Глава первая. Арест
Хмурясь, он несколько раз обошел по периметру внутренний двор дома, скользя взглядом по статуе Геркулеса, сжимавшего в правой руке огромную палицу. Накинутая поверх спины шкура льва, плотными складками спадала к мускулистым ногам. Морда зверя с разинутой в немом рыке пастью украшала голову героя. Скульптор по неизвестной причине придал гриве хищника чрезмерную пышность, отчего та выглядела несколько комичной.
Не сумев сдержать улыбки, Фабий в порыве азарта сбил ногой бутон какого-то странного цветка. И тут же пожалел о своей проделке. Если увидит мама, то закатит истерику минимум на полчаса. Вот будет криков и причитаний по безвременно ушедшему из жизни растению. Сад – ее любимое место в доме и одна из немногих отрад. Нагнулся и закинул пострадавший бутон в центр клумбы. Затем вырвал стебель и спрятал за статую.
Близился вечер невероятно трудного и тяжелого дня. Началось все с того, что придя утром в лавку, Фабий с отцом обнаружили попытку взлома. Грабители сильно повредили замок на входной двери, хотя, к счастью, не смогли открыть и проникнуть внутрь. Не удалось войти и им, пришлось долго возиться, снимая искореженные засовы и вешая новые. Едва открывшись, столкнулись с пожарной проверкой. После прошлогоднего грандиозного пожара к таким делам в городе теперь относились очень строго. Излишне ретивый сотрудник, несмотря на то, что один из его начальников, являлся родственником отца Фабия, а именно мужем папиной сестры, целый час осматривал помещение, спускался в подвал и долго изучал план магазина. С огромным трудом, лишь вручив чиновнику кувшин десятилетнего вина, удалось от него избавиться.
Думая, что все закончилось и, расслабленно усаживаясь возле прилавка, Фабий еще не знал, что неприятности только начинаются. Спустя час к ним прибыл посланник от Валерия Мессалы с отказом от покупки двадцати амфор. Расстроенный отец полдня ходил мрачнее тучи. Фабию передалось его плохое настроение, сильно ухудшившееся после того, как он вдребезги разбил сосуд с дорогущим рецинским вином. Глядя на растекавшуюся по полу белую лужу, Фабий угрюмо проклинал свое вчерашнее решение помочь папе и поработать в лавке, а не отправиться вместо этого купаться с Феликсом в Тибре.
В довершение ко всему им пришлось битый час обслуживать двух сварливых клиенток, сухую морщинистую матрону и ее пухленькую розовощекую дочку. Они придирчиво перепробовали все сорта представленные в магазине, всякий раз недовольно кривясь при озвучивании цены. Долго цокали языками, обсуждая достоинства и недостатки каждого вида, а в конце, объявив, что им ничего не понравилось, проворчали, что отправляются в соседнюю лавку. Ее хозяином являлся Сервий Порсена, главный соперник и конкурент папы. Большего унижения для отца нельзя было и придумать. Он искренне считал, что продает лучший товар во всем седьмом округе. К ним часто обращались за покупками видные аристократы и просто ценители превосходного вина. А два года назад он поставил несколько амфор для императорского двора.
Едва закрылась дверь за несостоявшимися покупательницами, как он объявил Фабию, что закрывает магазин и отправляется пройтись по городу. С тех пор минуло четыре часа, а отец все не возвращался.
“Поскорей бы закончился этот день”, – он примял землю в том месте, где раньше росло отжившее свое несчастное растение, и направился в атрий, центр дома.
Пройдя туда, остановился и прислушался. Тишина. Красноватые отблески заходящего солнца, падавшие в прямоугольное отверстие в потолке, беспечно играли в сверкающих струях фонтана. Установленный посередине бассейна и представлявший собой бронзовую статую Нептуна, он с ненавязчивым журчанием неутомимо выплескивал воду из раскрытого рта морского божества. Вокруг, оттеняя обстановку свежей зеленью, росли молодые деревья и замысловато подстриженные кустарники. Горделиво возвышаясь над ними, высились тонкие, изящные колонны, покрытые кремового цвета штукатуркой. Далее виднелись внутренние стены, расписанные красочными мифологическими сценами.
Не обратив никакого внимания на знакомую с детства обстановку, Фабий решил поинтересоваться у привратника, худого, будто жердь, грека, с наголо обритой головой, не приходил ли отец, вдруг он пропустил его появление. Однако тот отсутствовал на своем месте. В груди едва заметно поселилось неприятное чувство тревоги.
“Что я веду себя, как девочка?” – одернул он себя. – “Все хорошо, ничего плохого не случилось. Папа встретил старого знакомого и заболтался с ним. Пойду лучше на улицу, прогуляюсь”.
Неожиданно раздался громкий, настойчивый стук, гулко разнесшийся по помещению. Вздрогнув, Фабий внутренне напрягся.
“Отец? Или сосед? Может, кто-то из клиентов? И где шатается этот ленивый грек?”
Не смолкая, стук перерос в нетерпеливые, настойчивые удары, сыплющиеся, словно град, на деревянную поверхность входной двери. Фабий быстрым шагом подошел к ней и, щелкнув задвижкой, потянул на себя. На пороге стоял городской стражник, вигил, коренастый мужчина, с круглым лицом, маленькими поросячьими глазами, нависшими над ними кустистыми бровями и узким, прямым носом. Внимательно оглядев Фабия, он бодрым голосом, выплевывая каждое слово, отчеканил:
- Рядовой первой когорты вигилов Спурий Нигин. У меня срочные новости для Фабия Марцелла.
- Это я… – запыхавшийся вид стражника настраивал только на самые скверные мысли. – Что-то случилось?
Ответить пришедший не успел.
- Фабий! Фабий!
Со стороны улицы послышался крик, топот, стук башмаков о булыжную мостовую и позади Спурия Нигина возникла знакомая фигура, одетая, несмотря на прохладную весеннюю погоду, в светлую тунику с короткими рукавами. Большие голубые глаза на встревоженном лице горели возбуждением, ноздри на аккуратном, с небольшой горбинкой носе ритмично раздувались, пересохшие узкие губы тревожно напряглись. Это был двоюродный брат Феликс. Тяжело дыша, он, бесцеремонно отодвинув вигила, протиснулся вперед, вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и, задыхаясь от быстрого бега, затараторил:
- Тут такое…
- Что?
- Папа велел сказать…
- Ну?
- Я быстро к тебе…
- Да в чем дело? – не выдержал Фабий.
- Твой отец в тюрьме, – спокойным, ровным голосом ответил за Феликса Спурий Нигин.
- Да! – выдохнул брат.
Отказываясь верить в услышанное, Фабий перевел взгляд с встревоженного Феликса на серьезного, демонстративно безмятежного стражника.
“Во имя всех богов! Отец и самой захудалой мыши не обидит. Забыл заплатить за акцизы при прошлой доставке товара? Вряд ли…. Он всегда скрупулезно выплачивает все до последнего аса. А если и так, то за такую смешную провинность сразу в камеру?”
- Фабий! Фабий! – окончательно отдышавшись, брат схватил его за руку. – Я бежал, как только мог… И представь на полном ходу врезался в того ворчливого толстяка. Криков было…
- Где он? – Не слушая сбивчивый рассказ Феликса, резким тоном поинтересовался Фабий, строя в голове самые немыслимые догадки.
- Толстяк? К своему дому должен подходить.
- Отец! В какой он тюрьме?
- На самом деле, – пустился в сбивчивые объяснения Феликс. – Дядя Луций… он не в тюрьме… Вернее, в тюрьме, но не совсем…
Фабий непонимающе уставился на брата.
- В ближайшей казарме, – пояснил стражник. – Там есть специальное помещение.
- Да, – кивнул Феликс. – Именно это я и хотел тебе сказать.
- Тогда идем! – Фабий решительно перешагнул через порог. – Я хочу с ним поговорить и узнать, что произошло.
- Дядя Луций говорит, что ничего серьезного, – с сомнением в голосе пробурчал Феликс. – Хотя я мог и напутать. Отец сразу послал меня за тобой. – Он на мгновение задумался и, просияв, добавил. – Я слышал их разговор… Вернее, начало. Они именно так и говорили.
Фабий посмотрел на стражника. Тот спокойно стоял на месте, с деланным равнодушием разглядывая видневшийся позади Фабия бассейн с фонтаном.
- Вы не знаете, за что арестовали моего отца? – поинтересовался он у него.
- Нет. Мне лишь велено доложить о факте его задержания.
Кивнув в ответ, Фабий перевел взгляд на Феликса. Волнение несколько улеглось. Оставались еще смутные, неясные сомнения, но он постарался прогнать их.
- Что твой отец просил мне передать?
- Я же тебе уже говорил, – напомнил тот. – Что дядя Луций в тюрьме и дело серьезное.
- Так, серьезное или несерьезное? Феликс соберись!
Помолчав немного, брат решительно заявил:
- Отец говорил мне, что серьезное.
- Ничего не понимаю. Твой отец говорит одно, мой другое. Пойдем и во всем разберемся. Не хочу больше прибывать в неведении.
На улице тем временем заметно стемнело. Взглянув на свои ноги, обутые в домашние сандалии, скрепленные на лодыжке крест-накрест мягкими кожаными ремнями, Фабий махнул рукой.
“Некогда переобуваться”.
Он вновь взглянул на вигила:
- Можете, сообщить эту скверную новость моей маме? Она должна находиться во внутреннем саду.
Спурий Нигин, соглашаясь, кивнул и расслабленной походкой прошел внутрь. Пропустив его, Фабий закрыл дверь. Внешняя стена дома, выходящая на улицу, не имела даже самых маленьких окон, поэтому все вокруг сразу же погрузилось в темноту. Лишь с фиолетового неба лился тусклый свет, да прятавшаяся за тонким облаком Луна тщетно старалась прогнать ночь.
- Все, идем, – он решительно двинулся по улице, Феликс, топая башмаками, спешил следом.
Идти пришлось осторожно, буквально на ощупь. Видимость была плохая и они рисковали врезаться в одинокого, подвыпившего прохожего или того хуже карманника, либо грабителя. Пару месяцев назад, выйдя в такое же позднее время погулять, Фабий споткнулся об оставленные возле входа носилки и сильно вывихнул ногу. С тех пор он предпочитал так не рисковать и всегда захватывал из дома факел. Но сейчас, торопясь, решил не тратить на его поиски время. Наконец, вдалеке начал проглядываться тусклый, на вид довольно робкий огонек. Обитатели района принялись зажигать редкие светильники.
Караульное помещение вигилов располагалось в небольшом здании, обнесенном высокой стеной. Внутри нее находились несколько разных по размеру комнат. Самая большая из них, где несли службу стражники, имела мозаичный пол с яркими фресками, оштукатуренные стены, посередине работал фонтан, пускавший воду из ноздрей морского чудовища. Вокруг, по периметру помещения, виднелись двери, ведущие в остальные комнаты, поменьше главной. В одной из них и содержался отец Фабия.
Вышедший им навстречу папа Феликса, Эмилий Регул, был высоким, подтянутым мужчиной, с крупной, коротко стриженой головой и добрыми, внимательными глазами. Он являлся начальником первой когорты, охранявшей седьмой и девятый округа Рима, включающие в себя восточную и южную части Марсова поля.
- Дядя Эмилий, – набросился на него Фабий. – Хоть вы объясните мне, что случилось. Почему папа в тюрьме?
Выглядевший усталым и взволнованным офицер, звеня связкой ключей в правой руке, хмуро ответил:
- Тебе лучше поговорить лично с ним. Он тебе сам все скажет.
Немного повозившись с дверью, он открыл звонко щелкнувший замок и отошел в сторону. Начиная терять терпение от загадочности всего происходящего, Фабий быстро прошел мимо него и оказался в крошечной, темной каморке. В углу слабо мерцал тусклый светильник, освещая валявшуюся на полу кучу соломы и отбрасывая мрачные тени, плясавшие на голых, грязных стенах, словно злые духи, решившие устроить вечерний шабаш. На грубо сколоченной деревянной скамье сидела знакомая фигура, хмурясь в мрачной, гневной гримасе.
- Папа! – Фабий бросился к скамейке. Фигура обернулась и поднялась. – Что происходит?
- Не волнуйся, – отец изобразил на лице подобие улыбки, вышедшей вымученной, больше похожей на оскал. – Произошло недоразумение. Меня завтра выпустят.
- Только завтра? Ты проведешь тут ночь? Почему ты, вообще, здесь оказался?
- Ничего страшного, сынок – он опустился на скамью. – Успокойся.
- Дядя Эмилий, – обратился Фабий к отцу Феликса. – Неужели нельзя ничего сделать? Мы же семья.
- Да, папа, – Феликс удивленно посмотрел на него. – Это настоящий карцер, тут нет никаких условий.
- Здесь все же лучше, чем в камерах на Священной дороге… – недовольно поморщился Эмилий Регул.
- Но ведь туда отправляют настоящих преступников! – ахнул Фабий. – Отец, ты чего-то недоговариваешь.
- Луций, скажи уже ему, – сухо произнес начальник когорты. – Не мучай.
- Говорю же, – решительно повторил отец Фабия. – Все хорошо. Произошло недоразумение. И адвокат так говорит.
- Адвокат? – напрягся Фабий. – Какой еще адвокат? Зачем?
- Септимий Паулин. Ты его знаешь. Он помог нам в той прошлогодней тяжбе с Сервилием.
- Недоразумение и Септимий Паулин? – нахмурился Фабий. – Он один из лучших в городе. Отец, что случилось? Ты мне скажешь, наконец?
Последние слова он почти выкрикнул, сопроводив их ударом ноги о каменный пол, надеясь хоть таким образом заставить родителя говорить.
- Дикое недоразумение, – немного помолчав, сказал Луций, затем вновь умолк и спустя секунду, сделав над собой заметное усилие, продолжил. – Я просто не хочу, чтобы ты волновался. Поэтому не придавай случившемуся большого значения. И, главное, не вздумай сказать матери. – Фабий кивнул. – В термах Нерона умер один человек… И меня обвиняют в его смерти.
- В смерти?
- Я ни при чем. Я шел мимо и услышал шум бьющейся посуды. Когда я вошел, он уже был мертвым. Я думал, он оступился на мокром полу и упал в бассейн, кинулся помочь и только тогда понял, что он захлебнулся и его уже не спасти.
