Глава 13

Заботы Икса

Константина Рокотова недолго огорчала неудача, постигшая его с Дворыкиным. Сам себя он ободрял призывом, однажды пришедшим ему в голову: «Нечего киснуть: работать нужно!».

Однажды эту фразу Рокотов произнес вслух, и ее услышал Иван Калуга.

То, что нужно для лозунга нашей фирмы, — глубокомысленно произнес он.

После чего взглянул на своего протеже Колесникова: тот одобрительно кивнул и в свою очередь посмотрел на Веронику, которая, недолго думая, сказала:

А что, очень даже…

На следующий день этот девиз был намалеван ярко–красными буквами на ватмане, тут же укрепленном над центральным окном офиса. Каждый посетитель обязательно прочитывал этот лозунг и невольно примерял на себя.

Константин читал и перечитывал свои записи по расследованию обстоятельств смерти Мордковича, когда зазвонил телефон. Он сразу же узнал голос профессора Криницына.

Неужели вы вновь звоните по делу, Николай Самойлович? — шутливо произнес Рокотов, а сам желал услышать об очередном покойнике.

Дорогой Костик, мы так давно с вами не общались, что я начал скучать, — ехидно ответил Криницын.

Не томите, профессор! — взмолился Константин.

Хорошо, не буду, — серьезным тоном согласился тот. — Приезжайте и сами все увидите!

А если в двух словах? — нетерпеливо попросил Рокотов.

Если в двух словах… Вскрытие показало, что господин Стельников скончался от обширного инфаркта.

Тот самый? — воскликнул Константин.

Его адреналин буквально зашкалило: Стельников был одним из самых молодых богатеев страны. Не было дня, чтобы о нем не упоминалось в прессе или с экрана телевизора.

«Неужели на этот раз точное попадание?» — промелькнуло в голове Рокотова.

И он, боясь спугнуть удачу, если так можно сказать в данной ситуации, осторожно спросил:

Наш случай?

Клиническая картина полностью совпадает с ее признаками у тех покойников, гибель которых вы, дорогой Костик, расследуете…

Еду! — возбужденно воскликнул Рокотов и, заметив вопросительные взгляды своих коллег, остановился, решив, Что нужно нагрузить ребят, пока он ездит на встречу с профессором. — Не знаю, точно ли наш, но появился очередной покойник, похоже, наш по всем параметрам.

Кто он?

Стельников!

Алексей Стельников? — едва ли не в один голос воскликнули все присутствующие.

Только вчера вечером смотрела его выступление в программе «Свобода слова», — с искренним огорчением заметила Вероника, — очень неглупый был мужичонка…

А сколько тратился на благотворительность… — подхватил Колесников.

Нечего киснуть… — оборвал Рокотов.

…работать нужно! — с задором закончил за него Иван.

Вот–вот, — улыбнулся Константин, — займитесь этим господином: прошерстите все его окружение, пообщайтесь с родными и близкими, пока я с ним буду общаться.

С кем с ним, — подколол Иван, — со Стельниковым, что ли?

Спокойной ночи, малыши! — пожелал Константин. — С профессором Криницыным: он уже закончил вскрытие…

Как, наверное, помнит уважаемый читатель, от поездки в Москву Джулию в немалой степени удерживала опасность, исходившая от загадочной личности, фигурировавшей в архивах покойного Глаголичева под именем Икс.

Джулия отчетливо помнила тот ужас, который ощутила в квартире Савелия, где ее пытались захватить и откуда ей чудом удалось ускользнуть.

Вообще чувство страха было Джулии не свойственно: в любом честном поединке, даже если противник численно превосходил ее, она не сомневалась в своих силах, но в том случае ей противостояла, очевидно, какая‑то могущественная и многочисленная организация.

А главное, возвращаясь мысленно к тем московским событиям, она никак не могла понять причины начавшейся на нее жестокой охоты. Наверняка дело было в Глаголичеве и каких‑то его прошлых аферах. Может, этого самого Икса задело то, что покойный депутат оставил большую часть своего многомиллионного состояния Джулии? Именно это останавливало ее от вступления в права наследования.

