Танцующий лакей

Глава 9 Алиби

Уильям сидел в глубоком кресле у приемника, согнувшись вдвое. Голова свесилась между колен, руки почти доставали до пола. Казалось, он внимательно вглядывался в ковер. Если бы Мэндрейк вошел в комнату просто так, то вначале наверняка бы подумал, что Уильям рассматривает нечто, лежащее у ног. Трещина на затылке страха не внушала. Она выглядела скорее странным, непонятно откуда взявшимся уродством, в существование которого невозможно было поверить.

Мэндрейк достаточно долго на это смотрел, прежде чем перевести взгляд на Джонатана, стоящего спиной к двери. Хозяин дома вытирал руки платком. Был слышен звук, будто что-то капало. Мэндрейк понял, что это такое, лишь когда заметил на левом ботинке Уильяма красное пятнышко.

— Посмотрите сюда, Обри.

— Вы уверены, что?..

— Да не надо ничего говорить. Просто посмотрите на него.

Мэндрейку не очень хотелось разглядывать Уильяма, но пришлось подчиниться.

Есть ли в природе что-то быстрее полета мысли? В одно единственное мгновение она может охватить сотни образов и понятий. В те несколько секунд, что прошли, пока Обри остановился перед Уильямом, в его сознании возникло их великое множество. Вспомнились странности в поведении старшего Комплайна, его живопись, которую Мэндрейк никогда не увидит, поцелуи, которыми Уильям, наверное, осыпал лицо Клорис. Почему-то перед глазами на мгновение возникли руки доктора Харта. Неожиданно в памяти всплыли фразы из прочитанных когда-то детективов, и пришла мысль, что во время расследования придется назвать свою настоящую фамилию. Вспомнился и Родерик Аллейн, находящийся где-то недалеко за этими глубокими снегами.

Изо рта Уильяма капала кровь.

Мэндрейк опустился рядом на колени и дотронулся до его правой руки. Она слегка качнулась, и это почему-то испугало Обри. И тут на тыльную сторону его кисти капнула кровь. Он сразу же с остервенением ее вытер и, наклонившись, заглянул в лицо Уильяма. Его охватил ужас, потому что глаза и рот Уильяма были широко раскрыты.

Мэндрейк медленно поднялся на ноги, чтобы осмотреть затылок убитого, и его затошнило. Слегка пошатываясь, Обри отошел в сторону. Его нога в ортопедическом ботинке зацепилась за что-то на полу. Это лежало в тени, так что пришлось наклониться, чтобы рассмотреть. Плоский предмет в форме лопатки с короткой ручкой.

— Он висел на стене вон там, — произнес Джонатан за его спиной. — Помните, я вам говорил, что привез из Новой Зеландии каменный боевой топорик? Называется мерри.

— Помню, — ответил Мэндрейк.

Их разговор прервал вбежавший в комнату Николас.

— Он не умер. Это неправда! Он не мог умереть!..

Николас оттолкнул от себя Ройала и ринулся к брату.

Взял обеими руками голову.

— Не надо! — крикнул Мэндрейк.

— Как это не надо? — закричал в ответ Николас. — Вы что, спятили? Его надо привести в чувство. Сделать искусственное дыхание. Он оживет. Надо попытаться. — Николас наклонился. — Билл, Билл, ну пожалуйста, очнись, посмотри на меня. Билл!..

Уильям не отзывался, и Николас, судорожно всхлипнув, отпустил его голову. Она безжизненно упала на грудь.

Николас заметался по комнате, отчаянно жестикулируя.

— Билл, Билл, Билл! Ну что же это такое! Сделайте же что-нибудь, я вас очень прошу. Нельзя его так оставлять.

— Его уже не оживишь, Николас, — произнес Мэндрейк. — Единственное, что мы можем сделать, — это вызвать доктора и полицию.

— А где Харт? Где он?

Николас распахнул дверь будуара. Там было темно, лишь в камине мерцали тлеющие угольки. Он ринулся на выход.

Джонатан с Мэндрейком загородили ему путь.

— Пустите меня!

— Николас, опомнитесь, прошу вас, — произнес Мэндрейк.

— Пустите!

— Вы забыли, что мы имеем дело с безумцем? Может, он где-нибудь притаился в засаде? — Он взял Николаса под руку и почувствовал, что решимость у него слабеет. В глазах появился прежний страх.

Наконец вмешался Ройал:

— Обри прав. Нельзя бросаться сломя голову. И надо подумать, как сообщить о несчастье матери.

Николас высвободился от захвата Мэндрейка и опустился в кресло у камина.

— Ради Бога, оставьте меня одного.

Они отошли в сторону и начали шепотом совещаться.

— Я предлагаю запереть эту комнату и перейти в библиотеку к дамам, — произнес Мэндрейк. — А здесь, сами знаете, ничего трогать нельзя.

Они вывели Николаса из курительной. Затем Ройал ее запер.

Направляясь в библиотеку, Мэндрейк почувствовал, как что-то кольнуло в подошву здоровой ноги, но не придал значения.

В библиотеке Херси и Клорис сидели у камина. Обе с заплаканными глазами.

Джонатан сел рядом с Херси и, нервно покашливая, взял ее за руку.

— Мои дорогие, мужайтесь. Произошло ужасное несчастье, в котором есть и доля моей вины. Конечно, меня мучает совесть… и будет мучить, но сейчас я не имею права предаваться унынию. Наша задача — обезвредить преступника. Надеюсь, ни у кого нет сомнений в том, что Уильяма убил доктор Харт. Как и в том, что этот человек невменяем. Поэтому я прежде всего хочу обезопасить женщин. Херси, прошу, запритесь здесь обе и никому не открывайте, пока мы не вернемся.

— Но он вроде против нас ничего не имеет, — ответила леди Амблингтон.

— А что он имел против Уильяма?

— Зато Уильям был сильно на него зол, — заметила Херси.

— А может, это все из-за радио? — предположил Мэндрейк, глядя на Николаса. — Он ведь чуть не набросился на вас, когда вы прибавили громкость.

— Я послал его ко всем чертям и захлопнул дверь, — буркнул Николас.

— И заперли ее?

— Не помню. Он мне вообще осточертел. Надо же, вздумал командовать. Приказывать, что я должен делать.

Обри кивнул:

— Я теперь вспомнил, что слышал поворот ключа. Вы заперли дверь, так что он потом попал в курительную через холл.

— Видимо, — произнес Николас, взлохмачивая волосы.

— Но ведь это в корне меняет дело, — медленно проговорил Мэндрейк.

— Ну и что с того? — прервал его Джонатан. — Мы это обсудим позднее. А сейчас. Ник, тебе придется рассказать об этом матери. А мы с Обри идем искать Харта. Женщины остаются в библиотеке, запершись изнутри. Мы вооружены. У меня есть пистолет, у Николаса свой, табельный, а пистолет Уильяма возьмет Обри.

Херси вызвалась пойти с Николасом к миссис Комплайн. И Клорис с большой неохотой осталась в библиотеке одна.

Они вышли в темный холл, где в углах притаились зловещие тени. Угольки в почти погасшем камине бросали отсветы на призрачно белеющие стены. Джонатан щелкнул выключателем, и висящая под потолком большая люстра залила холл светом.

Они начали подниматься по лестнице. Ройал шел первым с пистолетом в руке, включал настенные светильники. За ним следовали Херси и Николас. Шествие замыкал прихрамывающий Мэндрейк. Ему по-прежнему досаждал гвоздь в правом ботинке. На первой площадке они свернули налево и поднялись на верхнюю площадку, где громко тикали высокие напольные часы. Здесь Херси взяла Николаса за руку, он расправил плечи, приосанился. Затем они вошли в комнату миссис Комплайн. А Джонатан с Мэндрейком свернули с коридор направо и остановились у двери Харта. Света под ней видно не было.

— Если он там, — проговорил хозяин дома, — то сидит в темноте. Обри, приготовьте пистолет, но с предохранителя не снимайте. Стрелять будем в крайнем случае. Пусть он увидит, что мы вооружены. Этого, я думаю, будет достаточно. Итак, пошли.

Джонатан осторожно повернул дверную ручку. Они вошли и сразу зажгли свет. В комнате было душно, но везде аккуратно прибрано. Брюки Харта висели на спинке стула, остальная одежда — на сиденье. Внизу стояли его ботинки. А в постели лежал сам доктор Харт.

Он крепко спал, в этом не было сомнений. Лежа на спине, с открытым ртом, лицо в красных пятнах, глаза полузакрыты. Из-под век поблескивали белки. Мэндрейк напрягся. Может, он тоже мертв? Хотя нет, дышит. Тяжело, натужно.

Мужчины переглянулись и шагнули вплотную к кровати. Желания будить доктора у них не было. Они знали, что последует за его пробуждением. Он испугается, будет все отрицать, а может, наоборот, сломается и признается в содеянном.

Приглядевшись, Мэндрейк заметил на прикроватном столике лекарственный пузырек, наполовину заполненный белым кристаллическим порошком. Рядом стаканчик с белым осадком на дне.

«Похоже на веронал, — подумал Обри, который одно время тоже принимал это лекарство. — Наверное, он принял большую дозу».

Скорее всего так оно и было, потому что разбудить доктора оказалось непросто.

Вообще-то это было забавное зрелище. Джонатан начал с того, что направил на спящего пистолет и окликнул. Тот не отозвался. Тогда пришлось повысить голос:

— Доктор Харт! Проснитесь!

Харт пошевелился, пробормотал что-то нечленораздельное и снова засопел.

Ройал сунул пистолет в карман и наклонился.

— Осторожно, — предупредил Мэндрейк. — Может, он притворяется.

— Чепуха, — пробормотал Джонатан. — Так не притворяются. Доктор Харт, проснитесь.

— О… о… о… Was haben Sie…[7]

Харт испуганно открыл свои выпуклые глаза и уставился на Джонатана. Но через секунду они затуманились и снова закрылись. И снова забавно было смотреть, как Джонатан, чертыхаясь, встряхивал Харта, а тот что-то бормотал и засыпал. Наконец раздосадованный Джонатан намочил полотенце в кувшине с водой и похлопал им по щекам доктора. Это сработало. Харт передернулся и встряхнул головой. Затем произнес нормальным голосом:

— Что случилось, скажите мне. Бога ради? Неужели я не имею права даже поспать? — Повернув голову и увидев Мэндрейка, он расширил глаза. — Что это вы на меня наставили? Уберите! Это же оружие!

Обри отвел дуло пистолета, но не убрал. Несносный гвоздь в ботинке не давал покоя.

— Нам пришлось вооружиться, — произнес Джонатан. — С убийцей иначе нельзя.

— Мистер Ройал, — простонал доктор, — сколько раз мне надо вам повторять: я ни к чему такому не причастен! Я был тогда в ванной и ничего не видел и не слышал. Неужели ради этого надо было будить меня среди ночи? Прошлой ночью я почти не спал. И вообще меня неделю мучает бессонница. Сегодня решил принять снотворное и наконец заснул, а вы меня будите!

— Доктор Харт, — твердо произнес Мэндрейк, — не надо хитрить. Это бесполезно. Внизу лежит тело убитого. И мы пришли за объяснениями.

Харт сел в постели. Его пижамная куртка была не застегнула, и вид белого холеного торса вызвал у Мэндрейка раздражение.

— Вы сказали, убит? — К его удивлению, Харт улыбнулся. — Не думал, что он решится на такое.

— О чем вы говорите? — спросил Джонатан.

— О брате убитого. Я не сомневался, что трюк с Буддой — это его рук дело. Он же сам сказал, что они так развлекались в детстве. И я понимаю его страдания. Осознав, что девушка по-прежнему любит своего бывшего жениха, он… — Харт замолк. — Как это произошло?

Джонатан хотел ответить, но начал заикаться, будто потеряв дар речи. Инициативу в разговоре взял на себя Мэндрейк;

— Его убили ударом в затылок боевым каменным топориком, который висел на стенке в курительной в качестве украшения. Он сидел, склонившись к приемнику. Убийца подкрался сзади. — Ройал попробовал вмешаться, но Мэндрейк его остановил: — Погодите, Джонатан, дайте мне закончить. Сидя в библиотеке, мы слышали, как он включил радио. А затем через некоторое время его убили. Курительная расположена между библиотекой и Зеленой гостиной, где находились вы. В курительную можно попасть из обеих комнат, там есть двери, а также из холла. Так вот, нам доподлинно известно, что с момента включения приемника до момента обнаружения трупа — эта тяжелая участь пришлась на долю леди Херси — в курительную никто не входил.

Харт побледнел.

— То есть вы намекаете, что это я его убил? Но как? Дверь в курительную была заперта.

— Откуда вы знаете?

— После вашего ухода я ее подергал. Он ведь опять включил музыку на полную громкость. Я просто не мог этого вынести и подергал дверь. А потом, не в силах выдерживать эту пытку, поднялся к себе и принял снотворное. Но дверь туда была заперта.

— Да, но в курительную можно попасть из холла. А эта дверь заперта не была.

— Это не имеет значения, потому что я тут ни при чем. Его убил брат, и я его понимаю. Он ненавидел этого человека так же, как и я, а может, сильнее. Он безумно любил мать, а она им пренебрегала, все внимание отдавая младшему сыну. И девушка тоже.

Мэндрейк откашлялся.

— Доктор Харт, но убит не Николас Комплайн, а его брат Уильям.

— Что? — Доктор округлил глаза. — Почему Уильям? Этого не может быть!

Сколько Мэндрейк ни силился, но разглядеть очевидные признаки притворства у Харта ему не удавалось. Доктор был напуган, когда думал, что убит Николас, но выяснив, что погиб Уильям, он успокоился и только удивлялся.

Джонатан потребовал от него подробного отчета о действиях после того, как Мэндрейк оставил его одного в будуаре, до момента, когда он заснул в этой постели. И доктор согласился.

Сказал, что довольно долго сидел, пытаясь оправиться от взрыва, свидетелем которого был Мэндрейк. Потом в соседней комнате опять заработал приемник, не так громко, но все равно ужасно раздражающе. Мэндрейк вспомнил, что его тоже раздражает, когда во время спектакля зрители шуршат конфетными обертками. Вроде бы тихо, но очень противно.

Харт представил, как Николас с гадкой ухмылкой вертит ручку настройки. Обрывки английских, немецких и французских фраз перемежались музыкальными фрагментами и шумами приемника. Затем Николас прибавил громкость, и доктор не выдержал. Вскочил и подергал дверь в курительную. Потом, выругавшись, выключил свет и пошел к себе. В холле он встретил нового лакея с подносом, тот видел, как он выходил из будуара. Добравшись до середины пролета, Харт повернулся. В этот момент лакей вышел из библиотеки и находился в холле, пока доктор не скрылся из виду.

— Он может подтвердить, что я не заходил в курительную.

— Вы вполне могли успеть прикончить Уильяма еще до появления в холле лакея, — холодно произнес Джонатан. — А потом вернулись в будуар и снова вышел, услышав его шаги.

Мэндрейку хотелось крикнуть: «Неужели вы не видите?..» Он едва сдержался. Ройал ошибался, но надо подождать, посмотреть, как будут развиваться события.

— Вы сказали, что у него пробит череп, — продолжил Харт. — Надеюсь, комната заперта и до орудия убийства никто не дотрагивался. На нем могут быть отпечатки пальцев убийцы. Наверное, и в холле тоже. Вызовите полицию. И врача. Я, в связи с моим положением, участвовать в этом не смогу.

— Да как вы смеете даже говорить такое? — воскликнул Джонатан.

— Доктор Харт, — спокойно произнес Мэндрейк, не слушая хозяина дома, — а вы согласны в присутствии свидетелей взглянуть на тело Уильяма Комплайна?

— Конечно, — ответил тот. — Но только взглянуть. Хотя никакой пользы от этого не будет. Повторяю, вам надо немедленно вызвать врача и полицию.

— Вы что, забыли, что мы отрезаны от мира? — напомнил Мэндрейк. — А снег все валит и валит.

— Это большое затруднение, — отозвался Харт.

И тут Джонатан не выдержал, разразившись потоком обвинений. Мэндрейк никогда не видел его в таком состоянии. Хозяин кричал противным визгливым голосом, путаясь в словах, блестя очками, брызгая слюной. Куда девалась его невозмутимость!

Только и слышалось:

— В моем доме… в моем доме…

Он требовал от Харта признания вины, грозил всевозможными карами. Вспомнил изуродованное лицо миссис Комплайн, угрозы Николасу, вынужденное купание Мэндрейка в бассейне.

Как ни странно, этот взрыв доктора успокоил. Казалось, в этом доме действовал странный закон, позволяющий устраивать истерику только кому-то одному. Наконец Ройал плюхнулся в кресло и вытащил платок, чтобы утереться. Но, заметив на нем темное кровяное пятнышко, в ярости отбросил. Затем взглянул на Мэндрейка и, видимо, уловив в его взгляде удивление, произнес в своей прежней манере:

— Вы должны извинить меня, Обри. Это такой удар. Ведь я знал мальчика с рождения. Его мать одна из моих старинных друзей. Ну и что нам сейчас делать?

Мэндрейк подумал.

— Давайте уйдем отсюда и запрем за собой дверь. Думаю, доктор Харт нас извинит.

— Делайте что хотите, — проворчал Харт. — Я вас прошу только объяснить ситуацию моей жене. Может, леди Херси согласится к ней зайти. Но лучше, если бы я поговорил с ней сам.

Джонатан вскинул голову.

— О какой жене идет речь?

— О жене доктора Харта, — ответил Обри. — Оказывается, мадам Лиссе на самом деле мадам Харт. — Он повернулся к доктору. — Леди Херси с ней поговорит. А я с вашего позволения заберу этот пузырек с вероналом.

Не слушая возражений доктора, он опустил пузырек в карман и вместе с Джонатаном вышел за дверь. После чего запер ее на ключ и повернулся.

— Джонатан, мы сильно заблуждаемся. Давайте найдем Николаса и поговорим.

Николас стоял в конце коридора у двери комнаты матери, нервозно передергивая плечами. Увидев их, поспешил навстречу.

— Ну что? Что-нибудь выяснили?

— Пока ничего, — ответил Мэндрейк.

— А зачем же тогда кричал Джонатан? Я слышал. Значит, Харт у себя? И вы его там оставили?

— Под замком, — успокоил его Мэндрейк. — Пойдемте вниз, Николас, надо поговорить.

— Если бы вы знали, как я устал! — произнес Николас. Мэндрейк увидел, что он действительно выглядит изможденным. — Думаете, приятно было рассказывать все маме?

— Как она? — спросил Джонатан, беря его под руку и направляясь к лестнице.

— С ней Херси, но она в ужасном состоянии. Вбила себе в голову, что это все из-за… ну, из-за того, что он сделал с ее лицом. Думает, что Билл набросился на него с обвинениями. И я не мог ее переубедить. И тут еще… страшно даже произносить… но она вроде как рада, что это не я. Можете представить, что творится у меня в душе. Просто ужас. — Он подошел к комнате матери. — Подождите. Я скажу Херси, что она может выходить без опасений.

В библиотеке Клорис сидела в кресле, сцепив на коленях руки.

— Как дела? — спросил Мэндрейк.

— У меня нормально. А как у вас? Рада, что вы вернулись.

Джонатан принялся подробно рассказывать ей и Николасу разговор с Хартом, опустив при этом факты, свидетельствующие в пользу доктора. Поносил его последними словами, называл наглецом, который выкручивается, придумывает себе ложное алиби. Мэндрейк подождал, пока хозяин дома выговорится, и продолжил рассказ, обратив внимание на встречу с лакеем.

— Да чушь это все! — вскипел Ройал.

— Нет, мой друг, — терпеливо продолжил Мэндрейк, — от этого мы не вправе отмахиваться. Я тоже не сомневаюсь в виновности Харта, но его слова следует проверить. И если они подтвердятся, придется думать. Искать объяснение.

— Дорогой мой Обри, — воскликнул Джонатан, — за объяснением далеко ходить не надо! Когда он встретил Томаса, а этого парня зовут Томас, то все уже было кончено.

— Но мы помним, что Уильям включил приемник уже после прихода Томаса с напитками. Значит, тогда он еще был жив.

Затянувшееся молчание нарушил Ройал:

— В таком случае доктор дождался, когда Томас скроется в библиотеке, спустился вниз и вошел в курительную.

— Нет, он бы не успел. Томас вышел очень скоро. И по словам Харта, оставался в холле, пока тот не ушел.

— Мало ли что он говорит. Я уверен, что этот негодяй притаился в тени и дождался, когда Томас уйдет из холла.

Мэндрейк повернулся к остальным.

— Давайте восстановим ход событий. Николас, где сидел ваш брат, когда вы покидали курительную?

— Кажется, у камина. К разговору он расположен не был, но я слышал, как он пробормотал, что этот чертов Харт не помешает ему послушать новости. Они скоро должны были начаться. Затем я услышал, как в соседнем будуаре Харт выключил свет, и сказал Биллу, что все в порядке. Этот мерзкий тип сматывается. Сам я эти чертовы новости слушать не собирался, поэтому уменьшил звук и вышел в библиотеку.

Мэндрейк кивнул:

— Да, так оно и было. А потом вы открыли дверь и попросили сделать новости погромче. В этот момент вы брата видели?

— Нет. Там стоит ширма, она загораживает. Но он что-то пробурчал в ответ. А через секунду прибавил громкость в приемнике.

— А я настаиваю, — произнес Джонатан, — что Харт в это время уже притаился в курительной. Он убил Билла, затем выполнил твою просьбу. Ник, прибавил громкость в приемнике и вышел. Ты слышал тогда его бурчание.

Но Обри не сдавался:

— По словам Харта, он заметил идущего с подносом Томаса, когда уже поднялся до середины лестничного пролета, а потом видел, как лакей вернулся в холл. Леди Херси вошла в курительную, наверное, через пару минут после ухода отсюда Томаса. Так спрашивается, было ли у Харта время, чтобы совершить преступление?

— Когда Херси туда вошла, новости передавали уже несколько минут, — вставил Джонатан.

— Но… — подала голос Клорис.

— Да, говорите, — поощрил ее Мэндрейк.

— Мне кажется, если громкость в приемнике прибавил Харт, он должен был это сделать до прихода Томаса с подносом, а мы услышали громкий звук только после того, как лакей вышел.

— То есть все должно было случиться, — продолжил ее мысль Мэндрейк, — после того, как Николас ушел из курительной, но до того, как в библиотеке появился Томас с напитками. При этом Харту пришлось бы выйти из будуара в холл, проникнуть оттуда в курительную, схватить со стены топорик, подкрасться и… совершить злодеяние. Затем прибавить громкость приемника, вернуться в будуар и успеть выйти оттуда до того, как Томас прошел по холлу.

— Я думаю, сделать это можно быстрее, чем перечислять порядок действий, — сказал Джонатан.

— Нет, мистер Ройал, — возразила Клорис, — мне кажется, Обри прав. Времени у Харта не было.

— Дорогая, сейчас пока ничего не известно.

— А вы, Николас, что думаете? — спросила мисс Уинн. Насколько Мэндрейк помнил, она обращалась к нему напрямую впервые.

Тот прижал к глазам ладони и покачал головой:

— Извините, я ни о чем не могу сейчас думать. Измотался вконец.

Для Мэндрейка этот человек в горе был таким же противным, как и в радости. Он с трудом подавил раздражение, понимая, что несправедлив. Николас и в самом деле выглядел очень плохо, бледный, изможденный, у него действительно большое горе. Чтобы успокоить совесть, Мэндрейк принялся вместе с другими уговаривать Николаса пойти лечь поспать.

Вошла Херси.

— Миссис Комплайн немного успокоилась, но не может заснуть. Джонатан, у вас есть в доме аспирин?

Тот пожал плечами:

— Я аспирин никогда не принимаю. Поэтому не знаю, есть он или нет. Можно спросить у слуг.

Мэндрейк вспомнил о веронале, который забрал у доктора, и вытащил пузырек.

— Это веронал. Взял у Харта. Лекарство ему больше не понадобится, он принял, наверное, лошадиную дозу. Возьмите. Там на этикетке написано как и сколько принимать.

— Спасибо. Пойду дам ей, может, подействует.

Херси вышла и через несколько минут вернулась. Сообщила, что дала миссис Комплайн половину рекомендуемой дозы. Николас хотел пойти к ней, но леди Амблингтон сказала, что маму лучше сейчас не беспокоить.

— Она заперлась и, думаю, скоро заснет.

Мэндрейку пришлось для нее вновь пересказать разговор с Хартом. Херси задумалась.

— А что же эта мадам? Ей уже известно о случившемся, или она по-прежнему сладко спит, намазанная своим фирменным кремом?

— Если вы имеете в виду мадам Лиссе, — произнес Николас с вызовом, — я ей все рассказал, и она ужасно расстроена.

— Странно, — заметила Херси, — ведь это ее вроде впрямую не касается.

— Очень даже касается, — произнес Мэндрейк с суровым видом. — Ведь она жена Харта.

— Что?

— Они держали это в тайне, чтобы не повредить своему бизнесу. — Он посмотрел на Николаса. — Вы об этом знали?

— Нет, — вяло отозвался тот.

«Видимо, смерть брата его настолько потрясла, — подумал Мэндрейк, — что даже это известие он воспринял равнодушно».

И вообще семейное положение мадам и доктора никого из присутствующих особо не интересовало. Они поговорили об этом немного и вернулись к главному событию.

— Не могу понять, зачем он это сделал, — сказала Клорис. — Да, Билл грозился его разоблачить, но ведь мы и так все знали. Он что, надеялся и нас заставить замолчать?

— Да он просто ненормальный, — вздохнул Николас. — И возможно, его взбесил радиоприемник. Он вошел в курительную, чтобы просто наорать на Билла, как до того наорал на меня. А потом потерял голову и схватил первое попавшееся на глаза оружие и… — Голос Николаса сорвался на рыдания, и Мэндрейк в первый раз искренне его пожалел. — Я вел себя глупо, признаю. Но мне надоели его преследования. И откуда я мог знать, что за все расплатится бедный старина Билл? Откуда?

— Успокойся, Ник. — Херси посмотрела на него полными слез глазами. — Ты не мог этого знать.

— А может, все было иначе? — предположил Обри. — Харт вошел в курительную со стороны холла. Уильям сидел спиной к двери, склонившись к приемнику. Он видел только его плечи в мундире и затылок. А совсем недавно вы, Николас, заявили ему, что будете слушать радио когда пожелаете. А потом мы все, и Харт в том числе, слышали, как вы посоветовали брату идти спать. При этом комнату освещало только пламя камина. Надеюсь, вы поняли, к чему я клоню? Он нанес удар Уильяму, думая, что это Николас.

— Мой дорогой Обри! — воскликнул Джонатан. — Как славно вы все это представили! Очень логично. Наверное, так оно и было.

— Но он не так прост, как нам бы хотелось, — заметил Мэндрейк. — Поговорите с этим лакеем, Джонатан. Если он действительно видел, как Харт поднимался по лестнице, и потом этот лакей какое-то время оставался в холле, то у доктора есть алиби, которое очень трудно опровергнуть. Который сейчас час?

— Пять минут двенадцатого, — сказала Клорис.

— Слуги еще, наверное, не спят, Джо, — оживилась Херси. — Вызови его.

— Я поговорю с ним в гостиной слуг, — отозвался Джонатан.

— Нет, Джо, — возразила Херси. — Мы все должны присутствовать при твоем разговоре с Томасом. Потому что, если алиби Харта не удастся разрушить, каждый из нас окажется под подозрением.

— Дорогая моя, зачем громоздить такие нелепости? Ведь когда Уильям включил новости, мы все находились в этой комнате и никуда не выходили. Так что это дело рук Харта.

— Нет, — твердо проговорил Мэндрейк, — пока у него есть алиби. Вот вы, Джонатан, когда начались новости, выходили в холл. Там был Томас?

— Конечно, нет. В холле никого не было, а в будуаре выключен свет. Я зашел в туалет на первом этаже, а когда вернулся, холл был по-прежнему пуст.

— Так, может быть, то, что Харт говорил о Томасе…

— Да что это такое в самом деле? — воскликнула Херси. — Давайте же наконец спросим у самого Томаса.

Джонатану пришлось вызвать дворецкого Кейпера.

Он выслушал новость о неожиданной смерти одного из гостей, причем насильственной, со спокойствием, какое Мэндрейк видел у домашней прислуги в старых комедиях.

— Неужели такое случилось, сэр? — произнес он раз пять или шесть, меняя интонацию, а затем отправился искать Томаса.

Вскоре тот вошел в библиотеку. Бледный молодой человек с влажными вьющимися волосами. Было видно, что ему пришлось одеваться поспешно. Не все пуговицы на фраке были застегнуты. Очевидно, Кейпер ввел его в курс дела, поскольку он держался уверенно. На вопросы Джонатана отвечал четко и быстро:

— Да, я встретил доктора Харта в холле, когда нес напитки. Я увидел его еще из коридора. Да, он вышел из будуара, я в этом совершенно уверен. Свет там был выключен. А вот из-под двери курительной свет пробивался. Я не успел еще войти в библиотеку, когда доктор Харт достиг лестницы и стал включать настенные светильники. Когда я вышел из библиотеки, доктор уже поднялся на площадку, где дальше гостевые комнаты. Я задержался в холле. Запер входную дверь, подбросил поленьев в камин, навел порядок на столах.

