Сверхновая американская фантастика, 1995 № 04

Метте Брюль, Нина Люкке Космонавтика и астрология: гадания о космической судьбе[6]

«Террадеяние» — это концепция, рожденная современными космическими полетами Цель ее — в сотворении новых земель, превращение разнообразных неприспособленных для жизни небесных тел в земные, пригодные для жизни планеты, своего рода «кибернетические» Земли. То, что звучит сегодня научной фантастикой, может стать реальной перспективой в грядущем освоении космоса.

Оглянувшись назад на три-четыре столетия, мы увидим всю историю нашей планеты огромным проектом по террадеянию. В отличие от предыдущих культур научная революция с ее механистическим подходом изменила не только изолированные экосистемы, но, наоборот, всему — к лучшему или худшему — придала смысл террадеяния, переделки всех измерений, составляющих тело нашей Земли, Терры. В результате сегодня мы не просто обеспокоены, как то было в прошлом, той или иной местной неурядицей, но вынуждены искать перспективу изменения и исцеления всей планеты.

«Женщины за здоровую планету» и подобные лозунги женских экологических движений — ясный знак этой перспективы. Многие женщины рассматривают космонавтику как проявление механической цивилизации, и потому — нечто внешнее по отношению к ним самим, природе, материнству, Земле.

Цель настоящего раздела[7] состоит в рассмотрении феминистской перспективы, обнаруживающей всепланетную актуальность этих направлений. В наш полный кризисами век мы обращаемся к тому, что может быть определено как Иное: природе, материи, телу, матери, всему содержанию Земли и Космоса как жизненно важных условий жизни. Как же феминистское движение может помочь переосмыслению этого Иного с тем, чтобы обеспечить длительное общественное и экологическое сосуществование Земли и Космоса?

Возьмем за отправную точку две противоположных реакции на современный кризис, в котором — вся противоречивость нашего времени. С одной стороны, мы видим вызов науки и технологии. С другой стороны — радикально отрицающие современную науку и технологию направления, которые видят выход в возврате к архаичным системам мышления. Это, например, очевидное сегодня возрождение древних языческих религий и ритуалов (хороший пример тому — феминистское движение Богини-матери) и заметный рост интереса к старым оккультным астрологическим дисциплинам, а также многие подобные феномены культуры постиндустриальных обществ.

Будучи представительницами двух течений — научного и духовного, — мы выбрали в качестве темы космонавтику и астрологию. Несмотря на категорические различия, эти два направления имеют тем не менее единый объект — космос, и им обоим свойственна глобальность взгляда.

«Мир большой науки выглядит мужским, корпускулярным, организованным по приоритетам, — как писали в 1991 году американские исследователи Спенглер и Томисон, — в то время как оккультные науки представляются мягкими, женственными, интуитивными, маргинальными. Они ведут в униженную ныне страну ведовства, хиромантии, лозоходства, геомантии, астрологии, кирлианских аур и морфогенетических полей».

Очевидно, что большой космос астронавтов и Потусторонняя вселенная астрологов — абсолютно разные сферы. Для первых — это пространство неизведанного, полное неограниченных ресурсов, застывшая в ожидании предприимчивых современных исследователей целина. Как утверждение будущего человечества, освоение космоса предстает следующим отчаянным, но неизбежным шагом по эволюционным ступеням.

Экологический кризис приводит к пониманию необходимости в изменении нашего подхода к Иному, то есть к Природе, Матери и Земле.

Для астрологии же космос предстает не пассивно ждущей пустотой, но воплощением Судьбы, определяющей наши истоки и назначение, жизнь и смерть. Вселенная как судьба и неизбежное прошлое часто соотносима с женским началом, будь то греческие Мойры или римская Фортуна, не оставляющие необходимого любому современному научному исследованию фундамента свободы мышления и самоопределения, контроля над материей. Астрология не признает главенства сознания над материей, но утверждает принцип их взаимопроникновения, взаимообусловленности их движений[8].

В контексте космонавтики Космос выступает Отцом, в то время как для астрологов это скорее материнское начало. Радиоволны в космосе несут преимущественно мужские голоса, так же как проблемы космонавтики вызывают интерес преимущественно мужского населения. Сфера астрологии по контрасту озвучена голосами обоих полов и привлекает к себе как мужчин, так и женщин, но, как нам кажется, отличается главным образом женским присутствием.

