Удивительные приключения Марко Поло

БЕК БАЯНДЕР ЩЕДРЫЙ

Марко скакал на сильном белом жеребце по главной улице Кашгара. Он с некоторым пренебрежением глядел на голосистых торговцев, которые наперебой предлагали прохожим свежие фрукты, бумажные ткани, разное снаряжение для каравана, вино, шелка и многие другие товары. Базары в Кашгаре мало чем отличались от персидских, только там было меньше предметов роскоши — тафты, резных безделушек из слоновой кости, серебряной утвари, золотых украшений, драгоценных камней — короче, всего того, чем славились Багдад, Ормуз и Керман, где сосредоточивалась в основном вся торговля между Индией и Европой. В Кашгаре преобладали товары повседневного обихода.

На улицах прохожие с восхищением глядели вслед молодому итальянцу. Узкое мужественное лицо Марко с резко очерченным носом и высоким лбом выделялось в толпе не только светлой кожей и здоровым румянцем, проницательный взгляд его больших серых глаз, с жадным интересом взиравших на мир из-под мохнатых бровей, говорил об уме, смелости и фантазии.

Марко было приятно в нарядной одежде скакать по оживленному городу. Опасное путешествие через Памир не только усилило его веру в свои силы, но и укрепило те новые отношения между ним и отцом, которые родились еще в Кермане. Он больше не был тем незрелым юнцом, которого необходимо окружать особой заботой. Его приняли как равного в совет мужчин, и он знал, что на его самостоятельность никто не покушается. С его мнением считались не меньше, чем с мнением отца, дяди или Матео.

На Марко был кафтан из голубого шелка, вроде тех, что носили татарские ханы, украшенный сверкающим рубином в золотой оправе, который подарил ему его друг Матео. Обут он был в коричневые сапоги из мягкой верблюжьей кожи. Выехав из городских ворот, Марко пришпорил лошадь и галопом помчался мимо виноградников, садов, зеленых лужаек и желтого жнивья навстречу кроваво-красному, заходящему солнцу. Его охватило пьянящее чувство свободы. Перед глазами мелькали запряженные осликами тележки — с сеном, рисом, древесным углем, свежими овощами, носильщики с тяжелой кладью на спине, свиньи, верблюды. По дороге непрекращающимся потоком тянулись повозки, шли люди, гнали скотину. Жеребец размашисто бежал по жесткой, рассохшейся земле, его великолепная мускулатура так и играла под лоснящейся шерстью, а развевающаяся на ветру грива то и дело стегала Марко по груди. Юноша натянул поводья, и жеребец перешел на быструю рысь.

Вдруг Марко увидел перед собой пылающее в зареве заката облако пыли. Облако это быстро приближалось. Вскоре Марко смог разглядеть — сперва смутно, а потом все яснее — отряд татарских всадников.

Впереди скакал знаменосец. За ним — начальник сотни в расшитом золотом кафтане, следом — пять десятников, и, наконец, в строгом порядке, на маленьких быстроходных лошадках, — воины, вооруженные луками, стрелами и кривыми мечами, вдетыми в красивые ножны.

При приближении всадников погонщики, даже не взглянув на них, уводили верблюдов и ослов на поляну, а повозки сворачивали на обочину дороги. У воинов были неподвижные, застывшие лица. Копыта их коней гулко стучали по утрамбованному тракту, скрытому завесой пыли, а воздух наполнился резким запахом кожи и лошадиного пота.

Неприступные, отчужденные, проскакали мимо эти потомки степных кочевников. Порабощенные народы испытывали к ним страх и ненависть. Во всех захваченных городах — от Багдада и Новгорода до далекого Ханбалыка, резиденции великого хана Хубилая, — стояли отряды монгольских воинов, всегда готовые выступить, чтобы подавить вспыхнувший бунт по суровому закону Чагатая[23].

Встреча с монгольскими воинами заставила Марко задуматься. Он снова вспомнил горькие слова несчастного Хасан-бека: «В нашей стране больше нет красоты, ее растоптали копыта татар». Хаджи-Мухаммед, правда с присущей ему осторожностью и сдержанностью, тоже дал понять, что не одобряет чужеземного господства, хотя он лично никакого ущерба не понес. Ло Бцан, старый предводитель, бесстрастно рассказал Марко историю гибели своего племени, словно эта история была ему безразлична, словно она не трогала его сердца. Видно, он был уже так стар, что огонь ненависти в нем погас. Да и чем мог бы он поддерживать этот огонь? У чужого костра рано или поздно становишься непрошеным гостем.

У Марко все крепло желание узнать получше историю монголов. Он тайно восхищался отвагой лихих воинов. Разве он еще ребенком не восхищался венецианским дожем Энрико Дандоло, который во главе крестоносцев в 1204 году взял Византию, главный город Восточной Римской империи, окруженный могучими стенами? Разве сильные не имеют права властвовать над остальными? Но монголы убили мать Ашимы и продали девочку в рабство. Чингисхан сказал в золотом шатре, разбитом у подножия снежной горы: «Вы можете взять себе женщин и детей, а мужчин, способных носить оружие, убивайте на месте, чтобы они не продали нас шаху Мухаммеду. Но если в отряды нужны конюхи или пастухи, то оставьте в живых столько мужчин, сколько вам надобно».

