Верни мою любовь (СИ)

Глава 2

— Ияр! А мы всегда сможем быть вместе?

— Конечно! Даю слово мужчины!

— А когда вырастем? Тоже?

— И тогда тоже!

— Я скоро уеду, ты меня забудешь.

— Не забуду! Я на тебе женюсь!

— А-ха-ха! Я не выйду, ты худой, а мама говорит, мужчина должен быть в теле и военным, как папа, чтоб мог меня защитить.

— А я стану таким! Вот увидишь! У нас очень красиво забирают невесту из дома! Осыплю тебя золотом! Будешь во-о-он как та звезда!

— А ты как та звезда! Рядом с моей!

— Давай, это будет наше созвездие, назовем его «Аксинияр».

— Точно! — звонкий смех детей разряжает тишину.

(10 лет спустя) Ияр

Вдох-выдох. Темнота вокруг.

Вдох-выдох. Страх. Неуверенность. Беспомощность. Давно справился с ними. Задавил их своими руками. Почему чувствую их снова?

Вдох-выдох. Хруст снега. Промерзаю до костей. Зуб на зуб не попадает. Стараюсь дышать через нос. Руки коченеют.

— У-ху-у-у, — выдыхаю. Белые клубни пара вырываются из моей груди.

Силы быстро покидают. Метель набирает обороты. Встаю на колено. Нельзя останавливаться. Надо двигаться. Только вперед. Порывистый ветер усиливается, сбивает с ног, пытаюсь встать, он прибивает к земле, еще и еще, удар за ударом.

«Только вперед, только вперед», — повторяю как молитву.

Скручиваюсь как эмбрион, сохраняя хоть какое-то тепло, время на исходе. Трясусь.

Картинка трансформируется. Журчание воды, пение сверчков, уханье совы. Я дезориентирован. Собираю последние силы, поднимаюсь, осматриваюсь по сторонам.

— Что за?..

Лес?

На мне шорты, майка с Микки-Маусом. Какую дурь съел? Топчусь на одном месте.

Походу, свихнулся. Вижу, посреди глуши уличный фонарь как маяк сигналит своим мерцающим светом.

Понимаю: место знакомо. Оно из другой жизни, оттуда, где был никем. Закрыл эту страницу. Запечатал.

Но какого хрена тут делаю? Еще и с ружьем на плече. Снимаю его. На нем гравировка: «Только вперед». Отцово! То самое.

— Бля! Я что, на охоте?

Маленькими шагами двигаюсь к фонарю. Внутри все переворачивается. Замечаю движение, там, за деревьями. Останавливаюсь, задерживаю дыхание, не шевелюсь, и только сердце отбивает там-тамы, ударяясь о рёбра. Быть охотником и чувствовать этот адреналин в крови, держа добычу под прицелом, — это одно, но сейчас нутром чую: добыча — это я. Ледяной пот по спине, бешеный пульс разрывает голову. Движение по кругу. Снимаю ружье, смотрю в прицел. Надеюсь, заряжено.

— Эй! Ты! Стой!

В ответ хихиканье.

Смех?

Смех девочки?! Он то ближе, то дальше, около меня, в моей голове.

— Стой! Стрелять буду!

Слишком быстро двигается. Она как будто вокруг меня бегает.

— Ияр! — Шёпот. Смех. — А мы всегда будем вместе? Аха-ха-ха. Вместе, вместе, вместе…

— Знаешь, как меня зовут?

— И-я-а-ар! — уже громче, тембр меняется на женский. И эта дьявольская симфония грохочет, заполняя все пространство.

П…дец, уже не до смеха. Чертовщина.

Смех нарастает, становится невыносимым, децибел зашкаливает. Падаю на колени, зажимаю уши, глаза и начинаю кричать во все горло, чтобы заглушить это сумасшествие. Резкая тишина, ничего не слышу. Так бывает, если нырнул. Мотаю головой в стороны. Ничего.

В следующий миг большой силуэт наступает на меня. Похоже на собаку.

— Афган?

Из темноты светятся близко сидящие ярко-изумрудные глаза, во взгляде гордость и непоколебимость. Злое торжество, словно его позвали на пир. Крупные, вытянутые лапы пересекают грань из мглы на свет. Широкий лоб, заостренные уши, гладкая шерсть, длинный хвост, массивная вытянутая морда. Всем своим видом дает понять: это его территория.

Волк или волчица?

Мешкать не собирается, посылая сигнал, что обречен.

Пытаюсь медленно отойти назад. Не отвожу взгляд. Без резких движений, мышцы от напряжения сковываются и дрожат. Отступаю. Резкий треск ветки! Я пропал!

