и Хиггинс — туда... Сойка — за мной! Разделившись на пары, Котики начали заходить на звуки с двух сторон. Под водой трудно определить, откуда звук, но шум клапанов аквалангов достаточно силен, чтобы Котики без труда сориентировались. Скорее всего вражеские ныряльщики движутся вдоль киля «Йюдюки Мару». Мёрдок вытащил нож и знаком приказал Сойке сделать то же самое.

Звуки становились громче, отчетливее. Плывут сюда. Вынырнув из-под пирса. Мёрдок медленно, дюйм за дюймом продвигался вдоль нависшего над ним стального киля. Да, два аквалангиста. И все равно нельзя спешить: что если две группы Котиков по ошибке нападут друг на друга? В нескольких футах перед ними замаячили неясные тени...

Да! Это отнюдь не Котики — в серых гидрокостюмах, с громоздкими баллонами аквалангов на спине. Они осматривали днище «Йюдюки Мару» — один вплотную к корпусу, ведя рукой по обшивке, другой держался в нескольких футах сзади. У обоих в руках по гарпуну — метровому стержню с косо срезанной медной гильзой от дробовика вместо наконечника. Оружие, задуманное для защиты от акул, но не менее эффективное и против человека.

Мёрдок тронул Сойку за руку: видит ли тот неприятеля. Выждав момент, от трижды взмахнул ластами и врезался в первого иранского аквалангиста, левой рукой перехватив гарпун, а правой, с ножом, устремившись к его горлу. Почти одновременно Сойка врезался во второго, опрокинув того на спину и увлекая на дно.

В воде яростно закипели пузыри. Нож Мёрдока вспорол резину гидрокостюма иранца и вонзился в тело. Облако крови, черной в этом полумраке, окутало обоих. Гарпун выскользнул у иранца из рук, хотя сам он еще продолжал биться в железной хватке Мёрдока. Рывки становились слабее, слабее... и, наконец, водолаз повис без движения. Тут из темноты со стороны кормы с ножами наготове выскользнули Роселли и Хиггинс.

Мёрдок огляделся. Сойка уже покончил со своим неприятелем, мастерски перерезав тому горло.

Перевернув тела, Котики закрыли вентили баллонов, перекрыв поток пузырей. Если кто-то следит с пирса за продвижением водолазов по пузырькам... что ж, он может удивиться, куда они подевались. Но непрерывный поток пузырей из одного места встревожит их еще больше. Котики выиграли еще немного времени; люди наверху думают, что водолазы просто переместились к другому борту. Десять или пятнадцать минут... А что потом?

Черт, ну где же парни из АТП?

* * *

01.16 (22.16 по Гринвичу)

В акватории гавани Бендер-Э Аббас.

Кобурн дышал часто и глубоко. Боль в голове казалась нестерпимой, и он еле удерживался, чтобы не зевнуть во весь рот.

Будь она проклята, эта Чертова неделя! Надо же: довести человека до такого состояния, что он не помнит, куда он направляется... засыпает на ходу. Может, пора звонить в этот гребаный колокол?

Азимут... какой азимут? Поднеся компас поближе к маске, он пытался сосредоточить зрение на цифрах. Два-три-ноль... должно быть два-три-ноль. Черт! Он сбился с пути! Следующий маркер на пути должен быть там! Сколько времени он потерял?

Надо двигаться... действовать. Не будет он сдаваться, не будет звонить в чертов колокол. Но Боже, как хочется спать!..

Кто-то схватил его за запястье, дернув в сторону. Кобурн злобно повернулся, чтобы отразить неожиданную атаку со спины. Тот, другой водолаз казался больше его и сильнее. Кобурн потянулся к ножу... и наткнулся на мастерски поставленный блок. Другой Котик придвинул маску на расстояние шести дюймов от его лица. Капитан обнаружил, что смотрит прямо во встревоженные глаза Шефа Маккензи.

Маккензи? Какого черта он делает здесь? Он же должен быть в Персидском заливе, отбивать этот чертов японский транспорт.

И тут Кобурн вспомнил, где он. Эта мысль напугала его и вогнала в краску. Почти безвольной куклой он поплыл, увлекаемый Маккензи. Тот вытянул руку и коснулся еще одного водолаза.

Эллсуорт, взводный санитар. Свободной рукой Маккензи нарисовал в воде две буквы: "С", потом "О" и поднял вверх два пальца.

СО2. Этим и объяснялось происходящее с Кобурном. Он слишком часто дышал с момента, когда они вышли из АТП, — отчасти из-за того, что заплыв оказался для него тяжел, отчасти (он заставил себя честно признаться) — от возбуждения. Он начал дышать так часто, что легким уже не хватало кислорода... или он просто не давал регенератору время собрать всю двуокись углерода из-под маски. Господи, ну и болван!

