Во власти греха

Глава 5

Сев смотрел на закрытую дверь, за которой скрылась мисс Грир Хадли, словно за ней по пятам неслись по меньшей мере адские гончие. Он изумленно поскреб подбородок.

Грир, Грир. Грир.

Ее имя постоянно крутилось у него в голове. Что это за имя, в конце концов? Он почти воочию увидел, как дед морщится при его произношении. Оно такое… простецкое. Не такое, как, скажем, Елизавета. Или Катерина. Вот королевские имена. Имена всех прежних королев Малдании.

Севастьян поймал свое расплывчатое отражение в зеркале и поморщился. Почему он вообще думает о ее имени?

Сев снова уставился на дверь, вспоминая шелест юбки, когда Грир выбегала из комнаты. А почему ей не бежать от него? Ведь он повел себя очень грубо. Но делать нечего. Она совершенно не подходит ему, независимо от того, насколько его заинтересовала. Лучшее, что он мог сделать – дать ей уйти.

Принц поднялся с кровати и принялся расхаживать по комнате, выжидая еще несколько минут, чтобы Грир нашла дорогу обратно в зал, пока ее не хватились. Если бы Севастьян вышел вслед за ней, то поставил бы пятно на ее репутации.

Он говорил правду: болтливые языки не причинят ему вреда. Хотя он и не сказал, что желает сделать Грир жертвой для сплетен злопыхателей. Сев прекрасно представлял себе, что, будучи незаконнорожденной, она уже получила свою долю осуждения общества.

По его поведению не скажешь, но у него еще есть сердце. Пусть от него осталась небольшая обуглившаяся часть после последних десяти лет войны… когда Севастьяну приходилось наблюдать, как вокруг него умирали члены семьи и товарищи, а страна истощалась и засыхала, словно виноградная лоза от гнили.

Ему нужно сделать хорошую партию. Вот так все просто. О его желаниях речь не идет, он обязан жениться на достойной девушке.

Незваный образ мисс Хадли вновь возник в мыслях. Сев увидел ее раскрасневшиеся щеки, когда она споткнулась у шкафа, и широко улыбнулся. Она была полностью права в своих обвинениях. Он не должен был прижиматься к ней так тесно. Не должен был, но все же прижимался. Не мог удержаться.

От нее пахло свежими дикими ветрами и зелеными холмами. Она напомнила ему о доме, холмах и горах Mалдании. А кожа у Грир мягкая, как шелк. От воспоминаний пальцы судорожно дернулись.

Улыбка исчезла с губ, когда Сев вспомнил дальше. Она дала ему отпор. Правда, он не был с ней галантным кавалером, но ведь принц привык, что из-за короны женщины обычно сами бросались ему на шею.

Севастьян тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от мыслей о Грир. В нем говорило неудовлетворенное желание, и все. Мисс Хадли беспокоила его оттого, что свидание с леди Керкендейл было прервано. Его просто мучила похоть. Не более.

В Грир нет ничего, что могло бы привлечь Севастьяна. Она не принадлежала к его типу женщин. Загорелая кожа, язвительный язык и в особенности несчастные обстоятельства рождения – все это делало ее женщиной, недостойной внимания принца. По крайней мере, ее кандидатура не должна даже рассматриваться. Некоторые нуждающиеся в средствах английские дворяне могут счесть ее приемлемой, но только не будущий король Maлдании.

И тем не менее все его внимание было приковано к ней.

Она как раз из тех женщин, которых он использовал в качестве любовниц и держал в одном из приморских поместий семьи, на безопасном расстоянии от королевского двора. Если бы Севастьян искал здесь любовницу, если бы Грир захотела рассмотреть подобное предложение…

Сев знает, в чем заключаются его обязанности. И он не подведет. Найдет идеальную невесту, которая заполнит казну и детскую. Женщину, которая снова вдохнет жизнь в его родину. Потребности сердца или тела самого Севастьяна рассмотрению даже не подлежат.

