Вивекананда

Часть 8

Своей любимой ученице Ниведитте он написал 12 февраля 1902 года: «Пусть вся власть перейдёт к тебе! Пусть Мать Сама будет твоими руками, твоим разумом. Это безмерная власть, неотразимая власть, — об этом я молю для тебя и, если возможно, вместе с совершенным миром…» «Если была какая-нибудь правда в Шри Рамакришне, пусть Он руководит тобой, как Он руководил мной, нет, в тысячу раз больше!»

И снова он пишет мисс Мак-Леон: «Я даже не могу представить себе, как заплачу необъятный долг благодарности, которую питаю к тебе. Всё время, пока ты была, ты никогда не забывала о моём благополучии. И кроме того, ты — единственная, кто терпел все мои горести, все мои жестокие взрывы».

Солнце, окутанное золотым излучением, опускалось за горизонт. Два последних месяца жизни Свами на земле были полны ровным движением к приближающемуся концу. Но не многие понимали, что конец так близок. Вскоре после своего возвращения из Варанаси Свами очень пожелал видеть своих монашествующих учеников и написал им, чтобы они приехали в Белур-Матх, хотя бы на короткое время.

«Многие из его учеников из отдалённых частей света, — пишет сестра Ниведитта, — собрались вокруг Свами. И по тому, как он выглядел, наверное, не было такого, кто бы не понимал, как скоро наступит конец».

Всё больше и больше Свами видел себя свободным от обязанностей, передавая работу в другие руки. «Как часто, — говорил он, — человек мешает развитию своих учеников, оставаясь постоянно с ними! Когда ученики уже натренированы, существенно, чтобы их лидер покинул их, потому что без его отсутствия они не смогут развиваться самостоятельно. Растения всегда остаются маленькими под большим деревом».

Его близкие и дорогие — все думали, что он непременно проживёт ещё три-четыре года. Всё чаще он отказывался высказывать своё мнение по ежедневным вопросам: «Я уже в пути». В другом случае он сказал: «Вы правы, но я не могу больше входить в эти дела. Я погружаюсь в Смерть».

15 мая 1902 года он написал мисс Мак-Леон, может быть, в последний раз: «Великая идея Тишины приходит ко мне. Я возвращаюсь к лучшему, нет больше работы для меня в этом мире. Если возможно, я обращусь к моему началу. Все благословения да пребудут с тобой, Джой, ты была добрым ангелом для меня».

Но трудно было для него оставить то, что было ему дороже жизни, — работу. В последнее воскресенье перед концом он сказал одному из своих учеников: «Ты знаешь, что работа всегда была моим слабым пунктом. Когда я думаю, что это должно кончиться, я испытываю чувство незавершённости». Он легко отходил от слабости и привязанности, но работа ещё оставалась властным и могучим двигателем внутри него. Шри Рамакришна и Божественная Мать занимали его сознание. Он действовал так, словно он был ребёнком Матери или мальчиком, играющим у ног Шри Рамакришны в Дакшинешваре. Он говорил: «Я погрузился в великий Тамас и медитацию и привёл себя в готовность умереть». Его ученики и духовные братья страдали, видя его созерцательное состояние. Они вспоминали слова Шри Рамакришны, что Нарен, после того как его миссия будет завершена, испытает полноту Самадхи и откажется жить в своём физическом теле, если он поймёт, кто он есть. Брат монах спросил его однажды недвусмысленно: «Ты знаешь теперь, кто ты?» Ответ был неожиданный: «Да, я знаю теперь», — и молчание воцарилось среди всех присутствующих. Ни одного вопроса не было больше задано. Все вспомнили историю с Нирвикальпа-самадхи у Нарена в юности и как, когда он вышел из него, Шри Рамакришна сказал: «Ну вот, Мать показала тебе всё. Но реализация, как драгоценная жемчужина в шкатулке, будет закрыта от тебя. Я буду хранить ключ у себя. Только после того как ты до конца исполнишь свою миссию на земле, шкатулка будет открыта и ты узнаешь всё, что тебе надлежит знать». Они также вспомнили, что после посещения Амарнатха летом 1898 года он получил благословение Шивы — что он не умрёт до тех пор, пока сам не сделает это. Он смотрел в лицо смерти без страха от её близости. Однажды, за неделю до смерти, он попросил принести ему Бенгальский Альманах. Он внимательно просмотрел его. Когда пришло время, братья монахи вспомнили, что Рамакришна тоже перед смертью консультировал Альманах. За три дня до Махасамадхи Вивекананда показал место в монастырском саду, где он хотел бы, чтобы тело его было предано сожжению.

В среду Свами как бы окреп, выполняя ортодоксальные правила: это был одиннадцатый день луны. Сестра Ниведитта приехала в монастырь, чтобы решить с ним несколько вопросов, касающихся её школы, но это его уже не интересовало, и он поручил это другому Свами. Он настоял, однако, на том, что сам приготовил и кормил Ниведитту завтраком. Вот её слова: «Каждое блюдо, которое было предложено, — овощи, запечённые фрукты, варёный картофель, рис и свежее молоко — сопровождалось весёлыми моментами, и когда наконец завтрак закончился, он сам полил мне воду на руки и вымыл их с мылом. "Это я должна сделать для тебя, Свамиджи, а не ты для меня!" — естественно запротестовала я. Но его ответ заставил затрепетать: "Иисус вымыл ноги своим ученикам". Все были в шоке от его ответа. "Но это было перед концом", — готовы были прошептать губы, но слова замерли в сердце. Это так и было. Для него тоже конец наступил*. Не было ничего печального или особенного в этих последних днях. Его старались не утомлять. Разговоры были полны Света. Обитатели монастыря никогда не чувствовали так сильно, как теперь, что они находятся перед лицом совершенного Света, но никто не был готов принять конец так скоро. Всю пятницу 4 июля он казался таким сильным и здоровым, каким он был в прежние далёкие годы.

