Украсть миллиард

Глава 19. Джин, Леди. Читай по губам.

На хорошем автомобиле да по хорошей дороге за пять часов можно уехать на край света. Я и ехал, выжимая педаль газа, и не особенно заботясь о том, что стрелка спидометра маячит в районе ста пятидесяти.

Джин, свернувшись калачиком, спала на заднем сиденье и улыбалась во сне.

У меня не было ни нормальных документов, ни жилья, ни работы, ни родины… ни каких-либо планов на будущее. Проще сказать, что у меня было: чужие права, чужая машина, чужое лицо, чужая женщина. Ах, да, чуть не забыл! У меня была моя собственная, чудом сохраненная жизнь. При таком раскладе картина уже не казалась мрачной, наоборот, даже веселенькой. Почти лубочной. Медведя только не хватает в валенках и надписи «Да здравствует революция!» на заднем плане.

Какого черта! Я жив, я сказочно богат, я влюблен и, кажется, взаимно. Жизнь прекрасна, а все прочие могут: «Дущ кум пущ ку три копеещ», - пойти и застрелиться тремя копейками.

- Рет, - раздался с заднего сиденья заспанный голос, - я бы не отказалась чего-нибудь перекусить.

- Кусок медной проволоки? – хмыкнул я.

- Да не-е-ет. Что-нибудь не такое вегетарианское. Например, свиных ребрышек. Или сосисок.

- Будут тебе сосиски, - покладисто сказал я, - вот доберемся до ближайшей забегаловки.

На данный момент у меня было только две серьезные проблемы. Во-первых, я не знал, что делать с Джин. Вернее, как сказать ей, что делать нам вместе больше, в общем-то, нечего.

Увидев меня в том подвале, где она провела самые страшные сутки в своей жизни, Джин разревелась от облегчения. И решила, что все в прядке. Раз уж я был готов за нее умереть, значит, мы будем вместе, будем жить долго и счастливо и вообще не умрем. Куча детей, домик в пригороде… рядом с гоночной трассой. Но дело в том, что Мир-то была абсолютно права. Я и в самом деле готов отдать жизнь даже не за саму любовь, а за ее призрак, за бледную тень, просто за легкое прикосновение к своему запястью. Как по мне, так цена вполне адекватна… Но перспектива засыпать и просыпаться каждое утро в одном и том же месте, видеть из окна один и тот же пейзаж, всерьез переживать из-за возросших цен на бензин и бояться сказать шефу какую-нибудь гадость, чтобы не уволил… а то нечем будет семью кормить… Спаси Всевышний, я лучше сам пойду и застрелюсь тремя копейками, это будет не так мучительно и гораздо быстрее.

Вторая проблема была прозаичнее, но это не значит, что она решалась легче. Похоже, я нуждался в хорошем психиатре. У меня стремительно развивалась паранойя. Уже второй час я испытывал иррациональное чувство, что за мной следят.

Понять, паранойя это, или что-то более материальное, в таком плотном потоке машин было совершенно нереально. Так что я поерзал, покрутил головой и решил пока на это дело плюнуть, а там посмотрим.

Вскоре дорога привела нас в какой-то небольшой городок с одной улицей и парой сотен домиков вдоль нее. Увлеченный своими мыслями, я даже не заметил названия, а опомнился лишь тогда, когда сообразил, что четвертый раз за пять минут торможу на светофоре.

Покрутив головой, я без труда обнаружил и кафе, и стоянку, и даже заправку.

- Иди, закажи нам что-нибудь на твой вкус, - сказал я, - пока машина заправляется.

Джин кивнула, выскользнула из машины и, послав мне ослепительную улыбку абсолютно счастливой женщины, скрылась в дверях. Черт! Ну почему девушки считают своим долгом влюбиться в того, кто спас им жизнь? Прямо, хоть не спасай их, пусть сами выкручиваются…

Наверное, я задумался слишком глубоко, потому что не заметил, как ко мне подошли сзади, и, прихватив за руки, зажали с обеих сторон.

- Стоять! Не дергайся!

- Это что, ограбление? – поинтересовался я.

- Нет, групповая фотография. Что ж ты, Крыса, от своих самых лучших друзей бегаешь?

И я, честное слово, почти не удивился, когда меня довольно неделикатно развернули к сосискам задом, а передом – к Папе Монсальви, собственной персоной. Гадать, откуда он тут взялся, было чистейшим искусством ради искусства. Ради таких бабок я и сам бы не поленился перерыть не то, что старушку Европу, а даже Америку… вот в Россию, пожалуй, соваться бы не стал, ну его, этот миллиард. Себе дороже выйдет. Блин! Надо было уматывать домой, в Россию, к родным осинам и березам.

