Вернуть Боярство 5

Глава 9

Оставаться для того, что бы понаблюдать экзекуцию, я не стал. Сомнительное зрелище, необходимое в целях дисциплины, у меня восторгов не вызывало, так что я отправился туда, куда шёл изначально.

Пленный мечник был в отвратительном состоянии. Уж не знаю, какой дрянью он себя накачал, что бы развивать достаточную для противостояния мне скорость, но откат у неё был весьма жестокий. Дело осложнялось ещё и тем фактом, что мои целители сейчас были заняты бойцами и пострадавшими среди обозников, так что пленник лежал в отдельном углу наскоро заведенного загона, куда загнали всех пленников. Полтора десятка нолдийцев, из которых дюжина была однорогими и лишь трое — двурогими, да почти две сотни сорсов. Только этого геморроя мне не хватало… Хотя ладно, придумаем, как их к делу пристроить.

Нолдийцы держались отдельно от своих серокожих слуг, расположившись в отдельном, самом чистом углу. Потрёпанные, злые, лишенные магии зельем антимагии, они, тем не менее, всё ещё сохраняли власть над сорсами, раз те покорно теснились в грязи, освободив почти половину свободного пространства для своих хозяев.

Мой личный пленник лежал отдельно. Нолды поглядывали на него с презрением, сорсы тоже обходили стороной — и потому бедолага лежал в куче жидкой грязи, едва держась в сознании. Что меня, надо сказать, категорически не устраивало.

— Орясины безголовые, — рыкнул я сопровождающим меня чародеям. — Я что, на китайском с вами разговаривал? Или за последние недели булки расслабили и решили что на мои приказы хуйца накинуть дозволяется? Я ж не поленюсь, зубы-то самолично пересчитаю, канальи!

— Поднимете руку на подчиненного, не имеющего возможности дать сдачи? — притворно ужаснулся находящийся здесь же Влад Приходько. — Ты вроде был куда более этим… дерьмокра… демонокра…

— Демократичным, — сдержанно подсказал кто-то из младших магов.

— Да, именно так! — согласился Влад.

— А кто сказал, что буду бить беззащитного? — поднял я бровь. — Просто устрою тренировочный поединок и отделаю, как бог черепаху. Какого такого хрена мой пленник в общей куче лежит? Я же велел влить в него зелье регенерации и расположить отдельно!

— Прости, Аристарх, но тут столько делов со своими же — раненные, разделка добычи, пригляд за караванными, отослать людей найти разбежавшихся обозников, выставить охранение… Честно сказать, о пленнике совсем из головы вылетело, — развел руками Влад. — Пока поставили отдельную палатку, пока то да се — решили оставить на некоторое время тут. Я, собственно, за ним сейчас и пришел.

— Раз пришел — давай, неси, — велел я.

Влад махнул рукой паре бойцов, но я, мстительно улыбнувшись окликнул их:

— Куда? Нет, господин Приходько, потащишь на своем горбу, без всякой магии. В следующий раз будешь расторопнее… Я сказал — без магии! Прямо такого, вывалянного в грязи. Нехер тут умничать — я, когда был твоим подчиненным, себе подобного не позволял. И ты не будешь.

Пребывающего в полубессознательном состоянии сорса-полукровку нести оказалось недалеко — буквально в десятке шагов находилась та самая, наскоро разбитая палатка. Небольшая, на шестерых человек максимум — но больше и не требовалось. Пока туда переносили моего пленника, я решил полюбоваться прочей нашей живой добычей.

— Есть здесь кто-то, кто знает нашу речь? — поинтересовался я.

В первую очередь потому, что заметил странные взгляды нолдийцев, наблюдающих, как уносят мечника. Нет, вернее даже не так — презрительные и злые взгляды со стороны чистокровных, направленные полукровку, меня нисколько не удивили. Шесть женщин и восемь мужчин глядели почти одинаково. А вот одна из двурогих, седьмая по счету среди женщин, глядела совсем не так. Она находилась в самом углу, позади остальных своих сородичей, и потому выражение её лица разглядел, наверное, лишь я — на нем был страх, тревога и… Надежда? Трепет? Хрен знает, но когда она услышала нашу с Приходько беседу, женщина явно облегченно выдохнула.