- И…
- Все.
- Почему тогда ты тут и вызвал адвоката?
- Умерший оказался Петронием Вером.
- Тем самым Публием Петронием Вером, который последние полгода пытается купить наши склады?
- Да.
Фабий в упор посмотрел на отца.
- Ты о чем-то умалчиваешь… Хоть Петроний Вер и сенатор, влиятельный и богатый, но ты ведь ни при чем. Он скончался еще до того, как ты приблизился к нему. Так, ведь? Почему ты здесь?
Эмилий Регул хрипловатым голосом пояснил:
- Есть свидетели, утверждающие, что видели, как Луций топил его.
- Глупости, ничего незначащие утверждения рабов, – отмахнулся Луций, вскакивая со скамьи и кривясь в недовольной гримасе. – Септимий Паулин говорит точно так же. Им нет никакой веры. Такие показания редко внушают доверие. Невольник всегда готов сделать подлость свободному гражданину.
Фабий так не считал, но в таких вопросах предпочитал не спорить с отцом.
- Всякое случается, – пробормотал начальник когорты, видимо, думающий точно так же.
- Хватит! – Луций дошел до выхода из камеры, остановился и резко развернулся. – Слушай меня, сын. Завтра все закончится и я вернусь домой. Иначе и быть не может, ведь это просто глупое недоразумение. Я хочу, чтобы ты не забивал свою голову и попусту не волновался. Лучше сходи в термы и забери мои вещи.
Он с брезгливым видом показал на надетую на нем тунику, сшитую из грубой, непонятного цвета ткани.
- И еще, Фабий, – Луций на мгновение замялся. – Не забывай, послезавтра должно прийти судно. Сейчас в семье ты за старшего. Если что, прими груз и оформи все бумаги. Ты много раз помогал мне, уверен справишься.
- Отец…
- Все, давай, иди.
Очень хотелось верить оптимистическим утверждениям папы. И Фабий изо всех сил постарался убедить себя, что именно так все и произойдет. И уже завтра отец окажется на свободе. Однако последние слова, произнесенные им, несколько поколебали его уверенность. Несколько обескураженный, он вышел из камеры. Следом за ним, беззвучно ступая, следовал Феликс. Пару секунд спустя, перекинувшись с Луцием несколькими короткими, тихими фразами, к ним присоединился Эмилий Регул. Дверь закрылась, замок звонко щелкнул. Фабий поежился. Оказавшись на свету, в красивом, хоть несколько и обшарпанном помещении, он только теперь окончательно понял, насколько плохо себя должен чувствовать отец.
“Почему папа поручил встретить в Остии прибывающее судно, если он считает, что завтра его должны выпустить?” – с волнением подумал он про себя, направляясь к выходу. – “Неужели он продолжает считать меня ребенком и не говорит всей правды? И все намного серьезней?”
Глава вторая. Сплетни
- В термы? – поинтересовался Феликс. – Я с тобой. Давно там не был.
- Куда это ты собрался? – удивился Эмилий Регул. – Темень на улице. Нет уж. Ты идешь домой. Причем прямо сейчас. – Он указал на прохаживающегося возле фонтана пожилого охранника. – Скавр тебя проводит.
- Папа! – Феликс состроил умоляющее выражение на лице. – Да я мигом, туда и обратно. Ты оглянуться не успеешь. Со мной ничего не случится. Я же счастливый. – Он гордо выпятил грудь.
Начальник когорты усмехнулся:
- Раз так, то дома тебя ждет счастливый ужин и счастливый сон. Все! Теперь домой и без пререканий. Мне некогда, дела. – И, показывая, что разговор окончен, отвернулся от сына, обратившись к Фабию. – Тебе нужен сопровождающий? На улицах сейчас неспокойно.
- Нет, спасибо, дядя Эмилий. Идти действительно недалеко.
Вместе с Феликсом и неспешно следующим за ним следом Скавром он вышел на улицу. Окончательно стемнело и город погрузился в ночь, темную и мрачную, лишь редкие факелы и еще более редкие светильники, развешанные вдоль улицы, слабо освещали высившиеся вокруг стены домов, да серую, усыпанную мусором булыжную мостовую. Наступил час пропуска в Рим грузовых повозок и в воздухе повис несмолкаемый гул скрипящих телег, стук ударяющихся о неровности дороги деревянных колес, возгласов ругающихся возничих. Периодически в этот шум врывались недовольные выкрики прохожих, заливистый лай собак, монотонное мычание мулов, раскатистое ржание лошадей, одинокие окрики зевак, праздное веселие вечерних гуляк.
Распрощавшись с братом, Фабий направился к термам, огромному, величественному комплексу, построенному несколько лет назад нынешним императором. Они включали в себя не только собственно сами бани, но еще музей, несколько библиотек, площадки для бесед и прогулок, устроенные среди прекрасного парка, десяток просторных гимнастических помещений и множество бассейнов с прохладной и горячей водой.
Не желая рисковать и нарываться на ночных грабителей, он решил идти по широким и оживленным дорогам. Поэтому для того чтобы попасть к термам именно таким, безопасным путем ему необходимо было сперва выйти на виа Лата, дойти до виа Фламиниа, затем свернуть направо на виа Комелиа и далее по ней двигаться в сторону Тибра по направлению к цирку Фламиния. Немного не доходя до него, остановиться и свернуть влево. Там и находились термы Нерона. Но вначале Фабию следовало пройти неподалеку от своего дома.
“Зайти и поинтересоваться, как там мама?” – спеша мимо знакомой стены без окон, с массивной дверью и журчавшим возле нее небольшим каменным фонтаном в виде головы Минотавра, он остановился, не зная, что предпринять. – “Войду внутрь, могу опоздать и не забрать вещи отца. Пройду мимо, мама продолжит волноваться. Она там наверняка мучается…”
Неожиданно впереди послышались отрывистые приглушенные смешки и оживленные женские голоса. Спустя десяток шагов Фабий увидел трех дам, возбужденно беседующих возле настежь открытой двери огромного особняка, своим мрачным фасадом скорее напоминавшего крепость, чем городской дом. Все трое были одеты в разноцветные столы, дамский вариант туники, настолько длиной, что нижний край почти скрывал полусапожки из светлой тонкой кожи. Поверх столы каждая модница накинула плащ, палу, сильно похожий на греческий гиматий. Верхний край плаща покрывал голову, оставляя открытым только лицо, нижний же был изысканно завязан вокруг талии. Стоявшая рядом группа из пяти мускулистых рабов, сильно напоминавших гладиаторов и, видимо, охранявших своих хозяек в столь позднее время, откровенно пялилась на молоденькую светловолосую служанку, лишь секунду назад появившуюся в дверях дома-крепости с большой плетеной корзиной в руках.
Бросив быстрый взгляд в сторону говоривших, Фабий узнал их – две дамы проживали на соседней с ним улице и мнили себя истинными римскими матронами, блюстительницами порядка и старых строгих нравов, хотя Фабий считал их бездельницами и самыми обыкновенными сплетницами. Не желая вступать с ними в разговор, он попытался незаметно проскочить, прижавшись к стене стоявшего напротив дома.
Однако ему не повезло. Один из рабов, бледнокожий бритт, видя, что светловолосая девушка скрывается внутри особняка, потерял к ней интерес и со скучающим лицом принялся оглядываться вокруг. Заметив крадущуюся фигуру Фабия, он настороженно покосился на него и, схватив факел, шагнул к нему.
- Кто такой? – грубо поинтересовался он. – Что тут шляешься? Быстро беги отсюда!
В ответ Фабий шикнул на него и тихо ответил:
- Не твое дело! Охраняй лучше свою хозяйку.
- Фабий! – услышал он сладкий, до рези в зубах голос. Одна из дам, обернувшись, прервала разговор и с вспыхнувшим в глазах интересом посмотрела на пытавшегося скрыться соседа.
Матрону звали Лолия Сабина. Высокая, худая, она чрезвычайно гордилась своим мужем Манием Ацилием, занимавшим пять лет назад должность эдила, одну из низших в иерархии магистратур, и с тех пор не получившем никакого дальнейшего повышения. Она не упускала ни одного случая похвастаться, как ее муж на каких-то давно забытых празднествах имел честь сидеть рядом с самим божественным Нероном. И тот даже выразил ему благодарность за понравившееся морское представление. Хотя, злые языки поговаривали, что уже на следующий день Нерон сместил Мания Аквилия с должности. И причиной тому послужило отсутствие смертельных боев гладиаторов. Император настолько расстроился, проскучав в их ожидании несколько часов, что вечером самолично назначил нового эдила. А некоторые к этой истории прибавляли, что Маний Аквилий отказался от поединков насмерть попросту пожалев денег, когда узнал во сколько ему выльется такое удовольствие. А император никогда не мог терпеть рядом с собой скупердяев, особенно если деньги тратил ни он сам.
- Я слышала о твоем горе… – прокудахтала стоявшая рядом с Лолией Сабиной смуглая женщина с огромным, поистине орлиным носом и блестевшими в свете факелов красноватым золотом кудрями, выбившимися из-под края столы. – Какой ужас, какой ужас… Мой мальчик, ты в порядке?
Смуглянка звалась Эннией Секундой. Она являлась женой бывшего заместителя прокуратора Цезарейской Мавритании Корнелия Бальба. Ее муж прославился нелепым падением с верблюда во время въезда в Кесарию в день вступления в должность своего начальника. Бедное двугорбое животное, испугавшись перебежавшей дорогу кошки, остановилось и упорно отказывалось идти дальше. Корнелий Бальб изо всех пытался сдвинуть упрямого зверя с места, но корабль пустыни стойко перенес все его тщетные попытки, а в конце, устав от бесконечных проклятий своего наездника скинул с себя на землю. С тех пор к прокуратору приклеилось прозвище Всадник.
“Откуда она знает?” – возмутился и одновременно удивился Фабий.
- Бедняжка… – проблеяла третья матрона, Маммея Домна. – Убийство! Как жестоко. Мне казалось, Луций порядочный семьянин. А тут такое… Как ты теперь будешь без отца? Магазин, наверное, придется закрыть.
Ее муж Октавий Панса во времена предыдущего императора заработал целое состояние на спекуляциях во Фракии, обирая местное население. Отчего заслужил от них прозвище Кровопийца, а в Риме Фракиец. И первым и вторым он искренне гордился, нисколько их не стесняясь.
- Отец никого не убивал, – глухо отозвался Фабий. – Произошло недоразумение. Утром его должны отпустить.
- Недоразумение? Вот как… – деланно изумилась Энния Секунда.
- Фабий, твое поведение достойно восхищения, – проворковала Лолия Сабина. – Ты так сильно любишь папу…
- Такой хороший мальчик… – поддержала ее Маммея Домна. – Как ты теперь без отца? И мама наверняка будет вынуждена замуж выходить. Такая молодая и без мужчины в доме…
- Особняк придется продать, – задумчиво добавила Энния Секунда. – Хотя решение правильное. Как соседям в глаза смотреть?
“Вот проклятые прицепились. Достали уже. Строят из себя, а сами…”
- А ты не знаешь, за что он убил сенатора? – невинным голосом поинтересовалась Лолия Сабина. – Слухи разные ходят… Но я им не верю.
Матроны вопросительно посмотрели на него, в воздухе повисло молчание, густо наполненное напряженным любопытством.
- Я вам все уже сказал, – грубо бросил Фабий, хотел сказать жестче, но сдержался. – Простите, мне пора.
И развернувшись, едва ли не бегом устремился от них прочь.
- Что с ним теперь станет? – донеслись до него взволнованные слова Лолии Сабины.
- В армию пойдет, – безапелляционно заявила Маммея Домна. – Войн сейчас почти нет. И платят солдатам сносно.
- Аврелию жаль… – вздохнула Энния Секунда. – Хотя, может, и к лучшему. Избавилась от такого негодяя.
- Он мне никогда не нравился, – проскрежетала Лолия Сабина. – Гнусный человечишка. И скупердяй. От него при покупке иной раз скидки не допросишься.
- Верно, – согласилась Энния Секунда. – Уверена, с деньгами у Луция очень плохо. Поэтому и убил сенатора.
- Из-за денег, говоришь? – переспросила Лолия Сабина. – Представь, я тоже так думаю.
Фабий, почти дошедший до поворота, едва не споткнулся, развязалась сандалия. Присев, поправить ремешки, он, несмотря на свое внутреннее недовольство, непроизвольно прислушался к разговору соседок. Слова с трудом долетали до него, приглушаемые невнятным бормотанием гладиаторов, стоявших рядом с дамами.
- Разумеется, из-за денег. Если убивать, только из-за них. Муж всегда так говорит. Я редко согласна с ним, часто наоборот, но в этом случае его утверждение полностью подходит к этому случаю. Небось, Луций Марцелл должен тому несчастному сенатору кругленькую сумму. У него ведь дела сейчас идут весьма скверно.
“И с чего она так решила?” – разозлился Фабий, давно одевший сандалий на ногу, но подыматься не спешивший.
- Он ведь вином торгует, – поддакнула Лолия Сабина. – Вполне возможно, так и есть. Я неделю назад заходила в его магазин. Ценны дикие, а купить нечего. Я взяла несколько сортов, оказалось мерзким пойлом. Понятное дело, никто такое пить не станет. Вот и прогорает.
“Разумеется, мерзкое”, – скривился Фабий. – “Ты же пожадничала и купила самое дешевое. Прям, как твой муж. А пеняешь на нас”.
- А мне кажется, – возразила подругам Маммея Домна. – Тут попахивает романтическими отношениями, любовью, страстью. – Она сделала паузу, наслаждаясь вниманием, и продолжила. – Аврелия молодая, в полном расцвете. Муж часто в разъездах или в лавке торчит, занятый делами… Вот и делайте выводы.
Не выдержав, Фабий решил дальше не слушать. Слова приставучих сплетниц показались ему глупыми, вздорными и совершенно ничем не обоснованными. Словом, одна сплошная болтовня скучающих домохозяек. Но чем дальше он отходил от дома Эннии Секунды, тем больше ему начинало казаться, что в их словах присутствует весьма большая доля истины.
