Уик-энд в деревне

Глава 5. В роли адвоката

Манюня встретил Михаила в своем кабинете приветливо, даже обнял по-дружески. Их два года назад сблизило дело об убийстве скрипачки Ларисы Белостенной. Несмотря на разницу в возрасте, Манюне было под сорок, и положении, они стали друзьями.

За кабинетом была комната отдыха. Там на диване и разместился Михаил, разложив папки дела на приставном столике.

Манюня приказал своему секретарю поить Михаила чаем и уехал.

Михаил стал читать дело. Сомнения закрались в его душу. Мотив был налицо и улики убийственны. Красавина об этих уликах ничего не могла знать – пока это тайна следствия. Основательно был доказан эпизод ссоры Лунева с Ситником.

Выстрелы разрывными пулями были произведены из ружья Лунева. Это показал химический и спектральный анализ налета пороховых газов в стволе и гильзах. В шкафу рядом с ружьем найдена пачка патронов, в которой не доставало двух. И выстрелов было два. На месте, откуда были произведены выстрелы, обнаружены следы от ботинок Лунева. Эти же ботинки с налипшей глиной найдены в прихожей дома Лунева.

Попытка подозреваемого обеспечить алиби провалилась. Время убийства установлено достаточно точно. По словам Лунева два часа перед встречей с Красавиной (они ходили в кино) он провел в квартире дочери. Дочь с сыном находились в цирке, а зять гостил у приятеля. Время убийства приходится как раз на середину этого двухчасового периода. Получается, даже родственники подозреваемого не могли засвидетельствовать его присутствие в городе в это время.

Расчеты показывали, что при самых неблагоприятных обстоятельствах, Луневу за вычетом дороги оставался целый час, хотя достаточно было семи минут, чтобы убить и скрыться с места преступления. Такой запас времени позволял выбрать самый удобный момент.

Михаил перечитывал документы и свидетельские показания о некоторых эпизодах по несколько раз. Постепенно накапливались вопросы. Когда список непроверенных следствием деталей заполнил целую страницу, Михаил воспрянул духом опять. По крайней мере, он обеспечит себе участие в этом деле.

Теперь можно расслабиться. Михаил открыл прокурорский холодильник, соорудил себе толстый бутерброд с сыром и колбасой, включил телевизор и развалился довольный на диване. Заваренный секретаршей чай давно остыл, что было даже приятно. Кондиционер явно не справлялся с июльской жарой.

Довольный собой, он даже слегка задремал под телевизором.

Михаила разбудил шум в кабинете. Манюня вернулся не один.

– Подожди еще немного, скоро освобожусь совсем. Согрей, если не трудно, воду и завари чай!

– Нет проблем! – Михаил включил автоматический кипятильник.

Манюня вернулся в комнату отдыха через четверть часа, налил себе и Михаилу чай и сел на диван рядом.

– Рассказывай, что ты раскопал?

– Достаточно, по моему мнению!

– Давай, по порядку!

– Начну с конкретных вопросов, потом перейду к общим. Первое, не установлено, откуда появилась пачка патронов. Лунев утверждает, что он никогда не покупал такие и не знает, откуда они появились в его шкафу. На коробке нет никаких отпечатков пальцев. Завод изготовитель и дата производства отличается от остальных пачек. Те куплены, по словам Лунева, на Севере два года назад. На этих дата производства – январь текущего года.

– Он мог купить эту пачку с рук на барахолке.

– Но с заводом можно было связаться и проследить хотя бы, как они попали в наш город. Можно было по объявлению поискать продавца с барахолки…

– Согласен! Один пункт принимается.

– Второе, мобильный телефон оказался на полу рядом с трупом. Значит, убитый выронил его из руки. Из чехла на поясе он не выпал бы. Возможно, в момент, когда были произведены выстрелы, Ситник разговаривал по телефону. Запись аппаратуры регистрирующей разговоры у оператора связи не проверена. Если разговор был, то мы бы знали с кем. Мы бы знали с точностью до минуты время убийства. Сейчас разброс четверть часа. Тот человек, с которым разговаривал Ситник, мог дать ценные показания. Ведь Ситник был убит прямо у открытого окна, затянутого только сеткой от насекомых. Он мог перед выстрелом что-то увидеть и сказать в трубку. Собеседнику это могло показаться бессмысленным, и он не придал значения…

– Принимается и этот пункт. Он потянет, пожалуй, больше всех.

– Если разговор по телефону был! Третье. Не пойму, зачем убийца переобувался в другие ботинки, а потом оставил их в прихожей. Чистая потеря времени и лишняя улика. Разве только, чтобы подставить хозяина ботинок!

– Интересно! Что еще?

– Четвертое, следствие слишком много поставило на тот факт, что другой, кроме хозяина, не мог взять ружье и патроны в доме из-за собаки. Если даже не был использован какой-нибудь хитроумный способ нейтрализации собаки на время, то есть еще, по крайней мере, три человека, которых собака не тронет: Красавина, зять и дочь. У Красавиной могли быть серьезные мотивы убить Ситника, например, угроза разоблачения с его стороны. Она подстроила улики, в надежде на алиби Лунева, ведь он был в городе. Алиби случайно сорвалось. Зять и дочь тоже могут иметь мотивы. Молодая жена Лунева могла смешать их карты в части наследства. Известно, что дочь со своим сыном была в момент убийства в цирке. Так ли это? Мальчик в тринадцать лет мог смотреть представление и без матери. А та могла уйти под каким-либо предлогом и возвратиться к концу представления. Значит, и у нее было почти два часа. Зять был у приятеля. У какого? Я не нашел протокола допроса этого свидетеля. Если убил кто-то из этих троих, то все становится на свои места. Понятно, почему использованы ботинки хозяина, оставлена пачка патронов, не почищены стволы. Применены ведь разрывные пули, поэтому для доказательства того факта, что стреляли из данного ружья, как раз нужны гильзы и нечищеные стволы. Начатая пачка патронов уже перебор…

– Миша! – прервал монолог Михаила Манюня, – Тебе бы в защитники! Ты прямо на глазах развалил это дело. Фесенко и его ребята люди опытные. За плечами у них десятки убийств. Их трудно убедить хитроумными версиями. По статистике все гораздо проще…

– В данном деле их губит груз опыта. Доказанные факты делают статистику, а не статистика определяет доказательность фактов! Расчеты по теории вероятности здесь не годятся. Другое дело, что сначала нужно проверять самую вероятную версию, потом остальные. А они остановились на том, что лежит на поверхности…

– Ладно, не заводись! Я специально тебя подзадорил. Тебе предстоит выдержать натиск Фесенко и его команды. Подведем итоги. Все, что ты сказал здесь, заслуживает самого серьезного внимания. Я включаю тебя в следственную бригаду. Оставь письменное заключение.

– Вот оно! Но я еще не все сказал. Чрезвычайно сложен механизм преступления. Убийца не мог бы уйти с места преступления незамеченным, если бы охранник оставался в доме. Охранник отсутствовал полчаса. Именно в этот период и прозвучали выстрелы. Представляете! Нужно вырваться на час из города и именно в этот час охранник должен уйти из дома. Невероятное везение преступника и невезение жертвы!

– Возможно, в другом случае он застрелил бы и охранника. Или сделал несколько попыток и одна из них оказалась удачной.

– Согласен! Где тогда расследование этих попыток. Как в каждом случае Лунев собирался обеспечить себе алиби? Или не собирался?! Тогда он просто самоубийца. И это перед женитьбой на редкой красавице. Он должен быть законченным психом, но не похож, судя по рассказам Красавиной и протоколам допросов…

– Все, все! Убедил! Представляю реакцию Фесенко. Он всегда ревновал меня к тебе. Теперь он получит новый повод. Только не вступай с ним в дискуссии! Ссылайся на меня.

– Обещаю!

– Где ты остановился? Поедем ко мне. Елена будет рада.

– Спасибо! Но я хочу домой. Еще успею на вечерний полив. Буду ждать вашего решения.

– За этим дело не станет!

Дома Анастасия встретила Михаила словами:

– Ну, как успехи?! Есть у тебя возможность отличиться перед очередной красавицей?

– Кажется, есть! Меня включают в следственную бригаду.

– Тогда пора задуматься над наградой, которой она тебя отметит…

– Уже придумал! Только награждать будешь ты как полномочный представитель всемирной лиги красавиц.

– Не помню, чтобы мне кто-то выдавал членский билет в эту лигу…

– Мать-природа!

– Шутки шутками, а отпуск твой пропал!

– Не волнуйся! Еще не кончится лето, как я раскручу это дело!

– Давненько не помню тебя таким самоуверенным. Не к добру это!

– Моя самоуверенность преходяща, а сомнение вечно!

– Ну, ну! Посмотрим!

– Солнце садится, нужно успеть полить огород.

В пятницу Михаила вызвали в районную прокуратуру. Сафонов прислал за ним машину. В приемной Лера, секретарь Сафонова, перегородила дорогу:

– Дмитрий Иванович занят!

– Он машину за мной посылал!

– Не важно! Просил не беспокоить.

– Тогда, будьте добры, доложите, что я приехал!

– Вы не указывайте, что мне делать!

– Я не указываю, а прошу о том, что входит в ваши обязанности…

– Знаю без вас, что мне делать! Ждите на своем рабочем месте! Вас пригласят!

– Подожду в приемной. Уж это вы мне не можете запретить, а если и запретите, то некому здесь ваш приговор привести в исполнение, – Михаил попытался все свести к шутке.

Однако шутка не была принята:

– Я буду жаловаться на вас.

Приемная была пуста. Михаил сел на стул и приготовился к ее новой атаке. Последнее время стычки по пустякам между Лерой, Валерией, и Михаилом участились.

Михаил объяснял их причину просто. Валерия перешла на третий курс заочного факультета юридической академии в Харькове и почему-то решила к своим секретарским полномочиям добавить дополнительные. Стала смело распоряжаться персоналом прокуратуры от имени Сафонова, часто без его ведома. Если учесть, что Михаил считал вообще дурным тоном отдавать распоряжения через секретаря, а Сафонов грешил этим постоянно, хотя под рукой всегда были пейджер и мобильный телефон, то поводов для конфликтов было предостаточно. Хуже было то, что прочий персонал прокуратуры не сопротивлялся такой узурпации власти и подчинялся безропотно.

Атака не последовала. Ее раздражение на Михаила проявилось в резких движениях и излишне энергичных перемещениях по приемной, что совершенно не вязалось с духотой безоблачного июльского дня. Михаил углубился в свои мысли и перестал до поры ее замечать, пока его внимание не привлекло часто повторяющееся движение Валерии: одной или двумя руками на ходу она стягивала вниз подол юбки.

Валерия всегда одевалась без вкуса, не к месту и не ко времени. Сегодня она превзошла себя. Короткая вязанная шерстяная юбка в обтяжку, недостающая до пояса блузка, открывающая часть живота, и туфли на высоченном тонком каблуке. Собственно юбка и заставляла Валерию совершать эти странные жесты. Юбка была чрезмерно и неумело укорочена и сползала вверх на массивных бедрах секретарши после каждых трех шагов.

Михаил приободрился, у него возник план мести.

– Да! Нужно отдать вам должное, Валерия. Ноги у вас просто класс! Ваш главный козырь! – выдал Михаил после ее очередного дефиле мимо него.

Губы Валерии, густо накрашенные невероятно темной, почти черной губной помадой, невольно растянулись довольной улыбкой.

Михаил дождался этой улыбки и продолжил:

– Но, к сожалению, этого нельзя сказать о ваших мозгах! Разве умный человек выложит в официальном учреждении, коим является прокуратура, все свои козыри вот так сразу и полностью от пяток до места, где они начинаются… А ваша губная помада! Вы знаете, кто ею пользуется? Такой оттенок приобретают губы у женщин, предпочитающих оральный секс, после регулярных занятий оным. Они и создали эту моду на темную губную помаду. То ли для маскировки, то ли для саморекламы…

Валерия взвыла и бросилась в кабинет Сафонова. Через минуту его хозяин появился в двери:

– Михаил Егорович! Что вы себе позволяете?!

– Здравствуйте, Дмитрий Иванович! Вот, явился по вашему вызову. Меня к вам не пустили. Чтобы не терять времени даром, я решил в самой деликатной форме дать несколько рекомендаций Валерии…

– Каких рекомендаций?!

– Точнее, советов, как нужно одеваться секретарю районного прокурора…

– Она мой секретарь, а не ваш!

– Да, приказывать ей можете только вы, а советовать любой человек, тем более работник прокуратуры. Она ведь является, в некотором роде, лицом учреждения. Первой встречает наших посетителей. Не правда ли?

– Что вам не нравится?

– Слово «нравится» здесь не подходит. Просто, такую манеру одеваться я считаю неприемлемой для прокуратуры. Я ей сказал об этом по-дружески. Она почему-то обиделась.

– Она требует ваших извинений!

– Скажу сразу, причины просить у нее прощения я не вижу, а как ей одеваться решать вам!

– Он сказал, что у меня с головой не в порядке!

– Такого буквально я не говорил! Как вам объяснить?! Хотите, проведем эксперимент? – новая идея пришла в голову Михаила.

– Какой еще эксперимент? – Сафонов не мог найти правильный выход из создавшегося положения. Михаил был для него источником беспокойства, но это был лучший работник прокуратуры. И его дружбу с городским прокурором нельзя было сбрасывать со счетов.

– Следственный эксперимент, так сказать. Попросите Леру взять поднос с чайным прибором, что у вас на столе, и принести сюда, а затем вернуть назад.

– Вы можете это сделать? – обратился Сафонов к своей секретарше, – Хотя не понимаю, какой в этом прок… Прошу вас, Валерия! Сделайте, как он просит!

Валерия неуверенной походкой пошла, словно на ходулях. Юбка поползла вверх. Она ее поправила под прикрытием стола. На обратной дороге две руки были заняты подносом. Она сделала несколько шагов. Юбка опять предательски заскользила вверх. С половины дороги Валерия вернулась, грохнула поднос на стол и вылетела из кабинета, а затем и из приемной, натягивая юбку двумя руками.

Мимо остолбеневшего Сафонова, мимо скрывающего свое полное удовлетворение Михаила. Хотя чему здесь радоваться?! Проучил недалекую сельскую дуру…

– Займемся делом! – поставил точку в инциденте Сафонов и жестом пригласил Михаила в кабинет.