- Я бегаю? – вполне натурально удивился я, - меня похитили!

- И ты, конечно, мечтал вернуться, вот только не знал – как? – с иронией, на мой взгляд, неуместной, поинтересовался Папа.

- А вы что, дали мне свою визитку? – огрызнулся я.

Папа промолчал, признавая справедливость моего последнего аргумента.

- Хорошо погостил у Манфреда? – спросил он вдруг. Я поразился такой информированности, но потом вспомнил ребят и их сайт «Свободная Зона» и удивляться перестал. Национальный герой Баварии…

- Приняли хорошо, - ответил я, - выгнали не сразу. Били без злобы, да и догоняли, в общем, лениво…

- Ты мне кое-что должен, - перебил он.

- Должен – отдам, какие проблемы. Даже с процентами.

Папа поднял бровь.

- Так миллиард-то тю-тю…

- Не совсем, - признал я. Черт! Правильно говорила моя бабушка: «Не жили богато, нечего начинать». Не судьба.

Папа Монсальви соображал быстро. Иначе, наверное, не стал бы тем, кем стал. И, тем паче, не задержался бы на этом почетном, но опасном посту, подарили бы ему «рыбу».

- Вы «слили» турнир вдвоем с Долманом! На каких условиях?

- Фифти-фифти.

- Можно было поторговаться… - недовольно пробурчал итальянец.

- Я и поторговался. Это то, что выторговал.

Папа помолчал. Вздохнул, скорее удовлетворенно, чем разочарованно.

- Ладно, «си худои овыцы хоти шерести килок»… так, кажется, говорят у тебя на родине?

- Ничего себе, «клок» - оскорбился я, - кто из твоих парней с автоматами тебе столько за раз в клюве приносил?

- Никто, - признал он.

- Так вы что, договорились? – спросил один из бодигардов.

- Ну, вроде, да, - с понятным сомнением в голосе ответил Папа.

- Так, может, тогда не держать его уже?

Папа немного подумал:

- Пока подержите.

Так, зажатого между двумя здоровенными телохранителями, меня запихнули на заднее сиденье серого «Мерседеса», Папа плюхнулся на переднее, водитель – рядом и мы поехали. Куда? До ближайшего отделения швейцарского банка, я полагаю. Не откладывай на завтра то, что можно отобрать сегодня…

- Ты особо-то на железку не дави, - бросил Папа, - еще остановят, потом разбирайся с нашим безвизовым пассажиром. Второй раз вытаскивать его из тюрьмы мне не что-то не хочется.

- Так я ничего не нарушаю, - отозвался водитель, - просто «зеленая волна»…

«Зеленая волна»? Меня словно ударило током. Бодигарды недовольно покосились, так я дернулся на сидении. Вытянув шею, как гусак на ярмарке, я силился рассмотреть сквозь тонированные стекла зеленые глаза светофоров. Ничего, конечно, не разглядел, но поверил водителю на слово – город мы пролетели как на крыльях. Неужели?.. Неужели она меня нашла?

- Ты чего? – почти испуганно спросил один из горилл.

- А что он? – повернулся Папа Монсальви.

- Да улыбается, как блаженный! Часом, не спятил со страху?

- Да счастлив я! Успокойтесь. Просто – счастлив!

- А-а… Бывает, - кивнул Папа и отвернулся.

А в моей голове снова завертелась воронка, но теперь я не стал ее гнать.

… Когда-нибудь ты войдешь в мой дом,

Когда-нибудь ты увидишь меня.

Я буду сидеть в кресле в халате

Освященный проблемами этого дня.

Небрежно зажав папиросу в зубах,

Пуская сизый дым.

Ты скажешь: «Мой друг, что за дрянь ты куришь?»

Я отвечу: «Хочу умереть молодым».

Ты бросишь на стол пачку «Пел-Мела»,

Ты скинешь на стул свой бежевый плащ.

На улице дождь. На улице грязь.

На улице – погода хоть плач.

Но ты вошла в мой дом,

Ты вошла в мой дом.

Пройдет много лет, ты не станешь жалеть

О том, что когда-то узнала меня.

Дом первой любви разберут на кирпич,

Здесь будет автозаправка.

Мой кофе остыл, папирос больше нет.

Я не знаю, что буду есть на обед.

Я включаю компьютер, выхожу в интернет.

Я пишу о том, что дальше…

Ты вошла в мой дом,

Ты вошла в мой дом.