Дела отца в настоящем году действительно шли намного хуже, чем в прошлом. Явился ли виной недавний пожар, уничтоживший десять городских округов из четырнадцати, или причина крылась в другом, но факт оставался фактом. В лавку в последнее время заходило очень мало покупателей, а оптовая торговля, приносившая основной доход уменьшилась почти на четверть. Бесследно исчезла значительная часть крупных клиентов, состоявшая в основном из сенаторов, богатых аристократов и скучающих юнцов, прожигающих свою жизнь в бесконечных ночных попойках. А они своими покупками для пиров и званых вечеров приносили отцу Фабия отличную прибыль. Теперь приходилось заказывать поставки лишь раз в полтора месяца, тогда как раньше периодичность составляла максимум три недели.
“Глупость”, – решительно задушил он начавшее было подымать свой голос сомнение. – “Все не настолько плохо, дабы занимать деньги и тем более не иметь возможности их отдать. Наоборот, отцу должен целый ряд наших знакомых. И, вообще, он не стал бы от меня такое скрывать. Или стал?..”
Незаметно для себя Фабий принялся размахивать руками, ускоряя шаг.
“А насчет разницы в возрасте между мамой и отцом…”
Он никогда её не замечал, да и сама разница не являлась такой значительной. Восемь лет – не так и много. Такие браки - норма в современном обществе. Мужчина должен успеть встать на ноги, скопить капитал, купить дом. А отцы молодых девушек, в свою очередь, наоборот, старались поскорей выдать дочерей замуж, видя от них одну только пользу – приданое. Такова жизнь и ничего с ней не поделаешь. А по поводу мамы и папы…
Фабий задумался, сбавляя шаг. Отец ведь действительно часто отлучается из дома. То необходимо получить груз или проконтролировать доставку, то переговорить с новым поставщиком, живущим довольно далеко. Последний раз он ездил в Грецию, откуда вскоре должно прибыть судно.
“Нет, мама не такая, она любит папу, часто помогает ему в лавке…”, – Фабий постарался прогнать от себя нехорошие мысли, начавшие пускать длинные, черные когти в еще сопротивляющуюся душу. – “Отец не убивал сенатора”.
- Вот так встреча! – резкий, наглый, с заметной ленцой голос неожиданно вывел Фабия из задумчивого состояния.
“Конечно, только тебя еще не хватало для полного счастья”, – переставая испытывать какие-либо чувства кроме усталости, усмехнулся он. – “Если не везет, то во всем. И когда этот день, наконец, закончится?”
Глава третья. Очередные слухи и один подслушанный разговор
Перед ним стоял субтильный, с бледным, худощавым лицом парень по имени Лупус. Роста чуть выше Фабия, темные волосы на голове растрепаны, руки сложены на груди. Взгляд надменен, на губах блуждает хищная, высокомерная ухмылка. На шее толстая золотая цепочка, мрачно поблескивающая в свете горевших вокруг светильников. На груди в виде капли висит амулет, булла, толстым кольцом прикрепленный к другой цепочке, чуть тоньше первой. Обычно буллу старались не выставлять напоказ, пряча под одежду, ведь содержащиеся внутри лекарственные вещества служили защитой несовершеннолетнего римлянина от злых духов, но, видимо, носивший ее был очень уверенным в себе человеком.
- Кого я вижу? Сын убийцы! – заржал Лупус, уперев руки в бока. Стоявшие рядом с ним двое мальчиков, Гней и Публий, чуть ниже его роста, зато заметно плотнее, одновременно засмеялись, поддерживая приятеля.
- Сын убийцы! Сын убийцы!
“Он то каким образом прознал?” – уже ничему не удивляясь, внутренне простонал Фабий. – “В этом городе ничего не возможно скрыть”.
- Сами вы убийцы, – огрызнулся он. – Вину доказывает только суд.
Фабий попытался обойти Лупуса, но тот преградил дорогу, ловко перемещаясь, то вправо, то влево, в зависимости от маневра Фабия. Гней и Публий глядя на его тщетные попытки, согнулись пополам, надрываясь от смеха.
- Мой папа всегда говорил, что твоя семейка плохо кончит, – растягивая слова на аристократический манер, продолжал издеваться Лупус. – Кто ведет дела нечестно, непременно оказывается в тюрьме. Вскоре и ты туда проследуешь.
- Сын убийцы! Сын убийцы! – продолжали талдычить Гней с Публием.
- Продолжишь, – с угрозой в голосе отреагировал Фабий, чувствуя, что еще немного и не сможет сдержаться, – в моей семье действительно появится настоящий убийца. Отец невиновен, тупицы.
- Ага, конечно! – Лупус хищно оскалился, видя его бешенство. – Куча народу видели, как твой папаша убивает того сенатора. Хочешь на меня напасть? Убьешь? – Он притворно отшатнулся, состроив перепуганную физиономию.
- Сын убийцы! Сын убийцы! – не унимались Гней с Публием.
“Как ты меня достал!” – задохнулся Фабий от гнева, сжимая кулаки и намереваясь врезать обидчику, хотя понимал, что, скорее всего, получит сам.
- Давай Лупус! Давай! – радостно закричали Публий с Гнеем, предвкушая драку. – Врежь ему как тогда Клеомену.
Фабий слышал ту знаменитую историю. Год назад в их районе объявился парень по имени Клеомен. Никто наверняка не знал, но некоторые поговаривали, что приехал он из самой Александрии. Немного помыкался и каким-то образом устроился работать в храм Изиды, египетской богини Луны, где заодно и стал жить. Обзаведясь одеждой жреца, он, не боясь никого в округе, принялся задирать местных мальчишек, отбирать у них мелочь, гонять с улиц. Все его боялись и не пытались дать отпор. Во-первых, он был старше большинства из тех, с кем дружил Фабий, а во-вторых, многие просто не хотели связываться со служителем культа Изиды. А вот Лупус не испугался и примерно два месяца назад вызвал на поединок и поколотил, причем на глазах у толпы ребят. С тех пор Клеомен перестал задирать компанию Лупуса, а тот теперь считался самым сильным и храбрым мальчиком в их районе.
Фабий зло взглянул в глаза Лупусу, тот ухмыльнулся и толкнул его ладонью в грудь.
“Он сильней тебя”, – напомнил себе Фабий. Он сам несколько раз имел дело с Клеоменом. И каждый раз, несмотря на отчаянное сопротивление, получал болезненные тумаки и лишался лежащих в кармане денег. – “А еще надо успеть в термы, я и так потратил кучу времени”.
Отступив на шаг назад под веселое улюлюканье Гнея с Публием, он резко пригнулся, и быстро бросился в сторону. Затем, мгновенно повернув, метнулся прямо ловко проскочил мимо оторопевшего от неожиданности Лупуса. Пробегая мимо его дружков, он не смог отказать себе в удовольствии и наградил Гнея подзатыльником, а Публия пнул ногой чуть пониже спины. Оба громко взвыли от боли.
- Стой! – Гней попробовал было броситься за ним следом, но увидев, что Публий не собирается трогаться с места, а лишь морщится и гримасничает, сконфуженно остановился. – Твой папочка сгниет в тюрьме! – Выкрикнул он вдогонку, грозя кулаком и злобно вращая глазами.
- Мой отец в скором времени заберет себе ваш убогий магазинчик. Он ведь вам теперь не к чему. – Прибавил Лупус и во весь голос нараспев, с театральными интонациями произнес. – Ворон каркает, кричит. Папа Фабия в тюрьме сидит.
Район рядом с термами представлял собой грязное пепелище, оставшееся после пожара, свирепствовавшего целых шесть дней подряд. Кругом громоздились кучи мусора вперемешку с битым кирпичом. Среди готовых в любой момент обвалиться черных, покрытых копотью и гарью одиноких стен, некогда являвшихся домами, виднелись узкие дорожки, появившиеся благодаря труду сотен рабов, день и ночь неустанно расчищающих образовавшиеся завалы.
Многие местные погорельцы продолжали жить в тех же самых местах, что и до случившегося бедствия, ютясь в хлипких лачугах с провалившимися крышами, проклиная власти и особенно императора. Их злость и ярость питалась разнообразными слухами, один нелепее другого, хотя среди них встречались и весьма правдоподобные. Особенно любили повторять историю, будто во время пожара Нерон, одетый в театральное одеяние, вышел на башню дворца и, глядя на полыхающее вдали зарево огня, декламировал стоявшим рядом придворным отрывок из поэмы о крушении Трои. Из-за гулявших в народе слухов многие из жителей прибывали в полной уверенности, что именно император приказал устроить поджог. Охотно называлась и причина. Недовольный узкими, кривыми улочками, стесненными громоздившимися друг на друга доходными домами, уже издали внушающими отвращение одним своим видом, он воспылал идеей построить новый Рим, чистый, красивый, с ровными, широкими улицами, геометрически правильными зданиями, радующими взгляд и приносящими истинное удовольствие настоящим ценителям красоты. Но против строительства нового Рима выступили те самые жители доходных домов, всю свою жизнь прожившие на кривых, грязных улицах. Им некуда было идти, да они и не особо хотели, уверенные, что их просто хотят выселить.
Фабий отказывался верить всем этим слухам, понимая, что они вызваны исключительно озлобленностью погорельцев и тяжелой жизнью простых людей, любящих винить в своих неудачах исключительно власть.
Осторожно ступая, рискуя в любую секунду подвернуть ногу, он вскоре вышел на территорию терм. Вокруг огромного, в несколько этажей здания, находился живописный парк, с ровными широкими дорожками, посыпанными мелким, утоптанным песком. Вдоль них росли одинаковой высоты деревья, едва слышно шелестя на легком ветерке ставшими серыми в сгустившейся темноте листьями. В глубине кустарника прятались манящие отдохнуть под их крышами беседки, мраморные скамейки, прекрасные статуи героев старины и мифологических животных. Всюду горели светильники, роняя вокруг себя яркий, слепящий глаза свет.
Войдя внутрь, Фабий прошел через коридор, на сводчатом потолке которого на голубом фоне сверкали нарисованные золотой краской звезды, и оказался в помещении для раздевания. Вдоль стен располагались ниши и висевшие рядом с ними специальные сумки. В нишах посетители держали принесенные с собой личные вещи, в сумках одежду. Возле нескольких из них неторопливо одевались вечерние посетители. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждали рабы, равнодушно поглядывая по сторонам.
К Фабию тут же подскочил высокий сухой старик с длинными, спутанными волосами на голове.
- Добрый вечер, уважаемый. Дай медяк и я с удовольствием посторожу твои вещички.
Дед, вероятно, работал капсарием, сторожем, который за вознаграждение присматривал за одеждой и вещами посетителей. Порывшись в кармане, Фабий извлек латунный дупондий и подбросил на ладони.
- Я пришел за вещами отца, Луция Марцелла. Где я могу их забрать?
Старик прищурился и с неожиданной ловкостью поймал монету.
- Сочувствую тебе, сынок, – попробовал ее на зуб, бегло осмотрел и недовольно скривился. – Новая… Хотя сойдет.
- Унесли его вещички. Минут двадцать назад. Тебе нужен Гальб. Отыщешь вон там, – он указал иссохшей рукой на маленькую, едва заметную дверь. – А теперь извини, мне надо работать. – И направился к толстому, пузатому мужчине с красным, словно перезрелая слива лицом.
За дверью оказался узкий, темный коридор. Двигаясь на ощупь, Фабий вышел в другой более широкий и светлый. Пройдя до поворота, свернул направо и увидел несколько помещений, лишенных дверей. В самом дальнем, за грубым деревянным столом сидел сотрудник терм и сосредоточено водил стилусом по покрытой воском дощечке. Видимо, такое занятие было для него невероятно трудным и неприятным, отчего выражение лица периодически делалось хмурым, а взгляд перемещался на горевшую тусклым пламенем свечу.
- Я ищу Гальба, – кашлянув, заявил ему Фабий.
Тот мгновенно отодвинул табличку в угол стола, рядом аккуратно, словно драгоценную вещь, положил стилус и медленно, с сильным акцентом, произнес:
- Это я.
- Я пришел за вещами отца. Луция Марцелла.
Служитель терм развел руками:
- Их забрали стражники. Несколько минут назад. Пришедший с ними офицер сказал, что они будут приобщены к делу. Что-то еще?
- Нет, – Фабий разочарованно кивнул.
Гальб вздохнул и с явной неохотой покосился на стилус с табличкой, лежащие в углу стола.
Проклиная свою медлительность, Фабий поплелся обратно. Свернул за угол и оказался в темноте. Глаза с трудом различили слившиеся с густым полумраком стены. Осторожно ступая вперед, он по памяти нащупал рукой дверь и вернулся в раздевальню. Та уже пустовала, исчез и старик. Видимо, термы должны были скоро закрыться.
В саду возле входа стояла тишина. А чуть поодаль, в дальней беседке, вели неторопливую беседу трое бородатых мужчин, одетых в белоснежные тоги. Вдалеке четверо рабов, осторожно ступая, несли высокие носилки, покачивающиеся в такт их ходьбе. Рядом, за колонной, прохаживалась одинокая фигура. Бросив на Фабия долгий продолжительный взгляд, человек отвернулся и, состроив беспечное выражение лица, принялся тихонько насвистывать незамысловатую мелодию.
“Скучающий раб ожидает господина”, – решил Фабий, медленно идя по дорожке вдоль густых кустов. – “Зачем стражникам понадобилось забирать вещи отца?”
Взор скользнул по статуи императора. Нерон в виде Диониса надменно взирал поверх его головы. Плечи укрыты легким плащом, оставляя обнаженной мускулистую грудь и идеальный торс. Правая рука сжимает круглую чашу с тонкими ручками.
Внезапно неожиданная догадка поразила Фабия.
“А если в вещах отца имелось что-то могущее ему повредить? Иначе, зачем он меня отправил за ними на ночь глядя?” – он задумался, вспоминая. – “Он еще поторопил меня в конце, боялся, что я могу не успеть… И я подвел его. Неужели он все-таки виновен в преступлении…” – Вздрогнув, постарался прогнать от себя страшные мысли. – “Нет, я верю отцу”.
Вдруг Фабий услышал приглушенные голоса, доносящиеся позади статуи. Он хотел пройти мимо, считая, что подслушивать чужие разговоры неприлично, но тут один из говоривших сказал такое, отчего Фабий остановился и, презрев мораль, напряг весь свой слух.
- Кальв рассказывал, они боролись, а потом сенатор упал в воду…
- Кальв горазд на выдумки. Врет, впрочем, как и всегда. Ничего он не видел, да и не мог он ничего увидеть. Я прибежал первым, а он, сильно отстав, намного позже, причем пыхтел, словно отожравшийся кабан. Ему надо поменьше таскать горох с кухни, может тогда начнет чуть быстрей двигаться.