Классические науки демифологизировали космологию, представляя природу пассивной, мертвой, инертной материей, определяя ее отсутствием того, что является позитивными характеристиками для самих этих наук разума, смысла, свободной воли, самоопределения. Направляя технологию и промышленность, механистическая наука непосредственно конструирует свое видение природы и согласно ему способна изменить в процессе террадеяния истинную натуру Земли. Объективные ценности современной науки порождают эскапистскую — техническую фантазию, страдающие гигантоманией проекты изменения космоса, террадеяния в галактических масштабах.

Со времен речи президента Кеннеди в 1961 году, посвященной программе полета человека на Луну, обозначаются новые точки отсчета и современные границы технической мысли. Космические достижения человечества рождают две связанные меж собою серии представлений. Во-первых, это изменение идеи об ограниченности природных ресурсов и пространств. Земля, казавшаяся так недавно маленькой и истощенной, неожиданно превращается в часть изобильного макрокосмоса. Словно бы осуществив уже космическую одиссею, мы начинаем представлять себе путешествия в открытом пространстве рутинным способом новой колонизации, сравнимым с плаваниями Колумба и Магеллана или даже с авантюрами Льюиса и Кларка, возглавивших разведку ресурсов Миссури; мы попросту ищем новые внеземные прииски, вступая тем самым в эпоху новых географических открытий проверенным имперским путем.

Второй комплекс представлений являет нам новый «черный континент» вне любого мыслимого ранее земного предела, всю ту же ждущую освоения пустошь, сходную с Америкой или Африкой до вторжения белого человека или даже дореволюционной Россией в советском видении огромной страны как пространства, подлежащего террадеянию.

Оба комплекса являют нам новое видение, картину голубой планеты космического века Существовавшие ранее картины земного бытия сменяет изображение человека на небольшой голубой планете. Все человечество как продукт ступившей на почву из океана эволюции делает очередной космический шаг, который становится очередной программой. Мы превращаемся в людей голубой планеты, и наше новое понимание родины является на телевизионных заставках, со спутников, на сотни миль за нашими головами предсказывающих завтрашнюю погоду, с рисунков на футболках из космических музеев по всему нашему миру, словно мы марсиане, для которых Земля в диковинку Воистину, мы стоим на границе столь измененной за последние столетия Земли и заатмосферья, зовущего к титаническим потугам, результатом которых должно стать пресловутое «благо всего человечества».

Очевидно, что космические исследования на теоретическом, практическом и организационном уровне традиционно являются сферой мужского влияния. Во-первых, они — продукт точных наук, Большой науки, все еще возглавляемой мужчинами. Статистика на 1987 год показывает, что ученые-мужчины составляют в американском космическом центре имени Кеннеди 90 %. Наше посещение московского Центра Космических Исследований в 1991 году также не оставило сомнений в том, что космос для русских представляют мужчины. Очевидна также прямая зависимость военных и космических исследований в обеих странах. Их символ — мускулистая фигура астронавта, как правило, бывшего летчика-испытателя или просто военного пилота Женщины, впрочем, принимают некоторое участие. Их две в Советском Союзе[9], где еще сильна поговорка: «Курица не птица, женщина не человек», то есть едва ли способна к полету.

Однобокому пониманию реального космоса способствуют также героические эпопеи, написанные авторами-мужчинами на потребу мужской публике. Члены крупного частного всеамериканского клуба, называемого Планетарным Обществом, по сходным причинам преимущественно мужчины[10]. Надо сказать, что без конца продуцируемое ныне литературное изображение космоса было представлено еще Константином Циолковским в научно-фантастической повести «Вне Земли», написанной в 1918 году, где он описал космический корабль пионеров нового Исхода человечества, несущийся к искусственным самообеспечиваемым мирам, кочевников в космической пустыне (а в современном контексте — жителей окраин Земли или новоосвоенных планет).

О каких слабых местах подобного проекта можно говорить, когда перед ними такое изобилие энергии и разнообразных ресурсов! Свобода и процветание в новом мире, где навсегда забыты болезни, голод, и нищета, и экономические кризисы. Высшим же удовольствием среди всего набора радостей автору представляется невесомость — свобода от всякого влияния тела Земли. Но едва космические эмигранты создают свой новый мир (буквально на пустом месте, ex nihilo), искусственно изменяемая гравитация начинает приносить телесные радости. Вот сцена, когда ее регулируют по земному уровню: «Как приятно ощущать невольное напряжение мышц, когда встаешь или поднимаешь руки! Но они побледнели с непривычки… И когда все кончилось, они вздохнули с облегчением…»

Собственное тело видится человеку уже не объективной необходимостью, а одним из возможных условий, предметом выбора, частью виртуальной реальности, киберкосмоса, в который, по желанию, можно войти или покинуть его.