Джулия вообще была на редкость порядочной — ее смущали эти огромные деньги, вряд ли честным путем заработанные.

Заметим, что человека этого Джулия опасалась не зря. Его побаивались и многие другие, более известные и влиятельные люди.

Господин, которого Глаголичев именовал Икс, давно и прочно вошел в российскую элиту. Начав свою карьеру в приснопамятные годы горбачевской перестройки, он, будучи по натуре трудоголиком и закоренелым властолюбцем, в девяностые годы стал крупным бизнесменом, причем в делах был беспредельно прожорлив и, как настоящая акула, всеяден.

Ему было абсолютно все равно, чем владеть: попадалась на пути нефть — он проглатывал нефтяные компании, подворачивался металлургический завод — не пропускал и его. А почему не поторговать лесом, если есть возможность? Дело это не такое уж хитрое, зато прибыльное.

Мертвая деловая хватка Икса вскоре была замечена в ближайшем окружении первого Президента России, и он некоторое время занимал ответственные посты в правительстве и Администрации Президента, верой и правдой служа «семье», обзаводясь при этом ценнейшими связями и кропотливо собирая на давних партнеров и новых коллег компромат, который в дальнейшем мог пригодиться. Естественно, в ходе дикой российской приватизации он не упустил открывавшихся возможностей набить свой бездонный карман.

К чести Икса надо сказать, что в быту он был человек не жадный, даже щедрый: содержал несколько детских домов в Москве, Питере и провинциальных городах, мог отвалить неизвестному режиссеру пару–другую миллионов долларов на фильм, если ему понравился сценарий, спонсировал из собственных средств разные премии молодым дарованиям в сфере искусства и науки. Правда, исключительно «демократической» ориентации. Патриотов он откровенно терпеть не мог.

Однако из каких‑то только ему понятных соображений он никогда не афишировал своей благотворительности.

Но вот в делах он был необычайно жаден. В детстве застенчивый, не очень сильный физически, но умный и способный мальчик из обычной советской семьи всегда мечтал быть первым и командовать всеми.

Он рано понял, что деньги сами по себе не так важны, как власть, которую они дают. А власть была его хрустальной мечтой — он с детства зачитывался историческими книгами об императорах, королях и знаменитых полководцах. Его тайным девизом было известное изречение: «Кто платит, тот и музыку заказывает», и его задачей всегда было иметь необходимую сумму, чтобы заказать именно ту музыку, которую в данный момент он хотел услышать.

До того чтобы получить практически неограниченную власть над российской экономикой, ему оставалось буквально несколько шагов, и он был намерен их сделать, чего бы ему это ни стоило. Приз был слишком большим, чтобы Икс мог его кому- нибудь уступить.

В свое время Икс был одним из тех, кто отвечал в России за приватизацию, которая, по его мнению, была проведена очень успешно: те, кому «семьей» предназначено было стать собственниками, ими и стали. Понятно, что и он в их числе.

На скользком, но очень прибыльном пути их дорожки и пересеклись с Глаголичевым, с которым довольно долго тесно сотрудничали. Можно было даже назвать Глаголичева одним из самых верных приспешников Икса, но в какой‑то момент они напрочь рассорились. Причина конфликта широкой общественности осталась неизвестна, однако Глаголичев, используя опыт старшего товарища, методично собирал на окружающих компромат и тем был опасен. Он публично обещал представить имевшиеся у него документы в Генеральную прокуратуру, что могло в буквальном и переносном смысле крайне дорого обойтись многим и самому Иксу в том числе.

В результате ставший по непонятным причинам правдолюбцем Глаголичев отправился в мир иной, но незадолго до этого он где‑то подцепил девицу, постоянно проживавшую в Америке, оставил ей все свои капиталы и, скорее всего, какую‑то информацию. Во всяком случае такую возможность полностью исключить было нельзя. А Икс более всего на свете не терпел неопределенности.

Девица избежала закономерного, с точки зрения Икса, конца, поскольку за нее вступился человек, которого уважаемый читатель знает под именем Широши, а Икс знал как Артамонова. Икс имел возможность убедиться, что Феликс Андреевич всегда держит свое слово, но какое он имеет отношение к кассете, записанной Глаголичевым, да и к этой самой девице, с которой крутился покойный?