Послышался смешок.
Фабий осторожно обошел статую, раздвинул росшие за ней колючие кусты и увидел сидящих на каменной скамейке двоих служителей терм. В руках одного из них имелся маленький переносной светильник, горевший мерцающим желтым светом. Увлеченные беседой, они не заметили Фабия, скрытого темнотой и высоким кустарником. Смеявшийся оказался молодым темноволосым парнем, с гладковыбритым лицом и приплюснутым носом. Его собеседник, несмотря на моложавый голос, выглядел значительно старше. Плотный, с бритой головой, по форме напоминавшей немного сдавленную сферу, на щеках и подбородке черная, трехдневная щетина. Закинув ногу на ногу, он слегка покачивал большим пальцем висевшую на нем сандалию.
“И они говорят об отце? Сегодня в Риме только и делают, что обсуждают папу?”
Молодой служитель поставил светильник возле себя и с удовольствием откинулся назад.
- Хочешь узнать, как дело обстояло на самом деле? Кроме убийцы и меня никто больше не знает правды. Остальные вбежали в помещение намного позже меня.
Он с вопросительным видом покосился на своего собеседника.
- Конечно, – мгновенно откликнулся тот. – Не каждый день происходят убийства. Обидно пропускать. Гален, сломать ему ногу, отправил меня вниз, приглядывать за печью.
- Едва раздались крики… – начал служитель. – Ты их наверняка слышал?
- Говорю тебе, нет. Все пропустил, будь неладен этот Гален.
- Слышу крики, – повторил молодой невольник. – Убивают! Убийство! На помощь! – Он, повысив голос, весьма правдоподобно изобразил отчаянный вопль. – Прибегает чей-то слуга и начинает сбивчиво объяснять, что с минуту на минуту может произойти убийство. Я за ним, Лустик за стражниками. – Он, широко улыбнувшись, усмехнулся. – Я всегда считал его трусом. Приск и Наяр за мной…
- Об этом все знают, – перебил бритоголовый. – Рассказывай, что дальше случилось.
- Вбегаю внутрь, – поморщившись, продолжил служитель. – В отдельную купальню для богатых…
- Эх, – протянул его собеседник. – Всегда мечтал там помыться.
- …а там форменный разгром, – тем временем говорил молодой невольник, словно не замечая слов своего приятеля. – Мебель поломана, посуда разбросана, пол залит водой. Представляешь, дорогущее масло для массажа пролито, огромная такая лужа, я едва на ней не поскользнулся. А в дальнем конце, возле бассейна, борются двое. Вернее, я так вначале подумал. Подхожу ближе, оказывается, борьба уже окончена. И победитель, он же убийца, топит побежденного. Думаю, лишнего хлебнули и теперь бесятся с перепоя. Богатенькие нередко так поступают. Подопьют и начинают выяснять отношения.
- Да что греха таить, – усмехнулся бритоголовый. – Мы тоже частенько так делаем.
Молодой служитель никак не отреагировал на его слова, Фабию показалось, что он их просто не услышал.
- Взглянул я на все это дело, – на мгновение умолкнув, чтобы перевести дух, вновь заговорил он. – И скомандовал: Все хватит, заканчиваете. Я вызвал стражу, сейчас солдаты сюда придут. Тут и Приск с Наяром прибежали, закивали в подтверждении моих слов. Мужик отпустил второго, который сенатор, и уставился на меня удивленным таким непонимающим взглядом. Я еще подумал, не умалишенный ли случаем? Вдруг накинется чего доброго. Все же сенатора из своих рук выпустил, а тот, видать, уже дух испустил, тело тут же и обмякло.
“Отец говорил совсем другое…” – вспомнил Фабий. – “Он рассказал, что когда вошел в купальню сенатор уже был мертвым. Попытался помочь, думая, что тот оступился и упал в бассейн, вот и подбежал к нему”.
- И что дальше? – морщась от нетерпения, поинтересовался бритоголовый, сандалия соскользнула с его ноги и упала на землю. – Напал на тебя?
- Нет, побоялся. Но представляешь, попытался сбежать. Только я не дал ему уйти. Да Приск с Наяром мне помогли. Скрутили мы его и передали стражникам. А те даже спасибо не сказали.
Фабий попятился назад.
“Бред какой-то… ” – Мозг судорожно пыхтел, стараясь переварить только что полученную информацию. – “Зачем папе убивать Петрония Вера?”
Песок противно скрипел под подошвами сандалий, мимо светлыми пятнами мелькали смотревшие в темноту невидящими глазами статуи, чернели шелестящие листьями деревья, в небе неотделимые от ночи плыли серые облака, стараясь поглотить назойливо проступающий сквозь их толщу робкий свет одинокой, холодной Луны.
Вода камень точит. В душу медленно начало закрадываться сомнение. Вначале болтливые сплетницы, полные уверенности, что сенатора убил его отец. Они, перебивая друг друга, строили догадки в причинах преступления, нисколько не сомневаясь в личности преступника. Однако, он и ухом не повел, услыхав их пересуды. Затем Лупус с дружками, утверждавшие то же самое, что и соседки Фабия. Разумеется, их слова также нельзя воспринимать серьезно, в них больше желания обидеть, чем правды. А все же… И вот теперь этот случайно подслушанный разговор…
“Вдруг отец?..” – Он стряхнул с себя мрачные мысли, не позволив им сформироваться до конца. – “Раб мог и приврать для красного словца, желая сделать рассказ более эффектным. Лупус простой мальчишка дразнящий меня недавно услышанными слухами, а те соседки… Они запросто могли все выдумать на ходу, исчерпав за долгий вечер все остальные темы для беседы”.
Резкими, дергаными движениями Фабий направился домой. Папа в любом случае останется папой, он всегда будет его защищать, чтобы не произошло. К тому же где-то в глубине души, на самом ее дне, едва уловимо, буквально на уровне интуиции, пряталась вера в невиновность отца, несмотря на то, что все факты пока против него.
Глава четвертая. Измена защиты
Потирая сонные глаза, Фабий вышел в атрий. Утреннее солнце залило бассейн, играя разноцветными бликами на серебристого цвета воде. Прохладный воздух окутал помещение свежестью и радостью нового весеннего дня. Зевая во весь рот, он немного постоял, подставив лицо теплым лучам. В животе настойчиво заурчало, призывая немедленно отправляться на кухню и отыскать там еду.
Тук-тук! В дверь несколько раз ударили. Прислушавшись к замершему сердцу, он взглянул на заспанного привратника. Блестя лысиной, тот прошел к двери и открыл ее. На пороге возник незнакомый парень. Поклонившись, он вручил греку запечатанную восковую табличку.
- Для госпожи Аврелии от адвоката Септимия Паулина, – отрывисто произнес юноша и смущенно потупил глаза.
“Должно быть что-то важное... Почему не явился сам?”
Отобрав послание, он присел на край бассейна и бегло проглядел письмо. Смысл его поверг Фабия в замешательство. Перечитав и осознав, что не ошибся и понял все правильно, он от злости с силой кинул табличку на пол, расколов ее на несколько мелких частей.
- Прошу прощения, – женская нога грациозно откинула в сторону глиняный кусок. – Милый, не задалось утро?
Вздрогнув, он поднял глаза. Перед ним, кутаясь в столу, сшитую из тончайшего шелка, хмурилась мама. Завитые в кудри золотисто-рыжие волосы, уложены в замысловатую прическу и скреплены серебряной диадемой с ярко-красным рубином посередине. Игравший в его глубине кроваво-темный свет на мгновение приковал к себе взгляд, подействовав, словно гипнотический талисман. Отогнав наваждение, он перевел взор на глаза, усталые, полные смятения, густо подведенные темными чернилами. Далее на рот, плотно сжатый в узкую, изогнутую линию. Губы полны напряжения, едва заметно дрожат.
- Септимий Паулин отказался защищать отца, – глухо отозвался Фабий, жалея о своей несдержанности, сейчас он должен быть сильным, служить опорой для матери, а ведет себя, словно маленький, капризный ребенок.
Аврелия промолчала, ничего не сказав, лишь скривила в удивлении тонкие брови.
- И даже не удосужился лично сообщить о своем решении, – пожаловался Фабий. – Прислал раба с письмом.
Он указал рукой на лежавшие на полу куски разбитой таблички. Мама опустилась рядом, разгладила складки столы и настороженным голосом поинтересовалась:
- Ты ничего от меня не скрываешь? Ты вчера говорил, что отец утром вернется домой, дело, мол, пустяковое… В Риме полно адвокатов готовых взяться за такую легкую работу. Какой резон Септимию Паулину отказываться от несложного процесса? Вы с Эмилием явно скрытничаете…
- Я ничего от тебя не таю, – проглатывая неожиданно возникший в горле комок, ответил Фабий. – Адвокатов действительно в городе много. И будет лучше, если ты скорее наймешь одного из них. Желательно известного и авторитетного.
- Хорошо, – Аврелия кивнула. – Ты действительно ничего не хочешь мне сказать? Я ведь рано или поздно все равно все узнаю.
- Нет, – Фабий поднялся. – Беспокоиться не о чем. А я пойду, зайду к дяде Эмилию, узнаю, как там папа.
Эмилий Регул, муж папиной сестры, проживал в двухэтажном особняке неподалеку от храма Сераписа. Знавший Фабия привратник, толстяк лет сорока с вечно испуганным лицом, не говоря ни слова, пустил его внутрь. Отец Феликса отдыхал в гостиной, просторной комнате, стены которой были расписаны цветами и птицами, с потолка, из едва заметного углубления на цепочках спускались две бронзовые лампы, в углах стояли широкие, на вид невероятно удобные кресла в форме маленьких кроватей. В одном из них с усталым видом полулежал, полусидел хозяин дома. Вытянутые ноги покоились на деревянной скамейке. Рядом на круглом столике в серебряном подносе лежали засахаренные фрукты. В руке он держал чашу с подслащенной водой, попивая ее маленькими глотками. Закрыв глаза, начальник когорты невидящим взглядом уставился в потолок.
Услышав приближение Фабия, он открыл глаза и взглянул на него.
- Семптимий Паулин отказался защищать папу, – с ходу заявил Фабий.
Тот, казалось, не выглядел удивленным. Поставив чашу на стол, он выпрямился, сделавшись напряженным и сосредоточенным, усталость и бессонная ночь сейчас давали о себе знать только в синяках под глазами.
- Мне жаль, – отрывисто произнес Эмилий Регул.
- Когда отца выпустят? – поинтересовался Фабий. – Должны были еще утром.
- Это он так думал… – начальник стражи встал с кресла и прошелся по комнате. – И убедил тебя. Через час его переводят в другое место.
- Куда? – спросил Фабий.
- В другую тюрьму. В ту, что возле Священной дороги.
- Почему?
- Приказ самого городского префекта… Я ничего не могу поделать.
- То есть, как ничего не можете поделать? – изумился Фабий. – Мы же семья! Вы должны помочь, вы же не последний человек в Риме.
- Не последний, – согласился тот. – Но и далеко не один из первых. Боюсь, сейчас я ничем не могу помочь Луцию. Хотя обещаю, сделаю все, что от меня зависит.
Последние слова он произнес через отчетливую, хотя и короткую паузу. И прозвучали они совсем не убедительно. Фабий в бессилии сжал кулаки. И, хотя внутри все клокотало, он, приняв спокойное выражение лица, медленно выговорил:
- Спасибо. Я верю, вы нас не бросите. Буду ждать от вас добрых вестей.
И развернувшись, вышел из гостиной. Ни с кем не хотелось говорить, поэтому он обрадовался, не встретив Феликса. Оказавшись среди городской суеты, Фабий неспешным шагом побрел в сторону дома, специально избрав самый длинный путь. Хотелось успокоиться, прийти в себя и хорошенько подумать.
“По какой причине адвокат отказался защищать отца?” – размышлял он, глядя под ноги. – “Дело видится ему тяжелым и сложным? Заранее проигрышным? Папа явно от меня что-то скрыл. И дядя Эмилий тоже. Он ведь не удивился, когда я сообщил ему решение Септимия Паулина. Значит, уже знал, либо догадывался, что такое может случиться. И он тоже не говорит мне все до конца. Все считают меня ребенком и поэтому молчат. Взрослые… Сами то, что сделали? Что предприняли?”
Мимо, радостно вереща, пробежали трое детей, за ними, тяжело дыша, обливаясь потом, и, громко проклиная всех на свете, спешила толстая пожилая няня. Она отчаянно призывала шалунов остановиться, но те, не слушая ее просьб, веселясь и смеясь, убегали от нее все дальше.
“А не зайти ли мне к Септимию Паулину домой, заглянуть в глаза и заодно поинтересоваться причиной отказа?” – Фабий решительно взглянул вперед. – “Пусть объяснит свое решение. Он ведь брался за него не вслепую и, значит, рассчитывал на успех. Что такое могло произойти за ночь, отчего он столь кардинально поменял свое решение?”
Ускорив шаг, он уже через полчаса стоял перед домом адвоката, и зло колотил в дверь маленьким бронзовым молотком. В раскрывшееся окошечко в стене выглянула голова с недовольным выражением на смуглом, почти черном лице. Большие глаза гневно сверкнули, огромные красные губы раскрылись, обнажив ряд белоснежных, крупных зубов.
- Чего тебе мальчик? Сегодня не подаем. – С сильным акцентом, с трудом выговаривая каждое слово, раздраженно бросил привратник.
- Я к Септимию Паулину, – разозлившись такому неучтивому приему, громко по слогам, произнес Фабий.
- Хозяина нет дома, – оглядев гостя с ног до головы оценивающим взглядом, ответил белозубый и резким движением закрыл окошко.
Плюнув с досады на красивую дверь, Фабий поплелся обратно.
“Куда он мог уйти? Да собственно, какая разница… Надеюсь, маме повезло больше”.
