10

Реакция Бет тоже была неподдельной, но простой ее назвать было нельзя. Девушка наклонилась к Данку и почувствовала, что он держит ее за поясницу. Теплая, широкая ладонь скользнула под свитер и прижала Бет к напрягшемуся телу. Ее обдало жаром.

Они могли начать танцевать, могли закачаться, упасть, зарыться в опилки, воспользоваться моментом и заняться любовью. В объятиях этого человека было возможно все…

Бет отвечала на его поцелуи. Ее руки гладили свитер Данка, играли его волосами. Он тихонько застонал, когда она провела губами по его шее, и еще крепче прижал к себе, ощутив прикосновение тугих сосков к своей груди.

— Чудесно… — выдохнул он.

Ах, пропади все пропадом! Страсть становилась все более бурной, словно ее тело вытягивало из него энергию, чтобы возвратить в десять раз больше. Не приходилось сомневаться: Данк овладел бы ею, если бы она осмелилась на это. Юноша, о котором она мечтала в детстве, человек, которого она полюбила с первого взгляда, хочет ее, изнывает от желания поцеловать! На одну невыносимо сладкую минуту она позволила себе увлечься и подойти к грани, за которой теряют голову, но не переступила ее.

Даже целуя его, даже утопая в блаженстве, она не забывала о людях, которые работали под ее началом. Бет Менсон достаточно долго жила на станции, чтобы знать, о чем говорят мужчины, оставшись наедине, что рассказывают о знакомых женщинах, как быстро распространяются эти сплетни и насколько они опасны. Достаточно будет одного намека Данка.

Несомненно, именно они и подговорили его. Только Шон Мак-Глоски, за колючей внешностью которого скрывалась благородная и преданная душа, грудью встал бы на ее защиту. Остальных же хлебом не корми, только дай посплетничать! Этой мысли было достаточно, чтобы сбросить с себя чары Данка. Пусть мучается.

Она отодвинулась. Данк судорожно вздохнул, в последний раз поцеловал девушку и прижал ее руки к своей груди. Оба тяжело дышали.

— Бет, вы и представления не имеете, как многого я хочу…

Она положила палец на его губы.

— Если вы действительно заботитесь обо мне так, как говорите, то ответа вам не потребуется. Это очень приятно, но безрассудно.

— То, что происходит между нами, уже нельзя назвать безрассудством.

Она посмотрела ему в глаза.

— Я не могу позволить себе уступить простому физическому желанию. Слишком велик риск.

— Вы могли бы доставить себе радость.

Бет провела пальцем по его нижней губе.

— Ни на минуту не сомневаюсь в этом.

Глаза Данка, еще темные от желания, удивленно расширились. Он улыбнулся.

— Ох, милая…

— На станции работают пять мужчин, и все они ломают голову, гадая, как ко мне относиться. Вы десять минут говорили о том, что они меня уважают. Это испытательный срок для всех нас, и вы не исключение.

— Я могу справиться и с тем, и с другим.

— Кто знает? Я была бы последней дурой, если позволила бы себе такой риск. Лечь с вами в постель — настоящее самоубийство. После этого станции придет конец.

— Наоборот, если бы вы легли со мной в постель, это был бы самый приятный способ удержать станцию на плаву.

— Данк, я серьезно…

— Я тоже. Прекратите бить себя в прекрасную грудь и кричать про самоубийство.

Он вытянул руки и кончиками больших пальцев коснулся ее сосков. Желание немедленно вспыхнуло вновь. Бет выгнулась дугой, опустила веки, лишь бы не видеть жаркий румянец на щеках и пламя в глазах Данка, и отстранила его руки.

— Мы могли бы все устроить… — тяжело вздохнул он.

— Сейчас это невозможно.

— Мы взрослые люди, Бет. Я давно вырос, из того возраста, когда хвастаются своими любовными победами. Неужели вы думаете, что меня не заботит ваша репутация?