Мысли Марко были противоречивы. Он был недоволен собой, потому что не мог найти ответа на вопросы, которые вызвала у него встреча с монгольскими воинами.

Его отец и дядя, опытные купцы, уважали хана Хубилая, внука Чингисхана, подчинившего себе Катай и ставшего императором. Николо Поло сказал ему в Балхе: «Когда же ты, наконец, поймешь, что мы купцы, а не благодетели?» Но его друг Матео взял девочку за руку и воскресил ее для человеческой жизни, ради нее он рисковал головой.

Справа от дороги, между зелеными холмами, текла Кашгар-Дарья. Марко спрыгнул на землю, стреножил белого жеребца и пустил его пастись на лужайку у берега. С востока виднелись дома Кашгара. Отсвет заката горел на их крышах. Над городской стеной возвышались минареты мечети и две церковные колокольни с золотыми крестами. В Кашгаре под игом великого хана мусульмане и христиане-несториане[24] мирно уживались рядом.

Марко пошел по берегу реки. Дорога вела вдоль огороженного сада. На деревьях висели золотисто-желтые абрикосы, персики, груши и яблоки. У самого забора росли кусты красных и бледно-желтых роз. Посреди сада стоял белый дом с резной парадной дверью, украшенной пестрым орнаментом. Марко огляделся. Убедившись, что вокруг нет ни души, он быстро оборвал куст роз. Ашима любила цветы.

Вдруг тишину вечера нарушил громкий смех. Со скамейки, скрытой зеленью, поднялся изысканно одетый господин крупного телосложения и весело крикнул:

— Войдите, чужестранец! И рвите цветы сколько вам угодно. — Он отвесил вежливый поклон. — Вы находитесь в поместье кашгарского судьи. Меня зовут бек Баяндер Щедрый. Чего же вы не рвете цветы?

Хозяин приветливо глядел на богато одетого чужеземца. В глазах его искрилась ирония.

Марко с букетом в руках в нерешительности стоял у садовой калитки.

— Простите, пожалуйста, эту кражу, бек Баяндер, — сказал он, смущаясь. — Меня зовут Марко Поло, я из Венеции.

— Так войдите же в сад и отдохните немного, прежде чем вновь поскакать в Кашгар.

Марко вошел через калитку в тихий вечерний сад. Бек Баяндер повел его в маленькую, обвитую плющом беседку. Служанка подала им дыню, абрикосы и вино. Сквозь листву просвечивало яркое золотисто-красное вечернее небо, которое постепенно потухало, пока не стало наконец совсем серым. Воздух был теплый, и с аккуратных клумб доносился аромат цветов.

Любознательный бек Баяндер буквально засыпал Марко вопросами. Он впервые в жизни встретился с венецианским купцом.

— Вы должны извинить меня, бек Поло, — сказал он, — но мне редко представляется случай разговаривать с чужестранцем. Служба отнимает у меня все время. Вы даже представить себе не можете, сколько на свете воров, нищих и бунтовщиков, да уничтожит их аллах! С монгольскими господами у меня прекрасные отношения. Они дорожат порядком. — Его толстое лицо расплылось в самодовольной улыбке. — На прошлой неделе я велел казнить двух крестьян, которые пытались подстрекать соседей восстать против монгольского владычества… Бек Поло, прошу вас, отведайте этих абрикосов, они сладки как мед. — Бек Баяндер Щедрый вздохнул, отягощенный, должно быть, бременем своей должности. Толстым указательным пальцем он коснулся горла. — Поверьте, рубить головы — лучшее средство, чтобы поддержать порядок среди этого сброда. Монгольские ханы мной очень довольны… Поглядите только на мое поместье. Вот эти поля, что спускаются к реке, и виноградники на холмах — все это принадлежит мне. Да, не так-то просто удержать такие обширные владения.

Он подвел Марко к забору сада и рукой указал на свои земли. Пальцы судьи были унизаны кольцами.

— Вы гражданин Кашгара, бек Баяндер? — спросил Марко.

— Да, бек Поло, — с гордостью ответил окружной судья.

— Благодарю вас за ваше гостеприимство, — с холодной вежливостью сказал Марко и поклонился. — Но мне надо торопиться, чтобы попасть в город до того, как запрут ворота.

— Я задержу вас еще на минуту, бек Поло! — воскликнул окружной судья, подбежал короткими шагами к клумбе и нарвал большой букет. — Примите от меня эти цветы и, прошу вас, поскорее вновь посетите меня в моем укромном жилище. Да хранит вас аллах.

На лугу Марко развязал веревку, спутывавшую передние ноги жеребца, и быстрым галопом поскакал в Кашгар. Как только он скрылся с глаз бека Баяндера, он бросил подаренный ему букет на дорогу, прямо в пыль, под копыта своего коня. Но за пояс у него был заткнут маленький букетик украденных роз.

