Стихотворения и поэмы

Итак, Элеонора дорогая,

Теперь тебе чудесный грех знаком;

Желая, — ты дрожала пред грехом,

Дрожала, даже этот грех вкушая.

Скажи, что страшного нашла ты в нем?

Чуть-чуть смятенья, нежность вспоминанья,

И изумленье перед новизной,

Печаль, и более всего — желанье, —

Вот всё, что после чувствуешь душой.

Блестящие цвета и роз и лилий

Уже смешались на твоих щеках;

Стыду дикарки место уступили

И нега и застенчивость в глазах;

Они в очаровательных делах

Причиною и результатом были.

  Твоя взволнованная грудь

  Не робко хочет оттолкнуть

  Ту мягкость ткани над собою,

Приглаженную матери рукою,

Что боле дерзко в свой черед,

Нескромная, порой ночною,

Рука любовника сомнет.

И сладкая мечтательность уж скоро

Заменит шалости собой,

А также ветреность, которой

Обескуражен милый твой.

  Душа, смягчался всё боле,

  Себя лениво погрузит

  В переживанье, где царит

  Одна лишь сладость меланхолий!

Печальным предоставим цензорам

Считать виною непрощенной

От горестей единственный бальзам

И тот восторг, что Бог, к нам благосклонный,

В зародыше всем даровал сердцам.

  Не верь: их лживы уверенья

  И ревность лицемерна всех;

  В ней для природы оскорбленье:

  Так сладок не бывает грех!

Ты помнишь ли, чудесная плутовка,

Ту ночь, когда счастливою уловкой

Обманут Аргус, стороживший дом,

К тебе в объятья я попал тайком.

От поцелуев защищала алый

Свой рот напрасно ты на этот раз;

И только к кражам приводил отказ.

Внезапный шум ты в страхе услыхала,

Смогла далекий отсвет увидать,

И позабыла ты про страсть в испуге.

Но изумление заставило опять

В моих руках сердечко трепетать.

Я хохотал над страхами подруги:

Я знал, что в это время стережет

Восторги наши бог любви Эрот.

Твой видя плач, он попросил Морфея,

И тот у Аргуса, врага услад,

Мгновенно притупил и слух и взгляд,

Раскрыв крыло над матерью твоею,

Аврора утром раньше, чем бывало,

Теченье наших прервала забав,

Амуров боязливых разогнав.

Им смехом ты невольным обещала

Свиданье новое под вечерок.

О, боги! Если бы я только мог

Владеть и днем, и полночью моею, —

То юный провозвестник дня позднее

Нам возвещал бы солнечный восход.

А солнце, в легком беге устремляясь

И обликом румяным улыбаясь,

На час-другой взошло б на на небосвод!

Имели б времени амуры боле,

И сумрак ночи длился дольше бы тогда,

Моих мгновений сладостная доля

Среди одних утех была б всегда.

И в сделке мудростью руководимый, —

Я четверть отдал бы моим друзьям,

Такую ж часть — моим прекрасным снам,

А половину — отдал бы любимой!

Навек постыл

Будь, образ милой,

Что изменила,

Кого любил!

Мы прятать станем

Слезу очей:

Подобно ей,

И мы обманем!

Прекрасный вид

В расцвете силы

Сердечку милой

Так сильно льстит.

Пуста несметно,

Ты безответна

К моим мольбам.

К обману падка,

Быть хочешь сладкой

Другим очам.

Ей огорчений

Не жаль моих;

От чар своих

Ты в упоенье,

Года пройдут

И дар нездешний

С собой возьмут,

Любовь поспешно

Прочь унесут.

Уход тревожный!

Надежду гнать!

Ах, изменять

Уж невозможно!

Тогда при всех,

Роняя смех,

И рад ужасно,

Мимо идя,

Промолвлю я:

«Она была прекрасна!»

Хочу, ее узрев, в объятья пасть.

В груди трепещет сердце всё сильнее;

И от желаний я уже пьянею,

И пылко шаг мой ускоряет страсть.

Но подле той, кого мы обожаем,

Должны мы обуздать страстей порыв:

Любви чрезмерной страстью повредив,

Мы только страсть восторгов сокращаем.