Вестник

Глава 2

— Входи, — буркнул князь, открыв тяжелую железную и ужасно скрипучую дверь. — Подвалом давно не пользуемся, так что не обессудь. Тут довольно грязно.

Я мельком оглядел низкий каменный потолок и открывшуюся за дверью просторную комнату, облицованную черным камнем и покрытую толстым слоем пыли.

— И все-таки о защите ты позаботился.

— Надо же где-то держать буйных магов и предателей-колдунов, которые в очередной раз решат надуть меня на какой-нибудь сделке?

Я с интересом покосился на Нардиса.

— И что, часто бывает?

— Последние лет сто было тихо, — едва заметно усмехнулся он. С таким выражением, что окончательно перестал походить на прежнего веселого и разбитного парня, а ненадолго превратился в того самого князя, о котором даже вампиры предпочитали говорить только шепотом. — Но мало ли? Вдруг еще когда-нибудь пригодится?

Я вместо ответа вошел внутрь, отыскал стоящую под дальней стеной шкатулку из храмового серебра и, убедившись, что это именно та вещь, которую мы с Мором искали, ненадолго обернулся.

— Тебе лучше уйти.

— Не вопрос, — пожал плечами Нардис. — Дверь я запру, чтобы наружу ничего не просочилось. А ты, когда закончишь, просто постучи. Кстати, забыл сказать — в стены встроены блокираторы магии, в том числе и портальной. Подействуют на тебя или нет, не знаю, но на всякий случай имей в виду.

Я так же молча кивнул, не испытывая по данному поводу ни малейшего беспокойства, после чего подошел к шкатулке и, услышав за спиной грохот закрывшейся двери, присел на корточки.

— Что скажешь?

— Ничего не чувствую, — вполголоса отозвался кружащий надо мной Мор. — Впрочем, как и всегда. Но печать похожа, так что есть предложение покинуть подвал и вскрыть эту штуку где-нибудь подальше отсюда.

Предложение было дельным. Портить Нардису дворец или убивать его подопечных мне не хотелось, поэтому я представил в уме свою старую пещеру и, вопреки предостережению князя, совершенно спокойно переместился туда вместе с Мором и шкатулкой.

— Кость, ты где?

— Клац! — тут же примчалась на зов здоровенная гончая и, плюхнувшись на зад, умильно завиляла хвостом.

— Проверь окрестности. Разгони всех живых шагов на пятьсот от входа. И стаю туда же уведи.

Псина радостно щелкнула зубами и тут же умчалась. А вскоре снаружи послышался цокот множества костяных лап. Потом над пещерой словно табун лошадей пронесся, по потолку прошла легкая дрожь. После чего снова все стихло, а я вскрыл себе руку и уже спокойно приложил к ведьминой печати окровавленную ладонь.

Вырвавшееся из-под крышки густое черное облако на этот раз оказалось на редкость плотным и насыщенным как никогда. Мгновенно заполонив лабораторию, оно проворно расползлось по пещере, сунуло нос во все углы, в каждую трещинку и в каждую склянку. И только обнаружив, что убивать тут некого, с недовольным шорохом втянулось обратно в шкатулку.

— Интересная реакция, да? — пробормотал я, искоса взглянув на зависшего рядом призрака, но Мор ничего на это не ответил. Как и всегда в подобных случаях, он снова стал похож на человека, а на его расплывчатом лице застыло напряженное выражение.

Не став его томить, я откинул крышку и приятно удивился: на этот раз внутри лежали сразу два камня. Довольно крупных, слабо светящихся зловещими красноватыми огоньками и вспыхнувших, словно две кровавые луны, как только я к ним прикоснулся.

И снова этот крик… долгий, неистовый, мучительный… картина заполненной пеплом долины… разрушенные дома… застывшие в причудливых позах человеческие фигуры, сотканные из того же самого пепла, который в изобилии лежал под ногами.

Вот только на этот раз мне показалось, что они не просто стояли, а двигались. Как-то подозрительно переливались, неуловимо менялись и словно перетекали с одного места на другое. Более того, неотступно следовали за мной. Безмолвно кричали в спину. И каждый раз, когда мой взгляд падал на кого-то из них, они начинали вытягиваться, приобретать все более выраженные человеческие черты и почти всегда тянули ко мне руки в каком-то жадном, но при этом и умоляющем жесте.

