Во все Имперские. Том 1

Глава 4. Право первой ночи и мятеж КУРОЩУПА

Всё произошло стремительно, самого воплощения я даже не ощутил.

Просто я вдруг почувствовал запах сена, смешанный с ароматом женского пота. И не то, чтобы эти запахи мне не понравились.

Присутствия Царя я не ощущал, он будто куда-то провалился. Или просто стал частью меня?

В любом случае, сейчас мне было не до Царя.

Совсем юная крестьяночка дергалась подо мной. Мои штаны были спущены, а у крестьяночки моими же руками был задран подол.

Лежали мы с девушкой на мягком сеновале, утонув в нём, как тонет голова в пуховой подушке.

Крестьяночка была вполне себе ничего. Никакой косметики, никакого парфюма, но в её возрасте девушки еще не нуждаются в баффах, чтобы быть прелестными. В волосы девушки набилось сено, она то ли скулила, то ли тихонько визжала.

Мне же всё происходящее сразу пришлось весьма по нраву. Я пытался нашарить под подолом платья девушки трусики, но трусиков там не оказалось, вместо этого моя рука наткнулась на нечто иное. И это иное мне тоже понравилось, я даже решил не убирать с него руку.

Девушка застонала:

— Ох, барин. Ааа… Как же…

Девственница.

Шаря рукой под подолом это определить сложно, так что я скорее догадался об этом по поведению девушки. Это открытие еще больше разгорячило меня.

— Бааааарин. А как же… Кто ж меня замуж возьмёт… Если вы… Грешно…

Так.

Стоп.

Это любовь по обоюдному согласию или изнасилование?

Впрочем, в моём положении в любом случае уже трудно было остановиться.

Я поцеловал крестьяночку в алые губы без следа помады, надеясь, что это меня успокоит. Но это, разумеется, было всего лишь самообманом. Моя кровь только закипела еще пуще прежнего.

Вот уж попал, так попал.

Однако в страстную сцену вдруг вмешался грубый мужской оклик:

— Слышь, барин! Давай вынимай и вылезай из стога. Кончилась твоя власть! У, насильник поганый. Право первой ночи уже сто лет как не пользуют. Нам поп в церкви говорил. Вылезай из стога, говорю! И невесту мою сюда давай.

Что? Значит, я сейчас реализую свое право первой ночи?

Вот это поворот.

Я кое-как отлип от крестьяночки, перекатился в мягком сене, а потом спрыгнул со стога на землю и встал на ноги, одновременно натягивая штаны. Перед тем, как натянуть их окончательно, я успел убедиться, что размер у меня вполне себе.

И я не про размер штанов.

А тело еще лучше. Я определенно был молод. Моложе раза в полтора, чем в прошлой жизни. Даже дышалось по-другому, да и двигался я гораздо легче.

Роста я был, как и в прошлой жизни, высокого. Руки, ноги и всё остальное на месте. Что еще надо мужику для счастья?

Из одежды на мне были ботинки, брюки и мундир с золочеными пуговицами, надетый прямо на голое тело.

Я осмотрелся и увидел, что уже вечер.

На горизонте садилось Солнце, а в небесах уже висела Луна, почему-то фиолетовая.

Я стоял посреди полей, усеянных стогами сена. Рядом с тем стогом, где я развлекался с крестьяночкой, росла чахлая рябинка. А больше вокруг не было ни хрена. Разве что толпа мужиков с вилами.

Причём буквально с вилами.

Мужики выглядели как персонажи картин Репина, в домотканых рубахах и с бородами. Всего я насчитал шестерых. Впрочем, с вилами были не все, один держал топор, а другой косу.

Единственный безбородый мужик имел странную форму головы, как будто ему её расплющили, а одна рука у него была толще другой раз в десять, и венчал эту руку кулак размером с гуся.

Очередной Некс Наковальня? Вот уж попал, так попал. Из огня, да в полымя.