Циолковскому также принадлежит едва ли не самая весомая метафора о космонавтике, поднимающая мечты об Исходе с Земли на фило- и онтогенетический уровень: «Планета — это колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели»[11]. Хотя это было написано в 1911 году, популярность фразы подтверждает ее живучесть и силу.

Посмотрим теперь чуть пристальнее на образ восстающего из люльки человечества, и, возможно, красочная метафора пояснит нам, почему жизнь в космосе выглядит столь отчетливо мужской стезей. Сентенция утверждает, что мы достаточно пожили в детской зависимости от Земли и настало время покинуть наконец материнскую утробу и начать зрелую и независимую жизнь.

На сегодняшний день мы, похоже, вышли из чрева. Однако, вопреки Циолковскому, освоение космоса, особенно с конца семидесятых годов, все больше открывает зависимость Земли от нас. Планета выглядит теперь престарелой, хрупкой матерью, которой мы бесконечно обязаны.

По словам советского космонавта Павла Поповича, Земля — это «мать-старушка, полностью зависимая от нас, ее детей». И в самом деле, некоторые акции за сохранение нашего общественного и культурного наследия основаны на идее о том, что мы, взрослые дети Земли, должны окружить планету заботой, достойной любимых родителей, освободить ее от бремени широкомасштабной разработки недр, грязной промышленности и демографических взрывов. Удаление любого мусора с тела Земли в космос могло бы исцелить планету, которая превратилась бы в мирный заповедник.

«Земля может быть сохранена как сокровище, словно парк или заказник, в то время как промышленность и горное дело мы выслали бы на Луну и астероиды», — писал в своей книге со знаменательным заглавием «Потревоженная вселенная» (1979) известный физик, консультант НАСА Фримэн Дайсон. На Востоке известный академик-философ А. Д. Урсул недавно отстаивал идею о разделении космоса на индустриальные небеса и земные зоны отдыха, совершенной утопии, где перемежаются работа и свободное время, человек-робот и человек в своем естестве, и каждый имеет свое место в строгой иерархии[12].

Огромный курорт посреди пульсирующего промышленного космоса, мать-Земля как «святой дом», где, если позволят наши будущие космические обязанности, мы найдем наше последнее пристанище. Совершается полный оборот колеса меж нашим мифологическим рождением и утопическим концом в райском саду с Землею, покрытою цветами, будто приоткрытый рай, и космической цивилизацией в роли ее садовника, безупречным единением грядущего царства Девы и заботливого Бога-Отца в райских играх на искусственных полях.

Как бы то ни было, Земля не просто мать-старушка в современных представлениях. Женственность нашей планеты вполне отчетливо видна в ученой дискуссии 70-х — 80-х гг., основной вопрос которой — в причинах беременности планеты жизнью.

Любые мыслимые спекуляции на этот счет восходят еще к началу века (1908), когда шведский химик Сванте Аррениус развил теорию о натуральном оплодотворении Земли рассеянным по всей вселенной семенем жизни. В шестидесятые годы теории космической спермы были возрождены, причинами же стали гипотезы рождения вселенной в результате космического оргазма, он же Большой взрыв, или — возможно — эксперименты по искусственному оплодотворению спермой «из холодильника». Главной же причиной скорее всего стали возрожденные потуги поиска внеземной жизни, оформившиеся в науку, предполагающую существование суперцивилизаций[13].

Наиболее образная и радикальная идея о космическом семени была выдвинута нобелевским лауреатом Фрэнсисом Криком, который прямо связывал оплодотворение Земли с межпланетными путешествиями и могущественным внеземным разумом. По его мнению, древняя, в высшей степени развитая цивилизация, обитающая вне планет, миллиарды лет назад пустила ракету в девственное земное лоно. Спекуляции Крика сводятся к следующему: «Жизнь началась, когда эти структуры упали в первобытный океан и принялись множиться»[14]. Возникла ли земная жизнь путем насилия или непорочного зачатия — так или иначе родилась дискуссия. (Возможно, что противоречие ее сторон состоит лишь в обсуждении вопроса, совершилось ли все с согласия Земли, или она была просто «выбрана» средь других тел небесных, чисто в аристотелевском контексте, выполняя лишь роль пассивного приятия космического семени.)

