Транссферы

Часть вторая

ЖИЗНЬ, КОТОРУЮ МОЖНО И НУЖНО ПРОЖИТЬ ДВАЖДЫ

Глава восьмая. Дом, которого не может не быть.

Когда к Герману снова вернулось привычное самообладание, он осторожно приоткрыл глаза. Его окружал совершенно другой мир. Белоснежные купола и небоскребы Юниаполиса таяли прямо на его глазах. Благоухающий парк, деревья, скамейки, фонтан, зеленая трава и, наконец, ЕЕ озабоченное личико - все это неожиданно вспыхнуло и, как по мановению волшебной палочки, разлетелось фейерверком хрустальных осколков. Новый мир был действительно другим. И в то же время до боли знакомым. Хотя Герман готов был поклясться на чем угодно, что видел все это впервые. И эти милые сердцу цветочные клубы. И густой зеленый кустарник. И большого добродушного пса, суетливо путающийся у него под ногами. И просторную, заросшую плющом и диким виноградом веранду. И большой круглый стол, заботливо накрытый белоснежной скатертью и заставленный изящной стеклянной утварью. И собравшихся за этим столом людей, с искренней любовью и нежностью бросающих в его сторону взгляды. И даже роскошный представительский гравикар, безжизненно застывший у самого крыльца его дома... Его дома? Германа передернуло и он растерянно забегал глазами по лицам своих близких и родственников. Но ведь у него никогда не было ДОМА?! Его отец и мать погибли в самом начале Восточной компании. Герману тогда только-только исполнилось два года. И Военный Совет европейских союзников не придумал ничего лучшего, кроме как отправить его, сына легендарного разведчика "Ветра", в одну из своих мирных колоний на Марсе. Потом был военный интернат, Летная школа и беспрецедентный триумф "Падших ангелов" на Южном фронте. Были бесконечные боевые вылеты и объятые пламенем города в прицеле его "суперфайтера". Были искаженные гримасой ужаса и боли лица противников и их ни в чем не повинных сограждан. Был удушливый и пьяный туман полковой кают компании. Была горечь от поражений и сладостный миг победы. Но ничего похожего на то, что сейчас его окружало, безусловно не было. Да и в принципе не могло быть. Между тем, широкоплечий, с открытым лицом и грустными глазами мужчина, медленно поднялся со своего места за столом и приветливо потрепал Германа по голове. - Ну, дочурка, - ласково произнес он. - Будь умницей и не огорчай маму. У твоего папы очень много дел. Я постараюсь вернутся пораньше и мы с тобой обязательно пойдем на пруд. Как я и обещал. Ну, не скучай. - Как же так, Володечка, - перебила его статная, русоволосая женщина , которую Герман считал сейчас почему-то своей матерью. - У тебя же сегодня выходной. Ты же обещал побыть с нами. За последние месяцы мы с Настенькой видим тебя все реже и реже. С тобой что-то происходит. - Извини дорогая, - нежно целуя ее в щеку, сказал отец. - Но это происходит не со мной. Это происходит с миром. Ты же знаешь, мой последний эксперимент с D-полем закончился не совсем так, как мы все рассчитывали. А американцы нас постоянно торопят. Похоже, у них что-то происходит. Что-то очень тревожное и плохое. Но не будем об этом при дочке. Ей об этом еще рано думать. Мне пора. Мужчина сбежал вниз по лестнице и, громко хлопнув дверью, исчез в чреве своего служебного гравикара. Машина заурчала и резко тронулась с места. - Ну вот, папа опять нас оставил одних. Ох уж эта его работа, - грустно произнесла "мать" Германа, убирая со стола пузатый кофейник и тарелки со снедью. - Папа хороший ! - обиженно отозвался Герман, пытась помочь своей матери убрать со стола. - Не надо, Настенька ! Я управлюсь сама ! - решительно остановила его та. - Займись-ка лучше своими стереокнижками и компьютером. Осенью тебе в школу, а ты еще так мало всего знаешь. Мы с папой не хотим за тебя краснеть перед твоими будущими учителями и одноклассниками. - Не хочу заниматься компьютером без папы ! - закапризничал Герман. - Он все так хорошо объясняет... А без него мне ничего не понятно. И скучно . И вообще, я хочу, чтобы мы пошли в лес - за грибами и за ягодами. - Ну-ка, брось все эти свои штучки, - строго посмотрев на Германа, произнесла женщина. - В лес мы всегда еще успеем сходить. А пока, займись тем, чем я тебе сказала. Ты же только что обещала отцу меня не огорчать . Герман поморщился, но не решился доводить ситуацию до скандала. Обиженно фыркнув и демонстративно вскинув голову, он сорвался с места,. быстро преодолел лестницу на второй этаж и, наконец, оказался в своей "детской". В комнате было немножко душно, хотя и не жарко. Герман с видом полноправного хозяина плюхнулся в свое любимое кресло, как всегда до неприличия мягкое и гостеприимное, и глубоко задумался. Вообще-то, если быть очень честным, учиться ему нравилось. Даже больше чем возиться с куклами, играть в "салочки" с соседскими мальчишками, беззаботно нежиться в ласковых лучах солнца или даже путешествовать вместе с отцом по разным экзотическим уголкам и весям окружающего его мира. В отличие от подавляющего большинства сверстников, его неудержимо влекло ко всему новому и пока им еще непознанному. Ко всему тому, о чем знали взрослые и о чем ему самому толькопредстояло узнать. Но больше всего ему нравилось самостоятельно находить ответы на вопросы, в которых путались даже они. Таких вопросов было великое множество. И с каждым днем их становилось все больше. Среди них были и такие как:" Почему светит и греет солнце? Почему, когда тебя обнимает отец, тебе беззаботно и радостно. А когда он сердится, тебе хочется плакать и провалится сквозь? Почему трава зеленая, а небо голубое? Почему его любимый пес Сократ при их встрече дружелюбно виляет хвостом, но не разговаривает?..." Но были среди этих вопросов и более серьезные: "Почему, когда они ездили вместе с отцом на Средиземное море и случайно заглянули в исторический музей, там было так много незнакомых ему вещей и предметов? Да сам музей был не похож на их собственный дом. Почему?" И, наконец, почему весь тот мир, который их окружает, такой, какой есть, а не другой, о которых он не раз читал в развлекательных киберкнижках. Вот этот последний вопрос, не давал Герману покоя не ночью, ни днем. Даже несмотря на его, как выражался отец, несознательный возраст. И быть может, именно этот вопрос, стал основной причиной его особого благоговения перед сказками и увлекательными историями о жителях других миров и временных измерений. Между тем, "Электронный Распорядитель Дома", или как все его называли в шутку - "Домовой ", так и не дождавшись никаких распоряжений от одного из своих хозяев, на собственный страх и риск запустил процесс реконфигурации комнаты. Все вокруг Германа пришло в движение. Легкий полумрак сменился ярким солнечным светом. Воздух приобрел живительный озоновый привкус. Пребывающее в жутком беспорядке "лежбище" Германа ушло в стену и на его месте замерцал хрустальный шарик стереовизора. Расторопно закончив все свои преобразования, " Домовой" услужливо пробурчал в адрес Германа что-то невнятное и оставил свою моланькую хозяйку наедине с тишиной. Герман рассеяно уставился на вспыхнувший прямо перед ним земной глобус, устроился в кресле поудобней и весь обратился во внимание. Бесчувственный баритон " Наставника" ворвался в его сознание и мысли. Вначале он отдавался в ушах Германа застенчиво и робко, а затем все больше и больше набирая силу и назидательный тон. Свой уже ставший привычным для Германа Экскурс в Естествознание "Наставник" как всегда начал с занудной фразы о том, как человечество, однажды "слезло с дерева" и, опрометчиво взглянув на небо, больше уже никогда не смогло оторвать от него глаз. Вначале Герман слушал "Наставника" без особого интереса. Это был его уже далеко не первый урок. Многое из того, что тот говорил, ему уже было давно известно. Другое же, казалось настолько чуждым и малозначительным, что не вызывало в его душе ни малейшего всплеска эмоций . Так продолжалось до того момента, пока в сознании Германа вдруг не стали происходить самые невероятные вещи. В первый момент Герман даже немножко испугался. Еще бы. Ведь ему показалось, что все то, о чем продолжал монотонным голосом распинатся "Наставник " и тот стремительный калейдоскоп образов и событий, разворачивающихся ему в унисон в недрах стереовизора, как-то вдруг и без видимой причины приобрели слишком уж реальные и до боли знакомые Герману очертания. Более того, с каждой секундой Герман все больше и больше убеждался в том, что то, что с ним теперь происходило, уже более не было банальным уроком по естествознанию. Даже несмотря на продолжавший звучать за кадром голос "Наставника". Перед его глазами проходила РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ. День за днем. Год за годом. Во всей своей пышной красе, буйстве и многообразии красок. Со всеми своими полутонами и едва уловимыми оттенками. Но, все же это была чужая для Лейтенанта Леваневского жизнь. В собственной жизни Германа никогда не было "школьных" звонков, наивных и озорных одноклассников и первого, и как впоследствии выяснилось, единственного Учителя. Не было в его жизни и старинного северного города, в который переехала их семья. С его тенистыми парками и томными аллеями. С его архаичными дворцами и просторной набережной. С его застывшими на перекрестке времен музеями и безрассудным гомоном эстрадных залов. Не было в его жизни и увлечения искусством и музыкой. Театральных "тусовок", вернисажей и сладостного мига свободного творчества. Не было в его жизни и шумных скаутских лагерей, просторных палаток, предрассветных туманов, печеной на углях картошки и сказочного аромата девственных лесов. Он никогда в своей жизни не скакал верхом на лошади, не плескался в бурных волнах Средиземного моря, не ступал по раскаленному песку Аравийской пустыни, не видел собственными глазами Древних пирамид, Коллизея и Эйфелевой башни. В этой, другой и новой, для него жизни, было еще очень много такого, чего он никогда не делал. Или делал, но совсем по другому. Но самым важным во всем этом было то, что он даже думал обо всем совсем не так как теперь.

Глава девятая. ""Варвары.

Как-то незаметно и совсем неожиданно для Германа время замедлило свой бег. Герман растеряно огляделся по сторонам в поисках причины подобных перемен. Но вокруг было тихо, уютно и безмятежно. К его искреннему удивлению, он все еще продолжал сидеть в своем любимом кресле. Прямо перед его глазами мерцал хрустальный шар стереовизора. А а голос "Наставника" в своей привычной манере долдодонил какую-то свою очередную истину. Но кое-что все же изменилось. И прежде всего то, что теперь ему было уже не семь лет, как когда-то, а целых семнадцать. Его окружали стены чужого и незнакомого дома. Где-то внизу, на первом этаже раздавались гулкий топот солдатских ног и громкая "тарабарщина" на незнакомом ему языке. Любящих его матери и отца рядом не было. Как не было у его ног и милого сердцу пса Сократа, заметно растолстевшего и постаревшего за прошедшие годы. Несколько месяцев назад он с отличием закончил общеобразовательную школу и без особого труда поступил на первый курс космобиологического университета. Но, как-то легко и беспечно переступив порог своего детства и отрочества, он так и не успел всерьез почувствовать юности. И причиной тому было вначале страшное слово "война", а затем и вполне ощутимый смрад от ее дыхания. Все началось несколько недель назад. Его отца в очередной раз перевели в один из южных городов, поближе к испытательным полигонам его института. Они с матерью вначале решили остаться в родном городе, где Герману еще предстояла учеба в университете. Но потом все же изменили свое решение и вместе с отцом отправились к месту его нового назначения. Последнее как раз и предопределило всю их дальнейшую судьбу. Город в котором они оказались, носил восточное название Геок -Тепе и находился на самом краю Центрально-Каракумской пустыни. В городе практически не было современных зданий. Если не считать штаб-квартиры военного гарнизона Лиги Наций и сферических корпусов Института Экспериментальной Физики. Подавляющее большинство населения города составляли местные жители, туркмены и пуштуны по национальности. По этой причине в первые же часы войны захватчикам практически ничего не стоило подмять под себя Геок-Тепе и, не останавливаясь, устремиться дальше, на северо-запад. Стояла глубокая ночь, когда темные силуэты антигравитационных "тарелок" неожиданно повисли над городом. В ночной тишине затрещали робкие и беспорядочные выстрелы, возникли темные силуэты людей с зелеными повязками на головах и приглушенный гул военных механизмом. За отцом Германа солдаты противника пришли практически сразу, грубо и бесцеремонно вытащив его из постели и жестами давая понять, что он должен пойти вместе с ними. Практически всех других ученых и сотрудников Института Экспериментальной Физики вскоре постигла аналогичная участь. Всех пленных, в числе которых оказался и отец Германа, захватчики собрали в одном из корпусов Института. Затем они выставили вокруг него безмолвную и суровую по внешнему виду охрану, поспешно заминировали периметр, погрузились в свои боевые машины и отбыли в неизвестном направлении. Для всех жителей Геок-Тепе, включая и тех, чей покой так и не потревожили солдаты противника, потянулись долгие часы тревожного ожидания и безизвестности. Герман пытался как мог утешить свою мать. Но у него это плохо получалось . Хотя, в этой, другой своей жизни, милосердие и готовность к состраданию неожиданно стали основой всего мироощущения. Окажись на его месте в эти минуты лейтенант Леваневский, и...вряд ли бы кому из захватчиков удалось безнаказанно переступить порог его, Германа, дома. Не говоря уже о том, чтобы причинить боль и совершить насилие над его родными и близкими. Но в этом мире все было по другому. Совсем по другому. В этом мире Герман уже не был солдатом. Он никогда не держал в руках оружия и не был способен с его помощью сеять смерть, пусть даже вполне обоснованную и справедливую. В этой своей жизни он никогда не смог бы не то, что бы убить, но даже ударить живого человека. И все это было так непохоже на того Германа, которого он хорошо знал и к необузданному темпераменту которого сумел привыкнуть за всю свою бурную и неоднозначную жизнь. Теперь же, глядя на то как, убивается мать, на ее слезы и сдавленные рыдания, он вместе с ней беззастенчиво плакал и от бессилия рвал на себе волосы. Но в то же время, чувство ненависти и кровожадный азарт возмездия все еще были чужды его новому существу. Между тем, от отца не было никаких вестей. Кроме того, что он жив и здоров. О чем они с матерью сумели узнать от одного из его ассистентов, тяжело раненого в перестрелке и чудом сумевшего избежать вражеского плена. Этого молодого человека звали Радж Синх. Он работал вместе с отцом Германа уже несколько лет. И отец ему очень доверял. Отец даже открыл ему самый сокровенный секрет всей их семьи - о своей маленькой личной лаборатории. Что было строжайше запрещено всеми инструкциями Объединенного Научного совета Лиги Наций и вполне могло поставить жирный крест на дальнейшей карьере отца, как ученого. Как раз эта-та лаборатория, которую отец еще не успел полностью оборудовать и отладить после переезда к месту нового назначения, и сыграла в судьбе Сингха роковую роль. Она спасла ему жизнь и позволила избежать позорного плена. Все дело было в том, что сама лаборатория располагалась в подвале их нового дома. И доступ в нее был открыт только отцу Германа и Сингху. Для всех непрошеных гостей она была, в буквальном смысле слова, невидимой. Эта ее невидимость была одной из последних разработок отца. О которой не знали даже его коллеги и сослуживцы по Институту Экспериментальной Физики. Не говоря уже о других, непосвященных в суть его научных разработок. Кроме того, на всякий случай, лаборатория имела еще и защитный экран, состоявший все из того же D-поля, разработкой и совершенствованием которого отец Германа официально занимался последние десять лет. Надо было быть поистине сумасшедшим или самоубийцей, чтобы решиться пройти через это D-поле. И, возможно, к незаслуженному везению захватчиков они таковыми не оказались.