Более всего поразило Икса, что Артамонов стал вступаться за какую‑то непонятную девицу. Это было никак на него не похоже.

«Неужели на старости лет на свежачок потянуло? — размышлял Икс. — Вот так из‑за баб гибнут лучшие люди!»

Икс обладал довольно специфическим чувством юмора.

Артамонова–Широши Икс не считал своим конкурентом и потому не опасался — тот давно продал практически весь свой бизнес в России, постоянно жил за границей и в Москве в последние годы не появлялся.

«Получил свою девчонку живой и скажи спасибо!» — так завершил свои недолгие размышления о Широши Икс.

Много больше его обеспокоили последовательные смерти троих людей, сотрудничавших с Глаголичевым на разных этапах его карьеры. Естественно, он и представить себе не мог, что с ними поквиталась Джулия, та самая «девчонка», в которой он подозревал возлюбленную Широши.

Кто‑то из этой троицы наверняка оборвал неправедную жизнь бизнесмена и депутата, и слава им за это! А то Иксу самому пришлось бы затыкать слишком широко открытую пасть господина Глаголичева.

Физически устранять конкурентов Икс не любил, хотя и умел; в случае крайней необходимости всегда делал это тонко, можно даже сказать, изящно, но предпочитал не убивать, а покупать. По его опыту, в российском бизнесе все имело свою цену — от тонны нефти и металла до вынужденного и щедро оплаченного молчания. Но если сделка не удавалась, приходилось прибегать к «нетрадиционным методам», так про себя он именовал физическую расправу с конкурентами.

«Если враг не сдается, его уничтожают!» — формула, выдвинутая когда‑то великим пролетарским писателем Горьким, еще в школьные годы крепко запала ему в голову. В зрелые годы он ее немного отредактировал:

«Если враг не продается, его уничтожают!»

Высоко ценивший любого рода информацию, Икс потратил немало средств и усилий, чтобы выяснить, кто же все‑таки расправился с потенциальными убийцами Глаголичева. Но тщетно — никаких

зацепок и следов этот загадочный мститель не оставил.

Может быть, Икс продолжал бы начатое расследование по поводу странной и почти одновременной гибели бывших соратников Глаголичева, но его отвлекли другие неотложные дела: ему бросил вызов один из молодых, в недалеком прошлом провинциальных олигархов, никак не связанный с «семьей», а следовательно, не входящий в сеть «своих», заботливо сплетенную Иксом.

Восходящая звезда причудливой российской экономики своей хваткой напоминала начинающего Икса. Оба они занимались экспортом энергоносителей, где и столкнулись их интересы. Молодой олигарх несколько раз перешел Иксу дорогу. Он рисковал крупными суммами, но не отступал, перебивая и расстраивая планируемые Иксом сделки.

«Таких активных молодых волчат нужно приручать, а если не получается, то пристреливать», — думал Икс по дороге в офис молодого конкурента.

Икс неоднократно предлагал «волчонку» встретиться на нейтральной территории, как было принято в подобных ситуациях, но тот под благовидными предлогами всякий раз уклонялся. Раздраженный таким непривычным к себе отношением Икс приглашал его к себе, но хитроумный соперник, не отказываясь в принципе от встречи, все время ее откладывал, стараясь потянуть время. Между тем Икс уже не мог ждать: слишком многое было поставлено на карту.

Именно потому он и решился на нехарактерный для себя шаг — нанести внезапный, без всякого предупреждения, визит в офис «волчонка». Помощник заранее выяснил, что тот на месте и никуда не собирается. Охрана его безропотно пропустила, поскольку Икс предъявил имевшийся у него пропуск в Белый дом.

В приемной молоденькая секретарша с надменным выражением лица, на котором не было никаких следов косметики, одетая в строгий темно–серый костюм, отрывисто спросила:

— Вам назначено?

Нет, — беспечно ответил «Икс», — ехал мимо и решил заглянуть к вам.

Он обнажил ровные белоснежные зубы в лучезарной голливудской улыбке.