Впереди, перегораживая путь, важно вышагивал жирный, с обвисшими щеками и невероятно толстой шеей сенатор. Белоснежная тога плотно облегала огромный живот, словно веной пульсируя широкой красной полосой. Вокруг чиновника шумно суетилась свита. Раб-номенклатор, подсказывающий господину имена встречаемых им по пути жителей. Кудрявый юноша с наглым лицом, лениво поглядывающий по сторонам, видимо, являвшийся сыном сенатора. Худощавый мужчина, бледный, не выспавшийся, несший в руках кипу бумаг, помощник сенатора. Трое гладковыбритых парней лет двадцати пяти в белых тогах, но без красной полосы. Шествие замыкали четверо слуг, с каменными, непроницаемыми лицами. Рука каждого небрежно поглаживала рукоятку висевшего на боку короткого меча. Пропуская их всех, Фабий на мгновение загорелся:
“А не обратиться ли к нему за помощью?”
Но сразу же отказался от такой затеи.
“Какое ему до меня дело? Если бы он, хотя бы баллотировался на какую-нибудь должность. А так…”
Следующей мыслью было отправиться повидаться с папой, но и ее Фабий отбросил. Отца наверняка уже повезли в другую тюрьму, значит, теперь посещение разрешат не раньше вечера. Пока довезут, пока оформят, определят в камеру…
Сильно захотелось есть, ведь утром позавтракать так и не удалось. Свернув, он зашел в ближайшую закусочную и съел миску мясной похлебки подозрительного цвета, половину пирога с капустой явно вчерашнего и выпил подслащенную медом чашу воды. Сытый желудок несколько улучшил настроение и, подходя к дому, Фабий, наконец, перестал проклинать адвоката, кинувшего отца в беде, и отказывающегося помогать дядю Эмилия.
- Квинт Фабий Марцелл? – со стороны противоположного дома, из скрытой тенью ниши в стене, отделилась фигура и быстро направилась к нему.
Незнакомцу на вид было лет тридцать, тридцать пять. Орлиный нос едва заметно приплюснут. Выразительные глаза, взгляд которых цепко вцепился в Фабия, оценивающе оглядывали с ног до головы. Кустистые брови излучали саму черноту ночи, взлохмаченные, видимо, несколько дней не причесываемые волосы, торчали в разные стороны. Небрежно одетая тога представляла собой слегка улучшенное подобие прически. Вероятно, ее хозяин перед тем, как облачиться в нее все же попытался уделить ей пару минут.
Фабий осторожно кивнул. Широко улыбнувшись, незваный гость протянул для рукопожатия правую руку. На среднем пальце тускло блеснуло узкое затертое кольцо.
- Авл Туллий Цинна, адвокат, – представился подошедший.
Фабий, непонимающе поглядывая на него, сжал ладонь, почувствовав ее крепость. Отец всегда учил, что хороший человек редко подает вялую ладонь. И все же доверия к нему он не испытывал.
- Наслышан о твоей проблеме, – продолжал Цинна, весело поглядывая на Фабия. – Слышал, ищешь адвоката?
- Пришли предложить свои услуги? – отозвался он. – Думаю, мама уже нашла. Причем самого лучшего.
- Самые лучшие стоят бешенных денег, – ничуть не смутившись, продолжал Цинна. – Я беру намного меньше. По сравнению с ними я почти бесплатный.
- Спасибо, нам два адвоката не нужны. Достаточно и одного.
Он бросил взгляд на дверь. К удивлению грек оказался на месте и, услышав его голос, открыл ее и с бесцеремонным интересом вслушивался в разговор.
- Правильно, – ухмыльнулся Цинна. – Увольняйте его, он не нужен. Они все бездари, только строят из себя умников. Я справлюсь один. Скажу сразу, положение твоего отца не из легких. – У Фабия похолодело в груди. – Но небезнадежное. Я ведь не враг себе и за заранее проигрышное дело браться не стал бы. И кроме всего прочего… – Он перешел на доверительный, дружеский тон. – На меня работает первоклассный информатор. Он достанет любую информацию. Обо всем и обо всех. Вдвоем мы непременно вытащим твоего отца. Что скажешь?
Хвастун не внушал никакого доверия. Особенно поражала бравада и наглость, буквально выплескивающаяся наружу при каждом слове. Полагаться на такого человека Фабий посчитал делом опасным и поистине безрассудным.
- Я вас не знаю, причем совсем, – вежливо, но твердо ответил он. – И никогда о вас не слышал. Кто вас может рекомендовать? Сколько процессов в последние полгода вы выиграли?
Цинна на мгновение замялся. Воспользовавшись его заминкой, Фабий быстро скользнул в дом, бросив на ходу:
- Прошу меня простить, но я считаю лучшим в нашем положении воспользоваться услугами проверенного человека.
- Полностью на вашей стороне, – закрывая дверь, произнес привратник. – Он мне тоже не понравился. – Фабий покосился на грека. Тот, щелкнув засовом, пояснил. – Выглядит, как самый обычный проходимец. Хотя в терпении не откажешь. Ждал вас целых два часа.
“Странно, почему он не обратился к маме?” – удивился Фабий, направляясь во внутренний двор. – “Решил, что меня легче уговорить?”
Маму он застал среди цветов. Аврелия, ссутулившись, сидела на мраморной скамье. Наполненные тоской глаза невидящим взором уставились на столь любимую ею клумбу. Увидев сына, она едва заметно улыбнулась. Присев рядом, он взял ее ладони в свои.
- Они все отказали, – чуть слышно прошелестела она.
Фабий не сразу понял, о чем она говорит. А когда догадался, поинтересовался:
- Сказали почему?
- Нет. Я надеялась, ты объяснишь.
Продолжать скрывать правду Фабий посчитал жестоко по отношению к матери и обо всем ей рассказал. Аврелия выдержала известие стойко, лишь глаза сделались еще темней, наполнились тревогой, и под ними пролегли ранние морщинки.
- Ты у всех побывала? – спустя продолжительное молчание спросил он.
- У известных да. Завтра обращусь к менее знаменитым. Но даже если кто-то согласится, то справится ли?..
Фабий вспомнил о Цинне. Несколько секунд обдумывал, взвешивал все за и против, не желая даже себе признаваться в принимаемом решении.
- У меня есть на примете один человек. Предлагаю нанять его. – Он посмотрел на маму. – Но ты все равно зайди завтра к парочке адвокатов. Мало ли что…
Аврелия молча кивнула. Поднявшись, он поспешил на улицу. Шансов, что Цинна до сих пор еще стоит возле их дома, оставалось ничтожно мало. Фабий не верил в них, но находиться в бездействии он не мог, хотелось двигаться, делать хоть что-то, но только не сидеть на месте.
- Ушел? – окликнул Фабий скучающего привратника.
Тот пожал плечами.
– Вы о ком?
Махнув рукой и не став ему отвечать, он сам открыл дверь и выскочил наружу. Быстро огляделся вокруг. Посмотрел на пространство перед входом, на соседского мальчика Кассия, идущего вместе с вечно недовольным учителем. На противоположный особняк, бросив взгляд в нишу, в которой Цинна ждал его перед встречей. Там громко разговаривали двое рабов, отправленные за покупками. Рядом стояли высокие плетеные корзины, возле них деревянная тачка на маленьких широких колесах. Адвоката нигде не было видно.
“Не дождался!” – Фабий выдохнул, проведя ладонью по вспотевшему лбу. – “Ничего, отыщу. Рим хоть и большой, но и Цинна не последний в нем человек…”
Помявшись на месте, взглянул в сторону и увидал вдалеке медленно бредущую фигуру в мятой тоге. Адвокат шел не спеша, вразвалочку, вертя головой в разные стороны, с интересом разглядывая выстроившиеся вдоль дороги особняки. Он скорее походил на недавно вставшего с постели бездельника, чем на человека ищущего работу. Всем своим видом Цинна демонстрировал, что торопиться ему некуда.
“Неужели придется довериться такому типу?”
Догнав его, Фабий громко кашлянул. Адвокат остановился и медленно обернулся. Брови едва заметно взметнулись вверх, демонстрируя удивление.
- Ваш осведомитель действительно так хорош? – не найдя ничего лучше, спросил Фабий.
- О да… – ответил тот.
- Тогда вы приняты. Но с двумя условиями.
- Слушаю.
- Вы обязуетесь каждый вечер лично отчитываться о проделанной работе…
- Без вопросов. Идет.
- И второе. Послезавтра отца должны выпустить из тюрьмы домой. Я слышал, такое часто практикуют. Домашний арест до суда, поруки… Да все что угодно, лишь бы не находился в камере.
- Устрою, – отозвался Цинна. – Значит, договорились? – И протянул правую руку.
“Надеюсь, я прав”, – все еще сомневался Фабий. – “И мне не придется жалеть о содеянном”.
Их ладони сошлись в крепком рукопожатии, договор вступил в силу.
Глава пятая. Спасение Персея
- А я не люблю Остию, здесь хмуро и скучно, – зевнув во весь рот, изрек Феликс.
Они свернули с главной улицы города, самой широкой, ровной и чистой, оказавшись на узкой, зажатой шестиэтажными зданиями, лишенной утренних солнечных лучей. Тень, отбрасываемая доходными домами, деликатно скрывала мутные лужи, выброшенный из окон мусор, зло поглядывающих собак и отсыревшие за зиму стены первого этажа.
- Я несколько раз бывал в Субуре, – пробурчал брат, с недовольством оглядывая место, где они оказались. – Там намного лучше.
- Видимо, ты заходил только на окраину, – улыбнулся Фабий.
- Мне хватило. Впечатлений море. Скажи, почему мы не пошли по главной дороге?
- Так, быстрей.
- Быстрей, так быстрей, – Феликс, видя, что несколько собак поднялись и неспешно потрусили за ними, прибавил шагу, оглядываясь и бросая в их сторону настороженный взгляд.
Вчера вечером в Остию, самый близкий к Риму порт в Италии, прибыло судно с грузом, заказанным отцом Фабия. Утром начиналась разгрузка. Следовало за ней проследить, проверить качество прибывшего товара, заказать склад и оплатить все необходимые таможенные пошлины. Фабий о предстоящих заботах имел лишь смутное представление. Он несколько раз видел, как работает отец, но, вспоминая утром все этапы предстоящих дел, с ужасом осознал, что не знает ровным счетом ничего.
“Следовало больше слушать папу и поменьше бегать по причалам, разглядывая корабли”, – укорил он себя. И для спокойствия позвал с собой Феликса. Тот охотно согласился, хотя Фабий прекрасно понимал, что брат ничем не сможет ему помочь, а, напротив, станет мешать, всячески отвлекая. И все же, когда рядом родной человек на душе намного спокойней.
К пристани вышли неожиданно. Еще секунду назад брели среди скопления зданий и различных построек, и вот уже в лицо ударило свежим, наполненным солью воздухом. Со всех сторон обрушились громкие крики, непонятные команды, заскрипели мачты, загудели натянутые канаты. Монотонно топали сотни ног разгружающих и загружающих торговые корабли грузчиков. Ругались подвыпившие с вечера матросы, важно переговаривались портовые служащие. Стучали по дороге деревянные колеса телег, везущих в хранилище зерно, прибывавшее в Остию со всех уголков мира.
- И где твое судно? – поинтересовался Феликс, глаза которого от всего увиденного округлились, взгляд загорелся и постоянно косился в разные стороны. – Как оно называется?
- “Ника”, – отозвался Фабий и, остановив спешащего по причалу работника порта, спросил у него месторасположение своего корабля.
На счастье чиновник, молодой вихрастый парень с россыпью веснушек на лице, оказался в курсе, где пришвартовано большинство судов. В их числе была и “Ника”.
- А откуда оно приплыло? – полюбопытствовал Феликс.
- Из Греции. Сейчас у нас почти все вино греческое. Есть, правда, еще испанское, но его мало.
- А почему не продаете наше, местное?
- Мы стараемся закупать и продавать дорогое, элитное вино. Ориентируясь на богатого покупателя.
- Да ты что… – ухмыльнулся Феликс.
Они шли вдоль ряда покачивающихся на волнах кораблей. Возле одного суетилось множество народу. По широким деревянным сходням, согнувшись под тяжестью груза, осторожно спускалась вереница невольников. Большинство тащило грубого вида мешки, настолько тяжелые, что каждый несло по двое рабов. Трое волокли огромную пузатую амфору. Пятеро причудливого вида статую неизвестного Фабию бородатого божка. Возле борта уже стояло несколько скульптур. Подойдя ближе, он узнал среди них Персея с головой Медузы Горгоны на поясе, Улисса с веслом в руке и Юнону со сворой адских собак на коротком поводке. Рядом выстроились с десяток черных ваз, на поверхности которых рыжей краской блестели мифологические сцены.
Феликс, обожавший историю про Персея и Андромеду, остановился поблизости и с интересом уставился на искаженное гневом лицо Горгоны. Маленькие змейки, шевелившиеся у бывшей жрицы Минервы вместо волос, злобно скалились, раскрыв свои ротики.
- Нам некогда, – Фабий потряс брата за плечо, тот нехотя отвернулся.
И тут проходящий мимо грузчик с изможденным, бледным лицом, впавшими глазами и вздувшимися на руках мышцами, пошатнулся под тяжестью лежавшего на плечах мешка и неловким движением задел статую Персея. Та зашаталась, заходив ходуном, готовая в любую секунду упасть. Невольник, не видя, что натворил, поспешил дальше. Отвернувшийся Феликс, делал вид, что идет, а сам искоса поглядывал на расписанную вазу. Один Фабий заметил, как качается скульптура.
Недолго думая, он в два шага подскочил к ней и в момент, когда та готова была завалиться в сторону, поймал ее обеими руками.
- Благодарю, отныне в неоплаченном долгу! – выдохнул за спиной громкий взволнованный голос.
К спасенному Персею подбежал толстенький, упитанного телосложения незнакомец в дорогой на вид тунике с длинными рукавами.
- В Афинах заказывал, – пробормотал он и уже более спокойно прибавил. – Приличную сумму отвалил. Но оно того стоит... – Владелец скульптуры с выражением искренней любви на лице погладил ее и неожиданно резким, злым голом крикнул. – Едва не разбили. Чуть не лишили такого сокровища. Бездельники! Бездари! Криворукие тупицы! Габиний! Десять плетей негодяю.
- Может, не стоит? – мягко попросил Фабий. Ему стало жалко грузчика, бедняга, судя по его изможденному виду, сильно устал и едва держался на ногах.
- Благородство души и сердца? – лучезарно улыбнувшись, удивился хозяин Персея.
