Темная зона

Глава 13

Крис Станнард сидела за столиком возле окна. Кроме нее, посетителей в такой час не было, и она могла выбрать, где сесть, по своему усмотрению. Крис видела, как он торопливо шел по тротуару под дождем. Анна дала описание точь-в-точь: его можно было принять за раздобревшего Кларка Гэйбла – ухоженные усики и все такое. Она надеялась, что Анна так же точно угадала и готовность этого человека помочь, его рвение добиться справедливости. Ей нужен был фанатик. Все, что угодно, чтобы дело было сделано.

Крис проводила его взглядом, пока он взбирался по ступенькам заведения (подделка под старинный железнодорожный вагон-ресторан) и вошел в дверь. Поначалу он ее не заметил и, склонив голову, пытался пригладить руками мокрые кудри. Он был в твидовом блейзере со свитером и джинсах. Кларк Гэйбл в роли университетского профессора. Подняв глаза, он заметил ее и направился к столику. Пока он шел, она успела рассмотреть мелкие морщинки вокруг его глаз, выдававшие возраст: ему уже далеко за тридцать, однако седина еще не тронула его черных волос. Красивый. Покажется ли она ему такой же привлекательной, каким он показался ей? Она подняла руки и поскребла подушечками пальцев по щекам. Косметики на ней минимум, зато кожа чистая, и духами, где надо, тронула. Каштановые волосы на несколько дюймов ниже плеч разделены прямым пробором. Похвальная внешность для женщины ее лет – она приблизительно его ровесница. Форма медсестры никак не красила ее, но тут уж ничего не поделаешь: на встречу она пришла прямо с работы.

Крис смотрела прямо перед собой, ожидая, когда он сделает первый шаг. Откашлявшись, он протянул ей руку:

– Крис? Миссис Станнард?

Она встала, вышла из-за столика и пожала его руку со словами:

– Извините, отвлеклась на минуту.

Мужчина был на голову выше ее, с такими широкими плечами, что, казалось, он занял всю ширину вагона-ресторана. Его громадность и близость вызывали неосознанный страх, и женщина на шаг отступила.

– Простите меня за опоздание. – Он сложил руки ладонями вместе перед собой. – Чем могу помочь?

Взгляд ее метнулся на громадные пальцы, потом опять перескочил на его лицо.

– Это займет некоторое время.

– Я никуда не спешу. – Он подождал, пока она скользнула за столик со своей стороны, и сам сел на скамью спиной к залу. – Позвольте угостить вас поздним ужином?

Крис покачала головой:

– Вполне достаточно кофе.

Мужчина поднял вверх палец, и официантка, пожилая седовласая женщина с пучком волос, туго стянутых в узел на затылке, подошла с блокнотиком к их столику. Щелкнув ручкой, она уткнула ее в бумагу.

– Ну, детки, что приглянулось?

– Два кофе и… – Он глянул на витрину с пирогами возле стойки.

Официантка нараспев произнесла:

– Есть с банановым, кокосовым кремом, черника с вишней, орех-пекан с яблоком, арахисовым маслом и…

– С арахисовым маслом, – перебил он ее. – Моя мать когда-то такие пекла. Сколько лет уже не пробовал. – Он бросил взгляд через стол: – Уверены, что не хотите чего-нибудь?

– Может быть, с арахисовым маслом я попробую. – Крис улыбнулась.

Она ждала, пока не смолкнет разговор. Опустив руку под стол, она сунула ее в лежавшую на коленях сумочку.

– Это вам, – сказала она, подвигая ему через стол конверт.

– Я не наемный киллер, – шепнул он, отодвигая конверт от себя. Рядом с их столиком к стене крепился музыкальный автомат, в котором крутились записи Роя Орбисона.[15] Звучали «Одни одинокие». Динамик гремел на всю катушку.

– Вам же надо на что-то жить. – Крис толкнула конверт обратно через стол, и тот застрял на полпути между ними, наткнувшись на что-то липкое. – Возьмите.

Мужчина оглядел ресторан. Хотя столики были пусты, у стойки появилась троица мужчин в джинсах и фланелевых ковбойках. Они подошли и расселись на высоких стульях. Все трое насквозь промокли. Пока мужчины сушили волосы и лица бумажными салфетками, официантка спешно налила им кофе.

Сидевший за столиком с Крис взял белый прямоугольник, опустил его к себе на колени и заглянул внутрь. Конверт был набит крупными купюрами.

