Удар по казино. Реальная история о шести студентах, которые обыграли Лас-Вегас на миллионы долларов.

Глава 15

Плотно облегающая черная кожаная мини-юбка, туфли на шпильках. Рыжие волосы до плеч, высокие скулы, острый подбородок, самоуверенные нордические черты лица. Тело такое же заостренное, как подбородок, — больше углов, чем округлостей. Весить она могла не больше девяноста фунтов. Однако взгляд ее холодных голубых глаз предупреждал: «Не суди о девушке по длине юбки и цвету волос». Эта стерва может разорвать тебя в клочья.

Я сел рядом с ней за стол для игры в блэкджек. Дилер только что закончил тасовать и укладывал колоду в «шу». За столом был еще только один игрок — пожилая дама в ярко-розовом джемпере. Но даже если бы у нее на голове сидел розовый фламинго, дилер все равно бы не заметил: его взгляд был прикован к рыжеволосой девушке с острым, как бритва, подбородком.

«Господи Иисусе! — произнесла рыжая, когда дилер начал сдавать карты. — Сколько я уже здесь сижу? Когда мой муж закончит наконец свою дурацкую игру в крэпс, чтобы я, черт возьми, могла поехать домой на Манхэттен?»

Она провела рукой по своим фишкам, и огромный бриллиант на ее кольце ослепительно сверкнул на фоне ярко-красных ногтей. Дилер вздохнул и снова обратился к картам. Еще одна кукла, убивающая время за столом для игры в блэкджек, пока ее муж режется в кости.

Дилер никогда бы не додумался, что на самом деле Джилл Тейлор была очень опытным корпоративным консультантом одной из ведущих фирм страны. Что она с отличием окончила последний курс МТИ и Гарвардский бизнес-колледж и жила одна в доме стоимостью в миллион долларов в Хартфорде, штат Коннектикут. Что, будучи в возрасте двадцати семи лет, она недавно развелась с очень известным специалистом по рекламе, который больше не захотел соревноваться с ней в профессиональном росте и бороться с ее жутким характером, с ее неутолимой «жаждой скорости». И уж, конечно, дилер никогда бы не догадался, что она и ее муж были когда-то одной из сильнейших пар карточных каунтеров во всей истории Вегаса.

Она полностью одурачила его, играя свою роль. Она может теперь вытворять за этим игровым столом все, что угодно, и в течение следующего часа я наблюдал, как она считает карты с легкостью мастера, поднимая и опуская ставки с небрежностью богатой женщины. Даже когда она начала ставить по тысяче долларов на кон, пит-босс так и не удосужился подойти к столу. Она сама по себе была выдающейся фигурой в игровом зале. Я мог себе только представить, как они с мужем выступали в команде Кевина. Когда она наконец получила свои фишки, выяснилось, что она выиграла больше десяти тысяч долларов. Я несколько минут смотрел, как она выходит из заведения, а затем последовал за ней в заранее оговоренное место нашей встречи. Выбраться отсюда было действительно непросто: как всегда, казино было заполнено посетителями со всего северо-востока. Невероятное зрелище, если учитывать, что место это расположено в таком захолустье.

Самое крупное казино в мире находилось не в Лас-Вегасе и не в Атлантик-Сити, оно всей своей чудовищной массой обосновалось в лесу, в самом сердце Коннектикута. Снаружи оно напоминало окрашенный в пастельные тона космический корабль, который неожиданно совершил аварийную посадку на земле американских индейцев. «Фоксвудз Резорт» и «Казино» были построены на широкую ногу: главный комплекс располагался на площади в 4,7 миллиона квадратных футов, 315 тысяч из которых было отведено игровым залам. «Казино» гордо предлагало 350 игровых столов и более 5800 игровых автоматов. Все это было разделено на пять отдельных игровых зон. 11500 сотрудников казино обслуживали примерно 50 тысяч гостей ежедневно — невероятное достижение, если учесть, что все племя индейцев Пеко, которое и построило это казино, насчитывало не больше трехсот человек.

Я не встретил ни одного Пеко на пути к «Золотому дракону», безвкусному китайскому ресторану, расположенному в самом центре казино. Большинство посетителей напоминали жителей заштатных городишек вокруг Бостона, таких мест, как Ревер, Седбери и Уолтем, где лак для волос и широкие полиэстровые воротники были еще в большой моде. Но я все-таки увидел громадную люситовую статую американского индейца, которая стояла в центре главного атриума здания. Вы можете забрать казино из Вегаса, но вы не можете забрать Вегас из казино.

