3


Студентка, которая впоследствии выросла в писательницу, приехала к нему сама и сообщила, что он просто обязан помочь ей с дипломной работой, что у нее нет темы, ей ничто не нравится, она крайне нуждается в его помощи. Ярош посоветовал заняться творчеством Эммы Андиевской[10], у него было несколько книг, которые ему подарила сама писательница, Надя тут же ухватилась за эту идею, достала тетрадь и принялась записывать умные мысли пана профессора относительно будущей дипломной. На ту пору уже вечерело, Ярош предложил перекусить, у него как раз была готова запеченая курица, а так как есть мясо без вина не годится, то было выпито две бутылки шампанского и одна бутылка вина. Надя подошла к магнитофону, включила музыку и стала плавно и сомнамбулически двигаться в каком-то лишь ей известном танце, Ярош и не заметил, как оказался рядом с ней, и они продолжили двигаться уже вместе, а потом их губы встретились, и в то время как их тела прижимались друг к другу все теснее, его правая рука легла девушке на грудь, а левая – на упругую ягодицу. Закончилось все тем, что оба очутились в постели, а так как из-за опьянения Ярош долго не мог кончить, Надя исполнила то же, что и Руся, и Ярош подумал, что вот опять ему улыбнулось счастье – теряя, ты лишь приобретаешь. После этого наступил период страстной любви, который пришелся на лето, Надя неделями жила у него, пока Ярош не открыл для себя одну неприятную вещь. Случилось это, когда Руся пригласила его к себе на день рождения, он не собирался к ней, но тут уж и его коллега, новый кавалер Руси, вмешался и убедил-таки его прийти. Ярош, возможно, сделал ошибку, а может, и нет, что прихватил с собой Надю, в любом случае благодаря этому обнаружилось то, что могло обнаружиться слишком поздно, например, если бы они поженились. На вечеринке к нему приклеилась симпатичная девушка и не отставала от него ни на шаг, а тем временем Надя отплясывала с каким-то мужиком, ровесником Яроша, время от времени они выходили на балкон на перекур и болтали без умолку; когда уже начало смеркаться, Надя сказала Ярошу, что плохо себя чувствует и собирается ехать домой, а новый знакомый ее проводит, он живет неподалеку. Ярош не увидел в этом ничего плохого, но как только они исчезли, симпатичная барышня тут же от Яроша отлипла и занялась кем-то другим. Ярош заподозрил неладное, но не придал всему этому большого значения, ему стало неинтересно, и он отправился домой. А на следующий день позвонила Руся и поведала, что все на этой вечеринке спланировала она и подругу подговорила заняться им, а своего знакомого – Надей, а еще посоветовала Ярошу полюбопытствовать, как та провела время.

– Ну и как же? – спросил он как можно более равнодушным тоном.

– Обслужила по полной программе. Вот как! – рассмеялась довольная Руся. – Не веришь? Знаю, что не веришь. А что ты скажешь о бородавке с правой стороны животика? Такая себе немаленькая бородавка, величиной с вишню. Когда-то ее за такую штучку могли и на костре сжечь. Знак Дьявола! А заботливо выбритая роскошница? Это о чем-то тебе говорит? Гладенькая, как у девочки. Именно такая, как ты любишь.

– И где они этим занимались? На улице?

– Нет, у него дома.

Ярош положил трубку и почувствовал, как в нем закипает злость, но злился он на самого себя, так глупо он попался вчера в ловко расставленные сети. Бородавка, выбритая роскошница… Накануне Надя ночевала у него, вечером попросила электробритву, а после продемонстрировала всю ту неповторимую красу, потом они занимались любовью… Ярош уснул, прикрыв ладонью ее белое гладенькое лоно, он до сих пор чувствовал в пальцах тепло ее кожи… Но чтобы кто-то мог сделать такие открытия, не обязательно было заниматься любовью, можно было просто где-нибудь в подворотне зажать ее и потрогать под юбочкой. Но когда он позвонил Наде, трубку никто не взял, хотя она должна была быть дома. Дозвонился только в три пополудни и услышал ее тихий едва различимый сонный голос. Ну да, она спала, ей так плохо, она перепила, они с кавалером зашли по дороге в ресторан, там она и набралась.

– А что ты делала у него дома? – спросил Ярош.

Девушка молчала. Он повторил вопрос.

– Я зашла к нему, чтобы позвонить родителям, что я приду, и чтобы они не закрывали дверь на цепочку.

– Какой смысл было предупреждать родителей, находясь за квартал от дома?

– Я пьяная была. Мне надо было протрезветь.

– А говорить с ними захмелевшим голосом ты не боялась. И когда же ты пришла домой?

– Где-то около часа.

– И спала до половины третьего? Что-то я раньше не замечал за тобой такой способности – спать по четырнадцать часов.

Она молчала. Он тоже. Выждав паузу, Ярош положил трубку. Ему было больно, но время показало, что он мог бы пережить еще большее разочарование, если б их отношения продлились, потому что рассказы о ее любовных похождениях, которые впоследствии стали доходить до него, свидетельствовали о той легкости, с которой Надя относилась к своей интимной жизни, коллекционируя страсти. С тех пор прошло десять лет, она издала несколько книг, в одной из них среди героев он узнал себя, и хотя там было немало вымысла и откровенной женской язвительности, сцена, где они занимались любовью в кукурузе, тронула его, он вспомнил, как все это было, и почувствовал даже благодарность за то, что она напомнила ему те сладостные мгновения. В то же время удивляло, что она до сих пор не может его забыть, пытаясь свести счеты и расставляя в разных местах книги знаки, по которым продвинутые читатели могли бы догадаться, о ком идет речь.

Загрузка...