— В курительной по радио передавали музыку, — сказал Мэндрейк. — Вы ее слышали?

— Конечно, сэр.

— Что это была за музыка?

— Как вы сказали, сэр?

— Вы узнали мелодию?

— Еще бы, сэр.

— Что значит «еще бы»?

— Потому что это была моя любимая вещь, сэр, «Веселые ноги».

— Но потом вы ушли?

— Нет, сэр, — смущенно проговорил Томас. — Я задержался там еще ненадолго.

— Зачем? — резко спросил Джонатан, начиная волноваться.

— Прошу меня извинить, сэр, но я…

— Что вы?

— Мне просто захотелось немного потанцевать. Уж больно ритм был зажигательный. Сам не знаю, что на меня нашло, сэр. У меня, наверное, тоже веселые ноги. Как заиграют что-нибудь классное, так они начинают танцевать. Вы уж меня извините, сэр. Но танцевал я, наверное, чуть больше минуты. Вскоре музыка закончилась.

— Понятно. — Ройал задумался. — Но танец был быстрый, ритмичный, и вы отдавались ему целиком?

— Похоже, что так, сэр.

— И может, в это время кто-то прошел по холлу, а вы не заметили?

— Нет, сэр, в холле никого не было. А потом музыка закончилась, начались новости, и я пошел в гостиную слуг. Но пока я находился в холле, туда никто не входил.

— А не могло случиться так, — проговорил Мэндрейк, — что пока вы танцевали, кто-то спустился по лестнице и вошел в курительную?

— Извините, сэр, но такого быть не могло, — ответил Томас, краснея. — Я танцевал как раз близко от двери в курительную, чтобы лучше слышать музыку, и этому человеку, если бы он шел туда, пришлось бы меня обходить. А незаметно сделать это было невозможно.

— Томас, — не сдавался Обри, — а если бы вам пришлось свидетельствовать в суде, вы бы поклялись на Библии, что с момента, как вы вышли из библиотеки, идо времени, когда отправились в гостиную слуг, в холле никого не было?

— Конечно, поклялся бы, сэр.

Джонатан вздохнул:

— Ну что ж, Томас, спасибо. Можете идти.

— А что, если Харт спустился в холл уже после ухода Томаса? — спросил Николас.

— Ничего бы у него не получилось, — ответил Мэндрейк. — Это же какую надо было иметь скорость, чтобы спуститься по лестнице, пересечь холл, не столкнувшись при этом с Джонатаном, совершить свое злодеяние и успеть унести ноги до того, как леди Херси вошла в курительную? — Мэндрейк нагнулся и сунул палец в ботинок. — Вот черт, у меня там вылез гвоздь. Извините, придется снять ботинок. Ходить невозможно. — Он снял ботинок, ощупал его внутри, осмотрел подошву и извлек из нее какой-то маленький предмет. — Представляете, канцелярская кнопка. Как она туда попала?

— Но ведь должно быть этому какое-то объяснение, — не унимался Николас. — Представляете, он там наверху лежит себе в постели и ухмыляется. Ведь каким-то образом ему удалось это проделать! Скорее всего — когда передавали новости. Но мне кажется, пробурчал что-то все-таки Билл. Вы говорите, что пробурчать мог любой, а я уверен, что это был Билл. Не знаю почему, просто чувствую.

— Тихо! — Херси вскинула руку. — Что это?

Все прислушались к непонятным звукам за окнами.

— Ничего особенного, — сказал Джонатан. — Просто пошел дождь.

Глава 10 Поездка

Они вконец измучили друг друга, пытаясь найти изъяны в аргументах Харта. Ужасно хотелось спать, но не было сил встать с кресел. То и дело принимались уговаривать Николаса лечь в постель, а он неизменно отвечал, что сейчас уходит. Говорили тихими голосами под шум барабанящего дождя. Мэндрейк чувствовал, будто Уильям держал их здесь, а сам сидел за запертой дверью мертвый. Ни о чем другом Обри думать не мог, только о нем, сидящем там в кресле.

— А после дождя по дорогам можно будет проехать? — спросил он, глядя на Джонатана. — И как с телефоном? Линию когда-нибудь починят?

К аппарату в библиотеке то и дело кто-нибудь подходил, снимал трубку и слушал. Пока без результата.

— Если дорога будет, — продолжил Мэндрейк, — я утром поеду в Чиппинг.

— Вы? — удивился Николас.

— Да, я. Инвалидность не мешает мне водить машину.

— Я не в этом смысле, — произнес Николас извиняющимся тоном.

— Думаю, никто против этого возражать не станет. — Обри обвел взглядом присутствующих. — Надеюсь, я вне подозрений? Хотя бы потому, что это меня злоумышленник заставил искупаться в бассейне.

— Да, это загадка, — признался Джонатан.

— Еще какая, — добавил Мэндрейк.

— С этого все и началось, — подала голос Клорис. — Как жаль, Николас, что вы не посмотрели еще раз в окно павильона!

— Мне самому жаль. Но я чертовски продрог раздетый. Увидел, как Мэндрейк идет к бассейну, и помахал ему.

— А если бы взглянули еще раз, то обязательно увидели бы подкрадывающегося ко мне злодея.

— Это из-за меня вы искупались в бассейне, — объявил Комплайн. — И вообще во всем виноват я. Не стоило злить Харта, и ничего бы не было.

— Ник, дорогой, успокойся, — проговорила Херси. — Что случилось, то случилось. Да, ты отбил у него женщину, и он не мог с этим примириться. Я не одобряю твоего поведения, и выбор твой мне тоже не по душе, ты это знаешь, но все равно мучиться угрызениями совести сейчас не время. Подумай о матери.

— Если уж кого обвинять в этом, так только меня, — хмуро проговорил Джонатан.

— А ты, Джо, помолчи! — в сердцах бросила Херси. — Ты пригласил людей, думал позабавиться. Не получилось.

Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком. Но теперь не время для самобичеваний. Рядом в комнате заперт убитый, и сейчас главная задача — найти убийцу. Поэтому пусть мистер Мэндрейк доберется до ближайшего населенного пункта, где работает телефон, и вызовет полицию.

— Конечно, конечно, — согласился Джонатан.

— Я попытаюсь доехать до дома приходского священника Коупленда, — объявил Мэндрейк. — У него сейчас гостит этот легендарный сыщик. Мы знакомы.

— Родерик Аллейн! — воскликнула Клорис. — Он как раз то, что нам нужно.

— Я запишу на бумаге все события, которые происходили здесь с момента моего приезда. Может быть, это ему поможет.

— А мы сможем посмотреть ваши записи, Обри?

— Конечно, Джонатан. И добавьте от себя что-нибудь, если сочтете нужным. Возможно, тогда удастся опровергнуть алиби Харта. Тут самый важный промежуток времени — с момента, когда Джонатан вышел из библиотеки, до момента, когда леди Херси зашла в курительную. Может, мы тут что-то упускаем, а Аллейн увидит.

— Что он может там увидеть, не представляю, — вздохнула Клорис.

— На то он сыщик, чтобы видеть невидимое, — произнес Ройал, вставая.

Следом за ним поднялись остальные, собираясь наконец лечь спать. Мужчины выпили по последней рюмке, обменялись невнятными репликами.

Николас бросил взгляд на запертую дверь в курительную.

— Между прочим, он предлагал поменяться комнатами. Чтобы я не дергался. Благородный жест… Ладно, спокойной ночи.

— Мы все идем. Ник, — сказала Херси, беря его под руку.

Джонатан, Мэндрейк и Клорис двинулись вслед за ними.

На первой площадке хозяин дома пожелал всем спокойной ночи и отправился к себе. А они подошли к комнате Николаса.

Тот со слезами на глазах расцеловался с женщинами и горячо пожал руку Мэндрейку.

— Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке. Спасибо и спокойной ночи.

Затем они проводили Херси и остались вдвоем.

— Мне действительно его жалко, — сказала Клорис.

— Мне тоже, — отозвался Мэндрейк.

— У вас усталый вид. Вы прямо сейчас возьметесь за свои заметки?

— Пожалуй, да. Надо торопиться, пока все свежо в памяти.

— Но только забудьте на время о своем сюрреализме. А то сыщик не сможет разобраться.

Мэндрейк улыбнулся:

— Конечно.

А потом произошло неожиданное: Клорис его поцеловала и скрылась в своей комнате.

Был уже час ночи, когда Мэндрейк отложил ручку и прочитал написанное. В конце он подвел итог, где по пунктам изложил самые важные детали происшествий. И перечитал дважды.

«1. Инцидент с игральной карточкой.

Угрожающие слова мог написать только Харт. Во-первых, он передал эту карточку Николасу, а во-вторых, почерк на карточке и на письме к Джонатану одинаковый.

NB — Инциденту предшествовала ссора Харта и Николаса после обеда, единственным свидетелем которой был Джонатан.

2. Инцидент у бассейна.

Не будем пока принимать во внимание мотивы. Николас этого сделать не мог, потому что видел меня в окно и знал, что я надел тирольский плащ. Кроме того, он помог мне, бросив надувного лебедя. Уильям тоже столкнуть меня не мог. Он появился у бассейна почти одновременно с Николасом. Спустился по лестнице со стороны террасы. Клорис не обсуждается. Она просто на такое не способна. Джонатан пришел чуть позже, догнав ее у бассейна. Он видел Харта, как тот шел по дорожке, огибающей павильон. Я стоял к нему спиной. На мне был такой же плащ, что и на Николасе. Капюшон надет на голову.

NB — Я видел следы на снегу. Женские. Шли от дома до террасы. Чьи они? Эта женщина могла видеть, кто столкнул меня в бассейн. А если видела, то почему ничего не сказала? Возможно, спустилась к бассейну, ступая в мои следы? Окна комнаты мадам Лиссе выходят на террасу. Харт носит тирольский плащ.

3. Инцидент с Буддой.

Харт единственный из гостей, кто не имеет алиби. Алиби Джонатана могу подтвердить я, однако мне неизвестно точно, сколько времени он находился в гостиной до того, как раздался грохот. Но в любом случае — зачем Джонатану было убивать Николаса? Это все подстроил Харт.

4. Убийство.

Перечитывая эти записи, я заметил, что мадам Лиссе, леди Херси и миссис Комплайн не имеют алиби. Мадам Лиссе и миссис Комплайн могли спуститься вниз и войти в курительную через будуар. Но ведь еще надо было незаметно уйти. А как? В холле находился лакей Томас с момента, когда Уильям включил радио, до начала передачи новостей. Конечно, мадам Лиссе или миссис Комплайн могли притаиться в курительной и скрыться, когда леди Херси вышла позвать Джонатана, но более вероятно, что они выскользнули из комнаты раньше, избежав встречи с Джонатаном и Томасом. Миссис Комплайн можно исключить из списка подозреваемых из-за отсутствия мотива. Впрочем, и у мадам Лиссе не было никаких причин убивать Николаса. Но если это все-таки ее рук дело, то она знала, что имеет дело с Уильямом, и мотив у нее был…»

В этом месте Мэндрейк вспомнил, что его записи будут читать другие, и кое-что вычеркнул. Затем продолжил чтение.

«…Николас этого не делал, потому что после его ухода из курительной там заработал приемник. Его мог включить либо сам Уильям, либо убийца. Что происходило в курительной, мы не видели, хотя дверь была открыта. Загораживала ширма. А вот приемник заработал, это мы слышали.

Затем в курительную вошла леди Херси, чтобы предложить Уильяму выпить. Чисто теоретически она могла убить Уильяма, а затем выйти позвать Джонатана. Но нет мотива.

Лакей Томас, проходя с подносом, видел, как Харт выходил из будуара. А через полминуты вернувшись в холл, обнаружил, что доктор поднимается по лестнице. Промежуток времени был слишком мал, чтобы войти в курительную, убить Уильяма и оказаться на лестнице. И вообще до начала передачи новостей ничего произойти не могло, потому что в холле танцевал Томас под «Веселые ноги». Таким образом, Харт мог убить Уильяма только после ухода Томаса из холла. Но как он мог успеть это сделать и избежать встречи с Джонатаном?

Сам Ройал вышел из библиотеки после начала передачи новостей и вернулся до того, как Херси пошла предложить Уильяму выпить. Он говорит, что прошел через холл в туалет и обратно в полном одиночестве. Нигде никого не было. Мог ли Харт избежать встречи с ним? Теоретически мог.

В таком случае это единственная версия, которую можно рассматривать».

На этом месте запись обрывалась. Мэндрейк посидел с минуту неподвижно, затем достал портсигар, положил нераскрытый и снова взял ручку, чтобы добавить семь слов: «А не придумал ли Харт еще какую-нибудь хитрость?»

Рассматривая написанное, Мэндрейк заметил на бумаге красное пятнышко. После осмотра тела Уильяма он тщательно вымыл руки, но все равно на душе стало как-то не по себе. Затем он вспомнил, что, вытаскивая портсигар, обо что-то укололся. Действительно, на кончике среднего пальца был виден прокол. Мэндрейк полез в карман и вытащил канцелярскую кнопку, которую обнаружил в подошве ботинка. Положил перед собой на бумагу. На кнопке с внутренней стороны виднелся кусочек засохшей белой краски.

Почему-то вспомнились слова Уильяма о том, что он пишет картины крупными мазками.

Он спрятал кнопку в коробку из-под спичек и убрал в свой портфель, где уже лежала пресловутая игральная карточка.

Затем наконец лег в постель.

Засыпая, Мэндрейк видел над собой новозеландский топорик мерри, повисший как дамоклов меч на тонком волоске, прикрепленном к потолку канцелярской кнопкой. Может, удержится, успокаивал он себя. Ведь краска ложится крупными мазками. Обри попробовал пошевелить рукой, но не смог. Мешал плотно облегающий тело тирольский плащ. В глаза заглянул резиновый лебедь и произнес человеческим голосом: «А снег валит все сильнее и сильнее». «Нашему делу снег не помеха», — добавил Харт, перерезая скальпелем волосок, держащий топорик. «Ну все, мне конец», — подумал Мэндрейк, но на помощь пришла милая Клорис. Она вовремя толкнула его в спину, спихнув в бассейн. Мэндрейк начал барахтаться в воде и… проснулся. В окно барабанили капли дождя.

Затем он заснул по-настоящему.

Харту удалось заснуть гораздо раньше, потому что еще действовало снотворное.

А вот его супруге не спалось. Она слышала, как гости поднимались наверх и расходились по комнатам, как одна за другой закрываются двери. Лежала и все думала, думала.

То же самое и Херси Амблингтон. Лежала при включенной прикроватной лампе, рассеянно втирая в лицо свой патентованный питательный крем, не в силах отогнать воспоминания. Сидящий в кресле Уильям с пробитым затылком, льющаяся из радиоприемника мелодия «Веселые ноги». Почему-то вспомнилось, как двадцать лет назад она испугалась ответить согласием на предложение кузена выйти замуж. Интересно, мадам Лиссе умерит свой пыл после ареста Харта? Но сидящий в кресле Уильям все возвращался и возвращался, не давая заснуть.

Клорис было легче, она убитого не видела. Но все равно долго не могла заснуть. Ее почему-то угнетало отсутствие каких-либо сильных чувств по поводу кончины Уильяма. Лишь острая жалость и больше ничего. Она не притворялась, что любила жениха, хотя убеждала себя, что он ей очень нравится. На самом же деле девушку влекло к Николасу, и разрыв с ним вызвал страдания. Но Клорис была не дурочка и понимала, что Николас решил отбить ее у брата просто из вредности, когда увидел, что у того серьезные намерения. И ему это великолепно удалось. Он легко добился согласия Клорис стать его невестой, а затем появилась Элиза Лиссе, и о невесте он тут же забыл. Мисс Уинн вспомнила письмо к Николасу, в котором писала о разрыве помолвки. Потом со стыдом вспомнила следующую помолвку с его братом. А стыдно было потому, что каждый взгляд, каждое слово, которыми они обменивались, значили для нее что-то, лишь когда их замечал Николас. И конечно, ей было приятно, когда он снова начал за ней ухаживать.

А потом все кончилось, еще до гибели Уильяма. Теперь и подавно. Клорис смотрела на Николаса и не понимала, чем он мог привлечь. Глуповатый, трусливый, манерный. Теперь все ее мысли занимал Обри Мэндрейк. Вернее, Стэнли Футлин. Он стыдится своей фамилии, а ей она кажется нормальной, обыкновенной. Да разве в фамилии дело?

Перед тем как заснуть, Клорис думала о том о сем, а вот о Харте не вспомнила ни разу.

Джонатан лежал на спине, уставившись в темноту. В голове проносились мысли. «Этот Томас подвернулся как-то некстати, испортил всю картину. И Обри гнет туда же. Я вижу, он уже почти готов поверить Харту. Чертов Томас. Но ведь должно быть объяснение, как этот злодей доктор ухитрился расправиться с Уильямом! Интересно, что придумает Аллейн? Неужели что-то совсем новое?»

Ройал вспоминал Уильяма и Николаса детьми. Старший уезжал в школу после каникул, а младший оставался здесь с домашним учителем. Наследником семейного состояния был Уильям, а матери очень хотелось, чтобы Николас. Но она ничего не могла изменить. И старший сын Сандру неизменно раздражал, хотя был ей бесконечно предан.

Миссис Комплайн отложила ручку. Положила листок в конверт, заклеила. Адресат состоял лишь из одного слова. Большие часы на лестничной площадке пробили два. Огонь в камине почти догорел, и она замерзла. Пора ложиться. Сандра привела в порядок смятую постель, оглядела комнату. Чуть подрагивая, сложила свою одежду и убрала в шкаф. Остановилась перед зеркалом поправить волосы. Затем наклонилась и пристально вгляделась в свое отражение, хотя ничего нового в нем не было.

Наконец она легла, накрылась одеялом и протянула руку к столику.

Дождь затронул лишь небольшую часть территории графства Дорсет, в остальных местах лежал снег. Но здесь, где был расположен дом Джонатана Ройала, за ночь все изменилось. Лес и холмы освободились от снега. Везде текли ручьи, сливаясь в мощные потоки. Постепенно местность обретала прежний вид.

Мэндрейк проснулся в восемь, дождь еще лил вовсю. В окно были видны верхушки деревьев, уже без снега.

Завтракал он вдвоем с Джонатаном. Тот уже переговорил с управляющим и братьями Бьюлинами. Дороги размыло, но можно попробовать проехать. Если не удастся, придется добираться верхом.

— Я попытаюсь, — решил Обри.

— Попытайтесь, дорогой, но не нравится мне это.

— А вам нравится, что Уильям мертвый до сих пор сидит в кресле в курительной?

— Боже, конечно, нет. Это какой-то ужас. Я никогда не прощу себе этот уик-энд.

— Попросите одного из Бьюлинов поехать со мной. На случай если я застряну.

— Я уже решил. С вами поедет Джеймс, и он обязательно наденет на колеса вашей машины цепи.

— В ближайшей деревне есть полицейский участок?

— Конечно, нет. Полиция у нас только в Чиппинге.

— Ну тогда я поеду прямо к Аллейну. Надеюсь, он согласится заняться этим делом.

— Я тоже надеюсь, — отозвался Джонатан, — но признаюсь, немного побаиваюсь вашего грозного сыщика.

— Он приятный, обходительный человек.

— Если так, то замечательно. Я сейчас пошлю за Джеймсом Бьюлином, если он еще не ушел.

Джеймс появился через пару минут. В грязных ботинках, поэтому проходить в комнату не стал, остался стоять на пороге.

Хозяин изложил суть дела. Тот сосредоточенно слушал, нахмурив брови.

— Как вы думаете, такое возможно? — спросил Джонатан.

— Напрямую в деревню не попадешь, придется сделать крюк. А это миль двадцать. А дальше уж как получится.

— Так можно или нет?

— Сэр, если у вас в доме мертвец, надо обязательно попробовать проехать.

— Полностью с вами согласен, — поддержал Мэндрейк. — Вы будете меня сопровождать?

— Конечно, сэр, — ответил Джеймс. — Когда выезжаем?

— Прямо сейчас.

Обри тут же вспомнил о Клорис. Очень не хотелось оставлять ее здесь. Может, она тоже согласится поехать?

Мэндрейку повезло, он встретил девушку на лестничной площадке. И Клорис с радостью согласилась, даже не дослушав до конца.

— Но это просто попытка, — предупредил Обри. — Возможно, у нас ничего не выйдет. Говорят, дороги размыло.

— Ну и пусть. — Девушка улыбнулась. — Для меня счастье вырваться из этого дома хотя бы на пять минут.

— Только оденьтесь потеплее! — крикнул ей вслед Мэндрейк. — Машина будет стоять у парадного входа.

Повеселев, он поднялся к себе в комнату. Надел свитер, обмотал шею шарфом, сверху пальто. Взял портфель, где лежали записи, игральная карточка и кнопка в спичечной коробке. Правда, записи никто не прочитал, ну и ладно. Неужели ради этого надо задерживаться до полудня?

Мэндрейк спустился, нашел Джонатана. Просить об этом было неприятно, но он твердо решил ненадолго зайти в курительную.

Джонатан поморщился.

— Ладно, но я с вами не пойду. Вы уж как-нибудь сами. Только ни к чему не прикасайтесь.

Мэндрейк пробыл в комнате несколько минут, стараясь не смотреть на кресло, где на сидящего Уильяма накинули белую простыню. Потом вышел, попрощался с Джонатаном и направился к гаражу. На открытых местах снега уже не было, свисающие с карнизов сосульки таяли и меняли форму.

Опираясь на трость, Мэндрейк дошел до гаража, где его ждал Джеймс Бьюлин. Он с братом только что закончил надевать на колеса цепи.

— Теперь, если забуксуете, может, и выедете. А без цепей нам никак не нельзя, сэр. Машина готова, заправлена и все прочее. Я положил в багажник трос и мешки.

— Ну тогда поехали, — сказал Обри, садясь за руль. Джеймс устроился сзади.

У парадного входа их ждала Клорис. Воротник пальто поднят, голова закутана в теплый платок, отчего лицо приобрело треугольную форму. Торопливо сбежав по ступенькам, она села рядом с Мэндрейком. Бледная и тревожная.

— Еще что-то случилось? — спросил Мэндрейк.

— Случилось. Но мистер Ройал сказал, чтобы мы не задерживались. — Она повернулась к нему. — Миссис Комплайн пыталась покончить с собой.

Мэндрейк смотрел на девушку, не снимая рук с руля. Сзади Джеймс натужно откашлялся.

— Пожалуйста, заводите машину, — попросила Клорис. — Я вам все расскажу. Значит, утром горничная поднялась к ней с завтраком, но дверь была заперта. Экономка решила, что миссис Комплайн не хочет, чтобы ее беспокоили, но другая горничная, разносившая утренний чай, сообщила, что видела под дверью гостьи свет. Доложили мистеру Ройалу, потому что странно, когда свет горит утром, когда и без того светло. Начали стучать в дверь, миссис Комплайн не отзывалась. Явившийся Николас потребовал от мистера Ройала, чтобы взломали дверь. На столе лежал конверт с запиской Николасу. Что там, я не знаю. Она без сознания. Возможно, умрет.

— Что она приняла? — спросил Мэндрейк, выезжая за ворота.

— Все снотворное, какое вы ей дали, и еще аспирин, у нее было немного. Если бы вы видели Николаса! На нем лица нет. Положение настолько отчаянное, что Ник согласился, чтобы его мать осмотрел доктор Харт. Вот такой парадокс. Его подозревают в убийстве Билла — да что там подозревают, уверены, — а он делает его матери искусственное дыхание и сердито отдает распоряжения. И все ему подчиняются. Вот уж настоящий сюрреализм. Он дал мне список лекарств. Аптека только в Чиппинге, но это недалеко от Сан-Джайлза. Пока вы будете разговаривать с мистером Аллейном, я успею съездить за лекарствами.

— А как Харт оценивает ее состояние?

— Как критическое, фактически безнадежное. Я в комнату не заходила, ждала, когда он выйдет ко мне в коридор. Слышала, он сказал, что доза веронала была огромная, где-то двести гран. Обрушился на леди Херси — зачем оставила у нее лекарство. Леди Херси сама не своя, считает себя виноватой.

— Это тот самый веронал, который я забрал у Харта, — заметил Мэндрейк. — Боялся, что он покончит с собой. Вот такая ирония судьбы.

— Потом, я слышала, доктор Харт успокаивал леди Херси. Говорил, что и аспирина было достаточно для смертельного исхода.

Они благополучно доехали до леса. Здесь дорога шла в прогалине между двумя крутыми склонами. Вскоре гравий закончился, пошел мягкий размытый грунт. Мэндрейку удавалось проскакивать трудные места на второй скорости. Очень помогали цепи на колесах.

— В овраге нам будет труднее, сэр, — подал голос Джеймс. — Придется ехать по колеса в воде.

— Неужели застрянем? — воскликнула Клорис.

— Тогда я схожу на ферму — она недалеко, — возьму лошадей, и они вытянут машину, — успокоил ее Джеймс.

Лес закончился. Пошла дорога в сплошных рытвинах. Нестихающий дождь хлестал по лобовому стеклу. Щетки едва успевали стирать потоки воды, которые где-то нашли щель и начали потихоньку вытекать на приборную доску. Порывы ветра покачивали машину так, что Мэндрейк с трудом удерживал руль.

— Мы с братом уже десять лет твердим хозяину, — проворчал Джеймс, — что дорогу тут нужно выложить щебенкой.

На дне оврага кое-где еще лежал снег. Перед спуском Мэндрейк остановился.

— Там снег неглубокий, сэр, — сказал Джеймс. — Но под ним может быть вода. Так что лучше радиатор закрыть мешком.

Он вылез, а за ним и Мэндрейк, чтобы помочь. Они быстро справились с несложной задачей и вернулись на свои места. Обри по пути успел улыбнуться Клорис, а та ему, отчего на душе у поэта потеплело.

Он начал осторожно съезжать в овраг.

— В этом месте давно уже надо бы построить мост, — опять заговорил Джеймс. — Прошлой зимой здесь тоже была грязь непролазная. Еще хуже, чем сейчас. Примите левее, сэр.

Передние колеса нырнули в глубокую рытвину и кое-как выбрались, но задние забуксовали. Цепи не помогали.

— Поверните чуть правее, сэр, и газуйте! — крикнул сзади Джеймс.

Машина судорожно дернулась несколько раз и встала.

— Кажется, приехали, — вздохнул Мэндрейк.

— Только не глушите двигатель, сэр. — Джеймс выпрыгнул наружу, провалившись по колено в снег, и скрылся где-то справа за машиной.

— Вы его видите? — спросил Обри.

— Только спину, — ответила Клорис. — Он подкладывает под колеса ветки. А теперь машет, чтобы вы ехали.

Мэндрейк включил первую передачу, чуть прибавил газ, попытался тронуться. Ничего не получилось. Джеймс вернулся за лопатой и принялся подкапывать у передних колес. Обри вылез следом, попросив Клорис следить, чтобы не заглох мотор. Джеймс копал, а он взялся подносить ветки. Потом они набросали их под передние и задние колеса и сели в машину.

После этой вылазки внутри машины показалось необыкновенно комфортно. Пахло бензином, кожаными сиденьями, сигаретами и еще чем-то таким, что оставил Джеймс, деревенским.

Мэндрейк изготовился, посигналил, предупреждая Джеймса, и включил передачу. Затрещали ветки, машина угрожающе накренилась, но затем, о чудо, цепи застучали по твердому грунту, и она начала медленно подниматься по склону оврага.

— Ну вот, первое препятствие пройдено, — улыбнулся Мэндрейк. — Подождем Джеймса наверху.

В доме приходского священника в Сан-Джайлзе гостей не ждали. Инспектор Скотланд-Ярда Родерик Аллейн заглянул в кабинет преподобного Уолтера Коупленда, где жена детектива Агата работала над портретом хозяина.

— На горе ливень не стихает, а здесь, кажется, подмораживает. Какая-то странная аномалия. Вы не считаете, пастор?

Преподобный Уолтер Коупленд повернул голову, стараясь разглядеть что-нибудь в окне.

— Тут у нас погода очень переменчивая. Так что нечего удивляться дождю в Хайфолде. А потом там ударит мороз, а у нас польет. Такое бывало.

Агата недовольно отложила кисти.

— Неужели погодные аномалии так для тебя важны, что ты решил прервать мою работу?

Аллейн улыбнулся:

— Тысячу извинений, дорогая. Ваше преподобие, прошу вас, примите прежнюю позу.

Агата повернула к мужу свое красивое выразительное лицо. Правда, нос был чуть запачкан зеленой краской, но ведь на работе всякое бывает.

— Почитай нам лучше что-нибудь.

— С удовольствием. — Родерик направился к книжному шкафу.

— Думаю, сегодняшний день мы проведем спокойно, — произнес пастор. — В такую погоду вряд ли кто-нибудь явится с визитом.