О чем они просили? Убить их окончательно? Или, наоборот, дать им вцепиться мне в горло?

Ощущения от фигур остались двойственными, но при этом мне почему-то показалось, что они меня помнили. Знали, кто я такой. И, как и много тысячелетий назад, все еще ждали моего возвращения.

Тогда же я начал различать в стоящем в ушах гуле оттенки.

Боль и горе… жажда мести и одновременно надежда… Меня словно звали к себе и при этом умоляли не возвращаться. Притягивали и снова отталкивали. Боялись и, как ни странно, мечтали снова обнять.

Это было до крайности странное чувство.

Забытое ощущение дома — когда-то любимого, уютного и родного, но теперь превратившегося в одну гигантскую могилу. Нечто, что раньше было для меня ценным, живым, а теперь от него остались лишь мертвые души и горькие воспоминания.

А еще я увидел некогда огромный дворец, лежащий в руинах. Разваливающиеся от времени белокаменные ступени, на которых тут и там валялись осколки разбитых статуй. Обвалившуюся крышу. Разрушенные залы. Такой же огромный, словно навеки уснувший, сад из окаменевших деревьев. И часовню… всего лишь маленький, густо покрытый черной жижей храм, из темного проема которого на меня смотрел некто могущественный, опасный и при этом неимоверно, прямо-таки смертельно уставший…

— Вилли… Вилли! — вырвал меня из очередного видения встревоженный голос Мора.

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на полу, а у меня по лицу стекает что-то холодное.

«Кровь…» — с удивлением понял я, когда смахнул со щеки непрошенную влагу.

Интересно, откуда она взялась? И главное — почему?

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно закружился надо мной призрак.

Я медленно сел.

— У меня внутри все… дрожит. И, кажется, я все еще слышу крики умирающих.

— Ты опять видел дом?

— То, что от него осталось, — кивнул я. — И у меня такое чувство, что мне очень нужно туда попасть, только, кажется, не сейчас.

— Почему?

— Понятия не имею. Но мне дали понять, что еще не время, в противном случае ничего хорошего меня там не ждет.

Мор дождался, пока я встану на ноги. Нервно полыхнул, исторгнув из себя еще одно облако черного дыма. А когда я забрал из шкатулки камни, он неожиданно заколебался. Буквально на долю мгновения. После чего протянул полупрозрачную руку и коснулся проклятых предметов с таким видом, словно ожидал от них чего-то нехорошего.

То, что произошло после этого, можно описать лишь одним словом — взрыв.

Мне прежде не доводилось видеть, как это происходит с призраками, однако прыснувшее из камней проклятие буквально размазало тень по пещере. Выброс силы оказался таким, что даже у меня волосы на затылке зашевелились. Тогда как Мор… мне поначалу даже показалось, что ему конец. Однако когда чернота в лаборатории слегка рассеялась, то оказалось, что эта самая чернота теперь Мор и есть. Он стал еще больше, чем раньше. Зависнув где-то под потолком, он запрокинул полупрозрачную голову так, словно хотел закричать. Его руки оказались раскинуты в стороны. Длинный черный шлейф, в который впитывались последние ручейки проклятия, стал похож на самый обычный плащ. Я даже увидел под ним очертания мужского тела, которое прямо на глазах становилось все более материальным…

Но тут Мор вздрогнул. Дернулся. По пещере пронесся болезненный стон, после чего окруживший призрака зловещий черный ореол стал еще шире, а из-под потолка донесся сдавленный хрип:

— Вильгельм, помоги!

Я непонимающе вскинул голову.

— Чем тебе помочь?

— Забери… прошу…

Я хотел было спросить, что именно должен у него забрать, но тут подметил ползущие прямо по полу и стенам глубокие трещины и с удивлением понял, что сила собравшегося в призраке проклятия неожиданно выросла настолько, что это грозило проблемами не только живым, но и мертвым.

Более того, когда эта штука подобралась ко мне, на моей рубахе начали проступать подозрительные пятна. Ткань буквально на глазах начала ветшать и прямо-таки разваливаться на лоскуты. То же самое творилось со штанами, с камзолом и сапогами. Да что там… даже каменный стол в моей лаборатории начал стремительно разрушаться!