Предутренняя свежесть уже давно сменилась удушливым полуденным зноем. Город как бы замер в оцепенении и мучительном ожидании дальнейшего поворота событий. Его узкие улочки были пусты и безлюдны. Непривычная тишина и безмолвие струились по его узким улочкам, маленьким дворикам и площадям. Первый эшелон захватчиков уже успел продвинуться далеко на северо- запад. И гулкое эхо неприкащающихся сражений становилось все тише и тише. О том, что городу еще предстоит пережить нашествие второго и третьего эшелонов противника, никто из его жителей пока не знал. Но все же никто не спешил заниматься своими обычными делами и суетой повседневных будней. Ровно в полдень, где-то на юго-востоке прогремел мощный и оглушительный взрыв. Уже через минуту в комнату, в которой нашли себе убежище Герман с матерью, бесцеремонно ворвался Сингх и, с трудом превознемогая боль в простреленной груди, возбужденно изложил суть случившегося. С его слов Герман и его мать узнали о том, что жалкой кучке защитников города, чудом уцелевшей в схватке с вражеским десантом, удалось-таки одержать свою, пусть маленькую, но очень важную победу. Под самым носом у врага и пусть даже ценой собственных жизней, они сумели вначале вывести из строя, а затем и навечно похоронить под многометровым слоем песка главный Энергетический Комплекс Института. С этой минуты маленький городок Геок-Тепе уже не мог представлять ни малейшего стратегического интереса для противника. Лишенный энергетической подпитки Институт Экспериментальной Физики превратился в дюжину безжизненных строений, замершей в оцепенении электроники и ставшими в одночасье бесполезными лабораторными комплексами и испытательными стендами. Но оставались еще люди, которые все это создали и были всем этим способны управлять. Теперь их жизни и судьбы, после унижтожения Энергетического Комплекса Института, повисли на волоске. Противник был разъярен. Его солдаты, оставшиеся в городе, не находили себе места от растерянности и бессильной злобы. Уже через час на город обрушилась первая волна карателей и мародеров. Захватчики стреляли во все, что попадалось им на глаза, бесцеремонно врывались в дома, грабили и насиловали всех, кто пытался оказывать им сопротивление. И прежде всего это касалось пришельцев с севера. Оставшийся без защиты городок физиков был разграблен и унижен в первую очередь. Местных жителей, которых захватчики считали своими единоверцами, воины Ислама старались не трогать. Кое-кто из них в знак благодарности тут же переходил на сторону врага, надевая на свои головы зеленые повязки. Другие же, напротив, старались чем могли помочь северянам, укрывая их в своих домах, подвалах и палисадниках. Ближе к вечеру разбой и вакханалия в городе неожиданно прекратились. Тяжелый рокот транспортных вездеходов обрушился на поверженный Геок-Тепе и вскоре окружил его со всех сторон. Второй эшелон захватчиков быстро заполонил собой безлюдные улицы и проспекты города. Город затих. В быстро опускавшихся сумерках раздавались только отрывистые команды военачальников и приглушенный лязг оружия. Вновь прибывшие внешне мало чем отличались от своих предшественников десантников из первого эшелона противника. Но по своим вальяжным манерам, циничной и неторопливой жестокости, ничем не обоснованным спокойствии они были совсем другими. В доме, в котором все еще продолжали оставаться Герман с матерью и бедняга Сингх, они появились уже под вечер. Их было около десятка. Среди солдат особо выделялся их облаченный в белые дорогие одежды начальник. По-хозяйски оглядев первый этаж дома и оставшись при этом довольным, он громко и удовлетворенно хмыкнул. После чего распорядился в адрес своих солдат привести к нему других обитателей своего нового военного трофея. Те с готовностью и подобострастием поспешили выполнить его приказ. Когда Герман и его мать оказались на коленях у ног вражеского начальника, тот жестом подозвал к себе переводчика и лениво представился: - Меня зовут Абу Али ибн Хамаз, полковник Абу Али ибн Хамаз. вражеский офицер перевел свой рассеянный взгляд с матери Германа на него самого, прежде чем продолжить. - Вы и ваш дом теперь моя личная собственность. Военный трофей, так сказать. Женщину я, наверное, продам в рабство на невольничьем рынке Дамаска или Багдада. Что же касается девушки... Полковник оживился, пристально разглядывая Германа. В его глазах алчно вспыхнул и замерцал похотливый огонек. - Девушку же, - наконец продолжил он через переводчика, - ожидает несколько иная участь. Я хочу преподнести ее в подарок моему шейху. Мне кажется, в его гареме ей самое место... Полковник сделал паузу, доставая из внутреннего кармана своих просторных одежд спутниковую рацию и прислоняя ее к своему уху. Рация заверещала. И, отвечая на вызов, офицер что-то быстро затараторил по-арабски в ее микрофон. Ему ответили. Но по его лицу было видно, что не совсем то, что ему хотелось. Абу Али ибн Хамаз вспылил. Его лицо покрылось густой испариной и на пухлых губах заскользила тень недовольства и раздражения. Речь офицера неожиданно стала быстрой и скомканной. Похоже полковник был не на шутку рассержен тем, что ему говорил его собеседник. Наконец, оставив в покое рацию, Абу Али ибн Хамаз вернулся к своим пленникам и замершим в почтительном ожидании подчиненным. - Кажется, я немножко поспешил, - сдавленно произнес он в адрес Германа и его матери. - За вас двоих обещан большой выкуп. Так что, вы переходите в распоряжение Военного совета. Пусть он дальше решает вашу судьбу. Что же, касается вашего отца, то и за его голову тоже обещан немалый выкуп. Но он нам и самим нужен. Как ученый. Тем более, что теперь, когда вы, его родные, в моих руках, нам будет проще с ним договориться. А пока, объявляю вас под домашним арестом и оставляю под присмотром моих "моджахедов". Вам надлежит не покидать границ отведенной вам комнаты и ни в коем случае не показываться из его окон. Наказанием за ослушание будет ваша немедленная смерть. Что же касается дома... Полковник еще раз огляделся по сторонам и самодовольно улыбнулся. - Дом мне нравится. Здесь будет моя резиденция и главный штаб полицейского корпуса. - На второй этаж без моего разрешения никому ни шагу, - распорядился он уже в адрес своих солдат. - Разбираться не буду. Как положено по шариату, так с ослушником и поступлю. Здесь есть еще кто-нибудь? Солдаты отрицательно замотали головами ему в ответ. - Жаль. Очень жаль! - с нескрываемым разочарованием в голосе, прокомментировал полковник. - Но если все же кого-то еще обнаружите, сразу же тащите его к бывшей гарнизонной казарме Лиги Наций. У нас там будет приемно-распределительный пункт. Я сам решу за кого из пленных можно получить хороший выкуп, кого обменять на наших незадачливых братьев, попавших в плен к союзникам, кого продать в рабство, а кого просто расстрелять. Полковник медленно поднялся со своего кресла и направился к выходу. - Женщину и девушку в мое отсутствие не обижать. Я вернусь часа через три. Чтобы к моему приходу все здесь было приведено в порядок. - бросил он через плечо своим солдатам. "Моджахеды" почтительно вытянулись перед ним в знак покорности и холодно переглянулись друг с другом. Когда двери дома закрылись за спиной Абу Али ибн Хамаза, солдаты отконвоировали Германа и его мать в их комнату и без особого энтузиазма принялись наводить в доме порядок. Два последовавших за своим появлением дня полковник Абу Али ибн Хамаз не проявлял по отношению к своим пленникам ни малейшего интереса. Он был по горло занят своими собственными делами, уходил на службу с рассветом и возвращался далеко за полночь. В его отсутствие солдаты медленно сходили с ума от безделья, но по отношению к Герману и его матери вели себя подчеркнуто вежливо о корректно. К концу третьих суток Абу Али ибн Хамаз неожиданно соизволил подняться на второй этаж и без предупреждения ввалился в комнату к Герману и его матери. - Ваша дальнейшая судьба и судьба вашего отца, по милости Аллаха, решены, - безучастным голосом произнес он, протягивая Герману силиконовую пластину с посланием. - Союзники согласились заплатить за вас обозначенный нами выкуп и выслать самолет для вашей эвакуации. Как только мы получим выкуп, вы будете свободны. Но не раньше. Мне, конечно, жаль вас отпускать, но таково решение Военного Совета. Что же касается вашего отца, то он просил передать вам это. Герман покорно взял из рук полковника силиконовый диск с посланием и вставил его в отцовскую Персональную электронно-аналитическую машину. Стереомонитор ПЭАМ заискрился фиолетовым светом и в его недрах возникло голографическое изображение отца. - Мои дорогие жена и дочь. - грустно произнес он, скрестив на груди руки и опустив глаза в землю. - Я был очень признателен полковнику Абу Али ибн Хамазу, когда он великодушно согласился передать вам это мое, возможно последнее, послание. В знак моей благодарности, я согласился на сотрудничество с ним и все ему рассказал про лабораторию. Герман мертвенно побледнел. Но уловив тень блаженного самодовольства на лице Абу Али ибн Хамаза, усилием воли удержал себя от опрометчивых комментариев и действий. - Сделайте все, о чем он вас попросит. Но только не раньше, чем ваша судьба окончательно решится. Самолет Союзников прибудет за вами через несколько часов. После того, как полковник получит выкуп, а самолет Союзников с вами на борту приземлиться на нашей территории, сообщите ему полный пароль к разблокировке компьютера и снятию защитного экрана с лаборатории. Я убедительно прошу вас это сделать. От этого зависят ваши, бесценные для меня, жизни. Первые кодовые слова моего пароля: "Дружище Герострат, ты был неплохим провидцем ". Вторая часть пароля состоит из трех моих любимых цифр. Вы их, мои дорогие, хорошо знаете. Полковнику же предстоит их узнать только тогда, когда вы окажетесь в полной безопасности. Лицо Германа просветлело. Кажется он начал понимать, что именно задумал его отец. Академик Благонравов был слишком умным человеком, чтобы вот так запросто передать в руки врага свои изобретения. Изобретения, на которые он потратил всю свою жизнь и которые были предназначены надежно защитить его народ от любого посягательства на его свободу и безопасность. О том, чтобы добровольно подарить врагу новое страшное оружие, он, как честный человек, не мог себе позволить даже и думать. Вот почему он так, на первый взгляд легко и безропотно, согласился на сделку с полковником. Вполне справедливо полагаясь на его жадность и напыщенное высокомерие. И он оказался абсолютно прав в своих ожиданиях. Все говорило за то, что его затея сработала. Полковник пребывал в полном неведении того, какая реальная участь его ожидала, попытайся он только ввести в компьютер сообщенный ему Германом пароль. А "бедный" Абу Али ибн Хамаз уже примеривал на себя генеральский мундир и неслыханные почести, которыми его не замедлит осыпать Военный Совет, узнав через полковника главные и самые сокровенные военные секреты Союзников. Да, человеческая наивность иногда не знает границ. И полковник был тому еще одним ярким примером. Другой бы на его месте, вместо того чтобы скалится в предвкушении, как он считал, неминуемой Славы и всеобщего восхищения, позаботился бы о своих собственных похоронах. Ведь как гласит народная мудрость: " Не надо спешить делить шкуру еще не убитого медведя !" К несчастью для Абу Али ибн Хамаза, он этой народной мудрости не знал. Не знал он и того, что компьютер отца Германа вообще не имел никогда и никаких паролей. Он просто был запрограммирован на голос своего хозяина. Любая попытка иного запуска компьютера автоматически вела к неминуемой самоликвидации как его, так и всей лаборатории отца. Но отец Германа не был настолько глуп, чтобы эта самоликвидация произошла мгновенно. Он предусмотрительно предоставил любому непрошеному гостю, вторгнувшемуся в его святая святых, возможность включить компьютер. Затем дать ему, несколько часов на то, чтобы почувствовать себя полным победителем и больше уже никуда не торопиться. В эти роковые часы " гость" мог вполне беззаботно рыться в памяти отцовского ПЭАМ и безнаказанно