— Ваша наивность не уступает вашему очарованию. Вы сами работали в офисе — значит, не раз видели, что такое служебный роман. Взгляды исподтишка, румянец, ворованные поцелуи на лестнице… Все это неизбежно.

— Кто он?

— Вы о ком?

— О парне, который водил вас на лестницу. Вы говорите об этом со знанием дела.

— Вы опять ошиблись. На кону не моя репутация, а ваша.

— Моя?

— Эти мужчины знают меня всю жизнь. Если они увидят, что вы относитесь ко мне без должного уважения, то погонятся за вами с якорной цепью.

— Что ж, дело того стоит.

Она снова быстро и крепко поцеловала Данка в губы, наслаждаясь его изумленным видом.

— Я спасаю вашу шкуру. Возвращайтесь к работе, Данк, милый, пока Мак-Глоски и остальные ничего не заподозрили.


«Возвращайтесь к работе». Как будто дыхание, тело и душа позволили бы ему сделать это… Долгих пять минут Данк стоял у «Беатрис», глядя на дверь ангара, которую Бет закрыла, уходя от него. Больше тридцати лет он прожил, мотаясь по свету как летучий голландец, а теперь, когда он наконец решил причалить к берегу, женщина завязала швартовы узлами — узлами, которые и не снились ни одному моряку.

Данк неохотно притронулся к яхте и попытался сосредоточиться на поврежденной обшивке и кормовой мачте. Он прижался лбом к корпусу и медленно провел рукой но борту.

— Бет Менсон, — прошептал он, — в огонь и воду…

— Что, задала она тебе перцу?

Данк поднял голову и обернулся к Шону Мак-Глоски, стоявшему посреди мастерской. Данк откашлялся, делая вид, будто решил, что Шон говорит о работе.

— Я всегда говорил, что она заставит меня покувыркаться за свои денежки.

— Тебе хватит опыта для этого дела?

— О Господи, да… По крайней мере, я надеюсь на это, хотя и не уверен. Бет — женщина непредсказуемая и правит станцией, как хочет.

— Бет? Я говорил не про нее, а про эту лодку. Как ее… «Беатрис»… — Шон прищурился. — Вся эта затея с мастерской не выходит у меня из головы.

— Ремонт деревянных судов — неплохое добавление к станции. Может, для этого потребуется время, но хорошая молва и несколько приличных рекламных сообщений могут принести станции неплохой доход.

— Могут. — Механик посмотрел на верстак и перевел взгляд на яхту. — Надеюсь, именно это и привело тебя сюда.

Данк потопал, стряхивая с ботинок опилки.

— А что же еще?

— С дочкой хозяина тебя ничто не связывает?

— Ты был здесь, когда я впервые появился на станции. Я искал Чака. Понятия не имел, что он умер. Стыдно сказать, но я даже не помнил Бет.

Он не стал добавлять, что его первый визит был вызван желанием сдать яхту на хранение.

— Добро. — Мужчины посмотрели друг на друга. В голосе Мак-Глоски послышалась тревога. — Слушай, если у тебя это несерьезно, лучше оставь ее в покое.

— Шон, мы оба знаем, что Бет Менсон может за себя постоять.

— Да, если она сама знает, чего хочет. Конечно, это не мое дело, и не след говорить тебе об этом. — Несмотря на свой возраст, механик смутился. Он смахнул с верстака стружки и только затем осмелился поднять взгляд на Данка. — Знаешь, я еще не отвык смотреть на тебя как на пацана, пытавшегося что-то стибрить у Чака…

— Бет обо всем знает.

— И, конечно, прощает. Готов побиться об заклад, она говорила тебе, что все понимает. Было время, когда Бет готова была выпрыгнуть из штанов, лишь бы привлечь твое внимание.

— Об этом она тоже говорила. Мы были детьми, жившими разной жизнью.