— Слишком рано, — изломанным голосом прошептал Мор. — Я этого не хотел… не так… Вилли, забери! Твое тело — это накопитель! Только оно способно удержать эту силу!

Глянув на собственные ладони и убедившись, что телу проклятие по-прежнему не наносило вреда, я протянул руку и коснулся тянущегося от призрака черного шлейфа, который, словно только того и ждал, принялся стремительно втягиваться в мои пальцы. Причем быстро… невероятно быстро! А как только это произошло, призрак испустил полный неимоверного облегчения вздох и тихо прошептал:

— Спасибо.

Я терпеливо дождался, когда вся чернота из него уйдет, а сам он вернется к привычным размерам, после чего кинул на резко сдувшееся облачко вопросительный взгляд.

— Ты что-то вспомнил?

— Все, — тяжело вздохнул Мор. — Я наконец-то вспомнил все, что со мной было. А еще мне известно, где находится последний крупный осколок.

— Правда? И где же? — встрепенулся я.

— В Дамане. В одной из северных крепостей. Вернее, под ней. На нижнем слое одной из древнейших скверн этого мира. Я его почувствовал. И он мне тоже ответил.

— То есть он разумен? В смысле он такой же, как ты?

— Можно и так сказать.

— Тогда в чем проблема? Давай координаты и пошли его заберем.

Но Мор неожиданно поник.

— Нет. Нельзя.

— Почему? Ты же говорил, что без него ты как личность неполноценен.

— Да, но если мы его заберем, ваш мир погибнет. Все живое. Вообще все, понимаешь?

Облачко снова ненадолго преобразовалось в человеческую фигуру. И, почувствовав на себе ее взгляд, я вдруг понял, что уже испытывал это чувство. Причем сегодня, здесь же, буквально несколько мгновений назад, в том самом видении, что оставило после себя такой необычный привкус. Странное, до ужаса иррациональное чувство, когда ты смотришь на гораздо более могущественное, но бесконечно уставшее, отчаянно тоскующее существо, у которого не хватает духа принять какое-то важное решение.

— Так это был ты, — нахмурился я, глядя на то самое лицо, которое мне недавно привиделось. — Именно тебя я видел в том храме. Ты был там в тот самый день, когда я умер. Выходит, это ты меня проклял?

Мор печально кивнул.

— На самом деле я тебя не проклял, а благословил.

— Шутишь? — не поверил я. — Меня благословляли всего однажды, и было это знаешь когда… Саан!

— Я не Саан, — тяжело вздохнул призрак, когда до меня начало доходить. — По крайней мере, не целиком, во мне осталась лишь какая-то его часть. Но про благословение я помню. И твою мать тоже помню, ведь это она за тебя просила. Когда-то я отдал тебе свою благодать. Столько, сколько смогло поместиться в твоем маленьком тельце. Тогда мне казалось, что это хорошая идея, ведь появление мальчика-ведьмака могло кардинальным образом изменить картину мира.

Я лихорадочно порылся в памяти.

Выходит, вот где был недостающий фрагмент? И вот что произошло в те несколько мгновений между открытием врат и моей собственной смертью? Мама, обезумев от горя, взмолилась темному богу и щедро зачерпнула его силы. А Саан дал ей столько, сколько она попросила, обрушив тем самым божественное проклятие не только на нее, но и на всех нас.

— Значит, смерть Лазоревой долины, моей семьи и уничтожение ведьм — это твоих рук дело?

— Я не убивал никого специально, — качнул головой темный… получается, бог? — Собственно, я вообще не собирался вас трогать. Однако сила есть сила. Тот, кем я тогда был, владел ею как дышал. Ты ведь не следишь за тем, куда уходит каждый твой вздох, или за тем, за какие колючки цепляется пола твоего плаща? Вот и мне было ни к чему. Какие-то смертные время от времени открывают проход между миром живых и миром мертвых? Что ж, ладно, пусть умирают, если им так хочется. Кто-то пытается ложкой вычерпать море, в котором я обитаю… Да разве это можно заметить, особенно если веками дремлешь на глубине? Что такое одна-единственная капля в сравнении с целым океаном? Кто заметит, если одной вдруг не стало хватать?

