ПЕСНЯ ПРО БОЯРИНА ЕВПАТИЯ КОЛОВРАТА


На святой Руси быль и была,

Только быльем давно поросла…

Ох вы, зорюшки-зори!

Не один год в поднебесья вы зажигаетесь,

Не впервой в синем море купаетесь:

Посветите с поднебесья, красные,

На бывалые дни, на ненастные!..

Вы, курганы, курганы седые!

Насыпные курганы, степные!

Вы над кем, подгорюнившись, стонете,

Чьи вы белые кости хороните?

Расскажите, как русскую силу

Клала русская удаль в могилу!..


1

К городу Рязани

Катят трое сани,

Сани развальные -

Дуги расписные;

Вожжи на отлете;

Кони на разлете;

Колокольчик плачет -

За версту маячит.

Первые-то сани -

Все-то поезжане,

Все-то северяне,

В рукавицах новых,

В охабнях бобровых.

А вторые санки -

Все-то поезжанки,

Все-то северянки,

В шапочках горлатных,

В жемчугах окатных.

А что третьи сани

К городу Рязани

Подкатили сами

Всеми полозами.

Подлетели птицей

С красной царь-девицей,

С греческой царевной -

Душой Евпраксевной.

У Рязанского князя, у Юрия Ингоревича,

Во его терему новорубленном,

Светлый свадебный пир, ликование:

Сына старшего, княжича Федора,

Повенчал он с царевной Евпраксией

И добром своим княжеским кланялся;

А добро-то накоплено исстари:

Похвалила бы сваха досужная,

В полу-глаз поглядя, мимо идучи.

Во полу-столе, во полу-пиру

Молодых гостей чествовать учали,

На венечное место их глядючи,

Да смешки про себя затеваючи:

Словно стольный бы князь их не жалует -

Горький мед им из погреба выкатил,

А не свадебный!.. "Ин подсластили бы!"

А кому подсластить-то?.. Уж ведомо:

Молодым…

Молодые встают и целуются.

И румянцем они, что ни раз, чередуются,

Будто солнышко с зорькой вечернею.

И гостям и хозяину весело:

Чарка с чаркой у них обгоняются,

То и знай-через край наливаются.

Только нет веселей поезжанина,

И смешливее нет, и речистее

Супротив княженецкого тысяцкого -

Афанасия Прокшича Нездилы.

А с лица непригож он и немолод:

Голова у него, что ладонь, вся-то лысая,

Борода у него клином, рыжая,

А глаза - что у волка, лукавые,

Врозь глядят - так вот и бегают.

Был он княжеским думцем в Чернигове,

Да теперь, за царевной Евпраксией,

Перебрался в Рязань к князю Юрию

Целым домом, со всею боярскою челядью.

А на смену ему Юрий Ингоревич

Отпустил что ни лучших дружинников,

И боярина с ними Евпатия

Коловрата, рязанского витязя,

Князя Федора брата крестового!

Не пустил бы князь Юрий Евпатия,

Если б сам не просился:

"Прискучило

Мне на печке сидеть, а ходить по гостям

Неохоч я, - про то самому тебе ведомо".

Попытал было князь отговаривать:

"Подожди, мол: вот свадьбу отпразднуем".

Так стоит на своем: "Не погневайся:

Я зарок себе дал перед образом

Самому не жениться, не бабиться,

Да и вчуже на свадьбе не праздновать,

Хоть пришлось бы у брата крестового.

Да и то, что хотел бы в Чернигове

Повидать осударь-князя Игоря:

Может, вместе сходил бы на половцев…"

Замолчал князь. А княжичу Федору

И перечить не след другу милому;

Только обнял его крепко-накрепко,

И обоим глаза затуманила

Дорогая слеза молодецкая.

И уехал боярин Евпатий с дружиною…

Провожали удалого витязя

Горожане и люди посельные,

А почетные гости рязанские

Хлебом-солью ему поклонилися,

А молодки и красные девицы

Долго-долго стояли, задумавшись,

В теремах под окошком косящатым.

Даже свахи - и те подгорюнились,

Хоть ни ходу, ни следу им не было

Во дубовые сени Евпатьевы,

Во его во боярскую гридницу.

А сам витязь-то словно не ведает,

Какова есть на свете зазнобушка

И кручина - истома сердечная:

Подавай для него, что для ясного сокола,

Только вольный простор вкруг да около.

Отсидели столы гости званые;

Поезжане свой поезд управили;

Караваем князь Федор, с княгинею,

Со своей ненаглядной молодушкой,

Старшим родичам в пояс откланялся,

Помолился в соборе Заступнице

И поехал из стольного города

В свой удел…

На горе на обрывистой.

Над рекой Осетром, над излучиной,

Строен терем князь Федора Юрьича.

Бор дремучий кругом понавесился

Вековыми дубами и соснами,

Сполз с горы, перебрался и за реку,

Точно вброд перешел, и раскинулся

В неоглядную даль, в необъездную…

Зажил князь с молодою княгинею

В терему, что на ветке прилюбчивой

Сизый голубь с голубкою ласковой.

И уж так-то ласкала княгиня Евпраксия,

Так-то крепко любила милого хозяина,

Что и слов про такую любовь не подобрано.

А сама из себя - всем красавица:

И собольею бровью, и поступью,

И румяной щекой, и речами приветными.

Будет год по десятому месяцу -

Родила она первенца-княжича…

Окрестили его на Ивана Крестителя

И назвали Иваном, а прозвали Постником,

Для того что ни в середу княжич, ни в пятниц:

Не брал груди у матери…

Федор-князь,

На такой на великой на радости

В новоставленный храм Николая Святителя,

Чудотворца Корсунского, вкладу внес

Полказны золотой своей княжеской…

Загрузка...