— А вот у нас, полицейских, такая примета — чем хуже погода, тем вероятнее срочный вызов. — Аллейн снял с полки книгу. — Как насчет мисс Остин? Не возражаете?

— А теперь сворачивайте направо, сэр, — произнес с облегчением Джеймс. — Половину пути мы проехали. Там впереди еще будет неприятный участок, но, думаю, мы справимся.

— Сколько сейчас времени? — спросила Клорис.

Мэндрейк глянул на часы.

— Десять минут двенадцатого.

Клорис кивнула:

— Если все будет в порядке, в полдень мы позвоним в дверь пастора.

Глава 11 Аллейн

— Николас, подойди ко мне, — позвала мадам Лиссе.

Он смотрел в окно Зеленой гостиной на нескончаемый дождь, уничтожающий на подъездной дорожке остатки снега. Казалось, и без того душа разрывалась на части, так еще этот унылый надоедливый гул. На слова Элизы он отозвался не сразу. Постоял немного, затем медленно повернулся и пересек комнату.

— Что, Элиза?

Она взяла его запястье, притягивая ближе к себе.

— Хочу, чтобы ты знал, — я горюю вместе с тобой.

Николас взял ее ладони в свои и потер, будто хотел согреться.

— Если она умрет, у меня никого не останется. Только ты. — Николас стоял рядом с ней, продолжая гладить ладонь и странно вглядываясь в нее, словно видел Элизу впервые. — Непостижимо.

Мадам Лиссе пригласила его сесть на скамеечку для ног, стоящую рядом с ее креслом. Он повиновался.

— Нам надо все обдумать и взвесить. Я тебе искренне сочувствую, и если она умрет, это будет громадная потеря. Мне только странно ее отчаяние по поводу смерти Уильяма. Ведь она всегда благоволила к тебе. Думаю, поступок твоей матери вызван страхом, что получит огласку давняя история с утратой ее красоты. — Мадам кончиками пальцев коснулась своих волос. — Мало она из-за этого страдала, так сейчас встреча с Фрэнсисом совсем выбила ее из колеи. А потом еще Уильям начал угрожать его разоблачить. — Она помолчала. — Что там было в этой записке?

Николас напрягся.

— Я не могу об этом говорить.

— Записка у мистера Ройала?

— Да. На случай… ну, сама понимаешь.

— Разумно.

Николас кашлянул.

— Элиза, а ты знала, что это был Харт, тогда, в Вене?

— Он рассказал мне в пятницу вечером, когда узнал ее.

— А мне почему не сказала?

— С чего это? Я уже была сыта по горло вашими стычками, зачем же еще усугублять обстановку? Мне хотелось, наоборот, все как-то сгладить, и я боялась, что твоя мама его узнает. Вот тогда будет настоящий кошмар. — Мадам Лиссе стукнула кулаком по подлокотнику кресла. — А теперь что мне делать, когда все выплывет наружу? Что он мой муж, а ты — любовник… Когда его арестуют, он наговорит такое! В общем, мне конец.

— Ничего не конец. — Николас прижал лицо к ее коленям. — Мы еще будем счастливы с тобой, Элиза. Когда все закончится, а это обязательно когда-нибудь закончится. Будем, Элиза…

Она сжала ладонями его голову.

— Ладно, давай ждать, когда все пройдет.

Откинув голову, доктор Харт вгляделся в безжизненное лицо миссис Комплайн и несколько раз хлопнул ее по щекам. Голова чуть дернулась, но глаза по-прежнему были закрыты. Он глухо простонал и продолжил искусственное дыхание. По щекам стекали струйки пота, попадая в глаза.

— Позвольте мне вас сменить, — сказала Херси. — Я умею.

Харт сделал еще несколько движений и уступил.

— Спасибо, а то у меня уже руки судорогой сводит.

Херси опустилась на колени рядом с кроватью.

— Я уже давно пластический хирург, — произнес Харт, будто оправдываясь. — А это совсем другое дело. Забыл, как надо действовать при острых отравлениях. Ну, конечно, промывание желудка, это обязательно. Побыстрее бы они привезли лекарства. А еще лучше — полицейского врача.

— Ну как она? — спросил заглянувший в комнату Джонатан.

— Пока без изменений, — ответил Харт.

— Боже мой, Боже мой! — в отчаянии запричитал хозяин дома. — Зачем она это сделала? По какой причине?

— Совершенно непонятно. — Херси на несколько секунд прервалась. — Ведь ее любимчиком был младший сын.

— Кстати, где он? — спросил Харт. — И, пожалуйста, продолжайте.

— Николас внизу, — ответила леди Амблингтон, вновь принимаясь задело. — Мы решили, что ему лучше быть подальше отсюда.

— Наверное, это правильно. — Харт опустился на колени у изголовья Сандры Комплайн. — Где миссис Паутин? Она должна была приготовить рвотное и найти для меня желудочный зонд. Говорила, что он у нее где-то есть.

— Я посмотрю, — сказал Джонатан, выскакивая за дверь.

Какое-то время они молчали. Доктор проверил пульс больной, послушал дыхание. Прибежал Ройал с подносом.

Харт приподнял салфетку.

— Это не то, что мне нужно, но можно попробовать. Оставьте нас, пожалуйста, мистер Ройал.

Джонатан направился к двери, где обернулся и произнес резким тоном:

— Доктор Харт, мы доверили вам больную, потому что нет другого выхода. Однако не забывайте, вы под арестом.

— Ах, ах, испугали, — буркнул Харт. — Не могли придумать ничего поумнее? Закройте, пожалуйста, дверь с той стороны.

Херси смерила хозяина дома взглядом.

— Действительно, Джо, сейчас такие замечания неуместны.

Джонатан вышел и нервно зашагал по коридору туда-сюда, мурлыча под нос ту же самую нехитрую французскую песенку. Наверное, от волнения. Помотавшись так минут пятнадцать, он неожиданно зашел в комнату Харта. Постоял у окна, понаблюдал за дождем, продолжая напевать, затем вернулся к двери миссис Комплайн.

Из комнаты вышла Херси.

— Знаешь, Джо, — ее голос дрогнул, — боюсь, у нас ничего не получится.

— Но она должна выжить, Херси! Иначе вообще какой-то кошмар.

Кузина пожала плечами;

— Доктор старается.

— Так ли уж он старается, этот убийца? — взорвался Джонатан.

Херси глубоко вздохнула:

— Джо, я не верю, что он убийца.

Ройал дернулся как ужаленный.

— Что ты такое говоришь? Да он уже и не пытается отрицать свою вину!

— Здесь что-то не то, Джо. У него алиби, которое нам так и не удалось разрушить.

— Чепуха, Херси. Никакого алиби у него нет. Он совершил преступление после того, как Уильям включил приемник, или включил его сам. А потом как-то ухитрился улизнуть из курительной.

— Но ты его не видел. Почему?

— Вот и я говорю, что он ухитрился.

— Не представляю, как это можно так сделать.

— Что с тобой случилось, Херси? — возмутился Джонатан. — Все уверены, что это сделал он. Больше некому. Он убил Уильяма, приняв за Николаса. Обри это очень точно подметил.

— А я не верю, — повторила Херси. — Я наблюдала за ним в комнате Сандры. Он работал, совсем забыв обо всех обвинениях. Мне кажется, он верит, что если спасет Сандру, то в какой-то мере искупит вину за ту давнюю неудачную операцию.

— Что за вздор?! — почти закричал Джонатан. — Он старается ее спасти, чтобы этим задобрить нас! Вот в чем все дело.

— А зачем ему стараться, если он убил ее сына? Ведь если Сандра выживет, то на суде будет главной свидетельницей обвинения.

— Я ничего не понимаю. — Ройал не находил слов от возмущения. — Ты ведь не станешь спорить, что тот, кто перед этим устроил фокус с Буддой, и есть убийца? А это мог сделать только Харт.

— Нет, Джо, все не так, — не сдавалась Херси. Затем прислушалась. — Я пойду. Кажется, он меня зовет.

Она ушла, а Джонатан еще долго стоял, вперив взгляд в закрытую дверь миссис Комплайн.

— Осталось где-то миль пять, — прикинул Мэндрейк. — Если снег там подмерз, мы доберемся.

Дорога сузилась. Колеса буксовали, машину заносило, но она двигалась. У Мэндрейка ужасно ныли спина и руки.

— Как бы двигатель не перегрелся. Ведь последние две мили я еду на первой скорости. — Мэндрейк скосил глаза. — Клорис, будьте добры, прикурите для меня сигарету.

— Теперь вниз по склону, сэр, — подал голос Джеймс.

Клорис дала ему прикуренную сигарету.

— Я попробовал аккуратно описать все происшедшие события, чтобы ввести Аллейна в курс дела, — произнес он, затягиваясь. — Но теперь подумал, может, удастся уговорить его сразу поехать? А то, что я написал, он бы прочел по дороге?

— Пожалуй, так будет лучше. Но Аллейн может отказаться, и тогда нам придется ехать в Грейт Чиппинг в полицию.

— Да, но туда можно позвонить. Надеюсь, телефон у них работает. А нам надо поскорее возвращаться с лекарствами. — Мэндрейк остановил машину. — Опять забуксовали. Пойду посмотрю, как там цепи.

— Сидите, сэр, — подал голос Джеймс. — Я схожу.

Он вылез, а Клорис наклонилась вперед и закрыла лицо руками.

— Что? — встревожился Мэндрейк. Не дождавшись ответа, он обнял девушку, ощутив, как подрагивают ее плечи. — Клорис, дорогая, не надо.

— Сейчас, сейчас, я успокоюсь. Просто нервы не выдержали. И это не от горя, а скорее от стыда. Подло было с моей стороны обручиться с Уильямом лишь для того, чтобы досадить Николасу.

— Я бы мог попытаться вас утешить, но, увы, сюда идет Джеймс Бьюлин. Так что утрите слезы, моя дорогая, разбираться будем потом. Ну что там, Джеймс?

— Вы были правы, сэр, с заднего колеса слетела цепь. Я ее закрепил.

— Ладно, мой друг, залезайте. Поедем дальше. Закуривайте. Хотите сигарету?

— Нет уж, сэр, я предпочитаю трубочку. Сигарета меня не берет.

Мэндрейк посмотрел на часы.

— Без пяти двенадцать. К полудню мы не успеваем, но я постараюсь сократить опоздание до минимума. — Он глянул на Клорис. — Кстати, вот портфель. Достаньте из него мои записи и почитайте, пока мы едем. Если, конечно, это удастся при такой тряске.

Пока машина ползла вперед, то и дело подскакивая на ухабах, Клорис успела прочитать записи. Джеймс объявил, что за следующим поворотом покажется шпиль церкви в Сан-Джайлзе. Мэндрейк и сам уже начал узнавать местность. Он здесь проезжал, направляясь в поместье Джонатана. Это было в четверг.

Обри вдруг встрепенулся.

— Боже, так ведь сегодня воскресенье! Слышите, и колокол звонит. Там что, идет служба?

— Нет, — отозвался Джеймс. — Пастор начинает службу в восемь, заканчивает в половине одиннадцатого. А колокол у них звонит всегда в полдень.

Клорис оторвалась от чтения, прислушиваясь к отдаленному чистому звону.

— Они ваши друзья?

— Коупленды? Да, — ответил драматург. — Дайна только начинает, но я уверен, из нее получится хорошая актриса. В моей новой пьесе она играет главную роль. Странно, но за последние сутки я об этом ни разу не вспомнил. — Он решил сменить тему. — Так вы прочитали мои записи? Что скажете?

— Не знаю. Вы подозреваете, что Харт мог придумать с убийством Билла какую-то хитрость. Что-то вроде трюка с Буддой? Чтобы этот каменный топорик упал на него откуда-то сверху?

— Да, — ответил Мэндрейк, — но я не могу представить, как он смог это сделать. Перед поездкой я зашел в курительную и все там осмотрел. Ничего необычного. Потолок высокий, до него не доберешься, как бы Харт ни старался.

— А вы уверены, что это сделал Харт? — неожиданно спросила Клорис, будто почувствовав его сомнения.

Мэндрейк пожал плечами:

— Уверен, не уверен… а кто же еще? Кроме него, некому. И если не он, то кто в таком случае проделал трюк с Буддой? Уж это мог устроить только Харт.

— Наверное. Но читая ваши записи, я заметила, что одно алиби не очень убедительное.

Мэндрейк кивнул:

— Я понял, о чем вы, но это невероятно. Зачем? Почему? Никаких мотивов. Нет, в это я не могу поверить.

— Да, я с вами согласна. Но, может быть, это какая-то хитрость, которую мы не способны постичь? В детективах разгадка всегда необычная.

— Я не поклонник детективов. — Мэндрейк усмехнулся. — Но все же попытался найти необычное.

— И нашли?

— Нет, в курительной ничего. Комната как комната.

Дорогу им преградил небольшой сугроб.

— Пойду покопаю, — бодро произнес Джеймс. — Это на пару минут, сэр.

Мэндрейк сдал назад, и Джеймс принялся за работу.

— Меня вообще-то смущает одна небольшая деталь. Не знаю, возможно, за этим что-то кроется.

Клорис вскинула глаза.

— О чем вы?

— О кнопке, вы ее видели. Застряла в подошве моего ботинка. Это случилось в курительной. На ней засохшая масляная краска, такая же, как на крышке этюдника Уильяма.

— И что в этом особенного?

— Да ничего, я думаю. Просто как она могла оказаться в курительной? Он ведь в Хайфолде живописью не занимался.

— Вы ошибаетесь. Вчера перед ланчем Билл попробовал рисовать меня. Мы как раз тогда и поссорились. Бумагу он прикрепил кнопками к какой-то доске. Наверное, одна отлетела.

— Ах вот оно что. — Мэндрейк кивнул. — Значит, кнопка тут ни при чем.

Джеймс уже расчистил путь перед машиной и торопливо залез на заднее сиденье.

— Я посмотрел, там впереди все в порядке, сэр. Видно, недавно прошел грейдер. Так что минут через десять будем на месте.

Пройдя по боковой дорожке. Дайна Коупленд прислонилась к застекленной двери, затуманив ее своим дыханием.

Аллейн отложил книгу и открыл дверь, впустив девушку в комнату.

— Как вы свежо выглядите!

— Я лазила на колокольню звонить на молитву Пресвятой Богородице. Папа, у меня хорошо получилось?

— Чудесно, дитя мое, — едва слышно отозвался пастор. — Извини, громко говорить не могу. Миссис Аллейн как раз сейчас выписывает мою верхнюю губу.

— Я закончила, — сообщила Агата.

— С губой или вообще на сегодня?

— Вообще. Хотите взглянуть?

Дайна сбросила сапоги и побежала к мольберту. Агата улыбнулась подошедшему мужу и взяла его руку. Они все постояли, разглядывая портрет.

— Ты довольна? — спросил Аллейн.

— А ты, Рори?

— Конечно.

Агата пожала плечами:

— Мне кажется, не так уж плохо получилось. А вы что скажете. Дайна?

— Замечательно.

— Стиль я выбрала классический, чтобы понравилось заказчице. А это женщина весьма консервативных взглядов и очень религиозная.

— И слава Богу! — воскликнула Дайна. — А то я боялась, что вы напишете сюрреалистический портрет. Хотя против этого я ничего не имею, потому что работаю с Обри Мэндрейком, но все же…

— Позвольте и мне посмотреть. — Сияя доброй улыбкой, к мольберту подошел пастор. Было видно, что портрет ему тоже понравился.

Попыхивая трубкой, Аллейн наблюдал за ним вместе с женой.

— Что это там? — вдруг воскликнула Дайна.

Аллейн вскинул голову.

— Где?

— Сюда едет машина. Причем с той стороны, где дождь. Скоро она будет здесь.

Аллейн кивнул:

— Она уже здесь. Вот, останавливается у ворот. Господи!

— Что там? — спросила Агата.

— Чуяло мое сердце, что просто так мне здесь отдохнуть не дадут. Впрочем, еще есть надежда.

Дайна обернулась.

— Так это Обри Мэндрейк!

— Он же гостит в Хайфолде, — удивился Аллейн. — Неужели там что-то случилось?

— А ты не ошибаешься, дорогая? — спросил пастор. — Может, это не он?

— Он, папа, он. Машина уехала, а Обри идет сюда. И как-то странно выглядит. Наверное, действительно что-то случилось.

— Аллейн, — воскликнул Мэндрейк, забыв поздороваться, — как хорошо, что вы здесь! В Хайфолде произошла ужасная трагедия, мы приехали за вами.

— Ну вот, теперь видите, — произнес Обри, заканчивая рассказ, — что единственным нашим выходом было приехать к вам.

— Но это не в моей компетенции, — возразил Аллейн с жалобными нотками в голосе. — Делом должна заниматься местная полиция. — Он повернулся к пастору. — В Грейт Чиппинге полицию возглавляет по-прежнему Бландиш?

— Он самый. — Тот кивнул. — Мэндрейк, то, что вы рассказали, ужасно… Уильям Комплайн такой славный юноша. Близко знакомы мы не были, Пенфелтон не в моем приходе, но он всегда мне нравился.

— В довершение ко всему миссис Комплайн при смерти, — добавил Мэндрейк. — И если мы здесь задержимся…

Аллейн направился в холл.

— Пойду позвоню Бландишу.

— Он, конечно, недоволен, — проговорил Мэндрейк извиняющимся тоном, — но что нам было делать?

— Ничего, — успокоила его Агата. — Мой муж, конечно, не в восторге, но дело есть дело. Однако начать расследование он может только по просьбе местной полиции. Существуют порядки, которые никто не имеет права нарушать.

— Он уже звонит в Скотланд-Ярд, — сообщила Дайна, стоя у двери и наблюдая за Аллейном. — Обри, когда должна вернуться ваша знакомая?

— Клорис поехала в Литтл Чиппинг в аптеку. Но она, наверное, закрыта. Мы совсем забыли, что сегодня воскресенье.

— Ничего, аптекарь живет в том же доме, так что найти его будет нетрудно. И дорога до Литтл Чиппинга расчищена. А вот дальше, в Грейт Чиппинг, все занесено снегом. Боюсь, что мистер Бландиш здесь не скоро появится.

— Прошу меня извинить, — произнесла Агата, вставая, — думаю, мне пора идти собирать мужу вещи.

— Значит, есть надежда, что он поедет? — воскликнул Мэндрейк.

— Да, — Агата улыбнулась, — и большая.

Через открытую дверь из холла донесся голос Аллейна:

— У меня же ничего с собой нет! Ладно, я позвоню местному аптекарю и возьму кое-что у него. А доктор Кертис там? Позовите его к телефону и выясните…

Дайна закрыла дверь.

— Папа, почему ты не предлагаешь Обри выпить?

— Да, да, конечно! — всполошился пастор. — Извините, мой дорогой, вы так устали. Выпейте бокальчик хереса или…

— Пусть он лучше выпьет виски, папа, — вмешалась Дайна. — Уже время ланча, так что вам надо перекусить, Обри. И возьмите с собой еды для мисс Уинн. Она поест в машине. Я пошла на кухню, а ты, папа, проводи Обри в столовую.

В холле она увидела Аллейна.

— Мне очень жаль, — инспектор виновато улыбнулся, — но приходится уезжать, хотя совсем этого не хочется. Бландиш говорит, что сейчас из Грейт Чиппинга сюда не проедешь. Всюду заносы. К тому же у них сломалась машина. Я позвонил своему начальнику в Ярд, а тот, естественно, предлагает мне начать расследование. Так что я еду. Но Агата остается у вас заканчивать потрет.

— Конечно. — Дайна посмотрела на инспектора. — Странные какие-то события произошли в Хайфолде, вы не считаете?

— Судя по рассказу Мэндрейка, дело тухлое, — ответил Аллейн.

Дайна округлила глаза:

— Ужас! Ладно, я иду на кухню. А ваша жена наверху.

Родерик кивнул:

— Иду к ней.

В гардеробной он застал Агату. Она стояла на коленях перед его чемоданчиком.

— Кажется, положила все. Пижаму, халат, бритвенные принадлежности. Но как ты обойдешься без своего джентльменского набора? Шприцев, бутылочек, порошков и прочего?

— Сам не знаю, дорогая. Но фотоаппарат при мне, и я позвонил аптекарю в Литтл Чиппинг, там у него сейчас мисс Уинн, и он передаст ей то, что мне нужно. А тебя я попрошу принести акварельную кисточку и ножницы. Остальное привезет Фокс и компания. Они приедут на поезде. До того времени мне придется начинать одному, уподобившись Шерлоку Холмсу.

Он присел на ковер рядом с ней.

— А теперь поцелуй меня и скажи, что тебе тяжело расставаться.

Супруги обнялись и долго сидели, не разжимая рук.

— Ты заметил, что Мэндрейк изменился? — спросила Агата.

— Такое бывает, дорогая, когда человек впервые сталкивается с убийством.

— Его рассказ представляет для тебя какую-то ценность?

— Что касается фактов, да. А вот в их толковании он запутался. Казалось бы, символист, сюрреалист не должен придерживаться шаблонов, так нет же. Вцепился — и ни в какую. Хотя, наверное, пьесы писать — это одно, а в жизни совсем другое. Не знаю. — Он прислушался. — Кажется, там пришла машина.

Жена посмотрела в окно.

— Да.

— Тогда надо ехать. — Родерик еще раз обнял ее. — Жаль, так нам испортили отпуск.

— Не говори. Скорее бы приехал Фокс. Тебе с ним будет легче.

Пастор, его дочь и Агата наблюдали у застекленной двери, как Аллейн с Мэндрейком идут к машине. Инспектор поднял воротник пальто, на плече болтался фотоаппарат, в руке чемоданчик.

Через минуту машина отъехала.

Глава 12 Осмысление фактов

Аллейн на заднем сиденье углубился в чтение записок Мэндрейка. Между ним и Джеймсом Бьюлином стояла большая корзина с едой, которую Дайна собрала им в дорогу.

— Мы откроем ее при первой же вынужденной остановке, — объявила Клорис. — Но ланч нам могут попытаться испортить Другие, если они сейчас подслушивают меня. Возьмут и сделают так, что мы будем ехать и ехать — и ничто нам мешать не будет.

— Какие еще Другие? — не понял Мэндрейк.

— А вы что, при них ничего не знаете? Это они разбрасывают по дорогам гвозди и битое стекло. Если вы торопитесь и хотите что-то найти, они это прячут. Они однорукие и одноногие, поэтому крадут у вас одну перчатку и один чулок. А еще они очень любят воровать ключи и прятать письма, на которые нужно срочно ответить.

— Да вы просто прелесть! — воскликнул Обри.

Аллейн уловил в его голосе то, что везде называют влюбленностью.

А Клорис тем временем повернулась к нему.

— И вы тоже будете притворяться, что ничего не слышали о Других? А кто же тогда прятал куда-то колпачок вашей ручки? Причем не раз и не два.

«Блондинка она крашеная, — решил Аллейн, — но симпатичная».

— А в Скотланд-Ярде они водятся, мистер Аллейн? — не унималась Клорис.

— А как же. Кто еще пишет нам анонимные письма?

— Вот видите, мистер Аллейн существование Других признает.

Несколько минут они ехали молча. Затем подал голос Джеймс:

— Извините, сэр, но я подумал, что джентльмен, который едет расследовать убийство, наверное, хочет вас кое о чем расспросить. А разговоры эти не для чужих ушей. Так что лучше я на повороте выйду.

— Да что вы! — воскликнула Клорис. — Неужели полагаете, что мы позволим вам возвращаться домой по сугробам пешком?

— Я не буду никуда возвращаться, мисс Уинн. — Джеймс усмехнулся. — Дело в том, что тут рядом в деревне живет моя родная тетка, мисс Фэнси Бьюлин. Ей уже девяносто один стукнуло. Очень любит, когда я ее навещаю. Так что сейчас это пришлось очень кстати. А я дождусь, когда поедет мистер Бландиш со своими ребятами, и они меня подвезут. Я покажу им дорогу на Хайфолд.

— Вероятно, нам стоит прислушаться к мистеру Бьюлину, — заметил Мэндрейк. — Как вы считаете, мистер Аллейн?

— Если есть опасность, что Бландиш заблудится, то, конечно, его лучше проводить.

— Отлично, сэр. — Джеймс придвинулся к дверце. — Вот и поворот.

Мэндрейк не стал его высаживать на повороте, а довез прямо до дома тетки. Они поехали дальше.

— Так о чем вы хотели спросить меня, мистер Аллейн? — подал голос Мэндрейк. — Не беспокойтесь, я смогу вести машину и разговаривать.

Инспектор вытащил из кармана его записки.

— Давайте вместе обсудим то, что вы написали. Изложено толково, но мне хочется уточнить кое-какие детали.

Произнесено это было тоном, который Мэндрейк и Клорис услышали впервые. Стало даже немножко страшно, потому что устами Аллейна заговорил всемогущий Скотланд-Ярд.

— Прежде всего, — продолжил Родерик, — я хотел бы убедиться, что все правильно понял. Поэтому позвольте мне пересказать своими словами. И остановите, если я ошибусь. Итак, молодой человек Уильям Комплайн, офицер британской армии, был убит вчера вечером примерно в десять минут девятого. Он находился в комнате, смежной с библиотекой с одной стороны и Зеленой гостиной с другой, которую называют будуаром. Сюда, как и в курительную, можно также попасть из холла. Факт убийства был установлен, когда в библиотеке находились хозяин дома мистер Джонатан Ройал, леди Херси Амблингтон, мисс Клорис Уинн, мистер Обри Мэндрейк и мистер Николас Комплайн, брат убитого. В будуаре находился доктор Фрэнсис Харт, но, по его словам, к моменту обнаружения факта убийства он оттуда ушел. Это подтверждает лакей Томас, который видел доктора, когда нес в библиотеку напитки. Это произошло через несколько минут после того, как Николас Комплайн покинул брата в курительной и присоединился к обществу в библиотеке, но до того, как вы услышали, что в курительной заработал приемник. Вы хотели послушать новости, и Николас, открыв дверь, сообщил об этом брату. Его загораживала ширма, но Николас слышал шаги и, через пару секунд зазвучал фокстрот «Веселые ноги».

— Да, так оно и было, — подтвердила Клорис. — Ник оставил дверь открытой.

— Закончился фокстрот, и начались новости, — продолжил Аллейн. — Почти сразу после этого мистер Ройал вышел. Он решил, что в будуаре никого нет, потому что из-под двери не был виден свет. В комнату он не заходил, а направился в туалет и вернулся до окончания передачи новостей.

В холле все это время никого не было. — Аллейн посмотрел на Клорис. — Я все правильно изложил?

— Да.

— Хорошо. Пойдем дальше. Предположим, приемника курительной был уже включен, нужно было только прибавить громкость. Но все равно кто-то должен был повернуть ручку.

— Это мог сделать либо Уильям, либо убийца, — подал голос Мэндрейк.

— Причем это произошло сразу же после того, как только мы попросили, — добавила Клорис.

Аллейн кивнул.

— Теперь перейдем к любопытному эпизоду с танцем лакея. Когда Томас вышел в холл и увидел поднимающегося по лестнице доктора Харта, музыка уже играла. Значит, доктор не мог включить приемник. Затем, после ухода доктора, Томас, увлеченный ритмом фокстрота «Веселые ноги», решил потанцевать и в полном одиночестве исполнял свои па, пока не закончилась музыка. Холл он покинул, лишь когда начались новости. Затем ненадолго вышел мистер Ройал, потом леди Херси Амблингтон вошла в курительную с бокалом виски, после чего снова появилась в дверях и позвала своего кузена мистера Ройала. И наконец, леди Херси вышла в библиотеку еще раз, чтобы позвать вас, мистер Мэндрейк. Вы вошли в курительную и увидели, что Уильям Комплайн убит. Примерно в это время наступили там на кнопку.

— Да.

— Орудием убийства послужил, — Аллейн про себя улыбнулся, что приходится применять полицейский канцелярский термин, — каменный новозеландский топорик, висевший на стене в качестве украшения. Где именно он висел?

— Справа от двери, ведущей в библиотеку, — ответил Мэндрейк. — Там стоит красная кожаная ширма. Топорик висел за ней.

— Теперь я поставлю крестик на плане, который вы так замечательно изобразили. Вот так правильно?

Клорис взяла у него листок с поставленным крестиком и показала Мэндрейку. Тот кивнул и прибавил газ. Новые цепи, которыми Джеймс Бьюлин обзавелся в Чиппинге, пока справлялись отлично.

— Ладно. — Аллейн помолчал. — Отметим, что все это время две гостьи находились в своих комнатах наверху. Миссис Комплайн и мадам Лиссе, которую, как вы мне сообщили, на самом деле следует именовать миссис Фрэнсис Харт. При этом ни та ни другая не могла спуститься вниз незамеченной, пока в холле находился Томас. Теперь предположим, что ручку громкости приемника повернул не Уильям Комплайн. Тогда человек, сделавший это, должен был попасть в курительную только после того, как оттуда удалился Николас Комплайн, и покинуть ее после ухода из холла Томаса. Если же ручку повернул сам Уильям, то его убийца должен был войти тоже после ухода Томаса из холла и сбежать до того, как туда вошла леди Херси с бокалом виски.

