В начале пути [сборник рассказов]

День как день

Я его знал всего часа три, но надоесть он мне успел смертельно. Все время сопел, шмыгал носом, а время от времени начинал насвистывать. Учить его жизни не стоило, встретились мы в баре «Сто рентген», и ему, и мне надо было в Темную Долину, вот и решили идти вместе. После выброса всего неделя прошла, слепые псы лютовали нещадно, и только герои из старых легенд типа Меченого или Клыка с Зомби рискнули бы выйти на просторы Зоны в одиночку. Вот и пришлось нам становиться напарниками на время перехода. Кивнул я ему молча, он тоже буркнул под нос нечто невнятное, мне непонятное. В общем, познакомились. Сразу и отправились в утренний туман.

О дороге говорить не приходится. Кто ее не знает, старую трассу Чернобыль — Припять? Сразу за заставой «Долга» прижались к восточной стене и пошли зелеными призраками на юг.

Только глупые новички и дерзкие экстремалы вылезают на громыхающий переходной мостик из листового железа. Тут на них местная стая собак и набрасывается.

Обошли мы ареал обитания мутантов, расхода патронов — ноль. И это радует, честно признаюсь. Патроны денег стоят, а их всегда и так не хватает. Я, как и Лемур, хочу накопить заветную цифру. Только она у меня несколько больше. Мне надо пять миллионов евро. Жизнь дорожает, ставки растут. Хочу бунгало на Гавайях, катер в бухте, поместье в Нормандии, квартиру в Стокгольме и Берлине, виллу недалеко от Рима на побережье. Я там буду девочкам из Полтавы «Декамерон» читать. Что может быть лучше девушек? Ничего. Ведь они венец творенья. Просто сидит она перед тобой, а глаз не оторвать. То изгиб бедра, то абрис груди, и даже дурацкое колечко в пупке впечатление от шелковистого животика не портит.

Напарничка мне Черный Сталкер подогнал неважненького. Ушлепок конченый, право слово. Я всю дорогу первым шел, он ни разу даже не предложил поменяться. Дурачок, стая со спины нападает, давай, прикрывай мою задницу, она этого стоит.

Да только пришла беда, откуда не ждали.

Мы уже вышли на последний рубеж перед радиоактивным пятном на Свалке, его перейдем, там можно будет и на отдых остановиться, мы уже будем в Темной Долине. Дотянем до остановки на старом Южном шоссе, там и разойдемся в разные стороны по своим делам. Я пойду на север — на заправку. А его планов я не знаю.

И не узнаю никогда. Кончились его планы, вместе с ним кончились. Разлетелись с мозгами по жухлой траве. Это я уже на земле лежа додумывал, и мысли мелькали, словно кадры при ускоренной перемотке. Спокойно, сталкер, ты еще жив.

Так, имеем этюд карандашом. Стрелял по нам снайпер. Паренек явно не глупый. Первым свалил замыкающего. Впереди часто идет менее опытный ходок, пока поймет, что случилось, можно и его подстрелить. Только сегодня стандартная схема дала сбой.

Я услышал сзади глухой хлопок, будто арбуз треснул, и сразу бросился на землю. Не дал себя поймать в перекрестие прицела. Пока что. Только стою я все равно прямо на пороге в чертоги смерти, и ласковая трехголовая собачка Цербер приветливо машет мне всеми ушами, приглашая заходить, не стесняться…

Снайпер-то ведь никуда не делся. Сидит на подготовленной позиции, и как только я шевельнусь, сразу меня и прикончит. Что я могу сделать?

Самому застрелиться для экономии времени и нервов. Нет, ребята, хрен вам в рот, а не компот. Я не собираюсь жить вечно, но умереть хочу столетним старцем в постели с парочкой негрустных девиц. Да, кстати, мне уже надо только три миллиона евро на счету. Бунгало на Гавайях из списка вычеркиваем. И катер тоже. Буду жить в Италии и арендовать яхту при необходимости. Так, накоплю еще шестьсот тысяч и сваливаю из Зоны. Что-то тут неуютно становиться. Стреляют и фамилии не спрашивают.

Второй вариант. Встать во весь рост, и, стреляя из автомата в белый свет как в копеечку, кинуться на врага и получить свою пулю в лоб. Героический, но чем-то он мне не нравится. Да, мне совершенно перестала быть нужна квартира в Стокгольме. В Швеции дикие налоги на недвижимость. Все, закончу с делами, выполню все свои обязательства и сразу ухожу за периметр. Я здоров и богат, зачем мне тут каждый день жизнью рисковать?

Уползать в сторону? Тогда стрелок потратит на меня не один патрон, а два или три. Посмотрит на колыхание травы и пристрелит глупца. Не бегай от снайпера — умрешь вспотевшим. Старая сталкерская шутка.

Ждать. Просто и тупо. Что-то да изменится. Дождик пойдет. Темная Звезда, пошли мне ливень! Такой, чтобы на расстоянии вытянутой руки ничего бы не было видно. Я слишком много прошу? Тогда обычный дождик, с обычным туманом. Минут на десять. За это время меня здесь не станет. Или хотя бы ветерок, чтобы трава на нем качалась и не видно было моих попыток уползти.

