ГЛАВА 7 Принцесса бала

Пробуждение было внезапным — из–за громкого стука в дверь. Я попыталась сбросить оковы сна о лунном свете над темной водой… Едва протерла глаза, как стук повторился.

— Секундочку!

Я выпуталась из одеял, в которые куталась весь день, и бросила взгляд на будильник около кровати. Семь часов вечера — до приема у Брекенриджей оставался лишь час Я опустила ноги с кровати на пол. Чтобы встать, мне действительно потребовалась секунда, и я зашаркала к двери, осознав, что одета во вчерашнюю мятую блузку и брюки от костюма.

Через распахнутую дверь я увидела Этана — аккуратного, в костюмных брюках и белой рубашке. Волосы убраны назад, на шее висит медальон Кадогана. В отличие от взъерошенной меня, он был безупречен; внимательные глаза сияли изумрудной зеленью. По его лицу скользнуло выражение, в котором смешались изумление и разочарование. Словно он не мог полностью отдаться одному чувству.

— Длинная ночь, Страж?

Его голос был холоден. Потребовался миг, чтобы до меня дошло; он подумал, что я задержалась на свидании и поэтому не успела сменить вчерашнюю униформу. Его Страж, женщина, которую он отдал Мастеру Наварры в знак подтверждения союза, расхаживала во вчерашней одежде.

Разумеется, я не видела Моргана несколько дней. Но Этану это знать не обязательно.

Я скрыла усмешку и провоцирующе ответила:

— Да. Так и было на самом деле.

Неодобрительно выгнув одну бровь, Этан протянул мне сумку–чехол для одежды.

Я взяла.

— Что это?

— Для сегодняшнего вечера. Кое–что более… уместное, нежели твои обычные наряды.

Я чуть не огрызнулась. Этан действительно был не в восторге от моих предпочтений в одежде: джинсы и надетые одна поверх другой футболки. И все–таки решила оценить его жест выше, чем свое желание оставить за собой последнее слово. Сегодня вечером я возвращаюсь в ряды паствы, в самый элитный социальный слой Чикаго. Это повод продемонстрировать лучшее платье и изысканные манеры; вести себя сообразно статусу, полученному по праву рождения и использовать свое имя в качестве входного билета. Я понимала: выполнить поставленную задачу будет намного проще в красивом платье, чем в моем повседневном гардеробе.

Поэтому я сказала:

— Благодарю.

Он посмотрел вниз, отвернув манжету и обнажив широкие серебряные часы.

— Подходящие туфли ты найдешь в шкафу. Я велел Элен поставить их туда прошлой ночью. Как ты наверняка знаешь, добираться до Лоринг–парка долго, нам скоро выезжать. Выходи через полчаса.

— Через сорок пять минут, — возразила я и в ответ на поднятую бровь пояснила: — Я же девушка.

Его взгляд снова стал неживым.

— Я в курсе, Страж. Сорок минут.

Я решительно отсалютовала, после того как он отвернулся и пошел по коридору, и закрыла дверь. Охваченная любопытством, разложила на кровати чехол и взялась за молнию.

— Пять баксов на черный цвет! — поспорила я сама с собой и расстегнула замок.

Что ожидала, то и увидела.

Это было коктейльное платье из черной тафты с обтягивающим лифом и пышной юбкой до колен. Искусные драпировки превратили классическое черное платье во что–то намного более дерзкое.

И все же оно старомоднее моих привычных джинсов и футболок «Пума». Носить такие платья я успешно избегала в течение десяти лет…

Я достала наряд из чехла, сняла с вешалки и приложила к груди перед зеркалом в полный рост. В двадцать восемь лет я выглядела практически также, как в двадцать семь. Но мои гладкие волосы стали темнее, кожа бледнее. Если не попаду под солнце, не наткнусь на катану или осиновый кол, буду неизменной всю оставшуюся жизнь. Разумеется, это будет зависеть от того, каким количеством врагов я обзаведусь и насколько многим придется пожертвовать ради Дома Кадогана. И ради Этана.

С этой мыслью я медленно выдохнула и про себя помолилась о терпении. Время поджимало, поэтому я разложила платье на кровати и пошла в душ.

