Вернуть Боярство 5

Глава 8

Меч Простолюдина всё набирал обороты, а я усложнял свои атаки. Желтые молнии бежали по моим венам, погружаясь всё глубже в моё тело, все усиливая скорость моих рефлексов и реакции. Блок, удар, удар и ещё удар — я не пускал ману в оружие, стремясь уравнять шансы, но даже так было удивительно, как долго держится оружие сорса. Так-то у меня весьма дорогой и качественный артефакт в руках… Видимо, у его оружие ковали не худшие кузнецы.

Мой противник был под два двадцать ростом, обладал здоровенными мускулистыми руками и двигался на удивление четко, резко и быстро для такой туши. Мой клинок был куда длиннее его шестидесяти сантиметрового оружия, смотревшегося чуть ли не кинжалом в руках здоровяка, но длина наших конечностей слишком сильно различалась, причем в его пользу. А это уже уравнивало шансы.

Я сыпал ударами и старался держать выгодную для себя дистанцию. Доспехи серокожего сильно отличались от его же меча, причем в худшую сторону — сейчас они были лишней обузой, сковывающей его движения, а не защитой. В нескольких местах они уже оказались пробиты, но раны, по меркам моего противника, были не слишком опасны.

Сорс же напирал, стараясь навязать мне бой на сверхближней дистанции, там, где его гладиус имел бы хоть какие-то преимущества. На какие он только финты не шёл, что бы выйти на удобную дистанцию для атаки! И, что характерно, совсем не безрезультатно — я оказался непопятнан лишь из-за того, что мои доспехи были слишком хороши для его оружия. Нет, бой бы я не проиграл — но пару аналогичных его собственным царапин точно получил бы.

От бедолаги уже шел самый натуральный пар. Видимо, двигаться на таких скоростях и бить в полную мощь было сложно для моего противника — всё реже были попытки достать меня, всё чаще он вместо контратак стремился уйти в глухую защиту, экономя силы. Победитель был уже очевиден любому опытному бойцу, но даже так противник сдаваться не собирался.

Тяжело дыша, здоровяк замер, закрываясь остатками щита, в котором не хватало немалых кусков — я постарался на славу. Из под шлема, подмышек, сапогов и всех сколь-либо открытых участков тела валил мерзкий, вонючий пар — влага стремительно испарялась из истощенного организма.

— Может сдашься, серый? — предложил я. — Ты слишком ценный кадр, что бы погибать в глупой, мелкой стычке.

— Унна ихиор, ратаур! — рыкнул мой враг и я досадливо цыкнул. Ну естественно — откуда ему знать русский язык, если им даже среди рогачей редко владел? Вздохнув, я поднял меч и встал в стойку, готовя последнюю атаку. Ложный укол в лицо и резкий перевод удара из колющего в рубящий, что бы оттяпать руку с клинком, которым он попробует отбить удар. А дальше — срубить голову…

Я рванул вперед, выбрасывая клинок в ложном выпаде. Ну как ложном — если пойму, что атака проходит, то он станет он станет настоящим. Нечего усложнять.

Вот только безропотно подыхать серокожий не собирался. Даже не пытаясь защититься, он подался навстречу, выбрасывая свой меч в точном встречном выпаде — прямо в щель моего забрала, в единственную уязвимую для него точку. Вот сученыш! Да он же хочет разменяться жизнями!

И в этот свой удар он вложил все остатки сил. Всю свою скорость, весь вес разогнанного организма и немалую физическую мощь, которая, как я успел заметить, сильно превосходила рядовых сородичей моего врага. Проигнорировать летящее прямо в глаз лезвие не представлялось возможным, и я, разрывая связки и сухожилия в запредельном усилии, начал скручиваться, что бы провернуться вокруг своей оси, пропустив его выпад мимо.

Это было больно и сложно. Едва-ли кто либо в окрестностях сумел бы повторить такой трюк — ведь я, разрывая движение, в исчезающе краткий миг сменил вектор и характер своего движения. И мне удалось — меч пролетел мимо. Всё, сейчас, выйдя из разворота, рубану здоровяка и схватке конец.