На удивление посуда на подносе осталась целой. А какой был грохот! Даже ничего не было пролито.

– Хотите чаю? – предложил Сафонов.

– С удовольствием!

– Хотя он уже остыл. Вам подогреть?

– Нет, спасибо! Буду пить холодным, так лучше чувствуется вкус чая…

Сафонов предпочитал марку «Седой граф».

«Приятно, но как это можно пить годами?!» – подумал Михаил, отхлебнув терпкий, слишком ароматный напиток.

– Вы опять воспользовались своей дружбой с городским прокурором и встряли в новую авантюру. Учтите, ваш отпуск мы не сможем продлить летом. У нас в районе достаточно и своих дел!

Сафонов недавно опять перешел на «вы» с Михаилом. На этот раз, вероятно, окончательно. До этого такой переход должен был означать, что подчиненным недовольны.

– Дмитрий Иванович! Убийство произошло в нашем районе и подозреваемый прописан у нас. Возможно, мы совершили ошибку, что отдали дело в город полностью. Теперь появился повод исправить ситуацию. Обращаю ваше внимание, что не я создал данный повод. Ко мне домой явилась Красавина, невеста подозреваемого, и его зять. Они попросили помощи, так как считают все происходящее чудовищной ошибкой. Они уже написали жалобу в городскую прокуратуру, кстати, по моей рекомендации. У этой Красавиной есть определенные связи в Киеве. Я проявил инициативу, чтобы наш район избежал возможных неприятностей…

Михаил знал, что упоминание о киевских связях не пройдет незамеченным.

– Думать о районе входит в мои обязанности!

– О репутации учреждения обязаны заботиться все сотрудники. Кроме того, должен признаться, меня заинтересовало это дело.

– Создаете себе славу этакого Мегрэ районного масштаба…

– Не вижу ничего дурного, если даже все сводится к моей репутации следователя…

– Может пострадать дело! Наши районные дела, – уточнил Сафонов недовольным тоном.

– До сих пор все обходилось! Надеюсь, и на этот раз все также обойдется…

– Об этом я и хотел сказать! Вас я предупреждал неоднократно, нарушений нормативных сроков проведения следствия по делам, переданным в ваше ведение, я не потерплю. Вам ясно?!

– Вполне!

– Тогда оформляйте командировку и отправляйтесь в распоряжение Фесенко.

– Когда?

– Прямо сейчас! Ведь это для вас не является неожиданностью?!

– Нет, конечно!

В Управлении Михаила приняли сдержанно. Фесенко, после приветствий с натянутым радушием, заговорил в жестком тоне:

– Скажу тебе, Михаил, откровенно. У меня нет ресурсов, чтобы удовлетворять твою любознательность и частный интерес в этом деле. Транспорт у нас и так в обрез, так что на машину не рассчитывай. На твои вопросы, а Манюня не скрывал, что подготовил их ты, пробежав галопом по делу, тебе и отвечать…

– Другого я не ожидал! Думаю, обойдусь собственными средствами, попрошу на недельку у тестя «жигуль»…

– Ха! Надеешься управиться за недельку?! Ну, ну!

– Вы ведь уже все сделали, не правда ли?! Проверю несколько фактов, а там посмотрим…

– Что там смотреть?! Твои дела можно посчитать на пальцах одной руки…

– Никто не отнимает у вас ваши многолетние заслуги, поэтому давайте оставим в покое и мои скромные достижения. Если хотите знать, то я оцениваю вероятность вашей версии на девяносто девять и девять десятых. Мне захотелось потратить время и свою зыбкую репутацию на оставшуюся одну десятую. Дайте мне такую возможность! Не будьте таким жадным!

– Ради Бога, Миша! Развлекайся за счет бюджета и своего тестя, мы тебе не помеха.

– Мне нужно будет регулярно знакомиться с новыми материалами по делу, или уточнять какие-то факты…

– Пожалуйста, обращайся ко мне, если тебе не трудно!

– Нисколько! Для начала, я хочу побеседовать с Луневым.

– То есть, допросить!

– Да, допросить!

– Это можно! Только протокол по всей форме, сам понимаешь…

– Понимаю!

– В понедельник организуем!

– Можно сегодня?

– Сегодня не успеем, да и зачем такая спешка. Нового, думаю, он не скажет.

– Тогда лучше с утра, не позже десяти. Договорились?!

– Как прикажете! – Фесенко позволил себе даже шуточный поклон.

В тот же день Михаил возвратился домой на автобусе, чтобы попросить у тестя машину на неделю или две.

В понедельник утром он поехал прямо в следственный изолятор для разговора с Луневым.

Подследственный оказался на вид крепким выше среднего роста мужчиной. Его волосы и загорелое лицо лоснилось от пота. Еще поразил совершенно затравленный взгляд.

Лунев сразу попросил пить. Михаил налил ему в пластиковый стакан минеральную воду, предусмотрительно купленную в киоске по пути. День был жаркий, разговор предстоял длинный и Михаил позаботился о себе и о подследственном в том числе.

Михаил усвоил уроки Манюни. Допрос, вопреки распространенному мнению, должен протекать в комфортных условиях, чтобы подследственному хотелось говорить как можно больше и как можно дольше.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Михаил, чтобы сразу дать возможность Луневу изложить жалобы на здоровье, если таковые есть.

– Отвратительно! Как может себя чувствовать невиновный человек в этой грязной яме… Мы даже спим по очереди – на всех не хватает нар. Там такая духота, что люди послабее падают в обморок. Пусть меня подозревают в убийстве, но там ведь сидят люди по таким пустячным поводам, что даже смешно. Взяли бы подписку и пусть сидит дома до суда. Чего боятся?! Какой дурак сбежит, если ему грозит год или два…

– Сейчас после развала СССР есть куда бежать.

– Обречь себя на наказание похлестче тюрьмы. Оставить семью, дом и скитаться на чужбине…

– Вообще-то, я с вами согласен, для половины из них выбранная мера пресечения излишне жесткая. Это из-за перестраховки, потом традиция такая…

– Простите, вы человек новый, и насколько я помню, ранее на допросах не присутствовали…

– Да, я не представился еще! Михаил Егорович Гречка, следователь районной прокуратуры. Меня подключили к следствию с сегодняшнего дня. Поводом послужило обращение к нам вашей будущей супруги гражданки Красавиной. Вы ведь житель нашего района и начальство пошло ей навстречу…

– Я уже все сказал и мне нечего больше добавить. Это не я убил Ситника, я был в городе, хотя не могу это доказать. Но это не причина, чтобы свалить на меня преступление…

– Успокойтесь! Все, что было на допросах до этого, мне хорошо известно. Давайте начнем с другого конца! Допустим, что я вам поверил, иначе не занимался бы вашим делом. Нужны весомые доказательства, что их совершил другой, нужно найти преступника. Так ведь?! Вы согласны?

– Да!

– Тогда нужны версии, мотивы, улики достаточно веские, чтобы они могли соперничать с теми, из-за которых вы здесь. Согласны?

– Да, да!

– Прекрасно! Тогда вы должны смотреть на мои вопросы именно с этой точки зрения, быть предельно откровенным… Если вы будете считать, что я вас хочу запутать или выведать еще что-то против вас, то мы далеко не продвинемся. Какие-то факты вы можете истолковать превратно. Вам может казаться, что они усугубляют ваше положение, а на самом деле они дают в наши руки отправные точки для других версий… Это понятно?

– Да!

– Тогда начнем! Настоящий преступник мог иметь две цели. Первая, убить Ситника. Тогда вас подставили, чтобы замести следы. Вторая, серьезно подставить вас, а Ситнику просто не повезло – его выбрали жертвой. Мы еще обсудим оба эти варианта, а сейчас меня интересует то общее, что в них есть – механизм, так сказать, подставки. Во-первых, у вас должен быть серьезный мотив, во-вторых, орудие убийства должно принадлежать вам. Давайте составим список людей, которые располагали всей этой информацией и были в состоянии осуществить преступление, – Михаил взял шариковую ручку и придвинул к себе лист бумаги.

– Каких людей?

– Тех, кто знал о вашей ссоре, и о том, что у вас есть в доме ружье, что вас нет дома, знал, как проникнуть в дом и скрыть следы проникновения.

– Простите, я сейчас туго соображаю… Конечно, конечно, все это нужно знать, чтобы составить алгоритм преступления, увязать все во времени… Ослепленный своей обидой и возмущением, я даже не думал в этом направлении. Обвинения в мой адрес мне представляются, вернее, представлялись такими нелепыми, а условия в СИЗО такие ужасные, что я лишился возможности что-либо понимать…

– То есть, теперь вы согласны, что с позиции следователя факты могут выглядеть иначе… Прекрасно! Значит, вы уже способны себе помочь! Постарайтесь посмотреть на все события, которые с вами произошли, глазами преступника…

– Да! Сейчас я знаю, чем занять свои мозги в камере!

– Да, да! Думайте об этом постоянно. Все, что надумаете, сообщайте мне. Администрацию СИЗО я предупрежу, чтобы вы могли в любой момент передать мне информацию или просьбу о встрече. А сегодня для начала, я задам вам несколько вопросов.

– Мне так будет проще.

– Итак, начнем с вопросов, кто присутствовал, и кто мог узнать о вашей ссоре с Ситником? Как все началось?

– Вероника… Можно мне называть ее так?

– Да!

– Она мне жаловалась несколько раз, что Ситник не оставляет ее в покое, пристает то с ласками, то с угрозами. Я предложил ей уволиться. Она согласилась, только после того, как мы распишемся… Искать впопыхах среди лета новую работу действительно глупо. Она меня убедила… Где-то в середине июня, как сейчас помню, после грозы, мы с Диной выбрались в магазин за покупками. Была пятница. Ожидался приезд внука, Вероники с дочерью, короче, нужно было пополнить запасы. Мы уже возвращались и были рядом с домом Ситника, когда приехал он со свитой на двух машинах.

– Что за машины? Вы их запомнили?

– Одну запомнил – белый «форд». На ней Ситник и его люди приезжали часто. Пока охранники открывали ворота, Влад вышел размять ноги. Я оказался от него в двух шага и не удержался, обратился к нему. Сначала достаточно сдержано. Дескать, будь мужчиной, ты свой шанс упустил, а мы скоро поженимся, и тогда она уйдет с фирмы. Он завелся и начал сыпать оскорбления и угрозы. Дина загнала его в машину, потом и охранника, который пытался вмешаться… Машины въехали во двор, а мы пошли домой. Через четверть часа последовало продолжение. «Форд» подкатил к моим воротам, из него вышли три охранника с обрезками труб в руках. Овчарки отреагировали быстро и заняли оборону. Когда я увидел, что один из охранников принялся ломать замок, взял ружье, патронташ и вышел на крыльцо. У них на глазах зарядил два ствола и крикнул, что я начну их убивать по очереди, как только они взломают калитку. Тот, что открывал калитку, замешкался. Я выстрелил над его головой и зарядил опять…

– Что было дальше?

– Они принялись грязно ругаться, а я обозвал их не в меру прилежными холуями и оставался на крыльце, пока они не уехали.

Михаил мысленно поздравил себя. Его тактика допроса принесла первые плоды. Охранники в своих показаниях скрыли тот факт, что пытались вломиться в дом Лунева. Они в один голос утверждали, что Лунев грозил Ситнику при разговоре у дома последнего. Лунев, по понятной причине, тоже промолчал.

– Вы могли бы опознать эту троицу?

– Да! Я их видел и раньше. Обычно в выходные дни их двое. Один охраняет жену и дочку на пляже или прогулках, другой остается в доме…

– Но вы говорили о троих!

– Третий охранял дом в будние дни и должен был уехать в город.

– Откуда вы это знаете?

– За год даже случайные наблюдения позволяют сделать правильные выводы…

– Понятно! Вы не заметили еще кого-нибудь, кто бы наблюдал эту сцену? Например, прохожий или соседи.

– Прохожих я не видел, а соседей нет. Вы были на месте?

– Нет еще!

– У нас довольно глухая окраина. Дома в один ряд. Мой дом между двумя недостроенными домами. Поэтому сторонних наблюдателей, скорее всего, не было… А вот за рулем «форда» кто-то сидел в солнцезащитных очках. Окно было открыто наполовину…

– Что вы еще можете сказать о нем?

– Он молча наблюдал за происходящим. Только…

– Заметили что-нибудь странное?

– Возможно, мне показалось. Они отступили по его команде. Но не буду настаивать, команду я не слышал…

– Хорошо! Охранников вы опознаете, через них мы найдем четвертого. Итак, в списке уже четыре человека. Кто еще мог иметь желание насолить вам? Нет ли у вас врагов в деревне?

– До такой степени, чтобы убить другого человека и свалить на меня убийство?!

– А до какой степени есть?

– За два года, что я здесь живу, приезды в отпуск, когда строился дом, я не считаю, был всего один инцидент.

– Расскажите!

– Есть здесь один мужичонка моего возраста, но все зовут его дед Паша. Он повадился ловить рыбу с моего причала и всегда оставлял мусор: объедки, газеты, банки из-под червей. Я его предупреждал несколько раз. А однажды заметил, как он выбросил в воду рядом с причалом консервную банку. Здесь мой внук купается и другие дети. После этого я запретил ему даже появляться на моем причале. Спустя несколько дней кто-то нагадил прямо на доски. Я взял Дину, и она привела меня к деду Паше. Ведь дерьмо для собаки все равно, что паспорт человека для нас. Я его заставил с помощью Дины, конечно, вымыть причал его собственной одеждой…

– Круто вы с ним!

– По-вашему, я должен был переморгать или пожаловаться в милицию, чтобы стать посмешищем на всю деревню. Так посмешищем стал он, и больше не подходит к причалу на пушечный выстрел.

– Он мог задумать и осуществить это убийство из желания вам отомстить?

– Сомневаюсь! На вашем месте я бы не тратил на него и пяти минут.

– Я тоже сомневаюсь, что до него дойдет очередь. Однако неожиданности в нашем деле, скорее правило, чем исключение… Теперь давайте проясним другой узловой момент в алгоритме преступления, мне понравился ваш термин. Во время убийства вы должны были достаточно долго отсутствовать… Как это получилось?

