Украсть миллиард

Глава Двенадцатая Русские в городе и не только…

- В самом деле, была такая, Баварская Советская Республика. Исторический факт, а история, она, как известно, наука почти точная… - Сухой старик, навскидку, лет семидесяти с хвостиком, опустился на круглый высокий табурет рядом со мной, аккуратно пристроив вторую ногу, которая почти не гнулась. Поймав мой быстрый взгляд, он совершенно спокойно пояснил: - Протез. Ноги у меня с Отечественной нет, на противопехотке подорвался. Отдельный лыжный батальон, слышал про такие?

- Нет, - смущенно признался я, - что у немцев, да финнов лыжники были, слышал. А что в советской армии воевали…

- Воевали, - кивнул старик, - и как воевали! Пять медалей у меня.

- Сколько ж тебе лет, отец? – вырвалось у меня, - я думал, семьдесят.

- Ошибся, - констатировал дед, довольно щурясь, - на целых двадцать четыре года промахнулся. Девяносто четыре мне. В сорок третьем призвали. От как.

В кафе, выглядевшем, кстати, как самая обычная немецкая пивная, только чуть менее опрятном, из-за раннего часа не было никого, и старый хозяин с удовольствием принял приглашение выпить с первым клиентом чаю и поболтать «за жизнь». На слова ветерана я только диву давался. Старику чуть не сотня лет, а он прямой ходит как струна. Да чтоб я так жил!

- До Берлина я не дошел. Только до Мюнхена, - тихо рассмеялся дед.

- А как ты тут оказался? В стане врага? – полюбопытствовал я.

- У немцев-то? Да какие они нам враги? Убежденной сволочи, тех, кого в Нюрнберге не довешали, сейчас почти не осталось. Вымерли естественным путем, как мамонты. А нынешние – отличные ребята. Ко мне часто заходят «ершика» дернуть. Говорят: русская водка плюс немецкое пиво – равно дружба народов! А оказался просто – внучка моя, Машка, замуж за немца вышла, познакомились по студенческому обмену. Она меня сюда и вызвала, сказала, у ее Иогана коммерческой жилки нет совсем, профукает отцово наследство. И точно, пивнушка-то загибалась. А при мне – ожила.

- Еще бы, - невольно фыркнул я, - с такой-то вывеской.

Вывеска и впрямь была еще та: русские слова, но написанные латиницей, да еще готическим шрифтом. И в качестве символа – вполне каноничный европейский дракон… в буденовке! Я как увидел, на тротуар сел и почти пять минут встать не мог, благо, они тут с шампунем вымыты.

- Когда в восемнадцатом году короли отсюда драпанули, Мюнхен и впрямь объявил себя Баварской Советской Республикой. Ненадолго, правда. Через месяц ее Веймарская республика, да части Фрайкора скушали.

- Никогда не слышал, - честно признался я.

- Да и тут не многие слышали… А в тридцать восьмом именно здесь сдали Гитлеру Чехословакию. Об этом сейчас тоже… не знают. Предпочитают не знать. Память у людей короткая.

- Ну и как тут живется?

- Да хорошо живется. Одно только плохо… - ветеран ехидно прищурился. – Утром встанешь, а немцы уже в городе. Эва, как!

Я шутку-юмора оценил и все же решил спросить еще:

- А по родине-то не тоскуешь?

- А чего по ней тосковать? – по-настоящему удивился дед, который представился мне Василием, по здешнему, без отчества, - я туда три-четыре раза в год езжу, на ярославщину-то… Супружница у меня там схоронена, за могилкой слежу. Конечно, надо бы и мне ближе к дому. Срок-то подходит, а ложиться лучше в свою землицу. Только пропадут тут без меня Иван-то с Марьей. Они – интеллектуалы, в университете преподают оба. Университет здесь знаменитый, тут сам Планк преподавал. Знаешь, поди, «постоянную Планка?»

- Это тот, который квант открыл? - сообразил я, - а что, внучка у тебя тоже физик?

- Тот самый. А Маша у меня не физик, у нее всегда душа больше к химии лежала.

И вот тут я второй раз чуть не сел на пол.

- Твоя внучка преподает химию в Университете? – переспросил я, боясь поверить в такое невероятное, просто сказочное везенье.

- Ну да, - с законной гордостью кивнул дед Василий, - профессор она, от как. Еще чаю? Тебе с сахаром, аль по-новому, с заменителем?

- Мне по-барабану, лишь бы байда побольше, да вода погорячее.

- А покушать? Хочешь, я тебе картошки сварю?