Вот только мой противник был явно не согласен с подобным раскладом. А потому на мою спину, которую он уже никак не успевал поразить клинком, он просто рухнул плечом той руки, что сжимала проносящийся мимо клинок.

Меня отбросило на несколько метров, но я сразу вскочил. В отличии от моего врага — бедолагу действительно окончательно оставили силы, и он лежал, тяжело и глубоко дыша. В руках не осталось ни меча, ни щита, но даже так он отчаянно пытался заставить себя встать — вот только руки и ноги лишь едва-едва шевелились, показывая, что теперь уж точно всё.

— Добьёте? — поинтересовался Арсений, с интересом глядя на едва шевелящееся тело.

Добью ли? В горячке боя я твёрдо намерен был прикончить врага, не смотря ни на что. Да что там — я и сейчас шагал, занося клинок для последнего удара, но… Это же какая потеря! Мастер Меча с большой буквы, он, если ему дать хороших артефактов и боевую алхимию, сумеет дать бой любому из моих Мастеров. Да что там дать бой — экипируй я его как следует, и он скорее всего любого из них выпотрошит, не смотря на их силу! И лишиться такого ценного кадра было бы весьма жаль.

Да и ладно, чего греха таить — я невольно испытывал уважение к этому здоровяку. Он видел, что меня не сумели прикончить совместными силами его хозяева, видел, как его сотоварищи сломались под натиском моих воинов и частью бежали, частью сдались плен — но вместо того, что бы последовать примеру остальных решил драться до конца. Глупо, да — но умников я как раз таки не слишком-то и уважал. Умники, они такие — чуть запахнет жареным и готовы дать дёру, если только за спиной не Род или что-то жизненно важное.

Этот же пошёл вперед и решил умереть, как воин. Я ценю мастеров боя, очень ценю — ведь кому как не мне известно, сколько трудов нужно положить, что бы стать сильным без магии? Сила воли, упорство и смелость, презрение к своей слабости и неугасимое рвение в самосовершенствовании, смелость что бы преодолеть боль…

— Нет, — ответил я. — Признаться, этот здоровяк добился моего уважения. Возьмем в плен, но в отличии от остальных — сдавать имперцам не будем. Это мой трофей! Ну и да — познакомьтесь, это ваш будущий инструктор по владению мечом. Прошу любить и жаловать.

— Судя по тому, что он сдаваться не хотел, он на вас работать может и не согласиться, — заметил кто-то из остальных Мастеров.

— Меня его мнение мало заботит, — пожал я плечами. — Не мытьем, так катаньем, но я сделаю его своим. Кадры решают всё — а этот кадр, если его хорошо вооружить, нескольких таких как вы стоить будет.

— Ну, ты уж слишком то его не перехваливай, — заметил подошедший последним Приходько. — Он с тобой, конечно, славно рубился, но используй ты магию — здоровяк бы и трех секунд не прожил.

— Используя я магию, никто из вас бы тоже трех секунд не продержался бы, — пожал я в ответ плечами. — Это ни о чем не говорит. Всё, давайте за дело! И приведите мне умников, что были в боевом охранении. Мне, знаете ли, очень интересно, какого хера они всё проморгали.

Продолжить движение в этот день нам было не суждено. Пока собрали перепуганных и разбежавшихся шлюх, обозников, рядовых торгашей, конюхов и прочий небоевой народ, пока занимались ремонтом разбитых телег и повозок, занимались раненными, сортировали пленников… В общем, нечего было даже думать о том, что бы продолжить поход. Тут дай бог завтра к обеду сможем продолжить движение.

А ещё мне решили высказать своё «фе» хозяева всего того добра, что шло с караваном. И вот тут я даже малость прибалдел — это какой же уровень слабоумия и отваги надо иметь?

— Милостивый государь, нам хотелось бы обсудить вопрос компенсации причиненного ущерба, — заявил мне самый храбрый среди них.

И самый богатый — ему принадлежала почти четверть этого обоза, у него было трое Учеников, пусть и очень слабых, в охране, а сам этот тип был Адептом. То есть, говоря проще — ненаследный дворянин, отслуживший своё армии. Либо, что скорее — маг во втором-третьем поколении, из тех семей, что никак не могли породить хотя бы Мастера, что бы получить официальное право на основание Рода, но все равно неплохо устроившийся в жизни.

