Глава 36

На шоссе, которое вело к дому, было тихо и пустынно. В двух-трех домах горел свет. Бледно-желтые, пастельного цвета квадратики окон были хорошо видны на фоне первого багрянца наступающего вечера. В это время дети еще обычно возятся во дворе, выпрашивая у родителей последний кружок на велосипеде вокруг дома; спеша, возвращаются с электричек те, кто работает в городе… Но сегодня улицы безлюдны, как на фотографиях покинутых жителями городов в районе ядерного облучения.

Кэрол встревоженно посмотрела на Миллера.

— Пол, здесь что-то случилось. Посмотри, ни единой души!

— Жителей попросили вечером не выходить из дому.

— Попросили?..

— Да, полиция. Я думаю, они ходили по домам и предупреждали, что появляться на улице опасно.

Миллер сбавил скорость.

— Я направил полицейских сюда на случай, если Томми все же объявится. Раз охрана на месте, — он кивнул головой в сторону стоявшего на обочине «седана»; Кэрол успела заметить темный силуэт за рулем и на мгновение вспыхнувший огонек сигареты, — значит, и он здесь.

Кэрол пожала плечами.

— А почему просто не арестовать его? — спросила и тут же сама испугалась своего вопроса: она впервые говорила о Томми, как о преступнике.

— Я предложил им пока подождать.

Пол остановил машину на маленьком пятачке у дороги, где был демонстративно припаркован серебристый «ниссан» Томми.

Миллер выключил зажигание.

«Значит, он здесь и не боится, не чувствует опасности».

— Все возвращается на круги своя! Раз он так в себе уверен, значит, уже успел уничтожить улики, — наконец прервал затянувшееся молчание Пол. — Конечно, мы можем его сейчас арестовать и допросить, но на этом все и закончится. За недостатком улик его придется отпустить. Потому-то я и попросил полицию ничего не предпринимать, пока мы не приедем. Кэрол, вы должны поговорить с ним.

— О чем? Что я ему скажу?

— Все что хотите, только выудите у него признание. Только у вас это может получиться. Такие преступники не признаются на суде.

Кэрол посмотрела в сторону дома. Пустые темные глазницы окон… Когда-то там было светло и радостно: праздновались дни рождения, устраивались семейные вечеринки, к ужину приглашали гостей, вместе радовались и горевали — жили! Как же так получилось, что из этой среды вышел безжалостный и бессердечный убийца, обуреваемый лишь жаждой крови? Есть ли в его сердце хоть капля человеческого, которая заставит его признаться в содеянном?

— Я попробую, — спокойно ответила она.

Когда они вышли из машины, Кэрол заметила в сгущающихся сумерках, как полицейский фургон, описав передними фарами дугу на перекрестке, замедлил ход и остановился поперек дороги. Кэрол оглянулась: и сзади дорога блокирована двумя полицейскими машинами.

— Иди вперед. Только спокойно! — прошептал ей на ухо Пол. — Я буду рядом, если что! Только сделай вид, что ты одна, не говори, что я рядом.

Они поднялись на крыльцо. Кэрол вставила ключи в замочную скважину. Пол отступил на шаг и достал револьвер. Она растерянно посмотрела на тускло блеснувшую сталь.

— Не нужно, Пол.

— Может, и не нужно. Но пока мы не знаем, почему он сидит там без света. Поэтому лучше быть начеку, чтобы не получить пулю.

Кэрол осторожно толкнула дверь.

— Свет включать?

— Делай так, как обычно.

Она переступила порог и нащупала выключатель. Под потолком вспыхнула большая медная люстра, осветив пустую прихожую. Кэрол сразу заметила тюльпаны в вазе на столе. Рядом лежала записка. По молчаливой команде Миллера Кэрол подошла к столу и прочитала написанное ровным и аккуратным почерком послание.

«Привет, Кэрри! Прости, но я поздно вернулся вчера. С Джилл ничего не вышло, хотя я сделал все, что мог. По дороге из Вермонта сломалась машина. Как я вымотался! Но теперь, слава Богу, все позади. Ложусь спать! Увидимся завтра вечером. Давай вместе съездим к отцу, хорошо?

Целую! Томми».

Какой странной и дикой показалась ей эта обычная, в общем-то, записка, как нелепо выглядел этот предназначенный для нее букет сейчас, когда она знала о нем всю правду. Кэрол вдруг ощутила, что почва уходит у нее из-под ног и к горлу подступает тошнота.

Она судорожно перевела дыхание и протянула записку Полу.