- В мундире?

- А и в мундире.

- Дед, может у тебя и огурчик соленый найдется?

- Я тебе скажу по секрету, у меня и сальцо есть, - сощурился он.

- Ну… Нет слов!

- Ты посиди, я быстро управлюсь. Мы сейчас с тобой такой обед забацаем! Оно, конечно, рановато для обеда, но рано не поздно, верно?

Ясен перец, такой натюрморт просто не мог обойтись без родимой, которая и в тени – сорок градусов. А дед Василий притащил даже не водку – настоящий самогон «со слезой». Зачем в Германии гнать самогон, когда тут отличной водки – хоть залейся, не понимаю. Загадочная русская душа… Слово за слово, за Россию, за Германию, за физику с химией, за Планка с Менделеевым, а заодно и за упокой души новопреставленного Фридриха Манфреда, по которому Машка сильно убивалась, говорила, дюже умный был мужик…

- Неси-ка пиво, дед Василий! На безрыбье – и «ерш» - рыба.

В общем, нахимичили мы так, что с физикой возникли серьезные проблемы. Земное тяготение, похоже, выросло раз в пять, а Земля завертелась со скоростью колеса гоночного болида. И первый посетитель «Республики» чуть не стал вторым новопреставленным, когда навстречу ему из полуоткрытых дверей вырвалась неприлично громкая мелодия, и два голоса, мимо нот, но вдохновенно выводившие под караоке: «А поле боя держится на танках. Взревут моторы и сверкнет броня. По грязи, по оврагам полустанков прорвут любую линию огня…»

***

- Ваше имя? – полицейский сержант подвинул к себе клавиатуру.

Стул был жесткий, как в любом полицейском участке, стены мрачно-коричневого колера, а еще тут было слишком много этих отличных парней, гарантов порядка и безопасности, в бежево-зеленой форме и в гражданском, настоящих ценителей прекрасного… Такой шедевр, как мои права, они оценили бы очень высоко. Лет на пять, не меньше. Поэтому показывать его нельзя ни в коем случае, решил я.

- Ваше имя? – терпеливо повторил полицейский.

- Дэниэл Крейг, - брякнул кто-то, сидевший в моей голове. Видимо, «ершик».

Полицейский не среагировал никак. То есть абсолютно.

- Профессия.

- Актер.

- В самом деле? – полицейский поднял глаза, - и в каком театре вы играете?

- Да не в театре он играет, темнота ты дремучая, - вставил свои пять копеек Дед Василий, которого, понятно, загребли вместе со мной, - он крутой парень, английский суперагент. Лицензия на убийство!

- В самом деле? Боюсь, в Германии ваша лицензия недействительна.

- Спасибо, что предупредили, - фыркнул я, - постараюсь никого не замочить.

- Послушай, Михаэль, - к сержанту шагнул молодой парень в гражданском костюме, - ты и в самом деле его не узнаешь?

- Кого я должен узнать? – поднял голову сержант.

- Да Джеймса Бонда-же! Агента 007.

Сержант поднял на меня внимательные темно-карие глаза. Я сидел тихо, как мышь под метлой, являя образец английского воспитания.

- Я никого не узнаю, пока мне не предъявят соответствующий документ. У вас есть водительские права, господин...

- Крейг, - подсказал я, - сожалею. Я, кажется, их потерял. Мы с господином Базилем несколько э-э-э… злоупотребили.

- Усы, лапы и хвост – вот его документы, - фыркнул дед, - тоже мне злоупотребили, всего по пол-литра на фейс. Так, размялись.

- Помолчи, Базиль, - скривился сержант, - если бы нам твою устойчивость к спиртному, Вторая Мировая могла закончиться по-другому. Не то, чтобы я об этом сожалел…

- Что русскому – здорово, то немцу – смерть, - хихикнул дед.

- Вы согласны подвергнуться дактилоскопии, господин Крейг? – парень в гражданском оседлал стул напротив, - вы ведь подвергались ей в Штатах? Мы сравним ваши отпечатки и выпишем временное удостоверение личности до тех пор, пока не найдется ваше.

Понятия не имею, брали ли отпечатки пальцев у настоящего Крейга в Штатах, но вот у меня в Иркутской тюрьме, определенно, брали. Черт! Надо было так влипнуть!

- Черт! Надо было ему так влипнуть?!

- Что я слышу? Ты ругаешься? И употребляешь слэнг?

- С кем поведешься, так тебе и надо.

- Но ведь ты сама санкционировала этот контакт.

- Откуда я могла знать, что они, вместо того, чтобы работать, напьются и начнут петь хором?