Вода в старом доме нагрелась не сразу. Я скользнула в продолговатую ванну и задернула за собой занавеску, затем сунула голову под струю воды, наслаждаясь теплом, Мне не хватало дневного света, возможности почувствовать тепло весеннего дня, подставить лицо солнцу и искупаться в его лучах. Меня обрекли на электрические лампы и лунный свет, но горячий душ оказался на удивление хорошим заменителем.

Я лежала в ванне, свернувшись калачиком, пока крошечная комнатка не наполнилась паром. Выйдя, я вытерлась, завязала полотенце тюрбаном на голове и занялась нарядом. Туфли, о которых упомянул Этан, действительно стояли в шкафу, аккуратно завернутые в белую упаковочную бумагу и спрятанные в блестящую черную коробку. Я их распаковала и повертела в воздухе: вечерние лодочки, переплетение тонких ремешков на трехдюймовой шпильке. Когда–то я танцевала на пуантах, но во время учебы в университете привыкла к кедам и кроссовкам вместо «Лубутена» и «Прада». Проявлю силу воли и надену их, в глубине души надеясь, что мне не придется бегать в таких высоченных каблуках по усадьбе Брекенриджей.

Я подобрала белье, высушила и расчесала волосы, накрасилась. Блеск для губ. Тушь. Румяна — по особому случаю. Когда мои темные волосы заблестели, я собрала их в высокий хвост, уложив челку на лбу. Прическа показалась мне достаточно современной, чтобы соответствовать эффектному коктейльному платью и каблукам.

Я посмотрела на себя в зеркало и неожиданно приятно удивилась результату. Кожа под макияжем сияла, голубые глаза хорошо контрастировали с бледной кожей, губы розовели словно от поцелуев. В бытность человеком меня называли хорошенькой, но я была слишком занята книгами и библиотечными архивами и удобству одежды придавала большее значение, чем красоте. Забавно, но, когда меня сделали хищником, я стала более привлекательной.

Удовлетворенная собственным отражением, я подошла к письменному столу и достала маленькую коробочку, обитую синим бархатом, которую привезла с Уикер–парк. Здесь хранились жемчуга Мерит — одна из первых покупок, сделанных отцом после того, как дела пошли в гору. Это был подарок маме на десятилетнюю годовщину свадьбы. Моя сестра Шарлотта надевала их на свой дебют, я — на свой.

Однажды я передам их Мэри Кэтрин и Оливии — дочерям Шарлотты.

Я потрогала шелковистые шарики, затем перевела взгляд на золотую цепочку, лежавшую на столе. На ней висел золотой медальон Кадогана — тонкий диск с вычеканенными названием Дома, его регистрационным номером в Северо–Американском вампирском реестре, моим именем и должностью.

Нелегкий выбор: украсить себя, следуя желаниям отца или указаниям босса?

Я отклонила оба варианта и выбрала третий — поступить как Мерит, Страж Кадогана. Ведь я ехала к Брекам не из чувства семейного долга, а из–за обещания действовать в интересах Кадогана. В итоге застегнула цепочку с медальоном на шее, надела платье и скользнула в туфли, застегнув ремешки. Положила в маленький клатч нужные вещи, прихватила меч (в конце концов, я на работе), Я глянула на часы: осталось две минуты на спуск. Поскольку времени было в обрез, я схватила мобильник со стола и, выходя из комнаты и запирая дверь, набрала номер Моргана.

— Морган Гриер.

— Мерит… э–э–э… Мерит. Потому что у меня только одно имя.

Он хмыкнул.

— Вопрос, надолго ли, — заметил он, и я приняла его слова как аванс в счет моего будущего статуса Мастера. — Чем занимаешься?

— Работаю, — быстро ответила я, не будучи в состоянии и не желая делиться подробностями. У меня возникло чувство, что у Моргана есть вопросы о наших с Этаном отношениях. Подбрасывать угли в костер ни к чему. Но кое–что сделать можно…

— Послушай, у Мэллори в воскресенье начинается магическая интернатура, и завтра у нас по этому поводу прощальная вечеринка. Она, Катчер и я. Придешь?

