Сытин-1. Измена

1

— Звонок прозвенит один раз, когда ты нажмешь левую кнопку, и дважды — при нажатии правой, — пояснил Инструктор, и Флориан, внимательно слушая, отметил, что объяснения в точности соответствуют полученным ранее знаниям. — Но смотри, чтобы не вышло так, что когда ты нажмешь левую кнопку, сигнал не сработает, и при двойном нажатии правой кнопки сигнал снова не сработает, пока не нажмешь левую. Важны прежде всего сноровка и быстрота. Ну все, за дело!

Весь стол был завален деталями и инструментами. Флориан выбрал необходимые для работы. Задание оказалось не слишком сложным.

Следующее задание было чьим-то проектом. Требовалось только посматривать на приборную панель и докладывать инструктору, какие операции происходят.

Сноровки Флориану было не занимать. Работал он как заводной — легко и непринужденно. Затем работа усложнилась. Третье задание, знал Флориан, всегда подразумевало нечто еще. На сей раз ему отводилось пятнадцать минут.

Наконец паренек доложил Инструктору, в чем было дело.

— Покажи, как ты действовал, — потребовал Инструктор. Флориан мгновенно подчинился.

Инструктор, слушая с серьезным видом, время от времени кивал, а потом сказал:

— Флориан, придется увеличить объем занятий по программированию вдвое.

У Флориана упало сердце.

— Простите, — удрученно отозвался он, — что-то не так?

— Конечно, все так. — Инструктор улыбнулся. — Но я не вправе поручать тебе подобные задания. Изучишь основы по расширенной обучающей ленте, а там посмотрим. Договорились?

— Да, — отозвался мальчик. Конечно, он не мог не ответить утвердительно. Но молодого ази мучило беспокойство. Ведь он подолгу работал бок о бок с Взрослыми. Работа была тяжелая и занимала много времени, а Взрослые твердили, что он часто неверно тратит предусмотренное расписанием время и что ему лучше бы заняться своей основной работой.

На свою основную работу Флориан и без того здорово опоздал, и Энди хмурился, хотя и помогал больше, чем Флориану хотелось.

Молодой ази решил в конце концов поговорить с Инструктором. Но все так радовались, когда он помногу работал! Даже очень устав, Флориан готов был выполнять дополнительную работу, после которой падал на койку и тотчас засыпал.

Инструктор отпустил его, а он снова припозднился. Энди проворчал, что свиньи не воспринимают его график и потому ему, Энди, пришлось самому их кормить.

— О воде я сам позабочусь, — отозвался Флориан и сделал не только свою часть работы, но и часть работы Энди. Так было честно, и Энди оттаял.

Энди настолько повеселел, что позволил юному помощнику почистить вместе с ним Лошадь, после чего они пошли в сарай, где жила маленькая лошадка — между прочим, девочка. В сарае она была в полной безопасности, и ази покормили жеребенка, вдвоем поддерживая ведро на весу. Правда, пока Флориан был маловат для того, чтобы поддерживать ведро. С жеребенком следовало быть особенно осторожным: перед тем как войти в конюшню, требовалось принять душ, переодеться и вести себя осмотрительно — как-никак, обращаться с малышкой необходимо было так, как обращалась бы с нею мать. Но вовсе не потому, что она была больна, напротив. Жеребенок забавлялся, уворачивался и обнюхивал гостям руки, после чего снова принимался скакать и подпрыгивать.

Флориан очень удивился, когда Энди сообщил, что лошадей разводят не для еды. «А для чего же?» — с замиранием сердца спросил мальчик, боясь услышать какой-нибудь другой ужасный ответ.

— Они — Экспериментальные, — пояснил Энди. — Вообще-то точно не знаю, но говорят, будто лошади — рабочие животные.

Иногда рабочими животными бывали и свиньи. Свиньи, как никто другой, унюхивали проникавшие на территорию комплекса сорняки и их корни, причем хрюшкам хватало ума не пожирать эту дрянь. Свиньи так хорошо справлялись с задачей, что в штате числились особые ази, в обязанность которых входило выгуливать свиней на территории комплекса и прилегавших к нему полей. Этим свиньям не угрожала участь пойти на колбасу — они тоже работали, выискивая малейшие ростки сорняков, так и норовившие проползти под заборами. Конечно, в Ресионе имелись автоматические детекторы ядовитых трав, но Энди был убежден, что свиньи все равно справлялись с этой задачей успешнее.

«Так вот что имели в виду обучающей ленты», — думал Флориан, которому постоянно внушали, что первым правилом является умение становиться полезным.

2

Уяснив суть проблемы, Ари попыталась разобраться в накопленных знаниях, после чего обратилась к матери:

— Мамочка, разве так важно, сколько рождается мальчиков и сколько — девочек?

— Вообще-то важно, — отозвалась Джейн, подумав секунду. — Но если нет, можно переработать.

— Для чего?

— Потому что — и это нужно знать — некоторые вещи в определенных ситуациях не слишком важны; и пока ты только учишься решать проблемы, обходя вопросы, не имеющие существенного значения, это поможет тебе запомнить, что именно в преодолении той или иной трудности важнее всего. Все в мире важно для решения проблемы — погода, мальчики и девочки, получают ли они достаточное питание, есть ли угроза, что их сожрут хищники — но в данный момент главное — только гены. Как только ты научишься справляться со всеми этими проблемами, тебе объяснят, как решать проблемы помельче. В том числе и эту. И ни за что не скажут, что ты всему научилась. Возможно, они — то самое, о чем никто еще не задумывался. Но если ты решишь, будто все знаешь, можешь попасться на крючок. А потому все начинается с простейшего и усложняется лишь по мере развития — начиная с самого того факта, появилась девочка и мальчик. Понятно?

— Выходит, это все-таки важно, — упрямо настаивала Ари. — Потому что рыбки-мальчики дерутся. Если никого не сожрут, вырастет двадцать четыре синих. Так и будет, потому что синие хорошо заметны, а спрятаться им нельзя. Зато если подсадить к ним рыбину покрупнее, не останется ни одной синей.

— Как по-твоему: рыбы различают цвета?

— Действительно — различают ли?

— Давай пока не будем об этом. Что произойдет, если самки станут предпочитать синих самцов?

— С какой стати?

— Просто представь такую ситуацию. Допустим, речь зашла о следующем поколении.

— Насколько оно лучше?

— На 25 %.

— В таком случае крупная рыба благодаря синим растолстеет, и у них будет множество детишек. Все усложнится.

Мама сделала уморительное лицо — точно собиралась чихнуть, засмеяться или обозлиться. А потом вид у нее сделался еще более странный — но уже не смешной. Мама обняла Ари и прижала к себе.

В последнее время мама часто вела себя так, что Ари думала: теперь бы ей следовало чувствовать себя гораздо счастливее — раньше мать уделяла ей меньше времени. И Олли тоже.

Но интуитивно девочка предчувствовала недоброе. Мама отчего-то ходила грустная. И Олли тоже. Олли вообще превратился в заправского ази, и они с Юлией больше не ссорились Мама уже ни на кого не кричала. Нелли тоже постоянно смущалась, а Федра следовала примеру Олли — вела себя, как подобает бесчувственной ази.

Ари тревожилась и порывалась спросить маму о причине столь зловещей перемены, но всякий раз не решалась, боясь, что мать расплачется. В последнее время глаза у Джейн постоянно были на мокром месте. А стоило ей заплакать, как Ари становилось совсем невмоготу.

И потому девочка просто предпочла безмолвно прильнуть к Джейн.

Наутро она отправилась в игровую школу. Ари уже подросла настолько, что ее отпускали в школу одну. Уже в дверях мама обняла ее, обнял и подошедший Олли — чего не делал давно.

Когда у нее за спиной захлопнулась дверь, Ариана оглянулась. «Странно», — подумала она. И пошла в школу.

3

«Ресион-1» оторвался от взлетно-посадочной полосы, и пальцы Джейн яростно впились в подлокотники обитого кожей кресла. Женщина даже не выглянула в иллюминатор, не желая наблюдать, как тает внизу Ресион. Закусив губу, госпожа Штрассен закрыла глаза, чувствуя, как по щеке катится предательская влага, а самолет все набирал высоту, отчего тело вжималось в пухлое кресло.

Когда самолет набрал нужную высоту, Джейн повернулась к Олли:

— Принеси чего-нибудь выпить — двойную порцию!

— Да, госпожа, — ази отстегнул привязной ремень и пошел вдоль прохода.

Федра, сидевшая в следующем ряду, повернулась на винтовом кресле и взглянула на Джейн через столик:

— Госпожа, я могу что-нибудь сделать для вас?

«Боже, — сообразила Джейн, — да она просто напрашивается на работу — ей хочется заняться, отвлечься хоть чем-то! Она в ужасе». И распорядилась:

— Да, будь любезна, составь список необходимых на борту вещей — когда доберемся до станции, закажем и купим. Посмотри — в наружном кармане должен быть каталог. Он поможет тебе сориентироваться.

— Хорошо, госпожа.

Джейн решила, что наложила пластырь на душевную рану Федры. А вот Олли ходил обиженный: он попросил обучающую ленту, попросил у нее, как ази — у Старшей, а она взяла да отказала.

— Олли, — возразила Джейн, — в тебе слишком много от КВ, и я хочу, чтобы так и было. Понимаешь, о чем я?

— Да, — отозвался он, после чего держался уже куда достойнее, чем Джейн.

— Один возьми себе! — крикнула госпожа Штрассен, чтобы ази услышал ее сквозь гул моторов, и тот, оглянувшись, утвердительно кивнул. — И Федре захвати!

Пегги подошла к бару со стороны Олли, качнулась, когда самолет провалился в воздушную яму, после чего, нагнувшись, извлекла на свет божий два стакана.

Для Юлии — та сидела сзади. Для Юлии и Глории.

— Ты погубила всю мою жизнь! — истерично кричала Юлия в аэропорту, не стесняясь ни Денниса, ни ази, ни Семейства, явившегося на проводы в полном составе. Глория — подбородок у нее дрожал, а глаза беспрестанно моргали — стояла в сторонке. Джейн считала, что у нее выросла неплохая внучка. Девочка, попробовавшая слишком многое (хотя существенного мало), смотрела теперь на бабушку, с которой виделась крайне редко, и наверняка пыталась отыскать в ее чертах каинову печать. Глория понятия не имела о цели путешествия. И не знала, что означает дисциплина на борту, не знала, что представляет собою замкнутый стальной мир действующей станции.

— Привет, Глория! — приветствовала внучку Джейн, всеми силами призывая себя к спокойствию и отчаянно стараясь не сравнивать девочку с Ари. Тотчас подумалось, что Ариана наверняка слышала рев взлетавшего судна, могла выглянуть в окно и убедиться, что стартовал «Ресион-1». Впрочем, о большем она не догадалась бы.

Глория тотчас бросилась к матери. Та уже была на грани истерики. И сумела, помимо всего прочего, превратить отлет в форменный спектакль. Хорошо еще, подумала Джейн, что им дали сопровождающих из ресионской службы безопасности: имелись сильные подозрения, что Юлия попытается улизнуть с судна во время посадки в Новгороде.

Безосновательно боявшаяся полетов на кораблях, пустоты космоса, резких толчков во время полета и всего, где не обойтись без психовоздействия, Юлия так и не овладела соответствующими навыками, на которые теперь и не надеялась.

«Жаль, что так получилось, дочка, — думала Джейн. — Плохо, что я не могу выстроить купол и сделать там все по твоему вкусу. И невыносимо сознавать, что все свалилось на тебя в одночасье.

Так повелось с момента твоего появления на свет. Прости, доченька! Мне действительно очень жаль.

Жаль, что вы летите со мной».

Наконец Олли принес напитки. Ази был бледен, но держался молодцом, принимая во внимание нынешние страдания, Джейн ухитрилась улыбнуться, принимая стакан с напитком, и Олли, усевшись на место, снова посмотрел на нее.

Джейн залпом осушила полстакана.

— Скоро я приду в себя, — выдавила она, поднимая стакан. — Ну, ваше здоровье, Олли! Возвращаюсь туда, откуда я прибыла на Сайтин. Наконец возвращаюсь домой.

А опорожняя второй стакан (тоже двойную порцию), госпожа Штрассен добавила:

— Такое чувство, будто мне снова двадцать. Знаешь, Олли, как будто Ресиона в моей жизни вообще не было.

А может, ей всего лишь удалось заглушить алкоголем кровоточившую память…

4

Федры в игровой школе не оказалось. Но вместо Федры была Нелли, с которой Ариане было куда легче ладить. В такие моменты Сэм запросто мог раскачать качели с Ари повыше — Нелли тревожилась, но не собиралась прекращать забаву, поскольку не хотела сердить питомицу.

А потому Ари и Сэм вовсю раскачивали друг друга. А затем самозабвенно лазали по фигурным лестницам, каких на детской площадке было великое множество.

Потом пожаловал Ян — уже после Сэма, и Нелли повела Ари домой. В холле их встретил дядя Деннис.

— Нелли, — важно сообщил он, — охрана хочет переговорить с тобой.

— Для чего? — удивилась Ари, и ей снова стало не по себе. Ведь охрана и Нелли если и имели какое-то отношение друг к другу, то очень далекое. В последнее время одна странность следовала за другой. Ничего подобного прежде не было.

— Нелли, — с нажимом повторил Деннис, — делай, как говорят.

— Слушаюсь, господин, — ответила нянька.

А Деннис — рослый и полный — пока Нелли выходила из холла, опустился на колено и взял Ари за руки. А потом сказал:

— Ари, случилось нечто серьезное. Пришел черед твоей маме позаботиться о себе, и потому ей пришлось уехать.

— Куда — уехать?!

— Очень далеко. Не уверен, что она вернется. Поэтому тебе придется пойти ко мне. Тебе и Нелли. Нелли останется с тобой, но ей придется прокрутить кое-какую обучающую ленту, чтобы она не слишком переживала.

— Но ведь мама может вернуться!

— Сомневаюсь, Ари. Твоя мама — человек занятой, у нее полно работы. Она уезжает… В общем, далеко, туда, куда едва долетают корабли. Она предвидела, что ты расстроишься. И не захотела тебя беспокоить. А потому попросила меня попрощаться с тобой от ее имени. И передала, чтобы ты шла ко мне домой и жила там.

— Нет! — выкрикнула девочка, цепляясь за слово «попрощаться». Чего-чего, а это мама вряд ли сказала бы! Все было не так. Вырвавшись из рук Денниса, юная Эмори бросилась бежать. Она бежала по коридорам, по залам и в конце концов добралась до своей комнаты. Деннис не смог бы поймать ее. Да и никто не смог бы. Ариана бежала, пока не очутилась у своей двери. Пальцы привычным жестом отстегнули от блузки магнитную карточку и отправили ее в прорезь считывающего устройства.

Дверь распахнулась.

— Мама! Олли!

Ари вихрем пронеслась по комнатам. Искала повсюду, хотя знала, что ни мать, ни Олли никогда не прятались от нее.

Мама и Олли никогда не бросили бы ее. С ними наверняка случилось что-то ужасное. Конечно, их постигло что-то ужасное, а дядя Деннис просто врал!

Шкафы и ящики, где хранились вещи мамы и Олли, опустели.

Исчезли и игрушки — даже Бука и подаренная Валери звезда.

Девочка тяжело задышала. Ей вдруг перестало хватать воздуха. Издали донесся стук открываемой двери, и Ари бросилась в гостиную.

— Мама! Олли!

Но в квартиру пожаловала женщина из службы охраны — высокая, в черной униформе. Она вошла в гостиную, чего не должна была делать.

Ари, точно окаменев, уставилась на незваную гостью. Женщина ответила ей таким же тяжелым взглядом. Ари ужаснулась: чужая женщина — в ее гостиной, да еще явно не намерена убираться!

— Память, — бросила Ари, отчаянно пытаясь взять себя в руки, — немедленно свяжись с маминым кабинетом!

Память молчала…

— Память, это Ари! Позвони маме на работу!

— Память отключена, — пояснила женщина в черном. И не солгала. Память молчала, еще когда Ари вошла в квартиру. Все было не так, как всегда.

— Где моя мама? — в отчаянии спросила девочка.

— Доктор Штрассен отбыла из Ресиона. Ваш опекун — доктор Най. Пожалуйста, ведите себя спокойно, юная госпожа. Доктор Най уже идет сюда.

— Не нужен он мне!

Но дверь распахнулась, и в гостиную, тяжело отдуваясь, влетел бледный дядя Деннис. Вломился в мамину квартиру…

— Все в порядке, — выдохнул он. — Ари, умоляю…

— Убирайся! — вне себя завопила юная Эмори, с ненавистью глядя на Денниса. — Вон, вон, вон!

— Ари, прости. Мне очень жаль. Но послушай меня…

— Нет, тебе не жаль! Мне нужна мама. И Олли. Где они?

Деннис подошел и попытался схватить девочку. Однако та, увернувшись, стремглав бросилась к кухне. Где, между прочим, хранились ножи. Однако женщина из службы охраны не дремала: метнувшись кошкой, она перепрыгнула через кушетку и подхватила маленькую бунтарку, которая отчаянно брыкалась и визжала.

— Поосторожней! — распоряжался Деннис. — Осторожнее! А теперь поставьте ее на пол.

Охранница мгновенно выполнила распоряжение. Подойдя, Най обнял девочку и прижал ее к своему плечу.

— Плачь, Ари, плачь. Все пройдет. Отдышись и поплачь как следует.

Молодая Эмори ловила ртом воздух, точно рыба, но в конце концов задышала ровнее.

— Сейчас отведу тебя домой, — мягко сообщил дядя Деннис, поглаживая ее по лицу и плечам. — Ари, как ты себя чувствуешь? Унести тебя я не смогу. Может, попросим сотрудницу? Не бойся — она тебя не обидит. Вообще никого не бойся. Хочешь — позову врачей? Если что не так, говори, не стесняйся!

Слово «домой» неприятно резануло девочке слух. Выходит, здесь теперь не ее дом? Нет, действительно стряслось что-то ужасное…

Новоявленный опекун взял воспитанницу за руку и повел. Ари не сопротивлялась — она слишком устала, чтобы проявлять строптивость. Она вообще ничего не могла…

Дядя Деннис вел ее за руку до самой квартиры. А там усадил на диван и велел своему ази Сили принести ей лимонаду.

Взяв протянутый стакан, она жадно выпила прохладную жидкость. Но ослабевшие пальцы дрожали, и она пролила часть напитка. Даже на то, чтобы держать стакан, сил не осталось…

— Нелли теперь тоже будет жить здесь, — сообщил дядя Деннис, устраиваясь на диване напротив. — Она всегда будет рядом с тобой.

— А где Олли? — спросила девочка, судорожно стискивая стакан побелевшими пальцами.

— С мамой. Олли понадобился ей.

Молодая Эмори судорожно глотнула. И внезапно подумала, что хотя бы что-то сложилось хорошо: если маме пришлось улететь куда-то, то они с Олли будут вместе.

— Федра тоже улетела с ними.

— Мне нет дела до Федры!

— Стало быть, тебе нужна Нелли? Вот мама и оставила тебе Нелли. Она пожелала, чтобы Нелли и дальше заботилась о тебе.

Ари кивнула. В горле стоял тяжелый ком. Сердце так и трепыхалось в груди, а в глазах давно уже ощущалась неприятная резь.

— Ари, должен признаться, что не слишком смыслю в уходе за маленькими девочками. Сили тоже не разбирается в этом. Но мама прислала сюда все твои вещи. Тебе выделили отдельные апартаменты — тебе и Нелли. Хочешь взглянуть на свою комнату?

Девочка покачала головой, отчаянно пытаясь не разреветься. Она хотела гневаться благородно — как мама.

— Пока не станем обсуждать это. Нелли придет вечером. Предупреждаю: она будет немного расстроена. Ты же знаешь, нельзя расстраивать ее слишком сильно. Обещай мне, что пощадишь ее покой. Она — твоя ази, и ты обязана обращаться с ней достойно. Вообще-то Нелли лучше полежать в госпитале, но она ужасно переживает за тебя, да к тому же я знаю, как тебе ее не хватает. Нелли станет возвращаться домой каждый вечер между сеансами — я говорил, что ей крутят обучающую ленту. Ничего не поделаешь — бедняжка сильно расстроена, но она любит тебя и очень хочет продолжать заботиться о тебе. Боюсь, правда, что все будет наоборот — тебе придется заботиться о ней. Понимаешь, о чем я? Ты можешь нанести ей непоправимый вред…

— Знаю, — выдавила девочка. И действительно знала.