Он вновь повернулся к Фабию и тот смог получше его разглядеть. Овальное, почти круглое лицо гладко выбрито, хорошо заметные щеки покрыты легким румянцем. Короткие темные волосы взлохмачены и топорщатся в разные стороны. Припухлые, выделяющиеся губы натянуты, словно тетива лука. Взгляд юркий, подвижный, глаза постоянно вращаются. Пробежав по Фабию взглядом, он тут же перескочил на спасенную скульптуру, скользнул по склонившейся в ожидании фигуре Габиния, метнулся на палубу судна, а затем вновь остановился на Фабии.
- Уважаю… – вельможа перевел взор в сторону и на мгновение замер, выражение на лице сделалось отрешенным. – Как скажешь... – Он обратился к Габинию. – Иди. Я передумал. Пусть работает дальше.
Толстячек прошелся возле статуй, с лаской оглядывая каждую из них. Решив, что разговор окончен, Фабий хотел пойти дальше, но тот опять посмотрел на него.
- Ты ведь тут не работаешь?
- Нет, – кивнул он.
- Так и думал, – пробормотал тот и Фабию показалось, что он обращается скорее к себе, чем к нему. – На грузчика непохож, хил и слабоват. На мальчика на побегушках тем более, слишком наглый взгляд.
- Простите… – несколько смутился Фабий столь бесцеремонным тоном.
- Кстати, совсем забыл представиться, – рассмеялся собеседник, словно не замечая вопроса. – Луций Фений Руф. А как звать спасителя жемчужины моей коллекции?
В этот момент к ним подошел Феликс, успевший уйти уже довольно далеко. Привлеченный зрелищем мечущегося в клетке льва, размещенного на соседнем судне, он не заметил, как остался один.
- Квинт Фабий Марцелл, – и указав на Феликса, прибавил. – Мой двоюродный брат Децим Эмилий Регул.
Фений Руф с интересом взглянул на Феликса.
- Тит Эмилий Регул, начальник когорты вигилов седьмого округа, случайно, не твой отец?
Тот просветлел:
- Ага.
- Отличный офицер. Хорошо его знаю. Далеко пойдет.
Рядом поставили очередную вазу. Феликс с любопытством оглядел ее. Высокая, она доходила ему до пояса, с широким горлышком и полукруглым туловищем. С боков торчали две тонкие, изящные ручки. Вдоль поверхности на темно-желтом фоне черной краской было изображено прибытие в Италию Энея. Носы кораблей едва уткнулись в мягкий берег, столпившиеся на бортах троянцы с тревогой поглядывают на незнакомые земли. Из-за редких деревьев на них, в свою очередь, смотрят местные жители во главе с царем Латином.
- Правда, она прекрасна? – с легким придыханием поинтересовался Фений Руф.
- У Фабия в лавке таких десятки, – небрежно отозвался Феликс. – А на складе, наверное, несколько сотен, если не тысяча.
- Неужели? – удивился хозяин выгружаемого груза, бегающий взгляд на мгновение остановился, выразив непонимание, а затем еще раз, будто впервые, буквально уперся в Фабия.
- Ага. Только на них отсутствуют такие замечательные рисунки. Отчего не нарисовали? А что в вашей? Вино или нечто другое?
- Ничего. Она сама по себе представляет огромную ценность. Полагаю, твои родители, Фабий, занимаются торговлей вина?
- Да. Вчера пришло судно и сейчас его выгружают. Я как раз направляюсь узнать все ли в порядке.
Фений Руф восхищенно зааплодировал:
- Я в твоем возрасте сидел дома и читал сочинения Тита Ливия. А ты занимаешься такими трудными делами…
- У него выбора нет… – пожаловался Феликс, Фабий попробовал остановить брата, схватив за локоть и одновременно наступив на ногу, но тот не понял намека. – Отец по ошибке в тюрьме, вот и приходится все делать самому.
- Ай-яй-яй… – покачал головой Фений Руф. – Несправедливо обвиненный. Как нехорошо… И что случилось? Давно, прости за выражение, посадили?
- Еще не посадили, но могут, – неохотно ответил Фабий. – Он обвиняется в том, что не совершал.
- Несовершенство системы… Она часто дает сбои. И что именно не совершал твой папа? Я не любопытствую, просто интересуюсь, вдруг смогу помочь. Я знаком со многими влиятельными людьми. Ты помог мне, теперь я хочу отблагодарить тебя.
Он вопросительно посмотрел Фабию в глаза, на мгновение вцепившись постоянно бегающим взглядом.
“А вдруг действительно поможет…” – решил тот, но его опять опередил Феликс.
- Отца Фабия обвиняют в убийстве одного сенатора в термах Нерона.
По лицу владельца Персея пробежала мрачная тень, настолько мимолетная, что Фабий, бросивший на брата негодующий взор, не обратил на нее внимания.
- Слышал, слышал… Весь Рим говорит. Ужасная трагедия.
- Это недоразумение, – вырвалось у Фабия. – Он оказался ни в то время, ни в том месте.
- Бедный мальчик… – Фений Руф состроил жалостливую гримасу. – Твоему отцу очень не повезло. Я верю в его невиновность. И, правда, зачем ему убивать Петрония Вера? Они ведь даже незнакомы. Или знакомы?
- Знакомы, – пропищал Фабий, сам только сейчас осознавая, что говорит. Вот и мотив – отказ продавать склады. – Сенатор хотел купить у отца кое-какую недвижимость.
- Вот как… Не беда. Деловые люди все друг друга знают, иначе никак. – Он похлопал Фабия по плечу и, сверкнув рядом белых зубов, широко улыбнулся. – Обещаю, сделаю все от меня зависящее. Хороший человек не должен страдать. – Потрепав Феликса по щеке, толстячок бросил взгляд на судно. – А теперь прошу меня извинить. За этими лентяями нужен глаз да глаз. Мой Персей не даст соврать.
И засмеявшись булькающим смехом, резко отвернулся.
- Фабий! Фабий! – суетливо зашептал Феликс, едва они отошли в сторону. – Вот удача, так удача! – И заметив полное непонимания лицо брата, поспешно прибавил: – Ты познакомился с самим Фением Руфом.
- Ты считаешь большой удачей знать лично любителя статуй и коринфских ваз?
- Нет… Вернее, да… Он не только ценитель искусства. Он еще и один из двух префектов преторианцев.
- Фений Руф начальник гвардии императора? Ты не чего не путаешь? – Фабий с недоверием прищурился.
- Именно! Поговоришь с ним о повышении для моего отца?
- Обязательно… – задумчиво отозвался он.
- Славно мы все-таки съездили в Остию, зря я жаловался, – продолжал радоваться Феликс. – Папа мне теперь месяц будет завидовать.
Фабий не разделял щенячьего оптимизма брата. Сдержанно направляясь к своему судну, он размышлял, выполнит начальник гвардейцев свое обещание или передумает, как и ранее Септимий Паулин. Загадочность и непредсказуемость последних событий научили его не радоваться раньше времени.
Глава шестая. Новые обстоятельства
- Я устал, хочу есть и у меня от этого шума скоро треснет голова, – в десятый, наверное, раз за последние полчаса заныл Феликс.
- Не треснет, – отмахнулся Фабий, сосредоточенно перебиравший в руках кипу бумажек.
- Боюсь недолго осталось, – брат заерзал на неудобной, узкой скамейке, опасливо трогая лоб. – Вдруг через трещину вытекут мозги? Что тогда делать?
- Не бойся, ты не почувствуешь, – Фабий устало положил пачку документов на колени и откинулся на холодную, шершавую стену, пытаясь успокоиться и в точности вспомнить, что делал отец.
Они сидели в углу возле маленького окна в тесном душном помещении. В дальнем конце виднелись широкие массивные столы, за которыми с царственным видом восседали местные чиновники. К каждому из них тянулась длинная, змееобразная очередь. Прием посетителей проходил невероятно медленно. Посетители от образовавшейся внутри жары обливались потом, тихо ругались, жаловались на потерю времени и любезничали с проходящими мимо служащими.
“За что надо платить? А за что нет? За что необходимо сегодня, иначе товар не пустят на склад, а за что можно позже?”
Надменный портовый работник с каменным, ничего не выражавшим лицом наотрез отказался доходчиво объяснить и лишь сунул ему в руки пухлую пачку квитанций.
- Выбери нужные, – важно проскрипел сотрудник порта и, не слушая возражений, повернулся к стоявшему позади Фабия низенькому коротышке в серой, давно вылинявшей тоге. – А у вас что?..
Самое время хвататься за голову. Разгрузка шла полным ходом, и через пару часов товар следовало отправлять на склад для подсчета, дальнейшего учета и определения необходимой суммы таможенных пошлин. А он сидел тут и не знал, как все правильно оплатить и, главное, за что необходимо платить…
“Портовая пошлина, дорожная пошлина”, – мысленно произнес Фабий, разглядывая квитанции. – “Сбор за выписку квитанций, сбор за прикладывание печати, сбор за размен денег… А вот еще акциз на ввоз вина, порториум, пошлина на ввоз товара, пошлина на вывоз… Это мне хоть точно платить не надо. Еще за разгрузку, перевозку, хранение, выписку квитанций и сами квитанции… Они с ума посходили? Как со всем разобраться?”
Голова от сильного переутомления закружилась и, желая глотнуть свежего воздуха, Фабий с трудом встал и медленно направился к выходу.
- Сынок преступника до сих пор на свободе? – из толпы стоявших к ближайшему столу людей вынырнул Лупус и, скалясь, сложил руки на груди.
- Пойдем, не стоит с ним связываться, – прошептал на ухо Феликс.
- О чем шепчетесь? – Лупус резким движением головы покосился в сторону. – Дам тебе бесплатный совет… – Он хитро посмотрел на Феликса. – Опасайся родственника, вдруг однажды решит утопить. Сын своего отца, как говорится…
Фабий решительно сунул квитанции за пазуху.
“Как все надоело! Хватит! Лопнуло терпение!”
- Не надо, он сильней. Побьет, – попытался остановить Феликс, – еще и виноватым выставит.
- Ой, боюсь-боюсь, – Лупус притворно отшатнулся, бросая взгляд вправо. – Только не убивай! За правду страдаю?
- Постой, одумайся! – Феликс сделал тщетную попытку схватить Фабия за локоть, но тот уже занес руку, намереваясь отомстить обидчику.
Вдруг неожиданно Лупус съежился и скорчил перепуганное лицо.
- Не бей! Ты что? Я ничего тебе не сделал!
“Что это с ним?”
Тот попятился, озираясь по сторонам.
“Чего он постоянно крутит головой?”
Рука со сжатым кулаком описала дугу. Злость и обида на сложившиеся обстоятельства буквально пульсировали в каждом пальце, ища единственный выход в зубодробительном соприкосновении с челюстью противника.
- Сыночек весь в папаню… – раздался ленивый, исполненный глубочайшего презрения голос.
Фабий, готовый нанести удар, резко остановился и повернулся к говорившему. Перед ним стоял соперник, он же конкурент отца, виноторговец Сервий Порсена, отец Лупуса.
- Здравствуй, Феликс. Куда только смотрит всеми нами уважаемый начальник стражи? Я тут вижу явное упущение в работе. Пока он ночью гоняется за пьянчужками и хулиганами, у него под самым боком разгуливает потенциальный преступник, будущий убийца. Я теперь плохо сплю, боюсь за жизнь членов моей семьи. Надо будет зайти к вам в гости, поговорить с отцом. А лично тебе советовал бы поменьше общаться с ним, ты еще не до конца пропащий.
- Не знаю, не знаю… – Лупус покачал головой. – Они хотели вдвоем напасть на одного. Трусы.
- Что ж, жаль, – скривился Сервий Порсена. – Не всегда у достойных родителей рождаются порядочные отпрыски, встречаются и негодяи, с гнильцой.
- Я с гнильцой? – возмутился Феликс. – Да знаете ли вы… Да вы в курсе того… Да ваш несравненный сынок…
- Что? – начиная терять терпение, деланно улыбнулся отец Лупуса.
- Он… Он еще более худший сын, чем вы думаете про меня. Вот!
Теперь Сервий Порсена улыбнулся уже искренне:
- Сынок, ты лучше держись подальше от обоих. Один сын преступника и в недалеком будущем сам преступник, а второй… – Он, задумался, но так и недоговорив, махнул рукой. – Пойдем, нечего с ними общаться. Мало ли что окружающие про нас подумают. Еще, чего доброго, решат, что они вместе с нами.
Лупус состроил вредную рожу и вместе с отцом отошел в противоположную часть помещения.
“Он специально все подстроил”, – глядя им вслед, думал Фабий. – “Только и ждал момента, когда отец посмотрит на него. Вот и выделывался…”
С оплатой квитанций справиться все же получилось. Спустя час безрезультатных мучений ему посчастливилось познакомиться с торговцем папируса. Добродушный, с седыми висками и аккуратной, причесанной бородкой он помог, объяснив, какие счета необходимо оплатить в первую очередь и даже показал, как правильно заполнить все нужные документы.
Покончив с самым трудным, Фабий поспешил обратно на пристань. Выгрузка почти закончилась, длинные ряды крепко сколоченных бочек, поставленные одна на другую, заняли большую часть причала. Отыскав нужных людей и распорядившись о транспортировке товара на склад, Фабий, наконец, смог облегченно выдохнуть. Он справился.
- Теперь мы можем поесть? – нетерпеливо поинтересовался Феликс, поглядывая на него круглыми, умоляющими глазами. – У меня живот давно к спине прирос. Боюсь, я в таком состоянии долго не протяну.
Более-менее приличное заведение отыскалось неподалеку от терм Нептуна. В Остии, в отличие от Рима, в харчевнях разрешалось готовить горячую пищу и Фабий, а вместе с ним Феликс, сполна этим обстоятельством воспользовались. Каждый заказал себе большую тарелку кровяных свиных колбасок с луком, гору ячменных лепешек, крабовый суп, медовые пирожные и подслащенную воду.
Спустя полчаса они довольные, поглаживая сытые животы, лениво вышли на улицу.
- Люди добрые, подайте сироте обездоленному, – со ступенек маленького храма, посвященного Геркулесу, поднялся грязный, оборванный пацаненок и, подскочив к ним, принялся канючить милостыню.
Громко топая стоптанными сандалиями, прикрывая субтильное тельце серой, драной туникой, он протягивал в их сторону тоненькие ручки. Феликс порылся в одном единственном кармане и, убыстряя шаг, бросил:
- Сам беден, – и для убедительности вывернул карман.
