— Вставай, мудак!
За окном светило овальное солнце, сплющенное тяжестью серо-черного города.
— Слышишь! Вставай!
— Танька, дура… Совсем сбрендила.
Секретарь оставила без внимания мою озабоченность ее психическим состоянием:
— Вставай, скотина!
Хотелось что-то ответить, но от процесса соображения отвлекло ощущение, что в районе паха зашевелилось нечто. Я замычал и вспомнил, что совершенно голый. То есть без трусов. А это нечто шевелилось весьма энергично.
— Не надо.
— А вчера тебе понравилось, — спросило «нечто», которое обрело очертания головы коротко стриженой брюнетки с чувственными коллагеновыми губами. Я уже не знал, как ее зовут, но помнил, что вечером в свете неона мне казалось, что она обладает улыбкой Моны Лизы.
— Пошла вон, — поздоровалась Таня.
— Ты кто? — поздоровался я.
— Елизавета.
— Девка она панельная!
— Заткнись, сука!
— Девочки, ну, не ссорились.
— Стерва ты, Танька, — обиженно хныкнула Елизавета. — Ни себе, ни людям.
— А ты…
Далее последовала светская беседа, которую я не слышал. Верный бодигуард Федя уволок меня в ванную.