— Стало быть, договорились. Ты у нас такая храбрая! Но уже не маленькая. Что поделаешь: жизнь — штука тяжелая. Спасибо, Сили!

Сили принес стакан воды и таблетку и выжидательно застыл — таблетку явно требовалось выпить немедленно. Но Сили в глазах Арианы был пустым местом. Он был не такой, как Олли. Его нельзя было назвать красавцем, впрочем, как и уродом — он был всего лишь ази в полном смысле слова. Приняв опустевший стакан, Сили поставил его на поднос, после чего предложил воду.

— Не нужно мне никаких обучающих лент! — предупредила девочка.

— Это не та таблетка, — успокоил Деннис. — Она поможет тебе избавиться от боли. Сразу почувствуешь себя лучше.

Ари настороженно посмотрела на доброхота, ибо не помнила, чтобы жаловалась на боль. К тому же мама всегда внушала: не пить предлагаемых чужими таблеток. И уж тем более не пробовать таблеток, предназначенных для ази. Но сейчас мамы рядом не было, и потому Ари пришлось самой выбирать, как вести себя.

Тотчас вспомнился Валери. И госпожа Шварц. И другие, которых Ариана с некоторых пор объединяла в группу «Пропавших». Теперь к ним присоединились мама и Олли.

«Может, — пронеслось у нее в голове, — в следующий раз и мне удастся Пропасть? И отыскать их всех».

— Госпожа, — раздался голос Сили, — будьте любезны!

Ари взяла с подноса таблетку. И, положив в рот, запила водой.

— Спасибо, — поблагодарил Сили, вышколенный настолько, что его присутствие практически не ощущалось в комнате. Ази ловко убрал стакан, да так, что Ари не успела заметить, когда он сделал это. За Сили невозможно было уследить.

Дядя Деннис напоминал гору. Он уселся на стул, и тот прогнулся под тяжестью его тела. Деннис положил руки на колени; лицо у него по-прежнему было тревожным. Помолчав, он сообщил: «Отдохни несколько дней — не ходи в игровую школу. Можешь пойти, когда пожелаешь. Знаю, ты сомневаешься, что тебе станет лучше. Но станет, поверь. Уже завтра. Конечно, ты будешь тосковать по мамочке. Но тоска не будет глодать тебя постоянно — с каждым днем она будет убывать».

Однако Ари не хотелось подобного улучшения. И еще она не знала, по чьей воле Пропадали люди. Ясно было одно — не по маминой. Конечно, теперь ей могли сулить все что угодно. Но Ари твердо решила не верить тому, что ей внушали.

Мама и Олли предчувствовали недоброе. Они переживали, но скрывали от нее свои переживания. Возможно, рассчитывали все уладить, но не сумели. А она, ощущая тревогу, просто не понимала ее сути.

Возможно, Пропавшие собирались где-то в одном месте. Возможно, их исчезновение было сродни смерти. Стоило навлечь на себя неприятность, и человек куда-то Пропадал, и даже мама была не в силах предотвратить этот кошмар.

И потому Ари поняла — она тоже бессильна. Ей оставалось только упрямо влезать в неприятности — пока вокруг вообще никого не останется. Возможно, она сама во всем виновата. Мысль о собственной вине всегда точила душу Ари. Но, когда Пропадать будет уже некому, все равно что-нибудь да выяснится.

А потом, может, наступит и ее черед.

Внезапно Ари почувствовала себя «не так». Руки и ноги точно отнялись, а в животе будто вспыхнуло пламя.

Да, она попала в беду. Но, когда Сили поднял ее на руки, комната вдруг поплыла куда-то в сторону, а затем превратилась в коридор, который в свою очередь стал спальней. Сили осторожно положил ее на кровать, снял туфельки и накрыл девочку одеялом.

Здесь обнаружилась и Бука — она лежала рядом. Вытянув руку, Ари тотчас стиснула любимую игрушку. Как ни странно, Ари не смогла вспомнить, откуда у нее взялась Бука. Бука всегда была с нею. Как и сейчас. Вот и все. Бука внезапно стала для нее всем.

5

— Несчастный ребенок, — уронил Джастин, подливая себе вина. — Бедная девочка. Неужели им трудно было позволить ей прийти в аэропорт?

Грант покачал головой. И допил свой стакан. После чего сделал характерный жест, напоминая о подслушивающих устройствах.

Джастин протер глаза: уж о чем, о чем, а о «жучках» он помнил всегда. Забыть об их существовании ему удавалось очень редко и с трудом.

— Нас это не касается, — сказал Грант. — И тебя особенно.

— Знаю.

Последние две фразы специально предназначались для тех, кто прослушивал комнату. Братья никогда не знали, в какой момент прослушиваются их разговоры. И потому размышляли даже над изобретением собственного языка, недоступного пониманию службы безопасности. Уоррики предполагали выдумать множество совершенно бессмысленных на первый взгляд слов, связанных грамматическими правилами особого рода, причем для запоминания всех этих тонкостей планировалось написать особую обучающую ленту. Однако столь изощренная тактика могла усилить подозрения, и потому, взвесив все «за» и «против», Джастин и Грант остановились на самом простом: использовании обычной грифельной дощечки. Вот и теперь Джастин, взяв ее, нацарапал: «Иногда хочется удрать в Новгород и наняться на фабрику. Мы составляем обучающие ленты, помогающие воспитать нормальных людей. Мы закладываем в людей веру, уверенность в своих силах и помогаем им любить друг друга. Но сами создатели обучающих лент — просто ненормальные».

Грант написал: «Я глубоко доверяю своим создателям и своему Старшему. Это мое утешение».

— Ты рехнулся, — объявил вслух Джастин.

Грант расхохотался. И снова посерьезнел, после чего, подавшись вперед, хлопнул брата по колену — оба сидели на диване, скрестив ноги. И сообщил: «Не понимаю ни добра, ни зла. Я давно уже осознал это. Ази не положено бросаться такими словами — бросаться в широком смысле. Но для меня ты олицетворяешь все хорошее».

Признание брата невероятно тронуло Джастина. Проклятые вспышки продолжали докучать ему. Даже спустя столько лет — точно застарелая боль. Но стоило Гранту оказаться рядом, и Уоррик-младший уже не чувствовал ее. И это наряду с прочим внушало ему ощущение покоя. Джастин накрыл ладонью руку брата и сжал, поскольку сказать ничего не мог.

— Я имел в виду как раз это, — молвил Грант. — У тебя ответственная должность. Ты стараешься, как можешь. Иногда даже слишком стараешься. Даже я могу отдыхать. А ты — должен.

— Как отдохнешь, если Янни постоянно загружает…

— Нет! — Грант снова похлопал брата по колену. — Ты можешь отказаться. Можешь не работать в те часы. Можешь работать над тем, что тебе больше по нраву. Сам говорил, будто знаешь, чего он добивается. Не позволяй им скрутить себя — откажись. Зачем тебе это?

На Фаргоне как раз проводили эксперимент с ребенком — точной копией Бенджамина Рубина, жившего, между прочим, по другую сторону непреодолимой стены и работавшего в предоставленной Ресионом лаборатории.

Ресион подбрасывал военным что-нибудь особенно ощутимое, дабы удовлетворить их аппетиты. Джейн Штрассен по прибытии тоже должна была получить новую работу — усыновить второго ребенка, зачатого и воспитываемого в соответствии с проектом.

Джастин все знал — ему давали интервью Рубина. И позволяли моделировать программные структуры. Но Уоррик-младший не питал иллюзий, будто его обучающие ленты не станут подвергаться проверкам.

По крайней мере, такие ленты. И возможность обходиться без них почти год приносила молодому человеку большое облегчение.

— Ведь это — показатель доверия, разве нет? — вопрос был задан чересчур хриплым голосом, обнаружив напряжение, которое Джастину очень хотелось скрыть. — А это взваливает на тебя новое бремя — которое тебе вовсе ни к чему.

— Возможно, судьба послала мне возможность сделать что-нибудь полезное. Ведь речь идет о грандиозном проекте. Разве я неправ? Ничего подобного давно уже не наблюдалось. Возможно, мне удастся изменить жизнь Рубина — улучшить ее… — Уоррик-младший наклонился подлить себе еще вина. Но Грант опередил брата и сам наполнил его стакан. — По крайней мере, Рубин не одинок. Его мать живет на станции, они видятся, и ему есть на кого опереться.

Действительно — возле него регулярно сменяется охрана, положенная Особым. Джастин знал все эти штуковины. Рубин был вечно смущенным, погруженным в себя интеллектуалом, чьи проблемы со здоровьем дали о себе знать еще в его детские годы. Его привязанность к матери была безгранична, хрупкое тело заставляло больше всего задумываться о собственном здоровье, а его бесчисленные предубеждения еще в юности вытеснили все страсти, оставив место только работе. Но ничто, ничто подобное не формировало характер Арианы Эмори.

И слава Богу.

— Я тоже кое-что могу, — сказал Джастин. — Вот задумал кой-какую работенку по гражданской психологии. И ты поможешь мне. Речь идет о совершенно другой методологии.

Грант нахмурился. А Джастин рассуждал: поговорить о работе можно было и дома — не боясь сболтнуть что-нибудь лишнее. Но разговор все равно сворачивал в опасное русло; возможно, уже свернул. А от недавней уверенности не осталось и следа. Только усталость. И подумалось: учеба поможет оторваться от повседневной работы. Учеба — как раз то, что нужно. Грант прав: он не рожден для решения жгучих проблем. Потому что слишком много беспокоится.

Янни кричал: «Сочувствие хорошо, когда берешь интервью. Но в решении проблем ему не место. И запомни наконец, с кем имеешь дело».

Джастин сообразил — он не создан для работы в области клинической психологии. Потому что не умеет внести исправления, когда сам ощущает боль.

Но Янни, подозревал Уоррик-младший, играл с подачи Денниса — потому что без Денниса вместе с Жиро здесь никак не могло обойтись; более щедрого подарка они не сумели бы сделать: снова поручить отдельный участок работы, дать допуск к работе с секретными документами, восстановить карьеру Джастина (с поправкой на новый вид деятельности, конечно, причем весьма близкой к деятельности отца), позволить ему трудиться над проектом и добиться определенных результатов — работа над КВ не могла остаться незамеченной военными, хотя им не удалось бы перетащить Джастина к себе. Все это могло помочь не только ему, но и отцу. По крайней мере, такая возможность существовала.

Это своего рода ультиматум, решил Уоррик-младший: доброта, способная переродиться в нечто прямо противоположное, откажись он от почетного поручения. И об этом всегда следовало помнить. Даже когда ему делали добро.

6

Проснувшись, Ари обнаружила, что рядом лежит кто-то еще, и вспомнила, что среди ночи сквозь сон ощутила, как кто-то забрался в ее постель, обнял и голосом Нелли произнес: «Я здесь, молодая госпожа. Я с вами».

Итак, наутро Нелли оказалась с нею, а мама — нет, и спальня была чужая, и квартира принадлежала дяде Деннису; Ари хотелось плакать или снова попытаться удрать, бежать до тех пор, пока она не спрячется в недоступное для других место.

Но юная Эмори осталась в кровати, ибо знала — мама действительно улетела. И дядя Деннис оказался прав: сегодня ей действительно полегчало, воспоминания о перенесенной боли и желание обменять Нелли на маму перемежались с мыслями о завтраке.

Впрочем, сохранить Нелли — это тоже кое-что. Девочка похлопала ази по щекам, и та проснулась, мгновенно заключила ее в объятия, погладила по голове и сказала:

— Нелли здесь. Нелли с тобой. — И разрыдалась.

Ари тоже обняла няньку. Юной Эмори показалось, что ее обокрали, — ей и самой хотелось дать волю слезам, но позволить себе такую роскошь она не могла: ведь Нелли была ази, и плач мог навредить ей. А потому, вспомнив наставления матери «вести себя благоразумно», девочка велела той взять себя в руки.

Нянька подчинилась. Перестала хныкать, всхлипывать, поднялась и оделась, помогла Ариане принять ванну, вымыла ей голову, одела в синие брючки и свитер. После чего принялась расчесывать волосы и расчесывала до тех пор, пока они не стали потрескивать.

— Сейчас нам нужно завтракать с господином Наем, — доложила Нелли.

Ари не возражала. Завтрак удался на славу — стол дяди Денниса ломился от разных вкусностей. Ари уписывала лакомства за обе щеки. Дядя Деннис торопился и сообщил, что Ари и Нелли могут оставаться в квартире все время, а когда Нелли придет пора отправляться в госпиталь, то присмотреть за Арианой вменяется в обязанность Сили.

— Ясно, господин, — учтиво сказала Ари. Все было и одновременно ничего не было в полном порядке. После вчерашних событий девочке было решительно все равно, кто с нею рядом. Она собиралась спросить Денниса, куда подевалась мама, куда она собиралась отправиться. Но не спросила, поскольку все пока было в порядке, а она все еще испытывала усталость.

Да и если бы Деннис даже назвал место, куда улетела мама, название все равно ничего бы ей не сказало — из всего мира юная Эмори знала пока что только Ресион.

И потому она, усевшись, позволила Нелли почитать ей какие-то рассказики. Иногда Ариана принималась плакать без видимых причин. Время от времени ложилась поспать. Проснувшись в очередной раз, она услышала голос Нелли — ази предупреждала, что теперь за нею присмотрит Сили.

Сили без конца приносил ей напитки — стоило только попросить. И еще поставил видеофильм. Он вообще старался выполнить любое ее желание.

Потом молодая Эмори спросила у Сили, нельзя ли отправиться на прогулку и покормить рыбок. Прогулка была организована немедленно. А по возвращении Ари вновь принялась за напитки и выпила столько, что в какой-то момент даже пожалела, что не слышит слов матери, предупреждающих о вреде прохладительных напитков. А потому вскоре прекратила пить и попросила Сили принести бумагу. Усевшись, девочка занялась рисованием.

Рисовала она долго — до самого возвращения дяди Денниса. Затем был ужин, за которым дядя Деннис обстоятельно рассказывал, чем Ари предстоит заняться завтра, и обещал купить ей все, что она пожелает.

Юная Эмори как раз знала, о чем попросит щедрого опекуна. Во-первых, она мечтала об игрушечном космическом корабле с огнями. И о новом пальто. А если дядя Деннис действительно готов был не поскупиться, Ари могла попросить что-нибудь еще — например, что-то дорогое, что мама не купила бы ни за что на свете.

Но все равно никто не смог бы заставить ее чувствовать себя по-настоящему счастливой. Даже Нелли. Ари рассудила, что окружающие дарят ей подарки, а ей остается только просить нужное и немедленно получать его, а потом просить еще больше и делать вид, будто для нее это очень важно, и изображать великую радость. Но недавние переживания не желали забываться. И вряд ли вообще могли забыться.

7

Грант вспотел, томясь ожиданием в приемной Янни Шварца — он не записывался на прием, и только благосклонность Мардж позволила ему прорваться к кабинету. Через дверь слышалась ругань, которую Янни не замедлил обрушить на Мардж. Правда, ази не смог различить отдельных слов. Тем не менее ему показалось, будто Янни твердил о помехах в работе и Джастине Уоррике.

В какой-то момент Гранта стало одолевать сильное желание подняться и поскорее уйти, ибо он вдруг сообразил, что своим появлением здесь мог навлечь на Джастина неприятности. Ази также не был уверен, что способен противостоять бешеному темпераменту Янни и не сболтнуть лишнего. Ведь Янни относился к числу урожденных людей, с которыми Грант предпочитал не иметь дел, — такие люди вели себя чересчур эмоционально, шумно и на каждом шагу излучали неприкрытую угрозу. Именно таковы были похитители, пытавшие его в хижине в горах. И Жиро во время допросов вел себя таким же образом. Грант сумел усидеть в приемной лишь потому, что «выключил» страх и не думал о худшем — и так до тех пор, пока Мардж не вышла из кабинета начальника и не объявила:

— Он готов принять тебя.

Поднявшись, ази вежливо наклонил голову:

— Спасибо, Мардж.

И, оказавшись в кабинете, направился к массивному столу и начал:

— Господин, я пришел поговорить о моем КВ.

То была речь истинного ази. Джастин упомянул как-то, что Янни достаточно обходителен в общении со своими подопечными, и поэтому теперь Грант старался держаться как можно скромнее.

— Я не консультирую, — сухо ответил Шварц.

Стало быть, благосклонности не дождешься, понял гость. И потому отбросил за ненадобностью позерство, пододвинул свободный стул и сел:

— И все-таки, господин, мне нужно переговорить с вами. Джастин воспользовался вашей любезностью, но я считаю, что это большая ошибка.

— Ошибка.

— Ведь вы собираетесь поручать ему только черновую работу, не так ли? Где же он будет через двадцать лет? Да нигде. Он просто будет топтаться на месте, как сейчас.

— Учеба — именно это ему нужно больше всего. Уж тебе пора бы это знать. Так ли необходимо обсуждать твоего напарника? Его проблемы тебе известны. Я не собираюсь растолковывать их тебе.

— Скажите, в чем они, по-вашему, заключаются.

До этой фразы Янни был относительно спокоен. А тут вдруг стиснул челюсти, выпятил подбородок, откинулся на спинку стула — весь его вид не сулил ничего хорошего. Помолчав, Шварц бросил:

— Тебе бы лучше отправить своего КВ ко мне для разговора. Это он послал тебя? Или ты пришел по собственной инициативе?

— По собственной инициативе, господин, — отозвался юноша, с неудовольствием отмечая свою скверную реакцию — потливость ладоней. Загвоздка заключалась как раз в том, как снова вернуть КВ в спокойное состояние. И Грант осторожно заметил: — Я боюсь вас. Против собственного желания. Но Джастин не захочет говорить с вами — во всяком случае, правды не скажет точно.

— Почему не скажет?

«Янни просто не свойственно спокойствие», — подумал ази.

— Потому что, господин… — Грант сделал глубокий вдох, стараясь не вспоминать о неприятном сосании под ложечкой. — Вы — его единственный наставник. Если вы откажетесь от него, Джастину просто не у кого будет учиться. Вы для него — как Старший. Ему приходится полагаться на вас, а вы его унижаете. Мне тяжко смотреть на все это.

— Грант, мы не обсуждаем психоработу с ази. Ты не понимаешь, что происходит — во всяком случае на операционном уровне — и очутился в весьма опасном положении. Я имею в виду твой умственный шаблон. Не стоит проводить параллелей. Ты должен догадаться, о чем я. Если не…

— Верно, господин, вы вправе порекомендовать мне обучающую ленту. Я знаю, насколько велики ваши возможности. Но все-таки прошу выслушать меня. Послушайте! Я не знаю, что вы за человек на самом деле. Но я видел вашу работу. Уверен, что вы, возможно, пытаетесь помочь Джастину. Кое в чем вам это удалось. Но он все равно не должен работать так, как сейчас.

Янни взревел, точно заглушаемый двигатель, и откинулся на спинку кресла, поглядывая на гостя из-под кустистых бровей. И заявил:

— А все потому, что он не приспособлен для актуальной работы. Я прекрасно это знаю. И ты знаешь. И Джастин. Я надеялся, что он остепенится, но он не из таких — он не в состоянии схватить перспективу. Для стандартной конструкторской работы ему не хватает терпения, а повторение доводит его до безумия. И поскольку он — парень изобретательный, мы подключили его к проекту «Рубин». Идею выдвинул Деннис, а я его поддержал. Это лучшее, что мы способны сделать для твоего брата — позволить ему заниматься теоретическими разработками, а не собственными дурацкими фантазиями, иначе он просто не в состоянии сосредоточиться на чем-то конкретном. Уж кому, как не мне, знать это! Он даже упрямее Джордана — если втемяшит себе что-нибудь в голову, так потом будет биться за свою идею до последнего. Может, у тебя есть готовое решение проблемы? Все предельно ясно: Джастин должен заниматься либо проектом «Рубин», либо обычной конструкторской работой. Я не могу позволить себе роскошь разрешать одному из сотрудников целых три недели заниматься проектом, которому место в мусорной корзине, понятно?

До сих пор Грант считал Янни врагом. Но неожиданно отношение ази к господину Шварцу смягчилось — теперь Грант счел, что перед ним обычный честный трудяга, не привыкший обстоятельно выслушивать собеседников. Впрочем, в данный момент Янни все-таки набрался терпения выслушать его.

— Сударь, прошу, поймите, что Джастин — не Джордан. Он работает не так, как Джордан. Но если вы дадите Джастину возможность — он заработает, да еще как! Умоляю, прислушайтесь ко мне! Вы вправе не соглашаться с ним, но он все равно учится у вас. Сами знаете — конструктору ази просто положено быть помешанным на Применимости. Я — альфа. Я в состоянии выбрать модель, интернализовать ее и рассказывать о ней сколько угодно. Я работал с Джастином над его собственными задумками и могу сказать — я верю, что он трудится не впустую.