В его ответе послышались радость и облегчение.

— Конечно. Уикер–парк?

— Разумеется, если ты не жаждешь пообедать в кафе Кадогана: завтра обещают подать цыплячьи лапы и желе.

— Лучше Уикер–парк. — Он помолчал. — Мерит?

— Да?

— Я рад, что ты позвонила и что завтра увижу тебя.

— Я тоже, Морган.

— Доброй ночи, Мер!

— Доброй ночи!

Этан уже стоял внизу. Его золотистые волосы блестели. Он поправлял манжету безупречно накрахмаленного рукава. Вокруг топтались вампиры, все в черных цветах Кадогана. Но, несмотря на то что все были одеты одинаково — черный костюм с иголочки и безупречный серебряный галстук, — Этан выделялся. Он, как всегда, невероятно красив и намного притягательнее большинства бессмертных.

Моё сердце трепыхнулось при виде его. Я сильнее вцепилась в перила, меч и сумочка находились в свободной руке, и я спускалась по лестнице на ходулях, которые он назвал туфлями.

При виде меня его взгляд заметался — легкий трепет, неприкрытая оценка. За мгновение смятение в глазах сменилось явным одобрением, брови приподнялись.

Я дошла до низа лестницы и остановилась перед ним.

Блеск в изумрудных глазах Этана подтверждал, что тест пройден.

— На тебе медальон, — сказал он.

Я провела кончиками пальцев по золоту:

— Я не была уверена, стоит ли его надевать и достаточно ли он элегантен.

— Стоит. Считай это идентификационным знаком.

— На случай, если потеряюсь?

— На тот случай, если тебя сожжет солнце и этот кусок металла — все, что от тебя останется.

Вампирская тактичность оставляет желать лучшего!

Из коридора появился Малик, который потрясающе смотрелся в черных цветах Кадогана (без галстука), и передал Этану блестящий подарочный пакет с ручками из черного атласа. Я не видела, что внутри, но знала, что это сталь, оружие. Из–за связи, установившейся между мною и моей катаной, закрепленной несколькими каплями крови, которые я пожертвовала клинку, я ощущала изменения в магических потоках вокруг человека со сталью.

— Как ты просил, — сказал Малик, затем наклонил голову в мою сторону.

Я слегка улыбнулась в ответ на его приветствие.

С пакетом в руке Этан кивнул и пошел. Малик следовал на шаг позади. Предположив, что нужно идти за ними, я тоже тронулась с места по направлению к подвалу.

— Проблем не должно быть, — сказал Этан Малику. — Во всяком случае, сегодня.

Малик кивнул:

— Ежедневные сводки чисты. Если Селина попытается пересечь границу, ее вычислят.

— Если она не зачарует УТБ[11], — заметил Этан.

«И если она уже не здесь», — подумала я.

Этан завернул за угол у подножия подвальной лестницы и подошел к стальной двери, рядом с которой была вмонтирована маленькая клавиатура. Дверь вела в гараж и обеспечивала доступ к вожделенной подземной парковке Кадогана. С моей должностью и близко не светило получить одно из этих немногих мест.

Этан и Малик остановились перед дверью и обменялись взглядами. Затем я стала свидетелем удивительной церемонии. Этан вытянул руку, и Малик взял ее. Сжимая ладонь, Этан серьезно заявил:

— Дом отдан под твою защиту.

Малик кивнул:

— Я признаю свое право и обязанность защищать его и ждать твоего возвращения, сеньор.

Этан ласково положил руку на затылок Малика, наклонился и что–то прошептал ему на ухо. Малик кивнул, и они отошли друг от друга. Кивнув мне, Малик вернулся на лестницу. Этан набрал код, и мы перешагнули порог.

— Он — Мастер на время твоего отсутствия? — поинтересовалась я.

— Только этого места, — ответил Этан, пока мы спускались к его лоснящемуся черному «мерседесу» — родстеру, уютно примостившемуся между бетонными колоннами. — Я остаюсь Мастером Дома как объединения вампиров.