— И нужно учитывать, что он должен был избежать встречи с Джонатаном, который дважды пересекал холл, — добавил Мэндрейк.

— Да, конечно, — согласился Аллейн. — И давайте также отметим, что дверь, соединяющая курительную и будуар, была заперта со стороны курительной.

— Но там негде спрятаться, — заметил Мэндрейк. — Дверь в библиотеку была открыта, так что и за ширмой не получилось бы скрыться. Скорее всего убийца проник в курительную из холла.

Аллейн кивнул:

— С этим можно согласиться. Но он должен был каким-то образом пройти незамеченным мимо лакея и мистера Ройала.

— А он не мог спрятаться где-нибудь в холле? — предположила Клорис.

— Но у нас есть танцующий лакей, который определяет промежуток времени, когда убийца мог войти и выйти из курительной.

— Да, — согласился Мэндрейк, — Томас танцевал, пока не кончилась музыка. Но это заняло лишь несколько минут, а затем в комнату вошла леди Херси. Будуар можно не рассматривать, дверь туда была заперта.

— В таком случае, — заключила Клорис, — критическим является момент, когда убийца покинул курительную. Это могло произойти только после ухода Томаса из холла.

— Вы правильно рассудили, мисс Уинн, — улыбнулся Аллейн.

— Просто жуть берет, — произнес Обри, — когда представишь, что Николас просит Уильяма включить приемник, а там притаился Харт.

Аллейн поднял глаза. Несмотря на тряску, он ухитрялся делать в записках Мэндрейка пометки.

— Давайте подробнее рассмотрим действия леди Херси. Итак, она вошла в курительную с бокалом с целью предложить выпить Уильяму и скрылась за ширмой. Затем снова появилась в дверях, чтобы позвать мистера Ройала. И наконец, вернулась в библиотеку за мистером Мэндрейком.

— Да, — подтвердил Мэндрейк, тормозя. — Так оно и было. — Они преодолевали участок, где застряли утром. Услышав, как Клорис вздохнула, Обри поспешил ее успокоить: — Ничего, сейчас проедем.

Но наблюдающий за девушкой Аллейн понимал, что ее беспокоит совсем другое. Взглянув на него, она отвела глаза и быстро заговорила:

— Леди Херси старый друг Комплайнов. Она очень добрая и вела себя безупречно, когда это случилось. Сейчас помогает доктору Харту выхаживать миссис Комплайн. Можно представить, как это все ее расстраивает.

— Да, — пробормотал Аллейн после непродолжительного молчания, — интересные подробности. — Он снова замолк, листая записки. — Давайте поговорим о случае с медной фигурой Будды, довольно тяжелой. Ее установили на двери Николаса Комплайна для того, чтобы статуя упала ему на голову. Но мистер Комплайн чудесным образом избежал гибели. Будда пролетел мимо, слегка задев его руку.

Тут написано, что это было подстроено, когда он находился в комнате мадам Лиссе. Вы, мистер Мэндрейк, сверяли время по двум часам: напольным на лестнице и тем, что стоят в гостиной. Отсюда можно сделать вывод, что ловушка была установлена между половиной восьмого, когда Николас Комплайн вышел из своей комнаты, и без двадцати восемь, когда вы услышали его крик. Вы полагаете, что алиби здесь имеют все, кроме доктора Харта, который якобы находился в ванной. Алиби миссис Комплайн подтверждает леди Херси. Ваше подтверждает мистер Ройал. А его алиби вы можете подтвердить?

— Я полагаю, он пришел незадолго до того, как раздался грохот падающего Будды.

— Минут за десять?

— Да, я в этом почти уверен. Мы ведь разговаривали, так что действительно прошло не меньше десяти минут.

— А нельзя ли более определенно? Например, может, вы закурили сигарету, когда он вошел в комнату?

— Дайте подумать. Да, я забыл наверху портсигар и закурил его сигарету, когда он входил.

— А когда закричал Николас Комплайн, вы еще курили?

— Кажется, да. Теперь припоминаю, что, направляясь к лестнице, бросил окурок в камин.

— Хорошо, пойдем дальше. Алиби мадам Лиссе, которое подтверждает Николас Комплайн, кажется неопровержимым. Теперь об Уильяме. Он находился в это время в курительной. Слышал разговор мистера Ройала с дворецким в холле, а также готов пересказать содержание новостей, которые начались в семь тридцать.

— Теперь-то вопрос алиби Уильяма не имеет значения, — печально заметил Мэндрейк.

— Наверное, вы правы, — отозвался Аллейн, — но мы, полицейские, люди дотошные. Значит, алиби нет только у доктора Харта. Но мы пропустили вас, мисс Уинн.

Девушка смутилась.

— У меня тоже нет алиби. Я принимала ванну, потом переодевалась. Но подтвердить это никто не может.

— Ну и что с того? — успокоил ее Аллейн. — Было бы странно, если бы у вас было алиби на каждую минуту в течение всего дня. Человек может побыть в одиночестве и не только в ванной. Однако у нас остается леди Херси Амблингтон.

— Она была с миссис Комплайн, — сказал Мэндрейк. — Николас видел, как Херси проходила к ней мимо его комнаты.

— Мне этого недостаточно. Итак, леди Херси подтверждает алиби миссис Комплайн. А миссис Комплайн? Она подтверждает ее алиби? То есть что леди Херси находилась в ее комнате с семи тридцати до начала суматохи?

— Но миссис Комплайн… — Мэндрейк замялся, — понимаете, когда мы обсуждали алиби, ее с нами не было.

— То есть ее об этом никто не спрашивал?

— Нет, но… Леди Херси не могла… это просто немыслимо.

— Я тоже так думаю, — согласился инспектор, — но понимаете, в данный момент мы обсуждаем только факты. А они свидетельствуют, что леди Херси подтверждает алиби миссис Комплайн, но не наоборот.

— Теперь, возможно, мы никогда не сможем ничего у нее спросить, — вздохнула Клорис.

— Давайте не будем торопиться, — предложил Аллейн. — Приедем — увидим.

Пока обратный путь проходил без приключений. Помогали новые цепи, да и снег на дороге утрамбовался и успел подмерзнуть. Правда, впереди над холмами все небо было затянуто тучами.

Продолжая изучать записи, Аллейн открыл корзину с едой. Бутерброды с ветчиной, крутые яйца и прочая дорожная снедь. Предложив угоститься спутникам, он по ходу дела заметил:

— Самым странным во всей этой истории мне представляется ваше падение в бассейн, мистер Мэндрейк. Вы предполагаете, что это каким-то образом незаметно проделал доктор Харт. Он видел, как Николас Комплайн вышел из дома в тирольском плаще, и принял вас за него. Вы были одеты в такой же плащ, как потом выяснилось, принадлежащий самому Харту. Далее вы нищете, что Николас видел вас из окна павильона, где переодевался, чтобы окунуться в бассейне согласно условиям пари. Он вас узнал и даже помахал рукой. Потом вы оказались в воде, и эту сцену наблюдали братья Комплайны, доктор Харт, мисс Уинн и мистер Ройал. Именно в таком порядке они появились на месте происшествия. Миссис Комплайн, мадам Лиссе и леди Херси отсутствовали. Первые две в это время завтракали у себя в комнатах, а леди Херси, по ее словам, находилась в курительной. — Он посмотрел на Клорис. — Мисс Уинн, вы читали эти записи? — Да.

— Там написано, что мистер Мэндрейк заметил на снегу следы маленьких ног, явно женских. Они шли от дома к началу террасы, а затем обратно в дом. Вполне вероятно, какая-то женщина постояла некоторое время на террасе, откуда видны бассейн и павильон, а затем вернулась в дом.

— Может, там стояла одна из горничных, хотя это сомнительно.

— А вы сами эти следы заметили?

— Я хорошо помню следы Обри и еще одни, скорее всего Билла. Но теперь мне кажется, что эти следы, о которых вы говорите, я тоже заметила. Но краем глаза. Так что ничего о них сказать не могу. Вообще-то все мое внимание было устремлено на Обри. Его как раз вытаскивали из бассейна.

Аллейн задумался.

— Курительная расположена на той же стороне дома, что и бассейн?

— Да, — ответила Клорис. — Как и комнаты гостей.

— Оттуда видны бассейн и павильон?

— Из комнаты мадам Лиссе нет, — ответил Мэндрейк. — Джонатан сказал, что там вид загораживают деревья. Думаю, и комната миссис Комплайн в таком же положении.

— Вы уверены, что все эти три странные происшествия между собой связаны? И за ними стоит один человек?

— Конечно, — удивленно произнесла Клорис. — А разве не так?

— Похоже, вы правы, — рассеянно проговорил Аллейн.

— Предполагать, что в эти два дня сразу несколько человек собрались убить Николаса, — это уж чистая фантастика, — заметил Мэндрейк.

— Николаса? Вы имеете в виду Комплайна? — Инспектор кивнул. — Да, да, конечно.

— И учтите, — добавил Мэндрейк, — в Хайфолде у меня недоброжелателей нет и быть не может. Я ни с кем из гостей прежде знаком не был.

— Я в этом не сомневаюсь, — мягко произнес Аллейн. — Теперь давайте вспомним эпизод с игральной карточкой с угрозой, которую доктор Харт передал Николасу Комплайну. Вы считаете, кто-то другой подсунуть ее не мог?

— Ни в коем случае, — ответил Обри. — Карточку Николасу передал Харт. А тот вскоре под ней обнаружил другую. Доктор говорит, что это получилось случайно. Карточки слиплись. Я заметил, как изменилось лицо Николаса, когда он прочитал угрозу. Человек явно испугался, так что позже вечером объявил Джонатану, что утром покинет его дом. И действительно, на следующий день — Боже, подумать только, это ведь было вчера — он попытался уйти пешком, но снежные заносы оказались непроходимыми, так что пришлось вернуться.

— Вот, пожалуй, и все. — Родерик сложил записи и сунул в карман. — Как говаривал обитатель квартиры на Бейкер-стрит: «Теперь нам известны все факты. Пора действовать». Но перед этим я хотел бы побольше узнать о гостях и хозяине дома. Вы, мистер Мэндрейк, ни с кем знакомы не были, кроме мистера Ройала и мисс Уинн?

— Нет, — смущенно возразила Клорис, — мы с Обри познакомились только два дня назад.

Аллейн понимающе кивнул и начал расспрашивать об отношении восьми гостей друг к другу и хозяину дома. В своих записях Мэндрейк это никак не отразил. Клорис и Обри охотно рассказали об отношениях мадам Лиссе и леди Херси, а также о сложной ситуации, в какую попали миссис Комплайн и доктор Харт. О том, в какую ярость пришел Уильям, узнав, что его мать лишилась красоты по вине доктора. О натянутых отношениях Николаса и Харта, о том, что первый нарочно дразнил доктора, доводя его до бешенства. О том, что мадам Лиссе — жена Харта, Николас скорее всего не знал.

— Поведение Николаса вряд ли можно назвать логичным, — заметил Аллейн. — Он побаивался доктора, но продолжал его изводить.

— Вот такой Николас человек! — воскликнула Клорис. — Похож на мальчишку, дергающего собаку за хвост.

Мэндрейк хотел что-то сказать, но инспектор его опередил:

— Мисс Уинн, вы хорошо знали Николаса?

Девушка долго молчала, затем ответила, не поворачивая головы:

— Да, очень хорошо. Понимаете, мистер Аллейн, я была с ним помолвлена. Сейчас расскажу все по порядку.

Инспектор внимательно ее выслушал, заметив в конце, что ему очень неловко расспрашивать, когда такое горе.

Клорис грустно усмехнулась:

— Должна признаться, я его не любила. И обручилась, только чтобы досадить Николасу. Согласна, это меня не украшает, но так получилось. Ведь то, что было, назад не вернешь. Но, конечно, я страдаю. Он был хороший человек.

— Мне он тоже нравился, — вступил в разговор Обри.

Я уверен, этот чудак вас бы, мистер Аллейн, обязательно заинтересовал. Он был из таких, кто говорит что думает. Иными словами, простодушный. Внешне был похож на брата, но как-то странно, будто представлял его ухудшенную копию. Вроде бы все то же самое, но все равно не то. Со спины их вообще различить было невозможно. А вот характеры совершенно разные.

— Он рисовал?

— Да, но его работы я не видел.

— Они необычные, — подала голос Клорис. — Вам, Обри, они бы понравились. Я думаю, живопись Билла была в вашем вкусе. Но многие считали это просто мазней. Да и я, признаться, смотрела на его картины и не знала, что сказать.

— А на что они были похожи?

— На рисунки ребенка.

— Уильям писал крупными мазками, — негромко добавил Мэндрейк.

— Так вы же их не видели, — удивился Аллейн.

— Не видел, но знаю с его слов. Судя по всему, Уильям был примитивист, а такая живопись понятна не всякому.

— Это верно, — согласилась Клорис.

Аллейн прикинул их возраст. Девушке не больше двадцати. А ему… он вспомнил, что в одной из аннотаций к его пьесе было сказано, что автор еще очень молод. Скорее всего, Мэндрейку около двадцати шести. И вот при всей своей молодости эти люди в создавшихся обстоятельствах — убийство, попытка самоубийства — повели себя вполне разумно. Не растерялись и даже ухитрились влюбиться друг в друга.

Клорис и Мэндрейк тем временем продолжали обсуждать поведение Уильяма, казалось, забыв о присутствии инспектора. Покойного разрывали слепая любовь к матери и ревность к младшему брату. И вообще Билл и его мать — несчастные люди. Ими обоими помыкал никчемный пустой эгоист Николас.

— Уж как я пыталась угодить миссис Комплайн, — вздохнула Клорис, — но она с самого начала дала понять, что знать меня не желает. Ее ненависть я почувствовала сразу, как только обручилась с Ником, а после помолвки с Биллом все стало хуже. Миссис Комплайн решила, что я бросила ее любимчика ради старшего сына. В глубине души она, конечно, понимала, что Ник не ангел, но всегда видела в нем героя. Попробуйте его задеть, она вам в жизнь этого не простит!

— Мать знала о его романе с мадам Лиссе? — спросил Мэндрейк.

Клорис пожала плечами:

— Не думаю. Скорее всего он это скрывал. Но даже если бы и знала, вряд ли бы осудила. То, что мадам увлеклась ее сыном, было для нее вполне естественным. Ведь герой может выбрать любую женщину, какую захочет.

— Что меня по-настоящему удивляет, так это состав гостей, — заметил Аллейн. — Зачем мистер Ройал собрал на уик-энд такое общество? Разве он не знал, как они относятся друг к другу?

— Прекрасно знал, — ответил Мэндрейк.

— Так в чем же дело?

— Джонатан собрал их специально. Когда я приехал, он объяснил, что это вроде как акт творчества. В театре ему никаких успехов достичь не удалось, так он решил поставить драму в жизни. С непредсказуемым финалом.

— Да, — усмехнулся инспектор, — с таким явлением я сталкиваюсь впервые.

К середине дня ветер в районе Хайфолда стих, но дождь лил не переставая. Темнеть в комнатах начало уже в половине третьего. Казалось, дом и те, кто его населял, застыли в ожидании. Они ни о чем другом не могли думать, кроме двух комнат. В курительной за запертой дверью сидел в кресле Уильям Комплайн, окоченевший, будто был сделан из железа. Руки опущены почти до самого пола, голова уперлась в колени. В другой комнате, для гостей, лежала в постели его мать, едва заметно дыша и никак не отзываясь на похлопывания доктора Харта по лицу, которое он повредил двадцать пять лет назад. На его призывы очнуться она тоже не реагировала. К ней безуспешно взывала ее давняя приятельница Херси Амблингтон, и трижды по просьбе доктора приходил Николас. Пытался позвать мать, но каждый раз его голос срывался почти на шепот.

— Громче, прошу вас, громче, — требовал Харт. — Мы должны ее разбудить. Понимаете, раз-бу-дить!

Ему вторила Херси:

— Ник, не оставляй попыток. Если она услышит тебя, может быть, получится.

А затем миссис Паутин в своей гостиной, лакей Томас в холле и дворецкий Кейпер в буфетной, а также мадам Лиссе в будуаре и Джонатан на лестнице слышали дикие крики Николаса:

— Мама! Это я, Николас. Мама!

Наконец его голос сорвался и наступила тишина, в которой вновь стал слышен шум дождя. Джонатан наблюдал, как Ник вышел из комнаты матери и двинулся к лестничной площадке. Остановился на краю, дернулся и в отчаянии уронил голову на перила. Ройал направился к нему, но, услышав судорожные рыдания, спустился вниз. Поразмышляв с полминуты в холле, он вошел в будуар.

За прошедшее время между леди Амблингтон и доктором Хартом установились странные отношения. Похожие на товарищеские. Херси оказалась понятливой и выполняла его указания без суеты и лишних вопросов. Он и не думал притворяться, что знает, как лечить отравления вероналом.

— Думаю, надо действовать, как и при всех прочих отравлениях, — решил доктор. — К сожалению, яд по-прежнему в организме, поэтому она не приходит в себя. Скорее бы привезли лекарства.

— Сейчас около двух, — отозвалась Херси. — Они должны быть здесь с минуты на минуту.

Харт склонился над больной.

— Доктор, мне показалось, что в ее состоянии что-то изменилось, — произнесла за его спиной помощница.

— Вы правы, сузились зрачки и пульс сто двадцать. Кстати, вы заметили цвет ногтей? Они стали темно-красные.

— А как дыхание?

— Сильно затрудненное. Посмотрим, какая у нее сейчас температура. Поставьте ей термометр. Счастье, что у этой старухи Паутин нашлось хотя бы это.

Херси поставила миссис Комплайн термометр и отошла к окну, выходящему на бассейн и террасу. Кипарисовая аллея частично загораживала дальний конец бассейна и вход в павильон. Значит, Сандра могла видеть, как Мэндрейк вышел из дома и спустился к бассейну, но не его падение в воду. Херси глянула на шкаф, где вчера обнаружила мокрое пальто.

— Температура поднялась, — объявил Харт. — Сейчас тридцать девять и два. Можно попробовать снова дать ей рвотное, но как? Ведь глотать Сандра не может.

Они снова начали приводить ее в чувства и опять безрезультатно. Херси предложила доктору пойти отдохнуть, а она побудет с больной.

— Вы ничего не ели с утра и даже не присели ни на секунду. В случае чего я вас немедленно позову.

Харт внимательно посмотрел на нее.

— А позвольте узнать, куда мне идти? Опять под замок в свою комнату? Ведь там в коридоре кто-то стоит, караулит меня. Чтобы не убежал. Нет уж, лучше я останусь здесь, пока не вернется машина. Если они привезут с собой врача, я отправлюсь в свою камеру.

— Я не верю, что вы убили Уильяма, — неожиданно произнесла Херси.

— Не верите? Это разумно. Я действительно его не убивал. — Доктор повернулся к больной. — А ее состояние ухудшается, рефлексы практически отсутствуют. Глубокая кома. Что вы на меня так смотрите, леди Херси?

— Неужели вы не думаете о том, в каком оказались положении?

— Вы хотите сказать, я не боюсь того, что со мной может случиться? — Харт снова склонился над больной. — Так это правда, леди Херси. А чего мне бояться? Я австрийский беженец, к тому же еврей, нашедший приют в Британии. А здесь, насколько мне известно, пока еще существует правосудие. Я не верю, что меня признают виновным в убийстве, которого я не совершал.

— А вы верите, что убийцу найдут? — спросила Херси, помолчав.

— Конечно. — Он выпрямился, продолжая смотреть на нее.

— Может быть, вы знаете, кто это?

Доктор усмехнулся:

— Знаю. Сказать?

— Не надо, — поспешно отказалась леди. — Давайте не будем больше об этом говорить.

— Давайте, — согласился доктор.

Внизу в Зеленой гостиной Джонатан слушал излияния мадам Лиссе. Оделась она соответственно обстановке. В черное платье, напоминающее траурное, но великолепно облегающее фигуру. От нее пахло дорогими духами. Она попросила миссис Паутин передать хозяину дома, что хочет с ним поговорить.

Ройал, только что видевший отчаяние Николаса на лестнице, настороженно поглядывал на красивую гостью.

— Благодарю, что вы согласились меня выслушать. — Мадам Лиссе потупилась. — Мне кажется, вы здесь единственный, кто правильно оценивает ситуацию. И вам можно доверять.

— Благодарю вас. — Джонатан поправил очки.

Мадам Лиссе продолжила еще какое-то время в том же духе. Это была совсем другая женщина, не англичанка. Она умела разговаривать с мужчинами, знала, как польстить их самолюбию. И добилась своего. Хозяин дома был явно польщен, что выражалось в смущенном хмыканье и постоянном стремлении прикасаться к очкам.

Вначале Элиза объяснила, почему скрывала свое замужество. Ее салон процветал, а доктор Харт был известен как противник косметики. Он даже написал книгу — это было задолго до их знакомства, — разоблачающую «засилье салонов красоты».

— Можно представить, как повели бы себя мои клиентки, узнав, что я его жена! Так что, поженившись в Лондоне, мы продолжали жить отдельно. И до недавнего времени нам ничего не мешало.

— Пока в Чиппинг не перевели Николаса? — спросил Джонатан.

— Да. Но тут уж я ничего не могла с собой поделать, хотя Фрэнсис дико ревновал. Он каким-то образом узнал, что Николас принял приглашение и будет здесь. Пришлось поехать и мне. Надежды, что Николас станет вести себя разумно и Фрэнсис успокоится, не оправдались. Они оба словно взбесились. Присутствие его брата и матери обстановку не улучшило. Я тысячу раз пожалела о приезде сюда.

— Так что вы хотели мне сказать? — спросил наконец Ройал.

— Просто все объяснить. Думаете, приятно сознавать, что этого увальня Уильяма убили из-за меня? Ведь все думают, что Фрэнсис принял его за Николаса и убил из ревности! Но это не так, мистер Ройал. — Мадам наклонилась и заглянула ему в глаза. Сквозь стекла его очков. — Да, не так. Я не сомневаюсь, что это сделал он, но мотив был совсем другой. Вы сами слышали, как этот несчастный молодой человек кричал, что всем расскажет про роковую операцию. Миссис Комплайн ведь из-за этого пыталась покончить с собой. Из-за того, что чувствовала себя виноватой в смерти сына. Она думала, Фрэнсис убил Уильяма из-за нее.

Джонатан поморщился.

Мадам Лиссе наклонилась ближе.

— Вы чуткий человек, понимаете женщин. Я это почувствовала с первой встречи. Инстинктивно.

Мадам Лиссе вроде бы случайно взяла его руку и продолжала, продолжала. А потом как-то само собой получилось, что уже Ройал держал обе ее ладони в своих.

— Вы должны понять: от меня тут мало что зависело. Я жертва мужских страстей. Да, Николас в меня влюбился, но как я могла ему помешать? И я им увлеклась, признаюсь, потому что уже не любила мужа. Но вы же сами видите, какой он. Однако убийство не имеет отношения ни ко мне, ни к Николасу. А что меня ждет впереди, даже страшно подумать! — Элиза подняла руку Джонатана и прижала к щеке. — Только вы можете защитить меня тем, что не выдадите нашей тайны.

— Какой тайны? — спросил Ройал, слегка заикаясь.

— Ну, что Николас в меня влюблен. Понимаете, мое имя не должно нигде фигурировать.

— Но при всем желании это невозможно! — воскликнул хозяин дома.

Женщина беззвучно заплакала и придвинулась к нему вплотную.

— Но я прошу вас, прошу…

Джонатан побледнел.

— Я был бы счастлив вам помочь, дорогая, но, к сожалению, это… не в моей власти. Мэндрейк знает. Да и все остальные.

За стеной дома послышался шум приближающейся машины.

Глава 13 Начало расследования

Мэндрейк, отправившийся на поиски Джонатана, вернулся и сообщил инспектору, что хозяин дома сейчас подойдет.

— А пока он просил передать вам ключ от курительной.

Аллейн поблагодарил, отпер дверь и вошел, закрыв ее за собой. Первым делом он раздвинул занавески на окнах. Нефритовый топорик с коротким ремешком на ручке, смертоносное оружие майори, лежал на полу недалеко от левого ботинка Уильяма. На лезвии были видны темные пятна.

Родерик видел такие топорики в музеях Новой Зеландии. Их делали только из новозеландского нефрита. Тверже камня не найдешь. Он задумался. Бесполезно искать на нем отпечатки, наш клиент не сумасшедший.

Затем Аллейн внимательно осмотрел приемник, изделие известной фирмы. Под шкалой настройки пять ручек с надписями под ними. Самая крайняя — регулятор громкости. Кнопка включения-выключения располагалась сбоку и была обращена к двери, ведущей в будуар. Инспектор, разумеется, отметил, на какую станцию был настроен приемник при выключении. Это пригодится.

Следом он осмотрел письменный стол, стоящий дальше вдоль той же стены между окнами. Над ним было развешано старинное оружие, привезенное родственниками Ройала из путешествий по Востоку и Океании. Малайский, китайский и японский кинжалы, а также австралийский бумеранг. Светлое пятно на обоях свидетельствовало, что именно там висело орудие убийства, новозеландский топорик. Коллекция размещалась так, что Уильям, сидя у приемника, должен был хорошо ее видеть. Вот это и странно. Не был же он настолько увлечен радио, чтобы не заметить, как убийца снимает со стены топорик? Едва ли такое возможно. Значит, убийца завладел оружием заранее. Второй вариант — Уильям видел, как со стены снимают топорик, но его это нисколько не встревожило. В этом случае Харт как убийца отпадает. Уж его действия, если они происходили на виду у Комплайна, незамеченными бы не остались. Выходит, доктор снял топорик заранее. Но когда? Пожалуй, только перед разговором с Мэндрейком в будуаре. Потому что позднее, как мы помним, Николас захлопнул дверь в курительную перед носом Харта. Так, может, топорик действительно взял Харт? Он ведь не обедал со всеми, тогда и взял.

Аллейн повернулся к небольшому письменному столику с двумя ящиками, один из которых был не до конца закрыт, аккуратно его выдвинул и увидел внутри маленькие блокнотики, игральные карточки. С помощью пинцета, который в числе прочего прислал аптекарь из Литтл Чиппинга, он начал вынимать их и раскладывать на столе. В ящике нашлось довольно много карандашей и даже несколько ластиков.

— Изучим это позднее, — пробормотал он, перекладывая блокнотики в портфель.

Потом инспектор направился к двери в библиотеку, которую загораживала складная ширма из красной кожи длиной футов шесть, упирающаяся концом в стену. Обойдя ширму, Аллейн увидел дверь в самом углу комнаты. Ручка обращена вправо. Он открыл дверь, заглянул в библиотеку и сразу же закрыл. Затем внимательно изучил замок. Ничего примечательного. Зато на выкрашенном белой краской дверном косяке виднелась маленькая дырочка неизвестного происхождения. Надо ли говорить, что лупа всегда была при нем, так что Аллейн, присев на корточки, мог внимательно ее рассмотреть. После чего со вздохом направился к камину, который украшала старинная удочка с катушкой. Под ней висела выцветшая фотография в рамке из четырех брусков с выступающими наружу концами, на которой был изображен викторианский джентльмен, исполненный вальяжности, одетый в духе Шерлока Холмса, а потом в таком виде решивший вдруг отправиться на рыбалку. И не напрасно. В левой руке у него была удочка, в правой — крупная форель. Внизу виднелась выцветшая надпись, сделанная поверх ног джентльмена мелким ажурным почерком: «Хьюберт Ройал, 1900, 4,5 фунта». На прикрепленной к удочке бумажке следовало пояснение: «Этой удочкой и на эту наживку (мушку) я в Пен-Фелтон Рич поймал форель в четыре с половиной фунта. С тех пор удочка на заслуженном отдыхе. Х.Р 1900».

— Неплохо у вас получилось. Ха Эр, — негромко произнес Аллейн. — Только кто вы — папа или дедушка Джонатана? Впрочем, это не важно. А теперь позвольте мне взглянуть на вашу удочку.

Оказалось, кто-то ею уже интересовался. Но только не горничные, поскольку удочка была покрыта пылью. А вот намотанная на катушку леска неожиданно оказалась чистой. И было видно, что совсем недавно от нее отрезали кусок. Аллейн подхватил пинцетом конец лески, отрезал ножницами частицу и отправил в конверт. Мэндрейк, судя по всему, человек наблюдательный, перед отъездом все тут внимательно осмотрел, а вот это пропустил.

Аллейн принялся осматривать камин, жалея, что рядом нет помощников с их приспособлениями. В стороне лежали два несгоревших полена. Между ними кучка золы и угли. Чтобы разглядеть в лупу золу, инспектору пришлось опуститься на корточки. На ее поверхности скорее угадывался, чем был виден, прерывистый змеевидный след. Вероятно, в потухающий огонь был брошен какой-то небольшой предмет.

Оставив золу на потом, Аллейн продолжил осмотр комнаты. Массивная дверь в библиотеку, если она закрыта, не позволяла слышать там приемник, даже если он работал на полную громкость. Конечно, хорошо бы проверить, но нельзя, пока не снимут отпечатки пальцев.

Светя фонариком, инспектор осмотрел пол у двери и даже ощупал ковер. Ничего интересного. И тогда он наконец приблизился к телу Уильяма Комплайна.

