Военный переворот

Глава 24

Гражданская война для Лагоса — вполне обычная ситуация. Продолжающаяся практически постоянно, она воспитала огромное количество людей, которые не представляют свою жизнь без нее. Многие просто забыли о том, что можно просто мирно трудиться, не слыша автоматных очередей, не видя погромов, пожаров и артобстрелов. Люди во многих районах просто отвыкли от мира.

Война не различала, где правительство, а где оппозиция. Где наемники и убийцы, а где мирные граждане. Особенно в Африке. Особенно в Центральной. Для войны они — только добыча, все эти ничтожные людишки, которых нужно убить.

Лагос трясло словно в лихорадке. Кровавая горячка будоражила людей, делая их похожими на стадо безумных антилоп. Люди уже иногда не понимали, кто и на чьей стороне воевал. Жизнь превращалась в какое-то всеобщее безумие. И иногда казалось, что смерть — не такой уж плохой выход из всего этого ада. Жизнь продолжала существовать в виде инстинкта. Даже не инстинкта самосохранения, а какого-то звериного чутья в поисках безопасного места, какого-то пропитания, которое не даст умереть в следующую минуту.

Джип Краевского уверенно плыл по району, подконтрольному правительству. Хотя контроль правительства в Нигерии сегодня — понятие довольно-таки относительное. В чем и можно было убедиться, глядя на картину разрушения за окном. Но Краевский давно перестал обращать внимание на такие мелочи. Конечно, хочется жить в комфорте не только находясь дома, но и на улице, но ведь далеко не всегда это получается. Идеал — вещь малодостижимая. Когда хорошо идет бизнес, тогда становится не так уж важно, что там, за стеклом твоего бронированного джипа. Даже если этот бизнес — поставка оружия чернокожим воюющим племенам.

Однако настроение у Краевского было далеко не лучшим. И на это были свои причины. Слишком много этих проклятых причин. Горело африканское солнце, горели хибары по окраинам дорог, и, что самое главное, горели сроки поставок.

— Единственный вывод, который я для себя сделал, работая здесь: таким людям, как мы, нельзя заводить семью. Особенно детей, — говорил Краевский, глядя вперед. — В этом случае ты просто подводишь людей, а это не в моих правилах.

Замминистра, сидевший рядом с водителем, кивнул головой в знак не то согласия, не то недоверия. Его собеседник продолжал:

— Ситуация, как видите, изменилась. Хозяин пока выпал из обоймы. Пока не найдется его драгоценная дочь, бесполезно ожидать налаженной работы. Черт побери! — воскликнул Краевский. — И как она ускользнула от нас — ума не приложу. И разгром этот какой-то странный, и вообще — все подозрительно. Причем в самый ответственный момент происходят эти проклятые накладки!

— Жизнь — вещь непредсказуемая, — изрек Саганипожу.

— Африканская мудрость? — сощурился Краевский.

— Можно сказать и так, — кивнул чиновник. — Надо быть готовым к любым неожиданностям.

— А вы-то сами готовы к неожиданностям в Нигерии? — окрысился вдруг Краевский. — Что-то не похоже, чтобы вы легко воспринимали те проблемы, в которых сами плаваете!

— Вот поэтому нам и нужно держаться вместе, не так ли, господин Краевский? — ухмыльнулся замминистра.

— Так, — буркнул водитель, поворачивая налево.

На улицах в этот час было крайне неспокойно. Люди бросались к машине, стоило ей хоть немного притормозить. Кто-то был подогрет жгучим африканским солнцем, кто-то наркотиками, а кто-то — просто голодом. И у каждого были свои счеты к богатым машинам и особенно к их владельцам. В какой-то момент Краевскому пришлось и вовсе ползти еле-еле, чтобы не раздавить толпу народа, преградившую ему путь. Машина была надежно бронирована, тонированные стекла приглушали лучи жаркого солнца. Но когда к твоей машине, пусть даже и такой защищенной, как этот джип, липнут не совсем миролюбиво настроенные люди, то становится не по себе.

— Пошли вон от машины, ублюдки! — кричал в самые острые моменты Краевский. — Отойдите от машины! Прочь!

Он сигналил что есть силы, но сам этот звук раззадоривал толпу еще больше.

— Прочь, идиоты! — закричал он в очередной раз. — Давить вас буду, если не отойдете!

— Скажите спасибо, что еще все так, как есть! — потея от напряжения, сказал Саганипожу.