Он открыл передо мной пассажирскую дверцу и, после того, как я опустилась на черно–красную обивку, закрыл её и направился к водительскому месту. Открыл дверцу, поставил блестящий черный пакет на консоль между нами и сел. Заведя двигатель, он вырулил между колоннами к выезду из гаража; дверь поднялась автоматически, как только он подъехал.

— Эта церемония, — объяснил Этан, — пережиток влияния английского феодализма, формализовавшего систему Домов.

Я кивнула. Из «Канона» я знала, что организация Домов была по своему происхождению феодальной, основанной на вассальном подчинении сеньору, ощущении, что вампир–неофит обязан служить своему господину и верить в отеческое благоволение.

Лично мне неуютно думать об Этане как об отце.

— Покидая замок, — предположила я, — король оставляет инструкции по его защите своему преемнику.

— Точно, — подтвердил он, выезжая на улицу. Протянул руку, поднял подарочный пакет и протянул мне.

Я взяла, вопросительно выгнув бровь:

— Что это?

— Меч должен остаться в машине, — ответил он, — Мы и без аксессуаров будем представлять собой весьма колоритное зрелище.

Оставим на совести Этана то, что он обозвал три с половиной фута стали и кожи аксессуаром.

— Пакет, — продолжил он, — это замена. В какой–то степени.

С любопытством я заглянула внутрь и вытащила содержимое — черные ножны, в которых прятался клинок Это был тонкий агрессивный кинжал с отделанной перламутром рукояткой.

— Он прекрасен!

Я извлекла клинок из ножен: элегантный, сверкающий, из полированной стали и обоюдоострый.

Мы проехали мимо уличного фонаря, и свет отразился от головки эфеса, обнаружив плоский золотой диск (медальон Кадогана в миниатюре). Здесь была выгравирована моя должность: «Страж Кадогана». Этот кинжал сделали лично для меня.

— Спасибо, — произнесла я, поглаживая диск большим пальцем.

— В пакете есть еще кое–что.

Озадаченная, я снова сунула руку в пакет и извлекла другие ножны — две кожаные полоски, прикрепленные к тонкому чехлу. Не просто ножны, а набедренные.

Я взглянула на свою юбку, затем на Этана. На самом деле я не горела желанием надевать подобное украшение, тем более перед ним. Может, просто не хотелось задирать юбку перед носом у шефа. И вероятно, потому, что клинок длиной в несколько дюймов и не будет так эффективен в бою, как катана. Не то чтобы я опасалась нападения светских львов, но случались вещи и более странные. Особенно в последнее время.

Кроме того, на этом приеме я была единственным охранником Этана, и черт меня подери, если я вернусь в Дом Кадогана с раненым Мастером на буксире. Даже если переживу нападение, не вынесу унижения.

Я вздохнула, зная, что проиграла, и решив, что кинжал лучше, чем ничего.

— Следи за дорогой, — приказала я и расстегнула застёжку.

— Я не собираюсь смотреть.

— Хорошо, так держать!

Он презрительно хмыкнул, но не отвел взгляд от лобового стекла. И покрепче стиснул руль. Я наслаждалась этим проявлением его слабости больше, чем следовало.

Я правша, поэтому чуть приподняла пышную юбку справа и вытянула правую руку, стараясь прикинуть, где удобнее расположить клинок для более оперативного применения. Остановилась на участке посередине бедра. Конец чехла оказался почти вровень с подолом. Я застегнула одну застёжку, потом вторую и поерзала на сиденье, проверяя надежность.

Ножны должны сидеть достаточно плотно, чтобы оставаться на месте, когда я выхватываю кинжал. Только так можно обеспечить быстрое и безопасное извлечение клинка. С другой стороны, если перетянуть слишком туго, нарушится циркуляция крови. А это никому не нужно, особенно вампиру.

Когда меня все устроило, насколько этого вообще реально добиться на сиденье родстера, несущегося в сторону пригорода, я вставила клинок. Одним рывком кинжал вылетел наружу, ножны остались на месте.

— Сойдёт, — заключила я.

Я поправила юбку и перевела взгляд на Этана. Мы съезжали на автостраду, движение было неплотным, но вежливость на его лице была чересчур приторной. Он очень старался выглядеть незаинтересованным.