— Видит Бог: большего я от него не требую.

— Сударь, ни один КВ не может видеть того аспекта его моделей, который отлично виден мне. Построение логических взаимосвязей — это моя стихия.

— Я не обсуждаю способности Джастина. Свои безумные проблемы он уладил. Теперь ему больше не перемывают косточки. Меня тревожит то, что случится, когда его наборы станут составной частью психики КВ. Во втором, третьем и четвертом поколении. Нам совсем не нужно население, сплошь состоящее из трудоголиков. И не нужны серенькие людишки, сходящие с ума при отсутствии работы на конвейере. Нам ни к чему круто рвущаяся вверх кривая самоубийств, если людей станут преследовать неудачи на работе либо начнется экономический спад. Речь о психологии КВ, а именно здесь Джастин особенно слаб, и именно это ему требуется изучать особенно настойчиво, иначе лет через 10–12 заявит о себе очень существенный вред. Уж я-то знаю, что может случиться. А потому вправе утверждать с уверенностью, что знаю, какова психика КВ изнутри, к тому же я шестьдесят лет работаю в данной сфере — молодой конструктор мог бы принять сей факт во внимание.

— Сударь, я преклоняюсь перед вами. Честное слово. Джастин тоже исключительно глубоко уважает вас. Но его модели… Они приятно разнообразят психошаблоны. Дело не только в организованности. Конструкции, которые, по вашему мнению, способны довести до беды, всего лишь их наградные обучающие ленты. Разве не истинно утверждение, господин, что если у ази появляется ребенок-КВ, родитель обучает его интерпретационно — так, как воспринимает окружающий мир сообразно своему психошаблону. А ази, в чей психошаблон Джастин вживил незначительное изменение, даже если ему в отличие от меня судьба не послала счастье быть абсорбированным в обществе, получить статус альфа и обзавестись пожизненным компаньоном, все равно будет обеспечено ощущение цели в жизни, причем такое сильное, что он станет задумываться о своей работе. Стремиться к лучшим результатам. Гордиться своей работой. Возможно, не все проблемы решены. Но Джастин добрался до уровня эмоций. Это — ключ непосредственно к логическим системам. Это — самопрограммируемое взаимодействие. Именно это никто не принимает в расчет.

— А еще это создает целый комплекс базовых структурных проблем в синтетических психошаблонах. Давай прежде всего говорить о теории. Ты — знающий конструктор. А потому будем предельно откровенны. То, что делает сейчас Джастин, уже пробовали восемьдесят лет назад.

— Слышал.

— Психошаблоны усложнили несколькими добавлениями; в результате все кончилось неврозами. И навязчивыми идеями.

— Вы сами сказали, будто ему удалось избежать всего этого.

— Послушай, только что ты упомянул важный термин — самопрограммирование.

— Вирус, — согласился Грант. — Но не злокачественный.

— Именно в этом и кроется теоретическая суть. Вирус, понимаешь? Если он обладает способностью к самопрограммированию, то ты создал особый вирус и играешь человеческими жизнями. Если вирус не получился, то ты закладываешь на будущее сложную проблему, которая проявится во втором-третьем поколении. Если развивать данную посылку, речь пойдет уже о другом типе вируса. Я не собираюсь тратить на такие затеи рабочее время. В конце концов, у нас бюджет! Вы оба включены в смету моего отдела и тратите помногу средств, хотя результатов не видно и по сей день.

— Результаты есть уже в этом году.

— Но ведь это просто убивает Уоррика — разве не ты только что жаловался? Он не в состоянии работать производительно на таком уровне, не в состоянии даже приступить к работе. Психологически не в состоянии взяться за нее. Что же тебе остается? Тянуть лямку в одиночку, пока Джастин витает в облаках, придумывая нежизнеспособные модели. Я ни за что не позволю ему опробовать разные глупости на каком-нибудь несчастном подопытном. Ни за что!

— Я сам все сделаю. Только развяжите ему руки! Снизьте нагрузку. Самую малость. Сударь, дайте ему шанс! Он вынужден полагаться на вас. Никто другой не в состоянии помочь ему. Он ведь хороший — вы сами знаете.

— Он слишком бездумно разбазаривает свои возможности.

— А что вы делали в самом начале? Обучали его, но при этом разбирали его модели по частям. Вот и продолжайте. Немного уменьшите нагрузку. Работа будет выполняться. Только не давите на него так — ведь он все равно все сделает, поскольку будет помнить, что кто-то страдает. Он станет работать безостановочно — таков уж он. Дайте нам работу по силам, и мы спокойно все сделаем. У Джастина просто талант к интегрированию, он способен извлечь из генотипа куда больше, чем кто-либо другой, ибо моему компаньону удается проникать на эмоциональный уровень. Возможно, его идеи не сработают, но ведь он пока учится. Откуда вы знаете, каких результатов он добьется в будущем? Дайте ему шанс.

Янни долго испытующе смотрел на собеседника — взгляд у господина Шварца был обиженный, недовольный, лицо красное, а зубы то и дело прикусывали губы. Наконец Янни сказал:

— Сынок, ты настойчив, точно торгаш. Выходит, ты смекнул, в чем суть проблемы Джастина? Ари взяла в оборот уязвимого мальца, носившегося с действительно передовой для семнадцати лет идеей. Ари постоянно льстила и поддакивала ему и в конце концов сумела затащить к себе в кровать. Неужели непонятно?

— Конечно, господин, мне все ясно.

— Она проделала с ним громадную работу. Джастин уверен, будто его соображения были гениальны. И полагает, что задуманное им было куда грандиознее, чем на самом деле. А ты оказываешь своему компаньону медвежью услугу тем, что постоянно поддакиваешь. Он умен, но не гениален. Он мог бы отлично поработать в проекте «Рубин». Я в курсе его возможностей — он действительно способный парень. И за это я его уважаю. Но я не люблю подтверждать то, чего нет в реальности. Я всю жизнь поднимаю на ноги нормальных людей, а ты просишь помочь ему еще глубже погрузиться в самую большую выдумку в его убогой жизни. Грант, твоя затея мне совсем не по душе. Нет слов, насколько не по душе.

— Я говорю с человеком, который для Джастина почти как Старший. С человеком, за право работать под началом которого Джастин сражался. С человеком, который намерен погубить талант, сбившийся с праведного пути. И только потому, что в свое время попался наставник с изъяном. Как назвать такого человека?

— Черт побери!

— Вот именно, господин, черт побери меня — если вам так нравится. А я толкую о Джастине. Он доверяет вам, хотя доверяет мало кому. Вы хотите втоптать его в грязь лишь потому, что он занимается вещами, по вашему мнению заведомо нереальными?

Пожевав губами, Шварц бросил:

— Ты, кажется, один из питомцев Ари?

— Вы знаете, что так и есть, господин.

— Черт, она поработала на совесть. При одном взгляде на тебя понимаешь, что за штучка она была. Да еще после всего случившегося.

— Да, господин, — с болью отозвался юноша. И подумалось: Янни специально хотел уязвить его.

Но Янни, глубоко вздохнув, покачал головой:

— Я займусь этим. Привлеку его к работе над проектом. И облегчу его задачу. Но это, дорогуша, означает, что снятую с Джастина долю работы придется выполнить тебе.

— Понимаю, господин.

— А если он и дальше будет таскать мне свои безумные планы, я буду рвать их в лапшу. И передавать ему свои знания. По мере сил. Он решил проблему с обучающей лентой?

— У него нет проблем с обучающей лентой, господин.

— Пока рядом ты. Именно так говорит Петрос.

— Верно, но можно ли ставить это в упрек Джастину?

— Нет, нет, не стоит. Знаешь, Грант, ты молодец, что взялся за это. Побольше бы таких, как ты! Увы — воспроизводству ты не подлежишь.

— Нет, господин. Джастин — как и Ари с Джорданом — приложил руку к моим психошаблонам. Но я буду только рад, если вы решите проанализировать их.

— Спокоен, как скала. Молодец, просто молодец, — к величайшему смущению Гранта, Шварц поднялся и, обойдя стол, подошел к нему, опустил ладонь на его плечо и взял за руку: «Грант, если решишь, что он не справляется, — заходи!»

Слова хозяина кабинета тронули ази — как в самом начале, когда он ни за что не хотел верить в добрые намерения Янни. «Обязательно, господин», — заверил он, решив, что если Шварц не кривит душой и что если он, Грант, действительно способен оказать ему существенную услугу (вдруг Янни не сможет достать необходимые материалы в лаборатории или библиотеке), то он сделает это во что бы то ни стало. И без всяких колебаний.

— Ну все, — нетерпеливо бросил Шварц. — Ступай.

Вот это было уже просто в стиле общения с ази. Грант знал, что Янни переживает по поводу Штрассен и всего происходящего, и самым страшным испытанием было просто пойти к нему.

И ази ушел, наговорив хозяину кабинета минимум любезностей — поскольку молодость позволяла ему вести себя непосредственно, а в отношениях между ним, Джастином и Джорданом всякий формализм, разумеется, отсутствовал.

По дороге Грант забеспокоился: как-никак, он совершил очень серьезный поступок, усложнив и без того сложную атмосферу, которая окружала Джастина в Ресионе, да еще в такое время и при таком неустойчивом состоянии его духа. Решившись переговорить с Янни, ази не знал, простит ли его Джастин. И заслуживает ли такой поступок оправдания.

Именно это и требовалось теперь выяснить.

— Что ты сделал? — завопил Джастин, и воздействие этого оказалось похожим на сильный удар: Грант отреагировал так, словно его стукнули — дернулся, отвернулся и снова повернул голову, после чего беспомощно уставился на брата. На сей раз Грант не применил ни один из своих привычных способов защиты.

Джастин мигом остыл. В самом деле, не стоило кричать на Гранта. Он сделал то, что сделал, потому что сам Джастин своим поведением навязал ему роль няньки; такой шаг был вполне логичен с точки зрения ази. А он, Джастин Уоррик, неверно истолковал намерения брата — для Старшего альфа нет более страшной ошибки. К тому же на протяжении многих лет он полагался на помощь Гранта в самых разных делах.

То, что брат повел себя с ним, как с ази, — его собственная вина. И ничья другая.

Уоррик-младший протянул руку и потрепал Гранта по плечу, пытаясь хоть как-то его успокоить. Спокойствие далось Джастину непросто — адреналин клокотал в нем, дыхание сделалось прерывистым не только от ужаса перед поведением по отношению к брату, но и из опасений перед катастрофой, в которую тот его вверг.

Вот так. Нет, Гранта винить не следует. Все шло бы нормально, не привлеки Грант к себе снова внимание Жиро. Стоит просто сходить к Янни и уладить проблему без лишних эмоций, которые могут лишь подвигнуть Шварца поставить на работе жирный крест.

Уоррику-младшему хотелось присесть, всего на минутку. Однако юноша не мог позволить себе даже подобную мелочь — в противном случае Грант догадался бы о глубине его потрясения.

— Янни совсем не злился, — виновато тараторил ази. — Джастин, он правда не сердился. Ничего подобного. Он только пообещал пересмотреть характер заданий.

Джастин снова хлопнул брата по плечу:

— Слушай, да я вовсе не расстроен. Даже если что-то будет не так, я все улажу. Не тревожься.

— Джастин!

В голосе Гранта звучала боль. И Джастин понял: все по его вине — как и нынешний кризис.

— Янни теперь вынет из меня душу за то, что я впутал тебя, — сообщил Уоррик-младший. — И будет прав. Грант, не стоит так печься обо мне. Со мной все в порядке. Не беспокойся.

— Черт, да прекрати же! — Схватив брата за плечи, Грант резко повернул его лицом к себе. — Нечего напоминать мне, кто Старший. Я знал, что делал.

Шокированный Джастин вытаращил глаза.

— Джастин, я ведь не чурбан бездушный. Если хочешь, можешь меня ударить. Но только не нужно постоянно призывать меня к спокойствию, — бросил Грант, и пораженный до глубины души Джастин понял, что ази просто пылает гневом. Гнев брата еще сильнее ошеломил Уоррика-младшего. Спасение пришло, откуда он его не ждал. Джастина всего трясло, когда Грант наконец отпустил его руку и коснулся щеки: — Джастин, скажи — что у тебя на душе?

— Я слишком глубоко втянул тебя во все это.

— Нет, это они взвалили на себя слишком много. Я так и заявил Янни. Повторяю: я — не кусок пластика и отдаю себе отчет в своих действиях. Чем ты занимался все эти годы? Я был твоим напарником. А кем еще, по-твоему, я мог быть? Может, одним из психообразцов, с которыми ты работаешь? Или кто я вообще, по-твоему?

«Ази» — сам собой напрашивался ответ. Грант упрямо подталкивал Джастина к такому ответу. Однако Уоррик-младший не собирался поддаваться.

— Я что — чурбан какой-нибудь?

— Грант, остынь.

— Нет, ты скажи!

— Возможно… — отдышавшись, Джастин отвернулся. — Может, все дело в гордыне. Возможно, всю жизнь меня приучали думать, будто я сильнее. Знаю — меня немилосердно ломали все эти годы. Мне приходилось прибегать к твоей помощи. Мне и самому чертовски неловко.

— Пошло давление иного рода, — прокомментировал Грант. — Что до меня, то давить на меня мог лишь ты. Разве это так трудно понять, урожденный ты человек?

— Ну да — кто, как не я, запихнул тебя в кабинет к Янни!

— Дружище, дай мне хоть один шанс! Я ведь не робот. Возможно, мои чувства будто из пластика, но они все равно естественны. Хочешь накричать на меня — кричи. Но нечего напоминать о своем старшинстве.

— Тогда не веди себя, точно глупый ази.

Джастин поначалу не поверил, что неосторожное слово все-таки сорвалось с его губ. Потрясенный, Уоррик-младший оцепенел. Как и Грант. В воздухе повисло напряжение…

— Ну, ази, и что же? — пожал плечами Грант. — Разве я виноват в этом? А вот как насчет тебя?

— Прости.

— Нет, говори дальше! Глупый ази — надо же! Уж лучше быть таким, чем наблюдать, как ты заводишься. Ты работаешь на износ, убиваешь себя, и скоро отклонение в очередном психошаблоне ази окончательно тебя прикончит. Это ты ведешь себя, точно глупый ази. Я рад, что ты наконец начинаешь защищаться. Давно пора.

— Только оставь психоанализ…

— Прости, не удержался. Хорошо хоть, что приходится заботиться только об одном урожденном человеке. Было бы двое — пришлось бы ложиться в больницу. Таковы уж урожденные человеки! Только и делают, что создают проблемы. Насчет Янни ты оказался прав — с ази он держится терпимо. Но зато обрушивается на урожденных людей — выплескивает на них все запасы энергии. Вопрос лишь в том, не обманул ли он меня. Но если ты успокоишься и выслушаешь меня, то узнаешь, что Янни в курсе твоей неспособности заниматься текущей работой. Я только сказал, что в работе над проектом «Рубин» ты прозябаешь и если он желает целенаправленной работы, ему придется закрыть глаза на то, что в свободное время ты занимаешься моделированием. Ты просто обязан заниматься моделированием и дальше. Вряд ли я вел себя неразумно.

«Жучки!» — Джастин вздрогнул от ужаса и кинулся припоминать все, о чем шла речь. После чего просигналил брату — дескать, будь осторожен. Тот кивнул в ответ.

— Прости, — молвил Джастин, успокоившись. Ему отчаянно хотелось найти подходящее место, где можно было бы надежно спрятать Гранта. Впрочем, тот держался молодцом — с достоинством, которого так не хватало его Старшему.

— Грант, я всего лишь… Всего лишь так реагирую. Гибкое мышление и все такое прочее — ты должен понять.

— Вот что, — бросил Грант, — я не просто понимаю, я — удивляюсь. Количество уровней, на которых ты способен реагировать, просто поражает воображение. И количество ерунды, в которую ты в состоянии сразу поверить, невероятно. Не понимаю. Чтобы докопаться до сути подобной реакции, мне нужно потратить не один день, хотя я уверен, что все равно пропущу какие-нибудь детали.

— Все очень просто. Я напуган до смерти. Я считал, будто смыслю, что к чему, а тут вдруг даже ты ударил с фланга. А потому все сместилось к прямо противоположной ценностной системе. Урожденным людям свойственна реальная логика.

— Господи, как была бы скучна жизнь без урожденных людей! Теперь поневоле задумаешься, на каком из полюсов находился Янни во время нашей беседы. Этого вполне достаточно, чтобы встревожить тебя не на шутку.

— Он был спокоен?

— Еще как.

— Стало быть, тебе удалось добраться до основного шаблона, да?

— Нам просто приходится учиться не волновать вас, людей. Думаю, вообще нужно заложить данную черту в начальные программные структуры. — Грант улыбнулся и тотчас процитировал: «Волнуясь, урожденные люди отходят к запасным программным структурам. Каждый урожденный человек — поистине взбалмошная натура. И терпеть не может своего второго «я». Вот ключик к поведению КВ».

— Ты недалек от истины.

— Еще бы: я ведь многие годы изучал эндокринологию! Но я действительно ошарашен. И потому перешел сразу к делу. Двойные и тройные мнения — все такое прочее. Должен сказать, что предпочитаю свой естественный психошаблон. Свой естественный психошаблон, понимаешь? Звучит куда приятнее. Ну, пойдем обедать?

Уоррик-младший снова взглянул на брата, прикрывшего легкой насмешливой улыбкой, точно щитом, — этой улыбкой Грант бросал вызов ударам судьбы, проискам Вселенной и нападкам ресионской администрации. На мгновение Джастин ощутил себя счастливым и несчастным одновременно.

— Конечно, конечно, — спохватился юноша. И, схватив брата за руку, потащил его к двери. — Если тебе удалось поладить с самим Янни Шварцем, мог бы сполна использовать особые отношения с ним — весь отдел общался бы с Янни только через тебя.

— Уф-ф! Вот так сказанул! Нет уж, не хватало только постоянной работы!

На них смотрели со всех сторон. Джастин тотчас отпустил руку брата. И сообразил, что наверняка пол-отдела слышало, как он орал на Гранта. А потому теперь Уоррик-младший воровато оглядывался, дабы оценить причиненный по собственной неосторожности ущерб.

По целому ряду причин они и так уже стали притчей во языцех — теперь к этим причинам добавится еще одна.

Ею со временем воспользуется и Янни.

8

В жизнь Ари вошло множество новых вещей. Нелли водила ее в магазин в Северное Крыло, и обе возвращались, нагруженные покупками. Это было так здорово! Ари покупала кое-что и для няньки, и та радовалась, отчего приятно становилось и самой юной Эмори — Нелли выглядела в новых костюмах такой милой и гордой!

Но Нелли — все равно не мама. Поначалу девочке нравилось, когда Нелли обнимала ее, но нянька тем не менее оставалась нянькой, и этим все сказано, и однажды ночью, когда Нелли в очередной раз обняла Ариану, та почувствовала себя ужасно одиноко. Нелли она ничего не сказала, ибо в тот момент нянька как раз рассказывала сказку. Но потом объятия Нелли становились все невыносимее — отъезд матери не желал забываться. И потому Ари то и дело сползала с кровати на пол, продолжая с зачарованным видом внимать Нелли, изображая, будто слушает сказку. Тактика оправдала себя — нянька не почувствовала ничего подозрительного.

А Сили оставался для девочки пустым местом. Иногда она принималась поддразнивать ази, но тот никогда не смеялся. Его серьезность поражала юную Эмори. В конце концов она оставила Сили в покое и вспоминала лишь тогда, когда ей хотелось пирожного или лимонада. Их она получала в куда больших количествах, чем позволяла мама. Потому-то Ари и пыталась вести себя «как положено» и боролась с искушениями, мысленно приказывая себе налегать на овощи и не злоупотреблять сладким. Мама сказала бы — нужно питаться правильно. Теперь Ари постоянно вспоминала наставления матери и старалась следовать им, ибо в ее глазах забвение наказов Джейн было сродни забвению самой памяти о ней. И Ари ела овощи, хотя время от времени ей просто кусок в горло не лез — некоторые овощи были отвратительны на вкус да еще смешаны с какой-то белой дрянью вроде сливок. Фу! От такой пищи Ари даже тошнило. Однако она упрямо поглощала столь неаппетитные кушанья исключительно из уважения к памяти о матери, и от наплывавших время от времени воспоминаний становилось совсем уж невмоготу — настолько, что хотелось плакать.