– Это мои деньги. – Испугавшись, что прозвучало это довольно гнусно, она быстро добавила, придав голосу самое смиренное звучание: – Я копила. Муж об этих деньгах не знает. – Отпив кофе, она взглянула в ресторанное окно. Дождь смыл пешеходов с тротуаров, зато улицы были забиты машинами. Ряды легковушек и грузовиков остановились на светофоре Седьмой улицы. Зажегся зеленый свет, и машины покатили вперед, поднимая в лужах волны. Поставив чашечку на стол, Крис вновь перевела взгляд на сидевшего напротив мужчину.

Тот, барабаня пальцами по конверту, сказал:

– И все же я не очень понимаю, что, по-вашему, мне с этим делать.

– Тратьте их на ваши… – она подыскивала подходящее выражение и вспомнила, как называла это Анна, – ваши праведные цели.

– Что вам известно про мои траты? Мои цели? Что вам рассказала Анна?

«Ну вот и обделалась», – подумала Крис. Он сердится, что Анна так много ей наболтала. Она проигнорировала вопрос.

– Тогда положите деньги на блюдо для пожертвований. Пустите их на какое-нибудь доброе дело. Анна говорила, что вы делаете добрые дела.

Это вроде его устроило, и он спрятал конверт во внутренний карман блейзера, после чего взялся за вилку и ткнул в последний кусочек своего пирога.

– Скажите точно – зачем я здесь? Не затем же, чтобы служить ящиком для благотворительных пожертвований?

Крис прикусила верхнюю губу и перевела взгляд со стола на музыкальный автомат. Орбисон умолк. Теперь какая-то группа наяривала «Отель „Калифорния“». Она расстегнула две верхние пуговки форменного халата и отвернула ткань так, чтобы ему стал виден лиловый кровоподтек у нее на правой стороне груди чуть пониже ключицы. Мертвой фиалкой он впечатался в ее белую, как бумага, кожу.

– Он соображает, когда делает это. Бьет туда, где не будет видно. Лицо не трогает. Никогда не бьет слишком сильно, чтобы не сломать чего-нибудь. – Крис оторвала взгляд от музыкального автомата и посмотрела на собеседника. – Это не самый худший. Худшие показать не могу. На спине. На груди.

Бросив вилку, он вскинул руки ладонями вверх:

– Перестаньте.

– А после этого Ной заставляет меня принимать ванну с ледяной водой. Чтобы не распухало. И в наказание за то, что я плачу. Потом отправляет меня спать, чтобы самому уйти из дому. Наведывается к кому-то, я даже не знаю к кому. Он месяцами не спит со мной, а уж он-то точно из тех мужиков, кому это требуется постоянно. – Крис застегнулась. – Нашу дочь он не бьет. Во всяком случае, до сих пор не бил.

– Полиция?

– Они мне никогда не верили. Даже если бы поверили, ему бы ничего не сделали. Он не стоит у них на учете. Даже штрафа за стоянку в неположенном месте он никогда не платил. Говорит, что если его когда-нибудь прищучат, он меня потащит за собой, так устроит, что я больше никогда не увижу дочь. И он это может. У него есть деньги и адвокаты! – Она посмотрела на собеседника. – Анна говорила вам, кто он такой?

– Она всего только назвала мне ваше имя, – невозмутимо отозвался он. – Вы обо мне знаете больше, чем я о вас.

– Неправда. Я даже имени вашего не знаю. – Она умолкла, ожидая, что он назовет себя.

Мужчина вновь взял вилку, наколол на нее кусочек пирога.

– Ваш муж… – Он отправил кусочек в рот и принялся жевать.

– Он фармацевт, у которого серьезная беда с наркотиками. Это стало и моей бедой, и бедой для других людей, хотя они даже не знали об этом.

У ее собеседника между бровей пролегла бороздка. Положив вилку, он отодвинул пустую тарелочку в сторону.

– Что вы имеете в виду?

Набрав побольше воздуха, Крис принялась рассказывать:

– Начал Ной с того, что крал поступавшие товары у покупателей, таскал у людей таблетки. Те и не думали проверять, к тому же старики не так хорошо видят. Они ему доверяли. Доверяли ему свои жизни. А он стоял за прилавком, уже набравшись.

– Чего?

– Первой его любовью был кодеин. Потом он протопал весь путь на улет. Оксиконтин[16] стал одним из его любимчиков. – Она поднесла к губам чашку с кофе, сделала глоток и поставила чашку на стол. – Впрочем, он отошел от рецептурных лекарств и теперь залетел на еще более опасную высоту. Теперь он сам должен платить.

Мужчина взял чашку с кофе в обе руки.

– Но если он своим пристрастием убивает одного только себя…

– Это еще не все. – Крис смотрела прямо перед собой. Мимо собеседника. Она покусывала нижнюю губу и крутила влажный локон, спадавший на лоб.

– Миссис Станнард, все это не выходит за рамки…

– Крис.