В эту пятницу он встал очень рано. Уйдя в Храм один, он закрыл окна и запер двери, изменив обычным своим привычкам, и медитировал три часа. Спускаясь по лестнице Храма, он пел прекрасную песнь о Кали:

«Об этом я размышлял всю свою жизнь, я твёрдо знаю, кто Она, Она — Пуруша и Пракрити, а иногда Она кажется нереальной… Медитируя на всех этих вещах, бедный разум опрокидывается…»

Потом он прошептал: «Если будет другой Вивекананда, он поймёт, что этот Вивекананда сделал!» И ещё — «как много Вивекананд родится со временем!»

Он выразил желание совершить богослужение Матери Кали в Матхе в ближайшие дни и попросил двух учеников приготовить всё необходимое для церемонии. Потом он попросил ученика Сарадананду прочитать фрагмент из Аюрведы с комментариями очень известного исследователя. Свами сказал, что он не согласен с комментариями и предложил ученику дать новую интерпретацию ведическим текстам. Он разделил трапезу с братьями Матха, хотя обычно ел один в своей комнате из-за болезни. Сразу после этого, полный жизни и юмора, он преподал урок брахмачарьям — три часа санскритской грамматики. После полудня он предпринял прогулку около двух миль со Свами Преманандой и обсуждал с ним план организации колледжа для изучения Вед в монастыре. «Для чего здесь изучать Веды?» — спросил Свами Премананда. «Это поможет избежать предрассудков», — ответил он. Вернувшись, Свами с великой нежностью благословил всех членов Матха. Потом он долго говорил о возрождении Индии. «Индия бессмертна, — сказал он, — если она не изменит своему назначению — служить Богу. Но если она оставит это ради политики или социальных интересов, она умрёт». В семь часов вечера колокол позвал в Храм для богослужения. Свами удалился в свою комнату и просил учеников, которые ожидали его, не входить, пока он их не позовёт. Он провёл час в медитации, потом позвал ученика и просил его открыть все окна и опахалом повеять над его головой. Он спокойно лёг на свою постель и все думали, что он заснул или находится в глубокой медитации.

В конце часа руки его задрожали немного и он вздохнул один раз, очень глубоко. Затем наступила тишина — минута или две — и снова он вздохнул так же. Его глаза зафиксировались в центре надбровья, и по лицу разлилась божественная экспрессия. Затем наступила тишина. «Было немного крови в его ноздрях, в углу рта и у глаз», — говорил потом ученик Вивекананды.

Следуя писаниям йогов, уход через открытие центра верхнего лотоса сопровождается всегда кровью в ноздрях и во рту. Было девять часов вечера. Великий экстаз длился 10 минут. Свами Вивекананда ушёл в возрасте тридцати девяти лет, пяти месяцев и двадцати четырёх дней, таким образом подтвердив своё пророчество: «Я не доживу до сорока лет».

Братья и ученики думали, что он в глубоком Самадхи, и запели Имя Учителя, чтобы спустить бережно его сознание. Но он оставался неподвижным. Послали за доктором, и тело было обследовано. По мнению доктора, жизнь оставила тело, дыхания не было. В полночь Вивекананда был объявлен умершим, по медицинскому заключению, от разрыва сердца. Но монахи оставались уверены, что их вождь своей волей покинул тело в Самадхи, как было предсказано Рамакришной.

Утром весть разнеслась. Ниведитта сидела возле тела и обмахивала его до тех пор, пока его не унесли. В два часа дня его облачили в оранжевое одеяние и убрали цветами. Религиозные церемонии были произведены, зажглись огни, и зазвонили колокола. Братья и ученики отдали последнее прощание, и процессия тихо двинулась, направляясь сквозь арки цветов и огней к дереву, на место, указанное самим Свами для кремации. Костёр был готов, и тело охватило пламя с сандаловым ароматом. Напротив этого места шестнадцать лет назад был предан огню Рамакришна.

Ниведитта начала рыдать как ребёнок, катаясь по земле. Вдруг ветер покрыл её голову куском оранжевой материи от его одеяния, и она сразу замолкла, приняв благословение своего Учителя. Священный пепел был развеян в водах Ганга. Место это теперь занимает Храм с престолом в центре, где тело Вивекананды было предано огню.

Уныние и отчаяние охватило братьев. Монахи молились в глубине своих сердец: «О Господи, помоги!» Долго не приходило утешение, а потом слова их Учителя зазвучали в сердцах, принося покой и укрепляя в борьбе:

«И может быть, мне понадобится ещё тысячу раз приходить на эту Землю и страдать, но Я буду приходить до тех пор, пока люди не поймут, что они едины с Богом. Пусть Я буду рождён ещё и ещё, и пусть Я буду страдать и мучиться в тысячу раз больше, но Я буду Богослужить Единому Богу, распростёртому во всём Сущем!»

И сейчас пусть миллионы услышат этот божественный Голос: «О человек! Сначала пойми, что ты и Брахман — Едины, и тогда пойми, что всё живое вокруг тебя — Он, Брахман!»