Свой фотоаппарат, очень дорогой, самой последней модели, Аллейн захватил с собой, чтобы запечатлеть разные стадии работы жены над портретом пастора. Теперь он оказался очень кстати. Инспектор сфотографировал тело Уильяма в разных ракурсах, отдельно крупным планом затылок, пол у ног с лежащим там топориком, приемник, золу в камине и дверной косяк. Еще неизвестно, когда приедет фотограф Томпсон.

Закончив работу, он постоял немного, глядя на Уильяма.

«Сомневаюсь, что ты что-нибудь об этом знаешь, приятель. Летом наверняка начнутся масштабные военные действия, и жизнь людей сильно обесценится, но тебя уже это не коснется. Пока ты проходишь по другой категории, и Скотланд-Ярд позаботится о том, чтобы наказать убийцу. Но, как мы все знаем. Закон Его Величества спешить не любит, так что пока убийца предстанет перед Создателем, его опередят много твоих товарищей. Все это, конечно, несправедливо, но такова жизнь».

Аллейн накрыл тело простыней, оглядел комнату, затем запер двери, ведущие в библиотеку и будуар, и вышел в холл. Здесь, запирая основную дверь, он услышал мужской голос, что-то бормочущий. Оглянулся и увидел на лестнице невысокого полного джентльмена в брюках гольф и очках с толстыми линзами.

— Прошу извинить, что заставил вас ждать, — произнес джентльмен. — Думаю, Мэндрейк о вас позаботился.

— Да, спасибо.

— Я вижу, вы уже посетили эту ужасную комнату. — Джонатан поежился. — А я до сих пор не могу прийти в себя. Даже как-то стыдно.

— У вас совершенно естественная реакция, сэр, — успокоил его Аллейн. — Мы могли бы где-нибудь поговорить?

— Конечно. Давайте пройдем вот сюда, в гостиную.

— Может быть, в библиотеку? — предложил инспектор. — Мне кажется, в гостиной сейчас Мэндрейк и мисс Уинн.

Нервно кивая, хозяин дома согласился поговорить в библиотеке и, войдя, глянул на дверь в курительную и быстро отвел глаза. Было ясно, что он предпочел бы находиться подальше от этого места.

— Прежде всего позвольте узнать, как состояние миссис Комплайн? — спросил Аллейн. — Мэндрейк, возможно, сказал вам, что местные полицейские власти пытаются найти врача, но пока, надеюсь, ей оказывают помощь.

— Состояние у нее крайне тяжелое, — ответил Ройал. — Похоже, она умирает.

Беседа с Джонатаном поначалу не клеилась. Минут пять Аллейну пришлось выслушивать его сбивчивую речь о том, как он близок к семье Комплайнов, о невозможности поверить, что все это произошло в его доме, и о подлости Харта. Разговор приобрел смысл, лишь когда инспектор начал задавать конкретные вопросы. Особенно Ройал напирал в своем рассказе на письма с угрозами, которые Харт писал Николасу. Доктор, мол, в этом почти признался.

— А потом в моем доме, представляете, мистер Аллейн, в моем доме он набрался наглости и во время игры…

— А кто сейчас находится с миссис Комплайн? — прервал его инспектор.

— В том-то и дело, что Харт! — воскликнул Джонатан. — И главное, ничего нельзя сделать.

— Он с ней один?

— Нет. Там моя кузина леди Херси Амблингтон. У нее опыт ухода за больными, она проходила подготовку в Обществе Красного Креста. По пути сюда я перекинулся с ней парой слов. Херси выглянула. Они стараются, используют лекарства, которые вы привезли, но Харт… он считает, что положение безнадежно.

— В таком случае, думаю, он может на время оставить пациентку и прийти ко мне поговорить.

— Не знаю, надо спросить, — ответил хозяин дома. — Но у меня для вас есть кое-что важное, мистер Аллейн. — Он вынул из кармана пиджака конверт. — Это письмо, которое Сандра написала сыну. Кроме него, письмо никто не читал. Я попросил Ника вложить его в конверт и заклеить в нашем присутствии, моем и Херси. И мы на обратной стороне расписались. А теперь, — Джонатан слегка поклонился, — я вручаю его вам.

— Вы поступили весьма разумно, сэр, — похвалил Аллейн.

— Так ведь я по образованию юрист и осознаю важность такого рода документов, — отозвался Ройал.

— Понимаю. — Инспектор задумался. — Вскрывать конверт сейчас я, пожалуй, не буду. Подожду разговора с мистером Комплайном. Но в данный момент мне важнее поговорить с доктором Хартом. Пожалуйста, проводите меня к нему.

Джонатан повел инспектора наверх. Они свернули налево к гостевым комнатам. Аллейн на пару секунд задержался на площадке посмотреть на пустующую нишу в стене. Значит, вот здесь восседал медный Будда. Родерик вспомнил план этажа, который нарисовал Мэндрейк. Сначала идет комната мадам Лиссе, за ней — миссис Комплайн.

Ройал остановился.

— Сейчас.

Он негромко постучал в дверь. На пороге появилась статная красивая женщина с усталым лицом. Выслушав Джонатана, она произнесла, быстро глянув на Аллейна:

— Сейчас нельзя, Джо.

Хозяин дома ей что-то поспешно зашептал, но дама раздраженно перебила:

— Говори громко, Джо. Наша бедняжка все равно ничего не слышит.

К ним подошел Аллейн.

— Прошу прощения, но мне срочно нужен доктор Харт.

Джонатан поспешил их представить:

— Херси, это мистер Аллейн. А это моя кузина леди Херси Амблингтон.

Леди устремила на инспектора тревожный взгляд.

— Мистер Аллейн, доктор — удивительный человек. Он сделал все, что мог, и…

Дверь распахнулась, и в проходе возник полноватый бледный мужчина с потным лицом. Без пиджака, рукава рубашки закатаны.

— Что случилось?

— Да вот тут… — пробормотала Херси и исчезла в комнате.

Харт посмотрел на Аллейна:

— Я вас слушаю.

— Я инспектор Скотланд-Ярда, пришел с вами поговорить, доктор Харт.

— А врача вы с собой привезли? Нет? Очень жаль. Ладно, входите.

Аллейн вошел в комнату, а Харт захлопнул дверь перед лицом Джонатана.

Кровать они отодвинули от стены так, чтобы свет из большого окна падал на лицо умирающей женщины. Ее глаза были не совсем закрыты, как и слегка перекошенный рот. После темного коридора яркий свет чуть не ослепил Аллейна. Пришлось подождать, пока глаза привыкнут.

Больная медленно и прерывисто дышала.

— Она в глубокой коме, — пояснил Харт, не дожидаясь вопроса. — Я старался как мог. Мистер Мэндрейк передал мне записку с инструкцией доктора, как я понял, из Скотланд-Ярда. Я примерно так и действовал.

— А лекарства, которые мы привезли, вам понадобились?

— Да, но состояние больной не улучшилось. У вас есть бумага и карандаш?

— Есть.

— Тогда я вам продиктую, какие принял меры. А вы запишите. Леди Херси подтвердит. С учетом моего положения, думаю, это необходимо. Итак, я… — Он начал диктовать и замолк. — Вижу, вы не записываете.

— С вашего позволения я это сделаю немного позже, доктор. А сейчас меня интересует состояние больной. Есть надежда, что она очнется?

— Думаю, никакой.

— А она за все время хотя бы раз приходила в себя?

Харт опустил рукава рубашки и поискал глазами пиджак. Херси поспешно принесла и помогла надеть. Доктор принял это как само собой разумеющееся.

— Когда мы похлопывали ее по лицу, она вначале морщилась. Два раза открывала глаза. Последний раз, когда ее громко позвал сын. Это, пожалуй, все.

Херси сделала движение, и Аллейн повернулся к ней.

— Вы хотите что-то сказать, леди Херси?

— Сандра произнесла одно слово. Доктор был в это время в другом конце комнаты и не слышал.

Харт встрепенулся.

— Когда это было?

— Когда Николас криком пытался ее разбудить. Как вы просили. Он встряхнул ее за плечи, она открыла глаза и сразу закрыла. Вы тогда махнули рукой и отошли. Помните?

— Конечно.

— Так вот, потом Николас наклонился и прижал руку к ее щеке. Он сделал это очень нежно, и Сандра очнулась. Открыла глаза и еле слышно произнесла одно слово.

— И что это было за слово? — нетерпеливо спросил Харт.

— Ваша фамилия. — Херси на пару секунд замолкла, а затем добавила: — Больше она в себя не приходила.

— Как по-вашему, миссис Комплайн произнесла это с каким-то намерением? — спросил Аллейн.

— Не думаю. — Херси замялась. — Может, она осознала, что за ней ухаживает доктор Харт.

«Нет, дорогая, — подумал инспектор, — вы в это и сами не верите».

Он посмотрел на доктора.

— Сколько ей еще осталось?

Харт пожал плечами:

— Немного.

— Позвать Николаса? — спросила леди.

— Он-то сам хочет? — холодно поинтересовался доктор.

— Не думаю, но я обещала его позвать, когда…

— Пожалуй, можно еще подождать.

Херси вздохнула:

— Ладно, я пойду к нему. В случае чего позовете.

Она вышла, и мужчины остались одни.

Аллейн подошел к Харту, который снова склонился над миссис Комплайн.

— Боже, как мне хотелось ее спасти. Знаете почему?

— Кажется, догадываюсь.

— Подойдите поближе, инспектор. Посмотрите на это лицо. Оно мне снилось много лет в кошмарных снах. Я даже боялся засыпать, в страхе снова его увидеть. А разве можно забыть жуткую сцену, когда она впервые посмотрела в зеркало после операции? Вы, конечно, слышали, что она меня узнала, а старший сын, тот, что убит, ужасно рассвирепел.

Аллейн кивнул:

— Да, припоминаю.

— Я и есть доктор Франц Хартц из Вены, который сделал ту роковую операцию. Если бы мне удалось ее спасти, я счел бы это частичным искуплением вины. — Харт выпрямился и посмотрел Родерику в глаза. — Я всегда знал, понимаете, знал, что когда-нибудь встречу ее. Так что даже не удивился. Глупо скрывать все от вас, инспектор. Эти идиоты скоро прибегут к вам со своими обвинениями, но я плевать на них хотел. А вот с вами готов обсуждать что угодно.

«Неплохое начало беседы с главным подозреваемым», — подумал Аллейн, веселея.

Они отошли к окну, где в изящной вазе стоял составленный Джонатаном букет бессмертников, похожих на мумии живых цветов. Аллейн извлек из кармана записную книжку.

— Скажите, а вообще есть надежда, что миссис Комплайн придет в сознание?

Доктор отрицательно покачал головой:

— Ни малейшей. Она умирает. Это же прогнозировал и ваш врач. Так что мне пока лучше оставаться здесь.

Тем временем свет за усеянным каплями дождя окном начал медленно тускнеть и, достигая лица больной, терял свою теплоту. Аллейну по службе уже много лет приходилось иметь дело с иностранцами. Причем беженцы от фашизма отличались от прочих плохо скрываемым страхом перед полицейскими в штатском. Поэтому спокойствие Харта его удивило. Доктор не мог не понимать, в каком сложном положении оказался. Он охотно отвечал на вопросы, даже с некоторым нетерпением. Перед разговором Аллейн был обязан официально его предупредить, что все, сказанное им, может быть использовано против него и так далее, и сделал это осторожнее, чем обычно. Харт внимательно выслушал и вежливо кивнул. Только и всего. Это был идеальный свидетель в случае его невиновности, хотя уверенность доктора в себе инспектора настораживала. Если же убийца он, то Аллейну придется иметь дело с очень серьезным противником.

Инспектор решил зайти чуть дальше.

— Значит, каким образом вторая игральная карточка попала к Николасу Комплайну, вы объяснить не можете. Как и то, кто столкнул мистера Мэндрейка в бассейн.

— Эта история, как мистер Мэндрейк оказался в воде, мне совершенно непонятна, — спокойно ответил Харт. — А что касается игральной карточки, думаю, я случайно передал ему две, где на нижней кто-то что-то написал.

— Подделывая ваш почерк.

— Я не видел карточку и не знаю, что там написано.

— Там написаны пять слов: «Предупреждаю, держись от нее подальше».

Харт слегка покраснел и, кажется, в первый раз забеспокоился. Сейчас Аллейн заметил, что у него дергается губа.

— Доктор Харт, в комнате присутствовали несколько человек. У кого из них была причина передать такое послание Николасу Комплайну?

— Это могли сделать только двое. Его брат и я. Да, у брата тоже была причина. Николас по ходу дела взялся соблазнять и его невесту тоже.

— А правда ли то, что вы и прежде, до приезда сюда, посылали ему письма с угрозами, требуя прекратить ухаживания за вашей женой?

— Это вы знаете от него? — спросил Харт.

— Я его еще не видел, но если вы действительно писали ему такие письма, думаю, вряд ли стоит скрывать.

— Да, я ему писал, не отрицаю, но раньше. А вот на этой дурацкой карточке я ничего не писал. Это чья-то провокация.

— Позвольте прямо спросить: вы испытывали неприязнь к Николасу Комплайну?

Харт усмехнулся:

— Более чем неприязнь. А кому понравится, когда какой-то хлыщ увивается за его женой?

— Он знал, что вы женаты?

— Нет.

— Почему вы ему не сказали?

— Жена была против.

— Здесь, в этом доме, между вами были стычки?

— Да. Один или два раза. Но примите во внимание: если бы я замышлял убийство, то, напротив, любезничал бы с ним, а не ругался.

Аллейн пожал плечами:

— Ну, это по-всякому бывает. — Он помолчал. — Вернемся к бассейну. Вы кого-нибудь встретили, когда шли туда из дома?

— Нет.

— Вы шли по тропинке, огибающей павильон?

— Да.

— И что происходило у бассейна?

— Братья Комплайны, мисс Уинн и мистер Ройал кричали и размахивали руками.

— Вы встретили кого-нибудь вчера вечером, когда поднимались к себе переодеться?

— Нет.

— Вы дотрагивались до медного Будды, который упал с двери на Николаса Комплайна?

Харт задумался.

— Вы знаете, да, я до него дотрагивался.

— Когда?

— Вечером, в день приезда. Мы поднимались к себе в комнаты. Я немного отстал, не хотелось идти вместе с Николасом. Мистер Ройал обратил мое внимание на Будду, спросил, нравится ли мне восточное искусство. И я, чтобы оправдать задержку, притворился заинтересованным и потрогал скульптуру. Комплайн это видел и отпустил остроту, что мы чем-то с Буддой похожи. Ну, в том смысле, что оба толстые. Он не упускал случая меня задеть. Так что я к фигуре прикасался.

— Теперь расскажите, пожалуйста, что вы делали вчера вечером. С того момента, как вошли в зеленый будуар, и до времени, когда поднялись по лестнице в последний раз.

Ответ Харта ничем не отличался от того, что было в записях Мэндрейка.

— Понимаете, мне просто невмоготу было идти с ними обедать. Неприятно чувствовать себя подозреваемым. И я пошел посидеть в эту комнату. А оттуда направился прямо к себе. Лакей меня видел.

— Вчера в течение дня вы заходили в курительную?

— Вряд ли. Там ведь стоит эта адская машина, приемник. Я терпеть не могу радио. Эти завывания, когда перестраиваются с одной станции на другую, шум помех. Если угодно, у меня радиофобия. Так что нет, вчера я в эту комнату не входил.

— Но до этого вы там бывали?

— Да, в первый вечер, когда хозяин пригласил нас поиграть в слова.

— Опишите ее, пожалуйста.

— Зачем?

— Вы уж извините, но мне так надо.

Харт нахмурился.

— Ну, там у двери в будуар стоит этот самый приемник. Еще там есть кожаные кресла. На стенах старые выцветшие фотографии. Над камином фото странно одетого старика с пойманной рыбой. Рядом удочка.

— Вы любите рыбную ловлю?

— Ни в коем случае.

Было видно, что доктор начал терять терпение.

— А какого цвета там стены?

— Цвет не помню. Знаю только, что они светлые.

— А ковер?

— Ковер?.. — Харт задумался. — Кажется, зеленый. Вернее, темно-зеленый. Еще там есть три двери. Ту, что ведет в будуар, Николас Комплайн запер, когда я возмутился по поводу громкости приемника.

— А что еще привлекло ваше внимание на стенах?

— На стенах? Ну, конечно, коллекция экзотического оружия. Мистер Ройал показывал нам его в пятницу вечером перед обедом. Рассказал, как его собирали. И даже…

— Что, доктор Харт?

— Я просто вспомнил, не думаю, что это имеет значение. Мистер Ройал снял со стены каменный топорик, оружие туземцев, не запомнил откуда. То ли из Полинезии, то ли из Новой Зеландии. Дал подержать. Интересная вещь.

— То есть вы прикасались и к Будде, и к топорику, — негромко заключил Аллейн. — Понятно.

Разговор с Хартом инспектор закончил без двадцати четыре. Доктор в очередной раз осмотрел больную и отметил ухудшение состояния. Еще выше поднялась температура, дыхание еле слышно. Вошедшую Херси доктор попросил предупредить Николаса о состоянии его матери, и она вышла. Харт, очевидно, ждал ухода Аллейна, убеждал его, что больная в сознание не придет, но инспектор остался. И постепенно доктор перестал его замечать.

За окнами по-прежнему лил дождь. Стоя у чуть приоткрытого окна, Аллейн ощущал на лице водяную пыль и прислушивался к прерывистому дыханию больной.

Открылась дверь, и в комнату вошли Херси с Николасом.

Инспектор обернулся. Высокий молодой человек в военной форме с рукой на перевязи медленно двигался к постели матери. Белокурый, усатый красавец, бледный, с остановившимся взглядом. Продолжая здоровой рукой теребить галстук, он сел на придвинутый Херси стул рядом с матерью. Леди Амблингтон вытащила из-под простыни безжизненную руку Сандры и положила рядом с рукой сына. Николас накрыл ее своей, и это касание, казалось, стало последней каплей. Он упал лицом на подушку и отчаянно зарычал. Несколько минут Аллейн слушал шум дождя, сопровождаемый порывами ветра, и на этом фоне затрудненное дыхание умирающей и тяжелые всхлипывания Николаса.

Затем дыхание замерло. Доктор подошел к постели, пощупал пульс Сандры и посмотрел на Херси. Она положила руку на плечо Николаса.

Аллейн выскользнул из комнаты, не дожидаясь, когда Комплайн поднимет голову. Выходя, он чуть не столкнулся у двери с Джонатаном. В этот момент Николас в комнате громко крикнул:

— Не смейте к ней прикасаться… уберите от нее руки! Это все из-за вас… из-за вас…

— Боже, — прошептал Джонатан, — что там еще делает этот Харт?

— Ничего особенного, — ответил Аллейн. — Просто констатирует смерть.

Глава 14 Опрос свидетелей

В пять часов наконец зазвонил телефон в библиотеке. Находящийся там Аллейн снял трубку. Звонили из Лондона, из Скотланд-Ярда. Его помощник Фокс вместе с дактилоскопистом и фотографом выехали в три часа и будут в Пенфелтоне в семь тридцать. Их встретят и доставят в поместье Хайфолд на полицейской машине.

— Рад слышать, — отозвался Аллейн. — А почему до сих пор не прибыли полицейские из Чиппинга? У меня здесь два трупа.

— Застряли по дороге, сэр. Пришлось пешком вернуться назад. Сообщить вам не было возможности, связь только установили.

— Ладно, буду ждать.

Инспектор положил трубку, снова полистал записки Мэндрейка, затем прошелся пару раз по библиотеке туда-сюда и направился в курительную.

Включил свет, обошел накрытое простыней кресло, сел к приемнику, стоящему на низком столике. Посветил фонариком, остановил луч на ручке регулятора громкости. Достал лупу.

В углублении винта были видны несколько тоненьких полосок. На самой ручке, ближе к месту крепления тоже имелись царапины, заметные на фоне пыли.

Теперь в ход пошел пинцет. Опустившись на корточки, Аллейн засунул его в углубление ручки регулятора громкости. Долго не получалось, но наконец он извлек оттуда крохотную частичку, изучил в лупу и аккуратно опустил в конверт.

С не меньшей тщательностью был обследован зазор между большой и малой ручками настройки.

В углублении винта пыли полно, а здесь нет. Странно.

На поверхности ручки настройки также обнаружились царапины. В лупу было хорошо видно, что начало каждой шире, чем конец. Будто проводили сверху вниз чем-то острым. Инспектор снова занялся ковром и у стены справа, где висел топорик, обнаружил то, что пропустил в первый раз. Пролегающий параллельно стене след. Опять словно провели чем-то острым. Даже ворс тут кое-где поврежден.

Аллейн все это сфотографировал, отгородил стулом и вернулся в библиотеку в тот момент, когда туда вошел молодой лакей с чаем.

— Это для меня?

— Да, сэр. Мне велено спросить, не нужно ли вам что-нибудь.

— Пока ничего не надо, спасибо. А вы Томас?

— Да, сэр. — Лакей нервно усмехнулся.

— Я наслышан о вашем танце, — сказал инспектор, наливая себе чай.

Томас вздохнул:

— Ой, теперь я уже жалею, что не сдержался.

— А вот этого не надо. Человек немного повеселился, что в том плохого? Тем более для нас ваш танец имеет особое значение.

— Только прошу вас, сэр, пожалуйста, никому не говорите об этом. Дело в том, что я записался добровольцем и жду призыва. Не хочется, чтобы в армии обо мне сразу сложилось плохое мнение.

— Ни в коем случае, — заверил его Аллейн. — Мнение о вас там будет только хорошее. Вы ведь помогаете правосудию. А теперь для меня важно знать, можете ли вы поклясться, что в промежутке времени, когда вы прошли по холлу в библиотеку, и до конца танца доктор Харт не входил в курительную?

— Могу, сэр.

— Надеюсь, вы основательно это продумали после вчерашнего разговора с мистером Ройалом?

— Да, сэр, продумал. У меня и сейчас это из головы не идет. Нет, сэр, я ничего не упустил. Все так и было. Когда я входил в библиотеку, доктор Харт шел по холлу. Я там долго не задержался, только поставил поднос и вышел. За это время доктор успел подняться до середины лестницы.

— Освещение там было хорошее?

— Достаточное, чтобы его видеть, сэр.

— А вы не могли перепутать? Принять за доктора Харта кого-то другого?

— Нет уж, сэр, извините, это просто невозможно. Я его ясно видел. Он поднимался наверх с руками за спиной. Когда сворачивал за угол, мелькнуло его лицо. Оно было такое, трудно даже описать.

— А вы попробуйте.

— Ну, встревоженное, сэр, опечаленное… я бы сказал даже, затравленное. — Томас был доволен, что наконец нашел нужное слово. — Я потому обратил на это внимание, сэр, что вчера в саду у него было такое же лицо.

Аллейн поставил чашку, успев отпить лишь глоток.

— Вы вчера видели его в саду? И где же?

— За купальней или, как его тут называют, павильоном. Я слышал о пари мистера Уильяма с братом и сбегал посмотреть, как все будет. Извините, не удержался.

— Извиняю. И как же все было, Томас?

— Только не говорите мистеру Кейперу, сэр, а то он рассердится. Значит, я вышел через боковой вход, обошел дом, а потом по тропинке, которая ведет в нижний сад, начал спускаться к террасе и увидел его. Доктор шел, заложив руки за спину, видно, такая у него привычка. А до этого я видел, как он вышел из парадного входа. Мистер Ройал тоже его видел.

— И что дальше?

— Дальше я услышал всплеск, сэр, и началась суматоха. Мистер Мэндрейк барахтался в воде, а мистер Николас бросил ему надувного лебедя и стоял на краю, звал на помощь. Потом сбежал по ступенькам мистер Уильям, а следом молодая леди и мистер Ройал. Доктор поторопился и успел, как раз когда мистера Мэндрейка вытащили.

— А на террасе вы еще кого-нибудь видели? Например, даму?

— Нет, сэр.

— Ладно, Томас, спасибо. Я запишу ваш рассказ и попрошу подписать. Это все очень важно.

— Благодарю вас, сэр. — Томас поклонился и вышел.

— Вот вам и связь доктора Харта с первым покушением, — пробормотал Аллейн и позвонил в колокольчик.

Явился сам Кейпер. «Такую честь можно объяснить только любопытством», — подумал инспектор. Он делил дворецких на две категории — человечных и нет. Кейпер, по его мнению, относился к первой.

— К вашим услугам, сэр.

— Передайте мистеру Комплайну мои извинения, но я хотел бы с ним увидеться.

— Я узнаю, сэр.

— Спасибо, но, прежде чем вы уйдете, я хотел выяснить у вас мнение об одном лакее.

— Вы имеете в виду Томаса, сэр?

— Да. Думаю, он вам рассказал о вчерашнем разговоре с мистером Ройалом.

— Да, сэр, он об этом упомянул.

— Так что вы о нем думаете?

Кейпер поразмышлял, ставя на поднос чашку и блюдце Аллейна.

— Томас не годится в лакеи, сэр. Чересчур уж он веселый.

— Вы имеете в виду эпизод с танцем?

— Да, сэр. Узнав об этом, я пришел в ужас. Но дело не только в танце. Он, как бы вам сказать, слишком самостоятельный. Нет, сэр, ничего дурного я за ним не замечал. Хороший, открытый, правдивый, но для нашего дела не годится, В армии ему самое место.

— Правдивый, вы сказали?

— Да, сэр, исключительно правдивый. К тому же неглупый и наблюдательный.

— Лучший отзыв трудно представить.

— Я вам еще нужен, сэр?

— Да, задержитесь ненадолго. — Аллейн помолчал, внимательно глядя на Кейпера. — Вы, конечно, знаете, зачем я приехал?

— Да, сэр.

— Мистер Уильям Комплайн был убит, в этом нет никаких сомнений. А значит, убийца — один из обитателей дома. Уверен, что слуги мистера Ройала помогут нам в этой трудной и, возможно, опасной ситуации.

— Я в этом тоже уверен, сэр, — поспешил ответить дворецкий.

Аллейн знал, что слуги в таких домах, как этот, весьма информированы. Им известно практически все, что происходит вокруг, но как это из них вытащить, не вызывая подозрений? Если бы здесь был верный помощник Фокс, замечательно умеющий разговорить служанок, причем любого возраста, было бы проще, но его нет, и неизвестно, когда он приедет.

Начав расспрашивать дворецкого, инспектор не узнал ничего нового.

Да, мистер Ройал действительно разговаривал с Кейпером вчера вечером в холле перед обедом. Хозяин распорядился, какие подать вина, поинтересовался временем, так как они сомневались, успеет ли отстояться портвейн. Было без двадцати пяти восемь. Минут через пять дворецкий услышал громкий стук наверху, будто там упало что-то тяжелое, а затем крик мистера Комплайна. Что касается ссоры доктора Харта и Николаса Комплайна в пятницу вечером после обеда, об этом дворецкий ничего не знал.

Внимательно наблюдая за собеседником, Аллейн заметил, что когда речь шла о Харте, голос Кейпера становился тверже. Ах вот что, дворецкий не любит иностранцев. Что, впрочем, неудивительно, многие его коллеги страдали этим недугом. Теперь Аллейн знал, как развязать ему язык.

— Я полагаю, доктор Харт и мадам Лиссе частые гости у мистера Ройала?

— Нет, сэр, — ответил Кейпер. — Прежде они были здесь только один раз на благотворительном балу в пользу польских беженцев. Это было в декабре, сэр.

— А мистер Ройал их посещал?

— Кажется, да, сэр. И тоже один раз, вскоре после этого бала он обедал у мадам Лиссе. Там находился и доктор. Потом он подарил мистеру Ройалу плащ.

— Тирольский?

— Тот самый, сэр, — подтвердил дворецкий, поджав губы.

— То есть нельзя сказать, что ваши слуги знали всех гостей, съехавшихся на этот уик-энд?

— Кое-кого знали, сэр. Ее светлость Херси Амблингтон, миссис Комплайн и два ее сына — старые друзья мистера Ройала. И мистер Мэндрейк часто сюда приезжал.

— Он тоже старый друг мистера Ройала?

— Насчет этого не знаю, сэр, но я слышал, у них какие-то дела.

— А вас не удивило, что здесь собралось такое странное общество? Вы ведь давно служите у мистера Ройала. Раньше подобное бывало?

Ответ дворецкого удивил инспектора своей откровенностью.

— Честно говоря, сэр, я такого не видел никогда. — Кейпер замолк, но, увидев в глазах Аллейна доброжелательный интерес, продолжил: — Не в моих правилах, сэр, обсуждать гостей мистера Ройала, но тут особый случай. Они нам — мне и миссис Паутин — с самого начала не понравились.

— Кто?

— Эти иностранцы, сэр. И сейчас, спустя два дня, я своего мнения не изменил.

— А что, собственно, случилось?

Вначале дворецкий принялся пересказывать сплетни о докторе Харте и мадам Лиссе, дошедшие сюда из Грейт Чиппинга. При этом он не переставал намекать на причастность доктора к «пятой колонне».

Аллейн терпеливо слушал.