– В пятницу я приехал в город, чтобы забрать внука и Веронику с дочерью. Сначала я заехал за внуком. Меня усадили пить чай. Потом мы погрузились и поехали за Вероникой. По дороге меня смутили какие-то звуки из-под машины. Оказалось – болтается выхлопная труба. Мы свернули по указателю в автомастерскую. Там еще работал один автомеханик, мужчина за сорок. Договорились, что я загляну через час. Я отвез внука домой и позвонил Веронике, что поездка откладывается. Через час мастерская оказалась закрытой. Мне пришлось заночевать у дочери. Утром уже после девяти часов приехал я в мастерскую. Машина на домкратах, ходовая разобрана, сиденья вытащены. Я спрашиваю, что происходит, а они мне говорят, что все оказалось гораздо хуже, чем мне и им казалось, и машина будет только к пяти или шести часам. В пять мастерская опять оказалась закрытой. Пришлось пересматривать наши планы. Дочь, с внуком Сергеем и Оксаной, дочерью Вероники, пошли в цирк. Зять еще раньше уехал к приятелю по делам. Мы с Вероникой ходили в кино на семичасовый сеанс. Ночь с субботы на воскресенье я провел у Вероники…

– Это я читал в протоколах. Что было в воскресенье?

– Утром, не очень надеясь на возможность застать на работе этих горе-механиков, поехал в автомастерскую. Машина была готова. Но как только я расплатился за ремонт, меня арестовала милиция. Машину потом забирал зять.

– Вы не задумывались над вопросом, как милиция вас нашла?

– Нет. Возможно, они узнали у внука или Вероники. Внук был со мной в мастерской, а Веронике я сказал. Это недалеко от ее дома. А разве это важно?!

– Конечно! А если кто-то навел милицию? Это факт в вашу пользу. Этим кто-то мог быть только преступник или его сообщник…

– Прямо заговор! Не подходящий я объект для заговора!

– Зато Ситник подходящий! Вы понимаете, о чем я говорю?!

– Догадываюсь! Вероника как-то сказала, что у него крупное дело, причем на подъеме. Возможно, конкурентам это не нравится…

– Этой версией мы тоже займемся… Скажите, после ареста вы были в своем доме?

– Меня повезли прямо туда для обыска.

– Кто открывал дверь?

– Я своим ключом.

– Дверь была заперта?

– Только на замок, который запирается автоматически.

– Это нормально?

– Да! Я часто закрываю дверь только так. Ведь есть еще собака, а иногда и две…

– Вы помните точно, как вы закрывали дверь в тот раз, когда уезжали в город?

– Не помню! Я вообще плохо помню обыденные действия, которые выполняются автоматически…

– В ваш дом можно проникнуть еще каким-либо образом, через окно, чердак, например?

– Нет! Я специально занимался этим, так как были времена, когда дом большую часть года пустовал. На первом этаже ставни, а вверху решетки, скрытые в конструкции оконных рам…

– На сегодня, пожалуй, достаточно. Сейчас я составлю небольшой протокол, и вы его подпишите. Отдохните, попейте воды…

Михаил занялся протоколом, а Лунев, казалось, задремал, опустив голову на свои сильные руки. Михаил симпатизировал людям с такими руками. Хотя, с другой стороны, страшно, когда в такие руки попадает оружие…

– Протокол готов! – громко произнес Михаил, чтобы разбудить подследственного.

Лунев поднял голову, но глаза были еще закрыты. Он действительно уснул.

– Простите, в камере невозможно выспаться… Что я должен прочитать?

– Здесь всего одна страничка.

Лунев пробежал глазами написанное.

– Получается, я добровольно себя заложил. Ловко вы меня… как это на уголовном жаргоне, раскололи. Угрожал, даже стрелял в направлении людей…

– Успокойтесь! Это ничтожно мало добавляет к доказательствам вашей вины, зато дает мне возможность обвинить охранников в сокрытии фактов. Они могли сами организовать это убийство.

– Зачем?

– По заказу или с целью грабежа!

– Мне не предъявляли никаких обвинений в грабеже. У убитого ничего не пропало…

– А я не считаю этот факт доказанным, также как тот, что убили Ситника именно вы. Если вы сейчас даже признаетесь в убийстве, то вам придется меня в этом убедить. Вы поняли мой подход?

– Не совсем! – Лунев говорил это вполне искренне, об этом говорил недоумевающий взгляд широко раскрытых глаз.

– Вы подписали протокол?

– Да, да! Сейчас!

Лунев расписался внизу и поставил дату, хотя она была указана в заголовке протокола.

– В заключение еще один вопрос без протокола. Где вы купили пачку патронов с разрывными пулями?

– Я же объяснял, – разволновался Лунев, – что увидел эту пачку впервые только на допросе. Отродясь не пользовался такими. Они годятся на слона… Здесь я вообще еще ничего не покупал, все привезено с Нового Уренгоя.

– Однако тот, кто воспользовался вашим ружьем, должен был знать калибр?

– У меня три ружья разного калибра.

– Но убийца имел возможность видеть только одно из них. Он мог не угадать калибр…

– Я купил бы два или три наиболее распространенных калибра. Потом оставил бы подходящую пачку, а остальные унес бы с собой и уничтожил…

– Можно такие купить на барахолке?

– Сомневаюсь! Спрашивайте в оружейных магазинах. Заверяю вас, что здесь я не был ни в одном из них!

– Это не сложно проверить. Думаю, такого покупателя запомнили бы сразу.

– Конечно!

– Тогда до следующей встречи! Не теряйте надежду, если вы действительно невиновны!

– Можете не сомневаться!

– Забыл один вопрос! Кто может показать дом? Я хотел бы осмотреть место событий.

– Трудно сказать! Вы же знаете, мы здесь полностью изолированы от внешнего мира… Правда, не все! Обратитесь к дочери. У нее всегда были дубликаты ключей. Если дом не опечатан…

– Не думаю! На это нет никаких оснований. Фотоснимки сделаны, улики изъяты…

Глава 6. Другие и мертвый

Оказалось, в доме Лунева живет семья дочери. Дочь на время оставила работу, а зять ездит в город на машине тестя. Михаил узнал об этом у Красавиной, когда сразу после СИЗО заехал на фирму. Его интересовали два вопроса. Нужно было побеседовать с Красавиной о делах фирмы и получить у кадровика копии личных дел охранников. Причем всех, а не только тех, которые проходили свидетелями по делу.

Нужную для организации убийства информацию преступник мог получить из разговоров. Возможно, все они дежурили на даче Ситника и хорошо знали местную обстановку.

Для беседы с Красавиной Михаил неподалеку выбрал кафе с выносными столиками. Красавина в легком голубовато-зеленых тонов платье из натурального шелка выглядела свежей, как утренняя роза, хотя на улице стояла послеобеденная духота летнего дня. Она отказалась от кофе и попросила стакан минеральной воды.

– Что-нибудь обнадеживающее вы уже можете сказать? – начала она с вопроса.

– Еще слишком рано для выводов! Одно могу сказать – Лунев мне понравился, и моя вера в его невиновность окрепла. Хотя, думаю, он не совсем правильно вел себя на допросах. Нужно было обнаружить больше логики, а не восстанавливать против себя следователей возмущениями по поводу несправедливого ареста и обвинения…

– Вам легко быть логичным!

– И то, правда! Давайте приступим к вопросам, ради которых я вас побеспокоил. Что вы можете сказать о Ситнике?

– Стартовый капитал он получил благодаря жене. Тесть, говорят, внес деньги в уставной фонд, причем подарил Владу контрольный пакет. Ее брат – заместитель управляющего коммерческим банком. Отсюда кредиты на выгодных условиях. Правда, нужно отдать должное Владу. У него была коммерческая жилка. Дело не только дышало, но и развивалось…

– Перед встречей с вами я побывал в налоговой инспекции и ознакомился с квартальными отчетами фирмы. С первого взгляда понятно, что там не те обороты и доходы, чтобы обеспечить жизненный уровень даже одного Ситника, не говоря уже о другом директоре и специалистах. Я разделил фонд заработной платы на численность работников фирмы и получил жалкие пятнадцать долларов по коммерческому курсу. Зарплата самого Ситника около сотни. И дураку понятно, что основная деятельность и главные доходы в тени. Для нас пока в тени и возможные мотивы преступления. Официально такие данные получить трудно. Акты проверок налоговой инспекции заполнены пустяковыми замечаниями и мелкими штрафами. Нам нужен другой источник информации. В ваших интересах дать нам такие сведения…

– Да меня там просто съедят! Все кормятся с фирмы. Те, кто на ней работают, и немало вокруг… Мне тогда хоть убегай из города… Вы можете найти другой способ?!

– Нам нужны только наводки. Мы устроим специальную проверку службой КРУ. Они раскопают все до дна… Первое, нам нужно определить основной источник доходов. Второе, оценить реальный оборот и соответственно доходы. Третье, механизм реализации продукции и движения наличности… сколько, когда, через кого…

– Вы думаете, я все знаю?! Всем вертел Влад. Возможно, какие-то вопросы решал Андрей.

– Андрей Корж, технический директор и один из учредителей?

– Да!

– Он меня интересует и в другом плане. Потом вы мне расскажете все, что о нем знаете…

– Что я могу о нем знать?! Сплетни, которые слышала от сотрудников…

– Сплетни мы проверим! Однако оставим их на потом! Начнем с первого вопроса. Где основной источник теневых доходов?

– Мне кажется, производство модемов… Сейчас входит в моду Интернет. Их покупают за наличные… Импортные модемы дорогие. Мы тоже ими торгуем для прикрытия и получения технической поддержки от производителей. Наши технари, как выяснилось, все бывшие работники моего завода, скопировали две самые ходовые модели…

– А где же берут комплектацию?

– Процессоры и кое-что еще получаем из Тайваня. Остальное – наши аналоги. Я знаю, потому что составляла калькуляции для отчетов и неофициальные для Влада. Корпуса и платы печатного монтажа заказываем на заводе. Платы, так те вообще делают в цехе, где я работала, цехе микросборок…

– Сколько может стоить такой модем на рынке?

– Вы сами можете узнать на нашем радиорынке. Думаю долларов двести пятьдесят или триста… Но основную часть мы продаем оптом, насколько мне известно. Поэтому нужно сбросить примерно пятьдесят…

– Понятно! Теперь оценим оборот. Сколько вы получаете реально? Кто платит.

– Определенному кругу платил лично Влад, сейчас Андрей. Остальным – кассир по неофициальной ведомости…

– Так сколько вы получали? Не волнуйтесь, в налоговую инспекцию не донесу!

– Сто пятьдесят…

– А какое соотношение официальной и неофициальной оплаты у других? Вы можете оценить?

– Примерно такое же!

– Значит, фонд заработной платы нужно увеличить в пять раз, добавить процентов тридцать на взятки и учредителей, и тогда мы получим нижнюю оценку реального дохода…

– Есть еще материальные затраты.

– Я так понял, что все они списываются на объем продукции, показываемый в отчетах для налоговой инспекции…

– Не все! Часть комплектации приобретается на рынке за наличные.

– В пределах точности наших расчетов это мелочи. Мне нужен был порядок цифр, и я его получил… Перейдем теперь к сбыту. Как он организован?

– Мне мало что известно. Знаю только, что приезжают из других городов… Даже из Киева! Пожалуй, одного киевлянина можно вычислить точно. Я участвовала в согласовании официального договора. Мы ему поставляем также импортные модемы и другую оргтехнику. Возможно для камуфляжа…

– Мне нужны реквизиты киевской фирмы. Запишите их, а вечером я позвоню. Теперь следующий вопрос. Что вы можете сказать о техническом директоре?

– Анкетные данные вы, надеюсь, знаете? Закончил радиотехнический институт, тоже отдал должное нашему заводу. Слыхала, был неплохим специалистом. Пять лет назад создал кооператив, потом частную фирму. Дела у него не пошли. Фирма обанкротилась. Кредиторы грозили физической расправой, но его выручил Влад. Заплатил все долги и слил со своей. Андрей после слияния числится в учредителях чисто номинально…

– Я видел учредительные документы в налоговой инспекции. Его доля десять процентов против шестидесяти Ситника и тридцати его тестя…

– Мне он не нравится, признаюсь сразу!

– Кто? Корж?

– Да! Заискивает перед теми, от кого зависит. К остальным относится с высокомерием, граничащим с хамством…

– Внешне он выглядит очень привлекательным.

– Может быть даже обаятельным, но это напускное.

– Какие у него были отношения с Ситником?

– Он из дома Влада не вылазил, грубо говоря… Друг семьи, можно сказать.

– Идеальная исходная позиция, чтобы задумать и осуществить убийство.

– Зачем? Сам он дело не потянет. За спиной Влада он уже кое-чем обзавелся. Купил квартиру, мебель. Белый «форд» числится за фирмой, но считается лично его собственностью. Потом, говорят, у него железное алиби…

– А чужими руками? Он мог выступать как организатор…

– Андрей не способен ничего организовать, а тем более такое сложное преступление…

– А вы бы смогли?

– Пожалуй, смогла бы! – выпалила Вероника после паузы. – Только у меня тоже стопроцентное алиби.

– Неужели?!

– Да! Я была в парикмахерской. Можете проверить!

– Проверю! В какой?

– На углу Советской и Куинджи. Вы это серьезно?!

– Не совсем! Такая, знаете ли, форма заигрывания с красивой женщиной…

– Удава с кроликом?

– Мне, конечно, уготована роль кролика.

– Если честно, то мне не до шуток и комплиментов.

– Извините! Устаю от серьезных разговоров по такой жаре. Мне еще ехать в Песчаное, посмотреть все на местности… Не составите мне компанию?

– Нет! Поверьте, не могу! Нужно вернуться на работу, а дома меня ждет дочь. Там есть, кому все показать лучше меня…

К телефону в доме Лукина никто не подошел, и Михаил не решился ехать в Песчаное. В списке было достаточно вопросов и для города. Автомастерская значилась в числе первых мест, которые он собирался посетить, чтобы получить собственные впечатления о деле.

Сначала его приняли за клиента. Когда Михаил предъявил удостоверение, настроение механиков заметно испортилось. Их было двое, и выглядели они так, как об этом рассказал Лунев.