— Хочешь сказать, ты даже не понял, что тебя ограбили? — справедливо усомнился я.

— Когда сила так велика, что ее границ даже богу не видно, одна-единственная крошка не имеет значения. Молитва — да, потому что молитва — это умышленный призыв. На нее я обычно реагирую. А когда вот так, по-тихому, в щелочку… увы. Даже боги совершают промашки.

— Но если твоей силы в нашем мире появилось так мало, то почему все умерли? — снова нахмурился я. — Я помню, как тетя была на нас зла. Помню мамино ожерелье. Мы оба с тобой знаем, что внутри она заточила каплю энергии смерти… но я думал, что она взяла ее с твоего согласия.

Мор только вздохнул.

— Я не давал ей благословения. Никому, кроме тебя, оно не досталось. Но в какой-то мере вина за произошедшее действительно лежит на мне. Ведь именно моя сила изменила то заклинание. Именно с его помощью твоя тетка смогла уничтожить Лазоревую долину и всех, кто там жил. Быть может, смерти для вас она и не хотела, но сила темного бога губительна даже в очень малых количествах. Поэтому-то я никогда и не стремился попасть в ваш мир.

— Чего же ты тогда передумал? — хмуро посмотрел на него я.

— Молитва, — напомнил призрак. — Молитва обычного человека тиха и почти неразличима в гуле множества голосов, которые я слышу каждый миг. Однако молитва могущественной ведьмы… отчаянная мольба, на пределе сил… она как путеводная нить, Вильгельм. Светится во тьме так ярко, что невозможно пройти мимо. Вот только, помимо молитвы, там еще были и врата. Через них-то меня сюда и затянуло, причем так быстро, что я и опомниться не успел.

Я недоверчиво хмыкнул.

— Чтобы целого бога и вот так, одним махом, засосало в какую-то щелочку…

— Законы мироздания таковы, что наши с сестрами возможности противоположны по сути. А противоположности, как ты знаешь, притягиваются, и порой это губительно для всех. На ваше счастье, сестры сдержали врата, не дали им распахнуться во всю ширину и не позволили мертвому царству прийти сюда следом за мной. Но на большее их не хватило, поэтому они ушли. Развеялись. Развоплотились. Тогда как я…

Саан снова вздохнул.

— Самому мне обратно не вернуться, поэтому я остался здесь. И когда стало ясно, что с моим появлением мир живых начал стремительно разрушаться, мне пришлось выбирать: или последовать за сестрами, уйдя в небытие, или уничтожить все, что они веками создавали и берегли.

— Выходит, никакого взорвавшегося артефакта на самом деле не было? — переспросил я. — И камни, которые мы с таким трудом собирали, это всего лишь… О, теперь я понимаю, как на самом деле в нашем мире появились проклятые вещи!

Темный бог угрюмо промолчал, а я посмотрел на него совершенно иначе.

Надо же, а ведь мне и в голову не приходило, что у богов тоже могут возникнуть трудности. Жил себе, понимаешь, жил, властвовал над мертвыми душами. Потом зачем-то заинтересовался миром живых. Влез, понимаешь ли, без спросу. Хотел, разумеется, как лучше. А в итоге те, кому он покровительствовал, оказались уничтожены его же собственной силой. Мир, который он хотел лишь немного изменить, оказался на грани гибели. А единственным способом спасти его было убить самого себя…

Правда, Саан поступил совершенно нелогично для того темного бога, о котором мне так много рассказывали. Фактически он уничтожил себя как личность. Расколол душу на тысячи частей и каждую забросил так далеко, как только сумел. Зачем? Всего лишь ради того, чтобы уберечь от гибели чужой для него, в сущности, мир. Пожертвовал одним маленьким мальчиком в надежде сохранить жизнь всем остальным.

Хм. А он точно темный бог?

Я еще раз глянул на зависшее в центре комнаты облачко. Оно на мгновение застыло, словно готовясь к потоку обвинений и упреков, но у меня даже сейчас не возникло к нему неприязни. Ни злости, ни обиды… ничего, кроме одного-единственного вопроса:

— Почему?

— Что? — растерянно переспросил бог, по-видимому, не ожидав от меня такой скромной реакции.