— Это какой такой компенсации? — поднял я бровь.

Перехватили меня для разговора как раз тогда, когда я, шел разбираться с неудачниками из боевого охранения. Что ж — в мой шатер бы это чучело никто не пустил бы, с моими замами-Мастерами они были достаточно хорошо знакомы, что бы понимать, что те им бошки поотрывают за такие заходы. А вот во мне, очевидно, видели лишь сопляка, на которого есть шанс повлиять. Закономерно — я с торговцами и прочим навязанным мне людом сам не общался, доверив это Арсению и Приходько. Вот, видать, эти дураки и решили, что со мной дело иметь проще…

— За понесенный нами ущерб! — решительно заявил невысокий пухляш, стоящий рядом с инициатором беседы. Подмастерье, не более — но тоже немало заработавший на войне за счет выкупа боевых трофеев и сейчас ведущий за собой сколько-то телег добра. Кстати, тот Подмастерье, бой которого я наблюдал лично, с этими умниками не пришел, лишь стоял поодаль и наблюдал за происходящим, всем своим видом показывая, что он сам по себе.

— В ходе нападения, которое прошляпили ваши люди, мы понесли… — начал было Адепт, который являлся негласным лидером десятка подошедших ко мне людей, но я поднял руку, прерывая его.

— Мне насрать, что вы там потеряли, милейшие, — закипая ответил я. — У меня два десятка погибших, среди них — пятеро магов. В связи с чем я очень, очень зол… А знаете почему?

— Мы!..

— Потому, что мне навязали на голову это ваше стадо, — продолжил я, не обращая внимания на попытку ответа. — Не знаю, кому и сколько вы заплатили за то, что бы моя гвардия шла с вами, но будь мы сами по себе, этого нападения даже не случилось бы. Потому что нападать на несколько сотен опытных бойцов, рискуя понести большие потери и при этом получить крайне скудную добычу никто бы не стал. Мы ведь с фронта движемся, а не наоборот… Но вас, суки, навязали мне. Погибли воины, потрачены артефакты, алхимия, время и силы… Мы выполнили свою задачу — защитили обузу, которая нам не нужна. А вы, свиньи, мне тут претензии выкатываете?! Я — Николаев-Шуйский, Глава Рода. А это — моя гвардия… Так может, мне сейчас приказать им перебить всех вас? И присвоить себе ваше добро? А в Александровск отправить депешу — так мол и так, пытался, но во время нападения врага обоз был вырезан…

— Вы не посмеете… — побледнев, неуверенно произнесла единственная женщина среди присутствующих. — К тому же с вами говорит дама…

Слабенькая целительница второго ранга и хозяйка самого большого борделя из тех, были в корпусе. Насколько я знаю, едет для обновления своего поредевшего и уже затасканного «товара», который, пропустив через себя огромные толпы народу, уже не справлялся даже с помощью дешевой целебной алхимии и её невеликих умений.

— До того, как вы открыли рот, со мной говорили исключительно обладатели первичных мужских половых признаков, — взглянул я на неё. — Ну а что касательно вас… Вы не дама. Вы просто шлюха с каплей магического дара, всеми силами принимающая алхимию для омоложения и командующая сборной солянкой других шлюх. И если я разрешу своим ребятам позабавиться с вами и вашими девками, прежде чем их убивать, мне только спасибо скажут. Ни рука, ни член у людей, что четыре месяца были на самых горячих участках фронта, не дрогнет. Я внятно объясняю?

Разумеется, отдавать подобные приказы я не собирался. Я человек, в конце концов, а не зверь, а они ничего плохого по сути не сделали — но припугнуть поднявших голову идиотов давно пора было. И они вняли, по глазам вижу. Хотя ещё бы не внять — я сам, не сходя с места, мог десятка полтора дворян назвать, что могли бы воплотить эту угрозу, не колеблясь.