прикасаться к любому из датчиков, процессоров и манипуляторов лаборатории. Окончательно позабыв при этом про бдительность и осторожность. Если бы он только знал, какой пренеприятнейший сюрприз ожидает его впереди! Но об этом "сюрпризе" знали только Герман, его мать и сам отец. Других посвященных не было, включая даже Раджа Сингха. - Ну вот кажется и все, мои дорогие. Не знаю, суждено ли нам еще когда-либо свидеться. Но я о вас буду всегда и везде помнить. Держитесь вместе. И, может быть, все еще будет хорошо. А пока, прощайте, - между тем подвел финальную черту под своим посланием отец Германа. Его голографическое изображение начало быстро таять и очень скоро бесследно растворилось в фиолетовом блеске стереомонитора. Герман интуитивно провел ладонью по своим щекам, смахивая с них запоздавшие слезы. Мать Германа издала истошный вопль и упала в изнеможении прямо ему на руки. Полковник флегматично пожал плечами, наблюдая всю это сцену, но даже не пошевелился. - Пароль ты мне сообщишь немедленно, - заявил он Герману тоном, не терпящим возражений. - И покончим со всем этим. - Не думаю, - дерзко осадил его Герман, сверкая глазами. - Я сделаю так , как сказал отец. Можете делать со мной все, что хотите. Полковник злорадно улыбнулся, прежде чем ответить: - Конечно, могу. Вы же все еще пока в моих руках. От такого цинизма и жестокости, которыми отдавала брошенная полковником фраза, лицо Германа покрылось мертвенной бледностью и мороз пробежал по коже. Он с тревогой заглянул в осунувшееся от страданий лицо матери, нежно поправил волосы на ее голове и, гордо вскинув голову, вновь поднял глаза на полковника. - Что, испугались? - раскрасневшаяся физиономия Абу Али ибн Хамаза не выражала между тем никаких эмоций. - Можете успокоиться. Меня все еще пока интересует ваш выкуп. Так что, не будем торопиться. Тем более, что вы меня немножко недооценили. Полковник отступил в сторону, пропуская в комнату две, облаченных в белые технические комбинезоны, фигуры с серебристыми чемоданчиками в руках. - Пока, я думаю, я смогу обойтись и без вашей помощи, - полковник небрежно улыбнулся, пристально разглядывая ногти на своих холеных пальцах. - Пока мои инженеры будут копаться в компьютере вашего отца, у вас будет достаточно времени для того, чтобы собрать свои вещички. По имеющейся у меня информации, самолет с выкупом приземлиться на нашем аэродроме где-то через полтора часа. Так-что я бы вам посоветовал поторопиться. Другого самолета не будет. Разве что, за другой, вдвое больше чем прежде, выкуп... Полковник грубо расхохотался своей собственной шутке, потеряв всякий интерес к пленникам и собираясь выйти из комнаты. Но Герман, неожиданно вспомнив про Раджа Сингха, громко, но вежливо, его окликнул: - Одну минуту, господин полковник. Я, кажется, хотела бы вам кое-что сказать?! Полковник резко обернулся и глаза его заискрились лихорадочным блеском. - Вы наконец то решились назвать мне вторую часть пароля, не так ли, моя дорогая и обаятельная гурия? - голос полковника вдруг приобрел несвойственную ему лесть и приторно- слащавый оттенок. - Ну же, дорогая , я весь во внимании. Герман смутился, прежде чем ответить полковнику: - Не совсем так, господин полковник. Я не сообщу вам пароля. Но, может быть, то, что я скажу, окажется для вас интересным? Дело в том, что, по моему, в лаборатории отца кто-то есть. И этим кто-то, учитывая защитное D-поле, все еще окутывающее лабораторию, может быть только его ассистент Радж Сингх. Я вполне могу вам помочь в том, чтобы он согласился добровольно покинуть лабораторию и сдаться вам в плен. Но только, при условии, что вы гарантируете ему жизнь. - Почему вы мне не сказали об этом раньше? - голос полковника вновь приобрел твердость и высокомерие. - Вы хотели его укрыть? И это после всего того хорошего отношения, которое я к вам и вашей матери проявил? - Нет, полковник, не совсем так, - начал оправдываться Герман, изображая на своем лице наигранный страх и растерянность. - Я узнала про то, что кто-то есть в лаборатории чисто случайно. А потом, я же не знала, что мой отец согласится сотрудничать с вами. Без его решения я не могла выдать вам его ассистента. Теперь это уже не важно. Единственное, чего я все еще боюсь, так это того, что ваши солдаты его тут же убьют. Даже не разбираясь, что к чему. - Конечно, убьют, - подтвердил полковник. - И чем раньше они это сделают, тем лучше для вас. Я уже начинаю на вас сердится. - Не спешите полковник, - перебил полковника Герман. - Вы просто и бессмысленно обречете на верную смерть ваших солдат. Ведь пока вы не знаете пароля и не можете снять силовую защиту с лаборатории. Так что Радж для вас все еще недосягаем. Между тем, в его распоряжении вполне достаточно времени, чтобы уничтожить все научные записи моего отца и самое важное из оборудования. Таким образом, я бы посоветовала вам попробовать с ним договориться. Я думаю, если вы сохраните ему жизнь, он быстро согласится на мое предложение. В противном случае, ему терять нечего... - А с какой это стати я должен гарантировать ему жизнь? - возмутился полковник. - Тем более, что он, судя по вашим словам, индус?! Так что, никакого серьезного выкупа мне за него не светит. Да и менять его на наших военнопленных никто не будет. Назовите же мне хотя бы три существенных причины, по которым я должен думать всерьез о его никчемной жизни? - Одну из причин, я вам уже назвала, - твердо ответил Герман. - Как я уже говорила, Раджу ничего не стоит самостоятельно уничтожить лабораторию отца и все его записи. Но, есть еще одна, более существенная причина. - Какая же, если не секрет? - искренне недоумевая, перебил его полковник. - Эта причина - мой отец, - гордо ответил Герман. - У него очень сложный характер. Мне ли и моей матери об этом не знать?! Кто даст вам гарантию, что после того, как вы нас отпустите, мой отец согласится на продолжение сотрудничества с вами? Боюсь, что гарантировать это вам сможет только он сам. Но захочет ли, вот в чем вопрос? А если нет? Что вы будете делать в этом случае? Расстреляете его или продадите в рабство ? - Возможно и так,- согласился полковник. - Хотя кроме этого существует еще дюжина способов как сделать вашего отца покорным. Пытки, например? - А что это изменит, - при слове "пытки " Германа передернуло, но он даже не показал и виду. - Без его добровольного участия вам все равно не воспроизвести его изобретений. По крайней мере быстро и без бессмысленных жертв. А вот если в вашем распоряжении окажется его ассистент и верный помощник во всех экспериментах, я думаю, это может в корне изменить всю ситуацию. Ведь договориться с одним из двух все же проще, чем только с одним?! К тому же мировым научным светилой, с гордым и непокорным самолюбием ! Разве я не права? Полковник вытаращил на Германа глаза и отчаянно напряг скудные остатки интеллекта в своей черепной коробке. С одной стороны, все то, что только что ему выложила его очаровательная пленница, было вполне логичным и обоснованным. Но, с другой стороны, полковнику было невдомек, почему именно она все это сделала. Ведь это же было откровенным предательством по отношению к ее народу?! Хотя, может быть он чего-то и не допонимает. Может быть девушкой движет безрассудная любовь к отцу? Может быть страх?! А может даже и искренняя наивность и глупость? - Ладно, вы меня убедили, - наконец сдался полковник. В чужую глупость ему оказалось поверить значительно проще, чем в свою собственную. Хорошо, я обещаю сохранить ему жизнь. При условии, что он пальцем ни к чему не притронется в этой злополучной лаборатории. Более того, я даже обещаю отправить его первым же транспортом вслед за вашим отцом в наш Аравийский Научный Центр. Вы довольны, дорогая? Великодушию полковника не было границ. Жаль было только, что кроме него самого на этот факт больше никто не обратил внимания. Герман, потому что с большим трудом пытался сдержать на своих губах победную улыбку. Его мать, потому что ей вообще было не до этого. Вражеские инженеры, потому что всецело были поглощены настройкой своего электронного оборудования. Солдаты полковника, потому что не понимали сути происходящего. Таким образом жизнь бедняги Раджа хоть на какое-то время была спасена. Даже несмотря на то, что сам индус не подозревал о том, каких сверхчеловеческих усилий и откровенного блефа это стоило Герману. Герман вслед за полковником спустился вниз, в подвал дома, и вкратце изложил Раджу что к чему. Тот оказался в данной ситуации на редкость смышленым и понятливым парнем. Уловив в голосе Германа твердость и легкий оттенок скрытого торжества, Радж с готовностью согласился ничего не трогать в лаборатории, добровольно покинуть ее надежные и безопасные стены и сдаться на милость полковника. Через несколько минут солдаты уже грубо подхватили его под руки, бесцеремонно вытащили из подвала на белый свет и по приказу своего командира первым же гравикаром отправили на аэродром. Часа через полтора, вслед за ним, на личном гравикаре Абу Али ибн Хамаза на аэродром прибыли и Герман с матерью. Самолет Союзников их уже ждал. Ощетинившись сканерами и лазерными пушками, он стаял под парами на полосе и терпеливо ожидал своих пассажиров. Помимо легкого вооружения и ракет, его основной защитой и гарантом безопасности служила ярко-оранжевая эмблема Ядерных - Стратегических Сил. Так как устраивать термоядерный кошмар на уже захваченной территории было совсем не в интересах захватчиков. Герман помог матери подняться по "воздушному " трапу самолета и сам поспешил последовать вслед за ней. В то же самое время, командир самолета вывалил из грузового люка лайнера контейнер с выкупом и, пожелав полковнику Абу Али ибн Хамаза по-русски сгореть в аду, захлопнул дверь люка прямо перед его носом. Самолет Союзников мягко оторвался от земли, создавая под своим корпусом воздушную подушку, не без издевки помахал противнику крыльями и, быстро набирая скорость, устремился к линии фронта. Его никто не преследовал и не обстреливал. Полковник Абу Али ибн Хамаз твердо держал свое слово, сам того не подозревая. Все его мысли в этот момент были заняты совершенно другим, и ему было не до какого-то там легкого самолета Союзников с бывшими его пленниками на борту. С бешенной скоростью гравикар полковника несся по направлению к городу и заветной лаборатории отца Германа. Сам же полковник, изнывая от жары и нетерпения, нервно сжимал в ладони корпус спутниковой рации, каждую минуту ожидая услышать из нее три обещанные ему Германом цифры. Беспокойство полковника было вполне объяснимым, учитывая тот факт, что его инженерам так и не удалось взломать "электронную" защиту компьютера и снять силовое поле с лаборатории. В этом факте не было ничего удивительного. Ведь им не могло прийти даже в голову, что набери они на клавиатуре компьютера после фразы "Дружище Герострат, ты был неплохим провидцем " абсолютно любые три цифры, и его стереомонитор немедленно бы засветился дружелюбным, хотя и коварным, гостеприимством. Тем временем, самолет Союзников со своим бесценным грузом, уже кружил в зоне родного аэродрома. Герман протиснулся в пилотскую кабину и вежливо попросил командира передать полковнику Абу Али ибн Хамазу короткое сообщение, которое тот так ждал. Сообщение состояло всего из трех цифр. Герман назвал их наугад и у него почему-то вышло " 666". Затем он на минуту задумался и, не сумев удержаться от мести, попросил передать в адрес полковника еще одну фразу . В ней не было ничего оскорбительного и грубого. Скорее напротив, она звучала подчеркнуто вежливо, хотя никому, в том числе и экипажу самолета, непонятно. Она состояла всего из двух предложений, десяти слов, одной частицы, одной запятой и двух восклицательных знаков: " Милый полковник, Герострат никогда не был хорошим парнем! Мой отец ошибался ! " Командир самолета недоверчиво посмотрел на Германа, передавая это идиотское сообщение, и многозначительно покачал головой. Герман в ответ виновато улыбнулся и поспешил покинуть пилотскую кабину. О том, как отреагировал сам полковник на полученное им сообщение, Герману уже не суждено было никогда узнать.