Однако, если слезы все-таки начинали сочиться из глаз, молодая Эмори уходила в свою комнату и запиралась там. А перед тем, как выйти, умывалась и тщательно вытирала лицо, чтобы избежать сочувствующих взглядов.

Девочке хотелось завести друга, с которым можно было бы поиграть — но только не Сэма. Уж больно много знал о ней Сэм. О ней и о мамочке. Ари часто хотелось ударить его, поскольку она терпеть не могла, когда Сэм смотрел на нее — лицо у него всегда было равнодушное и невыразительное.

А потому, когда Нелли однажды спросила, не желает ли она сходить в игровую школу, воспитанница ответила, что пойдет при условии, если там не будет Сэма.

— Но я ведь не знаю, кто там сейчас! — удивилась нянька.

— В таком случае я схожу сама, — решила девочка. — Давай лучше пойдем в гимнастический зал, ладно?

И Нелли повела ее в гимнастический зал. А потом Ари отправилась кормить рыбок и поиграла в песочнице, хотя песочница сама по себе не была большим удовольствием, а Нелли не владела искусством возведения песчаных замков. Так что большую часть времени юная Эмори истратила на кормление рыб, прогулку, игры на площадке и занятия в спортивном зале.

А еще было программирование. Многие взрослые проводили с нею уроки. Ари узнавала немало занятных вещей. По вечерам, укладываясь спать, она с удивлением обнаруживала, что набрала за день столько новых знаний, что от них пухла голова и было трудно размышлять о маме и Олли.

Дядя Деннис оказался прав — день ото дня тоска становилась все менее мучительной. Это очень пугало девочку. Ведь если тоска не напоминала о себе, было трудно поддерживать в себе гнев. В такие минуты Ари до крови закусывала губу, и боль появлялась — а юная Эмори снова погружалась в привычное состояние.

Однажды для детей устроили утренник. Там она повстречала Эмми. Та тотчас удрала и спряталась за госпожу Петерсон — и вообще вела себя, точно несмышленое дитя. Ариана вспомнила: вот отчего она когда-то хотела ударить Эми как следует. Остальные дети просто уставились на нее во все глаза, и госпожа Петерсон велела зевакам играть с Ари.

Распоряжение им явно не понравилось. Ари отчетливо это поняла. Здесь же были Кейт, Томми, малыш по имени Пэт и Эми, которая ревела и шмыгала носом в углу. На утренник явился и Сэм. Он вышел из толпы и поздоровался с Ари — Сэм оказался единственным настроенным к ней дружелюбно. Юной Эмори захотелось домой, однако Нелли ушла на кухню пить чай с ази госпожи Петерсон, и Ари не решилась помешать няньке отдыхать.

А потому ей оставалось только присоединиться к группе игроков, которые по очереди бросали кубики и передвигали фишки по полю, изображавшему космос Союза. Игра шла на деньги — разве плохо? Ари увлеклась игрой, и вскоре ледок отчуждения растаял — все спорили, подначивали друг друга и хохотали. Все, кроме Эми. Да и Ариану никто не дразнил. Но юная Эмори не имела ничего против — она уже усвоила правила игры. Выигрыши стали притекать к ней со всех сторон. При бросании кубиков больше всех везло Сэму, однако тот опасался делать крупные ставки, а Томми, наоборот, оказался чрезмерно неосторожным. «Я направлю тебе станцию», — пообещала Ариана. Эми купила станцию, причем на приобретение ушла большая часть денег-жетонов. Так что она рисковала многим, а Ариана — почти ничем. В конце концов Эми все равно потеряла свою покупку. В результате капитал молодой Эмори увеличился, а Эми пришла в ярость. Никто не пожелал покушаться на станцию Ари, и та предложила выкупить ее обратно — но не за назначенную Эми цену.

В конце концов Эми сдалась и купила корабли. А Ари тотчас чуточку подняла цены.

Эми захныкала. И вскоре снова оказалась в опасном положении, поскольку Ариана угрожала ей, скупая на выигранные капиталы транспортные корабли и товары, которых той не хватало. А бестолковая Эми продолжала усугублять свое незавидное положение, предпочитая пользоваться своими, за не принадлежавшими Томми станциями. Эми явно напрашивалась на драку — и в конце концов получила ее. Однако хитрая Ариана не захотела сразу победить Эми и тем самым положить конец увлекательной игре, а потому подсказала ей, как правильнее вести себя.

Тут уж Эми и вовсе обозлилась — хныканье ее стало еще отвратительнее.

Разумным советом она также не воспользовалась.

Поэтому Ариана с легкостью добилась победы, лишив соперницу всех кораблей, кроме одного. Затем наступил черед и последнего. К тому времени Ари уже поняла, что выиграет. Однако лица у товарищей по игре были кислые, и никто никого не поддразнивал. Эми поднялась из-за стола вся в слезах.

Все молча смотрели на Эмми. Вид у всех был такой, точно им очень не хотелось оставаться здесь.

Конечно, победа должна была достаться Ари. Только Сэм не догадывался об этом. А потому юная Эмори обратилась к нему: «Сэм, можешь забрать мои фишки».

И, поднявшись, отправилась на поиски Нелли. Обнаружив ее в кухне, Ари сразу же сообщила о желании уйти. Нелли забеспокоилась, моментально прекратила оживленную беседу с Корри и повела свою подопечную домой.

Остаток дня Ариана бездельничала; девочке было ужасно одиноко. Кроме того, в ней кипел гнев — но сей факт только доставлял ей радость. Снова вспомнилась мама. И снова дала знать о себе тоска по Олли и даже по Федре.

Подумалось: окажись здесь Валери, он наверняка не вел бы себя по-идиотски, как те детки!

— Что стряслось? — участливо полюбопытствовал вечером дядя Деннис. — Что случилось на утреннике? Что они натворили?

Ариана подумала — стоит пожаловаться, будто остальные дети затеяли с нею драку, и все они Пропадут. Впрочем, возможно, рано или поздно они все равно пропадут. На сей счет юная Эмори не испытывала твердой уверенности. Но, по крайней мере, хоть Эми и Кейт все еще оставались в Ресионе — пусть они и были сущими тупицами.

— Дядя Деннис, куда делся Валери?

— Валери Шварц? Его маму перевели на новое место. Они переехали, вот и все. Ты еще помнишь Валери?

— А он может вернуться?

— Не знаю, деточка. Вряд ли. Ведь его маме нужно работать. Так что стряслось на утреннике?

— Просто мне там надоело. С ними не повеселишься. А куда улетели мама и Олли — на какую станцию?

— На Фаргону.

— Собираюсь написать маме и Олли письмо, — сообщила Ари, вспоминая виденную в мамином кабинете почту. Оставалось только дивиться, как подобная мысль не пришла ей в голову раньше. Но теперь подумалось, что письмо обязательно доберется до маминого кабинета в другом месте — на Фаргоне.

— Вот и хорошо. Думаю, им будет приятно получить от тебя послание.

Иногда Ари казалось, будто на самом деле мамы и Олли просто нигде нет. Однако дядя Деннис принимался переубеждать ее и говорить, что у них все в порядке. Ари чуточку оживлялась, однако неизбежно задавалась одним и тем же вопросом: почему же мама ни разу не позвонила?

— А можно позвонить на Фаргону?

— Нет, — отчеканил дядя Деннис. — Корабль добирается туда гораздо быстрее телефонного звонка. Соответственно, и письмо дойдет быстрее звонка. За несколько месяцев, а не лет.

— Почему?

— Скажешь «здравствуйте», и приветствие будет добираться до цели двадцать лет. И их приветствие будет лететь к тебе двадцать лет. Даже если у тебя хватит терпения, твоим собеседникам придется очень долго ждать твоей первой реплики. Таким образом, на одну беседу могут уйти столетия. Именно потому послать письмо проще и куда дешевле. К тому же население разных звездных систем не пользуется радиостанциями и телефонами; все перевозят корабли, ведь они движутся быстрее света. Есть еще много разных технических тонкостей, но ты их не поймешь, ведь тебя прежде всего интересует послание маме, верно? Это слишком долгая история. В общем, письмо — это то, что надо.

Ари никогда не представляла себе, как далеко может быть это самое «далеко». Ясно, что не рядом с Ресионом. Девочке вдруг стало зябко и неуютно. Отправившись к себе в комнату, она засела за письмо.

Работа не клеилась — юная Эмори то и дело рвала написанное, ибо не хотела беспокоить мать своими тревогами. И не хотела отправлять письмо, начинающееся примерно так: «Здравствуй, мамочка! Знаешь, ребята не любят меня, и мне здесь все время очень одиноко».

Вместо этого Ари написала: «Я очень скучаю по тебе и Олли. И больше не злюсь на Федру. Хочу, чтобы ты и Олли вернулись. И Федра тоже. Я буду вести себя хорошо. Дядя Деннис приносит мне много пирожных, но я помню, что ты говорила про сладкое, и не ем помногу. Не хочу стать толстухой. И не хочу быть уродиной. Нелли очень хорошо смотрит за мной. Дядя Деннис дает мне свою кредитную карточку, и я покупаю Нелли подарки. Я уже купила космический корабль, автомобиль, головоломки и обучающую ленту со сказками. А еще красно-белую блузку и красные башмачки. Вообще-то хотела купить черные, но Нелли сказала, что черные в таком возрасте носят ази и что сначала мне нужно подрасти. Нелли так и сказала: маленькие девочки не носят черное. Вообще-то я могу надеть черное, но иногда делаю так, как советует Нелли. Я смотрю за всеми. Видела сегодня Эми Карнат, но драться с ней не стала. Она все еще хлюпает носом. Я смотрю много обучающих лент. Уже могу делать задания по математике и по химии. И еще географию и астрографию, а также хочу узнать побольше о Фаргоне, потому что вы там живете. Хочу слетать на Фаргону, если вы не можете прилететь сюда. Там есть другие ребята? У вас там хорошо? Скажи дяде Деннису, что я могу слетать к вам. Или вы можете прилететь домой. Я буду послушной девочкой. Я люблю тебя. Люблю Олли. Письмо отдам дяде Деннису — пусть отошлет. Дядя говорит, будто мое письмо будет идти до вас долго, и ваш ответ тоже будет идти долго, а потому, пожалуйста, напиши мне сразу, как только получишь мое письмо. Думаю, наши письма будут идти целый год. Когда я получу твой ответ, мне исполнится уже восемь лет. Если ты попросишь Денниса отпустить меня к тебе, то мне наверняка уже будет почти девять. Передай ему, что я могу захватить и Нелли. Она испугается, но я ее успокою. Я не боюсь, когда корабль подбрасывает в полете. И не боюсь отправиться в полет одна. Сейчас я многое делаю сама. Дяде Деннису это неинтересно. Знаю, что он отпустит меня, если только ты его попросишь. Целую тебя».

9

Флориан снова опоздал. Правда, между 240 и 241 блоками проходила более короткая дорога, и юный ази, не раздумывая, свернул на нее и ловко пробежал между двумя группами Взрослых, не забыв обернуться и вежливо пробормотать: «Извините, пожалуйста!» После чего припустил по тропинке во весь дух и очень скоро оказался у поста службы охраны.

— Прошу прощения, — молвил Флориан, подбегая к столу внутри Первого Квадрата. Передавая записку дежурному ази, мальчик затаил дыхание. Ази мельком проглядел записку и отправил ее в считывающее устройство.

— Сине-бело-коричневое, — сообщил дежурный. — Переигрывается на коричневое. Указания на месте.

— Так точно, — отрапортовал Флориан, глядя в указанном направлении. Синяя зона начиналась сразу же за дверью, и малолетний курсант поспешил за дверь — не побежал, а именно поспешил.

Добравшись до коричневой зоны, Флориан знал, что все равно запаздывает. Ответственный ази уже ожидал его.

— Прошу прощения, — извинился мальчик. — Я Флориан АF-9979.

Дежурный оглядел его и сообщил:

— Размер 6М, шкафчики на стене, переоденьтесь. Скорее!

— Так точно, — отозвался мальчик и поспешил в раздевалку, где оперативно отыскал свой «6М», вытянул из него туго набитый пластиковый пакет, швырнул его на скамью и принялся по-быстрому сбрасывать одежду. Облачившись в черную униформу, Флориан натянул носки и шлепанцы, а свою униформу сельхозсектора развесил на крючки по соседству с другими комплектами всевозможных размеров и расцветок. Мальчик так разволновался, что едва не забыл свою магнитную карточку; вовремя спохватившись, Флориан снял карточку с висевшего на крючке комбинезона, пристегнул ее к черной униформе, наскоро пригладил растрепавшиеся волосы и снова поспешил наружу.

— Дальше по коридору, — подсказал ази с табличкой. — Коричневое на зеленое. Бегом!

Флориан побежал. И несся по коридорам до тех пор, пока не увидел заветную дверь, на которой зеленое пятно было окантовано коричневой каймой. Тотчас в мозгу сработала запомненная команда: внутрь, в спортзал! Вбежав в зал, Флориан обнаружил еще одного дежурного с табличкой и другого Молодого, одетого в точности, как он сам, в черный комбинезон. Приглядевшись, он обнаружил, что перед ним — девочка. Это потрясло мальчика, хоть и на внутреннем уровне. Поприветствовав Инструктора, он отвесил ему легкий полупоклон и скороговоркой бросил: «Простите, господин, за опоздание».

Инструктор посмотрел на Флориана взглядом, достаточно долгим, чтобы мальчик забеспокоился; при этом юный ази не смел даже покоситься на девчонку, которая, как он успел убедиться, прибыла сюда на подбор компаньона для выполнения Задания.

Инструктор, сделав отметку у себя в табличке, сообщил: «Флориан, это Кетлин. Она твоя напарница».

Флориан с колотящимся сердцем снова взглянул на девочку. И подумал: вышла ошибка. Конечно, ошибка. Он опоздал, вот ему и дали в напарницы девчонку. Флориан знал, что ему придется спать на новом месте, и предполагал, что спать придется в одной постели с напарником. Выходит, вышла ошибка. Теперь паренек не знал, где ему придется спать.

Флориану снова захотелось вернуться на занятия. Новое Задание опечалило мальчика, хоть старый Инструктор и обещал, что в свободные часы он сможет и дальше заниматься своим сельхозсектором. Флориан же хотел…

Но девчонка нагоняла на него тревогу. Она…

Напарница была светловолосая, голубоглазая и с болячкой на подбородке. Кетлин оказалась выше его ростом, но в этом не было ничего удивительного. У нее было чуть продолговатое и очень серьезное лицо. Пареньку подумалось невзначай, будто он уже встречал ее где-то. Кетлин тоже на него поглядывала — между прочим, смотреть так было не слишком хорошо. Вдруг Флориан понял: сам он глядел на напарницу в упор.

— Кетлин, — обратился Инструктор к девчонке, — выход отсюда ты знаешь. Отведи Флориана к дежурке, там поговорите со Старшим.

— Так точно, господин, — отозвалась Кетлин, и Флориан с превеликим трудом поборол искушение обратиться к Инструктору с просьбой проверить: не вкралась ли в документ о подборе напарников какая-нибудь ошибка. Но было слишком поздно, да и Флориан с самого начала создал не слишком лестное мнение о себе в глазах этого человека; юный ази не понимал, что именно его так расстроило, хотя паника отчетливо давала знать о себе. А Кетлин уже тронулась в путь Флориан нагнал напарницу, когда та уже направлялась к двери в конце спортзала, скрытой висевшими здесь же матами. Девчонка открыла дверь своей магнитной карточкой, придержала ее для компаньона, и оба вышли в другой длинный бетонный коридор.

Дальше — вниз по лестнице. И снова бетонный коридор.

— Должен ли я получить новое койкоместо? — наконец не выдержал Флориан.

На лестнице Кетлин оглянулась, и Флориан поравнялся с нею уже в очередном коридоре, куда привела их лестница.

— Двадцать второе, как и у меня, — отозвалась Кетлин. — Мы будем жить с Взрослыми. Комната для напарников — двое на двое.

Флориан снова пережил шок. Однако Кетлин, судя по всему, знала, как именно все должно быть, и не расстраивалась. И потому мальчик попросту поплелся следом, гадая, мог ли компьютер дать сбой, после чего ему, Флориану, придется посмотреть обучающую ленту с объяснением неполадки, дабы потом самому не наделать ошибок. Он подумал, что следовало переговорить с Инструктором насчет места, куда их направили.

Наконец они пришли. Кетлин снова отперла магнитной карточкой замок, и юные ази вошли в помещение, где за письменным столом сидел другой Инструктор.

— Господин, — отрапортовала девочка, — Кетлин и Флориан явились.

— Поздно явились, — отметил Инструктор.

— Так точно, господин, — подтвердила Кетлин.

— Это я виноват, — пояснил Флориан. — Дело в том…

— Объяснения ни к чему. Вы приписаны к службе охраны. Отправитесь в арсенал, получите все необходимое. И тогда у вас обоих все будет в полном порядке. В полном порядке. На подбор экипировки вам дается 15 минут. Потом пойдете в столовую, вечером все распланируете, завтра утром — занятия в Комнате. На все дается один час, можете обсудить. Даже нужно обсудить. Свободны!

— Я… — начал было Флориан. — Господин, понимаете, мне нужно кормить свиней. Я должен был получить соответствующую обучающую ленту? Пока я ее не изучал…

Инструктор строго посмотрел на мальчика и сообщил:

— Флориан, работы в сельхозсекторе ты станешь выполнять в свободное от охраны время. Охрана и есть твое Назначение. Заниматься в сельхозсекторе можешь в свободное время. В случае успешного прохождения Комнаты вам полагается по четыре часа свободного времени. Специальной обучающей ленты для этого случая не существует. Подъем в 5 утра, в 05.30 поверка, в 06.30 завтрак, потом программирование, тренировки в Комнате либо свободное время — в зависимости от графика; полдник, если успеете сходить на него; ужин в 20.00, затем занятия по распорядку, отбой, как правило, в 23.00. Если возникнут проблемы — обращайтесь к Инструктору. Кетлин знает — можешь спросить у нее.

— Ясно, господин, — выдохнул Флориан, в то же время думая: «А как же быть с Энди? Как со свиньями? Говорят, что я могу ходить в сельхозсектор». И оттого, что Инструктор уже закончил объяснения, а самому парнишке сделалось страшно, вдруг это и есть настоящее Назначение, он снова поспешил за Кетлин…

Наконец они явились в арсенал — очень похожий на тот, с которым Флориан был знаком по Игре. Старый Инструктор говорил, что в этом и крылось Назначение, что потом будут уже знакомые ему Комнаты: такие же, в каких он тренировался, и тогда он в большей степени станет принадлежать к службе охраны, чем к сельхозсектору.

Но получалось несправедливо. Ведь ему вроде бы полагалось спать в одной кровати с девчонкой! Его отправили на объект, знакомый ей и неведомый ему. Наверняка он наделает еще больше ошибок, чем прежде. Считалось, будто Инструктор никогда не откажется переговорить с тобой, однако последний Инструктор четко дал понять: Флориан уже наделал ошибок.

Например, опоздал — с самого начала.

В помещение он вошел следом за Кетлин; Флориан знал, что увидит здесь нечто вроде охраняемой Комнаты, и потому вид разложенных на столе вперемежку ножей, пистолетов и инструментов не шокировал его, но мальчик не хотел притрагиваться к ним, и ему стало не по себе, когда Кетлин взяла в руки пистолет. Флориан подхватил плоскогубцы и индикатор наличия тока в сети; Кетлин облюбовала моток тонкого шнура, в то время как ее напарник рылся в куче разложенных на поддоне деталей, которые в определенном порядке рассовывал по карманам.

— Ты электронщик? — спросила Кетлин.

— Да. А ты из военных?

— Служба безопасности. Разбираешься в оружии?

— Нет.

— Тогда не бери пистолет. Что за Комнаты ты проходил?

— Ловушки Сигнализации.

Светлые брови Кетлин удивленно взметнулись. Она кивнула — на сей раз куда дружелюбнее. И сообщила:

— Засады. В них всегда Враг. Он хочет уничтожить тебя.

— В ловушках тоже Враг.

— У тебя хорошие показатели?

— Думаю, да. — Мальчик кивнул.

И снова впился взглядом в девочку. Лицо напарницы не давало ему покоя. Казалось, он давно знал Кетлин. Знал, как знают материал просмотренных обучающих лент. Возможно, она тоже припоминала его аналогичным образом, ибо глядела на него удивленно. Сам Флориан не слишком удивлялся, разве что факту, который, оказывается, уже успел свершиться: обучающая лента сама по себе никогда его не удивляла. Флориан знал, что если познакомился с Кетлин в обучающей ленте, то всякая ошибка автоматически исключена. Получалось, что если в этом крылась суть происходящего, Кетлин должна играть в его жизни очень заметную роль — роль не менее важную, чем учеба; Флориан раньше просто не думал над этим, поскольку такая проблема должна была возникнуть в момент его Приписки к кому-нибудь.

