Тюха

Лебеди

Сибирская весна отличается капризами. Накануне было теплым-тепло. Ночью хватил мороз, большое озеро Чаны покрылось голубым ледком.

Утром я занял своё место в шалаше на одном из островов озера. Взошло солнце. Молодой ледок искрился, весело сверкал, а было тоскливо на душе. Такая невыносимая для охотника тишина!

Вчера шёл табун за. табуном. Одни птицы садились на денёк-другой отдохнуть и покормиться, чтоб потом лететь к самым дальним северным широтам, другие облюбовывали тут места для гнездовья. Кого только не было! И всё это возбуждённое племя крылатых южан шумело, кагакало, крякало на сотни ладов. Воздух гудел от свиста крыльев и птичьих голосов.

Теперь, напуганные заморозком, гости опять повернули на юг. Даже ястребы — их-то всегда было множество — не маячили в пустом небе. У птиц свой барометр, не менее, пожалуй, точный, чем у нас.

Стрелять было некого. Я собирался покинуть скрадок и заняться подлёдным ловом рыбы. Где-то в стороне раздалось лебединое «клу-кли-кли». Я повернул голову. Шёл огромный табун. Как белые облачка, птицы плыли над маслянисто-жёлтой полосой камыша.

Я был до крайности удивлён. Все покинули замёрзшее озеро, а лебеди остались. Чудаки! На что же они надеются?

Птицы опустились невдалеке от скрадка. Они ходили по льду, перекликались. Может, разговаривали о том, насколько прочен весенний лёд, надолго ли завернули эти майские холода и что им, лебедям, теперь делать, если негде добывать корм и плавать.

Вдруг старый лебедь-самец приподнялся, будто для взлёта, и ударил грудью в зеркальную гладь. Сознательный, сильный удар! Лёд чуть-чуть прогнулся, но выдержал. Птица ударила ещё и ещё… С упорной настойчивостью она била в одно и то же место.

Другие птицы стояли и смотрели, как лебедь-молотобоец пытался сокрушить ледовую броню.

Наконец лёд хрустнул; взметнулись под солнцем янтарные брызги. Образовалась крохотная полынья.

Лебедь бил по кромке, и полынья понемногу расширялась. Стала помогать одна птица, другая… Скоро весь табун — сотня голов — начал дружно ломать лёд.

Птицы трудились самозабвенно и весело. Они не покорялись природе — они хотели подчинить её себе. До чего же это было хорошо!

Раньше я считал лебедя изнеженной, декоративной птицей. Теперь я изменил о лебедях своё мнение.

В полынье то. и дело раздавался чей-то гортанный, ободряющий крик: «Клу-кли-кли!» Вероятно, это означало: «Давай, братцы, давай! Наша берёт!»

Полынья достигла размеров небольшого озерца. Словно по команде, лебеди кончили работу. Они важно плавали меж кусков битого льда и окунали головы в синюю чанскую воду. «Клу-кли-кли!» — гудели сотни голосов. И такая радость была в этих кликах!

Сорок метров отделяло меня от лебедей. Оба ствола моего садочного ружья были заряжены крупной дробью. Дуплет произвёл бы изрядное опустошение в табуне. Но у кого поднимется рука!..

Чтобы не вспугнуть счастливых птиц, я осторожно вылез из скрадка, повесил ружьё на ремень и зашагал к становью.

В ягдташе было пусто, а мне казалось, что я уношу самую богатую добычу за всю мою охотничью жизнь.