Крестьяне тупо смотрели на меня и явно не знали, что делать дальше.

Это было мне только на руку. Тем более, что я вспомнил, что воплотился не абы в кого, а в лицо царской крови. По крайней мере, по словам Царя. Кстати, где он? Его присутствия я все еще совсем не ощущал.

Крестьяночка тем временем выбралась из стога, разрыдалась и бросилась в объятия к самому старому крестьянину с седой бородой.

Бородатый не слишком уверенно заговорил:

— Нехорошо, барин. Ох, нехорошо… Дочка моя завтра замуж выходит, а вы… Грех на вас, барин.

Барин? Значит я просто барин, а не царь? Мда, косяк вышел.

Не в того попал.

Что-то явно пошло не по плану.

Еще раз проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что угодил в век восемнадцатый, судя по прикиду, моему собственному и крестьян.

Но в тот момент, когда я уже уверился в этой мысли, у меня в кармане мундира вдруг зазвонил смартфон.

Устройство бодро наигрывало какую-то мелодию, напоминавшую опенинг из аниме.

Я достал смартфон, мужики суеверно заозирались, некоторые даже отступили на пару шагов назад, крестьяночка продолжала рыдать в объятиях собственного бати.

Операционная система смартфона была мне незнакома, но на экране был почтовый рожок, а рядом с ним цифра четыре. Не нужно быть Альбертом Эйнштейном, чтобы догадаться, что мне пришло четыре сообщения.

Я бросил взгляд на мужиков, те смотрели на меня с ужасом.

Судя по всему, они сами уже жалели о том, что пришли сюда мешать мне реализовывать моё конституционное право первой ночи.

Так что хрен с ними. Нападать они точно не будут. По крайней мере, не будут нападать сейчас.

Я кликнул на эмблему почтового рожка и прочел четыре сообщения:

Блин, чё-то многовато информации.

Император помер, по странному совпадению как раз в момент моего попаданства. Еще беда с моими родителями, и с моей сестрой. А еще мы с сестрой завтра должны быть в каких-то школах. А еще наших холопов зовут Рокфор и Скорсезовна.

Тяжко это всё.

Впрочем ладно. Будем решать задачи по одной.

Начнём, пожалуй, с…

Я хотел начать с родителей, но оторвав глаза от смартфона, увидел все еще стоявших передо мной крестьян. По логике ситуации мне следовало начать именно с них.

— Мужики, у вас выходной послезавтра, — доложил я крестьянам, — Мне сообщение пришло. Император помер.

Мужики ахнули, потом повалились на колени. Все, кроме одного тщедушного паренька с топором.

Паренек смотрел прямо на меня, и его взгляд мне совсем не понравился.

Остальные крестьяне крестились, кто-то читал молитвы. Девушка продолжала плакать, только теперь было неясно, плачет ли она от того, что я пытался её снасиловать или из-за смерти Императора.

— Мужики, а как вас зовут? — спросил я крестьян.

Странные имена холопов, которыми были подписаны сообщения, всё не шли у меня из головы.

— Ась? — коленопреклоненные мужики подняли на меня глаза, а буравивший меня взглядом паренёк их и не отводил, — Вы чего это, барин?

Я уже, конечно, догадался, что это мои холопы, так что мой вопрос выглядел весьма странно, это факт.

— Как вас зовут? — повторил я, — Представьтесь, мрази.

Бородатый отец девушки степенно поднялся с колен и отряхнул штаны от налипшего сена:

— Так холопы мы ваши, барин. Неужто забыли? Я Вандамм, а енти трое сыны мои — Синдзи, Тодзи и Гэндо. А ента, которую вы снасиловать хотели, дочка моя…

— Рей? — перебил я старика, догадавшись, как зовут дочку.

Догадаться тут было нетрудно.

А еще я осознал, что только что пытался снасиловать не абы кого, а саму Рей. Прикольно.

— Вернулась память к барину! — искренне обрадовался Вандамм.