Джилл ждала меня за столиком в дальнем углу ресторана. Она тыкала в тарелку с мясными шариками, запеченными в тесте, парой отполированных деревянных палочек. Она не подняла глаза, когда я присаживался: ее не интересовал обмен любезностями. Даже при том, что мы не виделись несколько лет, она не желала терять время на светскую болтовню. Пустые разговоры она могла вести с людьми, с которыми играла в казино, но в реальной жизни Джилл была одним из самых прямолинейных людей, которых я знал. Когда она училась в МТИ, а я в Гарварде (мы выпустились в одном и том же году), то были знакомыми, но не друзьями. Только по прошествии лет я научился видеть за ее суровой внешностью многогранные способности. Но даже тогда я ни за что не догадался бы, что так же, как Кевин Льюис, она вела двойную жизнь. Именно Джилл познакомила меня с Кевином, но не открыла мне его тайны, предоставив это ему самому. Когда он рассказал мне, что Джилл и ее муж были двумя его новобранцами, я понял, как все отлично вписывается в картину. Нормальному человеку и в голову не могло прийти, что Джилл считает карты, а это было идеальным обстоятельством для команды.

«Значит, ты и вправду хочешь написать эту чертову книгу? — спросила она, прокалывая мясной шарик точно в центре. — Ты заставишь многих людей понервничать».

Глядя, как она убирает рыжие волосы с глаз, я поинтересовался: «Каких людей?»

«Прежде всего, это казино. Их и так тошнит от самой идеи подсчета карт. Они хотели бы, чтобы люди думали, будто в блэкджек можно выиграть, — это заманит их за столы. Но они не хотят, чтобы люди знали, что в блэкджек действительно можно выиграть. Потому что тогда они вынуждены признаться во всех неблаговидных поступках, которые им приходится совершать, чтобы игра всегда шла в их пользу», — ответила она.

Размахивая передо мной мясным шариком, она продолжила: «Карточные каунтеры тоже не обрадуются. Ты собираешься выдать многие их секреты. И ты намерен обнародовать их идею командной игры, что наверняка усложнит им жизнь».

«Должен сознаться, — ответил я, — никогда бы не подумал, что ты когда-нибудь встанешь на стражу таких вещей, как подсчет карт».

Джилл улыбнулась в ответ: «Я не сразу ступила на темную дорожку. Когда Кевин и Фишер впервые предложили идею Дилану, я не была в восторге. Мы только что поженились, я была на первом курсе бизнес-колледжа. Я не знала Фишера, он и Дилан познакомились в одном заведении для футбольных болельщиков. Ну, ты знаешь, когда создаются виртуальные футбольные клубы и делаются ставки на результаты матчей. Футбольная лига была делом достаточно мутным, а в случае с блэкджеком я опасалась, что Дилан втянет нас во что-то противозаконное. Но я все тщательно обдумала. Мне сказали, что закон предельно четок: пока ты не влияешь на исход игры и не пользуешься механическими средствами, такими как калькулятор или компьютер, самое страшное, что они могут сделать по закону, — это вышвырнуть тебя вон».

«И все же…» — начал я.

«Знаю. Строгая, консервативная, бескомпромиссная бизнес-герл, которая шатается по Вегасу с шайкой безумных анархистов. Однако азарт игры был для меня почти таким же захватывающим, как консалтинг. Идея набега на крупную корпорацию на ее собственной территории — это по-настоящему круто», — быстро сказала она.

Я кивнул, потому что слышал то же самое от всех членов команды. Они все представляли себя маленькими Давидами, идущими в поход против гиганта — неонового Голиафа. С одним только отличием — Давид богател в битве.

«А деньги…» — спросил я.

«Это была для меня единственная проблема, — перебила она. Эта ее привычка раздражала. Скорее всего, результат деловой выучки и завышенной самооценки. — Это было до того, как ввели ОДН (отчеты о движении наличности). В наши дни, когда ты снимаешь с игры больше десяти тысяч долларов, казино заполняет формуляр и направляет его в Федеральную налоговую службу. В те времена мы выходили, имея столько денег, сколько могли унести, и никто не отправлял никуда даже почтовую открытку. Я дала Дилану четко понять, что не буду в этом участвовать, если это связано с уклонением от уплаты налогов. Деньги, заработанные на азартных играх, — это доходы, и о них надо сообщать. Я не собиралась рисковать карьерой ради Микки Розы».

«Должно быть, сложно управляться со всей этой кипой наличности?» — поинтересовался я.

«Если ты не хочешь, чтобы кто-то знал, откуда она поступает, тогда — конечно. Почти невозможно ввести крупные наличные деньги обратно в систему. Ты не можешь положить их в банк. Какое-то время мы даже думали организовать некое общество с ограниченной ответственностью. Знаешь, чтобы все покупали акции и получали доход. Но все ужасно усложнилось. Я решила, что гораздо проще будет декларировать это, как доходы от игры», — ответила мне Джилл.

