И СНОВА БЛИЗНЕЦЫ

В момент, когда Флей важно выплывал из комнаты Фуксии, Стирпайк, сидя в кресле, отодвинулся от стола, за которым он только что отужинал с братом и сестрой Прунскваллер. Все трое по достоинству оценили нежного поджаренного цыпленка с хрустящей корочкой, овощной салат и выдержанное красное вино. Неожиданно свалившееся с неба благополучие тем не менее не притупило в Стирпайке предусмотрительности: вовремя вскочив с места, он отодвинул стул от Ирмы Прунскваллер и помог ей подняться на ноги. Вообще-то сестра доктора не была дряхлой старухой и вполне могла встать из-за стола сама; тем не менее она охотно оперлась о плечо юноши и поблагодарила его за помощь.

Сегодня госпожа Ирма была облачена в темно-красное кружевное платье – между прочим, висевшее на ней, словно на вешалке. Природа всегда несправедлива, считают женщины – они пытаются спрятать под одеждами свои угловатые формы, но у них ничего не выходит, другие столь же безуспешно маскируют пышными нарядами складки жира.

В довершение всего леди Прунскваллер зачесала волосы назад и не стала собирать их в пучок. Волосы висели до поясницы и зрительно делали фигуру хозяйки еще более худой и угловатой.

Сам доктор Прунскваллер давно уже заметил, что его сестра стала тратить на туалет гораздо больше времени, что в ее гардеробе появилось много новых нарядов. Медик был трезво мыслящим человеком – он знал, что отпрыски семейства Прунскваллер никогда не блистали красотой. Впрочем, природа, обделяя одним, обязательно дает другое – и сам доктор, и его родственники как правило преуспевали в жизни и на бедность не жаловались. Одновременно заметил эскулап и услужливость Стирпайка – едва только он смекнул, что Ирма хочет посидеть у камина, так сразу метнулся в угол и придвинул к огню глубокое кресло, в котором всегда приятно подремать.

– Они не встречаются. Я говорю, что они не встречаются, – бесстрастно проговорила Ирма, наливая себе кофе.

Удивительно, что госпожа Прунскваллер знала обо всем, что происходило в Горменгасте, хотя была близорукой.

Доктор, как раз направлявшийся в соседнее кресло с чашкой кофе, удивленно остановился на полдороге.

– Дорогая, о чем это ты? О несходстве характеров, что ли? Или еще о чем? Может, о душах, жаждущих супружества? Ха-ха-ха! Или еще о чем? Я не понимаю, сестрица, просвети меня.

– Не говори ерунды, – сердито сказала леди Ирма, – а посмотри лучше на занавески. Я говорю – взгляни на занавески!

Врач повернулся и изучающим взглядом уставился на окно:

– Ну и что? Обычные занавески. Во всяком случае, я не вижу в них ничего противоестественного. Все, как и должно быть: одна штора справа, вторая слева, ха-ха… Я абсолютно уверен, что все так и обстоит на самом деле!

Ирма, надеясь, что Стирпайк смотрит именно на нее, изящным жестом поставила кофейную чашку на поднос и сказала капризно:

– Но ты посмотри в середину, глянь в центр, говорю!

В голосе женщины послышались торжествующие нотки, и кончик ее носа покраснел от напряжения.

– Ну и что? Их разделяет пустое пространство. Пробел, так сказать.

– Ну тогда восполни его! – сердито воскликнула леди Ирма, грациозно откидываясь на спинку кресла и глядя украдкой в сторону Стирпайка. Впрочем, тут даму постигло разочарование: юношу абсолютно не интересовали философские тонкости разговора брата и сестры Прунскваллер, так что он со скучающим видом смотрел в окно.

Сам доктор, подойдя к окну, где, по выражению его сестры, занавески «не встречаются», мощным взмахом руки плотнее запахнул шторы. После чего, подойдя к столу, позвонил в изящный серебряный колокольчик. Откуда ни возьмись, появился повар. Он ловко собрал на бронзовый поднос остатки трапезы и величественно удалился.

И тут же снаружи послышались резкие женские голоса.

– Только на минуточку, на одну минуточку, – говорила одна из женщин, – коли уж по дороге, то обязательно нужно заскочить в гости. Сразу нужно предупредить, что мы ненадолго. Ну конечно, только на минуту!