- Примочки органической жизни…

- Провались она!

- Аккуратнее со словами, Леди. Если этот парень хоть чуть-чуть не то, что нам нужно, то это вполне может случиться.

- Я не суеверна.

- Хм… Судя по тому, как ты прогрессируешь, и это тоже вполне может случиться.

- Типун тебе на язык.

- Принято. А по - существу? Что делать будем?

- Что-что… Выручать, конечно. Операция под угрозой срыва, действовать придется быстро. Надеюсь, межконтинентальная связь будет безупречна.

***

Женщине, которая влетела в участок со скоростью курьерского поезда, могло быть от тридцати до сорока. Встревоженное лицо, большие, похоже, довольно сильные очки, короткая стрижка, безупречный деловой костюм и папка, зажатая под мышкой.

- Михаэль, - крикнула она с порога, - что опять натворил мой дед?

- Добрый день, фрау Менкель, - флегматично кивнул сержант.

- О да, конечно, прости… Добрый день, - она буквально рухнула на стул перед конторкой, - моя машина была припаркована аж в Китае, я бежала бегом до поезда и едва успела! Что случилось?

- Напился. Пел песни… Ничего особенного. Мы его уже выпускаем. Штраф сорок евро, как обычно, фрау Менкель. Квитанция, пожалуйста.

Женщина повернулась всем корпусом к деду Василию.

- Ну, когда ты, наконец, повзрослеешь! - сказала она по-русски.

Бесстрашный военный лыжник, явно, струхнул и попытался втянуть голову в джемпер, как черепаха в панцирь.

- Фрау Менкель, вам можно задать вопрос? – спросил тот самый парень в гражданском, который минуту назад ошарашил меня новостью – отпечатки совпали!!! – откуда у вашего уважаемого деда такие знакомства?

`Женщина повернулась ко мне и минуту изучала, близоруко сощурив глаза.

- А, этот? Да, бог мой, у него половина Голливуда в приятелях, - отмахнулась женщина, - ничего удивительного. Марк Фостер консультировался у Манфреда… светлая ему память, как правильно взрывы ставить. У него ведь бзик – все взрывать, даже то, что по всем законам природы взорваться не должно!

- Простите, вы сказали, Марк Фостер? Режиссер «Кванта Милосердия»?

- Ну да, он самый, - женщина пожала плечами, явно не понимая, почему парень почти в шоке, - ему надо было лимузин с моста скинуть и в воздухе рвануть, да так, чтобы машина взорвалась, а мост уцелел. Мост у него в бюджет фильма не влезал… Дурацкая идея, но Манфред ему сделал взрыв, какой нужен. Так они после этого в «Республике» три дня «обмывали», - последнее слово она произнесла по-русски с явным отвращением, - у вас есть еще какие-нибудь вопросы, господин Хофф?

- Больше ни одного. Спасибо, фрау Менкель. Ваш дед свободен, - он повернулся ко мне, - вы тоже свободны, господин Крейг. Ваши документы будут готовы несколько позже. Отослать их на адрес господина Смелофф, или предпочитаете зайти за ними в участок?

- Перешлите, если это не трудно, - слишком ошарашенный, чтобы радоваться, я шагнул к выходу, все еще не веря в такой дикий финт ушами.

- Подождите! – приятный женский голос остановил меня уже почти в дверях. Я, внутренне холодея, обернулся. Ко мне спешила тоненькая девушка в форме и несла что-то, свернутое в рулон, - Вы не могли бы… - она, похоже смутилась.

- Не мо бы – что? – невольно улыбнулся я. Девушка покраснела еще больше и развернула свою ношу. Это оказалась большая афиша с последним вариантом «Казино Рояль» и моим чеканным профилем. Вернее, не совсем моим…

- Автограф, - пролепетала девушка и опустила голову.

- Да сколько угодно, - рассмеялся я и поперек афиши размашисто начертал по-английски, «Самому симпатичному полицейскому от 007».

Я вышел из участка как раз, чтобы попасть «на хвост» семейной сцены.

- Я разобью этот аппарат молотком и выкину на помойку, - горячилась Маша, - нет, я сделаю лучше! Я сдам его в Технологический Музей!

Я покрутил головой. Меня обступал старинный Мюнхен – город лишь самую малость младше Москвы: здания с невероятно красивой лепниной, небольшие арочные окошки с «итальянскими» рамами, и кованое кружево решеток, и статуи, как в близкой уже Италии… Тротуарная плитка вычищена не то, что до блеска – до скрипа. Самые старые здания закрыты анти-орнитологической сеткой, чтобы сохранить старинный облик. Красота – страшная сила.