Все эти дискуссии так или иначе рождают образ «космического семени», некоей «панспермы», чередующийся с видением будущего человечества в роли космического садовника. Обе картины сливаются в единое изображение, в котором не только превращение Земли в райские кущи, но и задачи сеятеля, оставляющего за собою зеленый след в небесной пустоте. Мы способны, по выражению, бытующему у русских, стать творцами космоса. Глава книги Дайсона (1979), в которой он предполагает возможность садоводства на астероидах посредством генетических манипуляций, названа «Озеленение галактики». Джеймс Лавлок, известный эзотерическими взглядами на планету как на Гею — живое чувствующее существо, — является одновременно соавтором книги по озеленению Марса (The Greening of Mars, 1985), название которой не нуждается в комментариях. Скажем в заключение, что эпос будущего астро- и космонавтики основан на той же идее космического оплодотворения, разве что квазибожественное «космическое семя» заменяется поднявшимся из колыбели вселенским героем-человеком, повторяющим библейский генезис.

Подводя итоги, мы видим, во-первых, мифологическую древнюю версию Земли как женственной троицы — девы, матери и старухи. Кэролин Мерчент в книге «Смерть природы» (The Death of Nature, 1980) представляет все следующие с семнадцатого века научные идеи как своего рода садистские лозунги насилия и пыток природы. Что же до космического контекста от Циолковского до Дайсона с Урсулом, от осознания приобретенной «независимости» до грядущего переустройства, сейчас мы видим лишь необходимость в исцелении ран изнасилованной матери нашей, «жемчужины в космосе».

Космонавтикой представлена все реакция на кризис механистического террадеяния, основанного, в свою очередь, на современной науке и технологии. Альтернативой космонавтике являются радикальные призывы о прекращении всяких научно-технических изысканий и возрождении существовавших до того идей. Современная астрология выглядит именно такой альтернативой. В астрологической вселенной мы определяемы космосом, как бы играем по его правилам. Наша космическая цель — не в героической колонизации, но в приятии запредельного космического назначения, признания одновременного со всеми вселенскими ритмами и движениями нашего с космосом бытия.

Известные астрономы, такие как Кеплер, Тихо Браге и Галилей, противопоставляют астрологии более актуальные идеи: видение окружающего в конкретный момент времени, демифологизация космологии и т. д., идеи, в свете которых Земля и другие планеты просто движутся вокруг Солнца с точностью часового механизма — прототипа этой модели. Совместно с другими оккультными науками, астрология восходит на костер и становится едва ли не криминальной дисциплиной, запрещенной, например, в Англии законом о ведьмовстве 1735 года и актом против бродяжничества 1829 года, осуждавшим любое прорицание, в том числе астрологию. Несмотря на забытые крайности, эти запреты все еще сказывались на практике астрологов середины нашего века[15].

В рациональном научном видении современности просто нет места мифической космологии и в особенности — для веры в Судьбу — синхронности жизни макро- и микрокосмоса, космоса и человеческого тела. Было просто запрещено все противоречащее новой гуманистической идее, основанной на рациональном самоопределении и разуме превыше материи. Оставаясь все же частью массовой культуры, астрология не теряла своей привлекательности в Новое время, вызывая интерес как демоническое Иное, альтернатива научному мировоззрению, подвергающее сомнению веру в то, что все явления в небесах могут быть видны в телескоп и описаны в соответствии с математическими и физическими законами. Современный кризис подобных взглядов дал астрологии больше жизненного пространства, ее влияние неуклонно повышалось на гребне волны спиритуального возрождения, вылившейся в движение Нью-Эйдж, и явилось просто взрывом в странах восточной и центральной Европы после падения там коммунизма. Но, несмотря на то, что астрология обрела под собою значительно более твердую почву в культуре постиндустриального общества, она все еще представляется чуждой большой науке, будучи своего рода демонической точкой соприкосновения с космической судьбой, определяющей вопросы рождения и смерти. Представим себе, что подобные вопросы сводимы лишь к одному, а именно к вопросу о верховном Ином, лежащем вне всякого нашего контроля, Ином, которое правит нами.

Попробуем обратиться вновь к теориям ecriture feminine, дабы более ярко представить весь жизненный контекст астрологии, к работам психолингвиста и культуролога Юлии Кристевой, пытавшейся исследовать языковые следы древнейших связей, женского в семиотическом пространстве языка.