Впрочем, несмотря на один и тот же тембр, невозможно было поверить, что один и тот же человек мог говорить такое количество слов одновременно, не переводя при этом дух. По логике вещей, говоривших должно было быть как минимум двое.

Услышав восклицания за дверью, доктор Прунскваллер вскочил с места и взволнованно всплеснул руками.

Стирпайк тоже слышал голоса, но ему они ни о чем не говорили. Хотя за то время, которое он волею судьбы прожил под крышей доктора, юноша вовсю пользовался свободным временем и как следует обозрел все более-менее доступные ему уголки Горменгаста. Стирпайк с рождения отличался наблюдательностью, так что теперь его память была набита разной полезной информацией.

И тем не менее юноше показалось, что только что выпитое красное вино ударило ему в голову. Дело в том, что Стирпайк настолько был уверен, что знает всех основных сколько-нибудь влиятельных обитателей замка, что при виде вошедших в комнату леди Коры и леди Клариссы он потерял дар речи. Стирпайк готов был поклясться чем угодно, что прежде не только не видел обеих женщин, но даже и не подозревал об их существовании. Сестры были одеты в свои повседневные платья цвета бордо.

Первым опомнился доктор.

– Рад видеть вас, ваши сиятельства, – поклонился он, элегантным жестом прижимая руку к сердцу, – сразу же спешу выразить вам свою глубочайшую признательность, что вы своим присутствием решили украсить наш скромный досуг. Э-э-э… Ну что же вы стоите, в самом деле? Проходите, проходите! Ирма, сокровище мое, принимай гостей! Я чувствую себя вдвойне счастливым… Почему вдвойне? Потому что вы обе решили почтить нас своим блистательным присутствием. О, вы просто не можете представить себе глубину моего восторга!

Прунскваллер был многоопытным человеком – как и полагается высокооплачиваемому доктору, состоящему при дворе сановных особ, – и потому знал он также и то, что только часть произносимых окружающими слов достигает слуха сестер лорда Сепулкрейва, потому врач старался обильно уснащать свою приветственную речь самой вычурной лестью, зная, что не привыкшие к излишнему вниманию близнецы тотчас клюнут на нее.

Леди Ирма мгновенно поднялась с кресла и, приветственно распахнув объятия, понеслась навстречу посетительницам.

– Это моя сестра Ирма, – между тем продолжал сыпать любезностями доктор, – впрочем, что это я? Вы, должно быть, уже знакомы. Что будут пить уважаемые сударыни? Кофе? Разумеется, кофе. Или вина? Почему бы вам не выпить вина? Какой сорт вы предпочитаете?

Но сам Альфред Прунскваллер и его сестра уже успели заметить, что обе аристократки не слушают приветственных речей, а смотрят на Стирпайка. Самое удивительное было то, что они смотрели на юношу даже не взглядами людей, созерцающих стену, а скорее единым взглядом стены на стоящих подле нее людей.

Стирпайк, уже давно сменивший истрепанные поварские одежды на скромный черный кафтан из добротной ткани, подошел и смиренно поклонился аристократкам.

– Сударыни, – сказал он почтительно, – вы просто не представляете, насколько это большая честь для меня – проживать под одной, так сказать, крышей с вами! Столь добросердечная атмосфера, к поддержанию которой прикладываете так много усилий и вы, просто заставляет цвести мою душу! Если вдруг я зачем-нибудь понадоблюсь вам, всегда готов услужить…

Кларисса повернулась к сестре, но по-прежнему не спускала глаз со Стирпайка:

– Говорит, что счастлив жить под одной крышей с нами…

– Под одной крышей, – вторила ей Кора, – именно это он и говорит.

– Но я не пойму, – нахмурилась Кларисса, – при чем тут крыша? И на что он намекает?

– Да брось ты, – урезонила ее сестра, – нечего цепляться к словам!