— Скажи: почему ты выбрал именно меня? Тогда, в храме, когда все вокруг рушилось и ты думал, что не удержишь силу в узде?

— Хочешь понять, почему я обрек тебя на такую жизнь?

— Да.

— Только благословленный мог уцелеть в той буре, которую я, сам того не желая, принес с собой в ваш мир, — тихо сказал Мор. — Только ты мог сохранить в себе частицу моей силы без угрозы для остальных. Когда осколки находятся рядом, их сила удесятеряется, но вот так, по отдельности… я надеялся, что этого хватит, чтобы если не исправить, то хотя бы минимизировать последствия. Но у меня не хватило времени, поэтому последний осколок я был вынужден отдать тебе. Мое благословение уберегло тебя от смерти…

— И оно же стало моим проклятием, — закончил я. — Твоя сила по определению смертельна для всего живого, но благословение ее уравновесило, и именно поэтому я толком не живу и не умираю. Уже много-много лет.

— Да, — не стал отпираться призрак. — Другого пути я не нашел. Моя сила изменила тебя, но при этом и уберегла. Свела с ума, но со временем все-таки вернула разум обратно. Она подарила тебе возможность ходить через царство теней, воскрешать мертвых, призывать чужие души. Но ты все-таки не бог. Ты не можешь хранить в себе то, что когда-то хранил я. Твое тело все еще подвержено разрушению. Поэтому если мы соберем все осколки, оно погибнет. И как только это случится, ваш мир исчезнет навсегда, а я этого не хочу.

Я снова помолчал, переваривая новости.

— Получается, на самом деле вариантов у меня нет? Я как был мертвецом, так им и останусь?

— Я должен вернуться в мир теней, — так же тихо сказал темный бог. — И как только я уйду, ты станешь свободен.

— Но ведь уйти ты должен целиком, верно?

— Да. Сначала я должен вернуть себе прежнюю личность, но сделать это можно только в первохраме. В Лазоревой долине. Там, где находятся врата. После этого их нужно будет закрыть, и только тогда все прекратится.

— Значит, в долину нам все рано придется идти, — кивнул я. — Хорошо. Это понятно. Второй вопрос: когда туда лучше отправиться? И как совместить это с возвращением последнего осколка, если, по твоим словам, рядом вам лучше на находиться?

Но призрак неожиданно покачал головой.

— На самом деле проблема не в этом. Осколок могут принести другие. Разрушить барьер ты тоже сумеешь, но в таком случае сила, что осталась под ним, непременно вырвется наружу. А если у тебя и получится обойтись без разрушений, то врата в мир теней ты все равно не сможешь закрыть без чужой помощи.

— Кого же мне искать в помощники? — насторожился я. — Колдуна? Жреца? Может быть, оборотня?

— Чтобы закрыть врата, тебе понадобится маг, — прошелестел Мор. — Причем не обычный, а уровня абсолюта.

— Что такое абсолют?

— Маг без ограничений, способный разрушить полмира движением бровей.

— Я так полагаю, найти такого — задача не из простых, раз ты отозвался о нем в таком тоне?

— Разумеется, — невесело усмехнулся призрак. — Такие маги рождаются крайне редко, и за ними идет такая охота, что тебе и не снилось. Абсолют — это идеальный магический проводник. У него нет стопора, его магия совершенно бесконтрольна. Собственно, это и не магия даже в общепринятом смысле слова, а сила самих стихий. По этой же причине рядом с абсолютом должен быть кто-то, кто его удержит. И обычно эту роль берет на себя боевая тройка: маг, колдун и ведьмак. Только втроем они обретают стабильность в достаточной мере, чтобы контролировать общую магию. Только они смогут безопасно собрать недостающие осколки и пройти с тобой за барьер. И только у них есть шанс закрыть врата в царство теней. Поэтому, прежде чем идти за барьер, тебе придется отыскать такую тройку. Лишь в этом случае у нас появится шанс на победу.

— Ну? Как все прошло? — поинтересовался Нардис, когда мы вернулись в малую гостиную, а Саан… вернее, он попросил и дальше называть его Мором… со вздохом спрятался обратно в амулет.

Я с задумчивым видом прошел мимо князя.

— Мне нужно уехать.

— Куда?