Особенно нервничал пожилой:

– Мы уже много раз рассказывали вашим следователям. Все получилось случайно. Закончился кислород, а там нужна была сварка. Пришлось отложить на субботу. В субботу не так просто заправить баллон. Взяли взаймы у знакомого механика. К четырем все было готово, а он не пришел. Кому охота торчать в субботу на работе по такой жаре. Вдруг он не появился бы вообще…

– Он оставил вам свой телефон, вернее, телефон дочери, где находился тогда.

– Мы его потеряли. И вообще не обязаны звонить! Кому больше нужна его машина, ему или нам?! Что вы нам шьете?! Где здесь криминал?

– Если это просто разгильдяйство, то криминала нет.

– А что еще? Я же вам объяснил, получилось случайно!

– Где вы заправляетесь кислородом?

– А в чем дело?

– Хочу проверить ваши слова.

– Нечего там проверять. Они иногда не записывают и не выдают накладную. У каждого свой бизнес.

– Довольно препирательств! Накладные на стол!

Пожилой неохотно достал папку с тесемками из ящика письменного стола в маленькой конторке, где они сидели.

Михаил полистал накладные. Они использовали примерно один баллон в месяц. Через неделю после заправки к ним обратился Лунев. Скорее всего, врут, что причиной было отсутствие кислорода. Он записал адрес станции и номера баллонов с последних накладных. Там должен быть строгий учет на случай аварии.

– Советую придумать более убедительную причину задержки ремонта. Я к вам еще приеду! – последние слова Михаил произнес в угрожающем тоне.

С его стороны это был блеф в чистом виде, на всякий случай. То, что пожилой переживал, ни о чем не говорит. Девять десятых людей излишне волнуются при разговоре со следователем.

Когда «жигуль» Михаила выехал за ворота мастерской, молодой механик окрысился на пожилого:

– Ты, Михалыч, напрасно втянул меня в это дело. Нужно было сразу сказать, как было. Не знаю, сколько он заплатил тебе, но я не намерен рисковать просто так.

– Коньяк пил, курицу жрал?! Чего тебе еще?!

– Боюсь, ты продешевил! Не знаю, что он там натворил, но не зря следователи мотаются и еще когда отвяжутся…

– Если бы признались, то затаскали бы по допросам… Ты этого хочешь?

– Не знаю! Потаскали бы и бросили, а теперь лжесвидетельство могут пришить…

– Ты это брось! В случае чего, ты ничего не знаешь! Понял?!

Михаил успел до конца рабочего дня в Управление, чтобы через Тамару Борисовну, секретаря Фесенко, заказать билет на завтра в Киев.

Фесенко был на месте. У него только что закончилась оперативка:

– Как успехи, Мегрэ? Допросил?

– Допросил! Вот протокол.

– Поздравляю! Ты нам здорово помог!

– Я бы не спешил с выводами. У Ситника такой теневой оборот, что могут быть и другие мотивы для убийства, кроме ревности…

– Ну, это мы уже слышали! Другого ничего нет?

– Пока нет! Поеду в Киев, возможно, привезу…

– Ничего ты не привезешь! У Ситника была охрана и такое прикрытие в СБУ, что другая версия не проходит.

– Какое прикрытие?

– Жена майора Носко работает переводчиком на фирме. Там все прозрачно, заверяю тебя.

– Это как смотреть! Если сквозь пальцы или в другую сторону, тогда так.

– Ну, ну! Я и не надеялся переубедить тебя. Ты упрямый! Я знаю, что ты относишься к тем людям, которые предпочитают учиться на своих ошибках, а не на ошибках других…

– Согласен с вашим выводом. Выглядит это со стороны не очень разумно, но так лучше усваивается урок.

– Переговорить тебя трудно! Мы университетов не кончали! Шучу, конечно! Теперь по делу. Запрос оператору мобильной связи тебе подготовили. Можешь завтра с утра этим заняться. Не забудь сообщить нам результат до отъезда в Киев.

– Сообщу обязательно, но должен просить вас, чтобы без меня моя информация не отрабатывалась. Добытыми мною козырями буду играть сам. Если понадобится помощь, я скажу. Это условие согласовано с Манюней.

– Я все помню! Были бы козыри!

Перед отъездом домой Михаил позвонил Красавиной. Она сделала больше, чем он просил. На основании договоров и документов подготовила список всех фирм-покупателей их продукции. Двадцать городов, больше сотни фирм.

«Умница! Красавица и умница – опасная смесь!» – отметил Михаил. Утром он договорился о встрече с ней, чтобы забрать список.

Список был составлен действительно с умом. Там было краткое содержание договора, дата и объем последней официальной поставки. Информация Красавиной подтвердила необходимость поездки в Киев. Киевская фирма предлагала дилерские услуги и брала на себя всю правобережную Украину.

После встречи с Красавиной Михаил отправился в частную компанию мобильной связи. Директор долго изучал предписание прокурора и удостоверение Михаила, потом отвел к миловидной девушке за компьютером. Та поколдовала минут десять и вскоре на руках Михаила оказалась распечатка. Ситнику перед убийством звонили дважды. В шестнадцать двадцать девять и шестнадцать пятьдесят одну. Первый разговор длился две минуты, второй – три. Оба раза вызов был с аппарата Андрея Андреевича Коржа.

Что скажет Фесенко?! Теперь момент убийства установлен с точностью до минуты. Ситник не успел даже вернуть трубку в чехол за поясом.

И Корж умолчал об этих разговорах. Почему? Сейчас самое время задать Коржу этот вопрос.

Корж, черноволосый поджарый мужчина с ранней проседью, сидел в своем крошечном кабинете и рассматривал фотошаблон платы печатного монтажа через сильную лупу, прищурив карие глаза. Рядом стояла девушка в белом халате. Они вели какой-то технический разговор и прервали его на полуслове, когда в кабинет ввалился Михаил.

– Извините за вторжение, но нам нужно срочно переговорить!

– Кто вы?

– Я предъявлю документы, когда мы останемся одни.

– Лена, я тебя позову, как только освобожусь. Вопрос серьезный. В таком виде ее нельзя запускать в производство…

Девушка вышла, с удивлением оглядываясь на Михаила.

– Следователь прокуратуры Гречка. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– С нами беседовали и неоднократно. Что вас заставило обратиться к нам еще раз? Впрочем, мы, я имею в виду весь коллектив, очень заинтересованы в успешном и быстром расследовании и готовы оказать всяческое содействие следствию. Смерть Влада для нас невероятный удар во всех отношениях, и в производственном, и в личном… Говорил я ему, не связывайся ты с этой женщиной. Не зря говорят, не воруй где живешь, и не таскайся с бабами, где работаешь. Добром это не кончается!

«Кажется, я уже слышал эту поговорку от Красавиной. Случайно ли это совпадение?» – размышлял Михаил. Он не мешал Коржу высказаться и дождался паузы.

– Сейчас у вас будет возможность оказать содействие следствию.

– Пожалуйста! Только конкретнее, если можно. Что вас интересует?

– Почему вы умолчали о своих телефонных разговорах с Ситником за несколько минут до его убийства?

– Почему умолчал? На каком основании вы сделали этот вывод?

– Этого нет в ваших свидетельских показаниях.

– Помилуйте! В тех протоколах только то, что следователь нашел нужным зафиксировать из нашей беседы. Я ничего не скрывал, да и какой смысл… Один звонок с моего телефона сделала Элеонора. Она попросила охранника, это был Гуртовой, принести из холодильника апельсиновый сок, минеральную воду и фрукты. Второй разговор вел я из очереди за мороженым. Меня туда отправили перед приходом Гуртового. Гуртовой дождался меня, за что я его отругал. Он еще оправдывался, как ребенок, что очень захотелось мороженого.

– Итак, вы ушли за мороженым раньше, чем охранник принес сок и воду.

– Да, именно так. Элеонора к соку захотела мороженого.

– Вы помните содержание своего последнего телефонного разговора с Ситником?

– Только общий смысл. Последовавшие в тот день неприятности затуманили детали…

– Так о чем вы говорили?

– Он хотел ускорить производство новой модели модема, с большей скоростью обмена. Эта проблема занимала нас последнее время. У меня возникла идея, и я поторопился ею поделиться. Он пригласил немедленно обсудить детали. Я отдал мороженое Элеоноре и поднялся в дом вместе с охранником. Дальше, все известно. Мы застали жуткую картину. Гуртовой впал в прострацию от отчаяния. Потом он хотел уволиться, но мы отговорили. Его вины в этом убийстве нет. Команду нести сок на пляж отдавал Влад. Иначе Гуртовой не мог бы оставить дом без охраны…

– А вы не задумывались над тем, что убить или организовать убийство мог Гуртовой…

– Помилуйте! С какой целью?! Он работал с Владом пять лет.

– С целью ограбления, например. Сейф Ситника оказался пустым, а ведь там могли быть деньги. Ключ от сейфа был в общей связке ключей в кармане убитого. Об этом вполне мог знать Гуртовой. По вашим же словам он много лет работал рядом с Ситником.

– Какие могли быть там деньги, ради которых можно пойти на убийство?!

– По нашему мнению, достаточные!

– Откуда?

– Это установит КРУ!

– Все! Раз речь зашла о контрольно-ревизионном управлении, то фирму можно закрывать. Они ничего не найдут, но работа будет парализована. Мы растеряем заказчиков, заплатим штрафы за не возврат кредитов. Иностранные поставщики, так те разденут нас как липку…

– Мы можем обойтись пока без КРУ, если вы покажете мне учетную документацию.

– Что вы там хотите найти?

– Не буду скрывать, левую продукцию! То есть, не отраженную в бухгалтерских отчетах.

– Пожалуйста! Смотрите любые документы. Левая продукция, как вы выразились, есть. Три – четыре модема в месяц. Не скрою, они идут на подарки нужным людям. Без этого нельзя! Санэпидстанция, охрана труда, пожарники просто не дают житья. Да вы прекрасно все знаете сами, как может у нас выжить частный производитель…

– Все это разговоры! Давайте ближе к делу!

– Давайте! Я покажу сейчас наше производство, а вы по ходу посмотрите любую документацию. Начнем с конструкторско– технологической службы…

Михаил не стал возражать. Интересно, что покажет Корж, и в каком порядке. Корж поднялся из-за стола. Он оказался высокого роста, в чем немногим уступал Михаилу, хотя сложение его было отнюдь не спортивным.

Они зашли в большую комнату, где полтора десятка людей, мужчин и женщин, работали за компьютерами. Здесь же стояли стеллажи с измерительной аппаратурой и макетами электронных устройств.

На компьютере с большим экраном девушка рисовала электронную схему. Они прошли комнату с компьютерами и оказались на сборочном участке. Два десятка девушек в белых халатах сидели за монтажными столами промышленного типа с вытяжками и люминесцентным освещением. Они распаивали радиоэлементы на платах.

– Где вы достали оборудование и специалистов?

– Все там же! Завод разваливается!

– А почему завод сам не может освоить такую же продукцию? Они бы завалили ею всю страну…

– Известно почему! Интересы руководства завода в другой плоскости. Сейчас они выбили и проедают конверсионные фонды. Только никакой конверсии нет. Все идет к неминуемой разрухе. Штатам и Западу выгодно развалить до основания нашу оборонную промышленность. Достигается сразу две цели. Устраняется конкурент на рынке вооружений и обеспечивается гегемония Запада в мировой политике…

Корж привел Михаила опять в свой кабинет.

– А почему вы не показали мне склады комплектации и готовой продукции? – спросил Михаил, оставаясь у двери.

– Пожалуйста! Если вам это интересно!

– Интересно! Хочу по учетной картотеке посмотреть приход и расход микросхем процессора, чтобы оценить объем производства.

– Не сможете! Мы большую часть процессоров продаем как комплектующее.

– Зачем?

– На запчасти. Многие фирмы не имеют выхода на иностранных поставщиков, а запчасти нужны всем. У нас есть валютные счета в банке, лицензии и специалисты по внешнеэкономическим операциям, партнерские и дилерские соглашения с иностранными фирмами в Корее, Тайване, Гонконге, Германии, Австрии…

– И все же! Проведите меня на склад.

– У нас все учетные данные в компьютере, но есть и документы…

– Покажите документы. Контракты на поставку процессоров, накладные…

– Сейчас попрошу принести,– Корж отдал распоряжение по телефону. – Пока принесут, я вам скажу по памяти. С начала года поступило две с половиной тысячи процессоров. Двести пошли на сборку модемов, остальные проданы… Вот и накладные.

Девушка передала документы в руки Коржа, а тот – Михаилу.

Михаил просмотрел бумаги. Корж не соврал, только округлил цифры.

– Мне кажется, что ваши монтажницы могут собирать гораздо больше, а не три или четыре десятка в месяц, как вы отчитываетесь, – сказал Михаил, возвращая документы Коржу.

– Мы не гонимся за количеством. Мы не можем потерять доверие покупателей. И, кроме того, монтаж – это еще не все. Требуется настройка, регулировка и испытания. Это делают те же люди.

– Где вы приобретаете корпуса и платы? В Корее?

– Нет. Заказываем на заводе радиоэлектроники.

– Как можно проверить их количество?

– По приходным накладным. Они у меня на столе. Я подвожу итоги, чтобы оформить заказ на следующую партию. С начала года расход двести корпусов. На складе осталось пятьдесят. Срок исполнения – месяц. Самое время для нового заказа, иначе будет простой.

– Все ясно! Спасибо за информацию. Возможно, я еще зайду побеседовать. А вы подумайте по поводу моей версии насчет Гуртового.

– Хотя идея представляется мне совершенно невероятной, попробую обдумать.

Глава 7. Благотворительный обед

Михаил вышел на улицу и тут же на своем мобильном набрал номер приемной следственного отдела. Трубку подняла Тамара Борисовна. Она и была нужна Михаилу.

– Тамара Борисовна! Тысяча извинений, но я не успеваю подготовиться к командировке в Киев. Нужно перенести заказ на завтра.

– Нет проблем! Для тебя, Миша, все сделаю!

– Звучит как комплимент, но вы бы это сделали для любого работника Управления.

– Да, вы правы! Но для тебя я сделаю это с удовольствием.

– Спасибо! Я ваш должник!

Следующий звонок Михаила был Красавиной.