Я стоял и любовался, непозволительно расслабившись, когда вдруг раздался сигнал мобильника. Я даже сразу не понял, что звонят мне, такого звонка я раньше не слышал. Лишь спустя несколько секунд сообразил – подал голос аппарат, загадочно подброшенный в машину.

- Слушаю вас, - сказал я, отчего-то здорово волнуясь.

- Вы уже на свободе? – спросила трубка. Голос был женским. И каким! Господь милосердный – словно мягким шелком по самым нежным местам… Я чуть не отключился прямо на тротуаре. Потребовалось время, чтобы сообразить, чего хочет незнакомка.

- Да, меня уже отпустили, - подтвердил я, - полагаю, вашими молитвами?

- Одними молитвами не обошлось.

- Догадываюсь. Но… чем вызвана такая забота обо мне?

- Другими словами, кто я и во что эта помощь вам обойдется? – спросила незнакомка. Только сейчас я заметил, что дивный голос звучал довольно прохладно.

- Ну да. Что вам от меня нужно?

- Для начала – чтобы вы перестали делать глупые ошибки.

Я опешил. Давненько не получал выговоров от учительниц. Даже мама давно на меня рукой махнула и переключилась на воспитание дочек.

- Да я вроде бы всего раз лоханулся…

- Четыре раза, - с бесстрастностью автомата повторила незнакомка с невероятным голосом и педантично перечислила: - в Дубае вы сели в машину к незнакомой девушке и в результате она вас отключила; в Малмеди вы доверились другой девушке, не проверив ее личность, и чуть не погибли на трассе. Вы позволили себя засечь по сигналу мобильного телефона, и попали в засаду…

- А сейчас я ухрюкался с дедом Василием и попал в участок, - договорил я, - понял, не дурак.

- Постарайтесь больше не отвлекаться и делайте то, зачем приехали.

- А вы в курсе, зачем я приехал? – глупо спросил я и тут же обругал себя за идиотизм. Конечно, она в курсе, коль скоро сумела вытащить из участка, да еще таким замысловатым способом: подменив в базе данных отпечатки пальцев, - Простите, - быстро исправился я.

Она немного помолчала, видно чего-то ждала. Похоже, не дождалась.

- Ищите студента, - сказала она, - вам помогут. Будут новости – свяжитесь со мной.

- Как? – быстро спросил я.

- По этому телефону. Сохраните его.

- Но ваш номер не определился!

- Естественно, - произнесла она тоном легкого превосходства, - нажмите семерку. Но не пытайтесь взломать телефон: ни сами, ни с помощью своих приятелей – хакеров. При первой же попытке он самоликвидируется.

- Понял, не дурак, - во второй раз повторил я, - но все же кто вы?

- Друг, - ответила незнакомка, вполне ожидаемо. И отключилась.

Я стоял дурак-дураком, хоть уши грей, сжимал в руке злополучный телефон, созерцая спины деда Василия и его внучки, и медленно обтекал. Потому что только сейчас до меня дошло: разговор шел по-русски!

…Нет, ну откуда она знала про моих «приятелей-хакеров»?

***

Анилиново-розовый «мини» с аэрографией «лепестки цветов» пытался выехать из кармана, немилосердно зажатый двумя «бэхами». Вообще-то, места для маневра хватало: сантиметров по двадцать в каждую сторону, вполне можно вырулить. Но не в этом случае.

- Похоже, пора придумывать новый знак: осторожно, за рулем блондинка, - пробормотала фрау Тальберг.

- Глаза не глядят на это чмо гламурное! – сквозь зубы процедила агент Колибри, - чтобы так тупить, двадцать лет учиться надо. И что «самый выдающийся ум современной Германии» нашел в этом… горюшке?

- Ну, может быть, она в постели не так тормозит? – глубокомысленно заметила Анна.

- Что же она должна вытворять в постели, чтобы компенсировать вот это?.. – ядовито поинтересовалась девушка.

Меж тем крупная и явно крашеная девица дернулась назад, потом вперед, царапнула «соседа», скрип, казалось, должен был разбудить всю узкую улочку, но не разбудил никого. Весь квартал по-прежнему предавался сладким утренним грезам. Она в раздражении попыталась распахнуть дверцу, но сделала это слишком резко, и снова поцарапала, на этот раз себя. Проявив чудеса ловкости, она выскользнула из «мини» как змея выползает из шкуры, которую давно пора сменить, и шагнула на тротуар.