Маккензи поднял палец вверх, и Док согласно кивнул. Единственное средство от отравления двуокисью углерода — немедленно прервать погружение. Кобурн почувствовал, что Маккензи передает его с рук на руки Эллсуорту.

И они вдвоем с Доком начали подъем.

* * *

01.18 (22.18 по Гринвичу)

Под дном грузового судна «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Мёрдок с Котиками утащили тела убитых иранцев на дно, надежно спрятали среди бетонных обломков и облысевших автопокрышек под пирсом, после чего продолжили ожидание. Сколько времени пройдет, прежде чем парни там, наверху, спохватятся, вспомнят о своих водолазах?

Если группа из АТП не поспешит, Мёрдоку придется поразмыслить, на что способны они четверо.

Можно, конечно, попытаться атаковать в духе Рэмбо — вчетвером. Но вряд ли из этого выйдет что-то путное. Котики добиваются результатов, действуя согласованно, по тщательно продуманному плану, а не врываясь и паля во все стороны с горящими глазами. К тому же у них нет ни гранат, ни взрывчатки; попади они на борт, их окажется как минимум в десять раз меньше. Позволить просто так себя застрелить — какой смысл?

Разумнее всего вернуться на «Богхаммер» и попробовать связаться через спутник с «Домом Прерий». Возможно, воздушный десант уже в пути, даже если атака Котиков с АТП и отменена.

В пути? Уже не раз Пентагон и нерешительная администрация, сдрейфив, отменяли решающую атаку в самый последний момент. Может быть, и воздушную, и подводную часть операции отменили, не позаботившись уведомить об этом четверку Котиков в порту?

Перспектива не из приятных. И тут из подводной тьмы материализовались знакомые фигуры в черных гидрокостюмах, с баллонами регенераторов на спине. Было слишком темно, чтобы распознать под прозрачными масками лица, но очертания огромной фигуры Маккензи уже радовали глаз.

Мёрдок быстро пересчитал прибывших. Результат его встревожил: в группе оказалось десять человек, а с «Нассау» ему передали, что отправляются двенадцать. Кого не хватает?

Однако выяснять было некогда. В молчании Котики быстро поделились на две группы. Как и при первой попытке, они поднимутся на борт раздельно, но на этот раз с одного — правого — борта, чтобы их не заметили с причала.

Распаковав лежавшее на «санях» снаряжение, прибывшие Котики раздвинули штурмовые шесты и приготовили оружие. Еще несколько секунд — и двое первых уже карабкаются наверх по борту «Йюдюки Мару».

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

В акватории гавани Бендер-Э Аббас.

Док Эллсуорт вынырнул на поверхность под бетонным пирсом с деревянным настилом, тянувшимся на запад от каменного мола. Секундой спустя рядом вынырнул Кобурн, и Док помог ему добраться до скользкого от тины кнехта.

Как выяснилось, они оказались под заправочным пирсом. На пришвартованный к нему сторожевик класса «Комбаггант-2» матросы тянули топливные шланги.

«Комбаттант-2» — французское судно водоизмещением 249 тонн с экипажем около тридцати человек. Изначально оснащавшиеся противокорабельными ракетами «Гарпун», иранские «Комбаттанты» вооружены только скорострельной 76-миллиметровой пушкой в носовой башне и 40-миллиметровым зенитным орудием на корме. Впрочем, Дока беспокоили не столько орудия, сколько люди на юте.

Но в первую очередь Док думал о своем подопечном. Стоило Кобурну уцепиться за кнехт, как Эллсуорт сорвал с него маску и, насколько позволяло освещение, осмотрел лицо. У ноздрей Кобурна запеклась кровь... возможно, из лопнувшего сосуда. Слава Богу, нет пены ни из носа, ни изо рта: значит, легкие не повреждены. Скорее всего сосуд лопнул от учащенного дыхания.

Однако это почти наверняка означало отравление углекислым газом. Симптомов такого отравления несколько, и основные — сонливость, помутнение сознания и иногда головная боль как следствие сужения сосудов мозга.

— Как самочувствие? — прошептал он на ухо Кобурну. — Голова?

— Голова трещала, как с похмелья, — признался Кобурн. — Сейчас полегче.

— Дрожь в руках? Тошнота? Боль в груди?

— Ничего такого. — Кобурн мотнул головой.

Говорил он внятно и спокойно. Маккензи вовремя распознал беду. Все коварство отравления углекислым газом заключается в том, что оно подкрадывается незаметно, сбивая с толку, замутняя сознание, заставляя дышать чаще и глубже... что еще усугубляет ситуацию. Всего два лишних процента углекислого газа в дыхательной смеси заставляют человека задыхаться. Десять процентов лишают движения, пятнадцать — спазм и паралич. Смерть наступает отнюдь не от газа: человек просто тонет.