Глава десятая. "На самом краю света и тени..

Герман вернулся в родной город. Окружающий Германа мир пребывал в жутком хаосе и ожидании неминуемой и страшной развязки. И Герман не мог без боли в сердце смотреть на все те страдания и невзгоды , которые его теперь окружали. Тем более что теперь на его плечи легла вся полнота ответственности за сильно сдавшую за прошедшее время и окончательно утратившую твердую почву под ногами мать. Как мог, он старался ее утешить и вселить в нее и в себя надежду на будущее. Но никаких вестей о судьбе отца не было. И это само по себе перечеркивало все его отчаянные попытки. Он несколько раз подавал рапорт в Мобилизационную комиссию Союзников с просьбой отправить его на фронт. И все время получал вежливый, но твердый отказ. Тогда он решил продолжить свою учебу в Университете. Тем более, что теперь, перед лицом возможного голода, выбранная им специальность "Исследователя нетрадиционных космических биокультур" оказалась как нельзя кстати. Все свои вечера он либо проводил дома, с матерью, либо чем мог помогал раненным в расположившемся рядом с их домом армейском госпитале Союзников. Раненных было очень много. И они постоянно прибывали со всех фронтов и из тех городов, где бушевали кровавые мятежи и восстания сторонников Джихада. Они были самых разных национальностей, но больше всего среди них было французов, немцев и итальянцев. Они невыносимо страдали, так как противник воевал в основном допотопным и жестоким оружием. Но еще больше, они мучились морально. Так как оказались в чужой стране. Так как многие из них перед этим воевали со своими бывшими согражданами. Так как не знали, что их ждет в будущем. Герман, в своем новом качестве, стал для них всех чем-то вроде мессии. И эта роль ему отлично удавалось. Очень скоро она даже стала неотъемлемой частью его самого и его жизни. Но в одно морозное декабрьское утро в их с матерью доме неожиданно заурчал сигнал внешнего вызова по "Видеофону". В этот самый момент Герман как раз собирался на свои занятия в Университете, поэтому на вызов ответила его мать. - Здравствуйте ! Госпожа Благонравова, если не ошибаюсь? - заискрился зеленоватым сиянием монитор "Видеофона", и из него выплыла смущенная физиономия незнакомца с затравленным взглядом и густыми седыми бровями. Извините, что так рано вас потревожил. Моя фамилия Соболев. Капитан Соболев. Офицер Генерального штаба по особым поручениям. - У вас есть какие-то известия о судьбе моего мужа? - с надеждой в голосе, перебила его мать Германа. Герман оживился и, бросив свои приготовления к Университету, поспешил присоединится к матери. - К моему глубочайшему сожалению, госпожа Благонравова, я связался с вами совсем по другому поводу. У меня нет новостей о судьбе вашего мужа. Наша разведка активно этим занимается, но... - капитан смутился, и голос его потерял былую уверенность. - Но, пока безуспешно. - Извините. Я просто не могу больше ни о чем другом думать, капитан,упавшим голосомпроизнесла женщина. - Еще раз извините. - Я вас понимаю,- лицо офицера приобрело оттенки сострадания, хотя и не очень искренние и явные. - Но, у меня есть к вам дело. Точнее, к вам и вашей дочери. И это дело не терпит отлагательства. Вы готовы меня выслушать? - Да, конечно. Я и моя дочь вас внимательно слушаем. Что вы хотели нам сообщить? - ответила женщина, нежно, по-матерински, прижимаясь к Герману. - Так вот, - продолжал капитан. Голос его приобрел уверенность и чисто деловой тон, - я бы хотел обсудить с вашей дочерью и, разумеется, с Вами один щекотливый вопрос. Точнее, предложение. Суть его состоит в том, что, как вы, наверное, знаете, дела Союзников на южном и восточном фронтах в последнее время идут не совсем удачно. Если честно, наши армии отступают и раз за разом терпят все более болезненные поражения. Но, с этим то мы как раз способны справится собственными силами. Но вот с другим... Капитан помрачнел. Лицо его приобрело унылое и загнанное выражение. -Как бы это вам все объяснить, - вновь заговорил он, собираясь с духом.В общем, уважаемая Нина Константиновна, Мобилизационная Комиссия Союзника решила удовлетворить неоднократные запросы вашей дочери о ее призыве в действующую армию. Но... При этих словах капитана лицо Германа вспыхнуло и озарилось победным сиянием. В то же время лицо его матери мертвенно побледнело. Женщина покачнулась, быстро теряя сознание, и мягко осела прямо на руки спохватившейся дочери. - Капитан, ваша бестактность и жестокость переходит все разумные границы! Все что вы могли, вы уже сделали ! - набросился Герман на офицера. - Лично меня, ваше предложение обрадовало. Но зачем же было его делать при моей матери? Вы чудовище, капитан. Вам никто об этом раньше не говорил? - Вы меня не совсем правильно поняли, госпожа,- начал оправдываться тот. - Вы мне даже не дали договорить. Все не совсем так, как вы думаете. Мы отнюдь не собираемся отправлять вас на фронт. "Пушечного мяса" у нас и без вас хватает. Тем более, что вы на эту роль не годитесь. Вы нам нужны прежде всего как специалист. Как человек, способный на большее, чем просто вытаскивать из под огня раненных, управлять мобильной боевой машиной или устраивать диверсии в стане противника. Вы прежде всего нужны нам в тылу. В самом что ни на есть глубоком и недосягаемом для врага тылу. Тем более теперь, когда в преддверии зимы и лютых морозов над всеми государствами Союзников нависла вполне реальная угроза голода и энергетического дефицита. У нас осталась единственная и, боюсь, последняя надежда на наши космобиологические плантации на орбите и на таких людей как вы. Если вы откажетесь от моего предложения, нам будет сложно без вас обойтись. Но все же, я искренне продолжаю надеяться на то, что этого не случится. Капитан сделал паузу, выжидающе уставившись в лицо Германа и нервно кусая губы. - Ну, что вы решили. - не давая Герману опомниться, произнес он с надеждой. - Я, конечно, с радостью готова принять ваше предложение. Но, - Герман замялся, бросая встревоженный взгляд в сторону своей матери. - Но вы же понимаете?! Я не могу вот так, беспечно оставить свою мать. Она не вынесет нашей разлуки. Тем более, что от отца нет никаких вестей. Я даже не знаю, что и делать. - Ну, если проблема только в этом, - оживился капитан. - Пусть вас это не беспокоит. Мы готовы предложить вам отправится на "объект" вместе с вашей матерью. Мы предусмотрели подобный поворот событий и сделаем все от нас зависящее, чтобы не разлучать вас с вашей матерью. Как только вы примете окончательное решение, мы немедленно подготовим все необходимые для нее документы и ваша с ней разлука будет очень скоротечной. На космической станции, куда мы вам предлагаем отправиться, есть место и для вас и для вашей матери. Тем более, мы сочтем за огромную честь для нас, если она к тому же пожелает с нами сотрудничать. Лишние рабочие руки нам нужны как воздух. Может быть даже больше. К тому же, на станции, вы и она будете в большей безопасности, чем здесь, на Земле. Это я вам обещаю твердо. - Ну тогда... - Герман в нерешительности обратился за поддержкой к своей матери. Женщина уже пришла в себя и с нескрываемым интересом слушала их с офицером беседу. - Мы согласны. Ведь так, Настенька? - неожиданно уверенно произнесла она в адрес капитана. - Я знаю, что мой муж поступил бы на моем месте точно так же. Я не хотела бы его разочаровывать. - Ну вот, кажется, все решено, - подытожил капитан, удовлетворенно разводя руками. - Я очень рад, что мы достигли согласия и полного взаимопонимания. Хотя, я в этом и не сомневался. Вылет нашего звездолета к "объекту " назначен на следующий понедельник. У вас в запасе, Анастасия Викторовна, чуть меньше недели на сборы. Мы с нетерпением ждем на вас на его борту "Батерфлай". Герман, обменявшись с матерью взглядами и получив от нее молчаливое согласие, кивнул. Капитан Соболев торопливо раскланялся, засуетился и его лицо быстро растаяло в недрах "Видеофона". - Ты поступила правильно, доченька, - с чувством произнесла мать Германа , когда они остались одни. - Жизнь, какая - никакая, но продолжается. И мы не можем впадать в отчаяние. Тем более сейчас, когда твоего отца с нами нет. Он, без сомнения, полностью поддержал бы наше решение. Женщина не выдержала и разрыдалась, уткнувшись Герману в плечо. Тот тяжело вздохнул и нежно обнял ее за плечи, с трудом сдерживая свои собственные слезы. Впереди их ждала неизвестность. Но эта неизвестность уже не казалась такой пугающей и горькой как прежде.

* *

*

Геостационарный комплекс "Велес-13" был типичной космобиологической станцией, запущенной на орбиту между Землей и Венерой с целью колонизации космического пространства и планет Солнечной системы. Станция была рассчитана на несколько тысяч обитателей. Она имела две мощных парниковых оранжереи, несколько лабораторных комплексов, технический шлюз для стыковки со звездолетами и транспортниками любых типов, жилой и "карантинный" сектора. Помимо всего прочего, станция была оборудована собственной термоядерной системой энергоснабжения и генераторами воды и воздуха. Одним словом, ощетинившись веером солнечных батарей и сверкая панелями стеклопластика, "Велес-13" служил надежным форпостом землян на пересечении основных транспортных магистралей и грузопроводов Лиги Наций.

Пассажирский лайнер "Батерфлай" с Германом и его университетскими товарищами на борту выполнил изящный вираж вокруг станции и уверенно пошел на посадку. Вновь прибывших колонистов встречал сам Начальник станции. Его широкоплечая фигура, так хорошо всем знакомая в узком кругу настоящих и будущих космобилогов, эффектно выделялась среди приземистых офицеров службы безопасности станции. - Добро пожаловать в наш маленький Эдем, дорогие друзья, - раскатистым басом поприветствовал он молодое пополнение станции. - Надеюсь вам всем здесь понравится. Однако, позвольте представиться. Моя фамилия... Начальник станции обвел собравшуюся вокруг него толпу молодежи взглядом и неожиданно для всех смутился. Его окружали десятки восторженных глаз и до боли знакомых улыбок. Несмотря на то, что прошло не менее полугода, он помнил их всех. Милых и очаровательных девушек и гордых своей непосредственностью парней. Они были все такими же. Как тогда, когда он, уважаемый профессор космобиологии Гарольд Кольт читал им занудные лекции в Университете и проводил лабораторные практикумы. Они так же, как и тогда ловили каждое его слово. Так же искренне и преданно смотрели ему в глаза. Так же наивно ожидали от него сотворения чуда. И вот теперь, когда час сотворения этого самого чуда, наконец, пробил , они вновь были рядом с ним. Но все же, некоторые изменения в лицах своих давних знакомых не ускользнули от бдительного внимания Начальника станции. Его студенты были все так же очаровательны и милы, но лица девушек уже не были так беззаботны как прежде. А быстро повзрослевших в годину суровых испытаний парни смотрели на мир решительно и даже немножко цинично. И причиной тому была все еще бушевавшая на лазурной планете война. - Значит так, - вновь заговорил профессор, наконец собравшись с мыслями и так и не закончив своего неуместного представления. - Еще раз добро пожаловать на станцию и... Давайте сразу перейдем к делу. Профессор окинул всех присутствующих строгим взглядом и жестом подозвал к себе одного из офицеров Службы Безопасности. - Позвольте вам представить, дамы и господа, моего первого помощника и главного Распорядителя на станции Зигмунда Клейна. Прошу любить и жаловать. - профессор сделал шаг в сторону, пропуская офицера вперед . - В ближайшие сорок восемь часов вы все поступаете в его полное распоряжение. Он вам все покажет, расскажет и научит тому, что должно знать полноправному обитателю "Велеса-13". Он же распределит вас по производственным подразделениям и поможет каждому из вас привести в божеский вид его личную каюту. На все про все, как я уже говорил, у вас ровно двое суток. В пятницу вечером я жду всех командиров групп в моем кабинете. Для определения конкретных задач их подразделениям и согласования первоочередных шагов в этом. Сразу говорю, работа найдется для всех и, к тому же, ее будет достаточно много. А пока, отдыхайте, осваивайтесь с вашим новым домом, привыкайте быть его полноправными хозяевами. Профессор сделал паузу, заглядывая через плечо Клейна в его мнемосуфлер и что-то полушепотом с ним обсуждая. Их конфиденциальная беседа, в процессе которой офицер отчаянно спорил и размахивал руками, длилась не более десяти минут, пока они оба наконец не пришли к согласию. Все это время, пока Клейн и профессор уточняли судьбу вновь прибывших, последние пребывали в томительном ожидании и растерянности. Многие из них бесцеремонно переговаривались друг с другом, присев на свои походные ранцы и безучастно оглядываясь по сторонам. - Все свободны. Я больше никого не задерживаю. - неожиданно поставил точку в затянувшейся паузе профессор. - Мистер Клейн, можете приступать к выполнению ваших обязанностей. Офицер с готовностью кивнул, вытянулся перед профессором по стойке "смирно" и, не теряя времени даром, выплеснул на головы своих подчиненных и новоявленных колонистов целый шквал сухих и четких распоряжений. Всё в гостевом секторе " Велеса-13" пришло в движение. Вежливо подгоняемые офицерами Службы безопасности новобранцы быстро выстроились в несколько колонн и очень скоро десятки человеческих ручейков устремились в направлении жилого сектора станции. Между тем, профессор выхватил взглядом Германа из всеобщей суматохи, бесцеремонно отвел его в сторону и сдержано произнес: -Госпожа Благонравова?! Не так ли?! Анастасия Викторовна? Вы не могли бы немножко задержаться? Я хотел с вами кое-что обсудить без свидетелей. Это достаточно важно и касается только вас и кое-кого еще из ваших товарищей. Профессор заговорчески подмигнул Герману. - То, что я собираюсь вам предложить, - бодро продолжил он. Во-первых, имеет отношение к вашим впечатляющим успехам в учебе. Насколько мне известно, вы закончили второй курс Университета с отличием. Во-вторых, из тех сведений, которые мне удалось почерпнуть из вашего "Личного дела" и университетского досье, у меня сложилось впечатление, что вы серьезный и эрудированный специалист, подающий большие надежды. И, наконец, в третьих, существует еще одна, на мой взгляд, самая важная причина, по которой из всех прибывших на "Велес-13" колонистов я выбрал именно вас. Но пока мы о ней говорить не будем. Будем считать, что в отличии от других, вы успешно прошли тестирование. Причем, сами того не подозревая. - Звучит интригующе, Гарольд Эрнестович, - не скрывая смущения на своем лице, откликнулся Герман. - Неужели то, что вы мне собираетесь предложить, настолько необычно и важно для вас, что об этом приходится говорить одними загадками и к тому же вполголоса. - Боюсь, что да, - не заметив подвоха, подтвердил профессор. - Дело в том, что Попечительский совет Международной Академии Наук наконец принял мое предложение. Речь идет о решении одной чрезвычайно интересной и перспективной для земного человечества проблемы. Я назначен руководителем проекта со всеми вытекающими из этого функциями и полномочиями. Сразу хочу заострить ваше внимание на том, что проект носит закрытый, я бы даже сказал, секретный характер. Поэтому, ваше участие в нем несколько ограничит свободу вашего общения с другими обитателями станции. Но, в то же время, если ваша дальнейшая научная карьера вам небезразлична, эта работа, безусловно, принесет вам неоценимый опыт и новые, в некотором смысле, неординарные знания и возможности. Вам это интересно? - Если это не помешает мне продолжить учебу, то да? - Герман неуверенно пожал плечами. - К тому же, я уже подписала контракт с Министерством Обороны по поводу моей основной работы на станции. В этом контракте нет ни слова о том, чтобы заниматься научной деятельностью. Как быть с этим? - Пусть это вас не беспокоит, - поспешил развеять сомнения Германа профессор. - Министерство обороны само мне рекомендовало Вас для участия в проекте. На ваш индивидуальный контракт это никак не повлияет. Напротив, это даст вам право на некоторые привилегии. Может быть, даже на очень значительные. - Хорошо, - сдался Герман. - Если все будет именно так, как вы говорите, в принципе я готова принять ваше предложение. Но можно узнать, собственно, о сути проекта. Вы об этом пока не обмолвились не единым словом. Честно говоря, меня это несколько настораживает. Надеюсь, речь не пойдет о разработке чисто военных технологий. Если да, то я в этом участвовать отказываюсь. - Нет, нет и еще раз нет ! - уверенно и несколько высокопарно отчеканил профессор. - Несмотря на то, что сейчас идет война, я, как ученый, не хочу иметь ничего общего с теми, кто сеет смерть. Пусть даже вынужденную и справедливую. - Ладно, не будем об этом ! - профессор виновато заулыбался, чувствуя себя неловко за свою неуместную слабость, и тут же поспешил вернуться к основной теме их разговора. У него это получилось как-то по-детски, неуклюже и потому искренне. - Что вы знаете о вита-концепциях ! - спросил он Германа. Герман снисходительно пожал плечами, наблюдая за отчаянными попытками своего собеседника разрядить всю нелепость той ситуации, в которую он сам же себя и загнал. Однако, обижать профессора, к тому же еще и его нового начальника, в планы Германа совсем не входило. Поэтому он все же решился ответить на его вопрос. - Это что-то из области генной инженерии? Не так ли, профессор? высказал он свое предположение и невинными глазами посмотрел на профессора. - А вот и не угадали, - обрадовано перебил его тот, лишний раз, по его мнению, получив подтверждение своего интеллектуального превосходства и значимости. - Совсем наоборот. Генная инженерия по сравнению с тем, чем я занимаюсь, это просто детские забавы. И не более того. Хотя основную суть вы уловили верно. Речь действительно пойдет о философских концепциях Жизни. А главное, о том, как эти концепции можно и должно реализовать на практике. Голос профессора приобрел назидательный тон. Его глаза заблестели, а на губах прочно обосновалась самодовольная улыбка. - Ну в общем так, милая леди, - несколько фамильярно взяв Германа под руку, продолжал он. - Начнем с самого начала.