Ведь у нас на руках убитые и пленные рогачи. Хотя нет. «В результате жестокого боя все враги были убиты», сказали бы они в донесении. А затем представили бы головы рогачей и серсов, коими набили бы пару телег, да трофейные оружие и артефакты. А так же тот факт, что из Багрянска мы вышли почти без пленников, так что заподозрить нас во лжи было бы сложно. А к моменту, когда мы добрались бы до родных земель, пока кто-либо озаботился бы происшествием… Следствие, в том маловероятном случае, если бы до него дошло, развело бы руками — поднять для допроса трупы, похороненные три-четыре недели назад, сумел бы разве что Старший Магистр. А подобные персонажи ради каких-то простолюдинов и ненаследных дворян пальцем о палец не ударили бы — у таких шишек своих дел хватает.

Мир не совершенен. Особенно к слабым, не благородным и небогатым — к ним он несправедлив втройне. Собственно, если брать средний градус по больнице, меня по отношению к нижестоящим можно назвать если и не добряком, то весьма справедливым и хорошим человеком. Так было в моём прежнем мире, так осталось и здесь — знати плевать на всех, кроме себя. Собственно, потому я в свое время и жил отшельником близ Диканьки…

Я поглядел на стоящего рядом Хмельницкого — одного из моих Мастеров.

— Пройтись по всем телегам этих господ. В ходе боя я заметил, что многие из них обладают либо запрещенными для простолюдинов боевыми товарами и артефактами, либо откровенно выкупленными у интендантов Имперской Стражи винтовками, броней и гранатами. Да и алхимию имеющуюся проверь… Все, на что у них не найдётся разрешений и документов о покупке, конфисковать.

— У тех из них, кто обладает магическим даром, тоже всё изъять? — деловито поинтересовался мой подчиненный.

— Лишь то, на что не найдешь документов и разрешений, — чуть остудил я его пыл. — Всё в рамках законов.

Которые Хмельницкий, наверное, знает не сильно лучше меня самого. То есть — лишь весьма условно… А потому я кивнул стоящему поодаль Подмастерью, подзывая к себе.

— Как звать?

— Матвей Лаптев, — вытянулся тот, едва ли не щелкнув каблуками крепких, окованных сталью сапог. — Вольный торговец. Имею все необходимые разрешения для…

— Не, Лаптев, это мне неинтересно, — покачал я головой. — Сделаем так. Вижу, копишь силы и деньги на прорыв к рангу Ученика? Из бывших военных, верно?

— Так точно, ваше благородие, — ответил он. — Сто третий пехотный полк, чин — прапорщик. Отслужил Отечеству и Его Императорскому Величеству пятнадцать лет. Тянул лямку с шестнадцати до тридцати одного, далее решил попробовать себя на гражданке. Как вы верно заметили — собираюсь брать следующий ранг.

— Тогда вот тебе мое слово и мое предложение, бывший прапор, — хищно улыбнулся я. — Гарантирую, что у меня под рукой ты в течении года доберешься до ранга Адепта. Что получишь знания наравне с теми, кто признал меня и пошёл под мою руку, и ни в чем обижен не будешь. Но — сейчас пойдешь вместе с Хмельницким и поможешь ему с осмотром. Мы, люди военные, мало что понимаем в торговле, нас и нагреть могут… Но ты, думаю, к своим годам премудрости торгашей освоил и сможешь нам помочь, верно?

Фактически я предлагал ему стать моим человеком. Ибо после такого стоящие передо мной люди, что явно имеют куда больший вес в их среде, чем он, не дадут ему житья. С другой стороны, отказывать ему тоже было боязно — а ну как включу в список тех, кого сейчас мои люди лишат части неправедно нажитого?

— Господин Николаев-Шуйский, прошу принять меня в качестве своего вассала, коли не побрезгуете, — внезапно заявил он. — Клянусь служить вам верой и правдой и не подвести вашего доверия. Хоть в рядах вашей гвардии, хоть иными способами, которые вы сочтете приемлемыми!

— Неожиданно, — признал я. — А ты хоть знаешь, кто я, где мои Родовые земли и сколько у меня подчиненных? Не боишься впросак попасть?