— Мистер Николас начал всерьез ухаживать за мадам Лиссе, — наконец произнес Кейпер. — Это известно всем. Будь он наследником, она бы его живо окрутила. А так…

Для инспектора было очевидно, что здешние слуги симпатизировали Николасу и всегда радовались его приездам. В разговорах с Мэндрейком и Клорис по пути сюда этот человек представал внешне привлекательным, но пустым и никчемным. А вот дворецкий был о нем другого мнения.

— Мистер Уильям был странный какой-то. Нелюдимый, замкнутый. А мистер Николас — веселый и щедрый. Что касается мадам Лиссе, то у нее, несомненно, были на него какие-то виды. Мы об этом слышали и до их приезда сюда, сэр.

— И в чем суть разговоров? — спросил Аллейн.

— А в том, сэр, что эта дама вначале завела роман с доктором Хартом, а потом ей подвернулся кое-кто получше. Миссис Паутин говорит…

— Послушайте, — перебил дворецкого Аллейн, — а нельзя ли позвать ненадолго миссис Паутин? Мы бы вместе поговорили.

Вскоре появилась экономка. Крупная женщина, по виду неглупая и деятельная.

Она не сомневалась, что в случившейся трагедии виноваты именно эти двое. Мадам Лиссе и доктор Харт. Так думают все слуги.

— Знали бы вы, что здесь творилось эти два дня, сэр! Мистер Ройал не потерпел бы такого безобразия, но он не знал.

— А что именно здесь творилось? — спросил Аллейн.

Миссис Паутин долго упрямилась, говорила, что неприлично о таком рассказывать, но инспектор ее убедил, что лучше это сделать здесь, чем в официальной обстановке.

Вскоре выяснилось, что, по словам слуг, «эта мадам Лиссе постоянно принимала у себя мужчин, горничные также слышали, как она ссорилась с доктором Хартом, была очень недовольна его обвинениями».

— В чем он ее обвинял?

— Она скверная женщина, сэр. Вы не услышите о ней ни одного доброго слова. С леди Херси вела себя бесчестно, расстроила помолвку Николаса с молодой леди. Для меня совершенно ясно, сэр, — мадам Лиссе охотится за деньгами, не разбирая средств. И потом… — Миссис Паутин на секунду замолкла. — Они что-то замышляли.

— Кто они?

— Мадам Лиссе и доктор. Мистер Кейпер со мной согласен.

— Я не совсем понял, что вы имеете в виду, — произнес Аллейн.

Экономка кивнула:

— Сейчас объясню. Значит, вчера вечером, после случая с бронзовой фигурой доктор спустился в будуар, тот, что рядом с курительной, сэр. А я как раз зашла туда посмотреть, все ли в порядке, политы ли цветы, горит ли в камине огонь, ну и все такое. Знаете, за горничными надо приглядывать. А дверь в будуар была неплотно прикрыта. — Миссис Паутин вскинула на инспектора глаза. — Надеюсь, вы это правильно поймете, сэр. У меня и в мыслях не было подслушивать. Так получилось. Вдруг я услышала голос доктора Харта, очень близко, словно он стоял рядом. Он сказал: «Пусть говорят что хотят, все равно у них нет доказательств». Я притаилась, ничего другого не оставалось. Затем мадам Лиссе проговорила: «В таком случае я знаю, что делать». «А у тебя хватит смелости?» — спросил доктор Харт, и она ответила: «Когда на карту поставлено столько, я способна на все». Он помолчал и потом сказал: «Да, с таким дьявольским характером ты сможешь». И она произнесла: «Я не только смогу, Фрэнсис, но и сделаю».

Потом они отошли от двери, и я отправилась к себе и тут же все рассказала мистеру Кейперу. Мы оба не сомневаемся, что речь шла об убийстве.

Аллейн помолчал.

— Да, миссис Паутин, все это очень любопытно. Но вы вначале сказали, они что-то замышляли вдвоем, а теперь получается, на какие-то решительные действия намекала только Элиза Лиссе. Что вы об этом думаете?

— Этот доктор и его мадам — оба авантюристы, — ответила экономка, — и расставляли ловушку для мистера Николаса, а потом доктор стал ревновать, и они поссорились. Затем мадам Лиссе воспользовалась покушениями на Николаса, в которых все подозревают доктора, и убила мистера Уильяма, чтобы это выглядело, будто Харт перепутал его с братом. Убила из корысти, сэр. Ведь после этого наследником становится мистер Николас.

Инспектор посмотрел на Кейпера:

— Вы тоже так думаете?

Дворецкий замялся.

— Понимаете, сэр, я сомневаюсь, что дама смогла нанести такой удар.

— Ошибаетесь, — возразила экономка. — Вы просто не знаете женщин, мистер Кейпер.

— Я тоже думаю, что могла, — поддержал ее инспектор. — Только как-то странно, что в разговоре с доктором она почти прямо намекала, что собирается его подставить. Странно, что он не обратил внимания.

Экономка поразмышляла и решила отказаться от своей версии.

— Значит, это сделал доктор. Тем более и мистер Ройал так считает. Он прямо Харта обвинил в убийстве мистера Уильяма и сказал, что его место на виселице. А сейчас этот человек разгуливает по дому и, может быть, высматривает, кого еще лишить жизни.

— Тут вы ошибаетесь, — произнес Аллейн. — Доктор Харт сидит в своей комнате под замком. Он сам это предложил. — Инспектор повернулся к дворецкому. — Мистер Кейпер, я решил отложить встречу с мистером Комплайном. Хочу вначале поговорить с мадам Харт. Пригласите ее, пожалуйста, ко мне.

— Мадам Харт? — спросили они оба чуть ли не в унисон.

— Извините, я забыл вам сказать, что они супружеская пара.

— Ах вот оно что, — прошептала миссис Паутин. — Значит, я права. Ей было важно от него избавиться, чтобы окрутить наследника Пенфелтона. Вот почему убит бедный мистер Уильям. Когда мужа повесят, она выйдет замуж за мистера Николаса, и все будет в порядке.

С этими словами экономка удалилась в сопровождении дворецкого Кейпера.

Аллейн записал содержание разговора и принялся размышлять.

Итак, некто X пожелал избавиться от Y и Z, они оба ему мешают. И что он делает? Убивает Y и все подстраивает так, чтобы в этом обвинили Z. Того арестовывают и вешают. В нашем случае на роль X вполне может претендовать загадочная мадам Лиссе.

Словно в ответ на его мысли открылась дверь, и в комнату вошла она.

Аллейн встал. Он знал, что эта женщина красива, но не представлял насколько. Вот от таких-то красивых и жди беды.

— Вы посылали за мной? — спросила мадам.

— Да. — Аллейн кивнул. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Дама села в кресло и застыла в картинной позе с прямой спиной, сложив на коленях руки.

— Назовите ваше полное имя и фамилию.

— Элиза Лиссе.

— Но насколько я понял, Лиссе — ваша девичья фамилия. А по мужу вы Харт.

— Да, по мужу я Харт, но хочу, чтобы меня называли Лиссе. Я с ним рассталась.

— Вы оформили развод официально?

— Пока нет.

— Прошу заранее извинить, если некоторые вопросы вам не понравятся. Можете на них не отвечать. Но это будет занесено в протокол. Я обязан вас предупредить.

На мадам Лиссе его предупреждение впечатления не произвело.

Она кивнула и подалась вперед, пахнув на него дорогими духами.

— Значит, вы разошлись с мужем, — продолжил Аллейн, — но сохранили дружеские отношения? Раз вместе приехали в гости.

Мадам Лиссе долго молчала.

— Нет, обычно я с ним никуда не хожу. А сюда обещала приехать, еще не зная, что он тоже будет.

— То есть вы с ним свои планы не обсуждаете?

— Я вообще стараюсь по возможности с ним не общаться.

Инспектор подумал.

— Мадам Лиссе, вы приехали сюда на автомобиле? — Да.

— Своем?

— Нет. Меня привез… муж. Его об этом попросил мистер Ройал, и я не могла отказаться.

— Как это не могли? — Аллейн вскинул брови. — Я думаю, при желании всегда можно найти возможность.

К его удивлению, женщина придвинула свое кресло почти вплотную к его и небрежно положила руку на подлокотник.

— Я вижу, пришло время кое-что объяснить.

— Я вас слушаю.

— Понимаете, мистер… простите, я не знаю, как к вам обращаться. — Аллейн представился, и она, притворившись удивленной, продолжила, жестами выказывая ему всяческое почтение. — Мистер Аллейн, я, конечно, читала о ваших замечательных расследованиях и уверена, что вы меня поймете. Знаете, я глубоко несчастна. — Ее пальцы как бы невзначай коснулись его рукава.

«Да, интересная вы штучка, — подумал инспектор. — Привыкли покорять мужчин».

Не дождавшись ответа, мадам Лиссе продолжила:

— Я глубоко несчастна. Наш брак разрушен, но уехать из Грейт Чиппинга мы пока не можем. Нельзя бросить дело, в которое столько вложено. Но самое главное, муж по-прежнему меня любит.

Инспектор сидел и любовался, как она изображает из себя героиню французского романа. Если бы положение не было столь серьезным, можно было бы просто позабавиться, но ему приходилось работать.

— Фрэнсис буквально преследует меня, подстерегает в разных местах. Ведет себя как ненормальный. Недавно позвонил и предложил подвезти сюда, просто умолял. Я согласилась, надеясь, что он успокоится. По дороге стал просить меня вернуться. Я ответила, что это невозможно, так он сразу начал проклинать Николаса Комплайна. У нас с ним ничего нет, уверяю вас. Мы просто добрые друзья. Разве одинокая женщина не может иметь друга? Надеюсь, вы мне верите, мистер Аллейн?

Вместо ответа инспектор спросил:

— Правда ли, что некоторое время назад вы пригласили к себе на обед своего мужа и мистера Ройала, который, кстати, не знал о вашем браке?

Ее глаза на мгновение остекленели, но женщина ответила, не задумываясь:

— Мне захотелось их познакомить. Я надеялась, что общение с мистером Ройалом пойдет мужу на пользу.

«У дамы железные нервы, — отметил Аллейн. — Это надо учитывать».

— Мадам, — неожиданно спросил он, — вы знаете, кто убил Уильяма Комплайна?

Она застыла, сжав подлокотник кресла.

— Я надеялась на ваше милосердие, что вы не станете об этом спрашивать.

— Извините, но задавать вопросы — моя обязанность.

— Я не буду отвечать. Для меня это невозможно. Ведь я его когда-то любила.

Аллейн про себя улыбнулся: «То есть ты сдаешь своего мужа со всеми потрохами. Без всяких колебаний».

— А теперь я попрошу вас рассказать о своих передвижениях во время трех происшествий. Я спрашиваю об этом каждого. Итак, где вы находились, когда мистера Мэндрейка столкнули в бассейн?

— В своей комнате, в постели.

— Там, кроме вас, был еще кто-нибудь?

— Приходила горничная с завтраком. Помню, вскоре после этого донеслись голоса откуда-то со стороны бассейна. Потом мне рассказали, что там произошло.

— Кто рассказал?

Мадам помолчала, а затем кокетливо пожала плечами:

— Мистер Комплайн. Да, я позволила ему себя навестить, что в этом удивительного? Тем более он хотел меня предупредить.

— О чем?

— Об этом демарше моего мужа.

— А если я скажу вам, что располагаю неопровержимыми доказательствами, что ваш муж к происшествию у бассейна никак не причастен, что вы на это ответите?

Вот тут мадам Лиссе в первый раз испугалась и долго сидела, сжав руки, не зная, что ответить.

— Боюсь, я бы вам не поверила, — наконец выдавила она из себя.

Разговор начал забавлять инспектора.

— Визит, который нанес вам мистер Комплайн, был обычным делом?

— Нет, он приходил только в исключительных случаях.

— А вечером в тот же день в половине восьмого такой случай был?

— Конечно. Я боялась за его жизнь и попросила прийти, чтобы предупредить. Дело в том, что мой муж не унимался. — Элиза посмотрела на Аллейна и, заметив в его глазах недоверие, поспешно добавила: — Это правда. В последний раз Фрэнсис прямо заявил, что его терпение лопнуло и он за себя не отвечает. Я пришла в ужас. Позвала мистера Комплайна и умоляла беречься. Потом он ушел, а я выглянула посмотреть ему вслед и увидела, как упала эта ужасная фигура. Он чуть не погиб.

Аллейн кивнул:

— Да, я с вами согласен. Это было очень опасно. — Он на секунду замолк. — Значит, вы все время были вместе до того момента, как он направился к себе в комнату, где на него свалилась фигура Будды, к счастью, только слегка повредив руку?

Инспектору снова показалось, что она испугалась. Почему-то долго молчала. Затем произнесла:

— Да, конечно.

Мадам Лиссе явно что-то недоговаривала, но Аллейн решил пока не допытываться и заговорил об убийстве.

Она заявила, что в это время находилась в своей комнате.

— Я не могла встать. Меня мучила ужасная мигрень. Конечно, от нервов. Я как легла после обеда, так и оставалась в постели, пока не узнала о трагедии.

— Откуда вы узнали, мадам?

— От Николаса Комплайна. Сначала он сообщил матери, а потом зашел ко мне.

— И как вы восприняли это известие?

— Разумеется, пришла в ужас. — Она откинулась на спинку кресла и начала выдавать, как показалось Аллейну, заранее подготовленный текст: — Сначала я подумала, что несчастного убили по ошибке, перепутав с Николасом, но потом вспомнила угрозы Уильяма разоблачить Фрэнсиса и поняла, что муж убил его из-за этого, а вовсе не из ревности.

— Вы полагаете, нельзя было их перепутать и принять Уильяма за Николаса?

— Конечно, нет. Не так уж они были похожи, даже сзади. У Уильяма на темени намечалась уже небольшая лысина, а у Николаса волосы очень густые. И форма шеи у них разная… — У нее перехватило дыхание.

Аллейн серьезно кивнул:

— Я вижу, предмет вы изучили досконально.

Глава 15 Письмо

Николас был явно не в себе, так что разговор с ним продвигался с трудом. На вопросы он отвечал коротко и туманно. Подолгу молчал, заставляя Аллейна терпеливо ждать ответа.

Впрочем, на вопрос, кто убийца, Николас ответил быстро. Это Харт, больше некому. Как он ускользнул из холла, что Томас его не заметил, понять невозможно.

— А он не мог обознаться? Принять брата за вас?

Николас пожал плечами:

— Наверное, мог. Он все время охотился за мной. Это ведь Мэндрейк придумал, что он обознался. Вошел в курительную из холла, увидел затылок Билла и решил, что это я. Ведь мы оба носили военную форму. Тем более он, возможно, слышал, как я посоветовал Биллу идти спать.

— Когда вы это сказали?

Николас сжал ладонями виски.

— Не помню уж, когда это было. Мысли в голове все перепутались. Возможно, после того как Харт устроил скандал из-за радиоприемника. Они с Мэндрейком разговаривали рядом в будуаре, а потом он с криком ворвался к нам. Я захлопнул дверь перед его носом, но Мэндрейк попросил выключить радио, Я пошел навстречу, но не выключил, а сделал потише. И вообще мне вдруг стало все противно, вы и представить не можете. Этот доктор такой урод. Вот тогда я и сказал брату, чтобы он шел спать. Мэндрейк и Харт наверняка это слышали. Мы сидели тихо, и доктор подумал, что Билл ушел. Я слышал, как он погасил свет в будуаре. Возможно, для отвода глаз, чтобы я подумал, будто его там нет.

— Когда это было?

— Не знаю. Я слышал, как оттуда вышел Мэндрейк. Наверное, после этого.

— Вы тогда с братом не произнесли ни одного слова?

— Вначале нет. А потом, когда Харт вышел, я сказал Биллу, что теперь он может спокойно послушать радио. Вы знаете, он тогда был жутко зол на Харта. Из-за мамы. Впрочем, я тоже, но потом успокоился и попытался его утихомирить. Однако Билл рассердился еще сильнее и вообще перестал разговаривать. Я там еще немного посидел и вышел в библиотеку.

— Что он делал перед вашим уходом?

Почему-то этот вопрос заставил Николаса побледнеть еще сильнее.

— Билл сидел у камина. Голову не поднял, только что-то пробурчал себе под нос, когда я выходил.

— Скажите, а дверь вы за собой закрыли?

Николас смотрел на инспектора, не понимая, так что тому пришлось повторить вопрос.

— Не помню, — ответил он наконец. — Кажется, закрыл. Да, закрыл. Потому что все начали спрашивать меня о брате, по-прежнему ли он зол на Харта, а я боялся, что Билл услышит, и закрыл дверь. Но я не совсем уверен. Это важно?

— Да, для ясного представления, как все произошло, — ответил инспектор. — Итак, вы полагаете, что дверь в курительную была закрыта?

— Почти уверен.

— Хорошо. Вы помните, когда мистер Ройал вышел из библиотеки?

Вопрос Николаса разозлил.

— А с чего я должен помнить? Спросите его, он скажет. — Комплайн вгляделся в Аллейна. — Вы думаете, это сделал Джонатан? Какая нелепость. Джонатан… да он наш старый друг. Боже, куда вы клоните?

— Я никуда не клоню, — мягко ответил Аллейн, — просто устанавливаю факты. В нашем деле важны любые мелочи.

— Когда начались новости, Джонатан вышел на пару минут, — буркнул Николас.

— А красная кожаная ширма в курительной стояла так же, как сейчас?

— Думаю, да.

— Ладно, вернемся к приемнику. Значит, после инцидента с Хартом вы сильно уменьшили громкость. Но не выключили.

— Правильно, я уменьшил громкость. — Николас истерически всхохотнул. — А минут через пять снова прибавил, а потом Харт убил моего брата. Вот так все получилось. — Он всхлипнул. — Простите, не могу, это выше моих сил.

— Понимаю, вам тяжело, — произнес инспектор. — Но поймите и меня. У нас, полицейских, такая работа — копаться в мелочах. И ради торжества закона нередко приходится пренебрегать чувствами свидетелей.

— Извините, я просто не могу сосредоточиться, — пробормотал Николас. Он отошел к окну, вытащил носовой платок, высморкался, утер слезы и немного постоял, глядя на дождь за окном и барабаня здоровой рукой по подоконнику. — Затем повернулся к инспектору. — Ладно, продолжайте.

— Вообще-то у меня осталось немного. — Аллейн посмотрел в бумаги. — Если хотите, сделаем перерыв.

— Не надо. Давайте лучше скорее закончим.

Аллейн вернулся к происшествиям у бассейна и с Буддой. Поначалу Николас ничего нового не сказал. Да, он видел Мэндрейка из окна павильона, и они помахали друг другу. Потом начал раздеваться. Желания лезть в воду, конечно, никакого не было. Услышав всплеск, он выглянул не сразу. Думал, Мэндрейк что-то бросил в воду Когда выбежал, никого у бассейна уже не было. Злоумышленник скрылся. И следов никаких не заметил. Бросил Мэндрейку первое, что попалось под руку, надувного лебедя.

Происшествие с Буддой он описал точно также, как мадам Лиссе. Дверь комнаты не открывалась, будто ее заклинило. Затем распахнулась. Он инстинктивно отпрянул назад, это его и спасло. Падающая фигура задела только руку.

— Болит до сих пор, — пожаловался он инспектору. — Но этому негодяю я показывать ее не стану. Дождусь приезда настоящего доктора.

— Вы знали, что мадам Лиссе видела, как вы возвращались в свою комнату?

— Да. Я оглянулся и увидел, что она стоит на пороге. Может, потому не заметил на двери фигуру Будды. Не знаю.

— Направились ли вы в комнату мадам Лиссе сразу, не заходя никуда, и оставались ли там все время вместе?

Этот вопрос Николаса почему-то смутил. Он долго не отвечал.

— Конечно, мы все время были вместе. Она позвала меня предупредить, чтобы я избегал Харта. Только прошу вас, инспектор, не надо вмешивать ее во все это.

Аллейн посмотрел на него без выражения.

— Возможно, вы слышали в коридоре какой-то подозрительный шум?

— Да, слышал. Нам даже показалось, что у двери кто-то стоит. Ну, ясно кто. Ведь этот человек буквально не давал ей прохода. Элиза мне рассказывала. Представляете, какой негодяй, вздумал разделаться со мной! Как бы не так.

Он картинным жестом пригладил волосы, и перед Аллейном впервые за время разговора на несколько секунд мелькнул тот человек, о котором он слышал от Мэндрейка и Клорис.

— И что вы сделали, когда услышали шум?

Вот тут Николас сплоховал. Заговорил сбивчиво, неуверенно. С большим трудом Аллейну удалось из него вытянуть, что пока мадам выходила в коридор, он скрывался за ширмой.

— Значит, фактически вы не все время находились вместе?

— Можно считать, что все время. Она отсутствовала не больше минуты. Наверное, Харт как раз в это время был в моей комнате. Элиза подтвердит, что вернулась примерно через минуту.

Аллейн не стал ему говорить, что мадам Лиссе об этом эпизоде вообще не упомянула.

Перед тем как отпустить Николаса, инспектор попросил его описать курительную, как перед этим Харта.

Николасу эта задача казалась непосильной. Он никак не мог сосредоточиться.

— Не знаю, как выглядит эта ужасная комната. Ну, как обычно. Ведь вы там были, зачем спрашиваете? — Однако Аллейн настаивал, и Николас начал отрывисто перечислять: — Приемник. Эти мерзкие ножи. Насколько помню, их семь, а тот, которым… — он облизнул губы, — висел слева. Помню, я смотрел на него, когда мы с Биллом разговаривали. Еще там стоят какие-то цветы в горшках. Потом ящик застекленный с разными произведениями искусства. Медали, миниатюры и все такое. Гравюры на спортивные темы и фотографии. Сервант с фарфором и старыми спортивными призами. Небольшой книжный шкаф, кожаные кресла, столик с сигарами и сигаретами. Но когда речь заходит об этой комнате, я ни о чем другом думать не могу. И буду видеть это до конца жизни.

Аллейн кивнул:

— Спасибо. Вы сообщили очень ценные для меня сведения. Теперь я знаю, что, когда вы уходили из курительной, топорик висел на месте.

Николас помолчал.

— Да, скорее всего он был там. Я об этом как-то не думал.

— Скорее всего или вы совершенно уверены?

Николас прикрыл ладонью глаза.

— Не знаю, что и сказать. Мне казалось, что топорик висел на месте, а теперь, когда вы спросили, я уже не совсем уверен. Он точно был на месте утром, когда мы с Биллом сидели в курительной и обсуждали… что же мы тогда обсуждали? Ах да, купание Мэндрейка в бассейне. Да, утром топорик висел на месте, но теперь я не могу поклясться, что то же самое было вечером. Просто я тогда, наверное, не смотрел на стену.

— А теперь последнее, — сказал Аллейн. — Сообщаю вам, что мистер Ройал передал мне письмо, обнаруженное в комнате вашей матери.

— К чему вам оно? Ведь мама писала только для меня. Неужели вам нужно во все влезать? Тем более оно ничем не поможет.

— Не поможет так не поможет, — успокоил его Аллейн. — Тогда о содержании никто не узнает. Однако сегодня я буду вынужден его прочитать.

Губы Николаса задрожали.

— Но вы его не поймете! Вернее, поймете неправильно. Зря я отдал им письмо. Надо было бросить в камин.

— Вы бы совершили серьезную ошибку. — Аллейн достал конверт из кармана и положил на стол.

— Но ради Бога, — взмолился Николас, — помните хотя бы о том, что мама писала, думая обо мне, какая это будет для меня потеря. В том, что оставляет меня сиротой, она винила себя. Прошу вас, помните об этом.

— Конечно, — пообещал Аллейн.

Он отложил письмо в сторону к другим бумагам и объявил Николасу, что больше его не задерживает. Но тот не торопился уходить. Расхаживал по библиотеке, бросая на инспектора жалобные взгляды. Аллейн занимался своими делами, ожидая, что будет дальше. Наконец поднял глаза.

— У вас ко мне что-то еще, мистер Комплайн?

— Нет, просто мне не хочется никуда идти. Все чертовски надоело. К тому же этот дождь льет без перерыва. — Он помолчал. — Позвольте только спросить, а где сейчас… он?

— Вы имеете в виду доктора Харта?

— Да.

— Находится в своей комнате взаперти, по его собственной просьбе.

— Взаперти — это правильно. А то Мэндрейк и Херси неожиданно принялись его защищать. Только потому, что он ухаживал за моей матерью. Боже, как подумаю, что она находилась во власти того самого Харта, который двадцать пять лет назад изуродовал ее лицо, а теперь убил ее сына! Откуда мы знаем, может он постарался, чтобы мама не выжила?

— По словам леди Херси, он действовал так, как предписал доктор, чьи указания я ему передал. Так что не изводите себя понапрасну. Вашу мать спасти было невозможно.

— А почему Мэндрейк не приехал раньше, когда срочно требовались лекарства? Чем он там занимался? Это ж подумать только, ему потребовалось четыре часа, чтобы проехать шесть миль! И вообще моя мать умирала, а они послали за помощью этого хромого умника с фальшивой фамилией!

Аллейн поднял голову.

— Что значит с фальшивой?

— А разве Джонатан вам не сказал? Я знаю это от него. На самом деле никакой он не Мэндрейк, а Футлин. Вот его настоящая фамилия. Он догадался, что я знаю, и потому меня возненавидел.

Открылась дверь, в комнату заглянул Обри Мэндрейк.

— Извините. Я не знал, что вы заняты.

— Я думаю, мы уже закончили, — ответил Аллейн. — Спасибо, мистер Комплайн. Заходите, мистер Мэндрейк.

— Я зашел сказать, что леди Херси свободна. И может прийти, если нужно.

Аллейн улыбнулся:

— Я буду рад ее видеть через несколько минут. А пока хочу привести в порядок записи. Кстати, ваши материалы мне очень помогли. Только их положено подписать. Сделайте, пожалуйста.

— Конечно. — Мэндрейк кивнул. — Только не забывайте, это не только мои наблюдения. Кое-что записано с чужих слов.

— Само собой разумеется. — Инспектор промокнул изящную подпись Мэндрейка. — И позвольте спросить, фамилия, которой вы подписались, имеет юридическую силу?

Обри помрачнел.

— Понятно, откуда дует ветер. Результат общения с осиротевшим Николасом. Даже в горе он не забывает сделать какую-нибудь гадость.

— Ну, его можно извинить. Он сейчас в таком состоянии, не позавидуешь. Ведет себя довольно глупо, упрекает всех подряд.

— Да, давайте оставим этого человека в покое, — согласился Мэндрейк. — Бог ему судья. А что касается фамилии, я сам удивляюсь, почему так близко принимаю к сердцу. Что в ней особенно неприличного? Наверное, это какой-то снобизм наизнанку.

— Я бы не стал затрагивать этот вопрос, — произнес Аллейн, — если бы не правила, предписывающие свидетелям подписывать документы своей подлинной фамилией.

— Так и слышу, как секретарь суда объявляет: «Вызывается свидетель Стэнли Футлин, известный как Обри Мэндрейк».

Аллейн усмехнулся:

— К тому времени, когда дело дойдет до суда, никого не заинтересует ваша настоящая фамилия, можете не сомневаться. Все будут поглощены совсем другим. И ничего смешного в вашей фамилии нет, так что поставьте, пожалуйста, настоящую подпись, и мы с этим закончим. У меня еще полно работы.

Мэндрейк поставил рядом другую подпись и встал.

— И все равно Николас противный тип, а бедного Уильяма очень жаль. Он мне нравился. — Он посмотрел на инспектора. — Так мне привести леди Херси?

Аллейн кивнул:

— Да, пожалуйста.

У леди Херси совершенно не было мотивов, но формально она вполне годилась на роль главной подозреваемой. И действительно, леди имела возможность совершить оба покушения, а также убийство. Еще в машине по дороге сюда Аллейн размышлял об этой незнакомой женщине как о ключевой фигуре к разгадке тайны преступления. В его практике уже встречались подобные персонажи. Не преступники, но сильно сбивающие с толку своей возможностью совершить злодеяние. Вот и у леди Херси, судя по всему, не было никаких мотивов для убийства, а Аллейну казалось, что она занимает в этой истории центральное место, являясь связующим звеном между Джонатаном, Комплайнами и супругами Харт.

— Она, конечно, могла это сделать, — еле слышно пробормотал Аллейн, — но не сделала.

В том, кто убил Уильяма Комплайна, у него почти не было сомнений. Но пока отсутствовали серьезные доказательства и, стало быть, основания для ареста. А выводы, сделанные с помощью сложных логических построений, но не подкрепленные солидными уликами, руководство Скотланд-Ярда не очень приветствовало. Да и защита будет рада затеять возню. Аллейн знал, что глупый неумелый убийца может доставить больше хлопот, чем умный. А убийца Уильяма Комплайна несомненно относился к первой категории.

Он подержал в руках письмо миссис Комплайн к сыну, но, услышав на лестнице голос леди Херси, спрятал его в карман и вытащил оттуда кусок лески, который отрезал от катушки в курительной. Когда Херси Амблингтон вошла, он вертел этот кусок в своих длинных пальцах, а когда поднялся ее приветствовать, леска повисла в его руке.