* *

*

Вначале было СЛОВО. Точнее целый монолог профессора Кольта о том, что такое вита-реальность, био-трансфизическое моделирование, (-ипсилон-алгоритмы и, главное, неуловимая и всемогущая "энтелехия* ". Все, о чем так самозабвенно говорил профессор, было Герману страшно интересно. И в то же время пугало налетом средневековой мистики и античного витализма. То, чем занимался профессор, и чем предстояло теперь заняться Герману, действительно было чем-то большим, чем вся земная наука вместе взятая. И действительно оно имело лишь отдаленное отношение к самым передовым направлениям генетики и классической бионауки. Герман пребывал в нерешительности, граничащей с оцепенением или, даже, шоком. Ведь та сокровенная тайна Природы, на пороге познания которой дерзко топтался Гарольд Кольт, могла запросто перевернуть весь мир верх ногами или... Или бесповоротно его уничтожить ! Герман боялся об этом даже и думать. Внутри него полыхал ураган сомнений и чисто животный ужас. Но все же, он почему-то сказал профессору "Да !". Его решение не было обдуманным. Но, в тоже время, не было и случайным. Оно как бы пришло само собой, в какой-то степени даже против воли самого Германа. Но, несмотря на все это, Герман ни о чем не жалел. Напротив, ему было легко и беззаботно. Как если бы он искренне исполнил свой долг и поступить иначе был не в праве. В общем, на следующее после своего прибытия на станцию утро он уже был в лаборатории профессора. В отличие от других колонистов "Велеса-13", получивших от Начальника станции двухдневный тайм-аут и весело проводящих время в суматохе новоселья, Герман такой возможности оказался лишен. И это стало его первой из обещанных Кольтом "привилегий". Лаборатория Профессора представляла из себя зеркальный сфероид, обшитый снаружи листами металлопластика, вынесенный на добрых три десятка километров от станции и соединенный с ней дюжиной силовых и функциональных ферм и трубопроводов. Попасть в "шкатулку Пандоры", так негласно окрестили на станции владения Кольта, можно было только одним путем - на борту транспортного "Челнока" и только с личного разрешения Начальника станции. Очень скоро, пообщавшись со "старожилами" "Велеса-13", Герман понял, что столь жесткие меры предосторожности, предпринятые Кольтом в отношении своей лаборатории, были совсем не лишними. На станции ходило много будоражащих фантазию легенд и самых невероятных историй. Все они, как правило, в той или иной степени были тесно связанны с таинственной личностью Начальника "Велеса-13" и его необычным детищем. Большая часть из этого космического фольклора носила на себе отпечаток откровенного вымысла и фантазии авторов. Другие же слухи и сплетни имели под собой вполне реальную почву и вызывали плохо скрываемое раздражение на лицах офицеров Службы безопасности и самого Кольта. В частности, один из самых захватывающих слухов, дошел до Германа в самые первые дни и часы пребывания его на "Велесе-13". Эта была странная история о том, что с момента прибытия Кольта на станцию его лаборатория уже не менее десяти раз загадочным образом исчезала..., а затем практически с нуля отстраивалась заново никому неизвестными на "Велесе-13" инженерами и монтажниками. Причем, "знатоки" утверждали, что во всех этих случаях странного и необъяснимого исчезновения "Шкатулки Пандоры" виноват был только сам профессор. И что он сам лично отдавал распоряжение об ликвидации своей лаборатории. И при этом никогда и ничем не мотивировал причин подобного своего решения. Даже те, кому он особенно доверял на станции - главный распорядитель "Велеса-13" майор Клейн и тщательно подобранный самим же профессором персонал лаборатории - не были в курсе событий. Или, по крайней мере, упрямо придерживались данной официальной версии развития событий. Одним словом, когда Герман оказался вместе с профессором на борту "Челнока", стартовавшего с "Велеса-13" к "Шкатулке Пандоры", в его голове копошилось с десяток тревожных и неосознанных мыслей. Кроме них двоих - Германа и Кольта, на борту корабля было еще пять человек. Не считая пилота. С тремя из своих попутчиков, Герман был знаком еще с университетской скамьи. Среди этой троицы особо выделялся застенчивый и молчаливый парень с голубыми кристаллами сенсорных усилителей на висках. Юношу звали Брахмой. Было ли это его настоящим именем, фамилией или просто прозвищем, так и осталось загадкой для всех, кто с ним когда-либо имел дело. Брахма был негласным "любимчиком" Кольта и одним из лучших студентов Космобиологического Университета. Так что его появление на борту "Челнока" ни у кого не вызвало удивления. Другое дело была Ленка Дроздова. В университете, за ней прочно укрепилась слава легкомысленной кокетки. К тому же достаточно вольного и непредсказуемого поведения. Профессор Кольт не мог не знать этого. Как и того, что в очаровательной головке Дроздовой беспрерывно бушевал ветер и неутомимая жажда романтических похождений. Почему именно на ней профессор Кольт остановил свой выбор - никак не укладывалось в голове Германа. Третьим из попутчиков Германа был розовощекий старшекурсник. Кажется, его звали Виктор. Хотя Герман в этом и не был уверен на сто процентов. У него были густые брови, кудрявая шевелюра и тонкие, как у пианиста, пальцы. Когда они познакомились в кабинете Кольта, лицо Виктора показалось Герману знакомым. Возможно, они пару раз и сталкивались друг другом в университетских коридорах или на лекциях. Но эти случайные встречи никак не отразились в памяти Германа. Что же касается Виктора, то, судя по всему, в его душе эти встречи оставили серьезный отпечаток. Он не сводил с Германа страстного взгляда и время от времени нервно хрустел пальцами. Герман же упрямо игнорировал подобные знаки внимания к своей персоне. Наконец, кроме описанной выше троицы и профессора, в пассажирской кабине "Челнока" были еще двое: бородатый мужчина, угрюмо уткнувшийся в силиконовый экран своего персонального "ноутбука", и худощавая брюнетка лет тридцати пяти. Оба они оказались в команде Кольта задолго до появления на "Велесе-13" Германа и его университетской братии. Мужчину звали Семеном и он был "правой" рукой профессора во всех его научных авантюрах. Женщину звали Светланой. По циркулирующим на станции слухам, она была безнадежно влюблена в профессора и выполняла при нем роль бессменного и преданного секретаря. Сам Кольт это начисто отрицал и в то же время поручал Светлане самую сложную и неблагодарную работу. В частности, по ведению своих научных записей и канцелярской отчетности. К участию в своих опытах он допускал только Семена.

Минут через десять полета "Челнок" во главе профессором и с его притихшей и изнывающей от скуки командой наконец дотащился до шлюзовой камеры "Шкатулки Пандоры", торопливо освободился от своих пассажиров и немедленно стартовал обратно к станции. Профессор проводил космолет равнодушным взглядом и твердым шагом направился во внутренние помещения лаборатории. Прибывшие вместе с ним колонисты поспешили последовать его примеру, на ходу снимая с себя скафандры и пластиметовые защитные шлемы. Герман переступил заветный порог лаборатории последним, пропустив впереди себя не только профессора с его привычной "свитой", но даже боязливо ежившуюся и мраморную от бледности Ленку Дроздову. "Лейтенант Леваневский так бы никогда не поступил. Он привык всегда и во всем быть первым. Даже тогда, когда это было не совсем уместным и вежливым по отношению к другим " - пронеслось в его мозгу, когда ему в глаза ударил яркий солнечный свет и за его спиной бесшумно сомкнулись тяжелые двери. То, что открылось его взору, не было чем-то из ряда вон выходящим. Внутри "Шкатулка Пандоры" и, в общем-то мало чем отличалось от типичного лабораторного комплекса. В которых Герман бывал не раз и к скромному убранству которых он давно успел привыкнуть еще на Земле. Внутренние покои профессорских владений имели вид правильной сферы, разделенной черной блестящей платформой на две идентичные половинки. Каждая из этих половинок в свою очередь подразделялась защитными переборками на дюжину боксов и вспомогательных помещений. В самом центре просторной залы, опиравшейся на платформу, размещался главный испытательный купол. Он был выполнен из необычно прозрачного материала, имел слегка усеченную форму и был увешан густой паутиной всевозможных стекловолокнистых кабелей, энергопроводов, сенсорных датчиков, емкостей с разноцветной и бурлящей жидкостью. Нижняя часть купола утопала в густом белесом тумане, чем-то напоминавшим кисель или даже желе. Сквозь этот загадочный туман смутно проступали контуры стеклянных контейнеров с биологическими образцами и титановые дорожки для обслуживающего персонала. Таких дорожек было ровно восемь. Они были выполнены в виде восьмиконечной звездочки и острооточенными лучами расходились в стороны от купола. Каждая из таких "дорожек" неизменно вела к одному из вспомогательных боксов лаборатории, была идеально отполирована и имела нечто похожее на изящные поручни. Первым на одну из таких дорожек вступил профессор. Семен было устремился вслед за ним, но Кольт властным и не терпящим возражений жестом его остановил. Семен поморщился, затоптался на месте, обиженно упершись взглядом в спину быстро удаляющегося к куполу профессора, повернулся лицом к своим спутникам и разочарованно произнес: - Старик любит все делать сам. И в этом вопросе ему бесполезно перечить. - А что там, внутри купола, - с детской непосредственностью перебила его Ленка Дроздова и быстро захлопала своими длинными и бархатистыми ресницами. - Скоро сами узнаете, - высокомерно отрезал Семен и после паузы добавил. - Если, конечно, старик даст на это "добро". А может и не узнаете. Такое тоже бывало. Профессор не любит лишних глаз и ушей, и, главное, болтливых ротиков. Ленка покраснела от обиды и демонстративно фыркнула в адрес Семена, продолжавшего сохранять маску равнодушия и безучастности на лице. - Ладно, - вновь заговорил Семен, косясь в сторону "купола". - Пока профессор здоровается со своим "Прометеем", нам всем не мешало бы переодеться. Профессор не любит зря тратить время. А еще, наверное, стоит вам всем показать что здесь к чему. - Кроме "купола", конечно, - поспешил оговорится Семен, поймав на себе недоуменный взгляд Светланы. - Это уже в компетенции профессора. - А кто такой "Прометей", - вновь перебила Семена Ленка Дроздова. - Он живой человек, да? - Живой. Даже слишком, - раздраженно пробубнил ей в ответ Семен. Только, наверное, не человек. К тому же не он, а оно. И вообще, может хватит вопросов? Я вам не энциклопедический справочник и профессор мне ничего не говорил по этому поводу. Если вам, дорогая моя, не дает покоя любопытство, то это уже по его части. Так что, поберегите свои вопросы для него. Мое дело маленькое. Сейчас покажу вам наш гардероб, комплекс жизнеобеспечения и ваши рабочие места. И точка. Ленка наградила говорившего рассерженным взглядом, но продолжать разговор с Семеном в таком тоне не решилась. - Ладно, пошли, - бесцеремонно повернувшись ко всем спиной, распорядился Семен и направился по периметру залы в сторону одного из его боксов. Герман вместе с остальными уже было устремился вслед за ним, но Светлана неожиданно преградила ему дорогу. - Пусть идут без нас, - холодно пояснила она. - Гарольд Эрнестович попросил нас подождать его здесь. Семен в курсе, так что не волнуйся. - А что мне волноваться-то? - беззастенчиво соврал Герман, хотя в его душе не было места спокойствию и уверенности. - Здесь так здесь. Можно и подождать. Раз уж так нужно. - А вы давно работаете с профессором? - как бы между прочим спросил он Светлану. - Давно, - настороженно ответила она. - А вам это зачем? Вы хотите меня спросить про те слухи, что гуляют по станции? Не так ли? - Совсем нет, - в очередной раз соврал Герман и смущенно покраснел. Если быть до конца честным, именно этот дурацкий вопрос и вертелся у него на языке. Однако проницательность Светланы выбила почву из под его ног. - Совсем нет, - в задумчивости повторил Герман в адрес женщины. - Я просто хотела узнать, что за человек профессор. И как с ним работается. Да и вообще... - Гарольд Эрнестович очень хороший человек и, главное, талантливый ученый, - искренне ответила Светлана. - Работать с ним интересно. Хотя, конечно, и не так просто. Особенно мне. Светлана побледнела и поспешила отвернуться в сторону. Но Герман успел таки уловить тень грусти и непокорную слезинку на ее лице. - О чем это вы так увлечено беседуете, девушки, - раздался за их спиной знакомый голос профессора. - Уж не обо мне ли? Или может быть о вита-концепциях? И та, и другая темы мне отнюдь не безразличны. Светлана украдкой смахнула рукой слезинку со своей щеки и торопливо обернулась на голос. - Где Семен? - между тем продолжал профессор. - Он показывает нашим новым сотрудникам лабораторию, - бодрым голосом ответила ему женщина. - Очень хорошо. Даже замечательно! - удовлетворенно кивнул профессор, переводя свой взгляд со Светланы на Германа. - Как вам понравились мои пенаты, Анастасия Викторовна? Не правда ли, впечатляет? Хотя, вы еще даже не видели самого главного. - Вы имеете ввиду "Прометея"? - не удержался от соблазна козырнуть своей осведомленностью Герман. - Ага, вы уже знаете! - рассердился профессор. - Уже успели выболтать, да ? Ну, Семен, погоди. И вы Светлана, тоже хороши. Я же просил вас обоих держать язык за зубами. До поры до времени. И вот. Стоило вас оставить без присмотра и... Заметив растерянность на лице Светланы, профессор великодушно сменил гнев на милость. - Ну, ну, не будем кукситься, - вполне дружелюбно произнес он в адрес женщины. - Семену я разумеется всыплю по первое число. Тем более, что ему к этому не привыкать. - Однако, не будем тратить время по пустякам, - спохватился профессор, бросая взгляд на сверхточный хронометр на своей руке. - Вас Светлана я попрошу помочь Семену ввести новых сотрудников в курс дела. Брахма пусть займется Суперкомом. Надеюсь, что они быстро найдут друг с другом общий язык. Дроздовой передайте все ваши "бумажные" дела и научите ее как пользоваться моим мнемосуфлером и параметрическим регистратором. Инин может начинать тестировать лабораторное оборудование и манипуляторы. Очень скоро они нам могут понадобиться. Даже значительно раньше, чем он об этом думает. Семена пришлите ко мне. Нечего ему прохлаждаться и без толку молоть языком. Пусть лучше образцы подготовит к эксперименту. А то прошлый раз мне чуть не пришлось все это делать самому. Пожалуй все?! - А я? - неуверенно перебила профессора Светлана. - А мне что делать? Если Дроздова займется вашей отчетностью, то... - То вы будете участвовать в эксперименте, - закончил за нее профессор. Вместе с Семеном, Анастасией Викторовной и мной. Я так решил. У вас есть какие-то сомнения на этот счет? - Нет, что вы, - опешив от неожиданности, выдавила из себя Светлана. На ее лице загорелась радостная и в то же время недоверчивая улыбка. - Ну, я тогда, пойду?! - робко спросила она профессора. - Я передам все ваши распоряжения Семену Аркадьевичу и нашим новым сотрудникам. - Идите. Я больше вас не задерживаю, - уверенно распорядился тот. Минут через двадцать я жду вас вместе с Семеном в "куполе"... - А вы, Анастасия Викторовна, - обратился профессор уже к Герману. - Если не возражаете, можете вместе со мной сразу же пройти в "купол". Поверьте мне на слово, вы не будете разочарованы тем, что вас там ожидает . - Да, конечно, - с готовностью согласился Герман, вслед за профессором направляясь к "куполу". Они были уже на полпути к намеченной цели, когда профессор вдруг спросил: - Если я вас буду называть просто по имени, это вас никак не обидит? Герман неуверенно кивнул. Все его внимание было всецело приковано к испытательному "куполу" и его таинственному содержимому. В самом центре "купола" тускло мерцала своими гранями зеркальная пирамида. Она как бы висела в воздухе на расстоянии человеческого роста от платформы и своими четырьмя остроконечными вершинами упиралась в загадочные серые шары. Та часть платформы, которая располагалась под пирамидой, имела вид вогнутой чаши, до краев заполненной густым белесым туманом. Сквозь этот таинственный туман отчетливо проступали контуры четырех операторских кресел. Причем, одно из них возвышалось точно в эпицентре воображаемой тени пирамиды и имело на своей спинке яркий символ "0". Три других кресла размещались по периметру чаши таким образом, что строго контролировали каждую из боковых граней пирамиды. На спинках этих кресел красовались малознакомые Герману греческие символы "(", "(" и "(".