— Я, ваша милость, человек жизнью битый, — ухмыльнулся мне рябой здоровяк. — Прежде чем напрашиваться и давать мзду помощникам коменданта Багрянска, что бы напроситься с вами в путь, я навел справки. Да и то, что я сегодня увидел… В отличии от этих, — презрительно покосился он на своих коллег — я военный опыт имею. И не увидеть силу вашей гвардии и вашу собственную было сложно… А уж после вашего обещания сделать меня Адептом все сомнения отпали — лучше уж служить вам, чем дальше скитаться самому по себе. Нас ведь, вольных торговцев, пнуть каждый может, а вот коли за мной сильный Род будет стоять, то другое дело.

Смелый и инициативный мужик. Мне нравится, мне такие сейчас будут весьма нужны — к сожалению, мирная жизнь в моем случае куда тяжелее службы на передовой.

— Ну что ж — после того, как вы с Хмельницким закончите, я оценю твою работу и дам ответ, — кивнул я. — Хмельницкий — ты будешь следить, что бы никто не пытался надавить на нашего друга или пугать чьими-то авторитетами. Ну и что бы он не пробовал свой карман нагреть — во втором случае можешь ему ноги переломать.

Дальше, не обращая ни на кого внимания, я отправился по своим делам. Будет любопытно, насколько сильно выпотрошит проштрафившихся торговцев явно амбициозный Подмастерье Лаптев. Ну а возражать и грозиться ему никто не рискнут — Мастер за спиной вольного торговца слишком внушительный аргумент. Заодно и Лаптев пусть усвоит, что со мной шутить не следует — Хмельницкий и без моих приказов принял бы меры, коли тот начал бы пытаться меня нагреть. Вот только без моего приказа он бы ему не ноги сломал, а на ближайшей березе повесил бы, потому я и уточнил наказание. Суровый он мужчина, этот Хмельницкий… Впрочем, они все десятеро ребята суровые.

Вот честно — что за народ такой? Вместо благодарности лезут компенсаций требовать, будто я обязывался их защищать. Наглые свиньи… Ладно, не до того сейчас. Я стремительно шёл вперед, к той части разбитого нами лагеря, где сейчас находились мои гвардейцы — свой лагерь мы разбили в отдельной части общего, не смешиваясь с остальными. Не хватало ещё в случае какой-то ночной атаке собирать своих людей во всем этом людском море! Мои воины будут нести дозор, а мои маги очертят сигнальные круги и сплетут заклинания — и на том пусть спасибо скажут. Ну и да — случись чего, я их конечно не брошу. Злость злостью, но жадность и глупость проявили отдельные торговцы, и бросать за это на произвол судьбы ни в чем не виноватых шлюх, охранников и прочих я не собирался. Не нужно разумную жесткость превращать в глупую жестокость.

— Я проверю этого Лаптева, — раздался голос в моей голове. — Мало ли, вдруг казачок окажется засланным. Не против?

Он сейчас вышагивал, облаченный в форму обычного мага Ученика и сокрыв свою ауру. Впрочем, когда ты потратил семьдесят процентов своего резерва на скрытное проникновение в самую гущу врага и удар высшей магии, это несложно.

— Конечно, — ответил я ему телепатией. — И вообще — ты у нас дока по подобной грязи, тебе и карты в руки. Делай всё, что посчитаешь необходимым — у тебя картбланш.

Удобно иметь слугу, который связан с тобой могучими черномагиескими ритуалами и не может предать, даже если захочет. Вдвойне удобно, когда он сохранил прежний уровень интеллекта и навыки по его основной специальности — со временем это может оказаться даже важнее его боевых способностей. Старшим Магистром и выше я и сам однажды стану, а вот его опыта и навыков в тайных операциях, шпионаже и контрразведке не приобрету точно. Редчайший случай, когда брак призванного слуги Темных Богов оказался полезным, а не вредным. Я бы даже сказал уникальный… По крайней мере в моей личной практике.

В кругу товарищей уже стояло два с половиной десятка воинов и шесть магов — рядовые гвардейцы, Ученики, командующие пятерками моих бойцов и Адепт, что был их старшим. Ну и отдельно — Вася Конев, Мастер, что возглавлял наше боевое охранение. Люди были мрачны и смотрели в пол, и я мог их понять. Как раз они не понесли никаких потерь, прохлопав всё ушами и вернувшись назад уже к разгару боя.

