Верни мою любовь (СИ)

ГЛАВА 3

Ияр

Сделка прошла наилучшим образом. Окрылённый успехом, я еду в аэропорт. Рейс Абу-Даби — Ростов. Успеть отговорить брата от глупой сделки под названием «женитьба»! По пути приходит сумасшедшая идея: лететь не личным самолетом, не бизнес-классом, а экономом!

А почему нет? «Успокоительное» от меня ушло. Глотать пилюли осточертело, а вот в обществе славянского веселого народа, бухающего на халяву, хлопающего в ладоши при посадке, — это самое то! Не, ну все правильно, если самолет будет падать, будет по херу, ведь ты ужратый в хлам. Помирать — так с музыкой.

В туалете меняю свой костюм и удавку на шее в виде галстука на просторные хлопковые шорты, майку, красные топ-сайдеры и очки. Осматриваю себя.

«Прощай, самый молодой и богатый бизнесмен, по мнению "GQ". Встречай, Русь кавказского паренька», — усмехаюсь своим мыслям.

Прохожу регистрацию. Толкучка и ругань около автобуса. Скучал по этим дебатам, только славяне могут из одного слова придумать три мата в сторону соперника. Такое ощущение, что самолет сейчас улетит без них, как маршрутка свалит от остановки. От этого настроения повышается. Мое место посередине, в обществе прекрасных «девушек» за шестьдесят, скупивших все горючее в дьюти-фри и явно уже выдувших его! Болтают, никак не умолкнут. Как отдохнули, где были и какие болезни полечили. Очень ценная информация, если захочу провести отпуск в пансионате для пожилых.

Запах лаванды бьет в нос.

— Эй, сынок, проснись!

— Смотри, какой красавчик, прям сам сатана. Посмотри, тело все подтянуто. Одни кубики. А руки какие! Знал бы, внучок, какая я грешница в прошлом.

— Ага!

— Интересно, а под шортами так же? — хихикают.

— Марусь, ну ты даёшь.

— Ой, а че! Была бы моложе, утащила б в тубзон, проверила б на деле!

— Сынок, проснись, самолет сел.

Не верю, уснул? Сам? Точно! Теперь буду летать только с бабулями.

Выхожу на трап! Глубокий вдох.

Долетел до Ростова. Папа, встречай блудного сына!

Час спустя

Огроменная очередь на таможенном контроле. Людей видимо-невидимо. Кондиционер не фурычит, и только одно окно работает.

Пиз…ец, товарищи!

Два часа на контроле, пробка хуже, чем в Москве! Мог быть уже дома и уплетать шашлык.

Еще три шага. Свобода.

Во мне пробуждается интерес к дерзкому голосу, который язвит позади меня:

— Да! Поняла! Хватит указывать, уже не маленькая! Скоро буду! Воспользуюсь планом «Б».

Разворачиваюсь.

Хм…. План «Б»? Интересно! Ничего так девочка, скажем, даже ого-го. Черные кучерявые распушенные волосы, маленькое нежное личико, пухлые губки, однозначно твердая «троечка» под белой блузкой, узкая талия и аппетитные бедра под юбкой-карандаш.

Скидывает трубку так, что от пальца в экране останется дыра.

Она осматривается по сторонам.

Что творит?

Снимает туфли. Под углом девяносто градусов перекидывает одну ногу через разделительную ленту, разворот, следом вторая нога. При этом успевает прикрыть самые загадочные места. Присаживается, чтобы застегнуть замочки. Юбка задирается, и из-под нее выглядывает резинка от чулок.

Ё-моё! Вот это пируэт! Женщина-циркуль!

Видимо, начинается перегрев. В голове играет музыка, все происходит как в замедленной съемке, дует ветер, развивая черную копну волос в разные стороны. Наклон вперед — открывается вид загорелой, гладкой ложбинки, по которой стекает капелька пота, зазывая слизать её. Воу! Стоп! Стоп! Пора выбираться из аэропорта.

Медленно поднимается, при этом скользит руками снизу вверх по чулкам. Поглаживает свои бедра, поправляя чертову юбку!

От этой картины становится еще душнее, и, судя по всему, не только мне. Компания золотой молодежи из четырех парней столбенеет, у них подрагивают кадыки, еще немного, и потекут слюни, как у бешеных собак.

Секретарша года! Мать её! Так себя ведет, будто это обычное дело для нее — показывать шпагат с элементами эротического шоу.

Движется ко мне, отбивая каблуками так, что плитка сейчас лопаться начнет. Я в недоумении: а что, и так можно было? Прет как локомотив. Чувствую себя Анной Карениной, надо пропустить, или собьет.