- Опа! А как она там помещалась? – опешила агент Колибри.

- Вот это формы, - пробормотала более сдержанная Анна, - интересно, чем их надо поливать, чтобы отросли такие же?

- Силиконом! – выплюнула Колибри.

- Думаешь?

- Анна, ты всерьез считаешь, что пятый размер при такой талии – это естественно?

- Ну, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашей женской консультации.

- Ты сегодня слишком великодушная, - агент Колибри неодобрительно покачала головой, - с чего бы это?

- Карлу лучше, - пояснила фрау Тальберг, - я набралась наглости и позвонила в больницу в одиннадцать вечера. И мне ответили: он пока без сознания, но состояние стабильное и прогноз, в целом, благоприятный.

- А-а… тогда прощаю, - Колибри пристальнее всмотрелась в блондинку в короткой джинсовой юбочке и жакете, не сходившемся на великолепной груди, и пробормотала, - и в самом деле, славная девочка.

Меж тем шоу продолжалась. Блондинка стояла на тротуаре и всматривалась в перспективу пустой улицы так, словно вот сейчас должна была разойтись ткань пространства и появиться Экзибет, который «прокачает» ее розовую тачку, превратив ее в монстр-трак. Но вместо него появился какой-то пацан на велосипеде. Он деловито давил педали, слушая плейер, и небольшой рюкзачок, видимо, с нетбуком, подпрыгивал за его спиной. Блондинка взмахнула рукой. Пацан остановился.

Анна откинулась на сиденье автомобиля. За городской квартирой Манфреда они следили по очереди, но ближе к ночи агент Колибри позвонила и сообщила, что нарисовалась ассистент и нынешняя любовница великого химика, Урсула Венс. Что она забыла в квартире шефа? Анна немедленно схватила велосипед и через десять минут была здесь. И вот они обе, отчаянно борясь со сном, в тесной машине тихо доходили уже больше десяти часов… когда фройлен Венс, наконец, решила появиться.

- Похоже, девушка нашла себе персонального спасателя, - пробормотала Анна.

- Похоже, где-то я его уже видела, - в тон ей прошептала напарница, - вот только не вспомню, где…

- Родина прикажет – вспомнишь. И не только это, - оптимистично заверила Анна.

Пацан аккуратно припарковал свой велосипед, не забыв пристегнуть, хотя улица по-прежнему была пуста, ободряюще улыбнулся девушке, забрался в «мини», сделав это гораздо ловчее хозяйки. И, буквально, за пять минут выехал с парковки, не задев даже зеркала рядом стоявших машин.

Совершив доброе дело дня, он собрался, было, выйти, но благодарная блондинка что-то прощебетала, парень секунду подумал, потом согласно кивнул и переместился на пассажирское сиденье. Пышногрудая Урсула Венс плюхнулась на водительское место и «мини» отчалил, весь в «пошлых розочках».

- На сколько отпустим? – деловито поинтересовалась Анна Тальберг, - метров на пятьдесят?

- Да хоть на сто пятьдесят, - пожала плечами агент Колибри, - теперь она никуда не денется, если что – через спутник отследим. А вот парень этот…

- Да он тут совершенно случайно, - отмахнулась Анна.

- Случайно можно наступить в собачье дерьмо, а не сесть в машину к пособнице террориста, - отрезала Колибри.

- В Мюнхене легче случайно сесть в машину в сторону Ирака, чем вляпаться в собачье дерьмо, - флегматично заметила Анна.

- Рада за вас, - фыркнула Колибри, - но маяк ему на велосипед все-таки поставь. Маяки еще есть, в программе резервных каналов навалом, почему бы не подстраховаться. Стереть его всегда успеем.

- Как скажешь, - Анна пожала плечами и уже приготовилась выйти, как вдруг Колибри резко дернула ее за руку.

- Ты что?

- Смотри! – Колибри показала подбородком на поворот, откуда выруливал такой же одинокий велосипедист.

- И что? – удивилась Анна, - мужик как мужик. Вполне, кстати, симпатичный.

- И этот симпатичный мужик следит за нашим спасателем…

- Да с чего ты взяла? Тут велосипедистов – прорва, даже старухи на великах ездят.

- Смотри дальше, сама увидишь, - агент Колибри демонстративно отвернулась, словно была настолько уверена в своих выводах, что ее совершенно не интересовало, каким образом они подтвердятся. Но хватило ее ненадолго. Уже через полсекунды она отбросила гонор и вцепилась взглядом в Крысу, которого потеряла еще в Бельгии.