Все свободное пространство внутри "купола" было уставлено всевозможными датчиками, химическим оборудованием, гроздьями демпферов и термопоглотителей. Герман сделал шаг в сторону пирамиды и тут же натолкнулся на незримую преграду. - Не торопитесь, - вежливо окликнул Германа профессор. - Все не так просто. "Прометей" не принимает чужих. Он должен прежде с вами познакомиться и проявить свое к вам отношение. - Вы говорите об этой пирамиде, как будто она живая. К тому же капризна как женщина, - легкомысленно огрызнулся Герман. - Вы не понимаете, - терпеливо пояснил Кольт. - Пирамида здесь ни при чем. Это всего лишь силовой кристалл из неизвестного земной науке вещества. И не более того. Сам "Прометей" находится внутри. И он, как вы сказали, действительно очень капризен. Однако, говорить всерьез о том, что в нем теплится хотя бы крупица жизненной энергии, пожалуй, не имеет смысла. Как раз напротив. Не только жизни, но даже просто элементарной частицы материи, в нем нет и быть ни в коем случае не должно. В этом то и весь смысл. - То есть?! - лицо Германа приобрело испуганное выражение. - Вы хотите сказать, что... - Вот именно ! - не дал ему опомниться профессор. - Перед вами то, чего не может быть. Перед вами "абсолют" бесконечности и, в тоже самое время, самая что ни наесть идеальная " пустота". - Но зачем? Как вы собираетесь его использовать? - недоумевая, набросился с вопросами на профессора Герман. - И, главное, для чего? - А вы так до сих пор этого и не поняли? - в свою очередь удивился профессор. - Это же элементарно. Проще не бывает. Это же классический эталон. Эталон мертвой материи и времени. Нулевой алгоритм организации пространства, другими словами. Первый и самый важный камень в фундаменте всех моих вита-концепций и экспериментальных исследований. - Я об этом просто не подумала, - признал свое поражение Герман. - Со слов ваших помощников мне показалось, что разработанный вами прибор... - Это не прибор, - возмутился профессор. - Это даже не природное явление. Это нечто большее... И я не имею чести быть его создателем. Как бы мне этого не хотелось. И вообще... Профессор не договорил. Искреннее изумление и даже немножко ужас, вспыхнувшие на лице Германа, заставили Кольта резко обернуться в сторону пирамиды. -Что-то не так? - беспечно бросил он через плечо в адрес своей собеседницы. Пирамиды на месте не было. Вместо нее в воздухе висел иссиня-черный шар, источавший мертвенный холод, отчаяние и пустоту. - Кажется, "Прометей" расположен к Вам благожелательно, - рассеяно прокомментировал он ситуацию. Как бы в подтверждение его слов, раздался приглушенный свист выходящего воздуха. Защитное поле схлопнулось, утратило свою прозрачность и начало быстро таять. Профессор уверенно устремился к шару, жестом предлагая Герману следовать за ним. - Надо же !? -пробормотал он себе под нос, недоверчиво заглядывая в самые недра пустоты. - Глубина граничных возмущений на порядок ниже критической отметки?! Имею честь поздравить вас с дебютом в науке, коллега! Такого с "Прометеем" еще ни разу не было ! Вы его буквально покорили ! Герман ничего не понял из сказанного профессором. Он продолжал в полной растерянности разглядывать шар и озабочено суетящегося вокруг него Кольта. "Прометей" все так же продолжал оставаться для Германа неразрешимой загадкой. Единственным, в чем теперь уже твердо был уверен Герман, было то, что этот черный "кусочек" неизвестности был для него притягательно интересен и важен. Ситуацию разрядил Семен, громко и неуклюже ввалившийся в испытательный "купол" и тупо уставившийся на профессора. Вслед за ним появилась Светлана, робко ежась и с опаской поглядывая в сторону "черного шара". - Гарольд Эрнестович, у меня все готово, - забубнил Семен, не давая никому из присутствующих опомниться. - Можем начинать. Инин молодчина, я от него такой прыти не ожидал. Все оборудование в полном порядке и настроено как надо. Что же касается вашего Брахмы, то они с Суперкомом похоже друг друга стоят. И тот, и другой редкостные зануды. И кроме своих трансвергентных полей и виртуальной неожиданности больше ни о чем другом думать не способны. А вот Леночка, просто прелесть... - Ты подготовил образцы? - грубо перебил его профессор, нервно теребя бороду пальцами и не спуская глаз с "Прометея". - Ага. Как было приказано так и сделал, - развязно доложил Семен, не обращая внимания на раздраженные нотки в голосе профессора. - Семь основных и два резервных. Вот только меня эти ваши инфузории и красные водоросли совсем не вдохновляют. Жрать эту гадость... Семен брезгливо поморщился, прежде чем закончить фразу: - Профессор, а может, того, ну их эти водоросли и слизняков. Может мы сразу попробуем сделать пару бифштексов и... - Пробовать будешь в другом месте, - голос профессора приобрел стальные нотки. - Ты мне начинаешь действовать на нервы, Семен. Твои злополучные "бифштексы" в прошлый раз чуть не угробили весь наш проект. "Прометею" они пришлись не по вкусу. Это нам стоило целой лаборатории и два месяца бессмысленного безделья. Или ты забыл? - Понял, профессор, понял, - быстро ретировался Семен. - Не хотите бифштексов... Я не настаиваю. Черт с ними. Из натурального мяса они все равно получаются лучше... - О чем это он? - озадаченно переспросил Светлану Герман. - Потом. Это длинная история, - отмахнулась та, даже не повернувшись в его сторону. - Ты все равно пока не поймешь. - Вот так всегда, - насупился Герман, обиженно надувая губы и переводя свой взгляд со Светланы на профессора. - Все. Хватит бессмысленной лирики ! - профессор резко выпрямился, отошел на несколько шагов в сторону от "Прометея" и, всецело погружаясь в собственные мысли, добавил: - Итак. Что мы имеем? - "Дырка" на месте! "Кролики" в сборе ! - не удержался от соблазна и сострил ему в ответ Семен, пряча глаза в землю. - Можно приступать к вивисекции. Кольт одарил его пространным взглядом и многозначительно засопел. - Значит так, - вновь заговорил он, - кратко изложу суть предстоящего эксперимента. При этих его словах Светлана мертвенно побледнела, Герман заинтересованно встрепенулся, а Семен в своей неподражаемой манере принялся демонстративно чесать затылок. - Первое и самое важное, - профессор сделал паузу, останавливая свой взгляд на Германе и Светлане. - Задача нашего сегодняшнего эксперимента получить самореализующийся вита-алгоритм элементарной белково-протеиновой массы. Предыдущие наши попытки, к сожалению, не увенчались успехом. И мы не будем сейчас обсуждать вопрос, что... или кто, стал причиной наших неудач. Профессор бросил недвусмысленный взгляд в сторону Семена. Тот с детской непосредственностью пожал плечами и поспешил изобразить на своем лице полное недоумение. - Так вот. Чтобы не совершать новых ошибок, я решил провести сегодняшний эксперимент в расширенном составе участников. Надеюсь, что это принесет нам удачу. Тем более, что "Прометей", кажется, сегодня настроен как никогда решительно и находится в идеальной форме. И, очень может быть, что только благодаря вам, дорогая Анастасия. Почему, правда, я не знаю. Герман стыдливо покраснел, оказавшись в центре всеобщего внимания, и с благодарностью посмотрел на профессора. - Ладно. Ближе к делу. Немножко о процедуре эксперимента. - профессор оживился. - После того, как каждый из нас займет обозначенные ему позиции в зоне действия вита-полей "Прометея", я попрошу всех сосредоточиться на своем "Я" и ни о чем лишнем не думать. В нашем распоряжении будет не больше десяти минут. И очень важно потратить их с толком для науки. После завершения сеанса медитации, всем срочно покинуть "купол". "Челнок" будет нас ждать у "гостевого" шлюза. Отлет немедленно. На все возникшие у вас вопросы я отвечу, когда мы доберемся до "Велеса-13". Не раньше. Иначе это может сильно повлиять на чистоту эксперимента. Я что-нибудь упустил? Германа переполняло любопытство и он был готов обрушить на профессора целый ураган всевозможных вопросов. Но, по примеру Светланы и Семена, он всего лишь отрицательно замотал головой и преданно уставился на профессора. - Даю десятиминутный отсчет. Всем приготовиться! - по лицу Кольта было видно, что он волнуется не меньше других. Однако, природный азарт и умение всегда держать ситуацию под контролем явно перевешивали в его душе вполне уместные сомнения и нерешительность. - Контрольно-информационный комплекс к эксперименту готов, - прозвенел в ушах Германа бодрый голос Брахмы, оставшегося снаружи "купола" В тот же миг защитная граница "купола" заискрилась сиреневыми разрядами и вновь приобрела привычную ей чистоту и прозрачность. - "Купол" закрыт, - поспешил прокомментировать ситуацию уже голос Инина. Первый уровень "силовой" защиты в норме. Второй уровень - в норме. Третий уровень - стабилизировался. Сенсор-датчики контроля полей - вышли на режим повышенной чувствительности. Системы энергообеспечения работают в расчетном режиме. Технологический комплекс "купола" к эксперименту готов. Профессор удовлетворенно потер руки и в нетерпении переключил все свое внимание на Семена. Тот засуетился, уткнулся носом в экран своего портативного био-сканера, несколько раз обошел "Прометея" с разных сторон, что-то бормоча себе под нос и нервно постукивая пальцами по попадавшимся ему на дороге сенсор-датчикам и приборам. - Ну, - раздраженно окликнул его профессор. - Биологическая активность " образцов" - без аномальных отклонений. Тест Краузе на структурную целостность - завершен. Тест Кольта на "вита-полярность" - завершен. Результат положительный. Тест Си-Эм-Зет на органические свойства - завершен. Результат положительный. Первый объект к эксперименту готов. Второй - готов. Третий - готов. Четвертый, пятый, шестой... Седьмой - готов. Резервные "образцы" - активированы. Органика в полном порядке, профессор. Фокусов не предвидится, - облегченно выдохнул Семен, возвращаясь на свое место рядом с Германом и Светланой. - Пока все идет по плану. - подытожил Кольт. - Все по местам. Семен - твой сектор "бета ". Надеюсь, тебе не надо уточнять его местоположение? - Да уж, не заблужусь, - ответил тот и ленивой походкой направился в сторону черного шара. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки от "Прометея", Семен обошел его справа и уверенно плюхнулся в операторское кресло, промаркированное греческим символом "(". Кресло медленно взмыло в воздух, пренебрегая всеми мыслимыми законами гравитации, и неподвижно замерло вместе со своим седоком где-то на уровне основания теперь уже воображаемой пирамиды. "Возвысившись " над другими своими коллегами и профессором, Семен удовлетворенно засопел, скрестил на груди руки и вызывающе вскинул вверх голову. - Светлана, - вежливо произнес профессор уже в адрес женщины. - Ваш сектор "гамма". Будьте особенно осторожны. Эта грань "Прометея" особенно капризна. Женщина вздрогнула от подобного напутствия профессора, но все же без тени сомнения подошла к обозначенному ей профессором креслу и уверенно в него села. Кресло в уже в знакомой Герману манере начало медленно подниматься вверх и так же, как его предшественник неподвижно замерло на высоте двух метров от платформы. Наконец, очередь дошла и до Германа. Герман уже было собирался последовать примеру своих товарищей и направился было к "("- креслу, справедливо полагая что профессор займет положенное ему центральное место. Но, Кольт, неожиданно для Германа его опередил и занял это кресло сам. Герман удивленно уставился на профессора, стараясь всеми силами скрыть свое замешательство и растерянность. - Вынужден вас огорчить, милая моя, но это место уже занято, - не без озорства в голосе пояснил тот. - Фронтальный сектор - сегодня мой. А вот вам, Анастасия, достался почетный базисный уровень. Честно говоря, я сам собирался работать в этом секторе. Но я никак не ожидал, что ваше природное био-поле так сильно повлияет на "Прометея". Значит, это судьба. Вы можете с полным основанием и без всякого зазрения совести занять свое рабочее место. Я так решил. И, "Прометей", по-моему тоже ! Вы со мной не согласны? - Я думала, что вам, как руководителю эксперимента, было бы сподручнее...?! - попытался было возразить ему в ответ Герман. - А вы не думайте. Просто выполняйте поставленную задачу. И все, - голос профессора раздавался уже сверху. Звучал вежливо и, в то же время бескомпромиссно. Герман, чуть запрокинув голову, пожал плечами и покорно поплелся выполнять распоряжение Кольта. Лейтенант Леваневский в сложившейся ситуации вряд ли бы так поступил. Скорее всего, он бы начал скандалить и отчаянно отстаивать свою собственную точку зрения. Даже несмотря на то, что он вполне мог бы оказаться и не прав. Но лейтенанта Леваневского в эти минуты под "куполом" не было. Был только Герман. Причем "новый" Герман, в котором от старого остался только холодный ум и параноидальное чувство ответственности. Одним словом, Герман, тот, который был "новым", безропотно выполнил приказ профессора, усаживаясь в центральное кресло и стараясь создать для своего тела максимальный комфорт. - Все готовы? - раздался под "куполом" зычный голос профессора, как только Герман занял положенное ему место. Не дожидаясь ответа, профессор скомандовал: - Все, начинаем ! Готовность десять секунд. Время пошло ! Девять, восемь, семь, шесть... Герман чисто интуитивно запрокинул голову вверх, пристально вглядываясь в мрачную пустоту "черного шара". Ждать пришлось недолго. Хотя для Германа эти мгновения растянулись на целые столетия. Как только Кольт произнес заветное слово " Ноль", "Прометей" вспыхнул ярко-фиолетовым светом, засверкал молниями энергетических разрядов и вспышками разноцветных огней. Герман почувствовал, как в его сознании все разом перевернулось, пришло в движение, забурлило, отчаянно заметалось в неожиданно обрушившейся на него пустоте. Через какое-то время круговерть правильных спиралей, сфер, разноцветных кубиков и тетраэдров сменилась смутными образами человеческих фигур. Они не имели лиц, только контуры. В них не было формы, только яркий свет и фиолетовые молнии. Молнии обращенные к центру действа. Туда, где продолжал вращаться в лихорадке черный шар. Герман, зачарованный таким фантастическим зрелищем, не сразу обратил внимание на то, что фигур было почему-то пять. И все они были как две капли воды похожи друг на друга. " Но почему же пять? Ведь в эксперименте их участвовало четверо? Неужели, "Прометей" был тоже разумным, хотя и невидимым существом? Быть может даже, таким же, как и он, Герман, живым человеком? " - пронесся в сознании Германа ураган безответных вопросов. " Наивен тот, кто думает, что понимает все, что видит! " - ворвался в его мысли незнакомый голос. Этот голос не мог принадлежать профессору. Не мог он принадлежать и Семену. Не мог и Светлане. И уж тем более, он не мог принадлежать ему самому, Герману. Он был твердо уверен в этом, хотя и не знал почему. Германа охватило смятение. Он чувствовал присутствие "чужого". И этот "чужой" был как то связан с ним и всем тем, что вокруг него происходило. "Как и зачем" - оставалось для Германа неразрешимой загадкой., Между тем, все действо перешло в иную фазу. Человеческие фигуры рядом с Германом внезапно сникли и превратились в угрюмые тени. Черный шар, напротив, покрылся густой паутиной света, вздулся как пузырь, забился в судорогах и... Все кончилось столь же внезапно, как и началось. - Эксперимент окончен. О его результатах мы узнаем через несколько дней. А пока, всем немедленно покинуть лабораторный комплекс ! - зазвенел в ушах Германа уверенный голос профессора. Герман решительно соскочил со своего операторского кресла и посмотрел вверх. Над его головой вновь сверкал защитный "Купол". "Прометей" безмолвствовал и как всегда был беспросветно черен. Все три его партнера по эксперименту медленно и синхронно спускались в своих креслах к платформе. - Уф, чего только не сделаешь ради науки. Никак не могу привыкнуть, проворчал себе под нос Семен, первым вступая на "твердую землю". - Ну , если опять ничего не получиться... - Что тогда? - с ехидцей в голосе осадил его профессор, поправляя на себе лабораторный костюм и разминая затекшие мышцы. - Ты уволишься со станции? Или откажешься участвовать в дальнейших экспериментах. - Я добровольно поменяю профессию. Ну, скажем, на кулинара, - мастерски парировал Семен, помогая Светлане выбраться из ее кресла на платформу. Профессор громко рассмеялся шутке Семена, но не нашел ничего, чтобы ему возразить. - Время ребятки. Время. Поторопитесь. "Челнок" нас долго ждать не будет. Я не могу оставлять станцию без автономного транспортного средства. К тому же, если через пятнадцать минут мы не будем на борту "Челнока", пилот получил от меня приказ самостоятельно вернуться на базу, - с чего-то вдруг засуетился профессор, подгоняя всех к выходу из "Купола". Инин, Ленка и Брахма уже их ждали. Они были одеты в защитные скафандры и держали в своих руках аналогичные комплекты для испытателей. - Ну-ка быстро взялись, оделись и к "гостевому " шлюзу, - распорядился профессор в адрес Германа, Семена и Светланы. Сам он уже напяливал на себя серебристый комбинезон, неуклюже путаясь в его рукавах и штанинах. Прежде чем щелкнуть забралом своего защитного шлема, он неожиданно повернулся к Герману и приглушенно спросил: - Я знаю, что вы его тоже видели. Ведь так, Анастасия? - Да, - искренне сознался Герман, с полуслова поняв, что профессор говорил о незнакомце. -Но кто он? И, главное, почему? - Не знаю, - растерянно ответил тот. - Со мной такое, так же как и с вами , было впервые. Раньше его никогда не было. И "Прометей" так четко и безукоризненно раньше себя не вел. Здесь что-то не так. По крайней мере, мне не нравится все это. Хотя, очень может быть, что наш эксперимент удался на славу. Есть у меня такое предчувствие. Но, об этом после... Профессор уверенно напялил на свою голову защитный шлем и громко щелкнул его фиксатором. Герман поспешил последовать его примеру, сохраняя при этом тень настороженности и недоумения на своем лице.