С них никто не срывал доспехов, никто не отнимал оружия, не лишали воинских знаков и наград. Просто стояла толпа мрачных гвардейцев, образовав большой круг, и смотрела. Нет, гробового молчания тоже не наблюдалось — люди негромко перешептывались, но общая атмосфера была мрачноватой. И было от чего — вообще-то за подобный проступок в регулярных частях и казнить могли. Рядовых, разумеется — магов просто запороли бы до полусмерти и заставили исцеляться безо всякой магии и алхимии. Хотя тут тоже как сказать — если бы их халатность привела к большим потерям, вполне могли бы и децимацию устроить. То бишь казнить каждого второго мага по жребию…

С моим появлением шепотки утихли и народ уставился уже на меня. Ведь сейчас всё зависело от моего решения — конечно, терять зазря двадцать бойцов было бы неприятно, но в качестве примера для остальных я бы мог так поступить. И пусть многие бы не одобрили, но мотив моего поступка поняли бы — это война, и тех, кто выполняет свой долг спустя рукава, тут не любят. Ведь из-за них потом можно и самому богу душу отдать… Дисциплина требует строгости.

— Что скажете, бойцы? — обратился я к стоящим напротив меня людям.

Некоторое время они молчали. Наконец Конев, как лидер и командир штрафников, ответил за всех:

— Мы виноваты, ваше благородие, — посмотрел он мне прямо в глаза. — Только не наказывайте моих ребят. Нас провели явно чарами — и обнаружить их должен был я, Мастер. Особенно после всего того, чему вы меня обучили… Но я не справился. Рубите мне голову — заслужил, пусть другим наука будет. Но прошу — смилуйтесь над…

— Да понял я твою мысль, — досадливо махнул я рукой. — Помолчи уж, отец-командир.

В целом, винить их особо не в чем. Хотя бы потому, что чары, которыми укрыли своих людей трехрогие, были весьма пристойного качества — ни я, ни даже Второй до самого нападения не сумели ничего ощутить. И ладно я, погруженный в медитации — но вот надуть Старшего Магистра, одной из сильных сторон которого было недурно развитая магическая чувствительность, дорогого стоило и многое говорило о врагах. Пусть в прямом бою они были далеко не лучшими, но зато диверсантами были отменными, больше специализируясь на маскировке. Только вот силу врагов оценивали на удивление херово… За что уже поплатились.

— В этот раз враг попался не такой, как вы привыкли, — медленно произнес я. — Это не штурмовики и линейная пехота с боевыми магами. Это специально обученные отряды для работы в тылах, и у них было трое Младших Магистров, что и обманули ваше восприятие. Так что ответственности прямой вы за этот провал не несете… Но вот за то, что поленились помимо поисковых чар ножками по кустам пройтись — вина ваша. Стоило бы вам отойти чуть дальше положенного от дороги, и вы бы нос к носу столкнулись с монстрами. Но за это головы сечь не буду. Десять плетей рядовым, двадцать пять — Ученикам, а тебе и твоему заместителю, Конев — полсотни и сотня соответственно.

Обычного человека и два десятка плетей могли легко угробить. Да что там — десяток, отпущенный умелой рукой. Но вот мои усиленные бойцы такое перенесут. Не говоря уж о магах, что априори крепче людей. А уж Адепты и Мастера тем более, они даже крепче усиленных алхимией людей. Шкуры моих гвардейцев пострадают изрядно, и у них уйдет день-два на то, что бы оправиться — но суровая математика войны такова, что за просчеты, пусть и невольные, наказывать необходимо. Иначе начинает страдать дисциплина, а без неё армия быстро может превратиться в банду по интересам…

Судя по посветлевшим лицам как наказанных, так и окружающих нас остальных гвардейцев, приговором довольны остались все. Что редкость в подобных ситуациях… Но удваивать свои потери казнями подчиненных за то, насчет чего они почти ничего не могли сделать, я не собирался.

Дел впереди предстояло много. И первым из них числилась беседа с плененным Мастером Меча. Ведь он, к всеобщему удивлению, оказался сорсом лишь на половину. И судя по маленькому, неказистому рожку и куда более мягким и человечным чертам лица, чем у сородичей — на вторую он был нолдийцем…