Поскольку мы направлялись в стан врага, я решила, что могу усилить его интерес и поделиться информацией исполнительного Стража:

— Ты никогда не догадаешься, кто записался в ряды фотографов прошлой ночью, — подкинула я наживку.

— Джейми? — Его голос звучал саркастически. Думаю, он пошутил. К сожалению, я — нет.

— Николас.

Его глаза расширились.

— Николас Брекенридж? У Дома Кадогана?

— Собственной персоной. Он был на углу вместе с папарацци.

— А где Джейми?

— Меня это тоже интересует. Я начинаю думать, Саливан, что никакого Джейми нет. Вообще–то он есть, но я не уверена, что настоящая угроза исходит от него. Как минимум, мы не все знаем.

Этан сухо хмыкнул:

— Не впервой! Погоди, ты сказала «прошлой ночью»? Ты видела Ника Брекенриджа рядом с Домом и никому не сказала? Собиралась рассказать об этом мне, Люку? Или еще кому–нибудь, у кого достаточно власти, чтобы справиться с ситуацией?

Я проигнорировала панику, сквозившую в его голосе.

— Я сообщаю об этом сейчас, — заметила я. — Он задал несколько весьма острых вопросов о Домах и Селине. Хотел знать, считаем ли мы ее наказание достаточным.

— Что ты ему сказала?

— Придерживалась официальной версии, — ответ я. — Вы, ребята, очень вовремя дали нам темы для разговора.

— Ты знала, что он вернулся в Чикаго?

Я покачала головой:

— Нет. И то, что он интересуется нами, тоже. Будто одна зараза распространяется по всей семье.

— Полагаю, это вдвойне случайно, что мы едем в усадьбу Брекон.

«Или вдвойне беспокойно, — подумала я. — Вдвое больше подстрекателей в доме».

— Этан, если рейвы могут причинить нам столько проблем — негативное внимание, обратная реакция, — почему мы сфокусировались именно на статье, кто бы ее ни писал? Почему едем в Лоринг–парк, пытаясь уладить вопрос с прессой, вместо того чтобы попытаться прекратить рейвы?

Секунду он сохранял спокойствие, потом серьезно спросил:

— Мы нe пытаемся их прекратить?

Вопрос заставил меня выпрямиться. Будучи Стражем Дома, я полагала, что, если какие–то движения предпринимаются, я стану их частью. Ошибочка вышла!

— О. — сказала я, расстроившись из–за того, что затеваются какие–то тайные действия, а меня не посвятили.

— Улаживание ситуации со статьей и запрет рейвов — вопросы, друг другу не противоречащие, для вампиров во всяком случае, — объяснил Этан. — Рейвы случаются за пределами Домов, но это не значит, что Дома не в курсе происходящего. И у меня нет власти над другими Мастерами и их вампирами. Не больше, чем над городскими бродягами.

«К твоему великому сожалению», — подумала я.

— Откровенно говоря, хотя планы в действии, во многом благодаря усилиям твоего деда, вряд ли мы сможем полностью прекратить рейвы. У твоего деда отличные связи, талант переговорщика и лояльный штат. Но вампиры, согласно своей сущности, все равно будут пить кровь.

— И мы пытаемся извернуться, — сказала я.

— Первый фронт — это пресса, — согласился он. Не единственный фронт, но крайне важный. И сегодня вечером мы начнем битву.

Я выдохнула, не желая вступать в полемику: Мерит против мира, который она покинула.

— Все будет хорошо, — сказал Этан.

Я удивленно взглянула на него. Он так хорошо понял меня и поддержал…

— Надеюсь, — ответила я. — Меня не радует перспектива снова столкнуться с Ником. Мои чувства к отцу ты тоже знаешь.

— Но не знаю почему, — мягко произнес Этан. — Откуда враждебность и пропасть между вами?

Я нахмурилась, глядя в окно, не уверенная в том, что готова поделиться с ним сокровенным.

— Я не была дочерью, которую хотел видеть мой отец, — наконец сказала я.

Молчание. Затем:

— Ясно. Ты близка с Шарлоттой и Робертом?

— Я бы не сказала, что между нами существует вражда. Мы поддерживаем отношения, но не близкие. — Я не стала ему говорить, что не общалась с родственниками целый месяц. — У нас мало общего.