— Извините, что заставила вас ждать, мистер Аллейн, — произнесла дама. — Но там наверху надо было кое-что сделать, что могла только я.

Аллейн придвинул ей кресло, и она медленно в него опустилась, устало откинув голову.

— Сразу заявляю, твердого алиби у меня нет ни по одному из трех происшествий. Я где-то читала, что уже одно это делает меня в глазах правосудия невиновной. Буду надеяться.

Аллейн улыбнулся:

— Такое вы могли прочитать только в каком-нибудь скверном детективном романе.

— Очень утешили. — Леди улыбнулась в ответ. — А закурить у вас есть?

Инспектор раскрыл для нее портсигар, дал прикурить, случайно уронив леску. Извинился и поднял.

— Это что, вещественное доказательство? Напоминает леску.

— А вы любите ловить рыбу?

— Несколько раз ловила. Но это было в детстве. Отец Джонатана брал меня с собой. Тот старик, что на фотографии.

— Который поймал форель в четыре с половиной фунта?

— В этом месте, наверное, положено восхититься вашей наблюдательностью, но я думаю, вы обойдетесь. Да, это он со своей удочкой. Скорее всего кусочек лески отрезан оттуда.

Аллейн показал ей леску. Она посмотрела без всякого интереса. Потом перевела взгляд на инспектора.

— Ну и что дальше?

— А дальше, леди Херси, я попрошу вас вспомнить, когда вы видели эту леску на удочке.

— В пятницу вечером, — последовал ответ. — Там на крючке висит искусственная наживка. По рассказам именно та, на которую попалась знаменитая форель.

— Я понял так, что вчера вечером вы заходили в курительную незадолго до трагедии, когда там были оба брата.

— Да, зашла посмотреть, успокоились ли они.

— Может, случайно посмотрели на удочку?

— Тогда нет. А вот перед ланчем заметила кое-что странное. Подошла к камину погреться и глянула на нее. Я смотрела на эту удочку тысячи раз, а тут вижу, что-то не так. Кто-то смотал леску.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Хорошо. — Аллейн начал записывать, а когда снова посмотрел на нее, леди сидела с закрытыми глазами. Но, почувствовав его взгляд, тут же их открыла.

— Я хочу вам кое-что сказать, пока не заснула. Это не Харт.

— Почему вы так думаете?

— Я много часов пробыла рядом с ним в комнате Сандры Комплайн. Он мне нравится и потому не может быть убийцей. Я понимаю, это не довод, но интуиция меня редко подводила. Тем более есть танцующий лакей, обойти которого вам вряд ли удастся. — Она посмотрела на обрывок лески, который Аллейн уронил на стол. — Нет, это не Харт. Он изо всех сил старался вернуть Сандру к жизни, зная, что, если ему это удастся, она сделает все возможное, чтобы подвести его под виселицу. Доктор это знал.

— Вы считаете, миссис Комплайн повела бы себя именно так?

— Не забывайте, я последняя, кто видел ее живой. Дала ей полдозы снотворного. Она отказалась принять больше, сказала, что у нее нет аспирина. Видимо, хотела, чтобы потом… получилось наверняка. О гибели Билла ей сообщил Ник. Сандра просто не могла в это поверить. Сидела, уставившись в одну точку, на лице ни горя, ни ужаса. Я попыталась отвлечь ее разговором, но она не пожелала слушать. Конечно, было бы лучше, если бы Сандра расплакалась, а она сидела как каменная. Заговорила, когда я уже собралась уходить. Сказала: «Херси, доктор Харт сумасшедший. И теперь я поняла, что мое лицо все это время мучило его, как и меня. Но он безумец, запомните это, Херси». Вы первый, кому я это рассказываю. И держалась она очень странно. Говорила четко, раздельно, хотя минуту назад казалась невменяемой. — Херси подождала, пока Аллейн запишет, и добавила: — Вы осматривали ее комнату?

— Очень бегло. После ухода Комплайна.

— В платяной шкаф заглядывали?

— Да.

— Как вам ее синее твидовое пальто?

— Хорошее пальто. Только до сих пор слегка влажное.

— Вчера вечером оно было насквозь мокрым, хотя она сказала мне, что весь день не выходила из дома.

Аллейн распечатал письмо миссис Комплайн в присутствии трех свидетелей: Джонатана Ройала, Николаса Комплайна и Обри Мэндрейка. Он не стал его зачитывать, а попросил Обри переписать письмо. В напряженном молчании все ждали, когда он закончит. Потом по просьбе Аллейна Мэндрейк вложил письмо в новый конверт и заклеил. Затем инспектор попросил Джонатана на нем расписаться, после чего обвязал конверт шпагатом и запечатал узел воском, который прислал аптекарь из Литтл Чиппинга.

Покончив с этим, он попросил Джонатана и Николаса удалиться. Хозяин дома неохотно подчинился, а Комплайн закатил истерику. Требовал вернуть письмо, кричал на Аллейна, угрожал расправиться с Хартом, затем, захлебнувшись в рыданиях, плюхнулся в кресло и отказался уходить.

Аллейн не стал его уговаривать, а быстро собрав вещи, пригласил удивленного Мэндрейка пройти в будуар, где попросил прочесть вслух копию письма миссис Комплайн.

«Мой дорогой, — начал Мэндрейк, — не горюй, не надо. Даже если бы я оставалась с тобой то немногое отпущенное мне время, память об этих ужасных днях всегда стояла бы между нами. Мне кажется, в эти последние часы я потеряла рассудок. Не могу написать признание. Я пыталась, но нет сил увидеть эти ужасные слова на бумаге. Поэтому я сделаю то, что прояснит все, и невинный из-за меня не пострадает. Херси уже подозревает, что я в то утро выходила из дома. Думаю, она знает, куда я ходила. Это непереносимо. Дорогой, если бы ты был моим старшим сыном, все было бы иначе. Я искала какой-то другой выход и не нашла. Всю жизнь я посвятила тебе, мой любимый. И этот последний страшный поступок тоже сделан ради тебя. Грех, я это понимаю, но ради тебя. А теперь, дорогой, я расскажу, что собираюсь сделать. У меня есть снотворное, которое принадлежало этому человеку, и еще непочатый флакончик аспирина. Я совершенно ничего не почувствую. И мои последние мысли и молитвы будут о тебе. Поскольку это письмо придется показать в полиции, я его подписываю как положено.

Сандра Мэри Комплайн».

Глава 16 Арест

Аллейн попросил Мэндрейка никому не рассказывать о содержании письма.

— Обычно со мной работает детектив, — пояснил он. — Но, поскольку его нет, я решил прибегнуть к вашей помощи. Вы в этом обществе самый непредубежденный человек. Итак, первое — в случае необходимости вы должны подтвердить под присягой, что в новом конверте запечатан оригинал письма, которое я в вашем присутствии извлек из конверта и с которого попросил сделать копию. Но это на всякий случай. Может не понадобиться. Копию я оставляю у себя.

Дрожащей рукой Обри протянул ему копию.

— Какой ужас! Это же просто невозможно представить. Одно дело читать о таком в книгах, а другое — столкнуться в реальной жизни. И Николас…

— Что Николас?

— До конца дней ему предстоит жить с этим. — Мэндрейк замолк. — Но знаете, все равно так лучше. Я имею в виду, хорошо, что она решилась. По крайней мере избежала ареста, суда… — Он поднял глаза на инспектора. — Но ведь Николас читал это письмо! Он все знает.

Аллейн кивнул:

— Да. И тем не менее настаивает, что его брата убил доктор Харт.

Мэндрейк встрепенулся:

— Как же так может быть? Дайте мне еще раз взглянуть.

Аллейн протянул ему копию.

— Но тут же прямо сказано: «…Если бы ты был моим старшим сыном, все было бы иначе… Херси уже подозревает… Я искала какой-то другой выход и не нашла… И этот последний страшный поступок тоже сделан ради тебя…» Что еще могут означать эти слова? Не понимаю. — Обри посмотрел на инспектора. — А эти два покушения, какой в них смысл?

— Я думаю, большой, — ответил Аллейн.

С пяти до семи инспектор работал один. Сначала досконально изучил игральные карточки, жалея, что рядом нет дактилоскописта Бейли. Бумага была настолько тонкой, что на неиспользованных листках отпечатались буквы, написанные на верхних. Мусорную корзину в курительной комнате уже очистили, но в бачках во дворе для него отыскали несколько заполненных тогда карточек. Остальные после подсчета очков игроки бросали в камин. Мэндрейк сказал, что тогда сыграли лишь один тур. После выкриков Николаса хозяин дома предложил гостям заняться чем-нибудь другим.

Аллейну в конце концов все же удалось выяснить, кто заполнял найденные среди мусора карточки. Для этого пришлось снова опросить свидетелей одного за другим. Харт с готовностью признал свою, отпечаток которой инспектор нашел среди чистых листков. Доктор писал остро заточенным карандашом с сильным нажимом. Однако Аллейн нигде не смог найти отпечатка слов с угрозами. Конечно, доктор мог как-то исхитриться, но все же…

Инспектор попросил Джонатана дать ему образец почерка доктора, и тот принес ответ на приглашение на уик-энд. Аллейн заперся в библиотеке и с помощью лупы изучил записку. Оказалось, что она написана прописью, тогда как во время игры Харт писал печатными буквами. А на карточке с угрозой, которую получил Николас, буквы опять были прописные. Аллейн заметил, что они выводились очень старательно, будто кто-то хотел подделать почерк доктора.

Осталось найти следы этого послания на одном из чистых листочков, что оказалось делом непростым. Аллейну пришлось снова изучить все блокнотики. Сравнительный анализ показал, что миссис Комплайн, Херси, Николас и Джонатан писали почти без нажима, а Уильям и Мэндрейк свои карточки потом выбросили в камин. Инспектор провозился очень долго, пока в середине третьего блокнотика не нашел то, что искал. На листочке четко отпечатались пять слов, а верхняя страничка, как и положено, была вырвана. Но неровно. Когда Аллейн приложил к линии отрыва листочек с угрозой, все замечательно совпало. У Харта был совсем другой блокнотик. Тогда чей же этот? Ясно, что он не принадлежал ни Уильяму, ни Мэндрейку. Блокнотики Клорис и мадам Лиссе инспектор определил по характерным вмятинам, сделанным ногтями.

— Неплохо, — пробормотал Аллейн, складывая карточки обратно в портфель.

При осмотре комнаты миссис Комплайн инспектор попросил присутствовать Мэндрейка. Тот нехотя согласился.

— Такие действия предписано производить при свидетеле, — пояснил Аллейн — В данном случае им будете вы.

Стоя спиной к накрытому простыней телу миссис Комплайн, Мэндрейк наблюдал, как инспектор перебирает висящую к шкафу одежду покойной. Аллейн дал ему потрогать плечи и полы твидового пальто.

— Влажные, — сказал Мэндрейк.

— Когда вы направлялись к бассейну, наверное, шел сильный снег?

— Да, очень сильный. Значит, это были ее следы.

Аллейн осмотрел лежащие на полке шляпы.

— Вот эта тоже влажная. Видимо, миссис Комплайн ее надевала.

На шляпе из синего твида в качестве украшения была прикреплена искусственная мушка для ловли лосося.

— Ой, погодите, оказывается, здесь две мушки, одна довольно потрепанная для ловли форели. Вам не кажется, что это как-то слишком?

Аллейн внимательно осмотрел шляпу, а когда Мэндрейк спросил, что он нашел в этом интересного, инспектор послал его привести горничную, прислуживающую миссис Комплайн.

Девушка была из местных, родилась и выросла в поместье Хайфолд. Очень аккуратная веселая болтунья, проявляющая живейший интерес к туалетам дам, приехавших в дом мистера Ройала на уик-энд. Миссис Паутин обучила девушку прислуживать знатным дамам, и это был, так сказать, ее дебют. Она не скрывала восторга по поводу платьев мадам Лиссе и мисс Уинн, и Аллейну с трудом удалось перевести разговор на не столь восхитительный гардероб миссис Комплайн.

Разговаривали они в небольшом коридоре, и Аллейн слушал ее рассказ о мокром пальто, держа твидовую шляпу за спиной.

— Миссис Комплайн пальто до этого не надевала, сэр. Она приехала в непромокаемом плаще, какие дамы надевают на охоту. И в первый вечер, когда все вышли на прогулку, на миссис Комплайн был тот же самый плащ. А твидовое пальто она надела вчера утром, когда один джентльмен должен был выполнить условие пари. — Щеки горничной слегка порозовели. — Я была у мадам в комнате, сэр, спрашивала, какое платье она хотела бы надеть, когда несчастный мистер Уильям громко сказал в коридоре: «Готов пожертвовать десять фунтов, лишь бы увидеть, как он это сделает». Мадам очень расстроилась, сэр. Она открыла дверь и позвала его, но мистер Уильям ее не слышал, потому что был уже внизу. Миссис Комплайн отпустила меня, а сама, наверное, вышла следом за ним.

— И когда вы снова ее увидели?

— Через несколько минут, сэр, когда мадам спустилась вниз в этом пальто и твидовой шляпе. Я решила позвать Элси, вторую горничную, сэр, чтобы вместе убраться в ее комнате. Мы начали, а потом… — Горничная замялась.

— Что потом?

— Мы посмотрели в окно, сэр, потому что знали о пари. Но бассейн оттуда не видно, его загораживают деревья. Только терраса. По ней шла несчастная леди, вся облепленная снегом. Она остановилась, стала смотреть на бассейн, потом обернулась. Ну а мы с Элси принялись за уборку. Мадам вернулась очень скоро, вся бледная, дрожит. Я предложила повесить ее пальто посушить, но мадам сказала: «Не надо, оставьте так». Мы с Элси ушли. В это время у бассейна поднялась суматоха, и Томас сообщил нам, что один из джентльменов упал в воду.

— А к миссис Комплайн, когда она была на террасе, кто-нибудь подходил?

— Нет, сэр. Я думаю, мисс Уинн и несчастный мистер Уильям пришли позже, потому что мы слышали их голоса внизу как раз перед возвращением миссис Комплайн.

— Спасибо, вы все славно рассказали. — Аллейн улыбнулся и показал ей шляпу. — Она тогда была в этом?

— Да, сэр.

— Посмотрите, тут все так же, как тогда?

Горничная взяла шляпу и с задумчивым видом повертела в руках.

— Странно, но теперь тут два украшения. А вчера было только одно. Вот это, которое побольше.

Аллейн еще раз поблагодарил горничную, сильно смутив ее своей улыбкой.

Детектив Фокс вместе с сержантами Бейли и Томпсоном прибыл в Пен-Джиддинг в семь и вскоре приехал на такси. Аллейн им несказанно обрадовался и сразу отправил Бейли снимать отпечатки пальцев, а Томпсона фотографировать то, что уже снял своим фотоаппаратом. Затем тело Уильяма Комплайна наконец вынесли из курительной в большой бальный зал в восточном крыле особняка. Здесь их положили рядом, мать и нелюбимого сына. Джонатан распорядился поставить цветы. После этого Аллейн с Фоксом вернулись в библиотеку.

— Садитесь, мой дорогой Фокс. Извините, что пришлось вас сюда вытащить, но так уж получилось.

— Да, добраться до вас было непросто, — произнес Фокс, вытаскивая футляр с очками. — В такую погоду. Судя по всему, сэр, дело тут у вас жуткое. Убийство, а следом самоубийство. Я правильно понял?

— Да. Вот мой отчет. Взгляните.

— Благодарю вас, сэр. — Фокс водрузил очки на нос и начал читать.

Наблюдать за ним в такие минуты было забавно. Аллейну казалось, что его помощник то ли простудился, то ли еще что. Он постоянно морщился, вскидывал рыжеватые брови, открывал рот. Некоторое время тишину в комнате нарушали лишь шелест страниц и шумное дыхание Фокса.

— Хм… — произнес он, откладывая бумаги. — Глуповато все проделано. Задумывалось так, чтобы дело выглядело запутанным, но не получилось. Когда будем брать, мистер Аллейн?

— Давайте подождем, пока закончит Бейли. Я бы хотел прицепиться к чему-нибудь незначительному. Но пока не нашел к чему.

— Может, нападение на мистера Мэндрейка?

Аллейн подумал.

— Можно, конечно. Надеюсь, я нигде не ошибся. Тут все выглядит настолько очевидным, что я начинаю подозревать какую-то ловушку. Мы, разумеется, проведем следственный эксперимент. Можно начать даже сейчас, если Бейли закончил. Тело оттуда уже унесли, так что пойдемте, дружище.

Они вошли в курительную. Дактилоскопист Бейли, как всегда с недовольным видом, упаковывал свои принадлежности. Томпсон собирал свои.

— Закончили? — спросил Аллейн. — О золе в камине не забыли?

— Все в порядке, сэр, — ответил Томпсон. — Кстати, мистер Аллейн, мы здесь кое-что обнаружили. Бейли постарался. Помните тот извилистый след на золе?

— Да.

— Так вот, сэр, туда бросили обрывок бечевки или что-то такое. И он сгорел не до конца. Мы нашли кусок, обугленный, конечно, но цвет разобрать можно. Зеленый.

— Замечательно, Бейли. Я этого не заметил.

— Так мы светили лампой в пятьсот ватт, сэр. Выглядит так, будто веревочку бросили в огонь и сверху положили два полена, а те потом развалились. Веревочка до конца не сгорела еще и потому, что сделана из плотного материала с тонкими волокнами. Возможно, шелк. Большая часть его рассыпалась при прикосновении. Что дальше, сэр?

— Надо снять у всех в доме отпечатки пальцев. Вряд ли они станут возражать. Мистер Ройал предупрежден. У вас есть что-нибудь интересное?

— На бронзовой фигуре два отчетливых отпечатка. Такие же на каменном топорике. На ручке, правда, есть что-то еще, но вряд ли это удастся идентифицировать. Зато на острие лучше не бывает.

— А как приемник?

— Там обычная мешанина, мистер Аллейн, как вы и ожидали. Что-то неотчетливое на регуляторе громкости. — Бейли пожал плечами. — Возможно, работали в перчатках.

— Это уж как водится, — сказал Аллейн. — А теперь, пожалуйста, заприте дверь и слушайте. Мы с Фоксом собрались провести эксперимент. Вы будете наблюдать здесь. Если все получится, мы потом кое-что продемонстрируем избранной публике.

Он присел на корточки и положил на пол кусок лески.

— Надо же, — вздохнула Клорис, — в таком большом доме просто некуда пойти. А на тех, кто сейчас в гостиной, просто смотреть не хочется.

— Есть еще будуар, — заметил Мэндрейк.

— Неужели там не сидят полицейские?

— Сейчас нет. Аллейн со своим рыжим помощником отправился к бассейну. Пойдемте в будуар.

— Ладно.

Шторы здесь были задвинуты, в камине весело потрескивали поленья.

Клорис прохаживаясь по комнате, тревожно посматривая на дверь в курительную.

— Все в порядке, — заверил ее Обри. — Уильяма там уже нет, а полицейские, кажется, засели в библиотеке.

Неожиданно за дверью громко заработал приемник, заставив их вздрогнуть.

— Значит, они в курительной, — прошептала Клорис.

— Сейчас посмотрим, что там творится. — Мэндрейк нагнулся к замочной скважине.

— Не надо, — попросила девушка.

— Тут не очень-то и видно, — пробурчал Обри. — Мешает ключ. Что они там могут делать, да еще при таком шуме?

— Прошу вас, отойдите.

— Погодите минутку. Так-так, вот она, красная ширма перед дверью в библиотеку. Но… — Он замолк. В этот момент приемник выключили.

— Что там такое? — спросила мисс Уинн, но Мэндрейк предостерегающе поднял руку. Затем отвел девушку в дальний угол.

— Очень странно все это. Мы знаем, что в доме четверо полицейских. Аллейн, рыжий и еще двое. Я видел, как они приехали. Так вот, они только что все вошли в курительную из библиотеки. Кто же тогда там включил радио?

— Может, они вначале включили и вышли, а теперь снова вошли?

— Нет, когда приемник заработал, я сразу посмотрел в замочную скважину. Там уже никого не было. Да и зачем они включили приемник и быстро перешли в библиотеку?

Обри подошел к ней и взял за руки.

— Клорис, дорогая. Мы с вами говорим совсем не о том. Это все неинтересно. Я намерен на вас жениться. Предварительно официально поменяю фамилию, так что вы не будете Клорис Футлин. А если фамилия Мэндрейк вам тоже не подходит, мы вместе подберем что-нибудь получше. Впрочем, и это не важно. Главное, я вас люблю. Скажите, у меня есть надежда?

— Давайте пока не будем об этом, — отозвалась Клорис. — Мне здесь страшно. Понимаете, страшно. Я хочу домой, к маме. Хочу ходить на военные курсы, гулять с собакой. Тогда я приглашу вас к себе, и мы обо всем спокойно поговорим. А пока не надо. — Голос девушки дрогнул.

— Надеюсь, нас всех очень скоро отсюда отпустят. Полиции мы наверняка не нужны, так что…

В дверь постучали, на пороге появился сержант Бейли.

— Прошу прощения. Инспектор Аллейн поручил мне снять у вас отпечатки пальцев. Это формальность, но ее необходимо соблюсти. — Он посмотрел на девушку. — Позвольте приступить, мисс?

— Пожалуйста, сержант.

— Премного обязан. — Бейли нахмурился и поставил на столик сумку.

Они молча наблюдали, как он достает оттуда стеклянную пластинку, два листа бумаги, вату, резиновый валик, толстый тюбик и небольшую бутылочку, из которой при открывании распространился сильный запах эфира.

— Нам будут делать операцию под наркозом? — спросил Мэндрейк с нервозной усмешкой.

Бейли неодобрительно глянул на него, затем выдавил из тюбика на пластинку немного черной пасты и раскатал в тонкую пленку.

— Разрешите протереть вам пальцы.

— Но у нас руки совершенно чистые, — сказал Мэндрейк.

— Да, — согласился Бейли, — но тут требуется химическая чистота. Так что позвольте. — Он протер им пальцы. — А теперь прошу вас по очереди прижать каждый палец к пластинке. И, пожалуйста, не напрягайте руку, сэр.

Когда они счищали с пальцев остатки краски, в комнату вошел улыбающийся Фокс.

— Я вижу, вы уже закончили. Согласен, неприятная процедура, особенно для дам. Но ничего не поделаешь, таков порядок. И не надо на нас гневаться, мы ведь всего лишь выполняем свои обязанности. — Он встретился с вопросительным взглядом Бейли и произнес, не меняя тона: — В гостиной. — Бейли собрал принадлежности и вышел. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, детектив продолжил: — Мистер Мэндрейк, шеф просит вас зайти через десять минут в библиотеку.

— Хорошо, я приду.

— А мне оставаться здесь? — тихо спросила Клорис.

— Это как вам угодно, мисс Уинн, — ответил Фокс, доброжелательно глядя на нее. — Ждать всегда неприятно. А в одиночестве время тянется особенно долго. Так что я посоветовал бы вам присоединиться к обществу в гостиной.

Клорис смутилась.

— Особого желания у меня нет, но я вижу, придется.

— Вот и чудесно, мисс. — Лицо Фокса осветилось улыбкой. — А мистер Мэндрейк даже успеет вас проводить. Мы ждем вас в библиотеке через десять минут, сэр. Вам напомнит сержант Бейли, как только закончит свои дела в гостиной. И еще я вас попрошу, сэр, как-нибудь ненавязчиво попросите мистера Ройала и мистера Комплайна тоже прийти. — Он открыл дверь, выпуская Мэндрейка и Клорис.

— Ну что, дружище Фокс, все прошло спокойно? — спросил Аллейн.

— Да, сэр. Бейли в гостиной обрабатывает остальных. Я выпустил доктора. Глупо держать его под замком, который любой болван откроет за считанные минуты. Я попросил Харта пройти в гостиную. А его супруга не желала давать отпечатки пальцев.

Аллейн усмехнулся:

— Как же иначе. Такая красотка.

— Молодая парочка там же, — продолжил Фокс. — Я заметил, что мистер Мэндрейк проявил любопытство относительно того, что мы делаем в курительной. Я попросил его привести с собой этих двоих, когда будет сигнал. Полагаю, вам нужны независимые свидетели, сэр.

— Конечно. А что леди Херси?

— С ней я не говорил. Но даму можно туда привести, если понадобится.

— Да, пошлем за ней Бейли, — пробормотал Аллейн и повернулся к детективу. — Должен признаться, у меня еще никогда не было так мало сочувствия к убийце. Это все казалось бы просто глупостью, если бы не было таким омерзительным хладнокровным преступлением. И самое главное, противоестественным. Однако действовать мы должны осмотрительно. Не допустить ошибок. Не очень люблю эти театрализованные представления по воспроизведению преступления, но они полезны. Главное, чтобы у нас получилось.

— Обязательно получится, — заверил шефа Фокс. — Мы ведь все проработали до мелочей. Попробовали полдюжины раз. Неужели после этого сорвется?

— Я говорю о деле в целом.

— Вы опять, как обычно, сомневаетесь, мистер Аллейн. Но сейчас нет причины. Я никогда не видел дела яснее.

Инспектор поднялся из-за стола и заходил по комнате.

— И у нас теперь есть улики.

— Неопровержимые, сэр.

— Забавно, но все дело держится на свидетельстве этого весельчака Томаса. Танцующего лакея. Именно с его помощью мы установили время совершения убийства, а также сколько потребовалось преступнику на его действия. Прибавим к этому золу, удочку старины Ройала, то, что мы нашли на приемнике, и канцелярскую кнопку, принадлежащую Уильяму. Разве это не дело?

— Замечательное дело.

— Замечательное, не замечательное, но все же… — Аллейн замолк и посмотрел на детектива. — Фокс, я никогда вас не спрашивал, что вы думаете о войне.

Детектив удивленно вскинул голову.

— О войне? Да, сэр, об этом вы меня не спрашивали. По-моему, она еще не началась.

— Я тоже так считаю. Пройдет год, и мы будем вспоминать об этих зимних неделях как о чем-то фантастическом. Вам не кажется странным, Фокс, что сейчас мы радуемся, что выследили одного ничтожного убийцу, в то время как прямо над нашими головами уже висят сотни орудий? Перед нами рушится мир, а мы орудуем мухобойкой.

— Такова наша работа.

— Конечно, мы будем ее продолжать. Не обращайте внимания, это просто такое настроение. Так что давайте вернемся к нашим делам. Вот и Бейли. Вы закончили?

— Да, сэр, — ответил дактилоскопист, ставя на пол сумку.

— Кто-то противился?

— Дама-иностранка. Ей не нравилось, что я собрался пачкать ее пальцы. Так она сказала. Пришлось потратить время на уговоры.

— А остальные как себя ведут?

— Мне показалось, сэр, что они взволнованы. Помолчат, помолчат, а потом вдруг заговорят все вместе. Мистер Ройал и Комплайн посматривают на доктора враждебно. А ему хоть бы что. Сидит себе спокойно, о чем-то думает. Свою супругу просто не замечает, только иногда вдруг посмотрит, словно чем-то удивлен. Отпечатки смотреть будете, мистер Аллейн?

— Да, давайте сравним их с теми, что вы нашли на предметах. Это вряд ли что-то прояснит, но сделать надо. А потом позовем сюда этих четверых, чтобы закончить. Начинаем, Фокс.

— Который час? — спросил Николас.

Херси посмотрела на часы.

— Четверть девятого.

— Повторяю для тех, кто не слышал, — произнес Джонатан. — В столовой поданы холодные закуски.

— Мы все это слышали, Джо, — отозвалась Херси. — Но, наверное, ни у кого нет аппетита.

— Я проголодался, — заметил доктор Харт, — но не могу принимать еду от человека, который считает меня убийцей.

Джонатан сердито кашлянул.

— Дорогой доктор Харт, — проговорила Херси почти с нежностью. — Оставьте предрассудки, не стоит из-за них голодать.

— Завтра я уже буду свободен, тогда и поем где-нибудь, — ответил доктор. — А сейчас можно и воздержаться. Тем более мне полезно. — Он поймал удивленный взгляд жены. — Я имею привычку переедать, верно, дорогая?

Николас подошел к мадам Лиссе, встал рядом. Она посмотрела на него, чуть пожав плечами.

— Как-то странно получается, — продолжил Харт. — Раньше, когда жена была против огласки наших отношений, я этого хотел, даже мучился. А теперь наоборот.

— Оставьте ваши оскорбления, — напряженно проговорил Николас. Ничего более умного он придумать не мог.

— А я никого этим не оскорбляю. И уж тем более жену. Она сама себя оскорбляла тем, что скрывала свое семейное положение.

— Что вы себе позволяете? — возмутился Джонатан.

— Джо, прошу тебя, не лезь не свое дело, — резко проговорила Херси.

— А леди Херси и рада, — бросила мадам Лиссе. — Ей нравится видеть мое унижение.

— Никто вас не унижает.