Два рога, уровень Адепта — но очень сильного Адепта. Вполне возможно, что в скором времени доросла бы до ранга Мастера. Вон, второй рог уже почти не уступает в длину первому — а именно это было зримым показателем их магического развития. Усталая, покрытая копотью, с запекшейся кровью на плече, в рваных тряпках — её явно успели изрядно помять при пленении и раздевании. Это ей ещё повезло, что по кругу не пустили — есть у простых вояк некоторые славные традиции, нарушать которые непринято. К её счастью, бой был слишком скоротечен и слишком много оказалось забот после него… Да и, надо сказать, сопровождать обоз, в котором шлюх раза в два больше, чем у меня бойцов в гвардии, в некоторых ситуациях весьма полезно. Солдаты не испытывали недостатка в женской ласке… Хотя трахнуть нолдийку считалось чуть ли не особой честью — как же, иномирянка, вражина и так далее… Поражаюсь иногда тараканам в головах людей. Уже и примету придумали — взятая с боя нолдийка приносит удачу, если оприходовать… И ладно бы рядовые — простые, необразованные мужики из лесничих, охотников, браконьеров, крестьян и бывших солдат. Так нет, маги тоже активно верили в эту ересь…

— Что, совсем никого? — притворно удивился я. — Вторглись в наш мир, объявили нам войну и даже не удосужились выучить речь своих рогов? Действительно глупые рогатые свиньи…

— Я знаю вашу речь, чародей, — отозвалась та самая пленница. — Не нужно и дальше оскорблять наш народ. Сегодня ты победил, так прояви уважение к побежденному врагу.

— С чего мне уважать трусов, что прячутся по лесам и нападают на обозы, в которых почти все — некомбатанты? — поднял я брови.

— Это война, — ответила та, пожав плечами. — В ней нет чести и честности — для победы любые методы сгодятся.

— Заметь, ты сама это сказала, — оскалился я, заставив её нахмуриться. — Эту тоже ко мне, в шатер.

Надо сказать, вышла вперед нолдийка сама. Её товарищи что-то залопотали на своем, обращаясь к женщине, один из них даже схватил её за плечо, что-то властно бросив, но та гордо вырвалась из его хватки и, не удосужившись ответить, зашагала вперед. Гордо поднятая голова, широко расправленные плечи и прямая спина… В сочетании с крупной грудью и даже сквозь оборванное тряпье видной тонкой талией смотрелось это весьма… В общем весьма — мужчины меня поймут. И рожки её ничуть не портили, даже придавая некую изюминку.

Впрочем, похоть я быстро заглушил. Не то, что бы я был клинически верен своей пока даже неофициальной невесте — нет, сходить сбросить пар я до сих пор был не дурак, но брать кого-либо силой почитал ниже своего достоинства. Да и честно говоря к сексу, в целом, относился чуть серьезнее чем к любой другой физиологической потребности. Кроме как с Хельгой — но тут другой коленкор. С ней у меня выходило не просто банальное наслаждение телами, у нас отлично сочеталась энергетика, отчего процесс выходил на иной уровень — мы словно бы подпитывали друг друга. Честно сказать, будь мы мужем и женой и имей я её под рукой постоянно, мне никто иной и интересен не будет. Хотя бы потому, что ночь с ней даже в магическом плане приносит пользы столько же, сколько неделя усердных тренировок… И это мне — ей это куда полезнее.

Нолдийка, выйдя из загона и глядя прямо перед собой, последовала прямо к палатке, в которой сейчас лежал явно не безразличный ей полукровка. Кто она ему? Мать? Едва ли — нолды живут раза в два с половиной дольше людей, но даже так она была для этого слишком молода. Старшая сестра? В это уже можно было бы поверить, но… Нет. Я видел её взгляд, и так на братьев не смотрят, даже на любимых братьях. Остается лишь один вариант…

— Славную себе женщину отхапал этот ваш мечник, — хмыкнул я, заходя вслед за ней.

В палатке остались лишь мы трое. Остальных я услал заниматься более важными делами, чем сопровождать не нуждающегося в охране чародея четвёртого ранга — дел было по горло, и везде требовались руки. Тут я и сам управлюсь.

Она глядела на него с такой нежностью и тревогой, что я аж скривился. Ромео, мать их, на пару с Джульеттой… Ну что ты будешь делать?

Внезапно, словно на что-то решившись, женщина глубоко вздохнула и одним рывком сдернула своё рубище, представ передо мной по пояс голой. Вместе с тем с её руки сорвалась крохотная фиолетовая искорка, отправившая мечника в глубокий сон.