Лицо секретарши стало еще более надменным:

В таком случае я даже докладывать не буду. Алексей Павлович очень занят. Сейчас у него совещание, а потом назначена встреча с иностранцами.

Икса ситуация откровенно забавляла, и он со смиренным видом уселся в глубокое кресло, сказав:

Я все‑таки подожду, может, повезет…

Секретарша, очевидно, смотрела по телевизору

программы типа «Большой стирки» и бесконечные сериалы, не уделяя внимания политическим или экономическим программам, в которых лицо и фамилия Икса мелькали практически каждую неделю.

Но выглянувший из кабинета за какой‑то бумагой помощник немедленно его узнал и подобострастно подбежал к нему:

Сергей Борисович, здравствуйте! Почему вы здесь сидите, не проходите?

Ваш босс занят, потому и сижу, — дружелюбно улыбаясь, ответил тот, кого назвали Сергеем Борисовичем.

Давно сидите? — помощник даже покраснел от сложившейся неловкой ситуации.

Да нет, минут десять, не больше, — сообщил Икс все тем же дружелюбным тоном.

Почему не доложила? — резко спросил секретаршу помощник.

Так господин не назвался и сказал, что ему не назначено, — оправдываясь, объяснила секретарша, которая уловила, что совершила ошибку.

Таких людей надо в лицо знать! — злобно прошипел помощник, исчезая за массивной дверью.

Может, чаю хотите или кофе? — спросила секретарша.

От былой надменности хорошенькой девчонки не осталось и следа. Ее сменила растерянность.

Спасибо, — великодушно улыбнулся Икс. — Ничего не надо.

— Вы уж простите, что я вас не знаю, но ведь вы не сказали, как о вас доложить, — оправдывалась девушка.

Вы действовали совершенно правильно, — авторитетно сказал Сергей Борисович. — Я бы лично свою секретаршу только поблагодарил. Задача хорошего секретаря — оберегать покой начальника. Если вас тут будут обижать, звоните — он дал ей свою визитную карточку. — Что‑нибудь для вас найдем.

Икс был прекрасным психологом и подбирал преданных людей, где только выпадала малейшая возможность. А переманить доверенного человека из стана противника всегда было для него большим удовольствием.

Прочитав визитку, девица ойкнула:

Господи, конечно, я о вас много слышала! Вы такой знаменитый человек!

Икс удовлетворенно кивнул головой — иногда самое мелкое тщеславие бывает не чуждо самым сильным натурам. Но разговор их прервал широко улыбающийся помощник:

Извините, Сергей Борисович, но Алексей Павлович освободится буквально через пять минут и примет вас, как только закончится совещание…

В кабинете из‑за массивного старинного стола навстречу нежданному гостю шагнул хозяин, крупной фигурой и лицом напоминающий борца–тяжеловеса.

Он приветливо улыбнулся:

Какими судьбами, какими ветрами, дорогой Сергей Борисович? Чем вас угостить?

Не беспокойтесь, Алексей Павлович, и простите, что нарушаю ваш рабочий график. Просто ехал мимо, думаю, дай загляну минут на пять, поприветствую да и один мелкий вопрос обговорю…

Ну хотя бы чашечку зеленого чая: он у меня настоящий, привезенный из Китая.

Хозяин кабинета был знаменит в российском бизнес–обществе не только своим отменным здоровьем, сохранившимся от занятий классической борьбой, но и приверженностью к тому, что по науке именовалось «здоровым образом жизни»: он не пил, не курил, не употреблял алкогольных напитков и питался только тем, что считал полезным.

— Не хлопочите! — властно сказал Сергей Борисович. — Я действительно очень ненадолго и, откровенно говоря, по срочному делу…

Они уселись друг напротив друга за длинным столом для совещаний. Хозяин кабинета безусловно догадывался, зачем пожаловал незваный и нежеланный гость и был внутренне взбешен его бесцеремонностью.

«Этому наглому негодяю я не уступлю, что бы он ни говорил!» — С этой мыслью Алексей Павлович приготовился слушать.