— Нет, я просто тоже смотрел Евангелион, — вздохнул я, — Кто вас назвал-то так?

— Сынов моих и дочурку батюшка ваш называл, — с поклоном ответствовал Вандамм, — Всё как положено. Как барин прикажет — такие имена и носим. А батюшка ваш зело любит мультики ниппонские.

— Ага, а мой дедушка любил фильмы с Ван Даммом? — догадался я.

— Всё так, — снова поклонился седобородый Вандамм, — Уж не знаю, кто такой ентот Вандамм, но имя его ношу. Ибо дедуля ваш так меня назвать повелел, когда я уродился. Я-то, кто такой этот Вандамм, не ведаю. Запрещено нам, барин, и мультики смотреть, и фильму тоже.

— Ладно, а кто такие Скорсезовна и Рокфор? — спросил я, вспомнив имена из сообщений.

— Рокфор — пилот ваш, — угодливо доложил Вандамм, — Назван в честь летуна из мультика про бурундуков. А Скорсезовна — моя тётка, староста наша, над всеми вашими холопами главная. Её ваша бабушка называла. В честь создателя фильмы.

На минуту повисло молчание, так и оставшийся непредставленным паренёк с топором в руке все еще сверлил меня взглядом. Еще Вандамм не назвал имени крестьянина с непропорционально огромной рукой, того, который формой головы и выражением лица напоминал слабоумного.

Но мне сейчас было не до этого дегенерата, я размышлял.

— Об чём задумались, барин? — поинтересовался Вандамм.

— О том, как может существовать общество, где одновременно есть аниме, фильмы Скорсезе, смартфоны и тут же рядом крепостные прямиком из девятнадцатого века, — честно ответил я, — А самое главное — нахрена такому обществу существовать? Это же бессмыслица какая-то, и экономически, и культурно, и вообще.

Вандамм явно ничего не понял из моей фразы, но на всякий случай похлопал глазами и почесал собственную бороду.

— Ладно, а меня как зовут? — спросил я, надеясь, что дворян тут все же не называют в честь аниме.

Неохота оказаться каким-нибудь Кёном, знаете ли.

— Вы Александр Петрович Нагибин, барин наш, — поклонился Вандамм, — А ли совсем память отшибло? Дочурка моя вас что ли по башке саданула? Так я её высеку…

Я хотел ответить, что сечь бедную Рей необязательно, но в этот момент паренёк с топором, пытавший последние пять минут пробурить во мне дыру взглядом, наконец решился действовать и выступил вперед.

Коленки у него тряслись, но говорил он твёрдо и зло:

— Ага, память у него отшибло! Как же! Барин под дурачка косит, чтобы от гнева народного сбежать! Пытается нас обмануть, а сам нас боится, падла. Ты мою невесту в стог потащил, ирод! Моё брачное ложе осквернил! Мне торжество свадебное попортил. А моё имечко что-то не спрашиваешь. Али не интересно?

— Интересно. И как же тебя зовут, храбрец? — спросил я.

— А я КУРОЩУП, — гордо ответил юноша, потрясая топором, — Так что это я должен баб щупать, а не ты. Особенно, ежели баба — моя невеста. И я не ваш холоп, а Прыгуновский. И разрешение на Рей жениться мне ваша матушка дала.

А вам трогать мою невесту запретила! А вон тот… — Курощуп указал на слабоумного с огромной ручищей, — Товарищ мой. Звать его Дрочило. Тоже из Прыгуновских. И ежели ты, барин, сейчас не извинишься, он тебе зад барчуковый твой надерет.

Не выдержав такого знакомства с Курощупом и Дрочилой одновремено, я заржал аки конь, и только потом извинился:

— Ладно, Курощуп, прости. Забирай свою Рей. Я погорячился, уж больно твоя невеста хороша.

Но Курощуп оказался редкостным неадекватом.