Выстрела я не услышал. Только посвист пули и звук раздираемого свинцом мертвого тела. Он меня, что, напугать хочет? Нервы щекочет? Или он что-то придумал? Ствол у него специальный. Наверное, любимый всеми профессионалами «Винторез». Винтовка специальная снайперская, скорость пули дозвуковая, но рвет все в куски. Лучше не подставляться. А солнышко все сильнее припекало из-за туч, и мне стало ясно, что затеял снайпер. Тропа здесь нахоженная, в любую минуту могли люди появиться с любой стороны, а против слаженной группы одиночка бессилен. Прижмут его, не давая голову поднять, обойдут с фланга и прикончат. А уходить ему без добычи не хочется. Вот она лежит, в десяти шагах от меня и метрах в двухстах от него. У сталкера только на поясе два-три артефакта висит, у меня четыре, а что-то еще и в рюкзаке спрятано. Бесполезных сталкеров не бывает. Во время блокады за бутылку минералки убивали, долго тогда, увидев встречную группу, вольные бродяги резко уходили в сторону. Подальше от случайных встреч.

Он этим выстрелом себе подмогу вызвал. Вдохнул я резко и ощутил вязкий и приторный запах мертвечины. Еще полчаса, в крайнем случае — час, и этот воздух, пропитанный миазмами смерти, донесется до слепых псов. И тогда они придут сюда, посмотреть — а чем тут так вкусно пахнет? И найдут нас. Тогда первый вариант покажется заманчивым. Мутанты любят кушать сталкеров живьем. Те платят по счетам, заживо сжигая подранков. Так и живут.

Нелегко это — тихо лежать, когда каждая секунда приближает тебя к смерти.

Что я могу? Позвать на помощь? Так некого. Одиночка — потому так и называется, что один как перст. Была в прошлом парочка приятелей, так раскидала нас жизнь. Автомат у меня под рукой, и дешево я собакам не дамся. Для последнего «прости» лимонка есть. У них сегодня на обед будет фарш нежный, у тех, кто выживет.

Темная Звезда, если я сегодня вывернусь, дам денег на детей-сирот, зачем мне их так много? Успеть бы все потратить, пока жив.

А запах потихоньку крепчал.

И ни ветерка. Поползу — сразу пулю получу. Что же делать? Стал свое снаряжение вспоминать. Рюкзак сразу из головы выбросил, не достать из него ничего. На поясе и в карманах тоже ничего полезного нет. А может, есть? В пятом контейнере для артефактов всякая мелочевка свалена. Открыл крышку и высыпал все на землю перед собой. Обойма с семью патронами от ТТ. Нашел как-то, никому она не нужна, а выбросить жалко. Пила ленточная по металлу. Камень со сквозной дыркой. Все собираюсь его на шнурок нацепить, да руки не доходят. Линза в замшевом мешочке. Мой поход в лабораторию к базе «отчаянных». Оставил на память. Кстати, дымовая завеса прикроет меня ничуть не хуже тумана.

Уже затекла от неудобного положения шея. Чесалось все тело одновременно и очень хотелось в туалет. Спокойно, сталкер, вон тому, с истекшим сроком жизни, уже никуда не надо. Ты хочешь к нему присоединиться? Нет? Тогда терпи, ты сам за периметр шагнул. Достал я линзу из матерчатого футляра, отбросил его на метр вбок, на сухую траву, и навел на кусок замши пучок сфокусированного солнечного света. Рука через три минуты налилась свинцом, но тонкая струйка дыма вливала надежду и силы. Жизнь вообще нелегкая штука, брат сталкер, надо уметь стойко переносить трудности. Но рука один черт дрогнула. Эх, Черный Сталкер, за что ты со мной так?

И в этот момент я увидел первый язычок огня. Он весело выскочил из рассыпавшейся ткани и перепрыгнул на сухие стебли травы. Весело затрещал и метнулся вверх по стволу кустарника в компании с белым дымком. Выстрелов по-прежнему не было слышно, но стрелял этот гад неплохо. Куст, посеченный пулями, развалился на несколько частей. Огонек, разбросанный по всей округе, превратился в настоящее пламя, рванувшееся вместе с серым дымом прямо в небо. Так и зажариться можно, подумал я. Вот он, мой шанс. Издалека донесся вой стай слепых собак. Черт, все одновременно. Полыхало уже знатно. Спасало меня только полное безветрие, иначе бы уже спекся. Натянул на лицо маску изолирующего противогаза с замкнутым циклом, не дышать же раскаленным воздухом, сожжешь дыхательные пути начисто, и метнулся вперед, за телом ушлепка. По моим прикидкам он меня должен был еще разок спасти.

Поднырнув под покойника, стараясь не думать, что через полчаса сменный патрон в противогазе действовать перестанет, а запах со мной до вечера останется, я взвалил труп себе на спину и на четвереньках двинулся к северной гряде холмов.