— Сперва проверю твою деревню, раз уж обещал. А потом хочу взглянуть на все существующие магические школы, университеты и академии, особенно те, кто выпускает боевые тройки. Еще я должен посетить столичные архивы в Дамане. Не знаешь, у Нума там еще остались связи или после нашего ухода в Айр все ниточки с семейством ан Тарио оборвались?

Нардис на мгновение озадачился, но потом встряхнулся и поспешил за мной.

— Не знаю. Но если нужно, могу выяснить.

— Выясни, — кивнул я. — И особенно удели внимание всему, что связано с абсолютными магами.

— Мне ограничиться только Даманом или тебя устроят архивы в княжестве Айр?

— Все равно. Лишь бы там была нужная информация.

Князь приглушенно хмыкнул, но резкая перемена в моем настроении от него не укрылась, поэтому он был удивлен, заинтригован и даже о недавней апатии позабыл, но при этом остался достаточно сообразительным, чтобы не задавать лишних вопросов.

Абсолют… абсолют…

Признаться, про магов такого уровня я раньше только слышал. Да и то краем уха. Кариур как-то упоминал о них, но тогда я посчитал эту тему не особенно важной. В первую очередь потому, что маги управляли исключительно стихиями и мало разбирались как в проклятиях, так и в вопросах жизни и смерти. Лично для меня маг, пускай даже уникальный, был бесполезен, поэтому я и не озаботился раньше его поисками. А теперь выходит, что зря?

Когда мы поднялись в малую гостиную, Нардис меня оставил. Но буквально через пару часов вернулся и доложил предварительную информацию.

— Единственное учебное заведение, которое выпускает полноценные боевые тройки, это имперская Академия колдунов, ведьмаков и магов, — сообщил он. — В нашем княжестве аналогичных учреждений нет. Частные школы для малолеток не в счет, там нет единой системы обучения. В Черуольском королевстве магический университет имеется, но не такого высокого уровня, как в империи. В Орском крае держать подобное заведение вообще нет резона, там испокон веков рождается мало одаренных. В Шэйре их до сих пор сжигают на кострах, а если кто и выживает, то тоже бежит в империю. Точнее в Даман, потому что имперская академия с удовольствием принимает всех желающих, лишь бы они смогли пройти отбор.

Очень хорошо. Значит, далеко ходить не понадобится. Раз все самые способные маги и колдуны так или иначе оказываются в имперской столице, значит, с нее и начнем.

— На данный момент в академии существует пять факультетов, — продолжил князь, — однако специализируется она именно на боевом направлении. Семь курсов. От полутора до трех с половиной сотен студентов ежегодно. Отсев за время учебы — примерно каждый третий. Ректором сейчас является эрт Варион де Санктум. Шестьдесят восемь лет. Колдун-артефактор высшей ступени. Женат. Имеет двоих детей и воспитывает четырех внуков, трое из которых в настоящее время учатся в его же академии. Его столичный адрес, связи, родословная, любимые блюда, увлечения и вредные привычки появятся у меня чуть позже. Насчет столичных архивариусов информацию пока уточняем. По абсолютным магам сведения будут позже.

Я благодарно кивнул.

— Пусть твои ребята поищут информацию не только об абсолютах, но и обо всех крупных катастрофах с большим количеством жертв. Пожары там, наводнения, землетрясения… одним словом, самые разрушительные стихийные бедствия, которых поначалу ничто не предвещало. И особенно те, последствия которых пытались преуменьшить или умышленно скрыть.

— Свидетели? Старые летописи? Легенды? До какого уровня копать? На десять лет назад, на сто или на всю тысячу? — деловито поинтересовался Нардис, наконец-то начав походить на себя прежнего.

— Пока все самое свежее. Тысяча лет — это предел, забираться дальше нет смысла.

— Принял. Сделаю.

— И еще, — остановил я его, когда князь уже направился к выходу. — Мне понадобится схема Академии колдунов, ведьмаков и магов, сведения о магической защите, потайных ходах, если таковые имеются, и список документов, необходимых для подачи заявки на поступление. Сможешь достать?

Нардис крякнул.

— Ты что, учиться надумал? Ты же не одаренный!

— Чтобы попасть внутрь, одаренным быть необязательно, — усмехнулся я. — Но господин ректор об этом, скорее всего, не знает.