В комнате стоял резкий запах с каким-то металлическим оттенком. Кэрол принюхалась и направилась было на кухню, но Пол опередил ее. С револьвером наготове он скользнул в темный дверной проем. Кэрол вошла следом и включила свет. На кухне было чисто и уютно — мечта любой домохозяйки! Сильнее чувствовался запах. Складывающаяся гармошкой дверца в маленькую комнатку, где стояла стиральная машина, была распахнута настежь. Воздух был влажен после недавней стирки. Сильно пахло отбеливателем и стиральным порошком. На сушилке лежала стопка постиранного и высушенного белья. Пол убрал револьвер и принялся перебирать вещи. Он разворачивал и тщательно осматривал каждую: белая рубашка, майка, носки, джинсы — все чистенькое и опрятное.

— Его одежда, наверное, была в крови. Впрочем, мы этого не узнаем никогда, — тихо сказал Пол.

— Судя по записке, он, видимо, спит.

— Все может быть. С него как с гуся вода.

— Спальня наверху.

Кэрол привела Пола на второй этаж. Дверь одной из комнат в конце узенького коридора была приоткрыта. Кэрол кивнула: «Здесь!» С трудом ориентируясь в темноте, она хотела зажечь свет, но Пол остановил ее:

— Так лучше! А сейчас ты войдешь и разбудишь его. Дверь не закрывай. Я хочу слышать ваш разговор.

Кэрол зябко поежилась, будто это ей предстояло сейчас держать ответ перед судом присяжных. Она толкнула ладошкой дверь, секунду постояла, пока глаза не привыкли к темноте, и переступила через порог. Давно уже наступила ночь, на небе ни звездочки! Но через окошко струился слабый свет уличного фонаря, и Кэрол увидела Томми. Он лежал на боку. Глаза закрыты. Она слышала его ровное дыхание.

Кэрол медленно подошла к постели и щелкнула выключателем. Несколько секунд он лежал без движения. «Какой он красивый! — подумала она. — И жизнь его могла бы сложиться замечательно!» Он открыл глаза, увидел Кэрол и, улыбнувшись, сонно пробормотал:

— Кэрри…

— Привет, Томми. — Голос ее задрожал.

Он приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.

— Что с тобой? Ты здорова?

— Нет, — прошептала она слабым голосом. — Мне очень плохо.

Он сел на кровати.

— Эй, что случилось? Ты ужасно выглядишь!

— О-о, Боже! Томми перестань притворяться, прошу тебя, умоляю — хватит! — Она встала перед ним на колени.

Он посмотрел на нее так, будто и на самом деле был совершенно обескуражен.

— О чем ты говоришь?

— Я все знаю! Я видела… видела, что ты сделал прошлой ночью! Я знаю, что это ты! Знаю, знаю, знаю… — Она повторяла «знаю» как заклинание, как клятву в том, что она не даст снова обмануть себя, как бы хорошо и правдоподобно он ни сыграл свою роль.

— Почему ты не хочешь признаться, Томми? Ведь ты же болен, понимаешь? Это страшная болезнь!

Он отбросил одеяло и сел на кровати.

— Праведный Боже! Сестричка! Да что случилось? Ты говоришь, что я болен, а мне кажется, что это у тебя горячка! Какую чушь ты несешь!

Он заботливо склонился над ней. Взгляды их встретились.

— Скажи, Томми, только смотри мне в глаза, скажи еще раз, что ты не убивал Энни… Марго… и остальных девушек. Скажи что ты не «лесной убийца», ну! Только смотри мне в глаза!

Наступила тишина. Они долго сидели лицом к лицу, но Томми так ничего и не ответил. Он не отрицал, не обвинял ее в предательстве — ни слова.

Его губы дрогнули и расплылись в улыбке, прекрасной и обворожительной.

— Конечно! Конечно, я все расскажу тебе. — Голос его мягче воска. — Если тебя это так волнует. Я никогда никого не убивал. Никогда! Зачем мне?

Неужели сестра для него ничего не значит? А если значит, то она должна заставить его признаться!

— Томми, я любила Марго, ты ведь знаешь. Я ее очень любила! — Кэрол запнулась. Она вдруг вспомнила виденные когда-то фотографии трупов, найденных через многие месяцы в глухих и пустынных уголках. Страшные тела, истерзанные падальщиками…

— О Боже! Томми, умоляю: скажи, где Марго, где ее тело?!

— Эй, сестричка, — нашелся Томми, — ты что-то не то говоришь. Я ничего не знаю.

— Пожалуйста, Томми! Позволь… позволь хоть похоронить ее по-человечески.

— Я ничем не могу помочь тебе, Кэрри. — В его голосе явно слышались нотки искреннего сожаления. — Но почему ты спрашиваешь? Ты сама знаешь, где она…

— Я?