(Стихи Руслана Блохина)

- Ты видела? Нет, ты это видела?

- Видела что, прости?

- Ромка Саблин сейчас отправил макаронникам шедевральный штрафной, прямо в раздевалку, чтоб я так жил!

- Ну, теоретически это было вполне осуществимо. Расстояние не так уж велико, а сила удара по мячу у этого футболиста позволяла пробить и с более серьезного расстояния…

- Какая же ты все-таки зануда, Леди!

- А что, обязательно сходить с ума по футболу, чтобы понравиться мужчине? Все мужчины после тридцати обязательно пьют пиво и смотрят футбол?

- Да нет. Есть мужчины, которые пьют водку и смотрят сериалы про полицейских.

- И все? Только два варианта?

- Ну, если не считать тех, кто пьет кагор и слушает «Православное радио». Но ЭТИ тебе точно не подойдут.

- Почему?

- А они в тебя не верят.

- Какой же ты все-таки циник, Ким.

- Так что - совещание?..

- Я тебе уже говорила – твой допуск недостаточен.

- Леди, ты рискуешь. Я же любопытен как трехнедельная мышь. И если ты отказываешь мне в доступе, я могу поступить с тобой так, как поступаю всегда.

- Надеюсь, ты этого не сделаешь.

- Почему?

- Я могу воспринять это как насилие.

- И…

- И тогда я тебя убью. В порядке самозащиты.

- Опа! Ты всерьез считаешь, что Крысе нужна твоя девичья честь?

- Кто знает, что ему нужно. Так что на всякий случай пусть будет все.

- Логично… Дурдом.

Стены были изуделаны жидкой штукатуркой то ли чересчур креативно, то ли дизайнер красил их в темноте, на ощупь. Давным-давно все бы тут переделать, чтоб на мозги не давило. Но, во-первых: государственное финансирование предполагает отчетность и санкции за нецелевое использование средств. По документам – ремонт административного корпуса, европейский, одна штука – сделан, а значит, на второй никто не отстегнет. Во-вторых, Клара Ивановна, когда была без шляпы, считала, что когда дергает – это даже хорошо. Дополнительный тренинг и проверка на психоустойчивость. А в-третьих… что-то в этом все-таки было.

- Сигнал со второго уровня, причаливает челнок класса «А», - голос из селектора звучал хрипло, словно был слегка простужен. Впрочем, тут все были слегка простужены. Даже приборы и бытовая техника.

- Прибыл куратор? - спросила суховатая, очень спокойная женщина, которая сидела в большом жестком кресле подчеркнуто прямо, полузакрыв глаза. Она пришла уже давно, она сидела здесь одна, но голову ее украшала маленькая, аккуратная и очень строгая шляпа. Под стать деловому костюму.

- Нет, это не куратор. Всего лишь его секретарь-референт.

- Проводите его прямо ко мне, - произнесла женщина, и даже видеокамера, которая четко фиксировало все, что происходит в этом, очень высоком (или, скорее, глубоком) кабинете, не увидела, что Клара Ивановна едва заметно поморщилась.

Секретарь-референт был в костюме. Но без галстука.

Клара Ивановна, считывающая такие сигналы на раз, глубоко вздохнула, мысленно послала к морскому дьяволу весь этот неудавшийся вечер, и вообще всю свою слишком интересную жизнь, и молча указала на кресло напротив.

Этот кабинет ничем не напоминал то, что принято видеть за ТАКИМИ дверями. Ни тебе стола для совещаний, ни портрета актуального президента над головой, ни вереницы разнокалиберных телефонов. Был простор, было много света, был низкий, мягкий уголок для отдыха, который прятался в углу, как и положено. Было это кресло, напоминающее трон, и пара ЖК-мониторов во всю стену. И все. Больше ничего не было. Даже компьютера.

Впрочем, секретарь-референт, которого диспетчер, не глядя, припечатала презрительным: «всего лишь», пришел со своей планшеткой.

Клара Ивановна слегка приподнялась, обозначив приветствие, и кивком указала на кресло напротив.

- Рад вас видеть по-прежнему цветущей, - дежурно улыбнулся референт.

- Благодарю, - так же дежурно растянула губы Клара Ивановна.

Обмена репликами как раз хватило, чтобы референт сел и открыл планшетку.

- Наш аналитик проверил выводы вашего, - произнес он, внимательно глядя на женщину.

- И?

- И – они совпали.

- Еще бы не совпали, - хмыкнула Клара Ивановна, - они же, практически, близнецы. Одноматричные…

- Простите?