– И все-таки мне очень нравятся крыши, – мечтательно протянула Кларисса, – скорее всего потому, что они находятся сверху домов, то есть они выше всего. Послушай, Кора: должно быть, нам обеим нравятся крыши. Крыши находятся высоко, как власть предержащие. А ведь мы так хотим власти…

– Верно, дорогая, – согласилась леди Кора, – как всегда, ты права. Нам должно нравиться все, что так или иначе возвышается над остальным. Разумеется, оно не должно затрагивать при этом наши интересы. Конечно, нам не позволяют обладать хоть каплей реальной власти. Только и есть почетного, что наши комнаты находятся высоко. Впрочем, рядом в стене растет дерево. Это наше дерево. Такого нет у Гертруды, хоть она и отняла у нас все, что только могла…

– О да! – повысила голос леди Кларисса. – Столь важной вещи у нее действительно нет. Но она зато крадет у нас птиц, не забывай!

Сестры обменялись многозначительным взглядом, хотя на их лицах не дрогнул ни единый мускул. Видимо, успехи родственницы в переманивании птиц давно не давали покоя близнецам, так что они сейчас теснее придвинулись друг к другу. Лица женщин стали мрачнее самой темной тучи.

Все это время доктор Прунскваллер буквально лез из кожи, пытаясь усадить гостей в кресла к камину. Впрочем, его безукоризненное знание этикета так и не спасло положения – герцогини продолжали стоять у двери. Хотя этого можно было ожидать – сестры герцога ни на кого не обращали внимания, когда о чем-нибудь размышляли. Переманиваемые леди Гертрудой птицы вытеснили в данный момент из мысленного взора обеих женщин всех окружающих без исключения.

Однако брат и сестра Прунскваллер тоже были не лыком шиты – совместными усилиями они все-таки сумели вывести герцогинь из состояния транса и усадили их к огню. Стирпайк тоже сориентировался как нельзя вовремя – метнувшись в кухню, он живо явился с подносом, на котором стояли чашки, кофейник с подогретым кофе и блюдо с пирожными и сдобными булочками. Сестра доктора, только сейчас заметив расторопность нового слуги, всплеснула от удивления руками. Впрочем, благородное воспитание не позволило леди Ирме во всеуслышание расхваливать бывшего поваренка. Тем более что для Стирпайка было вполне достаточно одного только благодарного взгляда.

Однако аристократки не пожелали пить кофе. Но от Прунскваллеров никому не удавалось так быстро отвязаться: оскалив белоснежные ровные зубы, всегда сводившие с ума женщин, доктор поинтересовался, не желают ли «дражайшие гостьи, украшение Горменгаста и его окрестностей», отведать чего-нибудь покрепче. Определение «покрепче» оказалось довольно емким – Альфред Прунскваллер готов был предложить коньяк, ягодные настойки, бренди, ликеры, вина…

И все-таки медик не впечатлил гостий – они отказались от горячительных напитков, объясняя, что «заскочили на одну только минуточку».

– Просто проходили мимо, – пояснила под конец леди Кора, – и у нас была на то причина…

Несмотря на якобы недостаток времени, герцогини явно не спешили покидать жилище гостеприимного медика. Но и не стремились поддержать разговор. Было видно, что Стирпайк целиком и полностью завладел вниманием старых дев.

Как оказалось, даже словоохотливость и светский опыт имеют свои пределы – вскоре хозяева оставили всякие попытки завязать хотя бы формальный разговор. Повисло тягостное молчание, но как оказалось, ненадолго.

Не спуская взгляд со Стирпайка, Кора поинтересовалась нарочито безразличным голосом:

– Послушай, паренек, а ты как тут оказался? И для чего?

– Именно это мы и хотели бы разузнать, – мрачно подтвердила леди Кларисса.

– Что касается меня, – медленно заговорил Стирпайк, тщательно подбирая слова, – то мне хотелось бы добиться вашего покровительства, милостивые государыни…

Сестры удивленно посмотрели друг на друга, но тут же снова уставились на юношу.

– Говори, что там у тебя! – потребовала властно Кора.

– Все выкладывай! – вторила ей сестра.

– Мне нужно только ваше заступничество, глубокоуважаемые леди. Ведь покровительство страждущим защиты не затруднит вас, я полагаю?

– Разумеется, ты получишь наше заступничество, – заверила его Кларисса. Однако оказалось, что леди Кора не была согласна с мнением сестры – возможно, впервые за все время.

– Слишком поспешно, – заметила Кора, устремляя взор к потолку. – Покровительство еще нужно заслужить.