Роберт готовился принять бизнес отца, Шарлотта вышла замуж за врача и населяла мир новыми крошечными Меритами. Ну, или Коркбургер–Меритами.

О да! Коркбургер.

— Они разделяют твою враждебность к отцу?

— Вовсе нет, — сказала я, глядя в окно. — Я не освоилась в обществе, а Шарлотта и Роберт прижились. Мы все были рождены для этого, и они преуспели; оказались хорошо подготовлены к этому образу жизни, круглосуточному вниманию и постоянному духу соперничества Думаю, поэтому у них с отцом было меньше трений. Все складывалось легче, что ли…

— А что делала ты, пока они наслаждались привилегиями Меритов?

Я хихикнула:

— Проводила много времени в библиотеках, с книгами. Моя жизнь дома была вполне мирной. Мои родители не ссорились. С материальной точки зрения у нас все о'кей. Во многом мне повезло, и я это осознаю. Но я была мечтательницей и не особенно интересовалась общественными благами. — Я засмеялась. — Я — читатель, а не воин.

Этан закатил глаза в ответ на мою, надо сказать, неуклюжую шутку.

— И явно не юморист, — заметил он, но по его лицу скользнул намек на улыбку.

Он направил «мерседес» с автострады на дорогу с односторонним движением. Я разглядывала окрестности: некоторые дома светились, другие были темными. Человеческие семьи занимались своими человеческими делами.

Я взглянула на него:

— Мы подъезжаем. Какой у нас план?

— Втираемся в доверие и налаживаем связи, — ответил Этан, следя за дорогой. — Ты воссоединяешься с прежним окружением, даешь им понять, что вернулась и находишься здесь. по праву. Что все, принадлежащее Меритам, — уважение, доступ, признание — принадлежит и тебе. Мы

выясним, что можно сделать с предполагаемой статьей, участием Джейми и Ника. — Он покачал головой. — Твоя новость о визите Ника мутит воду, и надо понять, на каком мы свете. И, исходя из этой информации, если твой отец там, подумаем, в состоянии ли он нам как–то помочь.

Мой желудок свело от неприятного предчувствия. Я была более чем готова пожертвовать всем, что «принадлежит» Меритам, только бы не видеть отца. Но речь шла о нейтрализации угрозы. А я достаточно большая девочка, чтобы играть в команде.

— Речь о взятке? — уточнила я.

Этан кивнул:

— Твой отец — амбициозный человек, с серьезными целями в бизнесе и относительно семьи. Ты обеспечиваешь ему доступ к определенной части населения.

— Клыкастой части, — уточнила я. — Не будем сомневаться в его подлинном интересе: я приношу ему тарелочке Мастера вампиров.

— Вне зависимости от того, хочет он видеть одного из нас или обоих, помни, кто ты есть. Не Мастер и не Мерит, а сильный и самостоятельный вампир.

Мы въехали на сельский, лесистый участок — знак близости к месту назначения. Как только свернули на обсаженную деревьями дорогу — темную и без фонарей, — Этан без предупреждения затормозил и съехал на обочину. Заглушив мотор, он включил свет над головой и посмотрел на меня.

Я наблюдала за ним в ожидании, удивляясь, зачем он остановил машину.

— Освобождение Селины тревожит меня.

— Тревожит?

— Как ты знаешь, в прошлом основной целью ГС была защита вампиров в Домах и ассимиляция с человеческим обществом. Обеспечение нашего бессмертия.

Я кивнула. Предшественник ГС был создан как следствие Первой Чистки. Выживание являлось директивой.

— И ты беспокоишься, что освобождение Селины сигнализирует, ну, новую эру?

Этан помолчал, провел рукой по волосам и кивнул:

— Люди погибнут. И вампиры тоже. Не могу представить себе другой исход этой истории.

Он опять умолк, и, когда снова посмотрел на меня выражение его лица изменилось — теперь на нем были написана решительность. Жди мотивирующей речи, решила я для себя.