После эксперимента Кольта прошла неделя. Все это время Герман, вместе со Светланой, Семеном, Виктором и другими колонистами "Велеса-13" с утра до позднего вечера работали в оранжереях станции. Дела у них спорились. Им удалось подготовить и отправить на Землю пять транспортов с продовольствием. В основном это были контейнеры с растительным белком, глюкозой, крахмалом и кое-какие свежие овощи из выращиваемых на станции. Вечера они как правило проводили вместе. Либо часами играли в волейбол и теннис в реабилитационном комплексе станции. Либо нежились в бассейне и на искусственных пляжах зоны отдыха. Либо собирались в одной из многочисленных кают-компаний "Велеса-13", пили дымящийся кофе или кое-что "покрепче", болтали без умолку, обсуждали разные там глупости, устраивали дискуссии на "умные" темы из области искусства и науки. В общем, легкомысленно и беззаботно проводили время. И вот, в один из таких вечеров, команда "яйцеголовых", как их за глаза окрестили на станции, опять была в полном составе. Виновником торжества в этот раз был Виктор Инин. Как оказалось, он был неплохим художником. И вот теперь, неожиданно "разродившись" вернисажем своих графических работ, он сидел за столиком прямо напротив Германа и флегматично потягивая через соломинку холодный сок. В перерывах между смачными глотками живительной влаги Виктор развязно объяснял окружившим его молоденьким студенткам концепцию трансгиперсюрреализма в современном искусстве. Справа от Виктора располагалась Ленка и Светлана. Они с наигранным интересом что-то обсуждали с Брахмой и время от времени, по очереди, заглядывали в сферический монитор его "СтереоНоутбука". Семен бесцельно прохаживался между столами, приставая ко всем девушкам с одним и тем же вопросом: "Что они думают о том, чтобы устроить на станции собачьи, или, на худой конец, тараканьи бега? С настоящим тотализатором и всеми вытекающими из этого последствиями !?". Получив от своей очередной "жертвы" нечто невразумительное в ответ, он удовлетворенно щелкал пальцами, высокопарно декларировал, что и "он того же мнения", и с чувством честно выполненного долга переходил к следующему столику. В отличие от своих товарищей Герман откровенно скучал и не находил себе места. Время от времени от тщетно пытался прислушаться к легкой болтовне Ленки со Светланой. То, в очередной раз поймав на себе недвусмысленный взгляд Виктора, ответить ему ласковой, но ничего не значащей улыбкой, и тем самым поддержать его авторитет среди поклонниц. То полностью переключить свое внимание на экран стереомонитора, на котором беспрерывно крутился калейдоскоп последних новостей с Земли. То он просто и совершенно бесцельно погрузиться в созерцание окружающих его людей, пытаясь определить по мимике и выражению их лиц то, что на самом деле творилось у них в душах. - "Яйцеголовым " мой пламенный привет ! Ха! И еще раз ха! - как гром среди ясного неба ворвался в сознание Германа напористый и вызывающий голос. Все собравшиеся в "Лазурной " кают-компании станции разом смолкли и обескуражено уставились на столь бесцеремонного возмутителя спокойствия. - Я что -то не так сказал? - между тем, продолжал тот, усаживаясь за стол рядом с Германом и наглым образом закуривая сигарету. - Вообще-то, не мешало бы сначала представиться. По-моему мы даже не знакомы?! - холодно осадил его Виктор, с достоинством смерив незнакомца взглядом, ловко и грубо выхватывая из его пальцев сигарету сигарету и с отвращением бросая ее в контейнер для мусора. - Это во-первых. Во-вторых , многие из здесь собравшихся не курят. Поэтому, не мешало бы поинтересоваться их мнением по поводу транквилизаторов и никотина. И, наконец, в третьих... - И, наконец, в третьих, - развязно передразнил его незнакомец, закуривая новую сигарету и беспардонно сверкая глазами. - Вас всех вместе взятых вот уже битый час разыскивает старина Кольт.Что же касается меня, то я вполне могу представиться. Меня зовут Этьен Де Кюри. Я только вчера прибыл на станцию вместе с вашим новым Начальником и... - С каким это нашим новым начальником? - встревожено и недоверчиво переспросила его Светлана. - Так вы еще ничего не знаете? - в свою очередь удивился тот. - Во дела ! Правильно говорил мне полковник Хорст: на этой станции никто, ничего и никогда не знает. Бардак, одним словом. Бардак он и есть ! Вот поставь профессора управлять военной станцией, и все сразу катится в тартаррары. Гражданские, они все такие. Растяпы и профаны в вопросах порядка и дисциплины. - Правильно я говорю, а, девочка? - слащаво улыбаясь, обратился он уже непосредственно к Герману. - Нет, не правильно, - вежливо, но твердо, осадил распоясавшегося наглеца тот. - И я вам не девочка. Зарубите себе это на носу. Виктор вскочил со своего места, собираясь задать незнакомцу достойную и назидательную трепку, но Герман жестом его остановил. - Пошли ребята. - сдержанно обратился он к своим товарищем, теряя всякий интерес к незнакомцу. - Нам надо срочно поговорить с Гарольдом Эрнестовичем. Я думаю, он нам все объяснит. Колонисты дружно встали со своих мест и устремились к выходу из кают-компании. - Вот-вот. Поспешите. Пусть ваш профессор вам все объяснит. Если успеет. До отлета прибывшего за ним курьерского звездолета осталось чуть менее часа. Так что, поспешите, мой вам совет, - с нескрываемым злорадством в голосе бросил им вдогонку Этьен, жадно затягиваясь очередной сигаретой. - Без тебя разберемся, - огрызнулся ему в ответ Виктор уже с порога кают-компании и раздраженно щелкнул пальцами в его сторону. - Мы еще встретимся. Дай бог, не в последний для тебя раз.