— Делай со мной что хочешь, хуннус! — гордо бросила она мне, скрещивая руки под весьма внушительной грудью так, что они аж приподнялись и уставились прямо на меня. А четвертый с лишним размер это, скажу я вам, совсем не шутки, особенно когда он не дряблый и обвислый, а вполне себе как у двадцатилетней молодки. — Только вели своим людям перенести Ильхара в другую палатку и оказать ему помощь. Я готова быть твоей ра…

— Тише-тише, сисястая! — поднял я руки, ошарашенно уставившись ей прямо в глаза. Надо признать, бабская логика в очередной раз поставила меня в тупик. Нам, мужчинам, никогда не понять, что творится в головах противоположного пола… И боюсь факт разности рас и видов тут ни на что не влияет. — Сдалась ты мне триста лет! Не собираюсь я тобой пользоваться, дура! На, прикройся!

Я бросил ей плащ, и удивленная нолдийка поймала его. Неуверенно взглянув на меня, а затем на спящего здоровяка, она закуталась в него. Во взгляде пленницы отобразилось огромное облегчение, опасение — что ж ему может быть нужно, если не тело? — и даже, мать его, лёгкая обида. Странные они существа, эти женщины… Тебя не взяли силой, радуйся — нет же, где-то в глубине сознания лёгкая обида из разряда мол я что, такая страшная?!

К счастью, в данном случае я пленитель, победивший её и её сородичей в честном бою, так что могу честно наплевать на то, что она там себе надумает.

— Буди этого, Ильхара, да? В общем, буди его — будешь у нас переводчицей, — велел я. — И кстати — какого хрена на тебя зелье антимагии не сработало?!

— Сейчас разбужу, — радостно заявила та, проигнорировав мой последний вопрос. Это она что, сейчас думает что я в куртуазность и галантность с ней играть буду? Пытается сесть на шею, раз уж я плащ дал и прямо тут на полу не растянул? Очень зря…

Что я до неё быстро донес — синие молнии ударили, заставляя ту выгнуться дугой и рухнуть на пол, содрогаясь в конвульсиях. Женщина захрипела, заскребла пальцами по земляному полу, в какой-то момент даже обмочилась… Пять секунд, и я прекратил мучения. Неспешно шагнув к выпучившей глаза и тяжело, с хрипами дышащей нолдийке, по телу которой ещё пробегали коротенькие и тонкие синие разряды, я с размаху пнул её в живот, отчего ту подкинуло на метр. Затем, вновь подойдя к ней, надавил тяжелым сапогом на грудь и, глядя прямо в глаза, негромко заговорил:

— Если я задаю вопрос — ты немедленно отвечаешь. Если я говорю что-то сделать — ты немедленно делаешь. Если говорю заткнуться — затыкаешься… Прикажу лаять, как собака — и лаять тоже будешь. Ты меня поняла, рогатая?

С ненавистью взглянув на меня, нолдийка хрипло выплюнула:

— Никогда! Как там у вас говорят? Пошёл нахер, малолетний урод!

Она вцепилась руками в мой сапог, сдавливающий ей правую грудь, и попыталась отпихнуть, я же лишь довольно ухмыльнулся. Я, вскинув руку, начал формировать шаровую молнию, направив её на лежащего здоровяка.

— Ну тогда я просто прикончу этого красавчика, — насмешливо бросил я. — Что ты на это скажешь?

— Он нужен тебе, иначе ты бы не выделил ему отдельную палатку…

— Он нужен мне в качестве наставника для моих воинов, верно, — кивнул я. — Но мне очевидно, что на любые попытки заставить его служить мне он ответит отказом. И у меня выбор — либо сдать его магам разума, что сделают из него покорную марионетку, либо убедить его служить мне добровольно. И в качестве марионетки он потеряет возможность развиваться как воин дальше… А тогда его ценность в моих глазах очень сильно упадет.

Её ребра чуть-чуть хрустнули под моей ногой, и она зло зашипела, но сдержала крик. Молодец, волевая женщина… Я убрал шаровую молнию и продолжил:

— Не буду врать — он и его талант в моих глазах ценнее всех тех, кто сейчас находится в загоне, вместе взятых. Включая и тебя, кстати… У меня остается лишь два варианта заставить его служить мне. Первый — я сейчас приведу его в чувство, отделаю тебя до неузнаваемости и заставлю сказать, что на каждый его проступок будет приходиться очередное твое избиение. А если очень сильно меня разозлит — вообще отдам тебя на потеху солдатне… Но есть и второй. Ты, дура, наконец поймешь свое положение и поможешь убедить мне этого Мастера Меча добровольно служить мне. Что выберешь?