– Впрочем, ты права, – поспешила уступить Кларисса, – потому что он в самом деле никак не проявил себя. Как там его зовут?

Последняя фраза напрямую относилась к Стирпайку.

– Его имя – Стирпайк, – несколько стыдливо сказал юноша, говоря о себе почему-то в третьем лице.

Кларисса наклонилась к уху сестры и громко прошептала:

– Слышала? Его зовут Стирпайк.

– Ну и что? – удивилась та. – Самое обычное имя…

Стирпайк же не мог усидеть на месте – ему показалось, что перед ним начинают раскрываться самые радужные перспективы. В самом деле, эти одуревшие от безделья и полного невнимания со стороны окружающих дамы – сущий клад. Разумеется, он давно уже слышал о сестрах лорда Сепулкрейва. Если обладать известной хваткой и прозорливостью, можно еще больше упрочить свое положение, соображал юноша. Тем более что особой сообразительностью «тетки», как мысленно окрестил аристократок Стирпайк, не блещут. Так что с ними можно не церемониться – они проглотят любую наживку. Это тебе не Прунскваллеры…

Сознание бывшего поваренка работало, как самый отлаженный механизм. Как только сестры произнесли его имя, он понял – зацепило! Нужно только не дать их интересу угаснуть, подкинуть свежих идей.

Одно качество выручало Стирпайка в самых, казалось, безвыходных ситуациях – этим качеством была лесть, причем иногда она была просто грубой и беспардонной. Нужно только знать, за какую струнку ухватиться, чтобы потом успешно играть на ней. Юноша сразу сообразил, что такой стрункой станет для него отношение герцогинь к леди Гертруде.

Итак, сестры лорда Сепулкрейва считали герцогиню Гертруду источником всех своих злоключений. И Стирпайк решил сыграть в рискованную игру, которая при удаче сулила просто неслыханный выигрыш.

У паренька была отменная память – он сразу узнал в гостях доктора тех двух женщин, что видел, когда гулял по крыше замка. Даже тогда они не выглядели слишком довольными. Вспомнил юноша и еще одну вещь – то самое дерево, что сумело пустить корни в кладке стены, но потом все равно засохло, не выдержав напряженной борьбы за существование. Именно это дерево женщины и считали, по всей видимости, своим. Что-то они там еще болтали о птицах, которых вроде крадет супруга их брата… Эх, если бы знать все! Ничего, если выгорит, со временем он разузнает остальное и закрепит успех. Главное – не сфальшивить сейчас. Если герцогини не будут им довольны, потом лучше и не пытаться обратить на себя их внимание.

И Стирпайк грациозно наклонился и бросился в атаку:

– Насколько я понимаю, милостивые государыни, вы проявляете яркий интерес к представителям пернатого племени? О, эти яркие оперенья, о, эти чудные голоса! Недаром птицы живут также и в раю.

– Что? – спросила Кора, глупо хлопая глазами.

– Я спрашиваю, любите ли вы птиц? – Стирпайк решил говорить проще, чтобы женщины не ощутили себя полными идиотками и не подумали, что он желает высмеять их перед Прунскваллерами.

– Что? – подала голос Кларисса. Стирпайку сделалось нехорошо – кажется, сестры лорда Сепулкрейва даже глупее, чем он полагал.

– Как же, птицы! – бросил в отчаянии бывший поваренок. – Я спрашиваю, любите ли вы птиц?

– Каких еще птиц? – искренне удивилась Кора, и тут же в глазах ее загорелся огонек подозрительности. – А для чего тебе это нужно знать?

– Между прочим, мы вообще не говорили о птицах, – неожиданно заметила Кларисса.

– Мы терпеть их не можем.

– Они так глупы! – заливалась Кора.

– Глупы и нечистоплотны, потому мы их не любим, – подытожила ее сестра.

– Авис, авис, – рассмеялся доктор и, видя всеобщее недоумение, пояснил, – это по латыни будет «птица». – После чего, вызвав еще большее смятение, эскулап прочитал какое-то удивительно закрученное стихотворение о жизни птиц и победно оглядел притихшую аудиторию. Стараясь подавить всеобщее молчание, доктор хлопнул сестру по колену и деланно веселым голосом поинтересовался. – Ну, что скажешь, прелесть моя?