Профессора они нашли быстро. Господин Этьен Де Кюри их не обманул. Кольт действительно уже находился в "карантинном" секторе станции в окружении кособоких контейнеров со своими личными вещами. На нем уже был гражданский костюм. Он выглядел мрачным и нервно теребил свои усы пальцами. - А, это вы, ребятки?! А я уже и не надеялся вас увидеть до своего отъезда, - несколько растерянно поприветствовал он своих верных помощников, поднимаясь с дивана и окидывая собравшихся виноватым взглядом. - Это правда, Гарольд Эрнестович? Ну то, что нам сообщили о вашей отставке? - вместо ответа на приветствие, тут же обрушился на него Семен. - А-а-а, вы уже знаете, - пространно ответил профессор, предлагая всем сесть рядом с ним на диван. - Боюсь, что да, ребятки. Это правда. У меня для вас печальные новости. Хотя нет. Одна из них все же хорошая. С чего начнем? - Мы хотим знать все. Все что случилось, - с тревогой в голосе за всех ответила ему Светлана. - Почему вы нам ничего не сказали о своем отъезде . Вы нам больше не доверяете? Или есть еще какая-то причина? - Нет, что вы. Вы здесь не при чем. Я сам обо всем этом узнал всего несколько часов назад, - начал было оправдываться Кольт, зачем-то доставая из своего портфеля информационный стереокристалл и протягивая его Светлане. - Я оставил для вас сообщение. Оно на кристалле. Я собирался его передать вам прямо перед своим отлетом. Но, к счастью, не успел. Тут все, что я хотел вам сказать на прощание. У меня не хватило духу сделать это лично. - Это на вас так не похоже, профессор, - искренне удивился Семен. - Вы никогда ничего не боялись. Тем более общаться с нами. Мы все понимаем. И мы с вами. Чтобы не случилось? - Да, да, конечно, - согласился с ним профессор, пряча глаза в пол и весь как-то съеживаясь. - Но то, что случилось... Я не хочу чтобы вы из-за меня пострадали. Я один во всем виноват. - Так что же все-таки случилось? - первой не выдержала напряжения Ленка. - Я больше не Начальник "Велеса-13" - это первая и самая неприятная, как я думаю, для вас новость, - скороговоркой выпалил Кольт. - И еще. Меня отстранили от продолжения дальнейших экспериментов с "Прометеем ". Потому... Потому, что "Прометея" больше нет. Полная дезинтеграция. От него не осталось даже следов. Как тогда, с "Малым Прометеем" на Марсе. Он просто бесследно исчез. Испарился из нашего мира. А без него все мои научные изыскания бесперспективны. Капитан Котов, тот самый, который нашел спутник "пришельцев" и оба "Прометея", оказался прав. Мы еще не готовы к тому, чтобы владеть такой субстанцией как "Прометей". И уж тем более его изучать. Это была ошибка. Ошибка "пришельцев" в том, что они оставили после себя такой артефакт. И ошибка нас, землян, в том что мы дерзнули воспользоваться их оплошностью. - И что же нам делать теперь? - чуть не плача от растерянности, перебил профессора Герман. - Как же мы без вас? И без "Прометея"... тоже? Что будет с нашими исследованиями? - Никаких исследований больше не будет. И с этим нам всем придется смириться, - сказал, как отрезал, Кольт. - Без "Прометея" мы ничего не добьемся. Только зря потеряем время. К тому же, моя лаборатория уже опечатана и в ней вовсю хозяйничают люди из Секретной Службы Союзников. И все это из-за нашего последнего эксперимента. Но я совсем об этом не жалею. Потому что, это единственная моя хорошая новость для вас всех. У нас все получилось. - То есть, вы хотите сказать, что... - вырвалось у Германа. - Да, да, вот именно! - не дал ему закончить фразу Кольт и его лицо на мгновение приобрело торжествующее выражение. - Алгоритмы работают. Наш последний эксперимент увенчался грандиозным успехом... хотя и ценой того, что мы потеряли "Прометея". Мы выиграли сражение, но при этом проиграли войну... Голос профессора вновь приобрел подавленные нотки и оттенки горького разочарования. - Ну ладно, больше не будем об этом, - с трудом выдавил он из себя, поднимаясь с дивана и тем самым давая всем понять, что пришло время прощаться. - Пожалуй, мне пора. Курьерский звездолет, присланный Генштабом с Марса, долго меня ждать не будет. Желаю вам всем удачи. Надеюсь, что однажды мы опять встретимся. Встретимся не только друг с другом, но и с "Прометеем". И снова займемся нашими экспериментами, как это было прежде. Я вас никогда не забуду. Профессор повернулся спиной к своим собеседникам и твердой походкой направился к главному шлюзу станции. Герман и его товарищи, как по команде, повскакивали со своих мест и в отчаянном порыве устремились вслед за своим бывшим руководителем. Но, им тут же преградили дорогу офицеры Службы Безопасности. Они возникли как из под земли и вежливо, но твердо попросили всех собравшихся вернуться на станцию. Уже переступая порог "шлюзовой" камеры, профессор пристально посмотрел на Германа. - Пропустите ко мне госпожу Благонравову. Мне нужно ей сказать пару слов на прощание. Это займет не более пяти минут, - тоном, не терпящим возражений, распорядился он в адрес своих провожатых. Старший из офицеров Службы Безопасности безразлично пожал плечами, посмотрел на свои часы и почему-то быстро и без всяких сомнений согласился. Герман торопливо подбежал к профессору и преданно замер прямо перед ним. - Это важно, Анастасия. И касается только вас, - быстро заговорил тот приглушенным голосом. - У меня мало времени. И с каждой секундой становится все меньше. И совсем не потому, что на нас смотрят в ожидании эти господа офицеры. Профессор улыбнулся, косясь в сторону офицеров Службы Безопасности и товарищей Германа, нетерпеливо топтавшихся за стеклянной границей "карантинного" сектора станции. - Буду предельно краток, - со все возрастающей уверенностью продолжил он.Во время нашей последней беседы, я сказал не все. И даже кое в чем, вас, моих помощников, обманул. Прежде всего, мы больше никогда не встретимся. Я это знаю твердо, хотя и не понимаю почему. Во-вторых, через неделю-другую мы все: я, ваши товарищи и обычные колонисты станции, забудем все, что в той или иной степени касалось или касается "Прометея" и моих экспериментов с ним. Как это произойдет и по чьей воле, мне также не ведомо. Но это обязательно случится. Я в этом уверен. Тем более, что несколько часов назад я имел беседу с полковником Котовым. И, к моему искреннему удивлению, он не имеет ни малейшего представления ни о каком обнаруженном им спутнике "пришельцев" и трех загадочных субстанциях, им же названных "Прометеями. Да, да, не удивляйтесь. "Прометеев " на самом деле было три. Один из них, дезинтегрировался в тот самый момент, когда Котов его обнаружил. Второй был доставлен на "Велес-13" в мое распоряжение. И, наконец, третий, самый маленький, все это время был на Земле, в секретной лаборатории Союзников. Как он вчера оказался на станции, для меня загадка. К тому же, все малейшие упоминания об этих событиях также самым загадочным образом исчезли из всех мыслимых и немыслимых информационных банков Генерального Штаба. Для всех на Земле никаких спутников "пришельцев", никаких "Прометеев" и никаких моих экспериментов с ними на "Велесе-13" никогда не существовало. Боюсь, что через какое-то время, я тоже буду искренне придерживаться этой точки зрения. Я, как и все, за исключением вас, тоже обречен все забыть. Забыть раз и навсегда. Так сказал ОН. Тот который был пятым и самым таинственным из участников нашего эксперимента. Он назвал себя Странником, рассказал мне все то, о чем я вам только что поведал и, главное, приказал передать вам последнего из "Прометеев". Я так и сделал. Последний и самый загадочный из трех обнаруженных капитаном Котовым "Прометеев" ждет вас в вашей каюте. Это маленький серебристый тетраэдр, не имеющий веса и физических характеристик. К тому же он невидим. Невидим для всех, кто не знает о его существовании. С этой минуты вы его полноправная хозяйка. Вы и еще один их землян, которого вы очень скоро встретите. Вы те, кого с нетерпением ждет Странник. Вы те, которым суждено очень скоро стать Первыми из Последних. Где, когда и как, он мне этого не сказал. У меня все. Не надо никаких вопросов. Я на них не отвечу. Прощайте. Профессор бесцеремонно повернулся к Герману спиной, подхватил свои контейнеры с личными вещами и быстрой походкой, почти бегом, устремился за порог шлюзовой камеры. Герман растеряно посмотрел ему вслед. И ноги сами понесли его к выходу из "карантинного" сектора. Хотя сознание подсказывало ему прямо противоположное направление. У него возникло море вопросов к профессору. Но как-то разом они все сошли на нет, померкли и быстро превратились в его, Германа, собственные убеждения. Причем граничащие со слепой верой в то, что все сказанное профессором есть непреложная и не требующая доказательств истина. Наверное, так оно все и было на самом деле?!

* *

*

Весть о долгожданной победе союзников над "варварами" обрушилась на "Велес-13" как гром среди ясного неба. Все началось с того, что нежданно-негаданно прибывший с Марса курьер Генштаба собрал колонистов всех вместе и, степенно прохаживаясь перед их застывшими в оцепенении рядами, торжественно произнес: - Лига Наций и Генеральный штаб в моем лице искренне благодарит вас за самоотверженный труд и преданность интересам всего прогрессивного человечества ! Курьер выдержал паузу, старательно изображая на своем суровом лице маску умиления и признательности. И вместо того, чтобы пуститься в пространные восторги по поводу свершившегося события и тем самым с достоинством продолжить свою речь, он вдруг улыбнулся и по-военному сухо отрезал: - Война окончена, господа ! Имею честь вас с этим поздравить. Спасибо за то, что вы сделали. У меня все ! Курьер неожиданно опустился на левое колено, вскидывая свою правую руку к виску в знак приветствия и отдания воинской чести, склонил голову к земле и в таком положении замер на какое - то мгновение. Затем он резко выпрямился, еще раз четко "отсалютовал" всем собравшимся, повернулся к ним спиной и выверенной до мелочей и изящества походкой направился к выходу из зала торжеств. Его тяжелые шаги гулким эхом отозвались в зависшей тишине и всеобщем оцепенении. Когда колонисты и офицеры Службы безопасности пришли в себя, курьера Генштаба на станции уже не было. Его белоснежный лайнер с опознавательными знаками Лиги наций и загадочным готическим символом на борту быстро отстыковался от станции, окутался черным туманом защитного поля и бесследно растаял на фоне сверкавших в иллюминаторах звезд и ослепительного Солнечного сияния. - Кажется, все конечно !? Победа? - раздался в толпе колонистов робкий и неуверенный возглас. Уже в следующее мгновение тысячеголосый хор подхватил эти слова и всесокрушающим ураганом эмоций пронесся по станции. И тут на "Велесе-13" началось такое... О чем его инженеры и офицеры Службы безопасности в последствии не могли вспоминать без содрогания и ужаса. Стены станции буквально затрещали по швам. Суперкомы слежения и систем стабильности станции в глухом отчаянии захлебывались сиренами и самозабвенно сходили с ума. Батареи боевых орудий взорвались ураганным огнем и бесперебойно палили в бездонную пустоту. Дежурные офицеры, которые были еще не в курсе событий, не на шутку переполошились и судорожно приводили станцию в полную боевую готовность. Все вокруг завертелось, замельтешило, закружилось в безумной свистопляске и обречено рухнуло в тартарары... - Да что вы все, чокнулись, что ли...?! - вырываясь из жарких объятий Виктора, беззлобно огрызнулся Герман. - Так ведь, победа ! Победа ! Победа ! - не унимался тот подобно сломанному авторепетитору. - Войны больше нет! Нет войны! Мы сможем вернуться на Землю. Вернуться навсегда... Это же чудо ! - Никакого чуда я в этом не вижу ! - продолжая сохранять спокойствие и невозмутимость, проворчал ему в ответ Герман и раздраженно добавил: - А вот то, что какой-то высокомерный полковник, пусть даже из Генштаба, сумел одной своей неосторожной фразой полностью вывести из строя сверхсекретную военную станцию - вот это да, пожалуй, действительно чудо ! - Полковник? Какой полковник? - озадаченно и даже несколько ошарашено переспросил его Виктор, на мгновение приходя в себя и выпадая из всеобщего сумасшествия. - Ты про курьера?! - наконец догадался он и его лицо неожиданно приобрело загадочно-сочувственную ухмылку. - Так ты ничего не поняла? Ты не поняла, кто это был на самом деле? - Может быть, я и ошиблась в его воинском звании, - смутился Герман. - Но больше чем на полковника этот высокомерный вельможа не тянет. - Да это же был Сам...! - Виктор осекся, голос его задрожал и потерял былую нахрапистость и самоуверенность. - Это же был... Это же был сам Верховный Главнокомандующий, разрази меня гром. Генерал X. Человек-невидимка. Живая легенда Союзников... Человек, имя которого неведомо никому из смертных... - Почему ты решил, что это был именно он? - не сдавался Герман. - В роли курьера Генштаба? Один? Без охраны и сопровождающих? Да это же чушь? - Чушь говоришь?! - обиделся Виктор. - А его белый неуловимый лайнер? А пляшущий геральдический леопард на его борту. Это тоже чушь? А то, что он беспрепятственно оказался на станции и также без объяснения причин ее покинул, с этим как быть? Заметь, никто из наших самых важных командиров даже не рыпнулся, чтобы его о чем-либо спросить! Не говоря уже о том, чтобы встать на его пути. Значит, это был не простой курьер Генштаба. И уж тем более не в чине полковника. Значит, у него был "абсолютный" доступ ко всему, что есть на станции. И главное "ключ", электронный "ключ" "нулевого" уровня. Да, да, именно, "нулевого" уровня. Иначе бы, его никто со станции не выпустил. - Может быть. Может быть, ты прав. - неуверенно согласился Герман, продираясь через ликующую толпу колонистов к выходу из зала торжеств. Но, теперь, это уже не имеет значения. Здесь слишком шумно. Мне бы не хотелось принимать личного участия во всей этой фантасмагории. Я хочу оставаться сама собой. Можешь ко мне присоединиться. И другим предложи. Жду вас в "Лазурной " кают-компании. Как всегда. - Ну, как скажешь, - разочаровано произнес Виктор и скорчил на своим лице страдальческое выражение. Ему так хотелось, остаться здесь, среди это бесшабашной и веселой компании, вместе со всеми дурачиться, горланить непристойные песни, бузить и веселиться от всей души... Но ей, его "Королеве", этого не хотелось. И, подобно безропотному рабу, понурив голову и нервно кусая ногти, Виктор покорно поплелся выполнять ее "высочайшее" распоряжение: искать в толпе Семена, Брахму, Ленку и Светлану, сбивчиво убеждать их в целесообразности покинуть этот кипящий необузданными страстями "Содом и Гомору" и, по его примеру, присоединиться к гордому и независимому одиночеству "сумасбродной " хозяйки его сердца и дум.