– Вероника Михайловна, вас беспокоит Гречка. Нам срочно нужно встретиться. Можете уйти на полчаса прямо сейчас?

– Да! Где я вас найду?

– На старом месте. Помните кафе, где вы отказались от кофе и пили минеральную воду?

– А вы злопамятный! На этот раз можете заказать кофе и для меня.

Красавина прилетела легкой походкой, как мотылек. Села, отпила глоток кофе и вопросительно посмотрела на Михаила.

– Я уже успел побывать на вашей фирме…

– Знаю! Слух прошел по всем комнатам, как взрывная волна от водородной бомбы.

– Беседовал с Андреем. Вы к нему несправедливы. Мне он показался общительным интеллигентным мужчиной. Молодо выглядит, и никакой заносчивости… Для меня оказалось неожиданным, что ему уже под сорок.

– Он себя очень любит!

– Кто же будет нас любить, если мы сами себя не любим… Еще одна неожиданность – документация у них, на первый взгляд, в порядке. КРУ, конечно, докопается, но это долго ждать. Нельзя ли зайти с другой стороны. У вас должны быть знакомые в цехе, которые согласятся помочь получить информацию из цеха или заводской бухгалтерии. Нам нужно знать, сколько плат действительно изготовлено по заказу фирмы «Вектор-плюс»…

– В цехе есть человек, владеющий такой информацией. У него феноменальная память, хоть ему давно за шестьдесят.

– Кто он?

– Начальник планово-диспетчерского бюро цеха Ефим Наумович Фиш.

– Еврей на оборонном заводе?

– Я тоже удивилась, когда с ним познакомилась, – улыбнулась Вероника. – Он пришел в цех четырнадцатилетним мальчишкой. До войны его отец строил завод…

Вероника вспомнила свою первую встречу с Фимой, так его все называли. Он был женат на бывшей монтажнице цеха, моложе его на двадцать лет. У них было четверо детей, так что о пенсии нечего было и думать, тем более, в наше время.

Фиш был интересным собеседником, а по работе они часто встречались. Бюро Фиша планировало номенклатуру продукции, бюро Вероники – экономические показатели.

В ее глазах он, вероятно, прочитал немой вопрос, потому что однажды разразился монологом.

– Когда я пришел в цех в сорок четвертом, мне подставляли под ноги деревянный ящик, чтобы можно было дотянуться до рукояток фрезерного станка. Долго был холостым, потом угораздило жениться на русской. Теперь Израилю мои дети не нужны! Да меня и не выпустят отсюда… Тягают время от времени в отдел режима и задают один и тот же вопрос. Есть ли у меня родственники за границей? Конечно, есть! У какого еврея их нет, когда половина их уехала из Союза. Но я отвечаю – нет! И они довольны! Чего им бояться?! Что я выдам оборонные секреты?! Да! Я могу определить по плану нашего цеха число ракет и боеголовок плюс-минус один. Так это давно уже не секреты! Брежнев, а потом и Горбачев все выложили американцам на переговорах по ОСВ. Ну и что?! Американцы при утверждении бюджета публикуют на весь мир число ракет, самолетов и прочее до последнего танка, которые будет покупать Пентагон в бюджетном году. Им от этого хуже живется?! Они все знают не только про наши ракеты. Пойдите в спецбиблиотеку и вы там все про нас прочитаете, даже не зная английского. Все уже перевели на русский. Не знал только народ в очереди за колбасой! Теперь мы взрываем и пилим на части ракеты, которые пекли на конвейере вместо колбасы…

Ефим Наумович вдруг прервал свою горячую речь.

– Вероника, что-то вы подозрительно молчите!

– Слушаю. Мне очень интересно!

– Теперь вы можете пойти в отдел режима и повторить им то, что я здесь наболтал…

– А если я не пойду, вы не доложите, что я не донесла?!

– Ха-ха-ха! Свой человек! Боже, еврейский и христианский! Какая глупость эта война и все, что с ней связано!

– Так зачем вы здесь работаете?!

– Здесь хорошо платят, а у меня большая семья и дети еще учатся…

– Ну вот! А говорите…

– Нужно поддерживать военный паритет, он гарантирует мир. Ха-ха-ха!

– Согласна, что евреям война не нужна. Они первыми от нее страдают.

– Вы помните, когда Америка владела секретом атомной бомбы, разве не евреи помогли СССР?!

– Не помню! Я родилась гораздо позже…

Был у Фимы, на взгляд Вероники, один недостаток. Он любил сальные шутки и анекдоты, а также не стеснялся употреблять заурядный мат.

Однажды на оперативном совещании у начальника цеха Фима Фиш выглядел помятым и сонным. На вопросы отвечал невпопад, что было крайне редко.

Чтобы разрядить обстановку, Вероника пошутила:

– Да, правы немцы! Фиш гут фриш!

Немецкая поговорка означала: рыба хороша свежей!

Кто-то добавил:

– Не иначе, как сходил наш Фима налево!

– Зачем ему ходить налево?! У него молодая красивая жена! – продолжила Вероника.

– Да, Вероника, вы правы! На редкость злое…чее чудо!

Все зашлись от смеха, а Вероника покраснела. Называется, напросилась!

Фима сразу же попросил у Вероники прощения за грубость. Но в глазах его светилось озорство, и было понятно, что извинялся он для формы и греха за собой не чувствует…

Михаил прервал воспоминания:

– В цех из города можно позвонить?

– Да, в кабинет начальника цеха. Телефон я помню…

Трубку подняла девушка. Михаил попросил пригласить Ефима Наумовича.

– Ефим Наумович?!

– Да!

– Вас беспокоит следователь прокуратуры Гречка.

– Что у вас случилось?!

– Вы, думаю, слыхали об убийстве директора фирмы «Вектор-плюс»?

– Да? Как это связано с моей особой?

– Вы Красавину еще не забыли?

– Веронику?! Как можно! Такие женщины не забываются… Что с ней?!

– Она рядом! Посоветовала к вам обратиться. Нам нужны данные о производстве вашим цехом печатных плат по заказу этой фирмы…

– Почему вы не используете официальные каналы?

– Мы оформим такой запрос, но общая цифра мне нужна сегодня.

– Вы можете на минуту передать трубку Веронике?

– Да. Передаю! – Михаил протянул руку с телефоном Веронике. – Фиш хочет с вами поговорить.

– Здравствуйте, Вероника! Вам действительно это нужно сейчас или послать его по инстанциям?

– Здравствуйте, Ефим Наумович! Мне действительно это нужно. Вы, возможно, знаете, в какую неприятность мы попали.

– Знаю, знаю! Если это поможет, то запишите…

Он продиктовал цифры. За полгода было изготовлено две тысячи сто печатных плат двух типов. Он даже назвал, сколько каждого типа.

– Замечательно! – обрадовался Михаил. – Теперь есть с чем ехать в Киев.

Он пожалел, что поторопился отменить заказ на билет. Однако до отхода поезда еще более двух часов и все можно исправить.

– Тамара Борисовна! Это опять я. Поспешил с отменой поездки. Неожиданно повезло, и я получил требуемые данные…

– Нет проблем! Я позвоню еще раз! Подойдите к дежурному по вокзалу за полчаса до отхода поезда…

До отъезда Михаил успел связаться с Киевом и назначить несколько встреч. Машину оставил на стоянке неподалеку от вокзала.

Первой была назначена встреча с директором фирмы «Ритм», неким Шаповаленко. Фирма с таким не очень оригинальным названием еще не имела своего офиса. Это та фирма, для переговоров с которой Ситник ездил в конце апреля в Киев в сопровождении Коржа и Красавиной.

Встреча состоялась на станции метро «Университет» в десять утра. Киевлянин был заметно озабочен и удивился, когда Михаил протянул ему руку для приветствия. Рука Шаповаленко была влажной и горячей. Они сели на лавку здесь же на платформе, не поднимаясь наверх.

– Не буду темнить и сразу открою свои карты. Мы расследуем убийство Ситника. Вы, конечно, об этом знаете!

– Да! Но чем мы можем помочь?!

– Многим, если сразу ответите на мои вопросы с полной откровенностью…

– Но…

– У нас есть другой способ получить информацию…

– Да я знаю, что вы способны вывернуть на изнанку любую фирму, какую захотите…

– На всех не хватит рук! Это, во-первых! Во-вторых, при нынешней экономической системе и форме правления убить теневую экономику означает окончательно разорить страну…

– Неожиданное суждение для работника прокуратуры…

– Да, да! Я отдаю себе отчет, что теневая экономика является питательной средой для уголовных преступлений, но я знаю другое. Это единственный способ хоть что-то спасти в стране от разграбления чиновниками… Вы читали Степуна?

– Это тот ученый, которого большевики не расстреляли, а выслали на Запад по распоряжению Ленина? Слыхал, но не читал.

– Он вполне обосновано считает, что в период продразверстки с восемнадцатого по двадцать второй, в России не все вымерли с голоду только благодаря черному рынку.

– Какое это имеет отношение к предмету нашей встречи и беседы.

– Прямое! Я гарантирую вам полную безопасность, если вы мне предоставите сведения о последних теневых операциях вашей фирмы с фирмой «Вектор-плюс».

– Какие могут быть гарантии?! Слово не воробей…

– У меня нет магнитофона, и я не собираюсь составлять протокол!

– Это не гарантии! Не могу же я вас обыскать, да и что даст обыск при современной технике.

– Меня собственно интересует один вопрос. Сколько, когда и в какой валюте получал от вас Ситник наличными. Напишите на бумажке и покажите ее мне, не передавая в руки…

Шаповаленко некоторое время колебался, потом достал из кейса лист бумаги и написал: 30000 долларов, 15 июля с.г., на даче.

– Спасибо! – Михаил не скрывал своей радости.

– Если вам это поможет! Только у меня просьба. Отмените другие встречи, они вам ничего не дадут.

– Откуда вы о них знаете? Почему?!

– Даже у самых заклятых конкурентов, есть поле для сотрудничества. Объясню вам причину. Я накинул цену и перехватил почти всю июньскую продукцию. Другим киевским фирмам ничего не досталось.

– Теперь понятно! Пожалуй, я последую вашему совету. А кто присутствовал при передаче?

– Никто! Мы были в комнате только вдвоем. Но на даче были охранники, его жена и Андрей, его заместитель. Вечером на банкете в ресторане было много сотрудников, больше десяти…

– Вы кого-нибудь запомнили?

– Опять же, был Андрей, несколько женщин… Некоторые с мужьями. Да, была Вероника, очень красивая женщина, она работает экономистом.

– Вы с ней знакомы?

– Да! Встречались в апреле на переговорах здесь, в Киеве.

– Спасибо! Не буду больше отнимать у вас время! – Михаил на прощание протянул руку.

И теперь рука оставалась горячей, но была уже сухой, явный признак, что собеседник успокоился. По его виду Михаил понял, что тот хочет еще что-то сказать.

– Что у вас еще?

– Список номеров банкнот.

– Замечательно! Однако это говорит…

– Это говорит о том, – перебил Шаповаленко, – что однажды меня накололи на две тысячи. Сказали, что были фальшивые.

Шаповаленко протянул лист бумаги, покрытый с двух сторон колонками номеров.

– Ценный подарок следствию. Спасибо!

– Убийца должен быть найден! Надеюсь, моя откровенность мне не повредит?!

– Я дал слово!

«Рукопожатие следователя и подследственного, как разновидность детектора лжи – вот тема для диссертации», – мысленно шутил довольный Михаил. Он действительно не будет больше встречаться с другими партнерами Ситника, а поработает у киевских коллег. Есть ли у них что-либо на Шаповаленко.

Однако Шаповаленко, бывший инженер-конструктор КРЗ, киевского радиозавода, был чист как оконное стеклышко после ливня. А вот Красавина хороша! Плакалась на притеснения со стороны Ситника, а ходила на банкет накануне дня, когда подавали с Луневым заявление в загс… Андрей цитирует ее поговорки, или она его… Интересно, что Вероника скажет о банкете?!

По возвращении из Киева Михаил направился в Управление. Ему нужно было обсудить кое-что с Фесенко. На этот раз Фесенко отбросил саркастический тон и говорил спокойно:

– Ты сделал хороший ход, когда разобрался со связистами. Теперь мы знаем время убийства абсолютно точно. Но это ничего не меняет принципиально… Нашу версию ты не опроверг.

– Зато у меня появилась основа для другой версии. Тридцать тысяч долларов не пустяк. Мы должны их найти. Убил тот, кто взял деньги…

– А если один убил, а другой воспользовался поводом и украл. Или жена спрятала в чулок.

– Ситник не мог отдать деньги жене. Ему нужно платить «черную» заработную плату, давать взятки, делать закупки… Тело обнаружили Корж и Гуртовой. Деньги они могли взять только в том случае, если они заодно и один из них убийца, остальные варианты мало вероятны…

– И ты уже основываешь свои обвинения на вероятности…

– Нет! На основании вероятности я даю оценку версиям.

– Тогда, почему тебе не нравится наша версия?

– Я считаю ее маловероятной!

– Наш спор опять зашел в тупик. Что ты предлагаешь конкретно?

– Давайте поместим объявления во всех местных газетах, на радио и телевидении. Может, какой частник или таксист припомнит и узнает, кого он вез в ту субботу из города в районе шестнадцати и в город в интервале от семнадцати до восемнадцати часов… Не лишнее расклеить такие объявления на автостанциях в Песчаном и городе. Если приезжал кто-то, известный мало-мальски в Песчаном, то он не мог воспользоваться автобусом.

– Все это так, но что это даст, и кто этим займется?

– Этим заняться могу я, при организационной поддержке Тамары Борисовны. Если будет результат, то не исключено, что в пользу вашей версии…

– Ладно, действуй!

Михаил прямо в приемной составил текст объявления. Тамара Борисовна на компьютере набрала его крупным текстом и распечатала на принтере в десяти экземплярах. Ее «пулемет», электрическая печатная машинка, стоял здесь же под чехлом в оперативном резерве. Михаил взял пять экземпляров, а остальные попросил Тамару Борисовну разослать в средства массовой информации.

Он собирался, наконец, побывать в Песчаном на месте событий, заодно расклеить объявления и предупредить участкового милиционера, что к нему могут обращаться водители. Сам процесс опознания Михаил решил участковому не доверять. Пусть это делают работники следственного отдела или он сам. Пакет фотографий был уже заготовлен.