Сзади ревело, прогорая, нешуточное пламя. Со сползающей, неудобной ношей я с трудом уходил от огня. Случайный порыв ветра, — и у собак будут на обед два запеченных сталкера в собственном соку. До холма оставалось метров пятьдесят, языки пламени обходили меня и слева и справа, но метров сто я уже прополз. Где ждет моего выхода снайпер? Хотя уже не важно. Глупо быть храбрым, если это ума незрелость, глупо быть трусом, если ты все равно обречен.

Встал я, и, согнувшись под тяжестью мертвеца, засеменил вперед. Два раза меня в спину толкнуло, пока за холмом не скрылся. У напарника моего верного спины практически не было. Третьим выстрелом снайпер бы меня точно достал. Положил бы одним выстрелом двоих. Многие в перестрелках за живым щитом прячутся, а мне довелось за мертвым укрыться. Ушел все-таки. Спасли меня линзочка и детская память. Вывернулся. Все, ухожу. Прощай, Зона-мама. Сейчас народ из «Долга» на заставе подниму на охоту за снайпером, и пойду восвояси. Кстати, а что нам на прощание перепало? Оружия на теле нет, там осталось, в огне догорает. Два артефакта на поясе, «вспышка» и «батарейка»! Непрост был паренек, только и на него пуля нашлась. А в рюкзаке…

Пот меня сразу прошиб. Сидел я на месте и таял, словно масло на сковороде. Лежали в сдвоенном контейнере артефакты перехода — сияли голубым светом. Мэр Нью-Йорка за них миллиард долларов дает и долю в прибыли навсегда. Можно квартиры по всем столицам мира купить и ездить всю жизнь, свое имущество осматривать. Это я неплохо линзу махнул не глядя. Удачно.

Прибрал я хабар знатный и пошел на заставу «Долга». Снайпера-то все равно зачищать надо. Дела надо заканчивать. А то Черный Сталкер будет тобой недоволен. А уйти можно будет и позже. День еще только начинается.

Дружба наемника

Первый раз об этом в баре заговорили. Что прогнило что-то в Датском королевстве. Совсем в Зоне стало невозможно на жизнь заработать. И цены на артефакты хороши, и многие ветераны разъехались по теплым и спокойным краям, места хлебные освободив молодой смене, но после Чарли Бешеного никто уже месяца три в миллионеры выйти не смог. Такие дела. После тихих посиделок Яша Топор в свою комнату поднялся и на прикроватной тумбочке неожиданно увидел записку. Драки в барах бывают только в кино да в книжках для слабоумных детей. Как можно собой из-за пустяков рисковать? Выбьешь сустав на пальце, и что будешь делать? В Зоне больничных листов нет. А если противоречия серьезные — достаточно дорогу перейти, вот она — Арена, вся для тебя и оппонента твоего. Заходи, выясняй, кто прав.

Яша записочку развернул и текста сначала не понял. Буквы в слова складывались, а смысл ускользал. Если хочешь увидеть свою семью живой, убей Зубра. Сроку тебе дается три дня. Что такая чушь может значить? Непонятно.

Был Топор прост, как одноименный инструмент. Пожал сталкер плечами и пошел в конец коридора, где в крайней комнате упомянутый в записке Зубр и обитал.

В двери постучался.

— Чего надо? — спросили в ответ неласково.

Он вместо ответа записку в щель между досок просунул. Выдрали ее из пальцев, затянулась пауза, но, в конце концов, дверь приоткрылась.

— Если ты надеешься, что из благодарности сам застрелюсь, то ты трагически ошибся, — проворчал Зубр. — Однажды ты получаешь сообщение: «Все открылось, беги». Или встаешь рано утром, не помня ночи, и видишь свой нож и руки в крови. И тогда ты идешь в Зону. Или ты просто идешь в Зону за богатством и славой. И хоть пел Леня Утесов, что тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет, пропадали целыми батальонами вместе с оркестрами. Гремели под фанфары в самое пекло и исчезали бесследно. Я в свое время просто пришел в Зону. За компанию с другом детства. Ему за речкой совсем плохо стало, все его не любили, правда, было за что, но это уже другой вопрос. Опыта у нас никакого, снаряжение — только стволы, и приметили нас координаторы наемников. Знаешь, в чем сила организации наемников?

— Много их, стреляют хорошо, — морща лоб и старательно шевеля губами, сообщил Яша.

— Деревня ты темная, — высказался Зубр. — Тайна, вот, что позволяет им выживать и зарабатывать. Никто не знает координатора сети. У каждого есть только ему известный номер, на котором и работу предложат, и советом помогут. Все эти отряды тупых отморозков с автоматами — верхушка айсберга. Нет, если стрелок месяца два по Зоне проходит, опыта наберется, он и дальше не пропадет. Станет командиром или разведчиком, вербовщиком или стратегом ветки, перестанет быть куском расходного мяса. Стреляют хорошо, поди же ты… А кто тут стрелять не умеет? А семья-то большая? Что делать-то будем?

— Лопухнулись они со мной, как мошенники с ночным сообщением: «Мама, срочно положи деньги на этот номер, позже объясню». Семей у меня в каждом городе по штуке, и пусть они, по стране катаясь, не забывают на Русь заглядывать, потому что и там могут брошенные девицы слезами обливаться, — сообщил весело Топор Зубру.