Я убрал ногу и отошел в сторону. Сейчас на мне брони не было, так что, запустив руку за пазуху, я достал из внутреннего кармана мундира металлический портсигар с папиросами и, вытащив одну, прикурил от пальца, наблюдая за нолдийкой.

Опыт и зрелость — великие вещи. Уверен, будь передо мной импульсивная малолетка примерно моего нынешнего официально возраста, она бы либо гордо заявила что не изменит своего решения, либо попробовала бы устроить двойной суицид с помощью оставшихся крох магии. Но передо мной сидела взрослая, опытная и явно кое-чего видавшая в этой жизни зрелая женщина, которая не спешила поддаваться глупым эмоциям. Мозги — великая сила! Даже более великая, чем голые магическое и боевое мастерство. Мой бесславная гибель в прошлой жизни очень подходящее доказательство этой моей теории…

— Что мне ему говорить и что ты предлагаешь, чародей? — сплюнув кровь, натянула плащ и с трудом встала нолдийка.

— Всё просто — на моих землях я выделю вам отдельное помещение, в котором ваша парочка сможет жить, — ответил я. — По территории моего поместья вы сможете передвигаться безо всяких ограничений, никаких унизительных ограничений и прочего для вас не будет. Ильхар будет тренировать магов и воинов моей гвардии во владении мечом и искусству боя в целом — он весьма хорош, я это успел оценить на себе.

— И никаких рабских ошейников? Попыток выведать магические тайны моего народа, узнать…

Я захохотал. Искренне, не притворяясь, от всей души расхохотался. Глупая двурогая, да какие тайны можешь мне поведать ты, сама ещё не достигшая силы, при которой к магу начинают относиться более менее серьёзно?! Мне, существу, что прожило три века, последний из которых оно было на вершине магического мира? Мне, обладателю бессчетных секретов и тайн в самых разных областях магии, мне, кто, наверное, по моему нескромному мнению является одним из сильнейших и образованнейших реинкарнаторов этого мира?! Вдвойне смешно оттого, что она близко не понимает, с кем сейчас толкует — а ведь любой приличный шаман сходу бы понял, какую ересь и для кого она несет.

— Поверь, твои дешевые секреты плетения магии с сиреневым оттенком мне даром не сдались, — ответил я, утирая невольно проступившие от смеха слёзы. — Я по одним лишь артефактам вашего народа узнаю больше, чем ты сама знаешь… Причем на порядки больше. Так что нет, дешевые тайны своего рогатого племени можешь оставить себе. В них я не нуждаюсь… Лучше подумай вот о чем — я по реакции и взглядам твоих сородичей видел, какое отношение у нолдийцев к Ильхану. И примерно понимаю, как тебе сложно было при этом спать с этим пареньком… Но у меня в поместье всем будет наплевать на ваше различие в положении и иерархии. Там ты сможешь быть просто женщиной, мирно живущей со своим мужчиной безо всякой опаски. Если пойдете ко мне под руку и докажете, что верны мне — я обязуюсь добыть для вас и гражданство Империи, и полную защиту от всех тех, кто может быть против вашего союза. Подумай, женщина — я даю тебе возможность жить с возлюбленным, не опасаясь осуждения, поругания и прочего. Шанс просто жить и быть счастливой…

И я вышел их палатки, щелчком пальцев накладывая охранные чары на палатку. Пусть посидит, подумает и сделает всё, как мне нужно. Не буду мешать и лезть куда не надо… Ну а ответ на вопрос, как рогачи пусть и частично, но избегли действия антимагического зелья, будет её первой платой за предоставленную ей возможность.

Я знаю женщин. Пока она любит своего возлюбленного, она пойдет на что угодно ради нормальной, стабильной жизни вместе с ним, и плевать ей будет на то, как это выглядит в глазах сородичей. Женщиной, в отличии от мужчины, больше правят эмоции, нежели логика — и именно в эту точку я ударил. Как мне всё-таки повезло с тем, что эту рогатую не прикончили в бою… Ну па пока можно расслабиться и заняться тренировками.

— Господин, я тут обнаружил кое-что интересное, — донеслась до меня мысль от Второго, лишая всякой надежды на то, что бы просто мирно позаниматься саморазвитием. — И думаю, вам лучше прийти самому, что бы оценить найденное…

— Скоро буду, — вздохну я.