Раздается волчий вой, оскал огромных клыков.

Бежать не могу! Не выходит! Увяз! Трясина засасывает. Задыхаюсь от паники!

Ружье! Ружье!

Бью себя по плечу. Проклятье, где оно?

Расстояние сокращается! Гибель неминуема!

Прыжок!

Зеленые глаза!

— А-а-а-а, — выныриваю из этого безумия.

Вдох-выдох. Стараюсь восстановить дыхание. Тру ладонями лицо. Это сон! Всего лишь чертов сон!!!

Вскакиваю, иду умыться. После чего заваливаюсь в кресло, смотрю в иллюминатор своего личного самолета. Чиркаю зажигалкой, делаю затяжку, выпуская кольцо дыма в потолок. Вообще не курю, но в данный момент необходимо приструнить свою фобию. Включаю Моцарта, вставляю наушники, потихоньку отпускает. По жестокой иронии судьбы человек, который живет на перелетах, страдает аэрофобией.

«Раз сел на буйного коня, держи крепче поводья! Либо слезай и иди рядом, то бишь не сломать пустую голову», — вспоминаются слова отца, когда подписывал доверенность на мое имя по управлению новым зачахлым филиалом в США. Этакая проверочка. Маленькая хилая веточка большого бизнеса по продажам ценных металлов, которую доверили мне после окончания Гарварда.

Отдал несколько лет своей жизни, чтобы создать руку, которая будет кормить. Собирал по крупицам, почти забыл про сон, вывел свое детище на международный уровень, теперь собираю плоды. Двадцать пять лет, я на вершины горы. Остается только одно — стать хозяином всей семейной пирамиды. Правда, не хватает одного пазла. Но я придумаю, как и его забрать. Расслабляться рано. Наследников до хера, но достоин только один. Каждый хочет урвать кусок побольше, только прикрываются родством. Промах — и тебя слили. Думают, оплошаю? Хрен им! Пусть выжидают, пока не сдохнут. Больше нет того мальчика для битья, спасибо отцу за его наставления: «Ияр, сын мой, в нашем деле нет места любви и состраданию, родственные связи — они только дома! Тут, в бизнесе, сам за себя! Ломаешь ты или тебя, дорогой!»

Время 3:45

Лететь еще шесть часов. Из Лос-Анджелеса в Абу-Даби. За последние десять лет не был в России ни разу. Только скайп. Этого достаточно, чтобы быть в курсе всего. Сейчас ситуация исключительная: мой брат-болван женится. На девушке, которую ему нашли. Увидел фото, один раз услышал голос и, как в индийском фильме, твердил, что влюблен.

Дело его. Но какая еще на хрен любовь?!

Конечно, приеду лицезреть шоу единения двух душ, но сначала дела. Важный контракт, который откроет врата на Восток. За одно и отдохну. Арабские Эмираты — настоящий рай. Кальян, хамам и…

— О! Да-а!

Танец живота. Моя слабость. Получаю удовольствие от извивающегося сочного тела. Подобно змее выгибается, скручивается, гипнотизирует, парализует. Кто-то любит приват, стрип, а мой экстаз — когда девушка отбивает бедрами и грудью в такт музыке. Одета, но возбуждает сильнее. Манит, играет со мной, будя во мне зверя, который сорвется и загнет ее прямо на месте, и стоны заглушат чертовы барабаны.

Сон не идет, да и возвращаться в «Алису в зазеркалье» неохота. Последние ночи преследуют кошмары. Завтра важный день. Должен быть огурцом, не для того пахал, чтобы просрать важный договор. Поднимаюсь, ищу снотворное, надо расслабиться. Обычно этим занимается массажист или та шкура, с которой пора прощаться. Слишком долго со мной.

— Да!

Красива. Стройна. Идеальна. Но глупа.

Мажу равнодушным взглядом:

— Пока, детка! Привязанность — это дерьмо.

Глотаю три вместо двух пилюль, проваливаюсь в дремоту.

Нежное поглаживание по груди, всасывание мочки уха, скольжение языком по шее к подбородку, прерывистое дыхание в мои губы окончательно приводят в чувство.

Перехватываю подбородок:

— Что из фразы «люблю спать один» тебе было непонятно?

— Наша авиакомпания включает всё! Ваш полет останется незабываемым! — трещит писклявым голосом, думая, что меня это возбуждает.

— Мой полет останется незабываемым, если унесешь свою задницу из комнаты.

Сжимаю сильнее ее скулы, отчего она морщится. Отталкиваю. Встаю.

Пью воду, ее руки обхватывают мой торс, одна спускает боксеры. Перехватываю.

— Не сейчас!