— То есть, тебя ничего не держит на большой земле, — понятливо закивал головой кандидат в покойники. — Ясно. Тогда выспимся, а часа в четыре уйдем до рассвета от всех этих невнятных обстоятельств. Согласен? — предложил он Яше.

— Да, лучше в Зоне отлежаться. Куда пойдем?

— В Мертвый город, там давно никто не собирал, можно богатый хабар взять.

Пожали руки в знак нерушимости договора, и пошел Топор к себе обратно, по дороге мотая головой. Надо же, какие есть твари забавные, Людей за речкой шесть миллиардов, да хоть половину убей, никто о них не пожалеет. Кроме них самих, разумеется, но это не его проблемы.

С места вышли вовремя, двигались быстро. Никто не хотел лишний раз с патрулями «Свободы» встречаться, кто их знает, что они с утра курили? Прижались к берегу Припяти и пошли по влажной, чавкающей под ногами земле.

— Наемники — это паутина. Пока есть Сеть и электронные платежи, с ними ничего поделать будет нельзя. У человека проблема — его враг живет долго. Заходит он в Интернет, раздел «услуги», находит неброское объявление: «оказываем эффективную помощь, дорого», выходит на связь и получает уже конкретные инструкции. Он никого не видел и не знает. Перевел деньги на счет, а условием получения является достоверное сообщение о смерти или исчезновении такого-то человечка. И дальше от него уже ничего не зависит. И всегда найдется паренек кудрявый или наголо бритый, которому эти деньги крайне нужны. А посредник с десятка заказов свой процент снимет и будет счастлив. А уж как тут в поле ротация кадров происходит — это отдельная песня. Года два назад, еще до всей этой истории со Стрелком, выбился в наставники местной школы для наемников доктор Тибибо. Тут у каждого не по одной кличке, Стрелок позже Меченым стал, Дракон иногда простым сталкером Дядькой притворяется, так что, как доктора раньше звали, никто тебе точно не скажет. Ходили слухи, что это Стас Смерть, уже прыть утративший для собственных походов, но порядочки у них там были лютые. Они там друг друга жрали. В прямом смысле. Самого худшего курсанта по итогам дня резали на мясо. Из первого набора в семьдесят человек через три недели двадцать осталось, но это уже были не совсем люди.

Яше от негромкого голоса спутника плохо стало.

— Да уж, доктор был великий воспитатель, почти как товарищ Сталин, только лучше. Товарищ Сталин маршала Еременко звал прямо в глаза Брехунишкой. Тот отчитается по бумажке, председатель ГКО трубочку почистит и говорит ему ласково: «А сейчас маршал Еременко расскажет нам о положении на фронте более правдиво…». У доктора такой финт бы не прошел. На ужин бы все Политбюро с Генеральным штабом по кусочку мяса к рациону получили бы. И сожрали бы, причмокивая. Только масштаб у него на наше счастье был меньше, у доктора. Ох, не дурак он был. Когда с человеком бок о бок день хотя бы поживешь, пообщаешься, а потом им тебя и кормят, сразу очень хорошо понимаешь, где твое место. Грызешь косточку, а у самого в башке такая херня крутится, что никому не пожелаешь. Ведь его сейчас, бедолагу, уминают, а выкинь фортель какой, и эти твари, что рядом сидят, будут тебя трескать. Начинаешь на всех лютым волком смотреть, любого готов порвать в клочья, лишь бы самому лишний день прожить. Такие дела. Вход свободный, а выхода нет. Конструктивно не предусмотрен.

Так за веселой и поучительной беседой потихоньку до окраин Мертвого города и дошли.

Район Речпорта плотно черные сталкеры держали. Никто их оттуда выбить не мог, ни «Монолит» с наемниками, ни военные. Те туда и не лезли. Бывали случаи, когда они и вместе бизнес крутили. Медикаменты и патроны в обмен на артефакты. Было их тут стволов триста, постоянно живущих. Потери компенсировались потоком дезертиров отовсюду и теми, кому здесь было жить проще и понятней. Общие угрозы встречали вместе, а так жили сами по себе, занимаясь собственными делами.

К чужакам относились нейтрально, сразу в драку не лезли. Где бы ты ни был, все дороги всегда ведут в кабак. Там и новости узнаешь, и чего не хватает достанешь, и лишний груз в звонкую или шуршащую монету превратишь.

Вошли в подвал, слегка пригнувшись, все как всегда и везде. Над рукомойником галерея народного творчества. В основном картины эротических фантазий посетителей и подписи к ним. Но были и самодостаточные надписи: «Пятого июля три зарубки на приклад!», «Жабу хуем по губам». Просто и понятно.

— Эй, что тут у вас пожрать можно? — щелкнул Зубр пальцами.

— Солянка и крольчатина с макаронами, — сказало щуплое существо, даже в помещении не снимавшее защитной маски.

— Крысятина свежая? — продолжил беседу сталкер.

— Крольчатина, — робко поправил щуплый. — Свежая. Все свежее. Что пить будете?

— Спирт с перцем. Есть?