– Ну что ж, послушаем. Как прошел вечер? Можете сообщить что-нибудь интересное?

Грир прикрыла зевок рукой и уставилась мутными глазами на отца – человека, о котором узнала совсем недавно.

За окном забрезжил рассвет, проникая сквозь занавески экипажа. Теперь она поняла, почему высшие слои общества спали весь день напролет: они просто не попадали в постель до восхода солнца.

Джек не выглядел особо уставшим, судя по ясному выжидающему взгляду. Нет, на самом деле он выглядел бодрым после ночи, проведенной с аристократами, к рядам которых жаждал быть причисленным. Грир скорчила гримасу. Причем жаждал так сильно, что решил вдруг признать своих незаконных отпрысков.

Грир взглянула на сводную сестру. Если любая из них сможет получить доступ в этот блистательный мир через брак, то они будут чего-то стоить в его глазах.

Она не была глупа и не питала иллюзий насчет сентиментальности старика, сидящего напротив. По сути, он купил ее присутствие в своей жизни. Отца не сразили внезапно нахлынувшие нежные чувства к дочерям, которых он никогда не знал. Она и не ожидала теплых отношений. С ее стороны тоже не было нежных чувств. Грир прекрасно сможет прожить и без его любви. У нее был отец – человек, за которого мать вышла замуж после того, как Джек Хадли ее бросил. Этого человека она называла папой. Он, как мог, утешал и защищал Грир от жестокого мира, готового наказать ребенка за незаконнорожденность.

Муж матери научил ее кататься верхом, удить рыбу и стрелять. Он никогда не считал ее дочерью другого мужчины. Он считал ее родной.

Грир почувствовала острую боль в груди при воспоминании о папе. Его не стало уже почти три года назад, но ей по-прежнему его не хватало. Грир не сомневалась, что, будь он жив, она не сидела бы сейчас в карете с Джеком Хадли, втянутая в замыслы выдать ее замуж за какого-нибудь аристократа и убежденная в том, что так можно отлично решить все ее трудности.

– Ну? – спросил Джек. – Расскажите мне, кого вы очаровывали этим вечером? – Он потер толстые руки, словно решил, что Грир уже заманила в свои силки какого-нибудь аристократа.

Грир повернулась к Клео, услышав ее вздох. Та умудрилась выдавить для сестры усталую улыбку и резко откинулась на сидении экипажа, ожидая, что Грир возьмет на себя инициативу, как обычно и происходило, когда они оставались с отцом втроем.

Последний месяц, который они прожили с Джеком, был наполнен целым вихрем нескончаемых раутов и балов, примерками у модистки и вечерами в опере. Сестры едва успевали переводить дух между мероприятиями.

Джек тоже, по-видимому, ожидал от Грир ответа. Он произнес ее имя с особым ударением:

– Грир, разве тебе нечего сообщить мне о сегодняшнем вечере?

Грир умела читать между строк. Как старшая сестра она должна выйти замуж первой.

– Вечер прошел неплохо, – солгала она.

– Неплохо? – Джек поморщился, словно она сказала ему что-то неприятное.

– Да. Прошел… хорошо, – поправилась Грир.

– Хорошо? – нахмурился Джек, выплевывая слова: – Просто хорошо? Звучит не очень обнадеживающе. Ты не покорила сегодня ни одного сердца? Я думал, ты хочешь заполучить себе мужа, девочка моя. Вечер прошел хорошо, но не похоже, что тебе сделали предложение.

Грир беспомощно посмотрела на сестру. Клео приподняла бровь, как бы говоря: ты действительно провела большую часть вечера, прячась за папоротником.

Облизав губы, Грир наконец ответила:

– Это не так просто, как ты думаешь. Большинство представителей высшего света наше происхождение совсем не впечатляет.

Джек махнул толстой мясистой лапой:

– Ерунда. Я увеличил размер приданного за ваши головы.

