Стихотворения

Как часто я слыхал, что главный наш порок —

Любовны клятвы все и нежны уверенья

Писать лишь на песке: повеет ветерок,

И мигом страстные исчезнут выраженья,

А с ними и любовь. Так точно иногда

Поэт, обиженный судом несправедливым,

Клянется с музами расстаться навсегда,

Навек прости сказать мечтам любимым,

И, чтоб верней свой выполнить обет,

Об этом он друзьям в посланье объявляет,

И, разругав путем коварный злобный свет,

Стихов он не писать... стихами обещает.

Что эту истину не трудно доказать,

В том спора нет нимало,

Лишь только б в вас, друзья, терпения достало

То выслушать, что вам хочу я рассказать.

Однажды в скуке я (тому назад неделю)

Дремал у камелька, десятый час пробил,

И я сбирался на постелю,

Как вдруг вбежал ко мне Людмил,

Старинный мой приятель,

Изрядный малый и с умом!

А ремеслом

Комический писатель.

«Что вижу, — я вскричал, — ты бледен и смущен!

Взглянувши на тебя, нельзя не испугаться». —

«Ах, дай прийти в себя и с мыслями собраться:

Я так замучен, разбешен!» —

«Да сказывай скорей, что сделалось с тобою?» —

«Ничтожный вздор; к чему рассказывать его?

Я только в дураках — и больше ничего! —

Осмеян, посрамлен — и сам тому виною!

Какой нечистый дух...» — «Да полно, не тужи!

Садись-ка лучше здесь — и все мне расскажи!» —

«Ты хочешь знать?» — «Весьма желаю». —

«Так слушай же, мой друг, и смейся надо мной!

От Вельского вчера письмо я получаю,

В котором просит он — любовию одной

К моим талантам побужденный —

Прочесть в кругу его лишь искренних друзей

Мой новый труд и что, заране восхищенный,

Творца он завтра ждет с супругою своей.

Попутал грех меня: подумал, соблазнился

И, давши мой ответ на сей проклятый зов,

Сегодня вечером я ровно в семь часов

С пиесою моей у Вельского явился.

Вхожу — и что ж? Полна гостиная людей.

«Кой черт, — подумал я, поклоны раздавая, —

Как много искренних у Вельского друзей!»

Меж тем хозяйка пожилая,

Известная своим умом,

Ужасно суетилась

Вокруг стола, покрытого сукном.

И вот толпа гостей по креслам разместилась,

Умолкли все — и начал я читать.

Увы! Язык гостей не долго был спокоен!

Чтоб тонкий вкус вполне свой оказать,

Знаток прямой ничем не должен быть доволен.

Хвалить! И кстати ли себя унизить так,

Хвалить ведь может и дурак;

Но тот, кто смело все бранит и осуждает,

Уж верно умница и все на свете знает.

Едва лишь первый акт окончить я успел,

Как вдруг один, словесности любитель,

Известный меценат, талантов покровитель,

Своим блеснуть умом и вкусом захотел.

Окинув взором всех надменно,

«Я вам,— сказал он мне,— признаюсь откровенно,

Что экспозиция ужасно не ловка». —

«Быть может, что долга?» — «О нет! Ее бы можно

Еще порастянуть». — «Что, вижу, коротка?» —

«И этого в ней нет, признаться должно». —

«Скучна?» — «Нимало, нет!» — «Так, видно, не верна,

Фальшива, сбивчива?» — «О нет, совсем другое!

И лучше б быть могла, конечно, вдвое...» —

«Позвольте мне сказать,— пристала тут одна

Премудрая жена,

Которая везде по городу считалась

Игрицей первою в бостон и модный вист, —

Мне кажется, у вас язык не очень чист:

Я это замечать, по чести, не старалась,

Но, признаюсь, мой слух давно уже отвык

От всех тяжелых выражений.

В комедии у вас слуга совсем мужик,

Везде он говорит без всяких украшений

Таким преподлым языком;

Признайтесь сами в том!

Ведь я не вовсе виновата,

И если критика вам кажется строга...» —

«Помилуйте! Да он не принц — простой слуга!» —

«Так что ж, не важная утрата —

Могли б и выкинуть его!

А впрочем, — знаете ль, прочтите Мариво!

Вот истинный талант — везде в нем превосходство!

Какой прелестный тон, какое благородство!

Служанка, госпожа, лакей и господин». —

«А я совсем не то заметить вам желаю, —

Прервал с улыбкою и нюхая табак

Мудрец, которого назло везде встречаю,

Педант несносный и чудак, —

Искусством вы меня своим не обманули:

Сюжет в Теренции вы точно почерпнули». —

«В Теренции?» — «Ну да! Я вздора не скажу:

Поверьте, сходство есть большое;

Вы спросите, какое? —

Постойте, докажу:

У вас...» — «Нет сил терпеть, — хозяйка закричала, —

Вы только спорите, а время все идет!» —

«Позвольте доказать!» — «Нет, нет! уж я устала,

И этот долгий спор тоску лишь наведет.

Прошу вас, продолжайте!

Успеем, может быть... Ахти, десятый час!

Что, если б вы... иль нет, послушайте, для вас,

Конечно, все равно, вы все-таки читайте,

А я меж тем могу гостей занять в бостон!»

Хотя терпеньем я изрядным одарен,

Однако ж, черт возьми, всему ведь есть граница:

Я вышел из себя, вскочил, схватил тетрадь —

И прежде, чем могла проклятая игрица

Опомниться путем, ударился бежать,

Кой-как до улицы добрался;

Забывши о гостях, не помня о себе.

Прыгнýл в карету и помчался

Прямехонько к тебе.

И вот, мой милый друг, судьи, которых мненья,

Везде всеобщего достойные презренья,

Оракулом, законом чтут,

Которые, к стыду нас всех, признаться должно,

Хваля без толку все иль все браня безбожно,

Бесславие и славу раздают!

И после этого за славою гоняйся!

Забудь веселье и покой.

Пиши комедии — будь мученик — старайся,

Но льстить себя не смей наградой никакой!

Читать в домах — беда! Отдать играть — другая;

Да что и говорить, скажу без дальних слов:

Театр, где царствует посредственность златая,

Страшнее для меня и самых знатоков.

У нас хоть не пройдет без новости недели,

Зато уж ничего, не езди под качели,

Играют мастерски — ну, любо посмотреть!

А если примутся артисты наши петь

Иль станут в опере при всех менять кулисы,

То вон беги!

И, словом, от царя до самого слуги

Певицы и певцы, актеры и актрисы,

И даже самая суфлера западня

Терзает все и мучит лишь меня.

Нет, кончено! Писать я больше не намерен,

Клянусь — и клятве сей, конечно, буду верен!

Да, да, мой друг! Клянусь... а жаль! Ведь есть сюжет,

И если б только я решиться мог... да нет!

Все кончено!.. А план и сцены уж готовы —

Придумал и конец,

И все характеры так новы!

Прекрасный резонер — чувствительный отец;

Контрасты резкие — с природы, а не с сказки!

Тут будет все: и плут, и честный человек,

Интрига чудная... а веселей развязки

Нельзя придумать ввек,

И интересных сцен, конечно, будет с двадцать!

Да впрочем... почему ж... ага, уж бьет двенадцать!

Пора домой!» — «Так ты решился не шутя?» —

«Прощай!» — «Да погоди, карета не готова!»

Но мой Людмил в ответ ни слова;

Поклон и, шляпу ухватя,

Отправился домой. Домой? Конечно, спать?

Ах, нет, мои друзья: комедию писать!