Мои извинения его только раззадорили. Знаете же, бывают такие мудаки, которые от хорошего обращения только окончательно охреневают и путают берега.

— Вот-вот, МОЯ невеста, — замахал топором Курощуп, — На коленях у неё прости прощения, барин-блядун.

— А плетей не хочешь, не? — поинтересовался я.

— А я не ваш, чтобы вы меня плетьми кормили! — окончательно рассвирепел Курощуп, — Я Прыгуновский. Ну а вы, что стоите, братцы? Он же вашу сестру насиловал, на этом самом стогу, который вы сами и скирдовали!

Али вы ради этого скирдовали? Чтобы барину было блядовать мягче, да сподручнее? Бей его ребята, бей! Не нужны нам больше барины, накушались! Да и Император помер, так что нету больше у баринов их главаря!

А ну, навались на этого любострастника! Сейчас мы тебя самого, барчук, на этом стогу насиловать будем, вилами…

И Курощуп бросился на меня с топором.

А еще через мгновение произошло нечто странное — все холопы, кроме Вандамма и его дочери, рванули вслед за Курощупом.

Вы спросите, а что же тут странного?

А то, что я неплохо знаю людей и уверен, что люди так быстро своего настроения не меняют. Курощуп, конечно, тот еще оратор, но эти парни еще пять минут стояли на коленях и смотрели на меня с ужасом. А теперь бегут меня курочить. Не бывает так. Наверняка не обошлось без магии, но мне сейчас, понятное дело, некогда было разбираться.

Мда, вот тебе и попаданство в магократа-дворянина.

С другой стороны, свою прошлую жизнь я закончил тем, что одолел в драке четырех зеков-смертников. Так хули мне бояться каких-то крестьян с вилами?

Тем более что тут не тюремная камера, вокруг поля, пространства для маневра сколько хочешь. Главное, чтобы новое тело не подвело.

Курощуп подбежал ко мне первым и замахнулся топором.

Но замах был чересчур широким, бил Курощуп, как лесоруб, а не как воин-убийца. Впрочем, его намерения меня убить никаких сомнений не вызывали.

Я тупо пробил прямым Курощупу в челюсть, парень вместе со своим топором отлетел на метр, и тут же обмяк.

Неплохо. Хотя в старом теле я бы, пожалуй, ударил изящнее и сильнее.

Тодзи и Гэндо тем временем атаковали меня справа и слева. Гэндо попытался уработать меня вилами, но я уклонился и повалил его оземь подсечкой. Тодзи оказался умнее. Свою косу он выкинул, еще когда бежал ко мне, зато от души пробил мне в грудину кулаком.

В тот момент, когда кулак Тодзи пробил мне дыхалку, я с ужасом осознал, что эти парни всю свою жизнь гнули спины в полях, что они накачаны и выносливы на уровне турникменов из моего родного мира, а может даже и превосходят их.

А я тем временем в теле барчука, который определенно, если и тренировался, то только в просмотре аниме или в развлекухе с крестьянками в стогах.

Дыхание от удара мне перехватило. Время было упущено, а поганый Тодзи, не замешкавшись ни на мгновение, засадил мне кулаком в живот.

Внутри все перевернулось, я сложился пополам.

Как глупо, Боже мой.

Барчук, в которого я попал, владел своим телом на уровне первоклассника.

С другой стороны, я же свалил Курощупа. Мне бы собраться, восстановить дыхание, привыкнуть к этому слабосильному телу…

Но меня уже повалил на землю и стали избивать ногами. Вандамм что-то орал, но его никто не слушал. Нос мне разбили сразу, потом сломали коленную чашечку.

Кто именно меня гнездит я уже разобрать не мог, но был уверен, что участвуют все четверо холопов, кроме выбывшего из боя Курощупа.

А потом я сквозь потоки заливавшей глаза крови из рассеченного лба увидел, как мне в шею стремительно летят вилы.

Всё, приплыли. Самое недолгое попаданство в истории, блин…