— Как не быть? — удивился официант. — Самый популярный в наших местах напиток. Сей момент все будет в лучшем виде.

— Время на суету по развалинам тратить не будем, — сказал Зубр. — Будем делать, как умный еврей Березовский. Было ваше — стало наше. Сейчас подкрепимся, и пойдем местным старейшинам показываться. В солдаты Речпорта запишемся. Завтра война начнется, люди будут нарасхват. Местные наверх пойдут, а нас с тобой будут в караулах гнобить. Как только в пост у кладовой поставят — берем артефактов, сколько сможем унести, и уходим за речку. Отсюда до другого берега километров пять от силы, один рывок, и мы ушли бесследно.

— А почему ты думаешь, что завтра война начнется? — удивился Яша.

— Пусть лошадь думает, у нее голова большая. Знаю. Мы вечером патруль наемников подкараулим и печень у них вырежем. Тут они и взовьются. Не любят они быть кормом. Завтра к обеду трупы здесь будут штабелями лежать. А мы разбогатеем и будем на белом песочке среди голых девок кувыркаться. Такой вот у нас простенький план.

Тут Яша в первый раз подумал, что проще было бы указание из записки выполнить.

— Нет, — покачал головой Зубр. — Не проще. Мне тут новичок был нужен, вот я тебя и проверил таким нехитрым способом. Ничего тебя не держит, ты тут просто на заработках. Вот и сделаем дело на пару. Одному и рук не хватит, и много не унести. Вздремни после обеда, ночью спать не придется…

К вечеру дождик заморосил.

— Замечательная погодка, — сплюнул на пол Зубр. — Разгонит всех по норам. Лишних глаз не будет.

— А патрульные в тепле не захотят отсидеться? — поинтересовался Яша.

— Вряд ли. Начальство у них строгое, за невыполнение приказа легко могут шлепнуть. Лучше с насморком жить, чем без него умереть.

— Как у них служба поставлена?

— В патруле обычно парой ходят. Шесть-семь двоек на район. Резервная пятерка на случай серьезной заварушки с ручным пулеметом. Командир смены с ними. Класть их надо в одну секунду, чтобы ни вздохнуть, ни пернуть не успели. И сразу убегать сюда, след почетче оставляя. Пошли. В тепле сидя богаче не станешь.

Ожидание патруля среди развалин оказалось делом небыстрым. А дождь настырно барабанил по плечам и капюшону. Время тянулось и тянулось, а патруля не было. Место надо менять, подумал Топор, когда за поворотом послышались шаги по хлюпающей грязи и негромкая матерная ругань в адрес подлого неба. Засада приготовилась. Яша расклады помнил, его мишень — правая. Из-за угла вышагнули двое из ларца, одинаковых с лица. Винтовки натовские, форма с водоотталкивающей пропиткой, так бы и убил, чисто из зависти, подумал Яша и нажал на спуск. Зубр успел подстраховаться и, выстрелив в своего клиента, для верности продублировал и цель Топора. Две пули, попав в голову одновременно, снесли ее напрочь.

— Бегом, — шепотом скомандовал инициатор войны.

Моментально все с тел срезали, карманы вывернули. Нож возник в руке Зубра. Острое лезвие впилось в человеческое тело. Две минуты, и кровавая разделка была закончена.

— С днем рождения, Яша.

— У меня было уже, весной.

— Если бы ты здесь блевать стал, пришлось бы и тебя резать. Так что, с днем рождения.

Поговорили компаньоны.

Сполоснули руки в луже, огляделся Зубр вокруг и повел Топора вправо. Тот, с грузом двух трофейных подсумков, рюкзаков и винтовок, держался сзади. А впереди, на перекрестке, стояли по-хозяйски трое.

— Ну надо же, — сказал Зубр, присмотревшись. — Вот как иногда карта-то ложится. Стой здесь, а мне и пообщаться не грех со старым другом. Сколько уже не виделись.

— Трактор, дружище, смотрю, глазам не верю! — вышел Зубр из тени стены на середину улицы, широко распахнув свои объятья, как будто хотел обнять весь мир.

Здоровяк тоже устремился вперед, громко хохоча.

— Зубрик беловежский, вдвоем мы с тобой уцелели в этой каше, сейчас мы это дело отметим! — говорил он, тиская родного человека.

А тот определил на ощупь край бронежилета, и приступил к трюку сложному, почти цирковому. Из рукава выпало в расслабленную ладонь лезвие ножа и вошло под край защитной одежды, прямо в селезенку. И повернулось там. Не само. Зубр его крутанул своими железными пальцами, обеспечивая другу своему внутреннее кровотечение и болевой шок. И пока тот замер, уже умирая, но не осознавая это как случившийся факт, убийца времени даром не терял. Две коротких очереди в упор ударили в расслабившихся бойцов сопровождения.

— В кругу друзей клювом попусту не щелкай, — произнес короткую надгробную речь бывший наемник. — Прощай, брат, ничего личного. Яша, собери с них трофеи, а я покараулю.

Подождав немного, Зубр наклонился над телами и отрезал у каждого по левому уху.