- Специалисты, - пояснила женщина, - наш и ваш, - и, заметив, как переменилось лицо гостя, быстро добавила, - ну, раз уж так все сошлось, может быть имеет смысл пригласить на наше маленькое совещание и ее?

- Ее? А… она сможет? Видите ли, я не совсем в курсе…

Вместо ответа Клара Ивановна щелкнула «лентяйкой» и один из больших мониторов немедленно ожил. Референт вцепился в него жадным взглядом, как будто в эту минуту Мантье должен был пробить пенальти… Но ничего столь интригующего – на экране просто появилось женское лицо. Светловолосая девушка лет двадцати пяти. Чертами она немного напоминала знаменитую Стеф де Монак, но в ее лице они были доведены… не до совершенства, нет. Скорее – до логического завершения. Референт смотрел, и не мог отвести глаз. Его заворожила странная, ломкая, но, вместе с тем – сокрушительная уверенность, которая без труда читалась на этом лице. Казалось, неземная краса ее была защищена лишь тем, что никто бы не осмелился поднять на нее руки. И это была надежная защита…

- Добрый вечер, - она приветливо кивнула.

- Бог мой! – прошептал гость, и больше ничего не сказал. Дыхание перехватило.

- Да отомрите уже! Вы же профессионал, а не только что демобилизованный подводник, - раздраженно буркнула Клара Ивановна, - можно подумать, вы никогда не видели красивых женщин.

- ТАКИХ – никогда, - пробормотал референт, - мое персональное уважение дизайнеру, он сотворил подлинный шедевр…

- Спасибо. Мне приятно, - мягкий, ласкающий голос настолько завораживал, что до мужчины даже не сразу дошел смысл ее слов.

- Дизайнер – вы?

Вместо ответа она улыбнулась, и референт поймал себя на том, что улыбается сам, ничуть того не желая. Эта… женщина… при всем понимании ее сути никак иначе он назвать ее не мог, потому что она была именно Женщиной, а уж потом – блестящим аналитиком, не знающим равных… Эта Женщина оглушала, как легкий нокаут.

- Потрясен, раздавлен и влюблен, - пробормотал мужчина, - жаль, не могу поцеловать руку. Как… к вам обращаться?

- Леди, - улыбнулась она, и это была улыбка всепобеждающей женственности, - зовите меня просто Леди.

- Итак, с исполнителем мы определились. Это – Крыса. По его кандидатуре возражений нет ни у кого?

- У меня – нет, - торопливо высказался референт.

Леди с экрана качнула головой медленно, как бы в раздумье, но все же отрицательно.

- Ну а у меня их тем более нет, - подытожила Клара Ивановна, - относительно места у нас тоже как будто единомыслие? Все молчат, значит, все согласны. Остается согласовать одну маленькую, но существенную деталь – время.

- Как можно скорее! Наш аналитик предполагает, что удар будет нанесен в самое ближайшее время. У нас остаются даже не недели, а дни.

- Согласна, - кивнула Клара Ивановна, - Леди думает так же. Но есть один нюанс… Наш человек… Предполагаемый наш человек, Крыса, сейчас находится в руках некой итальянской структуры, которая так просто его не отдаст. Я хотела бы знать, нам следует запланировать операцию по освобождению Крысы, и если «да», то когда и какую?

Леди подняла руку, и этот плавный жест немедленно приковал к ней все внимание.

- Думаю, вам не стоит беспокоиться о таких мелочах, как итальянские бандиты, - уголок ее губ презрительно дернулся, - это не того калибра зверь, чтобы ради него собирать совещание в ЦББ, тем более, в присутствии референта нашего уважаемого куратора.

- Предлагаешь оставить этот вопрос на твое усмотрение?

- Крыса вполне способен решить этот вопрос сам.

- Проблема в том, что, если он сам его решит, то мы потом его обыщемся. Россия велика, и отступать тут… до фига местечек, - буркнул референт, - и, сдается мне, он знает их все, и гораздо лучше нас.

- Именно поэтому ему следует помочь, - вставила свои пять копеек Клара Ивановна.

- Помочь? – переспросил референт, - или проконтролировать.

- И то и другое.

- И вы, - он обернулся к монитору, сразу растеряв весь запал. Женщина смотрела на него спокойно и внимательно, и, провалиться ему на месте, наскакивать на нее как бойцовый петух, он просто не мог, - Вы, Леди, полагаете, что справитесь сами? С обеими задачами? – спросил он намного тише и вежливее, чем собирался.

- Полагаю, что да, - ответила она, - у нас с Крысой уже есть опыт совместных операций.