Но Кетлин была ази. Как и он сам.

И знала все о своем Назначении, а он, новичок, постоянно ошибался.

— Кажется, я должен быть знаком с тобой, — с беспокойством сказал мальчик.

— У меня такое же чувство, — отозвалась она.

До сих пор никто не уделял ему столько внимания сразу. Даже Энди. Флориану сделалось не по себе при мысли, что он действительно встретился с героиней обучающей ленты, сделанной специально «под него».

— Почему нас сделали напарниками? — полюбопытствовал он.

— Не знаю, — сказала Кетлин. И добавила: — Но электроника — штука нужная. Выходит, ты разбираешься в другой Комнате. Слушай, расскажи, что знаешь!

— Значит, входишь, — начал Флориан, пытаясь в одно мгновение собрать воедино свои знания, как если бы отчитывался перед Инструктором, — в дверь. За ней могут скрываться какие угодно ловушки. Сработает хоть одна — тебе крышка. Иногда срабатывает звуковой сигнал. Иногда гаснет свет. Иногда кто-то преследует тебя, и, пока уходишь от погони, приходится преодолевать ловушки. Иногда попадается замок AI. Бывает, попадается вода, она на самом деле опасна, если вдруг отошел какой-нибудь кабель. Но он — только для виду, на самом деле он обесточен.

— Мертвый — все равно мертвый, — рассудила девочка. — Они стреляют, устраивают ловушки в дверях, и если не ты, так тебя собьют с ног. Иногда происходит и то, о чем ты рассказал. Иногда пускают газ. Иногда организовывают засады. Бывает, опасность подстерегает снаружи, а иногда — внутри. Иногда убивают по-настоящему. Я как-то видела — он сломал себе шею.

Флориан был потрясен. А потом вдруг подумал, что незавидная участь могла выпасть и на его долю. Вспомнились дверные ловушки. Взяв батарейку, моток проволоки и миниатюрный карманный фонарик, мальчик принял от Кетлин темный шарф — напарница пояснила, что шарфом для пущей безопасности требуется обмотать лицо. Себе она собрала целую коллекцию разных предметов вроде маски, провода и каких-то других, назначение которых Флориан представлял себе смутно, но подозревал, что их можно использовать как оружие.

— Если в арсенале есть противогазы, неплохо захватить один, — решила Кетлин. — Впрочем, противогазов нет. Так что газ вряд ли пустят, хотя кто знает. Они играют не по правилам.

Тотчас прозвенел звонок.

Время вышло.

— Идем, — позвала Кетлин; дверь отворилась, и молодые охранники, нагруженные добычей, вышли в коридор.

Теперь по коридору и через другие двери. Опять по лестнице вверх — оттуда в другой бетонный коридор.

Со множеством дверей.

— Нам нужна 22-я, — сообщила Кетлин.

Пришлось пройти еще два коридора. Наконец Кетлин отворила нужную дверь, и ази очутились в простой комнатке с двухъярусной койкой.

— Тебе верх или низ? — лаконично спросила Кетлин.

— Все равно, — отозвался паренек. Никогда прежде он не думал, что может быть хозяином комнаты. Или хотя бы половины комнаты. Здесь же стояли стол и два стула. И виднелась дверь.

— Куда она ведет?

— В ванную, — пояснила Кетлин. — Она у нас общая с соседями. Они Взрослые. Перед тем, как войти, следует постучать. Таково их Правило. Нужно соблюдать Правила Взрослых.

— Я пропал, — растерялся Флориан.

— Все в порядке, — успокоила Кетлин, вываливая на стол содержимое карманов. — Я здесь уже пять дней. И знаю много Правил. Взрослые очень терпеливы. Они все сами растолкуют. Но лучше все запоминать, иначе они пожалуются Инструктору, и тогда тебе несдобровать.

— Я запомню, — пообещал Флориан, наблюдая, как напарница опорожняет карманы, и прикидывая, как правильнее разложить свое добро. — Нам нужно переодеваться для Комнаты?

— По утрам и всегда.

Карманы Флориана опустели, принесенное он разложил в удобном ему самому порядке. Кетлин внимательно созерцала манипуляции напарника.

— Умно, — похвалила она. — Всегда знаешь, где что лежит.

Флориан быстро вскинул глаза и тотчас понял, что девчонка и не собиралась над ним смеяться.

— Ну конечно, — подтвердил он.

— Тебя голыми руками не возьмешь, — решила Кетлин.

— Думаю, ты отлично подготовлена, — вторил мальчик.

— Вообще-то меня редко выводят из строя, — призналась она, выдвигая стул и усаживаясь на него. Флориан продолжал раскладывать свои богатства. — А как насчет тебя?

— Тоже.

Кетлин, хоть и серьезная, выглядела по-своему довольной. Подобрав со стола пистолет, нажала какой-то рычажок, и оружие тотчас будто переломилось пополам, после чего девочка ловким жестом вернула ствол в исходное положение. — Оружие самое настоящее, — похвасталась она. — А вот патроны холостые. Хотя проверить все равно не мешает. Патрон в стволе может заклинить. И тогда крышка. Об этом нужно постоянно помнить. Враг тоже способен на любую хитрость — тогда тебе несдобровать. Если стрелять учебными патронами, остаются темные дымные хвосты. А вот боевые патроны дыма не дают. Но можно убить и учебным патроном — если выстрелить с очень близкого расстояния. Рядом с напарником вообще нужно проявлять особую осторожность. Куда больше народу погибает от выстрелов учебными патронами, чем на боевых учениях.

Оказалось, Кетлин знала намного больше историй о гибели людей, чем Флориан слышал за всю свою жизнь. В конце концов мальчику даже сделалось не по себе.

А Кетлин желала знать буквально все о ловушках и прочем, так хорошо знакомом Флориану. Она задавала вопрос за вопросом, и всякий раз, стоило пареньку упомянуть что-нибудь новое, ее необычные глаза щурились так, как обычно щурятся сообразительные люди, желая запомнить что-нибудь. В свою очередь Флориан проявил интерес к Засадам, и Кетлин вывалила на него целый ворох полезной информации.

В конце концов паренек решил: напарница ему попалась смышленая. Рассуждала она вполне резонно, и становилось ясно: Кетлин ничего не стоило осуществить любую из операций, о которых она так обстоятельно рассказывала. Раньше Флориан и помыслить не мог, что попадет в службу охраны. И не предполагал, что его напарником окажется девчонка — тем более такая, как Кетлин. Она даже изображала нечто вроде улыбки: глаза светились, но губы оставались плотно сжаты. В конце концов Кетлин настолько встревожила Флориана, что он очень обрадовался, увидев, как та наконец открыла в улыбке рот. Заставить Кетлин улыбнуться оказалось делом нелегким: для этого требовалось рассказать ей что-нибудь действительно поражающее воображение. Но, рассказав нечто интересное, тотчас хотелось поведать что-то еще из того же разряда — ведь на полпути, как известно, останавливаться не стоит.

А затем юные ази отправились принимать пищу — зал для еды здесь именовался просто «столовая». Сначала требовалось стоять и ждать, пока освободятся места, причем новоиспеченные напарники обнаружили, что они здесь самые юные. В основном тут были юноши — очень высокого роста; девушек было намного меньше, причем ни одной взрослой. В глаза бросались и их строгие манеры. Флориан сильно растерялся бы, не знай Кетлин заранее, когда вставать, когда садиться и не тяни она его за рукав, дабы подсказать очередной маневр. Но еда оказалась отменной — о лучшем не стоило и мечтать, а почти взрослые ребята, беседующие вокруг, вели себя на редкость учтиво и совсем не выражали недовольства из-за присутствия «малявок». Один из них обратился к Кетлин с вопросом, кто ее напарник, и та отозвалась: «Флориан AF, господин». Точно беседовала со Старшим!

А юноша ответил: «Добро пожаловать!» Флориана попросили подняться, дабы все могли получше разглядеть его. Мальчик разволновался. Однако любознательный паренек тоже поднялся и представил его всем как Флориана AF, напарника Кетлин и по совместительству техника. Вообще-то мальчик не был уверен в справедливости целой грозди пышных эпитетов, которыми его наградили, но и отрицать ничего не стал — в сущности, его нынешнее положение описали почти правильно; все некоторое время рассматривали его, после чего одобрительно закивали, давая понять, что принимают его в свою среду — теперь можно было спокойно сесть. Данный обычай не слишком отличался от принятого в спальном кубрике — разве что в кубрике не было необходимости подниматься из-за стола, так как в трапезной собирались обитатели сразу всех кубриков. В Зеленой Казарме имелась своя кухня, и по желанию подавались вторые и третьи блюда — на это даже не требовалось особого предписания врача.

Инструктор сообщил, что впереди — два часа свободного времени, а в 23.00 — отбой и надо гасить свет.

Однако Кетлин сочла необходимым вернуться в расположение — так именовались жилые помещения в Зеленой Казарме — и подумать над предстоящим испытанием в Комнате, ибо Инструктор сказал, что они вправе это делать; и до самого отбоя Кетлин с Флорианом задавали друг другу вопросы о Комнате.

Раздевание перед отходом ко сну доставило Флориану несколько неловких минут. Никогда еще ему не приходилось раздеваться в присутствии девчонок, за исключением врачей и техничек, да и те позволяли ему накинуть что-нибудь, отворачивались либо вовсе выходили. А Кетлин сказала, что в раздевании нет ничего зазорного, ведь они — соседи по комнате, и что все так делают. Так что Кетлин без всякого смущения сбросила рубашку и штаны; Флориан последовал ее примеру, а Кетлин первой отправилась в душ. Вскоре она вернулась, переодевшись в чистое белье, а старое отправила в бельевую корзину.

Кетлин без одежды оказалась в точности такой, какой представлял ее Флориан — мускулистая, с гладкой кожей, и поджарая, что невольно наводило на мысль, будто с кормежкой в службе охраны дела обстоят плохо. К счастью, подозрение можно было смело отмести — Флориан только что съел здешний ужин. Конечно, Кетлин просто обладала особым телосложением: была уже в груди, ребра выпирали — а там, где у мальчишек намечались мышцы, у Кетлин было совершенно плоское тело. Раньше ему не приходилось видеть девчонку в одном белье. Белье было тонкое и почти ничего не скрывало, и мальчик отчаянно пытался не смотреть на напарницу и даже не думать о том, что она смотрит на него. Он не знал, отчего это нехорошо, но тем не менее был в этом уверен. Но деваться было некуда — не спать же в одежде?!

А потому от них требовалось проявить такт по отношению друг к другу и примириться с обстановкой.

Флориан по-быстрому, как советовала напарница, принял душ — ведь душевая могла очень скоро понадобиться Взрослым; натянув свежее белье, юный ази покинул ванную и тотчас улегся на нижнюю (верхнюю облюбовала Кетлин) койку. Расстояние от двери в ванную до постели паренек преодолел с быстротой молнии, ибо ему неловко было скакать по помещению в одном белье, в то время как напарница успела укрыться одеялом.

— Кто ложится последним, — донесся сверху голос Кетлин, — гасит свет. Таково мое Правило. Ты не против?

Не вылезая из постели, Флориан огляделся в поисках выключателя. Никогда прежде молодому ази не приходилось бывать в помещении, где свет не отключался автоматически, в заданное распорядком дня время. И он никогда еще не спал где-либо кроме казармы, где в одном кубрике было расквартировано не менее пятидесяти таких же, как он, мальчишек. Выскользнув из-под одеяла, Флориан подскочил к выключателю, погасил свет и тотчас нырнул обратно, да так, что двухъярусная койка жалобно задрожала.

Паренек не сразу сообразил, что доставил соседке несколько неприятных мгновений. «Прости», — пробормотал он, поворачиваясь на бок как можно осторожнее. Мысленно юный ази повторял себе, что рядом — незнакомый человек. Возможно, Кетлин действительно семь лет, но ведь она — из службы охраны, а там народ крутой и церемониться не любит. Флориану не хотелось делать глупости и действовать напарнице на нервы. И потому мальчик, присмирев, лежал, глядя во тьму; рядом был чужой человек — худшую ситуацию невозможно вообразить, даже переезд в новый кубрик не может с этим сравниться. Флориану стало зябко — только отчасти потому, что одеяло оказалось чрезмерно тонким и не согревало. Стояла мертвая тишина — только слышно было, как кто-то из Взрослых плескался в душе.

«Интересно, — вскользь подумал мальчик, — где раньше жила Кетлин?» Вела она себя с убийственным спокойствием. Кто-то успел растолковать ей, что и как должно здесь происходить. А может, она просто оказалась чертовски способной — на все руки. И даже перспектива работы с напарником-мальчишкой ничуть не обеспокоила ее. Кетлин обрадовалась, когда услышала о его умении обходить ловушки. Пареньку хотелось надеяться, что он сумеет оправдать ожидания напарницы. Флориану страшно было даже подумать, что во время преодоления первой же преграды — какого-нибудь дверного проема — их «взорвут».

Флориан жутко опасался, что преодолевать ловушки придется в темноте — это было труднее всего и подразумевало использование миниатюрного карманного фонарика. Кетлин сообщила, что фонарик легко спрятать в одежде, хотя обычно наставники не возражали против фонариков: работа при свете делает человека идеальной мишенью.

Кетлин также советовала не шуметь. Присматривайте, что у вас за спиной; старайтесь спокойно делать свое дело; а шум — только подспорье противнику. Конечно, говорила девочка, можно попытаться «достать» противника подобным образом, но все зависит от времени. И от скорости: будут ли они бежать скоростным бегом, либо приманивающим бегом. Условия должны объявить позже.

Флориан полюбопытствовал: что за приманивающий бег?

Оказалось — первейшее средство, которым можно «достать» противника.

Флориан вздохнул с облегчением и заметил, что данный прием сопоставим с расстановкой ловушек. Иногда расставляют парные ловушки: одну уничтожают, вторую — оставляют наседающему противнику. Если противник не способен обнаружить ловушку, ты получаешь дополнительные очки. Иной раз могут заставить преодолевать препятствия сразу, и остается лишь гадать, твоя ли это ловушка, вражеская ли и задержался ли противник возле нее. Здесь лучшим указателем может стать имитация взрыва, но и ей нельзя доверять всецело, ибо противник может намеренно вызвать взрыв и тотчас установить новую ловушку.

«Так поступать подло», — не выдержала Кетлин, а глаза ее характерно поблескивали. Так поступать хорошо.

Флориану захотелось «отключиться» и тотчас уснуть: утром предстояли занятия в Комнате; мальчик знал, что нуждается в отдыхе, но заснуть оказалось непросто, ибо голова его была забита вопросами, ответы на которые он не сумел отыскать.

Занятия в Комнате беспокоили юного ази куда меньше, чем новое место.

«Для чего им заниматься этим?» — снова и снова мысленно задавался он одним и тем же вопросом. И принимался думать о пистолете на столе, о подозрительно тихой столовой; вспоминал рассказы Кетлин о людях, которых подстреливали во время учебных боев. И Флориану думалось: а туда ли я попал?

«Никакая это не игра!» — холодно отрезала Кетлин, когда он назвал учения столь незамысловатым словом Игра — это то, чем занимаются с компьютерами. А тренировки самые что ни на есть настоящие, и там ловчат, как только могут.

Флориану очень хотелось вернуться в сельхозсектор. Увидеться с лошадью. И покормить поутру жеребенка.

Но прежде чем испытать подобное удовольствие продолжительностью всего четыре часа, предстояло выдержать испытание в Комнате.

И начать немедленно.

Флориан попытался «отключиться». Изо всех сил.

«Почему мне не крутят обучающую ленту? — неслись в голове шальные мысли. — Почему они не хотят дать мне знать, что делать? Почему они не хотят, чтобы я чувствовал себя увереннее? Может, Компьютер просто забыл обо мне?»

10

Каждую ночь Ари гадала, как далеко успело уйти ее письмо. Письмо шло много месяцев, и столь продолжительный путь навел девочку на мысль, куда именно его отвезли. Конечно, мама и Олли находились на Фаргоне. Узнав точный адрес близких, Ари заметно приободрилась. Разглядывая картинки с видами Фаргоны, юная Эмори представляла, каково там маме и Олли. Как-то дядя Деннис принес буклет, рекламирующий услуги «Ресион-спейс», — помимо прочих, в буклете упоминалось и мамино имя. В буклете оказались и фотографии мест, где она вполне могла теперь работать. Ариана хранила буклет в ящике письменного стола и любила, перелистывая брошюрку, фантазировать, как оказалась бы на Фаргоне. Каждые несколько дней девочка писала матери письма, в которых рассказывала о своем житье-бытье. А дядя Деннис ворчал, что ему приходится собирать их в пакет, дабы потом отправить все скопом бандеролью — отправлять письма по одному было бы ужасно дорого, да к тому же, по словам дяди Денниса, мама ничуть не обидится, получив написанные в разное время послания. Ари порывалась выводить на конвертах в графе «адрес получателя» имена Джейн и Олли, но дядя Деннис отсоветовал: такой адрес смутил бы почтовых служащих, а если письмо будет адресовано только Олли, то маме придется отдать письмо ему, а по закону ази могут получать почту только через Старших. Глупо, конечно, но закон есть закон…

И потому адрес на конвертах приходилось писать следующим образом:

«Фаргонская станция, директору «Ресион-спейс», Доктору Джейн Штрассен».

Адрес Ари писался иначе:

«Сайтинская станция, почтовый округ 3, управляющему административной территорией «Ресион», Доктору Деннису Наю».

Ари хотелось ставить на конвертах собственное имя, однако дядя Деннис сказал, что придется подождать: пусть сперва вырастет и обзаведется собственным адресом. Кроме того, добавил он, если письмо отправлено управляющим Ресионом и адресовано директору «Ресион-спейс», то выглядеть оно будет по-деловому и окажется у мамы на столе без всякой задержки.

Довод показался Ари очень убедительным.

Но любопытную девчонку интересовало буквально все. Она осаждала Ная бесконечными вопросами: например, отчего на письмах требовалось писать «Сайтинская станция», в то время как они жили на Сайтине. Деннис пояснил, что почта на пути к планетам все равно проходит через станции — если, к примеру, требуется написать письмо землянину, в адресе все равно указывается Солнечная станция. А поскольку там имеются и другие планеты вроде Марса и Луны, то следует указать название нужной планеты, а затем — название страны адресата.

Дядя Деннис пытался объяснить, что такое «страна» и с чего все началось. Оттого-то он и вручил однажды воспитаннице обучающую ленту под названием «История Земли». Ари восприняла обучающую ленту, и теперь ей захотелось повторить это. Обучающая лента содержала множество странных иллюстраций, некоторые из них показались девочке устрашающими. Но она особенно не пугалась, зная, что это всего лишь обучающая лента.

Молодая Эмори ходила на сеансы учебного программирования. На этой неделе она изучала биологию, ботанику, каллиграфию, историю и основы гражданского права. И сдала экзамены на «отлично», за что получила от дяди Денниса подарок — объемное изображение птицы с Земли. Подарок оказался занимательным: повернешь картинку — птица расправляет крылья, повернешь под другим углом — и вовсе вспархивает. Голографию также сработали на Земле, а дядя Жиро купил ее в Новгороде.

Но заниматься в игровой школе девочке оставалось только с Нелли. Было ужасно скучно качаться на качелях и лазать по замысловатым металлическим конструкциям, видя рядом лишь Нелли — нянька только и делала, что всего боялась и беспокоилась об Ари. В конце концов девочка объявила Деннису Наю, что в состоянии посещать учебное программирование сама — как и библиотеку, ибо ее всюду знали и потому опасаться было нечего.

Закончив очередной сеанс учебного программирования, юная Эмори не торопилась домой, всячески растягивая обратный путь. Иногда Ари останавливалась покормить рыбок — поодаль у входа стоял охранник, и потому дядя Деннис позволил ей заниматься с рыбами. Сегодня же юная Эмори пошла по тоннелю — вчера ночью была буря, и теперь в течение нескольких суток на улицу нельзя было носа показать.

Ари шла и вспоминала, как когда-то шла здесь с мамочкой — та торопилась на встречу с господином Петерсоном. Нужно было еще ехать на лифте. Господин Петерсон оказался скучным, точно Сили, но зато в том же коридоре находился кабинет Джастина.