Прежде всего сам объект астрологии может быть принципиально описан как знаковая система, как язык, в котором представлены или описаны символические сочетания (знаки Зодиака, планеты и созвездия), безусловно отличные от символов нашего «нормального» языка. Для тех, кто верит в планетарные предначертания, они предстают естественными космическими внечеловеческими письменами.

Астрология прочно основана на древнейшей неискоренимой вере в то, что человеческое тело прочно связано с космосом, таким же живым как оно само. «Как свыше, так и внизу» — согласно старой астрологической формуле, вселенная находит свое отражение в микрокосмосе человеческого тела. Этот естественный путь мышления — основа астрологии, как в ее изначальном контексте, так и сегодня. В концепции астрологии все — каждая из звезд, планет, равно как и их комбинация в момент рождения человека — уникальны, и человеческая индивидуальность — продолжение этой уникальности в ходе внутренних телесных процессов в бесчисленных изменениях всех сущих тел вселенной. Таким образом, мы видим космос, в котором все связано со всем, и частица определяема всей системой, равно как в свою очередь изменяет ее.

В астрологии Зодиак и планеты — это не мертвые тела в механистических отношениях, но, напротив, живые человеческие и животные создания различных полов, совокупляющиеся друг с другом в непрестанном обращении созвездий: Венера во Льве, Марс в Скорпионе, Луна в Деве, Солнце в Близнецах и т. д. Точно так же и отдельное человеческое тело в астрологии никогда не замкнуто своим индивидуализмом. Назначение и существование индивидуума определено космическими отношениями в момент рождения, и связь астральных тел представляется небесным зачатием. Внутренние и внешние части человеческого тела также соотнесены с определенными знаками Зодиака и планетами. Эти связи играют главенствующую роль в медицинской астрологии. Деятельность кишечника и пищеварительной системы управляема, например планетой Меркурием и зодиакальным знаком Девы, одновременно являющейся небесным отражением женских гениталий. В другой последовательности Марс и знак Скорпиона олицетворяют гениталии мужские, симбиоз человека и космоса.

Мы — белые датские исследовательницы-феминистки, выросшие в современном рационалистическом обществе и получившие современное научное образование. Как феминистки мы особенно чувствительны к доминирующим и угнетенным структурам в современном обществе и мире. Следовательно, мы, например, особенно ясно видим причины, почему духовные поиски Иного часто радикально отрицаемы современным мировоззрением.

Простое утверждение о существовании противоречий, конечно, не может решить каких-либо проблем. Неверным был бы также простой выбор одной из сторон, переворот иерархий и выведение наверх астрологии. Хотя астрология и оппозиционна механистическим концепциям, выбор одного лишь астрологического мировоззрения привел бы к репрессиям против научного подхода, что представляется, помимо всего прочего, невозможным, уж слишком современный мир — к лучшему или нет — развращен идеями макровоздействий. Точка возврата пройдена, и проекты механистического терра-, умо-, теладеяния будут развиваться.

В отношении космонавтики мы можем упомянуть три аспекта. Прежде всего, это ее вклад в наше понимание Земли не фрагментарным, но истинно глобальным образом. Без фотографий нашей планеты из открытого космоса, без всего небесного паноптикума едва ли вообще были подняты столь важные для феминизма и экологии планетарные вопросы. Во-вторых, появился новый подход к Земле, от призывов к насилию мы повернулись к защите планеты. А забота уже в любом случае лучше убийства. В-третьих, старый образ шара, как выражения чистой математики, сменился голубой планетой, возрождающей старые образы и дарующей почву новым. Наша планета уже никогда не явится мертвой и пассивной составляющей разума, теперь она видится нам материнским чревом, где зреет будущее, хрупким живым организмом, имеющим собственные права.

Что же до астрологии, то репрессированная оккультная наука, уже своей возрожденной и стремительно растущей популярностью добавляет новые черты современности. Благодаря астрологии мы учимся пониманию всей бесконечной сложности мира, распознаем нерушимые связи человеческого тела и разума, Земли и телесно живущего космоса.

Хотя растущий интерес к астрологии возможно не связан непосредственно с женским, но женщины, как второй полноправный вселенский голос, могут представить духовный путь, Иное, возможно сыграющий большую роль в драме грядущей цивилизации постиндустриальной культуры.

В соревновании между двумя точками зрения не может быть побежденных и победителей, но лишь перспектива дальнейшего как субъективного, так и объективного осознания всей вселенной.