Михаил позвонил дочери Лунева и договорился о встрече в интервале с двенадцати до часу дня. Не очень удачное время, но так пожелала нынешняя хозяйка дома.

Михаил не застал участкового в его конторке в одноэтажном здании автостанции, поэтому решил сначала посетить дом Лунева, справедливо полагая, что попал на обеденный перерыв. Он оставил машину неподалеку от дачи Ситника и пешком проделал тот путь, который должен был пройти Гуртовой, если он убийца.

Стоило Михаилу приблизиться к калитке луневского двора, как внизу входной двери вверх открылась форточка и оттуда выползла овчарка. Это была сука.

«Дина», – вспомнил Михаил. Следом показался Дик. Собаки остались на крыльце, пристально наблюдая за Михаилом. Михаил пошел вдоль забора, чтобы проверить реакцию овчарок. Они двинулись вслед за ним, соблюдая дистанцию в несколько метров по свою сторону забора.

Когда Михаил вернулся назад к калитке, овчарки повторили его маневр. Михаил нажал кнопку звонка. На крыльцо вышла молодая женщина, лицом похожая на Лунева. Она почему-то сразу закрыла дверь за собой. Возможно, не собиралась впускать посетителя внутрь и проделала это подсознательно.

Женщина увидела Михаила и приказала овчаркам вернуться в дом. Те немедленно повиновались, проделав тот же маневр через форточку внизу двери, только в обратном направлении.

Михаил видел такое в американских фильмах и не думал, что в наших условиях кто-либо решится повторить подобную конструкцию. А ведь удобно! Собака может охранять не только двор, но и весь дом внутри.

– Калитка открыта, заходите! – пригласила женщина.

Михаил нажал на ручку и вошел во двор.

– Здравствуйте! Я следователь Гречка, звонил вам утром.

– Здравствуйте! Что вы хотели осмотреть?

– Мне хотелось бы воспроизвести события того дня…

– Но папа никого не убивал!

– Я тоже верю в это. Но убийца воспользовался оружием вашего отца, значит, он побывал в доме, по крайней мере, дважды. Сначала взял ружье и ботинки, потом их вернул…

– Ружье и ботинки забрали.

– Я это знаю. Вы можете мне показать дом?

– Пожалуйста, если это так необходимо…

Михаил остановился за входной дверью и попросил показать замки. Их было два и оба открывались изнутри. Один из них можно было закрыть без ключа. Только как нейтрализовать собаку и проникнуть внутрь дома.

Михаил в сопровождении дочери Лунева обошел все помещения и убедился, что в дом, минуя входную дверь, не проникнешь. После этого осталось пройти путь через вторую калитку на заросший орешником склон, обойти недостроенный дом и выйти к тому окну в доме Ситника, через которое он был застрелен.

Здесь Михаил столкнулся с еще одной загадкой этого преступления. Зачем Ситник оказался в спальне охранников у самого окна, которое было единственным на первом этаже восточной стены дома?

Первое, что приходило в голову: Ситника позвали к этому окну, чтобы застрелить с улицы из-за кустов, с расстояния около четырех метров. И позвал человек, голос которого он знал и которому, безусловно, доверял… Это не мог быть Лунев.

Осталось догадаться, как преступник нейтрализовал собаку и затем открыл дверь.

Михаил не стал возвращаться к дому Лунева. Он уже попрощался с его дочерью. Нужно было обязательно встретиться с участковым, чтобы проинструктировать по поводу объявлений.

Милицейский участок все еще был закрыт. Это не сильно огорчило Михаила, так как он решил пообедать в местном кафе, а потом искупаться в море, чтобы легче перенести обратную дорогу в раскаленном автомобиле.

Кафе было почти пустым. В будний день мало приезжих, а те, кто здесь отдыхает, предпочитают другое заведение. Трое местных мужчин, пенсионного возраста, пили пиво.

Михаил выбрал место напротив окна, чтобы не пропустить появление участкового, и стал неторопливо есть.

Он увидел этих двух мальчишек еще на подходе к кафе. Беспризорники – сразу определил он. Парочка тихо вошла в зал и после секундного колебания направилась к Михаилу.

– Дяденька, дайте десять копеек – очень кушать хочется! Дай вам Бог здоровья! – запричитал один из них.

Интонации были жалостливые, но не естественные. Артист этот мальчишка был неважный, но для Михаила это не имело значения. Он сам лишился родителей в двенадцать лет по воле нелепого случая, пьяный водитель перевернул грузовик с пассажирами, и болезненно переживал каждую встречу с детьми беспризорниками и попрошайками. Какие блага обществу не принесет в будущем этот развал, бесстыдно именуемый рыночными реформами, цена за это непомерно велика.

– Я могу вам дать и больше, но где гарантия, что вы купите еду, а не сигареты?

– Век свободы не видать! Вот вам крест!

Мальчишка начал истово креститься. Другой робко повторял движения компаньона.

– Нет! Сделаем так. Берите подносы и выбирайте себе еду, а я заплачу. Идет?!

– Идет! – ответил предводитель без особого энтузиазма.

А другой уже побежал к раздаче.

– Вы куда! Не трогай! Деньги есть?! – запричитала на раздаче тетка в застиранном халате.

– Я заплачу за них! – успокоил раздатчицу Михаил.

– Можно два компота?

– Можно! И возьмите творог и гуляш, – добавил Михаил, когда увидел, что мальчишки ограничились компотом и булками.

– Хватит им! Они здесь не голодуют! – решила остепенить Михаила кассирша.

Михаил оставил ее замечание без внимания. Ребята поколебались и уселись за стол Михаила напротив. Коротко стриженные русоволосые головы, шоколадные от загара до корней волос, уткнулись в тарелки. Шелушащиеся руки, с черной каемкой вокруг ногтей, деловито орудовали ложками. Ребята ели без вилок.

– Сколько вам лет?

– Мне девять, а ему десять, – ответил бойкий.

– Почему вы не в детдоме? Где ваши родители?

– С интерната мы сбежали. Обслуга ворует по черному, и старшие обижают…

– Где же вы живете?

– Сейчас тепло, можно ночевать под лодками. Еще здесь много домов недостроенных… Отдыхающие подают хорошо.

– А зимой?!

– Подадимся в город. У нас там подвал есть классный, теплый и сухой. Он закрытый. Иногда там бывают сантехники, но это очень редко…

– Как вы в него попадаете, если он закрытый?

– А через форточку…

– Ребята, только между нами, здесь вам никто не предлагал залезть в дом через форточку?

– Не! Мы не воруем! Мы честные нищие…

– Я не о воровстве? Может же человек потерять ключ от двери и попросить залезть через форточку, чтобы открыть дверь изнутри…

– Не, мы такого не делали.

– Может, слышали кто из ваших знакомых, таких же мальчишек…

– Не, такого не слыхали.

В этот момент мальчишки дружно повернули головы. В кафе вошла девочка в выгоревшем цветастом сарафане. Она также была загорелой до черноты, что в сочетании с волосами цвета воронова крыла и такими же глазами, делало ее похожей на мулатку.

– Вы ее знаете?

– Это Гала? Была в нашей компании, но потом забурела и отбилась… Мы ее считай, дней десять не видели.

– Что значит, забурела?

– А вы не знаете?! Деньги у нее большие вдруг появились…

– Ну, она девочка…

– Не, не это! Она еще не трахается.

Гала набрала на поднос еду на раздаче, заплатила бумажными деньгами и ушла в дальний конец кафе.

Михаил за беседой с беспризорниками чуть не прозевал участкового. Тот только появился и сразу же собрался уезжать, для чего пытался остановить попутную машину.

Михаил кивнул мальчишкам и быстро покинул кафе. Он окликнул участкового через площадь, и тот услышал.

Для разговора они зашли в помещение участка. Михаил оставил еще один экземпляр объявления на обшарпанном столе и объяснил, что нужно делать.

Весь разговор занял не более четверти часа. Михаил поинтересовался местными сплетнями по поводу убийства, но ничего интересного и нового не услышал. Участковый даже не был на месте преступления, так как охранники Ситника вызвали по телефону милицию из города.

Участковый торопился, и Михаил покинул его, чтобы приступить к последнему самому приятному пункту программы пребывания в Песчаном – морскому купанию.

Он достал плавки из дорожной сумки в багажнике машины и побрел вдоль берега на восток, чтобы выйти на участок пляжа, свободный от рыбацких лодок и катеров. Такой виднелся в трехстах метрах или ближе. По дороге Михаил надел плавки в кабинке для переодевания.

Вот, наконец, и чистый до горизонта и почти прямой как взлетная полоса пляж. Но нет, не совсем чистый. В километре или меньше две фигурки: высокая мужская и ребенка, девочки. Черная точка головки, линялое платье и две обгорелых спички ног.

Ба, да это Гала, не иначе! А что за мужчина рядом с ней? Кто он и каковы его намерения?! Видно ошибались мальчишки! Девочки взрослеют быстрее. Возможно, ей угрожает опасность, нужно догнать. Михаил бросил одежду на песок, надел туфли на босые ноги и побежал…

Михаил бежал молча, но мужчина вдруг резко обернулся, словно услышал крик. Он оставил девочку, резко повернул к обрыву и скрылся в промоине. Девочка остановилась, но потом побежала прочь от Михаила по кромке легкого прибоя.

Михаил настиг Галу не скоро, а когда она выбилась из сил и остановилась тяжело дыша. От усталости или испуга она дрожала и всхлипывала.

– Не бойся меня! Я из милиции и знаю, что тебя зовут Галя, – торопился успокоить девочку Михаил.

Очевидно, вид здоровенного детины в плавках не очень соответствовал облику милиционера, потому что Гала не успокоилась.

– Кто этот мужчина? Что он хотел от тебя? – добивался от нее Михаил, а потом понял, что это бесполезно. – Пойдем к участковому милиционеру и там ты все расскажешь…

Когда они вернулись к тому месту, где мужчина вскарабкался на обрыв, Михаил приказал ей ждать, а сам по следам мужчины взобрался наверх. Мужчины и след простыл. Неровный слегка холмистый пустырь упирался в кукурузное поле. Михаил направился в сторону пыльного облака и вскоре в пожелтевшей от жары высокой траве увидел следы машины, выезжавшей на проселочную дорогу. Ясно, что машина была здесь оставлена заблаговременно. Другой след вел от дороги к месту стоянки. Там трава уже слегка поднялась.

Кто это мог быть? Маньяк, извращенец-педофил, или торговец живым товаром?

Михаил вернулся на пляж и не нашел Галу. Сбежала! Хоть теперь можно спокойно выкупаться. После купания Михаил собрал одежду и побрел к ближайшей кабинке переодеваться.

Он решил, если повезет, то прямо сегодня еще раз встретиться с участковым и попросить разыскать Галу.

Ему повезло. Участковый успел вернуться. Он узнал эту девочку по описанию и сказал, что с прошлого лета он уже трижды отправлял ее в детский распределитель, но она опять сюда возвращалась и теперь тщательно его избегает. При желании в распределителе можно найти ее документы. У нее мать алкоголичка, за что лишена родительских прав. Девочка не уживается в детдомах. Сбегала оттуда много раз.

После беседы с участковым Михаил решил ехать прямо домой, где он отсутствовал больше двух суток. По дороге он подвел итоги своей работы с начала участия в расследовании. Получалось не так уж плохо. Для завершения обоснования другой версии оставался только один неясный момент. Как нейтрализовать овчарку на время? Тогда какой-нибудь беспризорник мог пролезть через форточку, используемую собаками, и открыть дверь изнутри.

Гуртовой ведь служил в погранвойсках. Возможно, он имел дело со служебными собаками, тогда он мог придумать такой способ. Нужно проконсультироваться с кинологами Управления. Это он сделает завтра с утра, а потом во всеоружии побеседует с Гуртовым.

Ах, если бы найти мальчишку, который лазил в форточку и открывал дверь! И жив ли он?

Однако возможны и другие комбинации, например, Вероника и охранник, Вероника и Корж. Тогда не нужен мальчишка. Вероника приезжает, открывает дверь дубликатами ключей, запирает собаку. Партнер берет оружие и ботинки, убивает, извлекает деньги из сейфа, возвращает оружие и ботинки. Вероника выпускает собаку и уезжает, захлопнув дверь. Ее партнер появляется на глазах остальных. Охранник с соками и фруктами, а Корж с мороженым. А куда деть деньги? Взять их с собой рискованно. Они либо спрятаны, либо их увезла Вероника.

А вот зять Лунева мог проделать все в одиночку, только как бы он выманил Ситника к окну? С помощью Вероники? Интересно, что все комбинации не обходятся без нее. Что бы это значило?

Глава 8. Удар в спину

Тамара Борисовна встретила Михаила таким сочувствующим взглядом, что тот сразу понял: случилась неприятность.

В кабинете Фесенко, напротив, царило праздничное веселье. Полдюжины улыбок до ушей встретили Михаила.

– Миша, мы тебя поздравляем! Твоя миссия успешно завершилась, – начал издевательски-торжественным голосом Фесенко. – Ты его таки достал! Лунев подписал заявление о признании вины… Даже не зная, что у нас появился свидетель, который поставил окончательный крест на его алиби.

Кто-то захлопал невпопад в ладоши. Фесенко его осадил строгим взглядом.

Спасибо Тамаре Борисовне! Ее немое предупреждение дало возможность Михаилу подготовиться к неожиданности. Однако такого он даже в мыслях не держал!

– Рано меня поздравлять! – нашелся все же Михаил. – Признал он свою вину или нет, а доказать ее все равно нужно. Мало ли что взбрело в голову мужчине в его возрасте. Может быть, от жары в камере тронулся. Заболела голова, так он ее решил положить на плаху. Как в той рекламе: радикальное средство от головной боли – гильотина.

– Пытаешься испортить нам праздник! Не выйдет!

– Я не покушаюсь на ваше право праздновать и радоваться по любому поводу. Но не могу вас поддержать – у меня не праздничное настроение. Не скрою, я расстроен и хочу встретиться со своим обидчиком. Надеюсь, вы не возражаете!

– Не вздумай его отговаривать!

– Обязательно этим займусь. Лучше пусть откажется сейчас, чем на суде. И для вас конфуза меньше!