«Ваши головы». Словно они какие-то грязные преступники.

– Поскольку ваша сестра Маргарит вышла замуж за моего партнера, я удержал ее долю в пользу вас обеих. Думаю, так будет лучше. Поверьте мне, есть много хороших претендентов. Просто ведите себя любезно, и за следующие две недели вы получите предложение.

Джек безжалостно прищурился, отчего Грир вспомнила о том, кем он когда-то был. Он сколотил свое состояние преступным путем и на несчастьях других.

– До тех пор, пока вы не станете любезными, до тех пор, пока вам это не станет настолько же нужным, как и мне…

– Я буду любезной, – ответила Грир, чувствуя странную пустоту внутри от горького осознания того, что она действительно совсем мало старалась, чтобы привлечь мужа. Если Джек верил в то, что говорил, значит ей просто нужно вести себя любезно, и вскоре кто-нибудь сделает ей предложение. Отец просто наизнанку вывернулся, предлагая огромную сумму мужчине, который женится на ней. Так унизительно смотреть на свое положение с такой точки зрения.

Грир снова взглянула на сестру и прочла во взгляде Клео такое же разочарование. Они жертвовали любой надеждой, любой мечтой, что кто-то женится на них… ради них самих. Из привязанности… из любви.

Невольно образ принца Севастьяна возник в мыслях. По крайней мере, он посчитал ее привлекательной. Даже если его манеры были совершенно оскорбительными, принц ничем не пытался скрыть, что Грир пробудила в нем желание. Могла ли она ожидать такого от будущего супруга?

Она вздохнула, закрыла глаза и начала потихоньку потирать веки, пытаясь унять головную боль.

Награда, тем не менее, предстояла достойная: почет, безопасность, уют домашнего очага, да и крыша над головой. Причем сестры считали это именно наградой, а не воспринимали как должное. Пожив на грани нищеты и голода, Грир и Клео обе знали, как важно в жизни всего этого добиться.

– Я буду более приветливой в следующий раз, – искренне пообещала Грир. Она согласилась на затею отца и всерьез решилась воплотить ее, чтобы не сводить концы с концами.

– Очень хорошо. Я ожидаю увидеть улучшение, – кивнул Джек. – Завтра мы уезжаем.

– Завтра? – Клео выпрямилась, вдруг помрачнев. – Куда?

Джек гордо выпятил грудь.

– Вдовствующая герцогиня Болинбрук любезно пригласила нас на неделю в свое загородное поместье. Нас и еще несколько именитых гостей. Это большая честь. Немногие в высшем свете удостоились чести получить приглашение на прием в Пембертон-мэнор.

Загородный прием. Там не будет никакого спасения на этот раз. Грир сглотнула. Она не сможет прятаться за домашними растениями или в своей комнате целую неделю.

Мелкая дрожь пробежала по телу, прежде чем Грир снова обрела решимость. Все к лучшему. Она далеко не трусиха и раз уж выбрала этот путь, то не должна теперь сворачивать.

Джек указал пальцем на каждую из сестер.

– Я ожидаю, что вы заманите в ловушку самого молодого внука, виконта. Но пока мы будем там, неплохо бы уделить побольше внимания и герцогу.

– Ты говорил, что вдовствующая герцогиня предупредила, чтобы его не трогали, – напомнила Клео.

Экипаж остановился напротив дома Джека Хадли в Мэйфере, неприлично большого и чудовищного, который прекрасно воплощал все амбиции хозяина.

Джек пожал плечами:

– Так схитрите. Он молодой и здоровый мужчина. – Отец снова ткнул пальцем на каждую из дочерей. – Он может так же легко влюбиться в одну из вас, как и любой другой юнец. Вы миловиднее, чем те ведьмы из высшего общества с лошадиными мордами.

Грум открыл дверцу, и только тогда отец выбрался из кареты. Дочерям он выйти не помог, а сразу зашагал вверх по лестнице в дом.