Попрошайка в отчаянии завыл и схватился за спутанные, торчавшие клоками волосы.
- Сытый голодного не поймет, мне любая, самая мелкая монетка сгодится, – и попытался ухватить Феликса за плечо.
- Да, отстань ты, – увернулся тот. – Сходи лучше в порт, поработай.
Фабий тихо ткнул брата в бок. А нищий скороговоркой запричитал:
- Без мамки я, без отца, сирота круглый, помогите, чем сможете, ради всех богов. Работал в порту проклятом, надорвался, еле в себя пришел, вот и побираюсь, не проходите мимо, вижу люди вы хорошие, по глазам вижу.
Фабий вытянул из висевшего на груди кошелька первую попавшуюся монету, серебряный сестерций, и кинул пацаненку. Тот ловко поймал и, засунув за щеку, принялся благодарить:
- Спасибо добрый человек, не прошел мимо, не остался равнодушным…
Однако, продолжал следовать за ними, не отставая ни на шаг.
- Мы тебе уже подали, – не выдержал, оборачиваясь, Феликс.
- Ты нет, – возразил мальчуган и принялся хватать его за рукав туники.
- Приставучий какой! – возмутился тот. – Фабий, забери обратно свою монету, он ее недостоин.
- Кто ты такой, чтобы судить, достоин или недостоин? – попрошайка резво обогнал их и оказался впереди, повернувшись к ним лицом. – Оскорбляете хорошего человека… – И неожиданно закричал: – Убогого легко обидеть. На такого всякий горазд голос повысить, руку поднять.
Шедшие рядом принялись оборачиваться в их сторону, некоторые начали хмуриться. Феликс с Фабием смутились и попытались скрыться. Внезапно рядом мелькнуло знакомое лицо и Фабий узнал в идущем навстречу человеке Авла Цинну, адвоката нанятого им вчера. Тот также заметил его и остановился.
- Какая встреча… – он расплылся в радостной улыбке. – Какими судьбами тебя сюда занесло?
- Дела… – уклончиво ответил Фабий и, представив брата, поинтересовался: – Как продвигается освобождение отца из камеры?
Адвокат потер небритый подбородок:
- Сегодня, к сожалению никак не получается… Завтра, видимо, тоже… А вот послезавтра…
- Только послезавтра? – возмутился Фабий. – Мы же договаривались!
- Подайте, пожалуйста, – продолжавший крутиться рядом пацаненок, вновь запричитал. – Юпитера ряди, Изиды, Нептуна… – И самым наглым образом принялся хватать Цинну за руки.
- Пошел прочь, наглец! – тот попытался оттолкнуть мальчишку. – Иначе, получишь не деньги, а тумаки!
- Неужели? – удивился попрошайка. – На родную дочь руку поднимешь?
- Ты мне не дочь… – мгновенно отозвался Цинна, но Фабий почувствовал в его голосе неуверенность. Адвокат отступил на шаг и внимательно оглядел попрошайку.
- Дожили… – рассмеялся мальчишка и, схватив рукой за волосы, с силой потянул. К невероятному изумлению они легко оторвались.
- Парик! – ахнул Феликс и секунду спустя добавил. – Ты девчонка.
- Туллия, – изумленно промямлил Цинна. – Ты что здесь делаешь? Да еще в таком виде?
- Работаю, папочка, – тряхнув черными, до самых плеч, локонами, рассмеялась та. – Гортензий попросил кое-что разузнать. Ну и жара… – Она с ненавистью взглянула на парик и выкинула в сторону.
- Гортензий говоришь, – нахмурился адвокат. – Почему не сказала?
- Не начинай, – девочка обиженно надула губы. – Дома все объясню. – Она игриво сверкнула глазами. – А кто с тобой? Познакомишь?
- Фабий Марцелл и его брат Децим Регул, – ответил Цинна.
- Значит, ты не попрошайка? – Феликс упер руки в боки. – Верни деньги!
- С какой стати? – удивилась Туллия. – Хотя, если Фабий скажет, я отдам. Желание клиента – закон.
- Не стоит, – отмахнулся тот. – Я бы хотел вернуться к нашей теме. Вы освободите отца?
- Знаешь, Фабий, – адвокат заметно помрачнел. – В твоем деле возникли заметные осложнения.
- Папа, ты еще ему не сказал? – удивилась девочка.
- Отстань, я еще просто не успел.
Фабий, слушая их спор, быстро переводил взгляд с дочки на отца.
“Угораздило же меня нанять семейный подряд мимов. Хоть бы маме удалось найти толкового юриста…”
- Дело, Фабий, знаешь в чем… – Цинна пожевал губами. – Твой отец почти осужден…
- Вы-то откуда знаете? За что? Он же не убивал.
- Вся загвоздка в том, что наш император думает по-другому.
- Нерон? Ему какая разница?
- Он в гневе и ярости. Требует мщения и правосудия… – Цинна почесал затылок.
- Весь Рим обсуждает это, – прибавила Туллия. – Поэтому твоего отца отказывается защищать большинство адвокатов.
- Считают дело проигранным, – хмуро улыбнулся ее отец.
- Почему проигранным? – удивился Феликс. – Я чего-то не пойму…
- Поговаривают, – принялся объяснять Цинна. – Когда Нерону доложили об убийстве, то преподнесли в таком виде, что он теперь полностью уверен, будто отец Фабия главный виновный. А вы знаете, как у нас работают... В первую очередь стараются угодить Цезарю, а уже потом все остальное.
- И все же… – повторил свой вопрос Фабий, отказываясь верить в услышанное. – Почему Нерона так сильно заинтересовало это дело?
- Петроний Вер являлся его ближайшим другом и соратником. Теперь понимаешь, в какую передрягу угодил твой отец? Выход-то из нее я вижу, вот только дадут ли через него выбраться невредимым…
Глава седьмая. Новые осложнения
Фабий, сгорбившись, на мраморной скамейке нервно постукивал пальцами по коленке, отрешенно глядя поверх клумбы. Росшие на ней цветы, безмятежно уставившись в небо разноцветными бутонами, мирно тянулись к солнцу.
Час назад мама вернулась домой и сообщила, что в очередной раз безрезультатно прошлась по адвокатским конторам – вновь всеобщий отказ и опять без всяких объяснений. Хотя эти самые объяснения теперь не требовались, и без них все стало на свои места. Достаточно было выйти в город, пройтись по оживленным улицам, потолкаться на форумах, тихо, незаметно посидеть в харчевнях, слушая разговоры людей, узнавая слухи. Этим Фабий и занимался весь вчерашний день. И понял, что Цинна прав, в невиновность отца никто не верит, а даже если верит, то считает, что он все равно будет осужден, ведь против воли императора не попрешь. А Нерон жаждал возмездия, требовал по всей строгости покарать преступника за смерть любимого фаворита.
Вот она кривая судьбы, никто никогда не знает, что она способна выкинуть. Еще месяц назад Публий Петроний Вер пребывал в немилости у Цезаря, с ним старались не иметь дел, и всем казалось, что карьера молодого сенатора закончилась так, по сути, и не начавшись. Хотя обещала стать блестящей.
Примерно одного возраста с юным императором, он смог быстро завоевать его доверие, благодаря живому уму, готовностью всегда отпустить острую шутку и, главное, неуемной жажде к веселой жизни. Любивший таких людей, Нерон принялся всячески одаривать нового придворного, вскоре сделавшегося любимцем и другом, назначать на государственные должности, давать важные поручения. В тридцать он стал эдилом, вошел в сенат и заслужил любовь народа, устроив грандиозные бои гладиаторов и запомнившуюся многим морскую битву с десятком судов, в конце представления вспыхнувших ярким огнем.
Вскоре по заданию Нерона ему поручается организация постройки нового дворца, позже получившего в народе название Золотого. Петроний Вер принялся скупать в центре города участки земли под застройку. Полыхавший год назад пожар сильно помог ему, цены на недвижимость упали, многие здания, существенно пострадав, пришли в негодность. Пользуясь всеобщим замешательством, он попытался приобрести склады отца, находившиеся неподалеку от начавшегося строительства, но получил категорический отказ.
Поднявшись так высоко, Петроний Вер начал мечтать о преторстве, в целом незначительной должности, но открывавшей хорошие перспективы. Нерон, обожавший своего друга, обещал ее ему на следующий год. Но вдруг неожиданно, около полугода назад, переменил свое решение и отдал одному из своих советников. Оба придворных по слухам сильно недолюбливали друг друга, постоянно споря и борясь за расположение императора. Посчитав себя несправедливо обманутым, Петроний Вер обиделся, вспылил и потребовал восстановить обратно в обещанной должности. Однако Нерон не только не исполнил его просьбу, но, наоборот, оскорбленный таким наглым поведением, прогнал из дворца, наказав больше никогда не показываться ему на глаза.
Павший вельможа мгновенно сделался непрошеным гостем во всех аристократических домах и стремительно шедшая в гору карьера резко, словно лавина с крутого обрыва, рухнула вниз. Ни должностей, ни милостей императора, Петроний Вер в одночасье стал самым обычным римлянином. И относились к нему, как к простому гражданину, богатому и известному, но не более того.
Фабий выпрямился, разминая затекшую спину. Некогда грозный наперсник императора исчез с политического горизонта полгода назад и с тех пор о нем ничего не было слышно. Но его историю он знал довольно хорошо, поэтому рассказ Цинны и поразил Фабия настолько сильно, посему и нуждался в проверке. До конца не доверяя легкомысленному адвокату, ему захотелось все выяснить самостоятельно. И он выяснил.
Молодой император не мог долго обижаться на своих друзей. Он редко кому доверял, а если все-таки начинал доверять, то ценил таких людей и старался держать, как можно ближе к себе. Время шло, злость и обида вскоре улетучились, им на смену пришли тоска и желание вернуть изгнанного временщика обратно. Раскаиваясь, что поступил с ним излишне сурово, он вызвал опального придворного во дворец, помирился и вновь приблизил к себе. Слух о неожиданном возвращении Петрония Вера несколько дней назад к месту под солнцем еще не успел облететь огромный город. Не знал о нем и отец Фабия.
“Теперь понятно…”, – Фабий вытянул ноги, пытаясь насладиться весенним теплом. – “Папа, вероятно, думал, что смерть сенатора заинтересует только его родственников, да нескольких верных друзей, и никто не станет особо разбираться, слушать свидетелей, к тому же являющихся рабами. Он и предположить не мог истинного положения вещей. Воле Нерона никто не станет перечить. И что теперь делать? Как помочь отцу?”
Поднявшись, Фабий прошелся вдоль клумб, занимавших большую часть сада. В дальнем углу, возле высокой кирпичной стены, в тени густого кустарника пряталась скульптура Меркурия. Крылатый бог торговли сидел на большом камне, держа в руках скипетр с двумя крыльями на верхнем конце. Мощный торс украшал тонкий плащ, складками опускавшийся на обнаженные колени. Лукавая улыбка играла на неподвижных губах, незрячие глаза глядели в сторону, но Фабию всегда казалось, что краешком левого он постоянно наблюдает за посетителями сада.
День клонился к вечеру. Судя по положению солнца, минуло уже два часа, как должен был прийти Цинна и отчитаться о проделанной работе.
“Зачем я его нанял?” – он оторвал взгляд от горделивого выражения на лице Меркурия. – “От него нет никакой пользы…”
Медленно развернулся.
“Выбора нет, лучшие отказались, а остальные могут оказаться еще хуже”, – напомнил внутренний голос.
“Он не явился сегодня, не пришел вчера… Он пока ничего еще не сделал. Отца посадят, а он разведет руками, извинится и заберет свои деньги”, – возразил Фабий внутреннему голосу.
“Где гарантия, что также не поступят остальные? Чего ты, вообще, торчишь тут? Сходи и узнай, как у него там дела”.
“Схожу и узнаю”.
Сидеть без дела действительно становилось невыносимо. Постоянно лезли разные мысли, одна хуже другой. Поработав в лавке полдня и видя, что клиентов почти нет, видимо, слух об аресте хозяина разнесся по всему городу и посетители старались обходить ее стороной, он решил, что на сегодня потрудился достаточно и, закрыв дверь, вернулся домой.
Выйдя на улицу, он столкнулся с Феликсом.
- Есть новости? – тут же поинтересовался брат.
- Нет, а у тебя?
- Папа пытался добиться разрешения посетить твоего отца, но ему отказали. В той страшной тюрьме все очень строго. Завтра хочет еще раз поговорить с начальством.
- Я иду к Цинне. Хочу узнать, как у него дела, уже сутки у меня не появляется.
- Следовало ожидать. Не нравится он мне, самый настоящий прохвост. А его дочка … – Феликс состроил злобную рожицу. – Окажись на ее месте мальчишка, обязательно поколотил бы.
Адвокат проживал неподалеку от Тибрского острова на втором этаже шестиэтажного дома. Первые три этажа были построены из камня, остальные из дерева.
Феликс с ухмылкой задрал вверх голову:
- Надеюсь, на крыше не сидит какой-нибудь умник, собираясь бросить в нас чем-нибудь грязным или тяжелым. Вот я бы с удовольствием покидал оттуда гнилыми помидорами или мелкой картошкой…
В квартиру Цинны со стороны маленького, обнесенного стеной двора, вела отдельная лестница. Поднявшись, они постучали в низкую дверь. В ответ не раздалось ни звука, лишь приглушенный шум, идущий со стороны улицы. Постучали еще раз.
Пытаясь заглянуть в прикрытое окно, Феликс проворчал:
- Надеюсь, мы не зря тащились и этот прохвост дома?
- Сейчас выясним, – Фабий с силой ударил по деревянной поверхности, в ответ та заходила ходуном.
- Я же обещал заплатить на следующей неделе, – послышался недовольный голос. – Мне, казалось, мы поняли друг друга.
Замок тихо щелкнул и на пороге появился заспанный хозяин. Увидав гостей, он зевнул во весь рот и потянулся.
- Дневной сон, помогает ясно мыслить, – пропуская их внутрь, пояснил Цинна.
- Дневной? – возмутился Фабий. – Вечер почти закончился.
- Вот как? – адвокат покрутил головой, высунулся в окно и взглянул на небо. – Еще довольно светло… К тому же понятие дня и вечера – весьма сложный вопрос, даже не побоюсь сказать философский. Каждый понимает его по-своему, в рамках своего распорядка.