– На упрямых дрова возят!

– Возить дрова – полезное дело. Полезным быть приятно!

– А-а-а… – махнул рукой Фесенко. – Ты, Миша, волен пока делать, что хочешь. У тебя осталось три дня!

– Думаю, мне будет достаточно! – оставил за собой последнее слово Михаил и вышел из кабинета.

– Тамара Борисовна, будьте так любезны, предупредите, что в десять тридцать мне нужно допросить подследственного Лунева. Пусть все приготовят…

– Что с ним произошло?!

– Пока не знаю. Думаю, на него кто-то сильно надавил. Слишком все неожиданно.

– Говорят, появился новый свидетель… Да! Тут пришел с оружейного завода ответ на твой запрос. Заберешь?

– Конечно!

– Тогда распишись в книге регистрации входящих.

Михаил расписался и бегло прочитал письмо.

– Превосходно! Мы хорошо держим удар – нокаута не будет.

– Что-то обнадеживающее?

– Да! И весьма!

– Я почему-то за тебя спокойна!

– Тамара Борисовна, срочно организуйте тотализатор, и смело принимайте ставки один к сотне. Сорвете большой куш! Ну, мне пора. Нужно еще кое с кем увидеться до допроса.

Действительно, Михаил решил сначала посетить «Вектор-плюс». Поговорить с Красавиной и Коржом, а если повезет, то и с охранником Гуртовым.

С Вероникой разговор состоялся прямо в коридоре.

– У вас не было никаких контактов с Луневым последние день-два?

– Нет! Вы же знаете, в свиданиях отказано даже родственникам, а мне тем более. Что-нибудь случилось?

– Нет! Собрался с ним побеседовать, и решил сначала встретиться с вами.

– А как ваша поездка в Киев?

– Превосходно! Получил исчерпывающую информацию, – он посмотрел ей прямо в глаза. – Есть новая версия, остались пустяки для полной картины преступления.

Она встретила его взгляд спокойно, даже улыбнулась, слегка растянув губы.

– Мое отчаяние, кажется, сменяется надеждой, – сказала она.

– Вы мне понадобитесь во второй половине дня. Не исчезайте! Сообщайте дочери, где вас можно будет найти.

Корж встретил Михаила в своем кабинете холодно:

– Мы, кажется, не уславливались о встрече.

– В нашем ведомстве не принято записываться на прием к свидетелям. Мы их вызываем, когда они требуются. Поэтому я в праве ожидать, что мой визит принимается с благодарностью, если учесть, сколько времени я вам сберег…

– Что вы хотели?

– Хочу видеть сейчас все отчеты по командировкам за июнь и июль. Вызовите бухгалтера и дайте указание принести все документы немедленно!

– Давайте по делу и без, простите, дурацких вопросов и указаний. На каком основании вы нас проверяете? Не там ищете преступника!

– Как следователь должен вам заметить, что не бывает дурацких вопросов, а есть дурацкие ответы, о которых долго потом жалеют.

– Извините, если что не так сказал, и не принимайте на свой счет. Просто не понимаю, зачем все это, если подозреваемый сознался!

– Кто вам это сказал?

Корж на мгновение растерялся.

– Есть такой слух, знаете ли!

– Ссылкой на слух вы не отделаетесь!

– Вы знаете, в нашем коллективе очень ревниво наблюдают за следствием. Влада все любили и теперь жаждут мести. Через знакомых и родственников мы скрупулезно собираем и обсуждаем любые сведения о ходе расследования. Поймите меня правильно, я действительно не знаю толком источник этой информации и не хочу наобум подставлять человека…

– Мы вернемся еще к данному разговору, а сейчас я жду отчеты по командировкам.

– Я сейчас схожу в бухгалтерию…

– Нет! Распорядитесь, пожалуйста, по телефону!

– Что за прихоть! Какая вам разница?! Быстрее сходить, чем набрать номер!

– Мы не будем обсуждать мои действия.

Корж набрал номер. Его рука заметно дрожала.

«А нервишки у него слабоваты! Попробовал взбрыкнуть, получил отпор и сразу поджал хвост. Да, не боец!» – подумал Михаил.

Девушка принесла папки с отчетами. В июле ничего интересного не было. Отчеты за июнь уже были прошиты. Михаил просмотрел подшивку и чуть не воскликнул на радостях. В конце июня в Москве побывали Корж и Гуртовой.

– С какой целью Гуртовой ездил в Москву? – спросил Михаил.

– Как, с какой?! Он сопровождал меня!

– Вы разлучались с ним в Москве?

– Естественно! Во время сна. Мы, знаете ли, можем позволить себе отдельные номера. Его был рядом с моим.

– Отчеты за июнь я на время изымаю. Взамен оставлю расписку.

– Это невозможно! Вдруг нагрянет налоговая инспекция с проверкой…

– Не пытайтесь изобретать формальные поводы, чтобы не дать мне эти документы. Покажете им мою расписку! Они свяжутся со мной и получат документы в тот же день.

– У меня, выходит, нет способа защитить свои права!

– А я еще не переступал границы своих полномочий. Так что об ущемлении ваших прав говорить преждевременно. А если вас еще не ознакомили с постановлением городской прокуратуры, то мы исправим ошибку чиновников в ближайшее время…

Михаил ушел не прощаясь. Поговорить с Гуртовым не удалось, тот уже ушел после ночного дежурства. Придется ехать к нему домой, но это уже после разговора с Луневым.

С подследственным произошла разительная перемена. Сейчас он выглядел сломленным старым человеком.

Однако это не остановило Михаила, и он обрушил на несчастного все свое негодование, даже несколько наигранное:

– Вы меня вовлекли в это дело, а теперь предали. Мы ведь договаривались, ничего не делать без моего ведома, без совета со мной. Вы предали Веронику, которая пришла ко мне за помощью и заверяла в вашей невиновности. Она надеется до сих пор, я только что с ней говорил. У меня не хватило твердости сказать, какой удар вы нанесли нам в спину…

– Все бесполезно! У меня нет сил…

– Что произошло?! Почему вы вдруг капитулировали?

– Они нашли свидетеля, что я в субботу был в Песчаном.

– И это действительно так?!

– Да, я это скрыл… Все напрасно! Нужно было сразу признаться…

– Кто этот свидетель?

– Дед Паша. Я говорил вам о нем…

– Он мог соврать! У него есть причина вам мстить.

– Он действительно мог меня видеть, когда я приехал на автобусе.

– Так вы убили или нет?!

– Какое это имеет теперь значение!

– Что значит, теперь? Расскажите, что вы делали в Песчаном?

– Кормил собаку.

– Точнее!

– Когда я понял, что машины не будет раньше пяти часов, решил съездить домой и покормить Дика. У меня кормушки автоматические на две порции, то есть я могу оставить собак одних в доме на полтора суток. Уехал я днем в пятницу, поэтому в субботу днем кормушка была уже пуста. Не догадался зарядить обе. Ехал-то на три часа. И одну заряжал на всякий случай.

– Когда вы приехали?

– Примерно в час дня.

– А когда уехали?

– В полчетвертого. Автобусом я мог опоздать на пять часов в автомастерскую, пришлось найти частника.

– Когда же вы могли убить Ситника? Мы ведь знаем время убийства с точностью до минуты.

– Я тоже знаю!

– Откуда?!

– Неважно!

– Вы не думайте, что я вам позволю взять на себя это убийство, какими бы мотивами вы не руководствовались. Вам придется доказать, что это сделали вы.

– Доказать?!

– А вы как думали?! Вы хоть знаете, где вы его застрелили? Где стоял он, где стояли вы?

– Знаю!

– Вам сообщили и это! Кто?!

– Не важно!

– Нет, важно! Если это кто-то из следователей, то его ждут крупные неприятности. Вы не могли знать деталей этого дела… Впрочем, есть момент, который не знает никто, кроме убийцы и меня. Где вы купили патроны? Дата, магазин, цена?

– Не имеет значения! На барахолке…

– Отговорка! Их не могло быть на барахолке.

– Это не доказуемо!

– Я знаю точно, что о свидетеле вам еще никто из следователей не говорил. Осталось выяснить, кто вам дал такую информацию?

– Вы все равно не сможете мне помочь!

– Если вы будете держать меня в неведении, лгать, то я действительно не смогу.

– Поймите, мне все равно не жить! Лучше суд, тогда есть шанс!

– После суда у вас уж точно не будет никаких шансов. Мавр сделал свое дело… Слыхали поговорку?

– Это слова!

– Теперь мне все ясно! На вас надавили… Я пришел сюда с этой мыслью и получил подтверждение. Кто вам угрожал смертью?

– Есть вещи страшнее смерти!

– Александр Лукич! Довольно ходить вокруг да около! Если вам угрожают, то мы сделаем все, чтобы вас защитить. Обещаю, что прямо из этой комнаты отвезу вас в такое место, о котором они никогда не узнают…

– В моем случае это не поможет!

– В каком? Говорите! Мы напрасно теряем драгоценное время.

– Хорошо! Я вам все расскажу! В камере есть один тип. Рецидивист, строит из себя пахана. Когда меня привели первый раз, он сразу пристал ко мне с какой-то пропиской…

– Это вроде устной анкеты. Какую статью шьют, были ли отсидки раньше и прочее.

– Я его послал куда подальше. На следующий день он мне говорит, что напрасно я шумел. Дескать, с пропиской все в порядке, они все про меня знают. Откуда? Неужели сообщила охрана? Или он подсадная утка, чтобы выпытывать сведения…

– Возможен любой вариант.

– После этого он меня не затрагивал. А позавчера вдруг подсел ко мне и говорит: если не признаешься – тебе крышка. Даю три дня. Тебя убьем, а бабу твою заложим. У нас, говорит, есть доказательства, что это она убила Ситника. И против тебя есть свидетель дед Паша, что ты приезжал в Песчаное. Я говорю, она ружья в руках не держала. А он в ответ, что у нее первый разряд по стендовой стрельбе. Обещает, признаешься – будешь жить. Убил из-за ревности, получишь до десяти. Еще поживешь и бабу не тронем. Что мне делать?! Я ночь не спал, а утром вчера написал заявление…

– После суда вас убьют наверняка! Им не выгодно вас убивать до суда.

– Зато после суда Веронику не тронут. Какой им смысл.

– Не то нужно делать. Следует найти частника, который отвозил вас в город. Что вы помните?

– Всегда запоминал номер, а здесь, как назло, не посмотрел. Шестая модель голубого цвета, покраска заводская…

– Не волнуйтесь, машину мы найдем. Объявим по радио и телевидению, перешерстим картотеку ГАИ. Никуда он от нас не денется! Вот только запомнил ли водитель время…

– Думаю, запомнил! Он ехал с женой на какое-то мероприятие к четырем часам. Жаловались, что испортили себе выходные.

– Это то, что надо!

– А как быть с Вероникой? Я не верю, что она могла это сделать. Какие у них могут быть доказательства. Мы должны были встретиться после пяти, как только я заберу машину и ехать в Песчаное…

– Никаких! – ответил Михаил вслух, а в душе он сильно сомневался. Он еще не проверил ее алиби. Он еще не обдумал другие возможные комбинации с Вероникой: первый муж, Федор Петренко из цеха. Если действительно какая-нибудь из них осуществилась, то какая несправедливость судьбы. Получить от Бога редкую красоту и незаурядный ум для того, чтобы гнить в тюрьме…

– Что будем делать? – прервал размышления Михаила Лунев.

– Для начала напишите новое заявление о том, что вас под угрозой смерти заставили признаться в преступлении, которое вы не совершали, что вы отказываетесь от вчерашнего заявления и просите обеспечить защиту. Напишите, что были в тот день в Песчаном и попросите найти владельца машины, чтобы засвидетельствовал, когда вы покинули Песчаное. Пока вы будете писать, я свяжусь с прокурором города.

Михаил положил перед Луневым лист бумаги и шариковую ручку, а сам набрал номер мобильного телефона Манюни.

– Николай Петрович, здравствуйте! Это Гречка.

– Здравствуй, Миша! Подследственный-то признался! Не ожидал такого сюрприза?!

– Не ожидал! Я с ним как раз общаюсь. С этим признанием много проблем. Угрожали его убить, если не признается в течение трех дней. Требуется ваша помощь.

– Кто угрожал?! Неужели ребята Фесенко!

– Нет, что вы! Сокамерник, рецидивист. Очевидно, на него вышел действительный убийца. Я здесь расшевелил осиное гнездо. Замешана еще кругленькая сумма в валюте. По известным причинам, еще не сообщал эти сведения никому. Если у вас найдется время, расскажу подробности…

– Что нужно сделать?

– Прошу перевести Лунева в наш район. А если быть логичным, то его уже можно освобождать. Конечно с подпиской и прочее…

– А вы не спугнете преступника?

– По-моему, его нужно испугать еще больше. Он уже заметался, раз предпринял давление на Лунева…

– Есть риск новых убийств!

– У него есть один свидетель, но он не живой, а бумажный. Это не по телефону…

– Позвони Фесенко, пусть он даст мне необходимые данные, а сам жди постановление о переводе Лунева в район.

– Спасибо! Жду!

– Сам отвезешь или тебе нужен помощник?

– Отвезу лично!

Документы на перевод Лунева в район привез собственной персоной Фесенко.

– Миша! Ты все-таки решил обойти нас с тыла.

– Почитайте заявление Лунева! Я отвезу его, а когда вернусь, все расскажу.

– Конечно, расскажешь! Куда же ты денешься! Нужно ведь как-то оправдать эту вакханалию…

– Никакой вакханалии, все очень логично. Теперь мне понадобится ваша помощь.

– С нетерпением жду указаний. Всегда мечтал быть у тебя на побегушках.

– Вы несправедливы ко мне!

– Ничего! Господь тебе компенсирует мою несправедливость. Когда тебя ждать?!

– Через три часа, я думаю.

Михаил возвратился в Управление через три часа, как обещал. Фесенко ожидал его в своем кабинете. Он выслушал доклад Михаила в полном молчании. В конце спросил:

– Чем мы можем тебе помочь?