Девочка вдруг подумала, что Джастин, несомненно, заслуживает интереса. Возможно, он даже поздоровается. К тому времени Пропало уже столько народу, что Ариане было даже любопытно ходить и проверять, все ли старые знакомые на месте. Если все оказывалось по-старому, девочка ощущала прилив уверенности. Оттого-то она не упустила возможность заглянуть в один из знакомых уголков.

Поднявшись на лифте на нужный этаж, юная Эмори зашагала по металлическим полоскам (что само по себе оказалось приятно), вспоминая, как давным-давно, когда мама задержалась в одном из кабинетов, она так же шла по коридору. Ощутив внезапную грусть, девочка сошла с полос и зашагала по центру коридора.

Дверь в кабинет Джастина оказалась открытой. Как и в прошлый раз, в кабинете царил беспорядок. Увидев братьев Уорриков, Ари несказанно обрадовалась.

— Привет! — бросила она с ходу.

Уоррики разом воззрились на нее. Однако девочке было чрезвычайно приятно видеть старых знакомых. И еще Ариане хотелось надеяться, что и хозяева кабинета рады ей В Ресионе с ней вообще мало кто разговаривал — кроме сотрудников дяди Денниса.

А вот поздороваться они так и не поздоровались. Поднявшись, Джастин недружелюбно взглянул на нее.

Тотчас Ари стало одиноко. Ужасно одиноко. «Как поживаете?» — пробормотала она — а что еще она могла сказать, переступив порог?

— Где твоя нянька?

— Нелли дома, — отозвалась девочка (она уже с легкостью именовала квартиру Денниса Ная «домом»). — Можно войти?

— Ари, мы работаем. Мы с Грантом заняты делом.

— Все работают, — пожаловалась гостья. — Здравствуй, Грант!

— Привет, Ари, — отозвался ази.

— Мама улетела на Фаргону, — сообщила молодая Эмори на всякий случай — вдруг они не знали?

— Жаль, — обронил Джастин.

— Собираюсь улететь на Фаргону и жить с мамой.

Джастин вдруг скорчил смешную гримасу. Ну просто уморительную. А Грант по-прежнему не сводил с нее глаз. Ари стало не по себе: она угадала, что братья расстроились, хоть и не поняла отчего. Присев, гостья огляделась, отчаянно пытаясь сообразить, что не так. А затем ей и вовсе стало страшно.

— Ари, — начал Джастин, — ты ведь знаешь, что тебе нельзя здесь появляться.

— Хожу, где хочу. Дядя Деннис не запрещает.

— Он так и сказал?

— Джастин! — одернул брата Грант. После чего мягко поинтересовался: — Ари, кто тебя сюда привел?

— Никто — сама пришла. С занятий по программированию. Смотрю подробные обучающие ленты.

— Вот и замечательно, — подхватил Джастин. — Слушай, Ари, готов поспорить, что тебе пора домой!

— Вовсе нет! — вскинула голову девочка. — Дядя Деннис возвращается поздно, а Нелли будет держать язык за зубами. — Несмотря на показную бодрость, Ари было очень не по себе. И вовсе не из-за недружелюбия хозяев. И не из-за злости. Ариана все гадала, в чем дело, но Грант явно беспокоился за Джастина, а тот тоже переживал — по поводу ее прихода.

«К черту их!» — сказала бы мама. Имея в виду под «ними» все, из-за чего загорался сыр-бор.

— Ухожу, — пообещала Ари.

Но на следующий день явилась снова: проскользнув вдоль стенки, заглянула на мгновение в кабинет и, перед тем как спрятаться, бросила: «Привет!»

Приветствие здорово напугало братьев. Рассмеявшись, юная Эмори вошла в кабинет и еще раз дружелюбно бросила: «Привет!»

— Ари, Бога ради — иди домой!

Многообещающее начало: Джастин разозлился, точно мама в определенные моменты. Здесь несомненно крылась забава. Но ни Джастин, ни Грант явно не желали скандала. Тем не менее, Ари, что называется, «достала» обоих, и теперь они собирались накричать на нее.

— Сегодня занималась с компьютерами, — сообщила незваная гостья. — И теперь могу написать обучающую ленту.

— Великолепно, Ари. Отправляйся домой!

Девочка прыснула со смеху. Подбоченившись, она на миг вспомнила, что это неприлично. И похвасталась:

— А дядя Деннис купил аквариум — я уже завела гуппи. Одна рыбка даже беременна.

— Отлично, Ари. Иди домой.

— Могу принести несколько мальков вам.

— Ари, уходи к себе.

— А еще у меня есть голограмма с птицей. Птица летает понарошку. — В подтверждение своих слов девочка извлекла из кармана дядин подарок и продемонстрировала его. — Видали?

— Занимательно. Пожалуйста, иди домой.

— Готова поспорить: такой у вас нет.

— Верно, нет. Ари, прошу…

— Почему вы меня гоните?

— Потому что твой дядюшка разозлится.

— Не разозлится — ему ничего не говорят.

— Ари, — подал голос Грант.

Юная Эмори переключила внимание на ази.

— Ты ведь не хочешь, чтобы мы позвонили твоему дяде, верно?

Конечно, она этого не хотела. Но вести себя так было некрасиво. Ари нахмурилась, глядя на Гранта.

— Ариана, — вторил Джастин, — ну, пожалуйста…

Молодой человек чуточку смягчился, а гостья уже не знала, как изворачиваться дальше. И потому, повернувшись, вышла из кабинета, а уже из коридора улыбнулась Джастину.

И решила, что Джастин стал для нее кем-то вроде друга. Тайного друга. А потому не стоило сердить его. И Гранта тоже. Девочка решила просто заглядывать сюда каждый день на минутку.

Но, явившись на следующий день, Ариана обнаружила, что дверь на замке.

Юная Эмори встревожилась. Поразмыслив, девочка решила, что Уоррики либо сумели определить время, когда она придет, либо Пропали по-настоящему.

Дабы проверить догадки, Ари заглянула в кабинет на следующее утро по дороге на программирование. И застала там братьев.

— Привет! — звонко воскликнула она, опять напугав их.

Угадав, что оба просто кипят от злости, Ари не стала дразнить их слишком долго. И, попрощавшись, отправилась по своим делам.

С того дня юная Эмори не давала Уоррикам проходу. Как только в аквариуме народились мальки гуппи, Ари отсадила нескольких в банку и понесла братьям. Джастин опять смягчился и пообещал заботиться о рыбках.

Но, сняв с банки крышку, Ариана обнаружила, что гуппи мертвы. И ужасно расстроилась.

— Кажется, они пробыли в банке слишком долго, — грустно вздохнула девочка.

— Думаю, так и есть, — согласился Джастин. Ари обратила внимание на то, что облокотившись на стол рядом с Джастином, могла уловить исходивший от него приятный запах — совсем как от Олли. — Ари, жаль, что так получилось…

Сочувствие — это уже совсем хорошо! Джастин впервые стал самим собою. Тут подошел Грант, посмотрел, в чем дело, и тоже выразил сожаление.

Грант убрал банку с дохлыми мальками. А Джастин сказал что-то вроде того, что смерть иногда напоминает о себе.

— Принесу вам еще, — пообещала девочка. Ей нравилось бывать здесь. Она много думала о кабинете и его хозяевах. Когда Ари оперлась о стол Джастина, она вдруг поняла, что того покинуло неприятное чувство. Теперь он был просто Джастин Уоррик. И, похлопав ее по плечу, Джастин посоветовал уйти.

Давно уже Джастин не выказывал такого дружелюбия. Выходит, прикинула юная Эмори, чаша весов стала клониться в ее сторону. Она подумала, что с Уорриком наверняка приятно поговорить. Тем не менее, успех не вскружил девчонке голову — она не собиралась разрушать все одним неверным маневром. Во всяком случае, в отношениях с братьями Уорриками Джастина она уже считала другом. И решила, что как только мама пришлет приглашение, она спросит братьев, нет ли у них желания улететь вместе с нею и Нелли.

По расчетам Ари, к тому времени у нее будет свой штат сотрудников и потому она спокойно улетит на корабле, ибо Джастин все-таки КВ и вдобавок взрослый, так что с ним можно запросто добраться до Фаргоны — он знает, что к чему.

Ари вспомнила: скоро день ее рождения. Она не пожелала устраивать даже детский утренник, решив ограничиться подарками.

Но и предстоящее торжество не доставляло нужной радости. До сегодняшнего дня.

Девочка летела по коридору, точно на крыльях, скользя по вделанной в пол металлической полосе. Войдя в лифт, она воспользовалась магнитной карточкой Нелли.

Ибо знала, как профессионально работает служба безопасности.

11

— Идиот! — заорал Янни, в гневе швыряя бумаги в Джастина. Уоррик-младший ошеломленно застыл. Вокруг медленно опускались на ковер листы его последнего личного проекта. — Идиот! Чего ты добиваешься? Мы идем тебе навстречу, из кожи лезем, лишь бы помочь. Я теряю время, отсиживаю задницу в казенном кресле, пытаясь доказать упрямому молокососу, что принесенное им дерьмо — никакой не блестящий проект по изучению молодого поколения, а самое натуральное дерьмо. Твоя Ариана Эмори, будь она жива, просто сказала бы нечто вроде «Спасибо, детка, но мы это уже пробовали!», после чего тебе пришлось бы забыть свою пачкотню. Неужели непонятно, что в тебе ее интересовало только молодое тельце да еще, пожалуй, возможность влиять на прыткого папеньку? Унеси прочь эту мерзость! Убирайся к себе, но смотри, чтобы ребенок там не появлялся, понял?

Каждое слово Янни убивало Джастина наповал. Юношу словно разрывало на части: ему то хотелось собственными руками растерзать Янни, то удостовериться в том, что кошмар уже закончился, что злости какой-то сопливой девчонки хватило, чтобы погубить его, Джордана и Гранта.

Однако в конце концов словоизвержение Янни прекратилось, и жизнь внезапно показалась Джастину не столь страшной. В конце концов выволочка у Янни — еще не конец света.

Впрочем, с таким же успехом можно было утверждать обратное.

— Что она сказала? — поинтересовался молодой человек. — Так что она сказала обо всем этом? Девочка притащила мне банку с рыбами. Мне что — следовало вышвырнуть ее вон? Я пытался.

— Убирайся!

— Что она сказала?

— Попросила своего дядюшку Денниса пригласить тебя к ней на чертов день рождения. Вот и все. Все. Сынок, ты попал. Попал по-крупному. Кажется, она к вам зачастила. Есть подозрения, что она наловчилась обходить посты охраны по верхнему этажу, пользуясь для проезда в лифте магнитной карточкой своей ази. И еще полагают, что ты ей очень по душе, сынок. Послушай, кем ты себя возомнил?

— Это что — психовоздействие? Так вас понимать? Наверное, Деннис попросил вас провести психовоздействие и посмотреть, что получится.

— Почему ты не доложил?

— Вообще-то у меня есть несколько причин, разве не так? — Юноша затаил дыхание; собравшись с духом, он посмотрел на Шварца в упор. — Девчонка одурачила вашу службу охраны. Откуда мне знать, что наша доблестная служба охраны не в состоянии уследить за семилетним ребенком? Не собираюсь третировать ее. Увольте от грубостей. Даже не просите. Я не намерен звонить Деннису Наю и докладывать, что его подопечная в очередной раз потерялась. Если нужно, чтобы ребенок ясно представлял себе, чего от него хотят, так и скажите: к Джастину Уоррику — ни ногой. Повторяю — не перегибайте палку. Деннис потребовал: быть вежливым с Арианой, не подавать виду, по возможности избегать встреч с нею. Черт побери, вы хоть знаете, что я просто стал запирать кабинет в то время, когда она должна возвращаться с занятий по программированию? Что еще мне оставалось?

— Мог бы и сообщить!

— И снова навлечь на себя неприятности? Снова подвергнуться допросу с использованием нечестных приемов? Я всего лишь выполнял приказания. И думал, будто мой кабинет прослушивается. Считал, что служба безопасности в курсе девчонкиных прогулок. Мне казалось, вам известно каждое мое слово — хотя ничего такого я не говорил. Ничего, Янни, кроме разве что «Ари, иди домой. Отправляйся к себе, Ариана. Ступай к дяде, Арианочка». В конце концов я просто «достал» ее — налицо типично детское стремление подразнить старшего. Она ведет себя, как обычная хулиганка. Бога ради, не делайте из мухи слона — рано или поздно все прояснится; сами посудите, какой смысл просить вас остыть и в то же время потакать девчонке в ее дурацких шалостях? Она ведь просчитала вас всех. И угадала внимание, которым вы ее окружили. Я абсолютно уверен, что так и есть, и мне стоит больших трудов не дать ей расколоть меня на вторую-третью минуту после того, как она является ко мне в кабинет со своим «привет». А вы с Деннисом совсем уж переполошились, раз взялись за меня. Оставьте ее в покое! Пусть все идет своим чередом. Или, может, вы как раз и добиваетесь, чтобы грянул гром? — Уоррик-младший на мгновение умолк, дабы набрать в легкие новую порцию воздуха. Янни смотрел на него взглядом, от которого вполне могли зашевелиться волосы на голове. — Может, вы все нарочно подстроили? И подсылаете девчонку ко мне?

— Ты параноик.

— Подмечено точно. Попали в яблочко, Янни. Чего вы от меня хотите?

— Убирайся, убирайся вон! Я избавил тебя от неприятностей, спас от начальства. Все утро я расхваливал тебя, как мог, да и Петрос весь день прикрывал твою задницу. Ты не ошибся — это действительно психовоздействие, и ты провалил испытание. Я тебе не верю. Не верю ни на грамм. Берегись — ты идешь по скользкой дорожке. Запомни: если девочка снова заявится к вам, немедленно выпроваживай ее и тотчас звони Деннису.

— А как быть с Джорданом?

— Ага, выклянчиваешь послабления.

— Так что насчет Джордана?

— Не слышал, чтобы кто-то собирался запретить вам и дальше общаться по телефону. Но, сынок, ты играешь с огнем. Смотри, когда-нибудь доиграешься!

— Что вы напишете в докладе?

— Напишу, что ребенок для тебя — не просто ребенок. Ты явно настроен по отношению к ней враждебно.

— Не по отношению к ребенку, а по отношению к мерзостям, Янни, которые вы проделываете над нею, по отношению к проклятой обучающей ленте, ко всему поганому проекту, который вы затеяли. Вы просто сведете девочку с ума, накачивая разной дрянью и отгоняя от нее людей. В вас не осталось ничего человеческого.

— А ты, парень, лишился профессиональных перспектив. Именно лишился. Да еще усугубляешь свою и без того непростую ситуацию. Сынок, ты просто истолковываешь происходящее на свой лад, а не наблюдаешь, не анализируешь, ты растерял объективность, тебя отстранили от участия в проекте. Пока не приведешь мысли в порядок, можешь ко мне не приходить. Все, убирайся! И не отнимай у меня время своими сумасбродными затеями — сначала реши главную проблему. Ступай!

— Ума не приложу, что еще я мог сказать.

Джастина трясло. Уоррика-младшего била крупная дрожь. Грант подошел к дивану и протянул брату стакан. Кубики льда звонко постукивали о стенки стакана. Джастин сделал большой глоток, а Грант опустился рядом, сжимая в руках грифельную доску.

— Обожди несколько дней. Янни рвет и мечет, но скоро успокоится.

Джастин покачал головой. После чего беспомощно взмахнул стаканом, разглядывая собственную руку, пока выпитое виски начинало будоражить кровь, а проглоченный холод — терзать желудок.

— Возможно, — наконец пробормотал юноша, — Янни прав. Возможно, я действительно такой, каким он меня называет, — заурядный конструктор, возомнивший о себе невесть что.

— Это не так.

— Янни не оставил камня на камне от двух моих последних моделей. И, черт возьми, оказался прав — модели были нежизнеспособные, ази просто кончали бы с собой.

Подхватив лежавшую рядом доску, Грант написал: «Не падай духом». А потом еще: «Деннис как-то обмолвился, что Ари не выдумала твои возможности. Ты просто воспринял это как ее веру в тебя. Ты всегда считал, будто принадлежишь к образовательному отделу. Ты и сейчас так думаешь. Но Ари хотела задействовать тебя в моделировании. Интересно, почему?»

Джастину стало не по себе, когда он прочел написанное.

Грант написал: «Ари попортила тебе изрядно крови. Но она никогда не отказывалась просмотреть твои наброски».

— Меня отстранили от работы над проектом, — сообщил Джастин — для службы безопасности и ее «жучков» то была уже не новость. — Он говорит, будто я ненавижу ребенка. Грант, а ведь это не так. Не так. Не так.

Грант стиснул брату плечо:

— Знаю. Знаю, и они знают, и Янни в курсе, он только… Только давит тебе на психику. Записывает твою реакцию на пленку.

— Он утверждает, будто я выдал себя, разве не так?

— Бога ради — это ведь часть замысла, часть давления, неужели непонятно? Сам знаешь, что он делает. Проверка тогда еще не завершилась. Янни нужна была твоя реакция, и ты сполна ее продемонстрировал.

— Я вспоминаю, что сболтнул ему. — Все еще дрожа, Джастин сделал второй глоток. — Помню, что пытался объяснить. Не уверен, правда, что Янни хватило мозгов, чтобы все правильно понять.

— Янни — хороший человек. Запомни, запомни это.

Джастин не имел ничего против. И написал: «Вопрос лишь в том, на чьей он стороне».

12

Лошадь опустила голову и принялась подбирать зерна с ладони Флориана. — Вот видишь, — обратился он к Кетлин, — видишь — она добрая! Она просто волнуется, когда рядом чужие. Хочешь потрогать ее?

Очень осторожно Кетлин коснулась животного. Лошадь испуганно шарахнулась.

Кетлин ухмыльнулась, отдергивая руку. И заметила:

— А она сообразительная.

Свиньи и куры не произвели на девочку никакого впечатления. На цыплят, когда те уселись у стены, она всего лишь посмотрела с брезгливостью, а при виде устремившихся к ней за подачкой поросят в панике отступила. Юная ази не удержалась и заметила: поросята, мол, тупые, на что Флориан возразил, объяснив, насколько те разборчивы в еде. Однако Кетлин стояла на своем: дескать, будь свиньи умнее и знай, что за судьба их ожидает в конце концов, они не ели бы свои лакомства и не превращались в копченое сало.

Насчет коров девочка заметила, что выглядят они «могучими», хотя и не проявила к ним особого интереса.

Однако при виде Лошади Кетлин улыбнулась — впервые в присутствии Флориана. Усевшись на изгородь, девочка наблюдала за разыгравшейся Лошадью — а та храпела и запрокидывала голову.

— Детей Лошади мы есть не станем, — сообщил Флориан, подсаживаясь к напарнице. — Лошадь — рабочее животное. То есть не для еды.

Кетлин восприняла объяснение так, как воспринимала все остальное — молча, с легким кивком, что означало согласие.

Кетлин нравилась Флориану. Мальчик не сразу пришел к такому выводу, ибо составить впечатление о Кетлин было непросто — уж слишком колючей та оказалась. Но оба ази множество раз прошли испытания в Комнате, и лишь единожды Флориана «достали», и то потому, что первой «достали» Кетлин — да и Врагов было полно, и все оказались из числа Взрослых. Всего Кетлин «доставали» дважды, но во второй раз она завопила «уходи!» и дала ему время взорвать дверь и вырваться наружу; Флориан винил себя: он действовал медленнее, чем следовало, поэтому Кетлин успела «достать» всех Врагов, кроме одного, который «достал» саму Кетлин. Но зато Флориан позднее «достал» Врага припасенной гранатой, чего Враг не ожидал: как-никак, Флориан считался техником, и потому руки у него были вроде бы заняты. Кетлин потом сильно гордилась продемонстрированной им хитростью.

Флориан радовался, что то была всего лишь тренировка, и сознался Инструктору в своей вине, отметив, что Кетлин ни при чем. Однако Инструктор возразил, что они действовали командой и потому не имеет значения, кто именно виноват.

Инструктор дал им на отдых половину свободного времени.

Этого, однако, хватило, чтобы прийти сюда. Флориану удалось уговорить напарницу пойти с ним, познакомиться с Энди и посмотреть всех зверей.

Мальчик не был уверен, что Энди и Кетлин найдут общий язык. Но Кетлин отметила, что Лошадь — существо особое.

Так что Флориан уломал Энди, и тот согласился показать ей жеребенка.

— Она — что надо, — прокомментировала Кетлин, посмотрев Лошадь-девочку. Лошадка играла с молодыми ази, смешно задирая хвост и постукивая копытцами по пыли возле конюшни. — Ты только посмотри! Посмотри, как она движется!