Я придвинулся к ней поближе, когда мимо нашего столика прошел китаец, несущий чайник, и тихо спросил: «А что другие? Они тоже декларировали свои доходы?»

Джилл пожала плечами. По выражению ее лица я понял, что она предлагает сменить тему. На самом деле мне не нужен был ответ — я не хотел портить никому жизнь. Я был совершенно уверен в том, что Кевин играл по правилам. Федеральная налоговая служба смогла в этом убедиться, по крайней мере один раз. Но я не мог быть так же уверен в отношении остальных. Я решил пока оставить вопрос открытым.

«А как насчет образа жизни? Ты не очень похожа на штучку из Вегаса», — сказал я.

Джилл прищурилась: «Что, ты думаешь, я плохо смотрюсь в облегающем топе? Если серьезно, атмосфера меня очень стимулирует. Мне нравилась возможность играть другую роль — особенно в то время, когда приходилось выкладываться в бизнес-колледже».

Она крутила одной из палочек, вспоминая: «Я могла порхать от одного стола к другому, и никто никогда не обращал на меня внимания. Днем я одевалась в пляжные наряды, будто только что пришла из бассейна. Ночью — как сейчас: короткие юбки и вызывающие каблучки.»

Еще один официант засмотрелся на нее, но покраснел, когда Джилл глянула ему прямо в глаза.

«Я делаю вид, что мне страшно играть, — продолжала она. — Я всегда говорю, что мой муж играет в крэпс, — кажется странным, когда женщина играет в одиночку, если только она не старая японская шлюха».

«А как насчет твоих друзей в Бостоне? — вмешался я, говоря так быстро, что она не смогла меня перебить. — Как ты сумела скрыть все от них?»

«В Гарвардской школе бизнеса царила конкуренция. Все все скрывали друг от друга, это было частью повседневной жизни. Я помню одну довольно забавную историю. Я работала летом в одной из городских консалтинговых фирм. Наша группа вылетела в Пуэрто-Рико ради какого-то проекта, и нас поселили в отеле, где было казино. Когда мы закончили презентацию, мой босс так боялся казино, что проводил меня прямо до моего номера. Он думал, что ко мне начнут приставать „элементы“ из тех, что постоянно толкаются вокруг карточных столов», — рассказывала Джилл.

Я рассмеялся, представив себе корпоративного чиновника со сжатыми губами, который беспокоится о Джилл Тейлор. Она покачала головой, и рыжие волосы взметнулись во все стороны.

«Разумеется, — сказала она, — я выскользнула ночью и сыграла несколько „рук“».

В ее интонации был настоящий восторг. Она тогда серьезно увлеклась. «А был ли твой опыт с командой всегда положительным?» — спросил я.

Она снова начала тыкать палочками в мясные шарики, а потом сказала: «Были, разумеется, некоторые личные конфликты. Я умею быть крутой маленькой стервой. И поначалу Мартинес был самым гнусным шовинистом. Он не верил, что женщина умеет считать так же хорошо, как мужчина. Если быть справедливой, я не очень-то смягчала обстановку, вступая в перебранки, пока они меня готовили. Я всегда думала, что он меня нарочно прессует, чтобы я выступила хуже. Но он был всего-навсего строгим учителем. Я постепенно — постепенно — научилась его уважать».

«А когда команда напала на Вегас, — продолжал я, — все загладилось?»

«Поначалу, — сказала она, — приходило столько денег, что нам не за что было драться. Первые шесть месяцев прошли, как во сне. Мы подняли подсчет карт на совершенно новый уровень».

Ее глаза сияли, когда она вспоминала блестящую жизнь, невероятные уик-энды в Вегасе, о которых я уже столько слышал. Но было в ее голосе что-то еще, некое предостережение. Я решил дать ей самой подойти к этому.

Барабаня красными ногтями по скатерти, она спросила: «Чем ярче горишь, тем горячее становится, не так ли?»

Я не совсем понимал, что она имеет в виду. Во время моих интервью со всеми «элементами» история разворачивалась передо мной, как в реальной жизни, и я боролся с желанием ринуться туда с головой. Джилл Тейлор уже была там. Я мог судить по ее голосу, что обратно она не хотела.

«Дилан и я иногда шутили, что развелись мы именно из-за этого, — произнесла она наконец. — Теперь он живет на юге Франции с новой подружкой. А я работаю консультантом в Хартфорде. И ни один из нас не был в Вегасе вот уже пять лет».