— Где-то в лесу. Разве не там убийца их всегда оставляет? В какой-нибудь чаще…

Кэрол поняла, что продолжать разговор бесполезно. Но она все еще не хотела верить, что глухая стена отчуждения и непонимания, выросшая между ними, не треснет и не разлетится на мелкие кусочки от какого-нибудь ее вопроса, факта, который он не сможет объяснить.

— Томми, ты стирал сегодня! Ты пользовался отбеливателем! Запах по всему дому стоит! Почему? Зачем тебе понадобилось стирать сегодня?

Он лишь пожал плечами, будто и вовсе не заметил резкого перехода от обвинений в убийстве к такой мелочи, как стирка носков.

— Я же написал в записке, что по дороге из Вермонта у меня сломалась машина. Грязь, пыль, масляные пятна! Пришлось повозиться!

— Пришлось повозиться… — шепотом повторила Кэрол.

— Послушай, Кэрри, — примирительно сказал он, — я не знаю, что у тебя там стряслось, но я очень устал и хочу спать. Давай поговорим завтра утром, хорошо? Я, конечно же, хочу понять, что произошло, чтобы расставить все точки над «i». Только давай завтра.

Да, разговор окончен! Остается только уйти. Без сомнения, ее слова ничего не изменят.

— Завтра… Конечно завтра…

Томми улыбнулся ей и подставил щеку для поцелуя.

Кэрол отрицательно покачала головой, в глазах стояли слезы. Она повернулась и вышла из комнаты. Позади щелкнул выключатель: Томми погасил свет…

Миллер стоял прямо за дверью. Он кивнул ей. Значит, все слышал и понимает, что она сделала все возможное.

Он тихонько подтолкнул Кэрол к лестничной площадке и прошептал:

— Спустись вниз и позови полицию. Просто выйди на крыльцо и махни рукой. А я тут обо всем позабочусь, — и, заметив ее вопросительный взгляд, добавил: — Ему нужно одеться, прежде чем его отправят на допрос.

Спускаясь вниз по лестнице, Кэрол оглянулась: Миллер чуть помедлил у двери, потом сунул руку в карман и вошел.

Кэрол уже выбежала на крыльцо, как вдруг резкий хлопок, прозвучавший где-то сзади, заставил ее остановиться. Сначала она не могла сообразить: что это было? Неужели она так неаккуратно захлопнула за собой дверь? Не может быть! Петли смазаны, и замок защелкивается мягко…

И тут она поняла: он снова обманул ее!

— Нет! Пол! Нет! — непроизвольно вырвался крик.

Кэрол ринулась назад к закрытой двери. Раздался еще один выстрел…

Бешено дрожат руки. Никак не вставить ключ в замочную скважину. Да это уже и не важно! Вокруг люди — один, Два, пять… десять — навалились, выбили дверь и устремились серым потоком наверх, топоча по ступеням.

Ошеломленная, она поплелась за ними. На лестничной площадке кто-то схватил ее за руку. Как во сне — слабость — обернулась, увидела Эрика.

— Только не сейчас, Кэрол. Побереги себя!

Она ничего не понимающими глазами уставилась на него.

— Эрик, что произошло?

Он кивнул и понесся вверх по лестнице… вдруг остановился, увидев на верхней площадке полицейского в форме.

— Кончено! Оба, лейтенант, убийство и самоубийство…

Пошатываясь как пьяная, Кэрол вышла из дому.

Она стояла у крыльца и смотрела на суматошно ожившую улицу. Представление продолжается! Прямо на глазах начиналось новое таинственное цирковое шоу: машины, фургоны, толпа людей, как по мановению волшебной палочки, вдруг появились из ниоткуда, и в то же время собственное понятие Кэрол об истинном и незыблемом безвозвратно кануло в никуда.

Кэрол снова увидела Эрика. Он подошел и обнял ее так, будто хотел укрыть от всех жизненных невзгод и потрясений…

Она прильнула к нему всем телом… Долго думала — не могла найти нужных слов — и, наконец, решилась:

— Скажи, мир когда-нибудь станет лучше?

— Ну, может быть, не весь, но кое-где и кое в чем — обязательно!

Он положил руки ей на плечи и немного отстранился. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Я обещаю сделать твой мир чуточку лучше… если захочешь…

Она ничего не ответила, только прижалась лицом к его плечу, закрыла глаза и обняла крепко-крепко.

…А маленькая девочка, которой Кэрол помогла благополучно избежать всех опасностей, уже придумала, как ей выбраться из сырой и мрачной пещеры, где жили чудовища. Падая, сдирая в кровь руки и снова падая, она брела к еле заметному тоненькому лучику света вдалеке…

Загрузка...