— Ты был взрослым, учился в университете… В тот год, когда ты разбил отцовскую моторку, тебе было двадцать-двадцать один, а ей всего семнадцать-восемнадцать. Ты тут бесился, каждый день прибегал следить за тем, как идет ремонт, и обращался с мужиками, которые тебе в отцы годились, так, словно они у тебя под началом. Никто из нас не мог угодить тебе. Ты кричал, что мы слишком медленно работаем.

— Я здорово жалею, что был таким…

— Бет даже пару раз делилась с тобой ленчем — пыталась немножко позаигрывать с тобой.

— Не помню, Шон. Честно говоря, и не хочу помнить. Но я уже не тот избалованный барчук, которым был когда-то.

— В этом-то все и дело, Данк…

— Ладно, выкладывай.

— Тогда ты мне здорово не нравился. Надеюсь, теперь буду думать по-другому. Бет наняла тебя и отправила в этот ангар. Она должна быть уверена, что ты принесешь станции доход. Должна быть уверена, что ты вытерпишь. Смотри, не подведи ее.

Мужчины смерили друг друга взглядом. Данк вздохнул.

— Не стыди меня, что когда-то я был глупым, самовлюбленным мальчишкой. Мы с Бет договорились, что она берет меня с испытательным сроком. Так что тебе придется смириться, немного подождать и поглядеть, что из этого выйдет.

Казалось, Мак-Глоски смягчился.

— Она говорит, что станции это пойдет на пользу.

— Да, похоже, что так.

Механик вздохнул.

— Бет больше не тот чокнутый пацаненок. Женщины семьи Менсонов не про твою честь.

— Спасибо за совет.

— Кушай на здоровье. Бет не тратит время на плотников. Как хочешь, а ее сердце не здесь. Наверно, она говорила тебе, что собирается делать со станцией?

— Говорила.

— Значит, мы поняли друг друга?

— Я понял, что ты хочешь защитить ее. Она независимая женщина, Шон, которая давным-давно привыкла жить своим умом. Она отлично разбирается в людях и их деловых качествах. Не уверен, что она нуждается в опеке. — Он перевел взгляд с яхты на механика. — И все же ей повезло с тобой.

— Положим, я присматриваю за ней в память о Чаке.

— Бет говорила, что он заботился обо всех дочерях.

— Так оно и было. Но Бет единственная отбилась от стада и пожелала жить своим умом. Чак ужасно горевал, что она там в Бостоне одна…

— Разве она никогда никем не увлекалась?

— Может, один-другой парень у нее и был, но Чак ничего об этом не знал. Она их домой не водила. То есть в Кейп-Норде с ними не появлялась. Он чуть волосы на себе не рвал. Он всегда учил девчонок не жалеть сил и искать себе мужа богатого и чистенького.

— Самое главное — чистенького…

Шон задрал голову.

— Чак не мог понять одного: если его дочка живет в Бостоне и знается с каким-нибудь белоручкой и чистоплюем, то она уже не повезет его на лодочную станцию. — Он оглядел Данка с головы до ног. — Похоже, ты со всей своей родней и всем таким прочим очень смахиваешь на чистоплюя. За исключением твоей работенки.

Казалось, Шон слегка расслабился, и Данк принялся искать предлог, чтобы сменить тему.

— А как обернулись дела у сестер Бет? Они послушались советов старых морских волков?

— Кэрол — психолог, вышла замуж за доктора. Перл кого-то чему-то учит, муж у нее инженер или что-то в этом роде. — Шон двинулся к двери. — Раз уж мы поняли друг друга, пойду-ка я к себе в мастерскую.

— Если ты будешь повсюду бегать за Бет, как нянька, она начнет искать нового механика…

Шон Мак-Глоски побагровел и потыкал себя в грудь.

— Я этому яхт-клубу всю душу отдал! И дочери Чака тоже. Не забывай этого!

— Будь уверен, не забуду.

Загрузка...