Они напоминали двух крупных хищников, которые предполагают, что от этой встречи ничего хорошего ждать не приходится, но все‑таки до поры до

времени не показывают клыки и не выпускают когти. Так за лидерство в волчьей стае выходят на смертельный бой старый, еще полный сил вожак и молодой, уже ощутивший свою мощь и жаждущий занять место старшего.

— Мне известно, что в последний месяц вы через подставные офшорные фирмы активно скупаете акции «Промнефти», которую готовят к приватизации, и стремитесь завладеть контрольным пакетом. Это так? — прямо спросил Икс.

Допустим. Но никаких законов, запрещающих мои действия, пока нет, — безразличным тоном произнес Алексей Павлович.

Его уже предупреждали, что всемогущий Сергей Борисович очень недоволен его попытками завладеть «Промнефтью», но Алексей Павлович не придавал этим разговорам никакого значения и только отмахивался.

С точки зрения формальных законов ваши действия безупречны, спору нет, — многозначительно заметил Сергей Борисович.

Тогда к чему вообще весь этот разговор? — с плохо скрываемым вызовом произнес Алексей Павлович. — Рыночная экономика предполагает именно такие действия: у меня есть деньги, и я покупаю то, что меня интересует.

Вот чего–чего, а денег‑то у вас своих нет, — почти пропел Сергей Борисович, сопровождая голливудской улыбкой свою завидную осведомленность о финансовых возможностях хозяина кабинета. — Вы ведете переговоры о кредитах с несколькими немецкими банками и, скорее всего, необходимую сумму получите.

Спасибо, что не сомневаетесь в моем кредитном рейтинге, — стараясь сдержать поднимавшийся в нем гнев, сказал Алексей Павлович.

На языке у него вертелся естественный вопрос:

«А вам‑то какое, собственно, до всего этого дело?»

Но как человек вежливый и дипломатичный, подумал, что такой выпад может быть воспринят собеседником как откровенная грубость.

Сергей Борисович показал клыки:

В теории вы совершенно правы. Рыночная экономика, о которой пишут в толстых ученых книгах или треплются на экономических форумах, подобных давосскому, имеет свои священные правила, по которым вы играете. Но, как разумный человек, вы не можете не понимать, что в нашей стране эти правила не действуют и в ближайшем будущем действовать не будут.

Что из этого следует? Только одно — мы все должны стремиться к тому, чтобы внедрить эти цивилизованные правила игры как можно скорее, — убежденно заявил Алексей Павлович.

Полагаю, что вы крепко ошибаетесь, уважаемый коллега, — с недоброй усмешкой заключил Сергей Борисович. — Помните, как мудрый еврей Лифшиц, бывший у Ельцина министром финансов, говорил: «Надо делиться!»

С кем? — прикинулся дурачком Алексей Павлович.

Сергею Борисовичу эта игра откровенно наскучила.

Короче говоря, убедительно прошу вас прекратить покупку означенных акций! У вас их уже достаточно, чтобы с вашим мнением считались в совете директоров.

Стельников несколько минут молчал с непроницаемым выражением лица. Потом тоном прилежного ученика, отвечающего хорошо выученный урок, сказал:

Не вижу серьезных причин отказываться от намеченного мной и моими компаньонами плана.

В практике Сергея Борисовича не бывало случаев, чтобы он недооценил соперника; потому, в частности, в большинстве своих деловых и политических начинаний он почти всегда добивался успеха.

А если вам предложат нехилый пакетик акций какого‑нибудь алюминиевого или иного металлургического завода? — не без игривости спросил Сергей Борисович. — Не будет ли это весомой причиной последовать моему совету?

А если я откажусь от этого пакетика? — в тон собеседнику подыграл Алексей Павлович.

За годы своей деловой и административной карьеры Сергей Борисович не привык, чтобы ему так явно и даже нагло противостояли. В самом деле, зная его коварный и вероломный характер, мало кто осмеливался бросить ему вызов даже исподтишка. Компромата на этого парня тридцати с небольшим лет отроду у Икса не было, именно поэтому его требовалось укротить любыми способами.