Уже стемнело, когда Марко въехал в город. Стражники-монголы били деревянными молотками по металлическим тарелкам, оповещая жителей, что настала ночь и населению нельзя больше показываться на улицах. Если после этих ударов какой-нибудь горожанин отваживался выйти из дома, на него накладывали значительный штраф. Марко пришпорил коня. У него не было ни малейшего желания предстать завтра перед беком Баяндером Щедрым.

Перед постоялым двором росла большая магнолия. Острые глаза Марко сразу заметили тоненькую фигурку девочки, резко выделявшуюся на фоне белой стены. Как только девочка увидела всадника, она побежала к воротам и распахнула их. Марко спрыгнул с лошади и повел ее под уздцы.

— Это ты, Ашима? — радостно воскликнул он.

— Я невзначай поглядела в окно и увидела вас, молодой господин, — сказала девочка. — Уже поздно.

Она притворила ворота. Ветка магнолии свисала через забор. Два ослепительно белых цветка, казалось, светились среди темно-зеленых листьев. Все было залито лунным светом.

Ашима обратилась к Марко по-итальянски. В ее устах итальянские слова звучали как музыка.

Марко осторожно вытащил из-за пояса букетик роз.

— Мне нужно идти, — прошептала Ашима. — Мессер Матео меня ждет.

«Она молится на него, как на бога», — подумал Марко и сказал вслух:

— Вот цветы, возьми их для мессера Матео.

Ашима нерешительно взяла цветы:

— Спасибо, молодой господин.

Теплым летним утром, как только взошло солнце, венецианцы покинули Кашгар, примкнув к большому каравану, который двигался на восток. Их сопровождал старик Ло Бцан. Неделю спустя они вошли в город Яркенд, расположенный на краю пустыни Такла-Макан. Но в этом городе они провели всего лишь неделю, потому что местную воду, которую там брали из дурно пахнувших бочагов, пить было почти невозможно.

Марко обратил внимание на то, что у многих жителей Яркенда на горле были опухоли величиной с кулак, а иногда даже с голову младенца. Говорили, что эта болезнь вызвана плохой водой.

Венецианцы были рады, что караван здесь не задержался. Дорога в Хотан шла вдоль многочисленных ручьев и рек. На пути попадались города, деревни и военные укрепления. Торговцы снабжали путников свежими фруктами, водой, хлебом, чаем и еще многим другим, что вносило некоторое разнообразие в их еду. Они ехали мимо полей, на которых зрели пшеница, хлопок, лен и конопля. Между деревнями и городами шла оживленная торговля. Им повстречалось также несколько караванов, возвращавшихся из Катая в Кашгар.

Город Хотан был обнесен старой крепостной стеной, кое-где поросшей кустарником. Здесь караван задержался тоже всего лишь на несколько дней. Ло Бцан позаботился о пополнении запасов продовольствия, корма и питьевой воды, так как им предстоял длинный путь через пустыню Такла-Макан. Впрочем, в этой пустыне изредка попадались озера и даже реки, которые стекали с расположенных поблизости гор Куньлунь, но постепенно всасывались песками.

Сперва караван двигался по краю пустыни. Марко заметил, что жители маленьких городков и селений, через которые они проходили, глядят на них с недоверием. Старый предводитель рассказал ему, что монгольские отряды часто свершали здесь грабительские набеги. Поэтому как только распространялся слух, что где-то поблизости появились чужеземные войска, все местные жители убегали в оазис, расположенный в пустыне на расстоянии двух дней пути, угоняли с собой скот и возвращались в селения только после ухода воинов. Обнаружить этот оазис было почти невозможно, потому что ветер мгновенно заметал следы на песчаных дюнах. Зерно и вообще все свои запасы поселяне прятали в неведомых пещерах и ежемесячно доставали оттуда нужное количество продовольствия.

Постоянный страх перед монгольскими отрядами породил у местных жителей недоверие ко всем чужестранцам.

Путь по раскаленным от солнца пескам был трудный и утомительный. Марко часто с тоской вспоминал холодный бодрящий воздух высоких гор, покрытых вечным снегом. Унылое однообразие пейзажа лишь изредка нарушалось двумя-тремя деревьями или крохотной речкой с зелеными берегами. Впереди ехали Ашима и Матео. Марко дал лошади шенкеля и вскоре догнал их.

Завидев Марко, Ашима натянула поводья и выпрямилась. Ее матовое лицо залилось краской.

— Ах, это ты, Марко, — мрачно сказал Матео. — Не можешь ли ты мне сказать, как долго мы еще будем ехать по этому чертову Желтому морю?

Ло Бцан заверил их, что через два дня караван доберется до Черчена.

Близился вечер, но и он не принес прохлады. Все трое молча ехали рядом.

Казалось, на свете нет больше ни садов, ни цветов, — нет ничего, кроме песка, мерно покачивающихся спин вьючных животных и приглушенного стука копыт.