– Есть несколько направлений, где я не успеваю. Первое. Нужно разыскать владельца голубой шестерки, на которой Лунев возвращался в город. Второе. Звонил участковый. Он записал данные нескольких водителей, откликнувшихся на наши объявления. Нужно с ними поработать. Я заготовил пачку фотографий для опознания. Вот они. Третье. Нужно связаться с коллегами из Киева и попросить побольше разузнать о первом муже Красавиной. Его зовут Соловьев Олег Владимирович. Работает управляющим филиала «Укрсиббанка». Нужно посмотреть его поездки с мая по сегодняшний день…

– Ты же был в Киеве!

– Тогда этот вариант не рассматривался. Четвертое. Нужно допросить рецидивиста. Кто его нанял? Правда, он навряд признается, но поговорить стоит. Пятое. Корж, нынешний директор «Вектора», подозрительно хорошо осведомлен в нашем расследовании. Ссылается на слухи, но на самом деле канал может быть один, через жену Носко. Тогда откуда получает информацию Носко?!

– Прямо из СИЗО. У СБУ там свои осведомители. Я в это дело не полезу, если даже есть вред для расследования.

– Тогда вам остается четыре вопроса. Пятым я тоже не буду заниматься, хотя учту это обстоятельство…

– Может, откроешь, чем намерен заняться сам.

– От вас никаких секретов! Нужно побеседовать с охранником Гуртовым, потом уточнить спортивный титул Красавиной и проверить ее алиби. Остальное определяется результатом моих и ваших действий. Но это уже будет завтра…

У Гуртового нет домашнего телефона, поэтому Михаилу пришлось поехать в пригород, где тот жил, наобум. Гуртовой оказался, на удачу, на месте. Во двор частного дома Михаила впустила молодая женщина, очевидно, жена.

Михаил нашел его лежащим на раскладушке под деревом, в одних плавках и с бутылкой пива в руках. Он смотрел переносной телевизор, установленный на кухонном табурете.

Гуртовой однажды видел Михаила, поэтому сразу вскочил и стал натягивать спортивные брюки. Это был коренастый блондин, атлетического сложения в возрасте за тридцать, несколько располневший.

Михаил назвал себя и на глазах у Гуртового включил диктофон.

– А я вас знаю. Видел в нашей конторе. Только меня допрашивали много раз. Меня угораздило в тот день дежурить…

– Я читал ваши свидетельские показания. Там написано, что вас вызвали на подмену отсутствовавшего охранника. У вас нет телефона. Кто вам сообщил об этом? По какой причине отсутствовал охранник, который значился в графике?

– Приехал Андрей на машине и забрал. У нас не принято обсуждать решения начальства. Я до сих пор не знаю, почему изменили рабочий график…

– Я знаю, что вас вызвала жена Ситника по телефону и попросила принести на пляж сок и фрукты. Вы с ней говорили или Ситник?

– Никто с ней не говорил.

– Как это!

– Говорил Андрей от ее имени. Станет она затруднять себя, когда есть люди на побегушках…

– Трубку взяли вы?

– Нет! Это телефон Ситника и отвечал он.

– Как тогда вы можете утверждать, что разговаривала не Элеонора.

– По тону разговора и фразам. Я хорошо запомнил одну. Влад произнес: «Скажи ей, что он сейчас придет».

– Кто может это подтвердить?

– Как кто? Андрей!

– А другой охранник?

– Щука, что ли?

– Кто это? Такого я не знаю.

– Лащук! Мы его в шутку зовем щукой.

– Он ведь был в тот день.

– От него толку мало. Я вот как ни люблю пиво, но на работе не пью. А он в тот день на пляже выпил несколько бутылок и дремал на песочке.

– Остается Элеонора.

– Поговорите с ней. Может, я ошибаюсь. Может, говорила она, а потом передала трубку Андрею. Не знаю…

– Вы можете сказать, сколько времени вам понадобилось, чтобы вы оказались на пляже?

– Могу совершенно точно ответить. Однако можно, я сначала задам один вопрос вам?

– Спрашивайте!

– Почему вас это интересует? На прежних допросах у меня ничего подобного не спрашивали.

– А вы не догадываетесь? Проверяю ваше алиби.

– Ясно! Я так и думал! Так вот, появился я на пляже через шесть минут после звонка. Вы спросите, почему я запомнил время?!

– Конечно! Это очень важно и интересно!

– Я всегда это делаю, когда поручение хоть как-то связано с Элеонорой. Она всегда недовольна и постоянно отчитывает и жалуется… жаловалась Владу.

– Очень логично!

– Логично, но не педагогично! Шутка!

– Мне не до шуток!

– Извините!

– Насколько мне известно, вы служили в погранвойсках. Так это?

– Совершенно точно! Только зачем вам это?

– Вы имели дело со служебными собаками?

– Ни за что! Я к ним на пушечный выстрел не подхожу…

«Выстрел, выстрел! А ведь собаку можно обезвредить пулей со снотворным!» – подумал Михаил и спросил Гуртового:

– Почему?!

– Вот, посмотрите! – он закатал штанину и показал глубокий шрам на икре правой ноги. – В детстве укусила соседская овчарка ни с того, ни с сего. Дружил с ней, кормил ее… Врач сказал, что она услыхала адреналин и посчитала мои намерения агрессивными. Я перед этим бегал, потом подошел к ней погладить щенков. Раньше делал это раз сто, и ничего… Думал, охромею, но перерос, даже в армию взяли без вопросов…

– И у меня остался последний вопрос?

– Вы помните эпизод, когда Лунев и Ситник крупно поговорили у ворот Ситника?

– Да! Мы дали такие показания!

– А почему вы не рассказали, что было потом?

– Когда потом?

– Через пятнадцать минут.

– Ну, это к делу не относится!

– Я не разделяю ваше мнение.

– Откуда вам известно?

– Не буду темнить, от Лунева.

– Чего там! Решили попугать мужика, а он пугнул нас…

– Он стрелял?

– Да!

– Кто там был? Кто пытался открыть калитку?

– Ну, Лащук, Ракитянский и я.

– Я спрашивал, кто открывал калитку?

– Лащук.

– Почему вы не назвали четвертого?

– Так он не вылезал из машины, просто подвез нас…

– На белом «форде»…

– Ну, вы уже все знаете!

– Это не важно, что я знаю! Я вам задал вопрос.

– Кто, кто? Андрей…

– Андрей Корж?

– Да!

– Вот теперь у меня все! Думаю, вы сами понимаете, что о нашем разговоре вы должны молчать. Мы вас вызовем подписать протокол.

– Только не нужно писать про Элеонору. Андрей и сейчас пляшет под ее дудку, а я там все-таки работаю…

– Не волнуйтесь! Характер вдовы нас не интересует…

По пути к спортивному комплексу СКА Михаил пришел к твердому убеждению, что Гуртового нужно из списка подозреваемых вычеркнуть. При въезде на территорию комплекса Михаил прочитал указатель и повернул прямо к тиру в дальнем конце парка.

Пожилой вахтер после изучения удостоверения отвел Михаила к администратору, по выправке – отставному военному, именуемому здесь комендантом.

– Я следователь прокуратуры Гречка. Где мне посмотреть списки спортсменов, членов секции стендовой стрельбы, двадцать лет назад…

– Спросили бы чего полегче! Списки всегда у тренеров, а с тех пор все тренеры поменялись много раз…

– Неужели никаких следов не осталось?!

– Почему?! У нас есть уголок истории. Есть стенды, есть ежегодные альбомы… Можете посмотреть.

– Где он, этот уголок?

– В вестибюле на выходе в тир. Альбомы в шкафу, ключ у меня.

– Проведите, пожалуйста!

– Следуйте за мной!

Стенд «Наши разрядники» полностью занимал одну из стен. Через минуту Михаил читал под фотографией юного ангельского создания в наушниках и с двустволкой в руках: «Вероника Красавина, ученица 8а класса сш. 23, завоевала первый спортивный разряд по стендовой стрельбе на областных соревнованиях».

Если убийца посещал тир, то он мог видеть стенд и опознать Веронику по фамилии. Тогда он должен хорошо знать ее сейчас.

– А в вашем тире можно пострелять? – спросил Михаил.

– Платите деньги и стреляйте на здоровье. Если вам нужно по работе, то может заплатить организация…

Михаил поблагодарил коменданта за помощь и поспешил в парикмахерскую. Он не стал у Вероники спрашивать, кто ее постоянный мастер, а собрался показать мастерам фотографию. Правда, это может испортить ее репутацию в парикмахерской, если он не придумает правдоподобный и вполне нейтральный повод. У него было несколько вариантов, но он не мог остановиться на каком-то из них. Решил определиться в самый последний момент.

Когда Михаил переступал порог парикмахерской, он уже знал способ, как обойтись без упоминания имени Красавиной.

– Кто у вас здесь главный? – спросил он у девушки за кассовым аппаратом.

– Хозяйка там, – девушка показала на дверь.

Михаил постучал и вошел в кабинет, дождавшись разрешения. Из-за стола на него приветливо смотрела дама со сложным сооружением на голове.

– Что вы хотите?

– Следователь прокуратуры Гречка, – представился Михаил, после того как закрыл за собой дверь. – Вот мое удостоверение. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– В связи с чем?

– Мы расследуем одно преступление и нам нужно проверить показания свидетеля.

– Какие вопросы вас интересуют?

– У вашего заведения отличная репутация, и вы имеете много постоянных клиентов.

– Да! – дама покраснела от удовольствия.

– Расскажите, как вы планируете обслуживание клиентов.

– У нас предварительная запись. Вы звоните по определенному телефону, девушка, та что на кассе, записывает ваше пожелание: к какому мастеру, на какое время, что нужно сделать и заносит в график работы мастера на определенный день. Если случаются накладки или мастер заболеет, мы всегда предупреждаем клиента, если он оставил телефон и имя…

– Могу я посмотреть графики работы всех мастеров после пятнадцатого июля?

– Нет проблем! Посидите здесь, я сейчас распоряжусь…

Дама вышла и вскоре вернулась со стопкой папок с зажимами.

Михаил перелистал несколько и нашел, что требовалось.

– Если запись в графике зачеркнута, что это означает?

– Значит, клиент по какой-то причине не пришел. Чаще всего звонят с просьбой перенести заявку на другое время. Тогда записывается фраза «перенос»…

– Спасибо! Больше вопросов нет.

Рабочий телефон Красавиной не отвечал, тогда Михаил позвонил домой. Вероника была дома.

– Мы могли бы сейчас встретиться? – спросил Михаил.

– Да! Вы меня предупредили, и я ничего не планировала не вечер. Скажите только где?

– Через десять минут буду у вашего дома. Мы поедем куда-нибудь выпить кофе.

– Не возражаю! Только кафе у нас за углом.

– Тем лучше!

Вечер выдался на редкость приятным. Жара уже заметно спала, но до заката оставалось еще не меньше часа. Они заняли под деревом столик на двоих. Михаил заказал кофе и мороженое. Ему давно хотелось есть, но он не решился заказать что-нибудь существенное.

Он не торопился начинать разговор, и Красавина заговорила первой.

– Вы мне можете объяснить, что там произошло с Луневым? Сегодня на работе все шушукались за моей спиной как-то особенно красноречиво, если можно так сказать…

– Поговорим и об этом. А сейчас я вас хочу спросить, почему вы пошли в ресторан на банкет, устроенный Ситником?

– Это, когда приезжали из Киева?

– Да.

– А как я могла отказаться, если Ситник приказал. Там обсуждались коммерческие вопросы, в частности по согласованию оптовых цен. Это входит в мои обязанности. Вы лучше расскажите про Лунева.

– Ничего существенного с Луневым не произошло. Его перевели в другое место, где условия содержания лучше. Будь моя воля, так я бы его отпустил совсем…

– Что?! И вы молчите! Неужели все уже прояснилось! – радостно воскликнула Вероника.

«Великая актриса в ней погибла!» – подумал Михаил, но произнес другое:

– Для нас прояснилось далеко не все! Просто у него было алиби, которое он из-за глупого страха скрывал. Хотя какой страх можно назвать умным!

– Так у него есть алиби?!

– Чего нельзя сказать о вас!

– Вы это серьезно?!

– Так же серьезно, как серьезна на фотографии юная перворазрядница из 8а класса школы номер 23,сжимающая в руках тульскую двустволку.

– Ах, вот оно что! Вы узнали, что я отлично стреляла. Мой папа, так он был мастером спорта. Сына у него не было, и он водил в тир на тренировки свою любимую дочку…

– Расскажите лучше, где вы были вместо парикмахерской? Случайно, не на тренировке в стрельбе по живой мишени?

– Нет! Разве я похожа на убийцу?!

– Я в своей практике еще не видел убийцу, похожего на убийцу. Когда появляется достаточно сильный мотив, любая женщина может убить. Более того, я бы считал ненормальным, если мать не может убить, чтобы защитить детей…

– Моей дочери ничто не угрожало! И вообще, мое отсутствие в парикмахерской не имеет никакого отношения к убийству.

– У вас могли быть другие мотивы. Не хочу об этом говорить, так как вы сами прекрасно знаете, о чем идет речь. Ложь – она, как шило в мешке. Обязательно вылезет в неподходящий момент, поэтому не идите по стопам Лунева. Говорите правду сразу! Уверен, алиби у вас есть. Более того, я вас не тороплю. Хотите, поговорим завтра.

– Завтра ничего не изменится! Можно к этому вопросу вообще не возвращаться, потому что я тоже не хочу вам врать. Я его не убивала – это правда.

– Как знать! Вы так хорошо вписываетесь в несколько версий, что я без ваших показаний пока не могу обойтись. Если бы я нашел истинного убийцу, тогда другое дело.

– Я знаю, кто убил Влада?

– И давно вы это знаете?

– Догадалась только сейчас. Он узнал, что у меня разряд по стрельбе, когда ходил в тир.

– А как вы знаете, что он ходил в тир?

– В ресторане он уронил на пол бумажник, а из бумажника выпал пропуск в тир. Я такой пропуск носила в портфеле не один год…

– Вы сообщили факт весьма достойный внимания, но это, к сожалению, не избавляет вас от объяснений, где вы провели время с пятнадцати до семнадцати часов, так как не от Андрея услышал я про ваш разряд. И еще! Я ведь знаю, и не только из ваших слов, что вы, мягко говоря, недолюбливаете Андрея. Я вам завтра позвоню, вероятнее всего, после обеда…