Пока Икс перебирал мысленно возможные способы, «волчонок» ринулся в бой:

Я мог бы вас обмануть и пообещать, что подумаю, чтобы выиграть время. Но я этого делать не намерен, поскольку просто не люблю врать. Акции будут куплены мною, и контрольный пакет скоро окажется у меня в руках, а вот вам и вашим присным этого пакета не видать, хотя бы потому, что большинство владельцев небольшого числа акций вас откровенно побаиваются и предпочтут видеть председателем совета директоров меня или моего представителя.

Говорите, побаиваются? — с недоброй усмешкой спросил Сергей Борисович. — Может, и не зря побаиваются? А вы меня не боитесь, рисковый вы мой, Алексей Павлович?

Икс в упор посмотрел на собеседника.

А надо? — Алексей Павлович демонстративно встал, подошел к письменному столу и стал просматривать какие‑то бумаги.

Кто знает, кого надо бояться в это сложное время в нашей непредсказуемой стране? — нежным голосом протянул Сергей Борисович.

Покойный Глаголичев вас очень боялся, хотя и утверждал, что знает про вас такое, что вы никогда не осмелитесь расправиться с ним, — как бы мимоходом, не отрываясь от просмотра бумаг, заметил Алексей Павлович.

Вот уж не ведал, что у вас были такие доверительные отношения, — с неподдельным интересом сказал Сергей Борисович. — Значит, именно с вами он делился своими опасениями?..

Он со мной не только опасениями делился, — туманно произнес Алексей Павлович, подняв голову от бумаг.

Любопытно, чем же? Историей своей любви к девушке, которую подцепил в Америке? — В тоне Сергея Борисовича сквозил лишь вежливый интерес.

О девушке речи не было. Он все больше о вас рассказывал, успокаивал себя тем, что здорово подстраховался, и потому вы ничего ему не сделаете.

А какой еще полезной информацией о моей скромной персоне с вами поделился покойный? — Даже если Сергей Борисович и не ожидал ничего подобного услышать, его немного снисходительная манера разговора так и не претерпела изменений.

Кто знает, чем в нашей непредсказуемой стране делятся друг с другом люди, стоящие на краю пропасти? — откровенно поддразнил собеседника Стельников.

А почему вы считаете, что стоите на краю пропасти? — с удивлением спросил Сергей Борисович. — Не намекаете ли вы, что я имею какое‑то касательство к гибели Глаголичева?

Как вы могли такое подумать, уважаемый Сергей Борисович?! — возвращаясь к длинному столу, воскликнул Алексей Павлович и через секунду выдохнул разом, как бросаются в ледяную воду: — Убийцы не найдены, и вряд ли их найдут, так что, как говорится, не пойман, не вор!

Ни один мускул не дрогнул на лице Сергея Борисовича, который только медленно поднялся со стула и теперь встал лицом к лицу с подошедшим к нему Стельниковым.

Не смею больше посягать на ваше драгоценное время, Алексей Павлович. Конечно, жаль, что мы не смогли найти общего языка на этот раз, но у нас еще все впереди — интересные сделки, взаимовыгодные союзы, неминуемые споры и ссоры. — Сергей Борисович широко улыбнулся и крепко пожал Стельникову руку. — Берегите себя, не переутомляйтесь!

Постараюсь, — только и сказал Алексей Павлович, провожая гостя до двери.

«Какие у него холодные и недобрые глаза», — подумал хозяин кабинета, усаживаясь за свой старинный письменный стол…

Удобно устроившись на заднем сиденье своего лимузина, Икс, закрыв глаза, размышлял. Он вовсе не жалел, что его миссия закончилась очевидной неудачей. Он узнал очень важную вещь: под конец жизни этот мелкий прохиндей Глаголичев скоре- шился с «волчонком» и мог дать тому нежелательную для Икса информацию. Скорее всего, таки дал. Иначе с чего бы «волчонок» вел себя так независимо и даже нагло?

«Острые зубки у этого «волчонка», — думал Икс, — стоит их немножко проредить».

Конечно, можно и нужно прижать его в деловой сфере, организовать это Икс мог без особых усилий.

Единственное, что требовалось и чего не было в запасе, — это время. Так что в распоряжении Икса оставался только краткий путь.