Взявшись за руки, Грир с сестрой бок о бок поднимались по ступенькам.

– Там соберется небольшая компания, – заметила Клео так, что Грир не поняла точно, кого сестра пыталась успокоить: себя или ее. – Никакой безумной толпы, как на остальных праздничных балах или вечерах.

– Точно, – согласилась Грир.

– И мы всю неделю будем вдали от городской суеты.

Грир улыбалась все время, пока шла в свою спальню. Мысли о свежем воздухе, деревьях и свободных ветрах подняли настроение. Не придется ехать на прогулку в Гайд-парк на одной из тихих кобыл отца. Грир сядет на коня и поскачет наперегонки с ветром. Легкий ветерок будет дуть в лицо. Она почувствует, как из волос будут выпадать шпильки.

Вошла заспанная горничная и помогла Грир сменить платье на неглиже. Когда девушка предложила помочь с волосами, Грир, не привыкшая к такому усердию, отослала ее прочь.

Сидя за туалетным столиком, она вытаскивала каждую шпильку, одну за другой, пока масса темно-рыжих волос не рассыпалась по плечам. Несколько завитков, что короче остальных, обрамляли лицо. Она провела пальцами по волосам, через густые пряди массируя усталую голову.

Взяв щетку, Грир расчесала волосы, пока те не стали потрескивать и едва заметно сверкать в слабом свете огня в камине. Она остановилась, глядя на свое отражение. Даже в тусклом свете коричневые веснушки на носу выделялись ясно, как днем.

– Не такая уж я загорелая, – пробормотала она своему отражению, словно обращаясь к одной из болтливых сплетниц, которые называли ее смуглой. А все из-за того, что дамы высшего света предпочитали бледность, как у покойников. Грир же нравился свой цвет кожи. – И не старая.

Она положила щетку и забралась в мягкую кровать, удивляясь, почему мысли о неком принце все еще мучают ее. Щеки бросало то в жар, то в холод, когда она думала о нем. В голове отрывочно замелькали воспоминания о минутах, проведенных в шкафу.

Начало даже казаться, что он здесь, рядом с ней, снова шепчет свои насмешки, слишком смело касается ее руками, чересчур мозолистыми для благородного принца.

Грир никогда так не откликалась на ласки Тревиса. Перевернувшись на бок, она задумалась о бывшем работодателе, стараясь избегать унизительных воспоминаний, которые обычно сопровождали мысли о нем.

Он был ее лучшим другом с детства, удобным и постоянным, даже заступался за нее перед теми, кто запугивал Грир. Она думала, что они проведут остаток жизни вместе. Его поцелуи были приятны… но, видимо, не возникало желания. Истинного желания. Грир теперь это стало ясно. Теперь она узнала.

После того, что почувствовала сегодня вечером в шкафу, она поняла, что ошибалась. И ужаснулась, когда до нее дошло, что принц, по сути, даже не поцеловал ее. Никогда прежде в животе не порхали бабочки, никогда настолько не перехватывало дыхание.

Щеки вспыхнули, когда Грир представила себе, каким мог быть поцелуй принца Севастьяна. Она свернулась клубочком, подтянув ноги к груди, и дала волю воображению.

Она закрыла глаза и представила лицо Севастьяна так близко, как было недавно. Только в воображении его рот плотно прижимался к ее рту, губы двигались, ласкали… Распахнув глаза, Грир тяжело и часто задышала. Она не имела права развлекаться такими фантазиями. Только не об этом мужчине, ведь он считал ее недостойной кандидаткой в жены и подходящей разве что для интимного свидания. Широко раскрытыми глазами, она осмотрела свою спальню. Похоже, ночь сегодня затянется.

Мокрый снег начал падать крупными хлопьями и оседать на оконных стеклах. Грир переложила подушки поудобнее. Подсунув руку под щеку, она наблюдала за белым снегопадом, стараясь не думать ни о ком и ни о чем, особенно о мимолетной улыбке принца Севастьяна.