Ясно только одно: им нельзя больше рисковать, позволяя Кобурну погружаться. Док махнул рукой в сторону мола. Там, на наваленных под пирсом камнях и бетонных блоках они смогут укрыться и, на всякий случай, приготовить свои автоматы.

Хоронясь в тени, они стали пробираться к берегу.

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Маккензи лез по шесту первым. Последний раз он делал это в открытом море, под покровом ночной темноты. Сейчас тоже ночь... но света фонарей на берегу и на палубе «Йюдюки Мару» вполне достаточно, чтобы разглядеть его фигуру на борту корабля.

На деле, однако, черная одежда неплохо маскировала его на фоне черной обшивки, да и сами места подъема Котики выбрали продуманно, чтобы их труднее всего было заметить с берега. И все же патруль с проходящего катера или матросы с соседних судов могли глянуть не туда и не вовремя. Что тогда? Они могут решить, что поднимающийся на борт водолаз — участник «спасательных работ» на японском судне... а могут поднять тревогу. Безопасность заключалась в быстром, без задержек на открытых местах подъеме.

Добравшись почти до самого верха и уцепившись за клюз, он услышал голоса с палубы над его головой.

— Дококара кимасита ка?

— А, Осака кара кимасита.

Удерживаясь одной рукой за шест, Маккензи вытащил свой «хаш паппи». На этот раз они не связывались с лазерными прицелами: устройства были слишком чувствительны к морской воде, чтобы выдержать подводный переход в АТП.

К черту хирургическую точность. Действовать предстояло быстро и жестоко.

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

Заправочный пирс.

Гавань Бендер-Э Аббас.

Док поддерживал Кобурна за локоть всю дорогу вдоль пирса к земле. Пробираясь мимо сторожевика, они слышали гортанные голоса иранцев на палубе. От сторожевика до берега им оставалось преодолеть не больше десяти ярдов.

В ста ярдах к северу от них у ремонтной стенки стоял ярко освещенный «Йюдюки Мару». Высунув голову из воды, Док видел участок правого борта... и две маленькие черные фигурки, карабкающиеся наверх.

Черт! Если кто-нибудь с заправочного пирса посмотрит в ту сторону...

* * *

01.21 (22.21 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Двенадцатью футами левее Маккензи на борт по второму шесту поднимался Косцюшко с пистолетом в руке. Маккензи бесшумно обменялся с ним условными знаками: три... два... один... Ну!

Выпрямившись во весь рост, Маккензи и Косцюшко одновременно выросли над фальшбортом, откинулись назад и, стремительно прицелившись, одновременно открыли огонь. Хлопки выстрелов прозвучали не громче, чем проникновение пули в тело. Двое японских часовых оказались под перекрестным огнем, дергаясь от все новых и новых попаданий. Автоматы выпали из рук и грохнулись на палубу; один часовой рухнул на месте, второй сделал три шага назад, чуть не упав за фальшборт, но удержался, упал на колени и только после этого опрокинулся на спину в лужу крови.

Маккензи перекинулся через фальшборт и, пригнувшись, прикрывал Косцюшко, привязавшего и раскатавшего вниз две веревочные лестницы. Спустя мгновения на палубу поднялись еще двое Котиков, потом еще двое... Косцюшко и Николсон в четыре руки вытащили трос со связкой взводного тяжелого вооружения. Спустя еще пару секунд Маккензи уже держал ручной пулемет с магазином на сто патронов, из которых первый уже находился в казеннике. Такая же игрушка покоилась и з руках Косцюшко; он поигрывал с ней, как с легким карабином.

Поднявшись на палубу, Котики мгновенно рассредоточивались по заранее отработанному плану.

Фернандес и Гарсия задержались забрать свои М16/М203 и набить карманы бронежилетов гранатами. Мэджик Браун получил свою винтовку М21 с ночным прицелом, а Скотт Фрейзер — дробовик. Любимый «Ремингтон» Дока остался на палубе невостребованным.

Остальные Котики несли стандартное вооружение: «хеклер и кох» в сочетании с «хаш паппи». Маккензи молча, жестами поторапливал Котиков. Времени оставалось в обрез.

* * *

01.22 (22.22 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Гавань Бендер-Э Аббас.

Перевалившись через фальшборт, на палубу рядом с Маккензи спрыгнул Мёрдок.

— Что скажете, Шеф? — его шепот показался оглушительно громким.

— Эй, Эл-Ти! — в первый раз с прихода в Седьмой Отряд Мёрдока так назвали. — Добро пожаловать на борт!