— Ложный след, есть тут такие ухорезы, пусть на них думают, — объяснил он свои действия напарнику. — Первое правило кодекса наемников — свидетелей не оставлять. А когда выучка сталкивается с личными привязанностями, она должна побеждать.

Они легко исчезли в темноте. На базу Речпорта вернулись налегке, надежно припрятав добычу в тайнике и уничтожив все лишние улики.

— Не чокаясь, — сказал Зубр у них в комнате, разлив по стаканам водку.

— Погоди, — сказал Топор.

— Что еще?

— Этот Тракторист… Ты его хорошо знал?

— С самого детства. С ним в Зону пришел. В школе доктора каждый день друг друга спасали. Все три недели. А что делать-то? Не мы такие, жизнь такая.

Через час, услышав сопение Зубра, Топор еще раз подумал, что в записке дельный совет был написан, таких, как его партнер, надо на месте кончать и фамилии не спрашивать. Мысль мелькнула и исчезла. Подумав секунду, Яша решил сборами не заморачиваться. Все ценное лежало у него в карманах, в рюкзаке оставался только НЗ. Его и бросить не жалко. Бесшумно встав, он выскользнул в дверь.

Уже выбравшись на другой берег речки Припяти, он захохотал и побежал вперед, приговаривая:

— С днем рождения меня, с днем рождения!

За хабаром

К воротам Стас Смерть подошел раньше назначенного времени, но Цыган был уже на месте в полной боевой выкладке, с оптикой, прицепленной к автомату и с пустым рюкзаком за плечами.

Молча кивнули друг другу, чего лишний раз рот открывать, еще ворона залетит.

Цыган поправил ремень и направился к железной дороге.

Утром, как всегда после относительно теплой ночи, похолодало, и землю покрывала белесая пелена тумана. Обитатели Речпорта в это время еще спали, за исключением тех, кого злая командирская воля поставила на пост и тех, кого похмелье и холод панельных развалин выгнали из каменных джунглей в поисках чего-нибудь согревающего или горячительного. Один, словно тень, минут пять скользил вслед в колышущейся дымке.

До намеченной цели, — туберкулезного диспансера, было часа два ходу. Если все будет нормально. Ключевое слово — если. Только в Зоне без него и милости Темной Звезды да толики личной удачи лучше никуда не выходить.

— Как железку переходить будем? В тоннеле крысы, сверху мины, — озвучил перспективы Цыган.

— Монетку кинем, — ухмыльнулся Смерть.

Для него не было секретом, почему Цыган к нему вчера вечером подошел в поисках напарника. Ни разу за год Стас не бросил своей добычи. Раза четыре приходил один из группы, притаскивая все трофеи, до последнего побитого пистолета. Однажды, встретив прямо за околицей банду, перестрелял их всех, обобрал трупы, вернулся и сдал хабар местному торговцу. Деньги прибрал и в намеченный маршрут снова вышел. Жаден он был невероятно. Жадность Смерть и в Зону привела. Он здесь зарабатывал.

— Если в переходе мины и ставили, они там от воды дождевой все давно сгнили. Пойдем резко на прорыв. Предлагаю резко ускориться, — предложил СС.

В глаза его сокращением звать не стоило. Стоматологи здесь были редкостью.

— Согласен, — отозвался Цыган.

— Только под ноги смотри, кусок арматуры не хуже мины ногу искалечит.

— Пошли!

Видел Смерть страх животный в глазах людей. Прыгал он со сверхмалых высот с принудительным открытием и ползал под пулеметным огнем по минному полю. И опять он его увидел в зрачках напарника на один рейд. Да и сам он наверняка выглядел не лучше, мелькнула у него мысль.

Зашлепали по воде ботинки десантные прыжковые с титановой пластиной в подошве, самый модный в Зоне фасон, можно по битому стеклу бегать и по огню и углям тоже. Рванул душу жуткий голодный писк крысиной стаи. Заскребли по бетону маленькие когти. Только не успевали голодные зверьки. Убегала от них еда.

— Сука, млять, да отцепись ты! — тряс рукой Цыган, пытаясь стряхнуть здоровенную килограммовую крысу, вцепившуюся в брезентовый рукав.

Стас, чуть притормозив, метнул в темный проем пакет с бензином. Выстрел трассирующим патроном превратил жидкость в море огня. Освободившейся рукой Смерть выдрал из ножен финку, кто на бегу не пробовал, пытаться не стоит, и всадил лезвие прямо в розовый крысиный живот. Кишки новогодней гирляндой повисли до самой земли.

— С меня причитается, — прохрипел Цыган.

— При расчете об этом помни, — ухмыльнулся СС.

— Чуть не прокусила, обратно в обход пойдем, сюда больше не полезу, — передернул плечами Цыган.

Да с грузом за плечами и не разбежишься особо, подумал про себя Стас. Придется уходить на Милитари, там хабар Скряге скидывать. Денежки в копилку, и опять в дорогу. Волка ноги кормят, и сталкера тоже. А есть еще проблема напарника. Когда человечка второй раз видишь, а до этого о нем ничего не слышал — возникает много вопросов. Но эти проблемы начнутся, когда до прилавка с деньгами будет рукой подать. Не сейчас, однозначно.