— Твоя напарница — тоже что надо, — подметил Энди, кивая в сторону Кетлин.

Подобная похвала от самого Энди — это было что-то! Флориан почувствовал себя на седьмом небе, ибо все, что было ему дорого — Кетлин, Энди и прочее — удобно сложилось в единый целостный узор.

А потом мальчик вдруг припомнил, что необходимо вернуться до наступления комендантского часа. Время было уже позднее, а потому требовалось поторопиться.

— Пора, — обронил он. И пообещал Энди: — Зайду, как только выдастся свободная минутка.

— До свидания, — сказал Энди.

— До свидания, — с полупоклоном попрощался Флориан.

— До свидания, — вторила Кетлин, что несказанно удивило Флориана: право говорить со всеми, кроме работников службы безопасности, она предпочитала предоставлять ему. А здесь вдруг…

Нужно было торопиться. Флориан уже успел показать напарнице обходные тропки, так что теперь она знала все назубок — такая уж она была, эта Кетлин.

Ноги у Кетлин оказались длиннее, чем у Флориана, и потому она не отставала. Раньше юный ази считал, будто мальчишки непременно должны быть выше и сильнее девчонок. А Инструктор сказал, что в семь лет такая разница еще не проявляется.

Так что у Флориана отлегло от сердца. Он шагал быстро, чтобы не отстать от напарницы, и когда оба добрались наконец до Зеленых казарм, дышал тяжелее ее.

Но едва молодые ази подошли к стойке отметиться, как узнали, что их поджидает сюрприз. Дежурный ази взглянул на экран компьютера и сообщил:

— Доложите Старшему в Белом квадрате.

То бишь предстояло топать почти через весь городок. Белый квадрат — не что иное, как больница. А больница подразумевала программирование. Программирование вместо явки в расположение.

— Так точно, — отчеканила Кетлин, прицепляя магнитную карточку на прежнее место — к рубашке.

Флориан последовал примеру напарницы.

— Распоряжение распространяется и на вас, — добавил дежурный.

— Интересно знать почему? — произнес Флориан, когда они вышли на улицу и направились в Белый квадрат.

— Интересоваться нам не пристало, — отрезала Кетлин, хотя ее беспокойство было более чем очевидно. Да и шагала она быстро, так что Флориану то и дело приходилось догонять ее.

Солнце давно уже село за Скалы. Небо все больше розовело, и по расчетам Флориана выходило, что возвращаться им придется, когда уже зажгутся фонари. Улицы и переулки почти опустели — все разошлись ужинать. Подумалось: для программирования выбрали необычное время. Флориану стало совсем не по себе.

Придя в больницу, молодые ази предъявили дежурному чиновнику свои карточки; тот внимательно их рассмотрел, после чего растолковал, кому куда идти.

Флориан посмотрел на напарницу, когда та пошла в указанном направлении. Мальчику стало страшно, хотя страх оказался беспричинным — просто юного ази не оставляло неприятное чувство, что им с напарницей угрожала опасность. На программирование в больницу ходят днем. И вовсе не вместо ужина. Пустой желудок противно урчал, и паренек решил, что им, наверное, устроят тренировку с элементом неожиданности: подобные тренировки устраивали Взрослым — те посреди ночи вскакивали с кроватей и очертя голову мчались неизвестно куда.

Но здесь Комнаты не было. Здесь действительно размещалась больница. Можно было делать лишь то, что велели; думать в больнице запрещалось. Здесь только снимали рубашки, вешали на крючки, карабкались на столы и сидели, стараясь не дрожать, пока не появлялся Старший и не начинал отвечать на вопросы.

На сей раз Флориана поджидал незнакомый Старший. Старший-мужчина. Он включил аппарат для программирования, даже не посмотрев на вошедшего. И только потом пробасил:

— Привет, Флориан. Как поживаешь?

— Господин, мне страшно. Почему нам нужно программироваться прямо сейчас?

— Обучающая лента все объяснит. Не пугайся. — Взяв со столика шприц, он взял мальчика за руку и ловко сделал укол. Флориан дернулся — звуки подобного рода всегда его тревожили. Старший похлопал его по плечу и отложил шприц. И тотчас сжал Флориана: впрыснутый препарат оказался быстрого действия, и мальчик уже в полной мере ощущал это.

— Молодец, парень, — похвалил Старший. Руки у него оказались удивительно осторожные, хоть он и говорил не так доброжелательно, как другие Старшие. Он так и не отпустил Флориана — напротив, развернув программируемого, врач помог ему подтянуть ноги на стол. Мальчику казалось, будто ловкие руки Старшего снуют по лбу, плечам, лопаткам. — Начинается сеанс глубокого программирования. Теперь бояться нечего…

— Нечего, — повторил Флориан, чувствуя, как волна страха схлынула, уступив место ощущению незащищенности, открытости.

— Еще глубже. Флориан, как можно глубже. Иди в самый центр и жди меня там…

13

— Не нужна мне вечеринка, — буркнула развалившаяся в кресле Ари, пока дядя Деннис увещевал ее. — Не хочу дурацких вечеринок, не хочу видеть глупых ребят. Не хочу вести себя с ними вежливо.

Отношения с дядей Деннисом и без того были подпорчены из-за магнитной карточки Нелли, ибо нянька, будучи нянькой, все выложила дяде Деннису и дяде Жиро, едва дядя Деннис задал ей первый вопрос. Нелли не хотела впутывать ее в неприятности. Но она все равно попалась. Нелли ужасно расстроилась. А дядя Деннис провел с Нелли и ее воспитанницей серьезную «беседу», в которой обстоятельно рассказал, что такое режимы секретности и безопасности и куда ей, Ари, ходить не следует.

Но в основном дядя рассказывал, как сильно разозлился на Джастина и Гранта за то, что те не позвонили и не сказали, что она зашла туда, где не должна была появляться. И потому братья тоже попали в беду. Дядя Деннис послал им гневное сообщение; теперь Джастин и Грант обязаны были докладывать о каждом ее появлении там, нарушь она вдруг строгий запрет дяди…

Ари сильно обозлилась на дядю Денниса.

— Тебе, выходит, не хочется дружить с другими детьми, — полувопросительно прокомментировал Деннис.

— Они глупые.

— А как насчет вечеринки с участием взрослых? Скушаешь пирожное, запьешь пуншем. И все такое прочее. Тебе надарят подарков. Вообще-то не хотелось бы приглашать все Семейство — достаточно доктора Иванова, Жиро…

— Терпеть не могу Жиро.

— Ари, так нельзя. Он ведь мне брат. И твой дядя. Он очень добр к тебе.

— Плевать. Ты ведь все равно не позволишь мне пригласить, кого я хочу.

— Ари…

— Джастин не виноват, что я стащила у Нелли карточку.

Дядя Деннис вздохнул:

— Ари…

— Не хочу, чтобы на мою вечеринку собрались одни старики.

— Послушай, Ари, я не уверен, что Джастин сможет прийти.

— А я хочу пригласить Джастина, Гранта и еще Мэри.

— Кто такая Мэри?

— Мэри работает техником в лаборатории.

— Ари, но ведь она — ази. Ей будет ужасно неловко рядом с вами. Но раз ты так настаиваешь, я попробую поговорить с Джастином. Имей в виду, пока ничего не обещаю. Джастин ведь очень загружен работой. Я должен спросить его. Но ты можешь послать ему приглашение.

Ари сразу оттаяла. Приосанившись, она опустила руки на подлокотники кресла и посмотрела на опекуна куда дружелюбнее.

— А еще Нелли нечего делать в больнице, — обронила девочка.

— Ари, дорогая, но Нелли придется сходить в больницу — ты ведь сильно расстроила ее. Я же не виноват. Ты сама поставила няньку в трудное положение, и если Нелли нужно немного подлечиться и отдохнуть, тебе не следует упрекать меня.

— Как гадко, дядя!

— Красть карточку Нелли тоже гадко. Завтра утром она вернется — посвежевшая и отдохнувшая. Я позвоню Джастину и передам Мэри, что ты вспомнила о ней. Она очень обрадуется. Но пока что я ничего не обещаю. Веди себя хорошо — а там посмотрим. Договорились?

— Договорились.

Ари было все еще ужасно неприятно ходить на занятия по программированию и возвращаться по нижнему коридору. Девочка долго думала, как обойти запрет, но так ничего и не придумала.

Решено было не устраивать в этом году вечеринку в большом банкетном зале внизу: дядя Деннис сказал, что у всех полно дел, да и гостей все равно будет немного. Так что вечеринка планировалась небольшая, в квартире. Еду намеревались доставлять с кухни. Ари ожидал целый каскад удовольствий: несколько избранных гостей из числа взрослых, отменный обед, пирожные с пуншем и подарки. Предстояло еще обдумать вместе с Нелли, что заказать к обеду Ари знала, что будет восседать во главе стола и есть все, что душа пожелает. Дядя Деннис уже пообещал, что Джастин с Грантом смогут выбраться на вечеринку.

И они действительно выбрались.

Едва Джастин и Грант появились на пороге, как Джастин пожал дяде Деннису руку.

А потом в комнате молодые люди на мгновение вдруг отчетливо ощутили страх. Джастин уже входя побаивался чего-то. Как и Грант. Да и остальные гости держались как-то неестественно, хотя отчаянно изображали непринужденность.

«Черт возьми, на моей вечеринке!» — думала Ари. С тяжелым чувством поднявшись из-за стола, она порхала по комнате, стараясь добавлять как можно больше веселья в общую атмосферу: праздника не получится, если просто просить людей держаться свободно. Девочка отчаянно старалась привлечь внимание гостей и расшевелить их, дабы те думали о ней, а не о своих проблемах. И только затем можно было на что-то рассчитывать. Ари некогда было оценить настроение каждого гостя в отдельности — она направилась прямиком к Джастину, сразу угадав, что атмосфера торжества напрямую зависела от него.

Кроме братьев Уорриков, на вечеринке присутствовали дядя Жиро и его ази Аббан, доктор Иванов и его необыкновенно симпатичный ази Уле. Явились также доктор Петерсон и его ази Рами, любимый наставник именинницы доктор Эдвардс и его ази Гейл — хоть и старше доктора, но очень хороший: доктор Эдвардс был одним из тех, кого Ари пригласила сама. Доктор Эдвардс работал биохимиком, но знал едва ли не все на свете и после программирования помногу занимался с Ари. Ну и, конечно, не обошлось без дяди Денниса — сейчас он как раз беседовал с Джастином.

— Привет! — поздоровалась именинница, вырастая точно из-под земли.

— Привет, — отозвался Грант, вручая подарок. Ари немедленно встряхнула подношение: тяжеловато, но не погромыхивает.

— Что там? — не удержалась девочка, хоть и знала, что ответа не дождешься. Больше других она хотела видеть на дне рождения именно братьев Уорриков. Между прочим, в основном они глядели тоже на нее.

— Тебе ведь придется подождать, прежде чем открыть подарок, верно? — Джастин улыбнулся. — Потому-то его и завернули.

Обернувшись, именинница отдала подарок Нелли, чтобы та положила его в кучу других даров, образовавшуюся вокруг стула в углу. Казалось, все собравшиеся затаили дыхание. Ари нарочно тянула время и стояла возле Джастина — ей хотелось проследить, как взрослые отреагируют на то, что она сама пригласила братьев Уорриков.

А взрослые потягивали напитки и неторопливо беседовали. Все вели себя очень мило. Вечеринка обещала удаться на славу. Ари дала себе слово, что отпразднует день своего рождения как надо, даже если дядя Деннис будет по-прежнему дуться на Джастина. В конце концов, вечеринку устроила она, и распоряжалась здесь тоже она. Девочка вознамерилась повеселиться от души и никому не позволять испортить веселье. А уж если кто-нибудь все-таки захочет не дать гостям веселиться, она потом ему покажет!

Жиро вел себя просто отвратительно. Ари наблюдала за ним с самого что ни на есть близкого расстояния и перехватила его взгляд, когда внимание остальных гостей отвлекло что-то другое. Юная Эмори нарочито серьезно посмотрела Наю в глаза, давая понять, что раскусила его. После чего резво отбежала в сторону, схватила Джастина за руку и вынудила посмотреть принесенные гостями подарки, а потом представила его и Гранта Нелли — по крайней мере, от Нелли можно было не ждать разных пакостей.

Затем именинница на мгновение удалилась в свои покои, откуда принесла кое-какие из особенно полюбившихся ей диковинок — похвастать перед гостями. В конце концов Ари сосредоточила на себе всеобщее внимание, и напряжение стало спадать, люди разговорились, завязались беседы и зазвенели стаканы. Но Ари по-прежнему была начеку, ибо хотела, чтобы ужин прошел на самом высоком уровне.

Сегодняшнее торжество разительно отличалось от предыдущих, куда приглашали ребят. Именинница щеголяла в голубой искристой блузке. Днем приходил парикмахер и уложил ей волосы красивыми прядями. Ариана сновала повсюду и даже садилась на пол, но ни на минуту не забывала об аккуратности по отношению к одежде и прическе. Девочка и впрямь выглядела потрясающе, чувствовала себя взрослой и важной персоной. Гости окончательно утратили скованность, и обрадованная виновница торжества расточала улыбки направо и налево. Как только Сили объявил, что пора садиться за стол и прислуга готова подавать кушанья, Ари отреагировала мгновенно: усадила Джастина сбоку от себя, рядом с ним — доктора Иванова. Напротив Джастина расположился доктор Эдвардс, так что теперь дорогой гость был надежно защищен от общества Жиро — тем более, что рядом с доктором Эдвардсом сел доктор Петерсон. Дядям Жиро и Деннису пришлось примириться с местами на отшибе. Вообще-то не полагается усаживать за стол нечетное число сотрапезников, но на сей раз вышло именно так: Ариана очень хотела, чтобы за стол сел и Грант, однако дядя Деннис настоял, что Гранту будет куда приятнее повеселиться в компании других ази. Впрочем, когда Нелли помогала воспитаннице наряжаться к празднику, то она обронила: приглашенному Гранту будет неуютно за одним столом с такой оравой КВ. А поскольку так сказала сама Нелли, юная Эмори сочла, что дядя Деннис говорил со знанием дела.

Самой ей выпало сидеть во главе стола; нужно было беседовать со взрослыми, которые говорили о лабораториях и совершенно неведомых девочке вещах, но именинница, слушая, постоянно узнавала что-то новое, к тому же она не имела ничего против, когда взрослые прекращали расспрашивать ее об учебе и рыбках, принимаясь общаться друг с другом.

Теперь Ари окончательно убедилась, что подобного рода мероприятия куда интереснее детских праздников, участники которых были одинаково противны и глупы.

Когда на пороге появились братья Уоррики, гости повели себя в точности так, как вели себя другие дети в присутствии Ари. Такое отношение невероятно злило девочку. Она понятия не имела, чем диктовалась такая настороженность. До сих пор она полагала, будто взрослые относятся к подобным вещам куда более рассудительно. Было ужасно неприятно убедиться в собственном заблуждении на сей счет.

По крайней мере, взрослые лучше маскировали свое отчуждение. Ари уже поняла, что с отчуждением легче бороться, если не ты сама — его причина. И потому девочка взялась выяснить, в чем крылась причина напряжения собравшихся.

Труднее всего было с дядей Жиро — как всегда. Дядя Жиро держался тактично, но продолжал дуться из-за чего-то и беседовать о делах с дядей Деннисом, чего тому явно не хотелось.

Джастин молчал, поскольку говорить не желал. Доктор Петерсон, сам по себе человек скучный, беседовал с доктором Ивановым, который тоже скучал и пытался выслушать рассказ доктора Эдвардса о проблемах с проектом по водорослям. Дядя Деннис наблюдал за всеми, был сама любезность и постоянно пытался заставить брата замолчать.

Ари прекрасно знала, что стряслось с водорослями, — доктор Эдвардс уже посвятил ее в тонкости проблемы. И демонстрировал запечатанные бутылочки с разными видами водорослей, рассказывая, что находилось на дне океанов на Земле и чем отличалось от имевшегося на Сайтине.

А потому именинница пыталась слушать ученую беседу и время от времени отвечала на вопросы доктора Петерсона, когда тот пытался говорить с нею вместо доктора Иванова.

И все равно это было веселее игр с Эми Карнат. И никто не валял дурака.

Когда с пирожными и пуншем было покончено и пришла пора взрослым приняться за напитки покрепче, Ари схватила Джастина за руку и усадила его в стороне на один из расставленных по кругу стульев, так что Уоррик-младший оказался по соседству с Деннисом. Джастин мгновенно занервничал, что не укрылось от внимания виновницы торжества.

Удивляться здесь было нечему: ведь Джастин был умен и знал, что стоит дяде Деннису разгневаться, как все может полететь к черту. Но и Ари была слишком умна, чтобы допустить подобное. Первым делом она развернула подарок дяди Денниса. В коробочке оказались часы, которые могли делать почти все. Настоящие часы! Ари несказанно обрадовалась, но даже если бы подарок оказался никудышным, она все равно радовалась бы, чтобы не обидеть дядю. Поднявшись, она поцеловала дядю Денниса и вообще вела себя, как положено самой что ни на есть благовоспитанной девочке.

Затем наступил черед подарка дяди Жиро — Ари нарочно так поступила, дабы еще раз порадовать дядю Денниса. Жиро преподнес ей дивную голограмму всей планеты Сайтин. Стоило наклонить картинку под углом, как над планетой начинали проплывать тучи. Картинка всем понравилась, в особенности доктору Эдвардсу, и дядя Жиро пояснил, что это особая голограмма, выполненная по новой технологии. Ариана искренне удивилась: выходит, Жиро действительно постарался подобрать ей хороший подарок и подарок нравился ему самому. Раньше она и помыслить не могла, что Жиро питал слабость к подобного рода вещицам; впрочем, удивляться не стоило — ведь именно Жиро подарил ей как-то трехмерную птицу. И вдруг девочка подумала, что сегодня Жиро повернулся к ней своей новой гранью — выходит, он вовсе не всегда такой противный! Звучно чмокнув дядю Жиро в щеку, виновница торжества раскрыла подарок доктора Иванова — в свертке оказалась занимательная головоломка. Доктор Эдвардс преподнес ей загадочный предмет, казавшийся на первый взгляд кусочком золотистого пластика, но преображавшийся, стоило только положить на него руку или любой предмет — расцветка чудесной игрушки менялась в зависимости от температуры вещицы; при помощи сего забавного сувенира можно было делать оригинальные модели. Ну как не обрадоваться такому подарку? Ариана заранее знала, что обрадуется любому подарку учителя. Тем не менее она восхищалась подарком Эдвардса не больше, чем головоломкой от Иванова или книжкой по компьютерам от Петерсона, и уж конечно не больше, чем часами от дяди Денниса и голограммой от дяди Жиро.

Тактика имела успех — веселье продолжалось. А именинница распаковывала подарок Нелли — в пакетике оказалось нижнее белье; чего же и ожидать от няньки! Джастин принес забавный сувенир — три резных шарика, загадочным образом упрятанных друг в друга. Подарок Джастина просто потряс Ари — подобная вещица вполне могла быть у мамы, и она назидательно твердила бы: «Смотри, Ари, поосторожнее!» А теперь шарики есть и у нее. Но Ари ни на минуту не забывала правила игры — уделять подаркам одинаковое внимание вне зависимости от того, что именно нравилось больше. Девочка любезно благодарила очередного дарителя и тотчас лезла в кучу за следующим подарком — многие из тех, кто по какой-то причине не пришел на вечер, все равно прислали ей свои дары.

Не забыли ее и ребята. Даже препротивная Эми прислала ей шарфик. А Сэм подарил заводного жука, который ползал по квартире, точно настоящий. Игрушка была дорогая — точно такую же Ари видела в магазине. Девочка была чрезвычайно растрогана таким вниманием со стороны Сэма.

На свет извлекались книги и обучающие ленты, картины и одежда: одежда вся пришлась впору, и Ари решила, что, наверное, дядя Деннис заранее подсказал дарителям ее размеры. Среди прочих подношений оказалась глина для лепки, наборы игр, несколько браслетов, два автомобильчика и даже лабиринт-головоломка от ази Мэри из лаборатории. Ари была просто на вершине блаженства и про себя отметила: не забыть поблагодарить Мэри за подарок.

И Сэма.

Подарки могли поднять настроение кому угодно. Взрослые потягивали вино, и дядя Деннис даже позволил Ари выпить четверть бокала. Вино оказалось странным на вкус — точно испорченным или чем-то в этом роде. Взрослые расхохотались, когда именинница поделилась своим мнением о вине; даже Джастин улыбнулся; но дядя Деннис заверил, что с вином все в порядке, что его вкус и должен быть таким, и прибавил: пить вино больше не стоит, иначе ей станет не по себе и захочется спать.