— Как никто? — воскликнула мадам. — Мой муж, который совершил ужаснейшее…

— А вы знаете, что мне сказала эта женщина в недавнем разговоре? — перебил ее доктор Харт. Он ни к кому конкретно не обращался, смотрел прямо перед собой. — Она сказала, что, будь у нее хотя бы малейшее доказательство, уличающее меня в убийстве несчастного простака, она бы обязательно его представила и отправила меня на виселицу. Даже не поморщившись. Разумеется, если бы это ей ничем не угрожало. И это та самая женщина, от любви к которой я сходил с ума. Невероятно. — Он поднял глаза на присутствующих. — Я вас понимаю, подобные сцены устраивать неприлично, ни один английский джентльмен такого себе не позволит. Но я не англичанин и не джентльмен. Я потомок австрийских крестьян, наполовину еврей. Так что мне можно. Тяжело, знаете ли, вот так вдруг прозреть и осознать, каким ты был идиотом, когда страдал из-за холодной и вероломной женщины.

— Как вы смеете, презренный убийца?! — вскричал Николас.

Мадам Лиссе сжала его руку.

— Не надо, Николас. Ради меня, не надо.

— Пожалуйста, мистер Комплайн, — внезапно подал голос Мэндрейк, — избавьте нас от ваших сцен. Надоело.

Доктор Харт усмехнулся:

— Ничего, скоро этот джентльмен успокоится. Можете не сомневаться.

В этот момент открылась дверь, и в комнату заглянул сержант Бейли.

— Позвольте, сэр, передать вам почтение от мистера Аллейна, — произнес он, глядя на Джонатана. — Он хотел бы вас видеть, если вы, конечно, свободны. — Бейли перевел взгляд на Мэндрейка и Николаса. — И вас тоже, джентльмены. — Он придержал дверь, пропуская троих приглашенных в холл. Затем повернулся к остальным. — А вас мистер Аллейн просит пока оставаться здесь. — Бейли помолчал, затем добавил: — В холле дежурит сержант Томпсон.

Он осторожно закрыл за собой дверь, оставив трех женщин и доктора Харта в гостиной.

— Для начала хочу сообщить, — произнес Аллейн, — что в расследовании этого дела мы получили определенные результаты, и потому вопросы, которые будут вам заданы, очень важны для следствия, а ваши ответы должны расцениваться как свидетельские показания. Я попросил вас прийти в библиотеку, чтобы мы могли здесь воспроизвести события, предшествующие обнаружению в соседней комнате тела мистера Уильяма Комплайна. Те, кто в тот момент находился наверху, в этом участия не принимали, и потому я их не позвал. А мисс Уинн просто решил лишний раз не беспокоить. Думаю, обойдемся без нее. Леди Херси, конечно, придется сюда пригласить, но вначале позвольте мне объяснить вам, мистер Ройал и мистер Комплайн, чем мы собираемся заняться. Надеюсь, вы слышали, что иногда в ходе расследования полицейские воспроизводят обстоятельства, предшествующие преступлению. Наш эксперимент много времени не займет. И, если мы ошибемся в каких-то незначительных деталях, будьте добры нас поправить. Надеюсь, это понятно. — Он внимательно посмотрел на Джонатана и Николаса. — У вас есть возражения? Вы согласны нам помочь?

— Вы хотите, чтобы мы проделали все, что было вчера вечером? — спросил Джонатан.

— Да, с вашего позволения.

— Но я не уверен, что все помню.

— Ничего, мистер Мэндрейк и мистер Комплайн вам помогут.

— Конечно, я все прекрасно помню, — с готовностью произнес Николас.

— Мне кажется, я тоже, — добавил Мэндрейк.

Аллейн кивнул:

— Хорошо. — Он посмотрел на Джонатана. — Так вы согласны нам помочь, мистер Ройал?

— Да.

— Тогда приступим. — Аллейн встал. — Начнем с момента, когда леди Херси вернулась из курительной после разговора с вами и вашим братом, мистер Комплайн. Мистер Мэндрейк в это время беседовал в будуаре с доктором Хартом. Итак, леди Херси оставляет братьев одних. Дверь из курительной в будуар заперта. А сюда приоткрыта, как сейчас. — Он сделал знак Фоксу. Тот вышел. — Прошу занять места. Вы, мистер Мэндрейк, пока отсутствуете. Мистер Комплайн в соседней комнате. Там сейчас сержант Бейли. Ступайте, пожалуйста, туда и покажите ему по возможности точнее, где вы находились и что вы и ваш брат делали.

Аллейн приоткрыл дверь в курительную. Красная кожаная ширма по-прежнему загораживала вид. Но освещение в курительной было очень тусклое.

Николас направился туда словно через силу. Бледный и встревоженный.

— Вообще-то мне не очень приятно этим заниматься, — пробормотал он. — Тем более тогда там не было так темно.

— В курительной включена небольшая лампа с абажуром у камина, — сообщил Аллейн. — А в остальных приборах лампочек нет.

— Почему? — спросил Николас.

— Потому что мы их вывернули. — Аллейн улыбнулся. — Входите, пожалуйста.

За ширмой Бейли деликатно кашлянул.

— Ладно, — буркнул Николас и вошел в курительную.

Аллен закрыл дверь. И следом сразу явился Фокс с леди Херси. Видимо, по пути он все ей объяснил, потому что она сразу прошла и села в кресло напротив Джонатана.

— Вот что я сделала после того, как оставила Николаса и Уильяма в курительной и вошла сюда через холл. Вам это было нужно, мистер Аллейн?

— Не только это, — ответил инспектор. — Что было потом?

— Через несколько минут пришел Обри, — вмешался Джонатан. — Он занял вон то кресло в дальнем конце камина. Мисс Уинн сидела здесь.

Аллейн кивнул Мэндрейку, и тот двинулся к креслу.

— Я прошел сюда из будуара через холл. Доктор Харт остался там один.

— Что дальше?

— Мы обсуждали положение, — уточнила Херси. — Я сообщила, что, когда уходила, братья разговаривали спокойно, а потом мистер Мэндрейк рассказал о ссоре Харта и Николаса из-за приемника и как Николас захлопнул дверь в будуар перед лицом доктора.

— Что дальше?

— Мы немного поговорили, а потом пришел Николас. — Она посмотрела на Джонатана и Мэндрейка. — Минуту, не дольше, верно?

— Пожалуй, — согласился Обри.

Из курительной в дверь постучал Фокс. Все замолчали. Херси нервно вздохнула. Мэндрейк слышал в ушах стук своего сердца.

Дверь медленно отворилась, и на пороге появился Николас. На фоне тускло освещенной красной ширмы его лицо казалось пергаментным. Следом за ним вошел Бейли и сел на низкую табуретку у двери.

— Вы вошли сразу, не останавливаясь? — спросил Аллейн.

— Не помню, — ответил Николас. — Кажется, да.

— Кто-то еще это запомнил?

— Я, — подал голос Мэндрейк. — Мистер Комплайн, вы вошли и сразу закрыли дверь, а потом немного постояли, держась за ручку.

Аллейн оглядел присутствующих.

— Все согласны, что мистер Комплайн сразу закрыв за собой дверь?

— Да! — нервозно выкрикнул Джонатан. — Он была закрыта.

— Тогда давайте продолжим, — спокойно проговорил инспектор.

— Может, кто-то из вас проявит доброту и подскажет, что именно я сделал потом, — произнес Николас визгливым тоном. — А то вдруг я что-нибудь перепутаю?

— Держи себя в руках. Ник, — сказала Херси. — Все очень просто. Потом ты сделал гримасу, показывая, что с Биллом трудно разговаривать. Я подняла большой палец вверх, как бы спрашивая, все ли в порядке, а ты опустил свой вниз. Мол, ничего не в порядке. А потом сел в кресло у двери, и мы заговорили о Билле. Немного погодя Джо предложил выпить.

— Так все было? — спросил Аллейн.

— Да, — сказал Мэндрейк.

Ройал тоже раздраженно подтвердил, что все так и происходило.

— Тогда вон кресло, прошу. — Инспектор посмотрел на Николаса.

Тот опустился в кресло у двери напротив табуретки Бейли.

— Затем Джонатан попросил меня позвонить, чтобы принесли напитки, — вспомнил Обри, — я не успел, потому что услышал в холле позванивание бокалов, и…

Движение Фокса заставило его замолчать. Детектив открыл дверь в холл, и оттуда донесся звон бокалов.

В библиотеку вошел Томас с подносом, поставил на стол и удалился, закрыв за собой дверь.

— Сейчас он убирается в холле, — пояснил Аллейн. — Имейте в виду, в курительной никого нет. Все остальные двери заперты. Итак, продолжим. Что было дальше?

Все молчали.

Мэндрейк вспомнил:

— Джонатан налил каждому, а потом спросил про Уильяма.

— Минутку, — остановил его инспектор. — Мистер Ройал, будьте любезны встать к столу.

Ройал подошел, после чего Мэндрейк продолжил:

— Он спросил: «А как же Уильям?», в том смысле, не откажется ли он тоже выпить. После чего Николас заглянул в дверь и крикнул: «Билл, хочешь выпить?»

— Так-так. — Аллейн кивнул. — Мистер Комплайн, давайте все это проделаем.

Николас открыл дверь, сделал неудачную попытку крикнуть, махнул рукой и, обернувшись, сказал:

— Я предложил ему зайти сюда. Он что-то пробурчал в ответ. Потом я попросил его включить новости. Джонатан и Мэндрейк хотели послушать.

— Погодите, — прервал его Аллейн. — Что именно вы ему сказали?

— Не помню.

— Я помню, — снова вызвался Обри. — Сказано было примерно следующее: «Ты не возражаешь включить приемник? Сейчас время новостей, мы хотим послушать».

— Да, я вспомнил, — оживился Николас. — Потом заработал приемник, и я крикнул ему: «Спасибо».

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Фокс стоял неподвижно у двери в холл, Бейли у двери в курительную, а инспектор у стола рядом с Джонатаном.

— Что было потом? — спросил он.

— Потом зазвучала музыка, — ответил Мэндрейк.

Рука Бейли чуть шевельнулась, и в пустой курительной громко заработал приемник. Опять зажигательная свинговая мелодия.

Джонатан вскрикнул и попятился от стола, прижав ладонь ко рту.

Его чуть не сбил с ног Николас, который ринулся к двери, где его перехватил сержант Бейли. Комплайн вырвался и побежал к холлу. Здесь ему преградил путь Аллейн.

— Уймитесь. Не надо суетиться.

Николас протянул свою неповрежденную руку в сторону пустой курительной.

— Это не я… не я. Это Харт. Меня опять подставили. Не смотрите на меня так! У вас нет никаких доказательств.

Он бросился на Аллейна, но ему помешали Фокс и Бейли.

Николаса Комплайна арестовали.

Глава 17 Отъезд гостей

Дождь лил всю ночь. Не перестал он и утром, когда Аллейн брился в ванной. Вскоре позвонили из Грейт Чиппинга, в Хайфолд наконец выехала группа полицейских с санитарной машиной. А где-то в восемь Николас Комплайн нарушил молчание и заявил Фоксу, что хочет сделать заявление.

Чуть позднее к Аллейну явился доктор Харт, полностью одетый. Сказал, что собирается уехать.

— Жена попросила ее подвезти. Я согласен, если вы не возражаете.

Аллейн возражать не стал. Затем доктор произнес короткую речь во славу британской полиции.

— Что касается меня, я сразу понял, что Уильяма Комплайна прикончил брат.

— Вы единственный из всех, кто не позволил себя обмануть, — заметил инспектор. — На чем основывалась ваша уверенность?

— Все очень просто, — ответил доктор. — Я знал свою жену. Она корыстная эгоистка. Закрутила роман с Николасом Комплайном, но это была не любовь. Элиза вообще не способна никого любить, кроме себя. Ну а он отнесся к этой связи вполне серьезно. Наверняка уговаривал ее бросить меня и выйти за него замуж. Естественно, она отказалась. Почему естественно? Потому что у него ничего не было за душой. Просто красавчик, а этого мало. А у нее бизнес, положение, рисковать которым она не хотела. Думаю, незадолго до приезда сюда что-то изменилось. Элиза намекнула ему, что если бы Николас был наследником, она бы решилась связать с ним свою судьбу. И действительно, одно дело просто красавчик, а другое — красавчик с большими деньгами и недвижимостью. Это был намек, но достаточный, чтобы влюбленный идиот решился на ужасное. И ответить за все должен был я. Тем более что повод имелся, мое поведение здесь нельзя назвать адекватным. Возможно, она даже верила в мою виновность и надеялась подождать, когда меня повесят, а потом тихонько выйти замуж за Николаса.

— Тут она просчиталась, — мрачно заметил Аллейн.

— Просчиталась. Но обвинить ее в соучастии вам не удастся. На допросах Элиза будет изворачиваться и сваливать все на Николаса. Что он убил брата из корысти, а она лишь жертва, поддавшаяся его обаянию. Теперь, конечно, она захочет вернуться ко мне.

Аллейн вопросительно посмотрел на него.

Харт отрицательно мотнул головой:

— Нет-нет, я уже полностью излечился от болезни. Как можно находиться рядом с предательницей, готовой ради выгоды послать тебя на смерть? Знаете, бывает, человек имеет сокровище, бережет его, лелеет, а потом выясняется, что это ничего не стоящий мусор. Вот так и у меня.

— И что вы теперь намерены делать?

— На войне для меня дело найдется. Я хирург. Надеюсь принести там больше пользы, чем здесь, поправляя увядшие женские лица. — Он помолчал. — Но мне очень хотелось вернуть ее к жизни.

— Не думаю, что вы бы оказали ей этим большую услугу, — заметил Аллейн.

— Наверное, вы правы. — Доктор поклонился. — До свидания, инспектор, и спасибо.

Родерик проводил его взглядом. Через пару минут вошел Бейли и сообщил, что мадам Лиссе просит ее принять.

Инспектор поморщился:

— Скажите, что я занят, но с ней готов поговорить мистер Фокс. Думаю, для этой дамы большой разницы нет.

В половине девятого в библиотеку явились Мэндрейк и Клорис с пальто в руках. Спросили разрешения уехать. Аллейн улыбнулся:

— Пожалуйста. Но следствие не закончено, так что еще увидимся.

— Да, мы это знаем, — сказал Обри. — Джонатан приглашал нас остаться, но мы решили съездить в Лондон. По пути заглянем к Коуплендам. Что-нибудь от вас передать?

Аллейн написал записку, отдал, но они не уходили.

— Может, вы нам кое-что проясните? — нерешительно спросил Мэндрейк. — А то уезжать в неведении не хочется.

— Что именно прояснить? — поинтересовался Аллейн.

— Ну, например, зачем Обри столкнули в бассейн, — подала голос Клорис. — Это тоже сделал Николас?

— Да.

— Но он ведь узнал Обри.

— Узнал, потому и столкнул.

— Неужели?

— А мы придумали так, — проговорил Мэндрейк. Меня столкнула в воду миссис Комплайн. Она вышла, чтобы помешать Николасу выполнить условие пари. Увидела меня со спины и решила, что это Уильям стоит потешается. Ну и разозлилась.

— А потом, когда узнала о гибели Билла, — добавила Клорис, — тронулась умом и каким-то образом вообразила, что это она его убила.

Аллейн улыбнулся:

— Ну тут вы перемудрили. Во-первых, ей не удалось бы незамеченной спуститься по ступенькам. А во-вторых и в-третьих — она обязательно должна была вас узнать и никак не могла перепутать с Уильямом. Ей было известно, что он еще находится в доме. К тому же потом миссис Комплайн сообщили, что в воде оказались вы. Как же ей могло привидеться, что она убила Уильяма?

— Но письмо…

— А что письмо? Оно ни с каким помешательством не связано. Миссис Комплайн с террасы увидела, что ее любимчик столкнул вас в воду. Потому и вернулась вскоре в сильном волнении. Думаю, она тогда решила, что это просто глупая шутка. Но потом, когда Николас стал обвинять в этом Харта, а себя выставлять жертвой, что Сандра должна была подумать? А после того как он начал всюду заявлять, что это Харт покушался на него с помощью фигуры Будды? Думаю, ее истеричное состояние в последнее время связано с этим. И наконец, что она должна была подумать, когда Николас явился к ней с известием о гибели Уильяма? Причем якобы того убили, спутав с братом. Какой вывод миссис Комплайн должна была сделать, зная все остальное? Только один — что ее обожаемый сынок убил брата. Письмо — это последняя попытка спасти сына, чтобы его репутация осталась незапятнанной. Сандра пишет так, чтобы ему было понятно: она все знает, и одновременно для нас это должно выглядеть как признание, что убийца она. Но миссис Комплайн не смогла себя заставить прямо об этом написать. Николас, конечно, все понял, но поняли и мы.

Они помолчали.

— Мне и в голову не приходило, что убийца Николас, — проговорил Мэндрейк.

— А мне казалось, вы догадываетесь. Разве не Николас предложил вам надеть этот плащ? А когда вы стояли на краю бассейна, он помахал вам в окне. Я думаю, все это было заранее продумано.

— Что?

— Инсценировать несколько покушений на себя так, чтобы подозрение падало на другого. Он буквально вдалбливал вам в головы, что во всем виноват Харт. Это он столкнул вас в бассейн, приняв за Николаса. Это он установил на двери фигуру Будды. Пользуясь тем, что доктор действительно писал ему письма с угрозами, Николас в первый же вечер устроил скандал. Смастерил анонимку, довольно неумело подделав почерк доктора. Когда мы установили, что эту записку Харт не писал, стало ясно, что ее мог написать только Николас. И плащ он вам специально подсунул, чтобы подставить Харта. Не получись это, придумал бы что-то другое. А представление с бегством из дома? Ведь Николас знал, что дороги непроходимы. Если бы его никто не сопровождал, он бы все равно скоро вернулся весь в снегу и рассказал какую-нибудь сказку. Затем Николас устроил фокус с Буддой, воспользовавшись тем, что все ушли переодеваться к обеду. Правда, тут он немного не рассчитал. Он ведь собирался просто толкнуть дверь, чтобы Будда повалился на пол. Но мадам Лиссе посмотрела ему вслед, он почувствовал это и оглянулся. В результате не успел увернуться, и Будда задел руку. Кстати, эту фигуру он выбрал потому, что прошлым вечером видел, как к ней прикасался Харт. То же самое и с топориком племени майори. Но здесь Николас смазал отпечатки Харта. Сам-то он орудовал в перчатках.

— А как быть с приемником? — спросила Клорис.

— Вы помните, Харт признавался, что не терпит радио? Кстати, мистер Мэндрейк, изложение этого эпизода в ваших записях оказалось для нас полезным. Значит, Комплайн знал об этом. После инцидента у бассейна он засел в курительной, пока его оттуда не попросил Уильям, который захотел там порисовать. Почему Николас включал на полную громкость приемник? Так ему это нравилось. Он любитель радио и хорошо разбирался в конструкции. Помните удочку над камином? С зеленой леской и наживкой в виде мушки?

— Да.

— К моменту нашего появления здесь наживки уже не было, а леску кто-то обрезал. На ручке регулятора громкости в углублении для винта я обнаружил тонкие царапины, а также зеленоватые частицы. В пазах ручки настройки не было пыли. А на дверном косяке я заметил дырочку от кнопки, на которую наступил мистер Мэндрейк. Уильям уронил ее где-то в курительной, а Николас нашел и решил использовать. И откуда на твидовой шляпе миссис Комплайн появилась еще одна искусственная мушка, зеленая? Горничная утверждает, что накануне там была только одна, черная с желтым. А теперь вспомните, кто почти сразу после убийства зашел в комнату матери? Правильно, Николас. Вчера вечером мы воспроизвели его действия. Сняли с удочки крючок с леской и наживкой, вставили его в углубление для винта ручки регулятора громкости, пропустили леску через ось ручки настройки, которая играла роль блока, а конец прикрепили кнопкой к дверному косяку. Если потянуть, начнет поворачиваться регулятор громкости. Приемник настроили на станцию, так что достаточно было чуть-чуть повернуть, чтобы появился звук. Когда же углубление для винта оказалось внизу, крючок выпал, а приемник продолжал работать.

Они опять долго молчали. Затем Мэндрейк предположил:

— Но это мог проделать кто-то другой.

— Только после смерти Уильяма, — ответил Аллейн. — Живой он бы это приспособление заметил. И тут пришла пора вспомнить о танцующем лакее Томасе. Он точно указывает время, когда убийца покинул комнату. Между прочим, лакей также подтверждает невиновность Харта, что не он сталкивал вас в бассейн. Именно Томас помог припереть Николаса к стенке. Если бы не этот парень, нам пришлось бы много поработать, чтобы доказать: Харт не делал того, в чем его обвинял Николас. И самое главное, не проникал через холл в курительную и не убивал Уильяма. Братьев можно было перепутать, только приблизившись сзади. Вот почему Николас запер дверь в будуар. И по тому, как складывались дела, с самого начала было ясно, что алиби с приемником было выгодно только ему. Мистер Ройал, чья отлучка выглядит довольно подозрительной, вышел уже после того, как заработал приемник. Не нужно это было ни доктору Харту, ни леди Херси, которая, несмотря на отсутствие мотива, числилась у меня главной подозреваемой. Он вошла в комнату после того, как заработал приемник.

— И как же он все это проделал? — спросила Клорис.

— Убив брата, Николас приладил приспособление к приемнику и вышел, закрыв за собой дверь. Потом приоткрыл ее и сделал вид, что разговаривает с ним, попросил включить новости и тут же потянул за прикрепленную к косяку леску. После чего стал ждать, когда кто-нибудь войдет в курительную. Что у него в это время творилось на душе, представить невозможно.

— А куда потом подевалась леска?

— Мистер Мэндрейк, вспомните, как все было. Николас вошел, когда вы с мистером Ройалом стояли у кресла убитого. Николас закрыл за собой дверь, скрываясь за ширмой. Ему потребовалось лишь потянуть леску на себя. Кнопка куда-то отскочила, но искать ее не было времени. Леска находилась в тени да к тому же была одного цвета с ковром. Он стянул ее за ширму, смял в руке, а потом при первой возможности бросил в огонь. Может, вы оставили его на короткое время у камина?

— Да, он попросил оставить его одного.

— Я в этом не сомневался. Но такая леска плохо горит, и мы нашли в золе ее следы.

Мэндрейк кивнул:

— Понятно.

— А я не перестаю думать о его матери, — вздохнула Клорис. — Она ведь просто обожала Николаса.

— Это и заставило ее покончить с собой. В суде вы узнаете содержание ее письма. Мистер Мэндрейк с ним уже знаком. С помощью этого письма она надеялась спасти сына. Под видом признания сообщает ему, что знает о его преступлении. Вот почему он так расстроился, когда его прочитал. Это было ее последним актом любви, ужасным актом.

— Но ведь он тоже ее любил, — произнесла девушка дрожащим голосом.

— Может быть, — согласился Аллейн.

Дверь отворилась. В библиотеку заглянула бледная, очень усталая Херси.

— Вы заняты?

Аллейн пригласил ее войти.

— С леди Херси и мистером Ройалом я уже это обсуждал. — Он повернулся к ней. — Я дошел до места, когда вы с Николасом зашли к миссис Комплайн.

— Да, конечно. Вчера вечером вы попросили подробно описать, как он там себя вел, но я не могла все вспомнить. Потому сейчас и пришла. Я теперь вспомнила, что было после того, как он рассказал матери о гибели Уильяма. Возможно, это не имеет значения, но он выглядел подавленным. Теперь я понимаю, что у него были причины так себя вести. Сандра все переспрашивала, не могла понять, а он сделал вид, что не может говорить, и отошел. Пришлось мне взять инициативу на себя. Я опустилась на колени у ее постели, обняла — мы ведь старые подруги — и постаралась как-то помягче все объяснить. А Николас взялся открывать и закрывать дверь гардероба. Я даже немного разозлилась, зачем понадобилось это делать. Думаю, он действовал неосознанно, под влиянием стресса.

— Нет, леди Херси, — отрицательно покачал головой инспектор, — он делал это вполне осознанно. На полке лежала твидовая шляпа, а ему нужно было избавиться от искусственной наживки для форели — желтой с красным мушки.

— Зачем он это сделал? — устало спросила Херси, когда Аллейн пояснил существо дела.

— Понимаете, не так-то легко найти место, куда можно было выбросить крючок с наживкой. В камине бы он не сгорел, а бросить в мусорную корзину Николас не решился. Конечно, разумнее было бы подержать его в кармане до удобного момента или просто оставить лежать на каминной полке, но Николаса охватила характерная для убийц тревога, стремление немедленно избавиться от улик. А его мать после этого известия вряд ли стала бы присматриваться к своей шляпе.

— Вот так все закончилось, — произнес Мэндрейк.

Аллейн кивнул:

— Да. Так вы едете?

— Едем.

— Тогда поторопитесь.

Мэндрейк взял Клорис за руку. Они попрощались и вышли.

— Зачем вы их выпроводили, мистер Аллейн? — спросила Херси после долгого молчания.

— Сейчас должны прибыть полицейская и санитарная машины. Начнутся не очень приятные процедуры. А вы уезжаете?

— Нет. Останусь с Джо. Он в жутком состоянии, винит себя. Ведь это его затея — собрать такое общество. — Она глянула на дверь в курительную. — Мистер Аллейн, я знаю. Ник просто чудовище, но я любила его мать. Может, в память о ней мне следует встретиться с ним?

— Пока это нельзя. Но мы сообщим ему о вашем желании.

— А он… признался?

— Дал письменные показания, но это не признание.

— Но?..

— Больше пока я ничего вам сказать не могу. — Аллейн вспомнил листы бумаги, исписанные корявым почерком с невразумительным текстом, где почти каждая фраза противоречила предыдущей. То Николас набрасывался с дикими обвинениями на Харта, а затем тут же на мать, которая, по его мнению, призналась в убийстве. «Я его предупреждаю снова и снова, — докладывал Фокс, — а он ни в какую. Топит сам себя каждой фразой».

Херси сидела, спрятав лицо в ладонях.

Сквозь дождь Аллейн услышал шум подъезжающего автомобиля.

Вошел Фокс.

— Они прибыли, сэр.

— Хорошо. — Аллейн повернулся к леди. — Извините, мне нужно идти.

Херси вышла в холл. Следом за ней Аллейн с Фоксом.

Детектив открыл парадную дверь, наполнив холл шумом дождя.

В сопровождении двух полицейских в помещение вошел высокий человек в штатском, обменялся с Аллейном рукопожатием. Появился и Джонатан.

— Вот такие дела, Бландиш, — произнес инспектор.

— Ну что тут скажешь, — кивнул шеф полиции Грейт Чиппинга. — Давайте приступим.

Они скрылись за дверью зеленого будуара.

— Херси, дорогая, может, тебе лучше уйти?

— Нет, Джо, я хочу остаться, — еле слышно проговорила она.

И леди Амблингтон осталась. И увидела, как выводили Николаса. По бокам шли Фокс и Бейли, а сзади, почти вплотную, местные полицейские.

Он двигался скованно, короткими шажками, искоса поглядывая на них. Небритые щеки, рот слегка приоткрыт, на лице странная ухмылка. Белокурые волосы упали на лоб. Не поворачивая головы, обвиняемый скосил глаза на хозяина дома.

Джонатан шагнул к нему, заставив всех остановиться.

— Если будет нужно связаться с твоими адвокатами, я это сделаю.

— Вот видите, — весело проговорил Фокс, — все будет замечательно.

— Не дайте им меня повесить, — проговорил Николас неузнаваемым голосом и неожиданно обмяк, опустившись на колени.

— Ну это вы зря, — проворчал детектив. — Зачем так говорить? Пойдемте.

Ему помогли подняться и вывели за дверь. В щель Ройал и Херси увидели, как из санитарной машины ко входу направились люди с носилками.

— Не надо так изводить себя, Джо, — проговорила Херси, когда они сидели у камина. — Он бы все равно рано или поздно это сделал.

— Как же не изводить, если я во всем виноват? — Джонатан снял очки, обнажив свои близорукие, наполненные слезами глаза, и по-детски беспомощно посмотрел на нее. — Понимаешь, Херси, я хотел, чтобы перед моими глазами здесь разыгралась драма, но чуточку не рассчитал. Получилась трагедия.

— Перестань, Джо, — вздохнула леди Амблингтон. — Ты же не знал, что так выйдет.

— Не знал, не знал. Надеялся, что этот уик-энд вдохновит Обри на новую пьесу. Я гнусный эгоист, вот кто. Мне бы только развлечься, а на людей наплевать.

— Повторяю, Джо, ты ничего не мог знать заранее. Ройал долго молчал, затем произнес;

— А может, это от того, что я страшно одинок?

Херси протянула руку, и он нерешительно взял ее в свои.

И они долго сидели, глядя на огонь.

— Вам надо отвлечься, — проговорил Мэндрейк, прибавляя скорость. — Подумайте о чем-нибудь другом. Обо мне, например.

— Я бы рада, но ведь пока ничего не закончилось, — отозвалась Клорис. — И меня мучают кошмары. Комплайны мне не чужие люди, я была с ними связана. Да, они мне надоели, и я мечтала от них освободиться. И вот теперь, когда это произошло, я вдруг почувствовала себя одинокой. Странно, правда?

Мэндрейк медленно снял левую руку с руля и протянул навстречу ее руке.