Дорогу, пролегающую между забором завода электрооборудования и больничным корпусом, перешли относительно спокойно. Только на секунду из кустов показались морды слепых псов, покрытые привычными для мутантов язвами. Оценив скорость вскидывания оружия, сука-альбинос протяжно взвыла и увела свою стаю в глубины завода. Темные корпуса развалин навевали на партнеров по походу тоску. Зверье здесь пуганное, отметил в уме СС. Наличие в его голове незаурядного мозга не отрицали даже его злейшие враги и конкуренты.

— Эй, стой. Мой ствол подержи, — сказал Смерть и, подав автомат Цыгану, скрылся за зарослями конопли.

Потом он остался на страже, пока напарничек обделывал свои дела.

Считай, уже дошли, подумал Стас.

— За больничным сквером будет наш хозблок, — подтвердил его догадку знаток окрестностей. — Там банда Гризли взвод «Монолита» вырезала. Добра там — горы.

Они короткими перебежками пересекли сквер и, совершив последний спринтерский рывок, влетели через дверной проем в просторный холл, слабо освещенный пробивающимися через затянутое многолетней грязью оконное стекло лучами. Прямо у входа лежала груда обломков мебели — ящики, шкафы и стулья. Кафельный пол был плотно засыпан слежавшейся бумагой.

Смерть стал стрелять не раздумывая, просто ориентируясь на тихий шорох. Вспышки выстрелов вырвали из полумрака у стены иссохшее существо в сгнившей нижней рубахе, с занесенной для удара рукой. Стас дал еще очередь, по диагонали слева направо и снизу вверх. Две-три пули с сухим стуком вошли в давно мертвую плоть, а последняя попала точно в переносицу, развалив высохший череп напополам.

— Мерзкая тварь! — пнул мертвого зомби Цыган. — Похоже, тебе еще кусочек из моей доли причитается? А?

— Все мое — мое, и все твое — тоже мое, — улыбнулся СС, и не было в той улыбке душевного тепла.

Сразу заткнулся Цыган и пошел в соседний кабинет к разбитому окну. Наблюдать за окрестностями.

— Мля, — сказал он в сердцах через минуту.

Бесшумно подошедший Стас сразу понял причину его беспокойства. На перекрестке аллей по-хозяйски стоял патруль «Монолита». Пришли они в тихое и безлюдное место, сходили к соседям за хлебушком.

— Да, сегодня не наш день, однозначно, — прошептал Смерть. — Пора уходить.

— И твой фарт проверять, — оскалился Цыган. — Мне завтра деньги нужны, поэтому автомат на землю, рюкзак, разгрузку и пояс с артефактами рядом клади.

— А мне думалось, что мы почти братья, — ухмыльнулся Стас. — А оно вон как повернулось, значит. А дальше что?

— А дальше ты побежишь быстро-быстро, а все свободные от дежурства «монолитовцы» кинутся за тобой. Выживают сильнейшие, братан. Закон Зоны, — нарисовал перспективы бывший партнер.

СС смачно харкнул на пол.

— То-то я в тебе говнецо почуял, надеялся, что ошибся, но нет. Есть еще нюх, — сказал Смерть и, не торопясь, потянул из левого рукава универсальный нож.

Палец Цыгана нажал на курок, сухо щелкнул боек.

— Эх, ты, недоношенный сын тысячи отцов, лучше бы твоя мать аборт сделала, чем такую тварь рожать, наглую и безмозглую. Патроны у тебя в рожке — в кипяточке сварены. Жми — не жми, система ниппель, обратного хода нет. А ножик — очень острый.

Цыган передернул затвор, и блестящий, красивый, но абсолютно бесполезный патрончик вылетел по красивой дуге в воздух. Он снова нажал на спуск. Щелчок.

— Оружие после чужих рук проверять надо. Это бесплатный совет. А дальше все по твоему плану. Пояс с артефактами снимай и бегом на улицу, — продолжил светскую беседу Стас.

— Ты меня не убивай, я их отвлеку, я уйду, навсегда из Зоны уйду, ты обо мне и не услышишь больше никогда, только не убивай! — завыл Цыган.

Наверное, и впрямь люди вырождаются, брезгливо скривил губы СС. Вот оно, зловещее пророчество мэтров. Человек с мозгом амебы.

— Беги, — разрешил он бывшему партнеру.

И приготовился к драке. Не стоило недооценивать солдат секты. Они не спят на посту и не курят. Часто и тщательно чистят оружие. Их снаряжение всегда в порядке. Идеальные солдаты — мечта любого генерала. В Мертвом городе они считают своим каждый камень и готовы за него драться не на жизнь, а насмерть. Если чужак здесь еще жив, то это только потому, что он не сделал ни единого выстрела, тихо переползая из укрытия в укрытие, уходя от патрулей. И Стас Смерть стал ждать. Он терпелив как змея. Он уже засек пулемет на крыше и с точностью до метра может указать его сектор обстрела и мертвые зоны. Ждать, пить воду экономными глотками и дожидаться своего часа и шанса. И прямо перед окном остановились три снайперских пары.