«Таких наглых и острозубых волчат следует уничтожать, чем раньше, тем лучше, пока они не подрастут и не перережут все стадо!»

Успокаивая свою и так не слишком трепещущую совесть мыслью о том, что идет на это ради защиты всех олигархов эпохи Ельцина, Икс принял решение…

Восходящая звезда российского бизнеса Алексей Павлович Стельников был не только трудоголиком, но и очень осторожным человеком. Красавицу жену с двумя малолетними детьми он давно отправил в Швейцарию, где каждый месяц проводил с ними по нескольку дней.

Жил он один в загородном коттедже за высоким забором и под постоянной охраной крепких и преданных ребят, бывших сотрудников советского КГБ, и справедливо полагал, что находится в полной безопасности. Ни в саунах с девочками, ни в модных ночных клубах, ни на каких тусовках никогда не бывал, считая это пустой тратой драгоценного времени. Он собирался работать еще лет десять, не больше, а после сорока планировал отойти от дел и стричь купоны.

Именно поэтому он не разбрасывался деньгами на всякие там пожертвования, копил для себя и своей семьи. Единственное, на что позволял тратиться, — это на молодых спортсменов, подающих надежды.

Нельзя сказать, что откровенное неудовольствие Сергея Борисовича обеспокоило или напугало Стельникова. Но помня рассказы Глаголичева, он все‑таки предупредил начальника своей охраны, чтобы его автомобиль регулярно, два раза в день тщательно осматривали.

В сад, окружавший коттедж, где по вечерам любил прогуливаться Алексей Павлович, чужие не допускались. Забор, ограждавший территорию, находился под неусыпным наблюдением. Два месяца после встречи с Иксом его везде, даже в спокойную Швейцарию, сопровождали три охранника, но ничего не произошло, и Стельников постепенно успокоился.

Покупка акций «Промнефти» практически завершилась. Через две недели планировалось общее собрание акционеров, где его наверняка должны были избрать председателем совета директоров, и он фактически становился владельцем перспективной нефтяной компании.

Оппонент себя никак не проявлял. Возможно, Глаголичев сильно преувеличивал коварство Сергея Борисовича и, главное, его возможности.

Вернувшись из очередной поездки в Швейцарию, Стельников получил приглашение на прием в Кремле по случаю награждения группы спортсменов орденами России. Была у Алексея Павловича одна маленькая слабость, простительная для мальчишки из простой семьи: он обожал правительственные приемы и всегда туда ходил, когда его приглашали, справедливо полагая, что уж там‑то ему ничего не угрожает.

На этот раз его пригласили потому, что он, как бывший спортсмен, щедро спонсировал несколько детских спортивных школ и команд еще до того, как Президент заговорил о необходимости поддержки массового спорта…

На скромном фуршете, последовавшем за награждением, Алексей Павлович стоял с двумя в прошлом известными в стране спортсменами, когда почувствовал легкий толчок в спину. Минеральная вода из бокала, который он держал в руке, выплеснулась на рукав его дорогого костюма.

Стельников обернулся и увидел перед собой шикарно одетую молодую женщину с красивым и страшно знакомым лицом, то ли актрису, то ли певицу. Она пыталась увернуться от шедшего навстречу официанта с подносом и случайно задела Стельникова локтем.

Ради бога, простите! — с виноватой улыбкой произнесла женщина. — Я, кажется, своей неловкостью испортила ваш костюм.

Ее глаза и губы призывно улыбались.

Не беспокойтесь, мадам, это всего лишь минеральная вода, — примирительно проговорил Стельников.

Вы правда не сердитесь? — Она нежно погладила его крепкую руку своей рукой с длинными наманикюренными ногтями.

На ее запястье свободно болтался тяжелый, явно старинный серебряный браслет с какими‑то висюльками. Алексею Павловичу показалось, что одна из висюлек царапнула его по коже, но Стельников счел невежливым даже упоминать об этом даме, ибо ее это могло еще больше смутить.

Никакого следа от прикосновения практически не осталось. Стельников, естественно, немедленно забыл о случившемся.