— Мы уже напомнили людям о своем существовании. Сегодня вечером напомним им о наших связях. Полезно любое преимущество, которое мы сумеем получить, Мерит. Ибо вне зависимости от того, долгосрочные у нее планы или краткосрочные, будет это просто локальный бунт или открытое масштабное восстание, требование политических прав, что–то явно надвигается.

— И это что–то — ужасное.

Этан кивнул:

— Пальцы накололись на шипы, по крайней мере в переносном смысле.

Я поднесла руку к шее, уже зажившей и избавившейся от шрамов, оставленных на мне вампиром, которого Селина подговорила убить меня.

— Не в переносном смысле, — сказала я. — Какие бы чары она ни использовала, кровь уже пролита. Она настроила вампиров против их Мастеров, убедила ГС (не важно как), что смерть людей — сопутствующие потери.

Он издал звук согласия и опять стиснул руль, нервно постукивая большими пальцами по кожаной обшивке. Так мы продолжали стоять, я предположила, что есть что–то ещё.

Я посмотрела на Этана, пыталась вынюхать его побуждения, ключ к оставшейся части загадки.

— Почему ты говоришь мне это сейчас?

— Я разговаривал с Маликом и Люком, — произнес он чуть. ли не оправдываясь, будто я подвергала сомнение соблюдение им иерархии.

— Я тебя не об этом спрашиваю.

— Ты — Страж моего Дома.

Слишком простой ответ, подумала я, и слишком быстрый.

— Почему, Этан?

— Не знаю, достаточно ли я силен, чтобы сказать ей «нет».

На этот раз мне потребовалось время, чтобы ответить:

— Сказать ей «нет»?

Мягче, медленнее он пояснил:

— Если Селина попытается убедить меня присоединиться к ее делу, используя кровь или чары, не уверен, что смогу сопротивляться.

Воцарилась полная тишина. Я уставилась вперед, в шоке от его предположения и от того, что он поделился этой информацией — своей слабостью — со мной. Девушкой, которой он предлагал стать его фавориткой и которая ему отказала. Девушкой, которая стала первой свидетельницей предательства Эмбер и видела выражение его лица, когда та созналась в своем грехе, в причастности к заговору. Девушкой, которая в полной мере ощутила воздействие чар Селины и смогла воспротивиться. Но ведь и он тоже.

— Ты уже сказал «нет», тогда, в парке, — напомнила я. — Когда она призналась, что причастна к убийствам. и захотела привлечь тебя на свою сторону. Ты не поддался.

Этан покачал головой:

— Она хотела, чтобы ее схватили, — хотела стать мученицей. Вряд ли это были пределы ее чар — инструменты, использованные ею против ГС.

— А Малик и Люк?

— Они не так сильны, как я.

Неудачное предположение, поскольку если Этан 6eспокоился о своей способности противостоять чарам, то ни Люка и Малика надежды мало.

— Чары, — продолжил Этан, — способны убедить кого–то сделать то, чего он обычно не делает. Это не как алкоголь — Селина не сделала членов ГС заторможенными, она сделала их подконтрольными.

Психическая манипуляция, почти неуловимая. Слава богу, ФБР этому еще не научилось.

— И поскольку это власть психическая, единственный след использования ею своей силы, — магия, которая просачивается, когда она ее применяет. Вампиры, способные накладывать чары, могут убедить объекты, что те хотят совершенно другого. Легче, конечно, со слабыми умами — с теми, кого можно убедить легким подталкиванием. Сложнее с более твердыми натурами — с теми, кто привык поступать по–своему.

Этан посмотрел на меня и поднял брови, словно пытаясь заставить меня понять.

— Ты думаешь, я устойчива к ее чарам, потому что упряма?

— Думаю, это часть правды.

Помимо общей нелепости нашего разговора, спора о метафизике вампирских чар, я обалдела от его предположим и не смогла сдержать усмешку.

— Так ты говоришь, что мое упрямство — сродни благословению.

Фыркнув, Этан завел «мерседес» и вырулил обратно на дорогу. Полагаю, я вывела его из себя.

— Знаешь, вампиры бывают утомительны, — сказала я ему, повторяя излюбленную жалобу Катчера.

— На этот раз, Мерит, я с тобой соглашусь.

Загрузка...