– Ерунда какая-то! – возмущенно пожала плечами Ирма, сидевшая рядом с Стирпайком на небольшом изящном диванчике. Кажется, леди Прунскваллер была раздражена, что ей не удалось сегодня показать себя исключительно хлебосольной хозяйкой. Впрочем, это была не ее вина, и женщина, безусловно, все понимала.

Взглянув на герцогинь, Ирма осторожно спросила:

– Как вы думаете, сударыни, от чего зависит жизнь пернатых? Мне кажется, от их яйценоскости. Вы не согласны со мной? Я спрашиваю, согласны ли вы со мной?

– Пожалуй, нам пора, – объявила бесцеремонно Кора, поднимаясь с места.

– Да-да, мы и в самом деле засиделись у вас. Мы ведь еще не закончили вышивки… Знаете, нам в самом деле удаются вышивки!

– Разумеется, что обе вы очень искусные вышивальщицы, – почтительно подхватил Стирпайк, – и потому осмелюсь спросить: нельзя ли мне в какой-нибудь удобный для вас день хоть краешком глаза взглянуть на творения ваших искусных рук?

– Мы еще и кроить и шить умеем, – похвасталась Кора, подойдя к Стирпайку.

Кларисса приблизилась к сестре и оглядела юношу колючим взглядом:

– Мы много работаем, но никто не интересуется нашим шитьем. Никто не оказывает нам почтения… Представляете, у нас только двое слуг, ужас! А ведь когда-то…

– Ладно, ладно тебе, – оборвала ее леди Кора, – хотя верно, в свое время в нашем распоряжении были сотни слуг. Отец ни в чем нам не отказывал. У нас было столько… столько…

– Мы имели все, что заслуживали и заслуживаем, – пришла ей на выручку леди Кларисса, и мы могли позволить себе многое. Если бы вы только видели, каким примитивным человеком был Сепулкрейв всю свою жизнь. Иногда он играл с нами – разумеется, когда мы были детьми. Он не мог нам в чем-то помешать, мы процветали. А теперь он даже не замечает нас при встрече!

– И считает при этом себя великим мудрецом.

– Но разве он умнее нас?

– Нисколько не умнее!

– Не говоря уж о Гертруде! – воскликнули аристократки почти в один голос.

– А, так это она сманила всех ваших птиц? – подал голос Стирпайк, незаметно подмигивая доктору.

– Но как ты узнал? – изумилась Кора, делая шаг вперед.

– Как же, сударыни, кто не знает этой печальной истории? Да весь замок говорит об этой вопиющей несправедливости! – чуть не закричал юноша, подмигивая на сей раз леди Ирме.

Сестры многозначительно переглянулись и опустили глаза в пол – на сей раз их молчание длилось несколько больше обычного. Стирпайку удалось таки произвести впечатление даже на таких бесчувственных дам, какими были сестры лорда Сепулкрейва. Выходит, думали герцогини, проделки коварной Гертруды не были их личным горем – все видели, как несправедливо ведет себя расходившаяся выскочка, и все сочувствуют им. Они, таким образом, правы!

Наконец близнецы вышли из столбняка и повернулись к выходу. Доктор, совсем было задремавший, умудрился каким-то образом предупредительно распахнуть перед ними дверь. Впрочем, Альфред Прунскваллер в глубине души желал, чтобы ненормальные гостьи катились ко всем чертям. Доктор жутко устал за сегодняшний день, и ему хотелось спать. Как всегда, положение спас Стирпайк – бодрым голосом он предложил проводить герцогинь прямо до порога их покоев. Не получив еще согласия, юноша молниеносным движением сорвал с крючка свою шапку и вышел вслед за сестрами хозяина замка.

Аристократки, кажется, примирились с тем, что расторопный юноша выйдет на улицу вместе с ними, хотя обе так и не ответили на его нижайшую просьбу проводить их до дома.

Тем не менее, смутить Стирпайка было невозможно – предупредительный поваренок то и дело напоминал женщинам, чтобы они смотрели под ноги и не отклонялись в стороны.

– Так говорите, что все знают об этом, – бесцветным голосом сказала Кора, глядя в темноте на Стирпайка.