Мёрдок оглядел бесшумно передвигающихся Котиков.

— Кто командует? Де Витт?

— Вы, я полагаю. Нас вел Кобурн, но он выбыл из игры. Неудачное погружение.

— Вот черт! Что с ним?

— Кажется, отравление СО2. С ним Док.

Рядом, прижав к груди свой «хеклер и кох», оказался Де Витт.

— Эй, лейтенант! Чертовски рад вас видеть.

— Взаимно. Мак сказал, что Кобурн получил травму. Я не знаю вашего плана. Командуйте-ка лучше вы.

Маккензи, чуть подумав, кивнул.

— Пожалуй, верно, — он глянул на Де Витта. — Лейтенант?

— Понял. Но оставайтесь рядом, Эл-Ти, угу? Так мне куда спокойнее.

— Все будет в порядке, лейтенант. Куда вам по плану?

— На мостик.

— Значит, снова на мостик, — кивнул Мёрдок. — Ну что ж, идем!

Еще несколько секунд ушло на согласование деталей. Роселли с Хиггинсом остались на корме — прикрывать пути отхода, обеспечивать связь через спутник и так, в качестве резерва. Сойка шел с Мёрдоком. Согласовав частоту тактического радиообмена, они приготовились выступать; к этому времени все остальные уже рассредоточились, и на корме остались только Мёрдок, трое Котиков с «Белуги», младший лейтенант Де Витт и Чаккер Уилсон.

Де Витт махнул рукой:

— Сюда!

* * *

01.25 (22.24 по Гринвичу)

Лестница на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Перекинув АКМ через плечо, Куребаяси спускался по лестнице. Он обошел все посты, но тревога все не проходила. В атмосфере физически ощущалось предгрозовое напряжение, хотя воздух был сух, а небо — чисто. Возможно, сказал себе Куребаяси, это просто нервы.

Он снова задумался о том, что же им движет, что с ним станет. Чего он ждет от «Охтори»? Чего он хочет добиться?

Принести себя в священную жертву? Но Куребаяси не слишком верил в красивую сказку насчет звезд, в которые он и те, кто с ним, превратятся, если только выполнят долг и повергнут американского колосса. Скорее забвение... Куребаяси вдруг понял, что страшится этого. Смешаться с прахом, не узнав, имели ли смысл его боль и жертвы... эта мысль терзала его, хотя раньше он несчетное число раз говорил об этом с друзьями.

Может, он просто боится? При этой мысли ему стало стыдно, страх забытья притупился. Он задержался на лестничной площадке. Возможно, стоит вернуться на мостик и снова поговорить с Такэдой, и все придет в норму...

У входа на мостик дежурили два пасдаранца, издали заметные по красным шарфам. Один из них покосился на Куребаяси, ухмыльнулся и сказал что-то другому на фарси. Тот противно засмеялся.

Варвары...

Где-то над головой Куребаяси негромко хлопнули автоматные глушители. Смеявшийся иранец выпучил глаза; на его горле, переносице и лбу расцвели алые цветки. Второй еще пытался поднять свою Г-3, когда на груди его аккуратным треугольником обозначились три девятимиллиметровые дырки. Он раскрыл рот, чтобы крикнуть: еще три пули с шипением ударили ему в лицо, во все стороны брызнули кровавые ошметки.

Куребаяси не стал дожидаться нападавших и даже не задержался осознать, что же произошло. Слетев кубарем вниз по маршу, он перекатился на спину, сжимая в руках АКМ. На потолке ведущего на мостик коридора шевелились чьи-то тени: кто-то готовился ворваться в рубку.

Осторожно-осторожно он поднял автомат и притаился, ожидая первого, кто покажется в дверном проеме.

* * *

01.26 (22.26 по Гринвичу)

Коридор у входа на мостик.

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Чаккер Уилсон посмотрел вдоль коридора — он был пуст, не считая распластавшихся под двумя красными пятнами на переборке убитых иранцев. Точно между пятнами находилась закрытая дверь на мостик; вряд ли по ту сторону ее кто-либо что-то услышал.

Лейтенант Мёрдок похлопал его по плечу — именно они сняли выстрелами иранских часовых. Теперь путь был чист. За их спинами стояли наготове младший лейтенант Де Витт и Сойка Стирлинг.

Капитан Кобурн оказался прав: Уилсон теперь знал, что не рожден для любой другой флотской службы, не говоря уж о службе на гражданке. Он снова был в Отряде — там и только там его место.

Мёрдок двинулся к двери на мостик; Уилсон держался футах в четырех сзади.

Где-то глубоко в подсознании Уилсона зажегся тревожный красный сигнал. Что-то было не так...

Загрузка...