– Крис. Если ничего больше в этом нет…

– Вы не понимаете! – перебила она и, перегнувшись через стол, схватила его за руку. – Он убивает людей прямо сейчас. Пока мы с вами тут сидим.

Мужчина подался вперед:

– Расскажите подробнее.

– Много лет он скакал из одной аптеки в другую. Всегда уходил прежде, чем у кого-нибудь открывались глаза. Никогда не работал в моей больнице, слава Богу. Чаще всего где-то в городе.

– Дальше.

– На последнем месте он получил возможность проделывать большую гадость. Он смешивает лекарства в баллончики для внутривенных инъекций, которые продаются врачам-онкологам.

– Химиотерапевтическое лечение.

Крис мрачно кивнула.

– Гемзар. Таксол. Жидкое золото.

– Он крадет пакетики с этими лекарствами? Продает их на черном рынке?

– Кое-что похуже. Заковыристее. – Она опять закусила нижнюю губу. – Он разбавляет лекарство соляным раствором. А счета врачам выставляет как за полноценное лекарство.

– И сколько же он может на этом заработать?

– Один врач покупает у него этих лекарств на сотню тысяч долларов.

– В год?

– В месяц.

Человек, сидящий перед ней, снова подался всем телом вперед.

– С жидким золотом это точно.

– Он нажил деньги, но ему постоянно хочется больше. Нужно больше, чтобы вкладывать в свои побочные операции. – Крис отодвинула в сторону тарелочку с пирогом, к которому так и не притронулась, и сложила обе руки на столе. – Дело, разумеется, не в деньгах. И не в его пристрастии к наркотикам. Он бьет меня и обманывает – но дело даже не в этом. Мы с дочерью могли бы и убежать, спрятаться от него. Я на такой случай вернулась на работу. И отложила на черный день вполне достаточно. Но все это не имеет значения. А имеет значение то…

– Очень больные люди получают разбавленные водой лекарства. – Он выпрямился на стуле и спросил: – Давно он этим занимается? Как вы об этом узнали?

– Уже пару лет, как у Ноя своя фармацевтическая лаборатория. Как-то во время очередной попойки он мне все и вывалил. Это было в прошлую зиму, сразу после того, как моя мама умерла от рака яичников. – Она вновь устремила взор в окно и говорила, обращаясь к оконному стеклу: – Ее лекарства готовились у него в лаборатории.

– Ваша мама… Соболезную.

Продолжая смотреть в окно, она поздравила себя с тем, что верно разгадала его: «Как пить дать маменькин сынок».

– Даже если его поймают и осудят, он никогда не получит по заслугам. А он должен получить, пока не умерла еще чья-то мать. – Крис повернула голову от окна и глянула на сидевшего напротив. – Анна сказала, что вы можете помочь.

– А как вы с Анной узнали друг друга?

– По больнице. Не только в этот раз. Она у нас и раньше лежала, и не раз.

– Меня удивляет, что мы с вами никогда не встречались. – Он осушил чашку и поставил ее на стол.

– Я чаще всего выхожу в третью смену. Больные, особенно те, кого боли сильно мучают, привязываются к ночным сестрам. Ты для них – ангел небесный, являешься с чудодейственными уколами и таблетками, беседуешь с ними, когда все на свете спят. Она заметила синяк. Я открылась. – Голос ее зазвучал глуше. – И она открылась.

Мужчина достал бумажник, извлек из него несколько банкнот и бросил их на столик.

– Нам следует поговорить подробнее. – Пряча бумажник в карман брюк, он взглянул на стеклянные двери вагона-ресторана: в маленьком застекленном тамбуре стояли два полицейских, стряхивая воду с курток, прежде чем войти внутрь. – В другом месте.

– Я сняла маленькую квартирку на Смит-авеню, на западной стороне Артистического квартала, – предложила она.

– Крайний случай.

Она согласно кивнула.

– Можем туда пойти.

Они покинули столик. Крис подхватила со стула свою сумочку. Проходя в дверь, мужчина бросил косой взгляд на полицейских, которые усаживались на высокие стулья у стойки рядом с парнями в ковбойках. Он открыл перед ней дверь.

– Где ваша машина?

– На больничной стоянке. – Перешагнув порожек тамбура, Крис перекинула ручку сумочки через плечо.

– Моя тоже.

Они постояли в тамбуре, дожидаясь смены сигнала светофора. Когда зажегся зеленый, выскочили под дождь и побежали через улицу.

– Ваш муж правша или левша? – спросил он, когда они ступили на тротуар.

От этого вопроса у Крис мурашки радостно побежали по спине, и она с готовностью ответила:

– Левша.