Ванька 11

Глава 7

Глава 7 Пациент

Садились мы на Ходынке.

Приземлились без проблем. Мягонько.

Тут уже автомобиль меня и сопровождающих ждал. Вот такой почёт мне выпал, как оперной диве какой.

За рулем авто — Степан Гиль. Ну, точно, с Самим беда случилась…

Раньше Степан Казимирович императрицу Александру Федоровну возил. Кому попало такое не доверят. После известных событий к Предсовнаркома его прикрепили. Ещё и револьвер выдали, защищать вождя в его обязанности входило.

Входило-то входило, а когда Яшка Кошелек на Владимира Ильича и сестру его напал, что-то револьвер Степан из кармана не достал и стрелять не начал. Отобрал тогда Яшка у вождя документы, бумажник и браунинг. Хорошо в заложники вождя не взял или не застрелил его. Простил его Ильич. Казимировича. Про этот случай в Москве живенько так судачили…

Чекисты, конечно, Кошелька и его подельников вычислили и уничтожили, всех их в безымянной могилке прикопали. Браунинг Ленину вернули. При Яшке ещё и его дневник нашли. Писал он, что не разобрался на месте, кого ограбил. Сожалел очень бандит, что не пристрелил Ленина.

— Добрый день, Степан Казимирович, — вежливо поздоровался я с водителем.

Гиль не соизволил мне так же ответить, только своими усами пошевелил.

— Садись. Сколько ждать уже можно…

Во как… Ну, большой человек… Что тут скажешь.

Лимузин Delaunay-Belleville 45 промчался по московским улицам — разбегайся народ. Машина — зверь. Ранее им император Николай Александрович пользовался.

До недавнего времени у вождя Turcat-Mery был, но угнали его. Тут дорогие авто частенько воровали, перегоняли в Финляндию. Там уже их умельцы разбирали по винтику и в Европу как запчасти продавали.

Машинка угнанная тоже была с историей. Прежним её почётным пассажиром являлся министр-председатель Временного правительства Александр Керенский, а до него автомобиль принадлежал Великой Княжне Татьяне, старшей дочери Николая Александровича.

Я машинами интересовался. Это у меня ещё со знакомства с князем Александром Владимировичем пошло. Ну, а после спасения императора, даже на этом Delaunay-Belleville 45 как-то меня прокатили. На награждение привезли. Эх, когда это и было… Вроде, и годочков-то с того момента не много прошло, а сколько всего в них уместилось. Вот и опять я на этом авто я еду. Уже к другому первому лицу России.

Вот и Кремль. Опять меня вели по каким-то коридорам, лестницам, переходам…

В комнате без всякого обозначения на дверях меня встретил Залманов.

— Вот результаты сквозного просвечивания…

Как же так мой пациент поломаться умудрился?

Случай не простой…

Без моего аппарата, уворованного у Гавриила Абрамовича, тут точно не обойтись…

— Сколько времени с момента перелома прошло?

Залманов ввел меня в курс дела.

— Пациент капризный, особенный…

Ну, про это я уже осведомлен.

— Не удивляйтесь, Иван Иванович. Для подобных случаев у нас все специалисты на учете. И здесь, и там… Это — давно сложившаяся практика.

— Понял…

Я само-собой про такое и не знал раньше. Не приходилось как-то на высший уровень пациентов залетать.

— Думаю, ничего Вам объяснять не надо. Операционная готова, пациент — тоже.

Эх, избави нас Господь от таких пациентов…

Зря Залманов на Самого наговаривал. У меня и похуже подопечные попадались. А, оборудование и всё прочее тут… лучше не бывает. Виден серьезный подход и вдумчивое отношение к делу.

— Пока тут жить будете. Выход из медблока запрещен. Всё необходимое Вам по первому слову будет предоставлено.

Сам Залманов медикаменты не очень любил. Путь к исцелению своим пациентам пробивал несколько другим образом. Больше на жизненные силы подопечного надеялся и активировал их. Получалось у него, надо сказать, хорошо.

Сормах меня, наверное, уже потерял. Осталась дивизия без руководителя медицинского обеспечения…

Понятное дело, ему ничему о мне не сообщили. Может, похоронил он уже меня.

Медблок прямо за рабочим кабинетом Владимира Ильича находился. А, что — удобно. Случись что, медицина рядом. Постоянно там доктор присутствовал и хорошо подготовленный средний медицинский персонал. Мне тоже место выделили. Когда я не занят со своим пациентом был, то новинки медицинской литературы штудировал. Проводил время с пользой. Сидел тихонько, как мышка. Не мешал вождю работать. Тот книгами, бумагами какими-то обложился, писал, переписывал, правил…

Когда вождь решал дела с ответственными товарищами по партии, меня за дверь выставляли. Правильно, нечего лишнего мне знать. Во многих знаниях — многие печали. Услышишь что-то неположенное, можно и головы лишиться.

Зря Залманов на Ильича грешил. Всё тот исполнял и меня слушался. Шутил, что я сейчас его главнее. Угощал меня чаем. Самым обычным. Не каким-то особенным.

Так шел день за днем. Я иногда задумывался, а что, дальше со мной будет? Куда судьба моя после такого пациента повернётся?