– Кажется, именно так мы и слышали, – сказала Кларисса столь же бесстрастно, – но скажите тогда на милость, что же нам делать? У нас нет и сотой части той власти, которая когда-то была. Знаете ли, у нас в свое время были сотни слуг, и они…

– Ничего, ничего, – убежденно заговорил Стирпайк, чувствуя новый прилив красноречия, – вы вернете их. У вас будут новые слуги. Более вышколенные. И более послушные. Уж я позабочусь об этом! Я заставлю их работать на вас, сударыни, как положено! И то крыло замка, в котором вы изволите проживать, снова оживет, как когда-то. Вы вновь окажетесь на подобающем вам месте – на самом верху пирамиды Горменгаста. Только позвольте мне устроить все это. Я обещаю, что справлюсь с работой лучше, чем кто-либо другой.

– А что будет с Гертрудой?

– Да, да, что насчет Гертруды?

– Перепоручите мне все проблемы. Я сумею вернуть вам все права. Ведь вы, леди Кора и леди Кларисса, принадлежите к столь древнему роду. Вы не должны забывать это. Каждый человек должен помнить об этом, не только вы.

– Да, именно так все и должно быть, – сказала Кора.

– Верно, каждый должен знать, кто мы такие, – согласилась леди Кларисса.

– Должен действовать, исходя из этого, – продолжала леди Кларисса.

– А не то мы заставим их силой! – воскликнула Кларисса торжественно.

– Конечно, конечно, сударыни, – многообещающе твердил Стирпайк, – все так и будет, а пока позвольте мне довести вас до дверей покоев. Но, разумеется, вам не стоит распространяться окружающим о том, что я только что сказал. Вы понимаете, что я имею в виду?

– И мы заберем у Гертруды наших птиц.

Вместо ответа юноша схватил герцогинь под руки, поскольку они как раз дошли до лестницы.

– Леди Кора, – наконец заговорил он, – сейчас вам нужно целиком сосредоточиться на том, что я говорю. Если вы станете уделять мне должное внимание, я сумею вернуть вам приличествующий вам статус в Горменгасте. Статус, который, насколько я понимаю, был узурпирован леди Гертрудой.

– Да, конечно.

– Разумеется.

В ответах аристократок не было ни капли воодушевления, но юноша судил о реакции собеседниц не по тону, а по словам. Выходит, они все-таки клюнули.

Стирпайк был отменным лжецом и мастером лести, но чувство меры никогда не изменяло ему. Искусство располагать к себе окружающих было присуще ему с детства, а потом с блеском оттачивалось на кухне. И потому, когда они в конце концов добрались до двери одной из «теток», паренек уже знал – герцогини наверняка будут давать ему время от времени мелкие поручения, причем постепенно он будет заслуживать все большего доверия с их стороны. Тут главное – не сделать опрометчивого шага, ведь даже несмотря на очевидную глупость старых дев, в их жилах течет кровь Гроунов, и если они что-то почувствуют… Малейшая неосторожность может погубить все. Чтобы не переиграть, Стирпайк не пошел дальше дверей, а отвесил аристократками глубокий поклон и церемонно попрощался с ними. Развернувшись, юноша пошел обратно по длинному коридору. Дойдя до конца галереи, перед поворотом налево он не выдержал и оглянулся – герцогини стояли у двери, словно статуи, и глядели ему в спину тяжелыми взглядами.

Про себя юноша уже знал – завтра он не придет сюда. Пусть всласть перемоют ему кости и утвердятся во мнении, что верный человек им не помешает. Скорее всего, уже вечером «тетки» начнут нервничать и инстинктивно жаждать утешения в своей обычной тоске по власти. Но он придет только на следующий день. А пока его задача – собрать как можно больше информации о сестрах лорда Сепулкрейва и их привычках.

Выйдя на улицу, юноша в смущении остановился – поднявшийся ветер разогнал тучи и дал возможность свету луны и звезд беспрепятственно литься на землю. И внезапно у него стало легко и весело на душе – он давно не ощущал столь резкого эмоционального подъема. Стирпайк решил пока не возвращаться в дом доктора, а прогуляться по улице. Возможно, даже дойти до рва. Немного остыть и собраться с мыслями. Паренек был спокоен – он чувствовал, что ему светит крупный выигрыш.

Загрузка...