- Вы обещали приходить ко мне каждый день, – напомнил Фабий. – Но так, ни разу и не появились. Что вы предприняли за последние двое суток?
Цинна опустился в плетеное кресло, стоявшее посередине полупустой комнаты.
- Видишь ли… – он улыбнулся и почесал небритую щеку. – У меня форс-мажор. Но ты не волнуйся.
- Что еще за форс-мажор? – разозлился Фабий.
- Мой информатор куда-то запропастился. Никак не могу с ним встретиться.
- Загулял наверняка, – заверил его Феликс. – Главная беда всех людей такой профессии. Заплатишь им, пиши, пропало. Исчезают, минимум на неделю.
- А ты откуда знаешь? – удивился Фабий.
- Папа часто на них жалуется. В его работе без информаторов никак не обойтись.
- Мой не такой, – Цинна закинул ногу за ногу, устраиваясь удобней. – Никогда за ним подобного не замечал. У него невероятно строгая жена. Нет, тут дело серьезное…
- Разумеется, серьезное! – возмутился Фабий. – Скоро суд, а вы спокойно сидите. Пойдем, Феликс, поищем другого адвоката. От вас нет никакой пользы.
Брат, успевший обойти всю квартиру и даже бесцеремонно заглянувший в соседнюю комнату, с готовностью направился к выходу.
- Постой, ты куда? – Цинна вскочил и бросился к Фабию. – Если я сижу дома, это не значит, что я не работаю. Присядь, успокойся... Уволить меня всегда успеешь.
- Назовите мне хоть одну причину, почему я не должен сделать это прямо сейчас?
- Хоть одну?.. – Цинна горделиво выпрямился. – Зачем одну? Могу несколько. Ты не думай, я на самом деле невероятно работоспособен. И многое успел выяснить, пока не пропал мой информатор. Садись и слушай.
Фабий нехотя сел, рядом устроился Феликс.
- Против твоего отца очень много улик.
- Например?
- Свидетели видели его сжимавшим тело Петроиния Вера в своих руках. Он допустил огромную глупость, пытаясь ему помочь.
- Свидетели – рабы…
- Понятное дело, но они все-таки живые люди. И их могут допрашивать в суде.
- И что с того? Папа пытался помочь. Что еще против отца? Вы говорили улик много.
- Изволь… – он с паузами, словно вспоминая, принялся перечислять: – Купальню заказывал Петроний Вер только на себя, слуги заявили, что он никого не ждал и собирался провести время один… Зачем твой отец в нее зашел – загадка… В помещении их в момент убийства оказалось только двое… И самое главное – они хорошо знакомы друг с другом…
- А мотив? – возразил Фабий. – Папе незачем убивать сенатора, нет мотива.
- Склады, – напомнил Феликс, бывший в курсе того, что Петроний Вер в свое время пытался их приобрести.
- Какие склады? – удивился Цинна.
Фабий нехотя рассказал.
- Нет вряд ли, – немного подумав, отозвался адвокат. – А какая предлагалась цена?
- Три четверти от рыночной.
- Надеюсь, про это не узнают…
Фабий немного расслабился:
- Видите, мотива нет. Любому здравомыслящему человеку сразу станет понятно бессмысленность убийства.
- Я сейчас стану похожим на ворона, приносящего дурные вести, но причина у твоего отца была, да еще очень веская…
Глава восьмая. Защита начинает
- Какая? – внутренне холодея, с трудом выдавил из себя Фабий.
- Ты в курсе, что Петроний Вер один из крупнейших производителей местного, италийского вина?
- Вы хотите сказать, папа решил устранить конкурента?
- Такова одна из версий обвинения. Только обвинение полагает, что твой отец хотел убрать не просто конкурента…
- Мы специализируемся на импортных сортах, – напомнил Фабий, не понимая, куда клонит Цинна.
- Я знаю, – кивнул тот. – А Петроний Вер на итальянских. У него огромные виноградники на юге. И он постоянно расширяет их площадь. Вернее, расширял… И плюс, теперь я перехожу к главному, он являлся автором одного хитрого закона. Если бы его приняли, то на все импортное вино, ввозимое в Италию, ввели дополнительный акциз. Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Цены взлетели бы вверх, на фоне привозного местное оказалось намного дешевле и мой отец, скорее всего, разорился, – буквально выдохнул Фабий и тут же прибавил. – Но закон еще не принят. И папа о нем никогда не говорил. Он мог ничего и не знать.
- Закон еще не обсуждался в сенате, – Цинна довольный собой улыбнулся. – Видишь, я не настолько бесполезен. А мой информатор буквально монстр, узнать может все что угодно. Петроний Вер уже давно носился со своим законом, но Нерон не хотел его утверждать. Но случилась их сора. Потом примирение. Должность император ему все-таки не отдал, зато взамен пообещал принять этот закон.
- Нет доказательств, что отец знал о нем, – повторил Фабий.
- Согласен. Но также нет и обратных доказательств. Обвинению все равно. Оно ухватится за любую возможность, а противопоставить нам нечего. Свидетели якобы убийства плюс причина, причем явная, для преступления. Присяжные, не задумываясь, обвинят твоего отца, особенно зная настроение императора. Их даже совесть не станет мучить.
- Все улики косвенные, – настаивал на своем Фабий. – А повод убить сенатора с появлением закона о вине появляется у доброй сотни торговцев по всей Италии.
Цинна рассмеялся:
- Я не говорю, что дело совсем безнадежное. Я лишь объясняю, как все выглядит для постороннего человека, кем являются присяжные.
- И что вы намерены делать? – поинтересовался Фабий.
- Хм… – адвокат замялся, с деланным интересом разглаживая край туники. – Пожалуй… Скорее всего…
- Вы не знаете? – поразился Феликс.
- Разумеется, знаю, не первый день адвокатом работаю.
- Не знаете, не знаете. Зато я знаю. Можно еще раз сходить на место преступления.
- Зачем? – удивились Цинна и Фабий одновременно.
- Осмотреть там все…
- А что? – Цинна хлопнул себя по коленке. – Дельная идея.
- Только не говорите, что вы еще не ходили туда! – задохнулся Фабий.
- Все собирался, но помешала целая куча неотложных дел.
Адвокат встал и надел валявшиеся в углу пыльные башмаки.
“Кого я нанял?..” – Фабий истерично улыбнулся. – “Чем я прогневал богов, что они лишили меня рассудка? Бедный отец… Он надеется на мою помощь, а я положился на ленивого клоуна. Видимо, придется все делать самому”.
- Я иду с вами! – он решительно двинулся следом. – Заодно расспросим свидетелей. Хотя я уже слышал их рассказ.
- Когда ты успел? – изумился Феликс.
- Позавчера, пытаясь забрать вещи отца, – и поведал подслушанный разговор, прибавив в конце, глядя на Цинну: - Пришлось делать за вас вашу работу. Вычту из гонорара.
Адвокат не унывающим голосом отозвался:
- Не спеши, увидишь мои методы в действии и тебе захочется выписать мне дополнительную премию.
“Ну-ну…” – Фабий скептически ухмыльнулся. – “Разве что премию тумаков”.
Вечерело. Возле терм среди отбрасывающих длинные тени деревьев и густых кустов неспешно прогуливались посетители бани. Неподалеку от входа, чуть в стороне, виднелось несколько паланкинов, охраняемых рабами. На каменных, нагретых солнцем скамейках отдыхали обернутые в тоги пожилые сенаторы. На ступенях, за колонной мелькнуло знакомое лицо и Фабий узнал того самого человека, которого видел в свое прошлое посещение терм. Тот быстро отвернулся, сделав вид, что собирается заговорить с проходящим мимо круглолицым старичком.
“Что-то его господин слишком часто моется. Странно… Глупость какая…Придет же в голову”.
- Как звали тех говоривших? – деловито поинтересовался Цинна, проходя внутрь.
- Не знаю, они забыли представиться, – ответил Фабий, продолжая коситься на подозрительного незнакомца. – Один молодой и темноволосый. Второй постарше, с наголо бритой головой.
- Лысый и его моложавый дружок, – рассмеялся адвокат. – И который из них все видел?
- Молодой.
“Только вряд ли тебе это поможет”.
В раздевальне он вновь столкнулся со сторожем. Увидев его, дед резво подскочил к нему:
- Мыться, бриться? Или вновь за вещичками родственничка?
- Знакомый? – обрадовался адвокат. – Знакомый в таких местах – это хорошо. – И строго произнес, обращаясь к каптарию: – Нам необходимо срочно поговорить с некоторыми вашими сотрудниками.
“Пусть попробует сам все выяснить”, – скептически подумал Фабий. – “Я ему все-таки плачу и немало”.
- Ты, уважаемый, по поводу того убийства? – старик понимающе улыбнулся. – Так уже давно доложили, куда следует. Зря только время теряешь.
- Дай ему денег, – прошептал Цинна Фабию и быстро продолжил: – Дедуля, дело очень серьезное. Личность убитого весьма известная…
- Ага, – отозвался тот. – Любимца императора не каждый день убивают.
Фабий, сверкнув глазами на адвоката, протянул служителю сестерций. Тот быстро спрятал его за пазуху.
- Так, где мы их можем найти? Один молодой, второй…
- Тебе нужен Кальв и Полимен?
- Именно они, – обрадовался Цинна. – И еще двое…
- Еще двое?.. – каптарий, морща лоб, почесал голову. – Наверняка Приск и Наяр.
- Где их искать?
Старик развел руками:
- Где угодно. Рабочий день заканчивается, термы закрываются. Сходи туда, – он указал на уже знакомую Фабию дверь, ведущую в узкий коридор. – Поищи там.
Минут через пятнадцать они отыскали Кальва, толстого служителя с хорошо заметным животом, жующего кусок хлеба с сыром в маленьком, лишенном окон помещении. Работник терм с явным удовольствием повторил уже слышанный Фабием рассказ, немного приукрасив своими подробностями.
- Топил, говоришь? – присвистнул Цинна.
- Сенатор кричать пытается, а из-под воды только пузыри подымаются. Подергался, да и затих.
- И что ты ему не помог? Позволил умереть? Ты, выходит, соучастник, – нахмурился адвокат.
- Да вы что! – охнул Кальв. – Я просто не успел. Слишком быстро все произошло. Я только вбежал в купальню, тут все и закончилось.
- Мда… Бегай ты быстрей, ходил бы сенатор сейчас живым.
- Опоздал. Значит, на то воля богов.
“Весь допрос?” – Фабий уже собирался вступить в разговор, но тут Цинна его удивил, задав следующий вопрос.
- Меня, вот что удивляет. Что-то быстро бедняга захлебнулся. Ты не находишь? Сколько времени все виденное тобой длилось?
Невольник замялся:
- Не могу знать, я неграмотный.
- Неужели? Даже примерно сказать не можешь? Решил правосудию помешать? – Цинна грозно взглянул на служителя. – Сдается мне, ты чего-то недоговариваешь. Или, напротив, наговариваешь лишнего? Придется сообщить префекту. После суда тебя за препятствие работе расследования переведут из столицы.
- Нет, вы что?.. Не надо. Я не смею… И в мыслях нет. Признаю, приукрасил немного. Но так все и было на самом деле.
- Понятно… А теперь давай еще раз с самого начала. Только на сей раз то, что видел своими глазами и без выдумок. Иначе…
- Конечно, конечно… Я немного задержался, да и бегаю не так быстро, как Полимен. Он видел намного больше моего. Когда я вошел в купальню, то застал там только мертвого сенатора, плавающего в бассейне, и убийцу, стоявшего рядом.
- Почему ты решил, что он убийца?
- Больше некому. Вход один, в помещении их находилось двое, один мертв, значит, второй его умертвил. Арифметика проста.
“Он не так бесполезен, как казался поначалу”, – с удовлетворением отметил про себя Фабий. – “Хотя по-прежнему достоин максимум десятой части своего гонорара”.
- Где найти Приска, Наяра и Полимена? – строго спросил адвокат.
- Наяр в котельной, Приск должен чистить бассейн возле гимнастического зала. А Полимен больше тут не работает.
- Вот как? – помрачнел Цинна. – И где он?
- Не знаю, я простой служитель. Видимо, перевели в другое место.
- Странно, – шагая в сторону гимнастического зала, задумчиво произнес адвокат. – Очень странно…
Наяр и Приск в отличие от Кальва сразу признались, что видели только мертвого Петрония Вера и стоявшего рядом с его телом отца Фабия.
- Нам просто необходимо отыскать Полимена, – заявил Цинна.
- Зачем? – поинтересовался Феликс. – Фабий и так знает, что он расскажет.
- Понятно. Но получается он единственный ценный и действительно важный свидетель. На его показаниях все и основано. Трое остальных лишь дополняют рассказ. Меня все гложет одна мысль…
- Какая? – спросил Фабий.
- После, пойдем лучше узнаем, куда отправили Полимена. И, если хочешь, чтобы мы выяснили это быстрей, дай мне немного денег.
Расспросы заняли около получаса. В итоге благодаря десяти серебряным сестерциям, баснословным, как показалось Фабию деньгам, перекочевавшим в карман одного всезнающего сотрудника терм, они выяснили, куда отправили Полимена.
- Тускул! – присвистнул Цинна. – И это за несколько дней до суда. – Он задумчиво посмотрел на мальчишек. – Я понимаю, раб государственный, всякое случается. Но мне одному такое решение кажется странным и даже подозрительным?
- Вы хотели поделиться одной мыслью, – напомнил Феликс.
- Это она и есть. Меня удивляет, что такого важного свидетеля перевели работать в тускульсую баню. С ним обязательно необходимо встретиться и поговорить. И как можно скорее.
- Так, поедем, – предложил Фабий.
- Я за! – обрадовался Феликс. – Никогда там не бывал.
- Попридержите коней, – рассмеялся адвокат. – Я отправлюсь в Тускул один.
- Это еще почему? – набросились на Цинну Фабий с Феликсом.
- Дело принимает весьма серьезный оборот и я не могу позволить вам рисковать.
- Я не трус и не боюсь! – Феликс гордо выпятил грудь. – Опасности обходят меня стороной. И, вообще, я счастливый.
- Охотно верю. Но предлагаю проверить свою удачу другим образом. – Он огляделся. – Термы скоро закроются. Давайте напоследок заглянем на место преступления.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги