Тысяча первый попаданец

Глава четырнадцатая. Жениховы будни

Зайдя в субботу после работы в сапожное ателье, Карцев нашел Прошина почти счастливым. Тот сидел на табурете, держал на коленях женский сапожок и двигал застежкой-молнией: вжик-вжик, вжик-вжик... Блестящая, длинная и даже щеголеватая застежка работала! Впрочем, иногда заедала, причину чего и пытался выяснить Евлампий. Карцев тоже присоединился к процессу, подвигал застежкой и высказал предположение, что замок и зубья ее надо получше обточить, скруглить.

- А где автор, Филимон? - спросил он.

- Так в мастерских своих... Больничный-то у него закончился...

- Надо его к тебе на работу принять, застежки эти массово делать. Но вручную их много не наделаешь, значит, следует разработать и сделать станок полуавтоматический, который будет под эту застежку приспособлен.

- Да-а, делов еще с этой застежкой...

- Не переживай и зови опять Филимона. Я в его талант почему-то верю.

- Придется, видать...

Заодно зашел в рядом расположенную редакцию. Егор Федорович ему обрадовался:

- Хорошо, что пришли, Сергей Андреевич. Вот Ваша выручка от продажи двух номеров роман-газеты, только сегодня бухгалтер ее подсчитала. Продали почти по пять тысяч экземпляров, пришлось организовывать дополнительные выпуски. Вам причитается 25%, то есть около 250 рублей. Неплохо, а?

- Замечательно, Юрий Федорович. Этак, в месяц я по пятьсот рублей могу сшибать?

- Ну, не знаю, как пойдет продажа "Степного найденыша". Может, то был ажиотажный спрос? Хотя этот роман мне тоже очень понравился. Где Вы все-таки их берете?

- На почте, Егор Федорович. Пишу письмо питерскому товарищу, тот разыскивает в книжных магазинах, а то и в издательствах интересные новые книги, пусть и на английском языке, и шлет бандеролью или посылкой на мой адрес. Я их перевожу и к вам несу. Никаких как видите секретов...

- Угу... Я интересовался на почте: Вам за последние два месяца посылок ниоткуда не было...

- Значит, все-таки есть секрет. Но он, простите, не только мой и я Вам его выдать не могу. Впрочем, если Вы очень щепетильны, мы можем расторгнуть наше сотрудничество...

- Ладно, пусть Ваш секрет остается с Вами. Просто учтите на будущее, что людей держать за дураков не стоит.

- Простите меня, Егор Федорович! Вы совершенно правы, а я осел, индюк неблагодарный...

- Забыли. "Найденыша" мы будем печатать в трех номерах, а что потом? У Вас еще заготовки есть?

- Заготовок нет, но есть задумки. Например, недавно в Америке вышел замечательный роман Этель Лилиан Войнич под названием "Овод", действие которого происходит в Италии времен Гарибальди - обреветесь, читая, женщинам особенно понравится. Есть приключенческая повесть "Остров сокровищ" шотландца Стивенсона, фантастико-юмористическая повесть Марка Твена "Янки при дворе короля Артура" - да много чего еще есть и будет. Не переживайте...

- Прекрасно. Вы - необыкновенная находка для нас. Кстати, у меня уже просят разрешения перепечатать "Смока Беллью": и в Красноярском издательстве в виде книги и в Иркутске и даже в Москве...

- Я этого ожидал. Решения сами принимайте. За свой гонорар я не беспокоюсь, Вы человек чести.

- Зайдите в бухгалтерию, не забудьте свои деньги. Сегодня дома Вас на руках будут носить...

Городецкий действительно пошел сегодня после работы домой - но не с целью понежиться на руках матери и сестренки, а переодеться: в Красноярск заехала каким-то чудом труппа испанского музыкального театра, он имел неосторожность похвалить сестрам Плец испанские танцы, и они захотели увидеть их воочию. Сегодня в семь часов было первое представление труппы (в здании драматического театра) и он должен был успеть сопроводить туда Надю и Таню (билеты купил накануне). Деньги отдал небрежно матери, оставив себе десятку.

- Что это за деньги? - спросила уже привыкшая к их виду Елена Михайловна. - Да еще так много!

- Мой гонорар за роман-газету, - ответил Сергей на бегу, застегивая недавно сшитый на заказ серый с искрой костюм. - Через пару недель еще на столько же надеюсь...

- Вот не думала, что буду когда-нибудь гадать, что делать с деньгами? - рассмеялась заметно помолодевшая мать. И обратила внимание: - Какой ты элегантный в этом костюме! И кажешься взрослее...

- Но я, правда, взрослею, мама, закон природы. Зато ты, вопреки всем законам, молодеешь и хорошеешь!

- Ох, Сереженька, если ты и с девушками такой галантный, то очень скоро станешь чьим-нибудь женихом...

- Ой! Уже стал, маменька, и так с невестой закрутился, что забыл тебе сказать... Прости!

- Забыл... Ладно, я люблю тебя и потому прощаю. Кто же она? Неужто, губернаторская дочь?

- Да, мама, это Наденька.

- Как быстро у вас все произошло! Лишь в прошлое воскресенье ты шел на ее именины, будучи вообще с ней незнаком...

- Такая уж она девушка: стремительная, энергичная и влюбчивая!

- То-то и оно! А вдруг и стремительно разлюбчивая?

- Не знаю, мама. Но противостоять ее натиску я не захотел. И сейчас чувствую себя глупым и счастливым!

- Когда же ты меня с ней познакомишь?

- Завтра, мама. Она с сестрой и матерью хотят прийти на открытие твоего салона.

- Хорошо, буду ждать.

В театре у генерал-губернатора ожидаемо была своя ложа. Когда Надин, Татьяна и Сергей появились в ней, к ним обратились взгляды многих зрителей, заполнивших театр почти целиком. Впрочем, вся троица молодых людей выглядела великолепно. Особенно разглядывали Сергея, причем многие дамы его лорнировали.

- Что они на тебя уставились? - углом рта прошипела Надин.

- Ну, вас они в этой ложе видели неоднократно, а меня впервые. Любопытно же, что это за новый фаворит...

- Любопытно им... Встану вот сейчас и объявлю, что ты мой жених, а ни какой не фаворит. Бинокли спрятать, руками не трогать!

- Хорошо, я попрошу в перерыве Егора Федоровича, который наверняка здесь присутствует по долгу журналиста, отметить мой статус в завтрашней "Красноярской газете"...

В это время занавес раздвинулся и все оборотили взоры на сцену, на которой разместилось что-то вроде цыганского табора. Но взыгравшие одновременно гитары зазвучали все-таки не по-цыгански, да и начавшие танцевать на большом расстоянии мужчина и девушка были в совершенно черных, именно испанских одеждах. То, что происходило и звучало на сцене далее, было Карцеву хорошо знакомо по концертам фламенко в конце 20 -го и начале 21 века: неизменная "Малагенья" и прочее, прочее, прочее... Ему, впрочем, такая музыка и танцы всегда нравились, и он слушал с наслаждением, полузакрыв глаза. Зато спутницы его смотрели изумленно и слушали с необыкновенным вниманием.

Уже в конце первого действия на сцене вдруг зазвучала явно танговая мелодия, вновь привлекшая слегка притупившееся внимание зрителей, и выступивший из-за кулис ведущий объявил, что второе отделение концерта будет посвящено совершенно новому танцу: аргентинскому танго. И занавес опустился.

- Как мне они понравились! - начала высказывать переполнявшие ее чувства Надин. - Вот такая музыка мне совершенно по душе: ритмичная, дикая, искренняя. А что это было в конце, что за танго? Совершенно другое, но тоже великолепное! Что ты молчишь, Сережа? Все проспал?

- Ты ведь знаешь уже, что для полноты ощущений я закрываю глаза, - чуть досадливо сказал Городецкий-Карцев. - Музыка же прозвучавшая родилась в среде испанских цыган и называется "фламенко". А вот про танго я слышу впервые, - солгал он.

- Мне тоже понравилось, но все это такое чужое и так далеко от русского, что я не могу впустить целиком в свою душу, - призналась Таня. - Послушала, поразилась и пошла своей дорогой. Разве что танго это...

- Ну, пойдем в буфет пить шампанское? - предложила вдруг Надин - У тебя ведь есть с собой деньги, Сережа?

- Тебе еще нельзя по возрасту, - уела сестру улыбающаяся Татьяна, - а мне уже можно.

- Мне тоже теперь можно, ведь я стала невестой, а значит взрослой. - парировала Надин.

- Я пил шампанское и знаю, что оно сильно ударяет в голову и притупляет восприятие, - заметил Сергей. - Если вы хотите что-то расслышать в танго, то лучше подождать до дома: я возьму в буфете бутылку.

- Но хоть пирожными ты нас угостишь? - тоном капризной девочки попросила Наденька.

- Угощу, пошли скорее...

Пока ехали домой на извозчике, сестры все вспоминали чарующие звуки танго, а Сергей им ненавязчиво их подсказывал.

- Да ты, оказывается, лучше нас их запомнил, даром что спящим прикидывался, - замолотила по его груди кулачками Наденька. - Вот приедем домой, надеру тебе уши...

- А шампанское пить уже не будем?

- Будем! Но потом надеру как самому большому обманщику и симулянту!

- Тяжела ты участь жениховская! Где ты, моя прекрасная, одинокая свобода?

- Ах так! Невесту ты готов уже бросить? Сорвал первый цвет маковый и деру? Не выйдет! Приедем домой - попрошу папу тебя арестовать! С отбытием наказания в нашем зимнем саду! А чтобы ты не сбежал, сама буду тебя караулить!

- Караульщица... - с горчинкой вздохнула Татьяна. - Кто б тебя от такого арестанта укараулил...

Отец, однако, шампанское воспретил.

- Тогда будем разучивать аргентинское танго: Таня на пианино, а мы с Сережей на паркете.

Но сразу танцевать не получилось, пришлось сначала Татьяне заучить (с помощью Карцева) мелодию и ритм. Наконец, она заиграла уверенно, и Сергей повел Надю по фигурам танго.

- Это что за танец такой, совершенно нескромный, - возмутилась Мария Ивановна. - И грудь ей смял и ногами друг в друга влипли!

- Что ты понимаешь, мама... Знаешь, какие мурашки у меня побежали по всему телу и волны страсти изнутри поднимаются!

- Что тут знать, конечно, побегут и страсть загорится, когда мужчина к себе так притиснет...

- Но в Аргентине теперь все так танцуют...

- Да где та Аргентина находится, ты хоть знаешь?

- Но и в Испании этот танец уже появился! Испанцы специально к нам приехали, чтобы ему обучить...

- Испанцы - народ горячий, это известно, а нам лучше бы кадриль продолжать танцевать.

- Да, а еще в капорах ходить и веревкой подпоясываться...

- Стоп, - вдруг заявила Таня. - Теперь моя очередь танцевать.

- Ни за что! - одновременно воскликнули мать и младшая дочь.

- Для тебя это слишком фривольно, - пояснила мать. - Вот заведешь себе жениха, с ним и танцуй хоть танго, хоть фанданго.

Татьяна хлопнула крышкой пианино и вышла из гостиной.

- Пойдем в наш уголок, - шепнула Надя Сергею и повлекла тотчас в зимний сад.