— Зая хмурый. Дай разряжу.

— Я сказал нет! У меня много дел.

Отталкиваю.

— Ну конечно, дела важнее меня. Мог бы и познакомить уже со своими родными. Сколько будем скрываться?

— Что-то не пойму? Разве интересовался твоим мнением?

— Да что ты не поймешь! Уже определись, кто я для тебя? Или зовешь только по одному делу? А я, дура, жду, жду. Трачу свои лучшие годы на тебя! А ты используешь, причиняя мне боль. Ну конечно! Кто я такая по сравнению с вашими девицами. Не мамаша же выбрала меня. Ты как слабак, тряпка, маменькин сосунок женишься. Засунешь свой хрен в целомудренную дыру, чтобы все хлопали в ладоши и радовались, какой сын у них молодец! Но кого ты хочешь обмануть? Твое сердце такое же темное и циничное, как и мое. Сможешь ли ты хранить верность и не расстраивать свою мамашу и женушку походами налево? Выбирай: или наши отношения становятся нормальными, или я ухожу!

— Можешь дверь закрыть с той стороны, милая!

— Вот так… просто? Ты готов отказаться от меня?

— Не вижу проблем, детка!

Подходит ко мне, отпускает пощёчину.

Разворачиваюсь, хватаю за шею:

— Знаешь, стоит мне сжать крепче, твоя гусиная шейка сломается, но, так как перед тобой джентльмен, не люблю причинять боль столь прекрасному полу, попытаюсь намекнуть еще раз твоей тупенькой голове. Милая! — Наклоняюсь, шепчу ей в ухо: — Я тебя купил! Ты моя вещь! Все имеет срок годности! В данный момент ты — отработанное сырьё, — целую в висок, обхожу, направляясь к гардеробу.

— Ты… ты… меня бросаешь?..

Щелкаю пальцами:

— Именно! Видишь, не все серое вещество растворилось в ботексе.

— Масюнь! Мне ничего не нужно от тебя, только ты.

— Поправка! Мои деньги, за которые ты увеличила себе задницу.

— Почему ты такой? Холодный? Жестокий? Ты мужчина всей моей жизни, — сдерживая истерику, тараторит она.

— Занятно! — не скрываю улыбки. — Какой по счету? Марина?

— Мария! Я — Мария, — кричит, бросая настольную лампу на пол.

— Да по херу! Марина, Мария, да хоть королева Виктория! Суть не меняется! Ты принцесса только по вечерам, по утрам — Золушка. А я твой крестный фей.

— Я тебя люблю, — шепчет.

Подхожу к ней.

— Ну, ну, детка, — вытираю слезу со щеки. — Как ты можешь говорить о настоящей любви, когда сама продаешь ее кому не лень. Сними уже розовые очки и не питай иллюзий к тому, чего нет!!!

— Я же чувствовала между нами искру!

— Оу! Ты у нас прям эмпат? Чем чувствуешь, расскажешь?

— Какая ты мразь! — орет. — Я готова за тебя жизнь отдать! Только скажи!

— Оставь себе такой бесценный подарок, я не заслужил.

— Я тебя люблю! Да услышь, наконец! — берет стакан с водой, швыряет в меня.

Отклоняюсь. Мимо.

— А я люблю «Макдоналдс», «Майбах», Майами… А тебя нет! Понимаешь? — Завязываю галстук. — Дело в том, что я не ищу никаких чувств. — Разворачиваюсь к ней. — В минуты одиночества могу купить столько этой любви, сколько захочу. — Загибаю пальцы. — Черной, белой, азиатской… Нет, азиатской не хочу, там есть подвох. В общем, что пожелает моё высокомерное эго!

— Ну не все же в мире покупается!

— Вот именно, что все. Я свободолюбивый человек. Любовь, милая, для слабаков, рабов жизни. А я не слабак, я — хозяин жизни! Не вижу смысла тратить свое драгоценное время на такую глупость. На. Держи, на ней лимит, можешь жить полгода, ни в чем себе не отказывая. Или сделай себе третью грудь. Может, папика-извращенца встретишь.

— Бездушная скотина! Надеюсь, ты влюбишься когда-нибудь и сдохнешь, и тебя сожрут черви. А я приду и станцую на твоей могиле.

— Пришлю приглашение на панихиду! Короче! Мне надоело это ковыряние моих мозгов чайной ложкой! Мы садимся. Приведи себя в порядок, — открываю дверь, жестом указываю ей на выход, — в рот проводница.

— Будь ты проклят! — шипит, но карту забирает.

— ПИН-код тот же, — кричу вслед.

Что и требовалось доказать.

Усмехаюсь, когда дверь захлопывается.