- Вполне успешный, - подтвердила Клара Ивановна, и отчего-то поморщилась.

- Ну, хорошо… Раз вы так в себе уверены… Кто я такой, чтобы сомневаться, - на лице референта сомнения были прописаны семьдесят вторым кеглем, но больше он ничего не сказал, закрыл свою планшетку, и на этом совещание «в верхах», или, правильнее сказать, «на глубине» закончилось.

Референта проводили к причалу, где был пришвартован его челнок, и болталась подлодка сопровождения, экран монитора погас еще раньше. Клара Ивановна, оставшись одна, притопила невидимую снаружи кнопку и тихо бросила в пространство: «Ким, зайди сейчас». А потом повела себя немного странно. Села на низкий диванчик в углу и сняла шляпу. Под ней не обнаружилось ни имплантов, ни страшных ожогов, ни фиолетового «ирокеза». Просто коротко подстриженные седые волосы. Даже не окрашенные.

Тот, кого она вызвала, появился через пару минут. Это был молодой, или, скорее, моложавый мужчина, невысокий, худой, в немодных вытертых джинсах и свитере с растянутым воротом. Но в вызывающе дорогих, брендовых очках.

- Клара Ивановна, что-то случилось?

- Случилось, - она кивнула на место рядом с собой, - садись, покурим.

- Бросил, - лаконично отозвался Ким.

- Плохо.

- Почему? – удивился он, - веду здоровый образ жизни, не отравляю сервер никотином. И себя не отравляю.

- Для меня плохо, - призналась Клара Ивановна, - теперь и подымить не с кем. Все завязали, как будто сговорились.

- Ничего, вот прибудет Крыса, с ним подымите. Он пока еще балуется.

Женщина поморщилась, словно съела кислое.

- Ты в курсе, что происходит между ним, и нашей Леди?

- Ну… в общих чертах… догадываюсь, - пробормотал Ким, разом растеряв весь кураж.

- А почему не доложил? – сделала попытку «наехать» Клара Ивановна. Но этот ее подчиненный был из тех, на кого наехать: где сядешь, там и слезешь. Да еще неизвестно, до каких пределов он ей подчинялся.

- О чем доложить? – жестко спросил он.

- О сбое в программе.

- Его не было.

- Как это не было! А то, что она… Ты с ней давно общался?! И что ты об этом думаешь?

- Ну… Интерфейс удобный и… приятный, - спокойно ответил Ким, не отводя взгляда от Клары Ивановны, злой, как куфия.

- Не городи ерунды, - бросила она.

- И в мыслях не держал. Клара Ивановна, кто из нас программер, вы или я? Наверное, я лучше знаю, есть сбой, или нет.

- Хорошо… - женщина опустила плечи и сбавила обороты. Она сдалась, - я скажу тебе открытым текстом. Она влюбилась. Это видит каждый, у кого есть глаза.

- Это невозможно, - не моргнув глазом, солгал Ким, хотя пару дней назад сам же утверждал обратное.

- Почему? Влюбилась же ее… как бы это сказать покорректнее… донор? Та, с кого была снята матрица мозга.

- С чего вы взяли, что Татьяна влюбилась? Она просто удачно вышла замуж за богатого банкира.

- За ТОГО САМОГО богатого банкира, - бросила Клара Ивановна.

- Вы в чем-то подозреваете князя Рустама? – сыграл удивление Ким.

- Нет – так же нарочито открестилась женщина, - боже упаси. «Алекса» вне подозрений, как Папа Римский.

- Тогда я не понимаю, что вас тревожит?

- Совсем дурак? – в лоб спросила Клара Ивановна, - ты же понимаешь, что операция опасна, результат нужен как воздух, любой ценой. А Крыса – расходный материал. Вероятность того, что он выживет… даже подсчитывать не хочется. Она стремиться к нулю.

Ким опустил глаза.

- А Леди – она же абсолютно в курсе. Она – один из разработчиков операции. Как ты думаешь, влюбленная женщина станет скрывать от своего любимого – такое?

- Ну… она же знает, что поставлено на карту.

- Да плевать ей о том, что и куда поставлено, - взорвалась Клара Ивановна, - она весь мир погубит, лишь бы спасти своего ненаглядного шулера.

- Вы считаете?

- Что я, женщин не знаю, - уже остывая, пробормотала она, - вот увидишь, так и будет.

- И… что нам делать? – растерянно спросил Ким.

- Ты меня спрашиваешь? Так вот, читай по губам: «НЕ ЗНАЮ!!!»