Видимо, срабатывает стопкран, тормозит около окна. Жует жвачку, высовывая кончик языка, лопает шарик во рту. Внутренний голос требует: «Ну же, детка, передай мне жвачку». Что такое? Спермотоксикоз атакует? Чертовка снимает очки. Закусывает дужку от них. Этот взгляд мне знаком. Оценивает.

Да, чертовка?! Нравится то, что видишь перед собой? А кому не понравится?!

Улыбаюсь ей и подмигиваю.

Резко отворачивается, волосы шлепают мне по лицу, попадают в рот.

— Тьфу! Гадость! Бэ! — пытаюсь выплюнуть.

Не могу же руками в рот себе залезть и почесать язык. Закашливаюсь, слезы брызжут, спазмы усиливаются. Да, продолжайте! Все в норме! Склею ласты около окна, утилизируете. Между прочим, покушение!

Но эта дамочка вовсю беседует с толстобрюхим служителем закона за окном:

— Дядь Сереж, пропустите по-быстрому, а то папа меня сейчас разорвет.

— Аксинья, детка, конечно. С практики едешь? К этому окну подойди, печать шлепну, обойди этого чахоточного.

— Хорошо!

Проходит, чуть ли не сквозь меня.

— Э-э-эй, — пытаюсь перебить их, — я, вообще-то, тут стою, — но не выходит, голос осип.

Жгучая боль в ноге вынуждает вскрикнуть, эта лошадь наступает своим каблуком на мою ногу.

— Ай! — рычу. — Дама, аккуратней!

— Что? Не орите на меня! Развалились тут как у себя дома, подберите грабли лучше! Пройти негде! Мачо недоделанный!

Вообще в курсе, на кого бузит?

— Послушай, ты, курица…

Закатывает глаза, отчего кровь начинает бурлить по венам!

— Смотри на меня, когда с тобой разговариваю! — кашляю, ком в горле не проходит.

Хмыкает! Не дает договорить, ныряет в окно:

— Спасибо, дядь Сереж.

Теперь понимаю, почему все нервные здесь.

— Куда деваться, — жалобно мычит толстопуз.

Девица разворачивается и дальше цокает к выходу, нас разделяет лента.

Вслед ей кричу:

— Лошадь!

Останавливается, поворачивает голову и только своими губками шепчет:

— Пошел на х…! — без звука.

Походу, у меня упала челюсть до пола и выпали все зубы, буду улыбаться деснами. Растерян.

— Слышь!

— Слышу, слышу.

— Это ты мне?

Останавливается. Нас опять разделяет лента.

— Конечно тебе. Тут больше нет никого в красных пидарских мокасинах.

— Это… Это топ-сайдеры.

— Да хоть галоши.

Чистый нокдаун. Виляя аппетитными булками, двигается к выходу.

— Стой!

Не оборачивается. Выставляет руку в сторону и показывает фак! Господи, ты создал эту женщину из ребра Адама, который страдал саркомой?

— Ах ты ж су… чка! Сейчас засуну тебе этот палец по гланды, и не только палец!

— Паспорт! — рявкают из окна. — Понаехали. Русский не херячат и сюда прутся. Страна не резиновая.

— Что, простите? Я! Тут! Стоял три часа! А эта кляча подошла и…

— Молодой человек, хватит время тянуть. Мне ребенку памперс менять надо и покормить… Сейчас грудь взорвется от молока. Видите? Молоко течет!

— Оу, — меня сейчас стошнит.

Срабатывает цепная реакция, вся очередь поливает меня проклятиями до пятого колена. Все из-за этой девки!

Куда я попал? Верните меня в США.

Немыслимо. Просто немыслимо. Так и знал, возвращаться сюда — плохая идея.

А-а-а! Зло еще тут? Стоит с копной бумаг, прижатых к груди, и на плече телефон, опять болтает. Отлично, рот рабочий, еще плюс в ее копилку. Не знаю, что делать. Подойти шлепнуть по жопе или ударить лицом об колено?

Задеваю ее со всей силы плечом, отчего все документы и телефон разлетаются.

— Ты че, совсем не видишь? Куда прешь, козлоёб?

Останавливаюсь спиной, плачý той же монетой, показывая фак. Да, по-детски, но последнее слово за мной.

— Знаешь, куда себе его засунь! Ара-бой!

Толкаю дверь, меня встречает моя семья всем составом. От количества встречающих складывается ощущение, что свадьба пройдет прямо тут.