Три «гаусс-винтовки» и три автомата попроще. Но и они денег стоят. Плюс — защитные артефакты. Твой выход, артист пера и виртуоз пули. А если тебе не повезет — сталкеров в рай без очереди пускают.

Четыре коротких, экономных очереди из автомата в упор прямо в головы. Перезарядить, содрать пояса и разгрузки, собрать оружие и спрыгнуть в люк ливневой канализации. Аста ла виста, бэби. Пока, не поминайте лихом. Из канализации в переход, опять бегом через дорогу и в овраг. Так он и пойдет, используя складки местности.

Он выползал из очередной ямы на белый свет, где-то в районе завода, когда его догнали радостный вой стаи собак и душераздирающий предсмертный вопль, рожденный в муках и диком страхе.

— Ну, вот, а ведь ты, Цыган, обещал, что не услышу больше, — процедил недовольно Стас.

И, не оглянувшись, двинулся дальше. До Милитари еще было идти и идти.

Небо циников

Мы еще перед выходом метнули жребий — кому, в какой последовательности что делать. Серому выпало наших раненых добивать, а мне первому в заслоне оставаться. И поэтому, когда на соседнем холме мелькнула цепь погони, долгих разговоров не было. Серега мне два магазина на ходу кинул, а Сапсан — лимонку. Спасибо, брат, на том свете сочтемся…

Я напоминаю вам, что люди — подлые твари. Цинику хорошо под любым небом, только небу плохо над ним. Я говорю вам простые истины, но вы не верите в них, пока на соседнем склоне не появится тень смерти. И тогда ты увидишь свой счет. И я скажу встречной компании, что им придется заплатить за все и даже дать сверху очень приличные чаевые. Они не поверят, но первые два уже остались на склоне. Здесь нет тех, кто плохо стреляет или медленно меняет позицию. Еще одного я свалил очередью из-за камня, и осталось их не больше десятка. Стволов шесть прижали меня к земле, остальные, значит, заходят с флангов. Или со спины подкрадываются. Пора делать резкие финты. Метнусь вправо. Ведь мне все равно, ведь я хорошо знаю жизнь. Делай, что должен и будь, что будет. И тогда ты познаешь истину. Жаль только, что тебе забывают сказать, что случится потом. С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы…

Еще двое. Скоротечный огневой контакт. Цель поражена, и я тоже. Пуля в бедре. Это не ранение в пятку — это значительно хуже. И времени я выиграл совсем немного. Надо бы еще пару минуток, а лучше пять. И с форсом подохнуть у края земли нам тоже искусство дано. Люди свиньи, и я тоже, но где-то среди тварей попадаются ангелы. Я это точно знаю, потому что фото одного из них я храню у самого сердца вместе с платиновой кредиткой банка города Берна. После моей смерти малыш не будет ни в чем нуждаться. Подходите, ближе, больно не будет. У меня «Ф-3», плазменная граната нового поколения. Очередь по ногам и еще одна, прямо в спину. И пальцы мои разжались сами по себе.

Господа, я принес вам счет…

Про Зайку

Трусишка Зайка серенький под елочкой сидел и по своему обыкновению приводил в порядок свою замечательную шкурку типа «Берилл-12». Контузия, которую он получил во вчерашнем бою, время от времени давала о себе знать приступами головной боли и тошноты. Когда в глазах начинало двоиться, приходилось брать из аптечки кисло-горькую таблетку и кидать ее под язык. Но он все еще был жив — один из всего отделения военных сталкеров. Какой-то умной голове в штабе захотелось проверить, как там бойцы «Монолита» службу в праздники несут: так же бдительно или расслабляются слегка?

Вот и выяснили. Они под Новый год на усиленный режим переходят: посты удваивают и патрулями город прочесывают. Развлекаются. Всех вчера убили, да и его тоже, кажется. Когда он из-под битого кирпича ночью вылез — он уже был другим человеком. Медлительным и обстоятельным. Осторожным, как дикий зверь. Не знающим, что такое жалость. Без страха и совести. Сейчас он мог убивать одним взглядом. Смерти нет. После того, как ночь в завале пролежишь, четко понимаешь: там, за гранью, тоже жить можно.

Разложил Зайка перед собой скудный арсенал: полтора магазина винтовочных, гранату дымовую, две фляжки (одна пустая) и плитка пищевого концентрата. Нож — это само собой. Без ножа человека нет: даже банку консервную ему открыть нечем будет.

Огляделся солдат и увидел на газоне серебристую елочку. Усмехнулся он и другим взглядом на свое имущество поглядел. С пола стреляные гильзы собрал, достал из аптечки моток хирургической нити и стал неторопливо деревце наряжать. На верхушку фляжку пристроил вместо звезды Вифлеемской.

— Спите спокойно, товарищи бойцы, больше с вами уже ничего не случится. С Новым Годом, второе отделение первого взвода, с праздником вас всех, — встал по стойке смирно, отдал елочке приветствие и отправился в кварталы Речпорта.

На службу он возвращаться не собирался.

В тот день многие патрули «Монолита» самовольно меняли маршрут, чтобы добавить пару патронов на вечнозеленое деревце.