Если бы он был более внимателен, то сумел бы заметить, что царапнула его не висюлька от браслета, а шип, который выскочил на мгновение из перстня девушки, когда она гладила его руку…

Через четыре дня начальник охраны обнаружил своего хозяина в постели мертвым.

Срочно связались с его партнерами, те вызвали экспертов, группу которых возглавил профессор Криницын.

Вскрытие показало, что олигарх Стельников скончался от обширного инфаркта, при этом клиническая картина полностью совпадала с теми случаями, которые безуспешно расследовал Рокотов- младший. Профессор Криницын немедленно позвонил ему и попросил приехать.

Так Константин Рокотов получил еще один труп, который никакого выхода из тупика, где оказался наш великий сыщик, ему не сулил…

Однако ни Константин, ни его команда об этом не догадывались и копали по всем направлениям. Самым трудным делом занялся сам хозяин агентства: финансами покойного Стельникова. Трудным потому, что добиться правды от коллег такого богатого господина было почти невозможно.

«Закрытая информация!»

«Коммерческая тайна!»

«Не имеем права разглашать!»

Эти и подобные отговорки в буквальном смысле выводили Константина из себя, но он терпеливо задавал и задавал свои вопросы, надеясь пролить хотя бы тусклый свет на это темное дело. В конце концов, отчаявшись, он решил пойти ва–банк и сказал прямо одному из основных партнеров Стельникова:

Поймите, дорогой Иван Васильевич, мне не нужна ваша тайная цифирь!

А что вам нужно? — удивился тот.

Мне нужно узнать только одно: за неделю- другую до смерти Стельников переводил без вашего ведома какие‑нибудь большие средства? Да или нет?

— Господи, зачем это вам?

Хотите, дам вам расписку, что ваше «да» или «нет» я не раскрою даже под угрозой смерти? — улыбнулся Рокотов.

Ну, если для вашего расследования это так важно, то… — банкир покачал головой, — ни одного большого перевода не было! Если не считать крупной суммы до ста тысяч долларов…

А не мог ваш партнер без вашего ведома провернуть какую‑нибудь крупную финансовую операцию?

Мог. У него было много офшорных компаний с большим бюджетом. Могу сказать определенно только одно: через мой банк никаких больших сумм не проходило. Но почему вы так суетитесь? У вас что, есть сомнения в его естественной смерти? — мрачно спросил банкир.

Честно?

Конечно.

Были, — вздохнул Константин.

А сейчас?

Не знаю… А нельзя ли посмотреть движения денег со счетов этих офшорных компаний?

Это могут сделать только наследники, а завещание пока не оглашено…

А неофициально?

Банкир еще больше помрачнел:

Вы на что меня толкаете? На нарушение финансовых законов?

Если вы хорошо относились к покойному, разве вам не интересно узнать, не убили ли его?

Банкир задумался.

Хорошо, — сказал он, — я попробую, но ничего обещать вам не могу…

Костик протянул свою визитку:

Не сочтите за труд позвонить, если что‑то узнаете…

Константин не видел мотива возможного убийства Стельникова, но это вовсе не означало, что такого мотива не было. Рокотова раздражала невозможность получения исчерпывающей информации о состоянии финансовых дел Стельникова. Он подумал, что Савелий, явно пребывающий за границей, с его способностями может оказать нужную услугу.

Он позвонил Савелию и рассказал эту историю.

А номера счетов ты знаешь, и в каких офшорных зонах находятся эти банки?

Нет, — печально ответил Константин.

Ну, ты даешь! Задание типа пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, — рассмеялся Савелий. — Ладно, как я говорил всегда твоему дяде: Мухтар постарается…

Конечно, если бы Рокотов имел веские доказательства, что Стельников погиб из‑за денег, он вряд ли отложил бы свое расследование на неопределенный срок, не упустил бы случая копнуть поглубже. Но чем бы это для него кончилось? И удалось бы ему остаться в живых? Это большой вопрос…

Вполне возможно, что Константин еще вспомнит этот день, когда решил отложить расследование обстоятельств гибели Стельникова.

Враг покойника являлся и врагом Джулии…

Загрузка...