Девочка не настаивала. Она возилась с подаренной головоломкой, пока взрослые пили и смеялись, а дядя Деннис завел ее новые часы, установив нужные дату и время. Словом, торжество удалось на славу.

Потом она вдруг зевнула, и все засобирались по домам. Гости созывали своих ази и желали счастливого дня рождения, а именинница стояла на пороге с дядей Деннисом (точно так же, как стояла бы и мама), прощалась с гостями и благодарила за то, что они пришли.

Все вели себя шумно и весело — как давным-давно. Деннис искренне улыбался доктору Эдвардсу, тряс ему руку и уверял, что страшно рад его приходу. Доктор Эдвардс выглядел несказанно довольным, ибо дядя Деннис все-таки был управляющим, а Ариане хотелось заставить дядю Денниса уважать доктора Эдвардса. Дядя Деннис был приветлив даже с Джастином, и когда братья Уоррики уходили, дядя улыбался им вслед.

Ари сообразила, что задуманное удалось как нельзя лучше.

Наконец все разошлись — даже дядя Жиро; наступило время убирать подарки и заниматься прочими делами. Но именинница догадалась, что самое время поговорить с дядей Деннисом еще кое о чем. И, подойдя, обняла опекуна.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Вечеринка вышла чудесная. И часы мне понравились. Спасибо большое.

— Тебе спасибо, Ари. Все было замечательно.

И как-то странно улыбнулся ей. Точно действительно был доволен по многим причинам.

А потом поцеловал ее в лоб и велел отправляться спать.

Однако виновница торжества пребывала в таком хорошем настроении, что решила помочь Нелли и Сили разбирать подарки, причем попросила Нелли быть особенно осторожной с подарками, понравившимися ей больше других.

Заведя присланного Сэмом жука, Ари пустила его носиться по комнате. «Что это?» — завопила вдруг Нелли, и в комнату тотчас влетел привлеченный шумом дядя Деннис.

Ари ничего не оставалось, кроме как остановить игрушку и унести ее к себе в комнату.

Девочка не мешкала, ибо не желала сердить старших.

14

Поутру Ари проснулась под звон электронной Памяти. И тотчас велела машине «заткнуться», пояснив, что прекрасно все расслышала. Потерев кулачками глаза, юная Эмори пожалела, что нельзя поспать еще чуточку. Увы — нужно было подниматься и отправляться на программирование: сегодня по расписанию как раз было программирование. А приближаться к кабинету Джастина нечего и думать…

В спальне появилось много новых игрушек и нарядной одежды; но больше всего девочке хотелось просто полежать и опять заснуть. Правда, она знала, что скоро в спальню войдет Нелли и заставит ее подняться.

Потому Ариана опередила няньку. Повернувшись набок, она скатилась с кровати. И направилась в ванную, где скинула пижаму, приняла душ и почистила зубы.

В это время Нелли обычно заходила в спальню.

Выйдя из ванной, вчерашняя именинница натянула приготовленную нянькой с вечера одежду и бросила:

— Память, вызови Нелли!

— Нелли нет, — доложила Память. — Нелли ушла в больницу.

Ариана испугалась. И с надеждой подумала, что, возможно, прослушала старое сообщение. И потому спросила:

— Память, а где дядя Деннис?

— Ари, — отозвалась Память голосом дяди Денниса, — я жду тебя в столовой.

— Где Нелли? — снова спросила она.

— Нелли в больнице. С ней все в порядке. Иди в столовую.

Ари быстро причесалась. И направилась в коридор, миновав дверь Нелли. Дойдя до входа в главные помещения, повернула в сторону гостиной.

Дядя Деннис устроился за столом подле арки. Ари подошла к столу, на ходу цепляя к кармашку магнитную карточку. Первым делом дядя сообщил, что ей необходимо сесть за стол и позавтракать.

— Не хочу. Что с Нелли?

— Присядь.

Девочка повиновалась. И дала себе слово не приниматься за учебу, пока не разберется с пропажей няньки. Она хорошо знала дядю Денниса. Взяв из корзиночки булку, Ари откусила маленький кусочек. Подошел Сили и налил апельсинового сока. На душе у Ари стало совсем тоскливо.

— Ну вот, — нарушил тишину дядя Деннис. — Нелли пошла в больницу, потому что ей нужно прокрутить еще кое-какие обучающие ленты. Понимаешь, просто в последнее время Нелли не справлялась с тобой, а теперь тебе придется быть с нею особенно аккуратной. Ты взрослеешь, умнеешь, а несчастная Нелли по-прежнему полагает, будто обязана потакать тебе во всем. Доктора растолкуют ей, что ей не в чем себя винить. Нелли предстоит ко многому приспособиться. Но ты должна твердо запомнить, что обижать Нелли нельзя ни в коем случае.

— Я и не обижаю. Откуда я знала, что жук так напугает ее?

— Если бы хорошо подумала, то догадалась бы.

— Наверное, — призналась девочка. Без Нелли ей было ужасно одиноко. Утешала лишь мысль, что с нянькой все в порядке. Ари намазала на булку немного масла, и булка стала чуть вкуснее.

— Нелли придется смириться и с тем, — продолжал дядя Деннис, — что у нас станет на два ази больше.

Девочка кисло посмотрела на опекуна: дескать, хватает и одного Сили.

— То будут твои ази, — сообщил Най. — Они тоже что-то вроде подарка ко дню рождения. Но ты не передавай им мои слова: людей ко дню рождения не дарят. Это неприлично.

Ари проглотила порядочный кусок булки. Ей было совсем невесело, она не желала видеть рядом никаких ази, кроме Нелли, но, если те действительно были подарком, не стоило огорчать дядю Денниса — на то имелся целый ряд причин. Все эти мысли вихрем пронеслись у девочки в голове — она лихорадочно размышляла, как потактичнее сказать «нет».

— Так что сегодня необязательно идти на программирование, — подытожил дядя Деннис. — Но обязательно загляни в больницу и забери их. Весь день можешь растолковывать ази их обязанности. Они не такие, как Нелли. Они — альфа. Экспериментальные.

Ари сделала большой глоток апельсинового сока. От растерянности. Альфа — большая редкость. Но с ними страшно трудно обращаться. Юная Эмори уже утвердилась во мнении, что такие ази станут шпионить за ней. Судя по всему, дядя Деннис всерьез решил не позволять ей делать то, чего она не должна делать. Оставалось только гадать, был ли подарок действительно преподнесен дядей Деннисом. А может, все-таки дядей Жиро?

— Подойдешь к письменному столу, — втолковывал Най, — и предъявишь охране магнитную карточку. Ази зарегистрируют на тебя. Проще говоря, ты будешь их Старшей, а это совсем не то, что ваши отношения с Нелли. Старший Нелли — я. Ты всего лишь ее подопечная. А это — большая разница. Знаешь, в чем состоит обязанность Старшего? Сознаешь, насколько это ответственно?

— Но ведь я — ребенок, — возразила она.

Дядя Деннис усмехнулся и принялся намазывать масло на очередную булку.

— Так и есть, — признал он. — Но и ази — тоже дети.

После чего устремил на воспитанницу серьезный взгляд:

— Ари, но они — не игрушки. Последствия могут быть очень серьезны, если ты разозлишься на них или ударишь, как ударила Эми Карнат.

— Ничего подобного не будет, — заверила юная Эмори, поскольку знала, что бить ази нельзя. И говорить с ази нужно только вежливо. Исключение — лишь Олли. И Федра. Каждому исключению есть свое объяснение. Но они были не такие, как другие ази. Даже Федра.

— Надеюсь, дорогая. Но настоятельно призываю трижды подумать, прежде чем обижать их. Ты ведь можешь. Ты можешь обидеть их очень сильно — куда сильнее, чем Нелли. Так Нелли могу обидеть лишь я. Понимаешь?

— Знаешь, дядя, по-моему, они мне не нужны.

— Тебе не обойтись без других ребят. Ты должна общаться с ровесниками.

Здесь дядя оказался прав. Но все другие ребята доводили Ари до бешенства. И было бы ужасно скверно убедиться, что подаренные ко дню рождения ази ничем не отличаются от прочих глупых ребят. Даже хуже — ведь ей придется жить с ними под одной крышей.

— Мальчика зовут Флориан, девочку — Кетлин, и они вот-вот встретят свой день рождения. Они разместятся в комнате по соседству с тобой и Нелли — для того-то она и была изначально предназначена. Но им придется отлучаться в Городок на занятия, а еще им предстоит заниматься программированием, как и тебе. Они такие же дети, как ты, и должны повиноваться Инструкторам. Очень ловкие ребята. Кое в чем способнее тебя. Таковы уж ази, в особенности наиболее одаренные. В общем, тебе придется научиться ладить с ними.

Теперь Ари слушала дядю внимательно. До сих пор никто и словом не обмолвился, что она не самая лучшая во всем. Просто не верилось, что ази действительно настолько способные. Этого просто не могло быть. Ари полагала, что для нее нет ничего невозможного — стоит только захотеть. Вот и мама всегда так говорила.

— Ты позавтракала?

— Да, господин.

— Тогда ступай. Забери ази и все им здесь покажи, но только без фокусов, договорились?

Поднявшись из-за стола, Ариана вышла в коридор. Дальше путь лежал мимо поста службы охраны, за большие парадные двери, по площадке и по дорожке, что вела к больнице. Часть пути она преодолела бегом, дабы дорога не казалась слишком скучной.

Но ее страдания были вознаграждены и Ари почувствовала себя совсем взрослой, когда, войдя в больницу, предъявила на посту охраны свою магнитную карточку.

— Спасибо, госпожа, — поблагодарил дежурный. — Пожалуйста, пройдите вон туда.

Ари провели в какую-то комнату.

Как только сопровождающий вышел, открылась вторая дверь. Медсестра ввела двух ази примерно того же, что и Ариана, возраста. Девочка была светлокожая и светловолосая, волосы заплетены в косичку; мальчик — пониже ростом и с волосами чернее, чем их униформа.

Ари подумала, что дядя Деннис вновь оказался прав. Никто еще не смотрел на нее так, как посмотрели при первой встрече ази. С самого начала она поняла: это — настоящие друзья. И даже больше, чем друзья. Ребята выглядели так, точно попали в страшное место, и только ей под силу было вызволить их оттуда.

— Привет, — нарушила она молчание. — Я и есть Ари Эмори.

— Так точно, госпожа, — мягко и почти в унисон отозвались ази.

— Вы должны пойти со мной.

— Так точно, госпожа.

Ари охватило странное чувство. В самом деле, ази сильно отличались от Нелли. Были совсем не такие, как нянька. Нажав кнопку, юная Эмори отворила дверь и повела новых знакомых по коридору к столу дежурного, где и сообщила, что забирает обоих.

— Вот их магнитные карточки, госпожа, — сказал дежурный. Ари приняла карточки и устремила на них любопытный взгляд.

На карточках были указаны имена ази: Флориан AF-9979 и Кетлин АС-7892. В графе классности значилось по жирной альфе. Внизу каждой карточки имелась широкая черная кайма, указывавшая на принадлежность к местной службе безопасности.

Разглядев карточки, девочка испытала неприятное чувство — как если бы снова застала в маминой квартире охранника из службы безопасности. Пережитый когда-то шок так и не забылся. Иногда он напоминал о себе ночными кошмарами.

Но Ари умела держать себя в руках — по ее лицу не проскользнула и тень неприятной мысли. Она напустила на себя строгий вид, обернулась и отдала ази магнитные карточки. Ази тотчас пристегнули карточки к униформе.

На их лицах застыло непривычное для девочки выражение — тоже серьезное, но совсем в стиле ази: они ловили каждое ее слово, каждое движение, но в то же время следили за всем, что творилось вокруг.

Ари невзначай подумала, что необходимо всегда помнить, как они держались в больнице, как озирались по сторонам. Нужно было понять, что они вели себя серьезно, и в то же время требовалось уяснить, что они — точно две вещи.

Они из службы охраны и теперь закреплены за нею и следят за окружающими — кто бы ни прошел мимо.

«А ведь я хотела Олли», — подумалось вдруг, но дядя Деннис решил иначе — и приставил к ней охрану.

«Почему? — недоумевала девочка с легким испугом. — Зачем они мне?»

Но она отвечала за этих ази. И потому Ариане оставалось только провести их в главное здание, где предстояла новая регистрация — на сей раз в дежурке у центрального входа. Оба ази были подчеркнуто корректны с дежурной. «Так точно, госпожа», — резко бросили они ей, а та скороговоркой зачастила, посвящая их в какие-то правила, причем то и дело мелькали термины, о смысле которых Ари оставалось лишь гадать. Зато ази разбирались в них прекрасно. И держались очень уверенно.

Дядя Деннсис не упоминал, что необходимо сразу вести ази в квартиру, однако Ари в душе понимала, что поступить следует именно так. Но для начала следовало заглянуть к самому Деннису. Сказано — сделано: юная Эмори привела охранников в дядин кабинет и представила.

После чего отвела Кетлин и Флориана в квартиру, показала комнаты, где им предстояло жить, а затем рассказала о Нелли.

— Нужно делать все, что велит Нелли, — предупредила она. — Я и сама ее слушаюсь. Вообще Нелли у нас замечательная.

Ази не нервничали: их мучило нечто другое. В особенности это относилось к Кетлин, которая ухитрялась ловко шнырять глазами во все стороны. Тем не менее напряжение в их манере держаться все-таки угадывалось.

Но с чрезмерной сдержанностью Ари готова была примириться — главное, ази оказались вежливы и приятны в общении.

В конце концов, пригласив охранников в столовую, она принесла игру «Звездные гонки» и, расставив фишки по полю, объяснила правила.

Ари не помнила, чтобы кто-то из ребят слушал ее с таким вниманием, с каким слушали молодые ази. Они не поддразнивали и не отпускали остроты. Раздав деньги, разметив карты, юная Эмори принялась распределять фишки. А когда началась игра, то напряжение только усилилось.

Ари не могла понять, было ли то сражение или обычная игра, но она резко отличалась от игр с участием той же Эми Карнат, потому что никто не злился — все просто делали, что от них требовалось; очень скоро Ари, облокотившись о столешницу, ломала голову над ходами и кусала губы. И лишь потом опомнилась…

Ази нравилось, когда она жульничала в игре. Они тотчас принимались жульничать сами. Ариана выстраивала сложную комбинацию, дабы поставить в тяжелое положение Флориана, но в этот момент с другой стороны уже подкрадывалась во всеоружии Кетлин.

Вообще-то «Звездные гонки» — игра недлинная. Но на сей раз сражение затянулось — Ари все пыталась собрать достаточно средств, дабы построить на них корабли, необходимые для отражения атак Кетлин и для того, чтобы поставить Флориана в безвыходное положение.

Флориан вдруг спросил, позволяют ли ему правила объединить свои усилия с Кетлин.

До сих пор об этом никто даже не думал. Ари решила, что предложение дельное. Раскрыв книжку с правилами игры, девочка водила пальцем по страницам в поисках ответа.

— В книжке ничего не сказано, — наконец сообщила она, уже ощущая усталость в плечах от длительного напряжения. — Давайте лучше переместимся с игрой в мою комнату, чтобы Сили не мешал и чтобы можно было пообедать. Договорились?

— Так точно, госпожа, — отозвались ази.

Ази всякий раз напоминали, что они — не просто дети. В свою очередь Ариана постоянно пыталась уменьшить их напряжение.

Флориан подхватил игровое поле с разложенными фишками — да так ловко, что не упала ни одна фигурка. Ари подумала, что пообедать лучше было бы в северном крыле: дядя Деннис как-то водил ее туда в ресторанчик, и тамошние ази и метрдотель уже знали ее.

Сказано — сделано: Ари повела охранников в «Перемены». Это был небольшой ресторанчик на углу, по соседству с магазинами, и питались там в основном сотрудники. Представив охранников обслуживающему персоналу, юная Эмори села за облюбованный столик, после чего велела сесть своим ази. Правда, ей пришлось заказывать и за спутников.

— Госпожа, — прошептал Флориан, испуганно отрывая взгляд от меню, — что мы должны делать с этим?..

— Выбирайте, чего вам больше хочется.

— Но я не знаю всех этих слов. Да и Кетлин тоже навряд ли…

В подтверждение слов напарника Кетлин тоже покачала головой — уныло и обеспокоено.

Тогда Ари спросила, что им нравится из еды, и ази признались, что за обедом привыкли есть сэндвичи. Недолго думая, Ари заказала сэндвичей себе и ази.

Девочка без конца поражалась их беспокойству — охранников тревожило в ресторане всё и вся. Кто-то невзначай уронил поднос, и тотчас оба посмотрели в сторону растяпы так, будто он взорвал гранату.

— Зря беспокоитесь, — сказала юная Эмори, ибо нервное напряжение в конце концов передалось и ей. В самом деле, можно подумать случилось нечто ужасное! — Это всего лишь официанты.

Охранники внимательно посмотрели на нее. Но все равно напряженно глазели по сторонам.

Они вели себя с той же серьезностью, с какой играли в «Звездные гонки».

Между тем официант принес заказанные напитки, и Кетлин с Флорианом внимательно оглядели его с головы до ног — быстро, но цепко. А Ариана все равно заметила это, ибо специально смотрела на сотрапезников.

Они разительно отличались от Нелли.

Дядя Деннис постоянно уверял, что в коридорах бояться некого и нечего. Но приставил к ней двух ази, которые даже официанта подозревали в чем-то нехорошем.

— Вот что, — бросила девочка, тотчас ощущая на себе два серьезных, как и положено ази, взгляда, — иногда можно и просто повеселиться, ладно? Здесь бояться некого. Я знаю их всех.

Оба успокоились точно по мановению волшебной палочки. Точно Ари ловко надавила им на психику. Девочка не сразу позволила себе перевести дух. Она была ужасно горда собою. Кетлин и Флориан пили свои напитки, а вскоре принесли заказанные сэндвичи, к которым прилагался обильный гарнир. Ази были просто поражены.

Новым друзьям сэндвичи понравились — Ари поняла это сразу. Но только…

— Не могу есть помногу, — обеспокоенно сообщил Флориан. — Прошу прощения.

— Ничего. И хватит лишних беспокойств. Ясно?

— Так точно, госпожа.

Юная Эмори оглядела обоих, снова и снова подмечая их серьезность и размышляя, как разрушить эту сверхсерьезность. Вдруг вспомнилось, что перед нею — ази и что такими сделал их психошаблон. То есть с ними особенно не позабавишься.

Но и тупыми их назвать было нельзя. Они вовсе не были тупыми. Альфа — такие же, как Олли. Сие означало: они могли делать много такого, что было не под силу Нелли. Взять ту же игру: Ари изо всех сил старалась вывести партнеров из себя, но они не разозлились и не расстроились.

Над ази была проделана солидная работа. Но в понимании Ари — не столь грандиозная.

А затем она в который раз за утро подумала, что ази сами по себе — ответственность. Ази нельзя принять к себе, а потом избавиться от них, как от ненужной вещи. Дядя Деннис прав: люди — не случайные подарки. Это люди, люди, готовые любить тебя, и потому ты не вправе умыть руки и бросить ази на произвол судьбы.

(Вдруг вспомнилось: а вот мама все-таки поступила именно так, и от отвратительной мысли девочке стало грустно и больно — как всегда, когда саднящая рана напоминала о себе. Да, мама поступила так. Но ведь она не хотела; задолго до отъезда мама мучилась и переживала).

Нужно бы написать и рассказать маме обо всем. Да побыстрее, чтобы успеть попросить дядю Денниса отпустить Кетлин и Флориана вместе с нею. Не оставлять же их! Девочка хорошо знала, что значит остаться брошенной на произвол судьбы.

Эх, если бы еще была возможность лично выбрать себе ази! Как-никак, жизнь все усложняется, а она предпочла бы держать рядом кого-нибудь вроде Олли, и одного, а не двоих. Можно ведь было сказать «нет». Возможно, следовало отказаться и не принимать такой подарок от дяди Денниса. Но затем девочка подумала: она еще привыкнет к ази. Как привыкла ко всему остальному.

Предубеждение рассыпалось в прах в тот момент, когда Кетлин и Флориан посмотрели на нее в больнице. Посмотрели и точно околдовали, сами того не желая. Им просто очень хотелось пойти с нею, а она столь же сильно желала, чтобы рядом был хоть кто-нибудь.

Теперь они были прочно связаны друг с другом. И Ари не могла позволить себе отказаться от Кетлин и Флориана.

Уже никогда.