Он-то понимал, что стоит этим людям узнать о том, кто едет в этом автомобиле, ситуация развернется совсем по-другому.

Едва выбравшись из черной массы людей, Краевский прибавил скорость. И здесь его ждала новая неожиданность. В конце улицы, где народа уже почти не было, наперерез машине выскочила какая-то женщина, нагая до пояса. Джип, не успев затормозить, ударил ее, и женщину отбросило в сторону на пару метров.

— Осторожно! — крикнул в последний момент Роберто, но было поздно. Пострадавшая недвижно лежала на земле.

Джип остановился.

— Черт подери, — прошипел Краевский. Он на секунду задумался, что же ему делать: оставаться здесь, посреди улицы, с замминистра «на борту» он не мог. Оставить эту сумасшедшую лежать посреди улицы — тоже как-то… Учитывая обстановку, все это может выйти боком на следующем повороте. Этим отморозкам только дай повод! Нужно было что-то решать, причем быстро.

— Проклятие, только этого еще не хватало! — выдавил из себя растерянный водитель.

— Что вы собираетесь делать? — насторожился Саганипожу. — Вы что, хотите?..

Краевский не ответил ему. Он быстро вышел из джипа и подбежал к лежащей женщине. Подняв под мышки, он поволок ее в машину. С трудом затолкав жертву наезда внутрь, он быстро сел на свое место и что есть силы нажал на газ.

— Посмотрите, она жива? — сказал он Саганипожу.

Тот перегнулся на заднее сиденье и пощупал пульс у женщины.

— Кажется, нет. Вы ее убили! — Последнюю фразу он сказал каким-то непохожим на свой, пискливым голосом.

Через минуту Краевский остановил джип за хибарой, ютившейся у дороги. Он вышел из машины и осмотрелся. Никого вокруг не было. Это успокоило его. Краевский открыл заднюю дверь и проверил пульс у женщины.

— Она жива. Помогите мне, — приказал он своему спутнику.

Тот повиновался, и они вдвоем втащили ее внутрь хибары. Навстречу им вышла хозяйка — женщина неопределенного возраста с измученным лицом. Она с удивлением и страхом уставилась на нежданных гостей, несших неподвижное тело. Краевский сунул хозяйке хибары сотенную бумажку и сказал на местном диалекте:

— Позаботьтесь о ней.

Не дожидаясь ответа, он хлопнул по плечу Роберто и вышел из лачуги. В следующее мгновение за окном послышался звук мотора отъезжавшей машины.

Неизвестно, что подумала женщина в хибаре, увидев в ней Роберто Саганипожу. Скорее всего, ее больше впечатлила сотенная купюра, чем присутствие правительственной шишки.

Вновь резко нажав на газ, Краевский отъехал от хибары, подняв огромное облако пыли. Некоторое время они оба молчали. Наконец замминистра пошевелился:

— Повстанцы совсем обнаглели, — сказал чиновник. — Они уже нападают на миротворцев. Если так дела пойдут дальше, Онигминде подомнет нас под себя. Этого нельзя допустить! Нужно ускорить поставку оружия нашим правительственным войскам!

— Будь я хозяином, все было бы иначе. Но здесь я бессилен, — Краевский развел руками, на мгновение отпуская руль. — А с хозяином сами знаете, что происходит. Он совершенно потерялся.

— Да-да, — кивнул Роберто. — Это я уже оценил.

«Знал бы этот дурак еще и про алмаз, то-то была бы заваруха!» — думал про себя Краевский.

— Нет, все-таки нельзя заводить детей, нельзя… — вновь высказал он вслух свои мысли. — Слишком опасно. Ты становишься уязвимым уже заочно.

— Это Онигминде похитил его дочь. Теперь он будет его шантажировать. Мы теряем самое главное — время, — сокрушался нигерийский чиновник. — А поставки задерживаются на неопределенный срок.

— Нет, этого не может быть… Как же тогда Мазур? — напомнил ему Краевский.

— Деньги, деньги, дорогой сэр. Перекупить можно любого. Онигминде его перекупил, я уверен.

За окнами машины мелькали прикрытые кое-как трупы по обочинам дороги. Вооруженные люди подозрительно смотрели им вслед. С городских окраин доносились звуки беспорядочной пальбы. Внутри кондиционированной капсулы было спокойно, и во все, что происходило снаружи, не очень верилось.

— С вами хорошо передвигаться по городу. — Улыбка замминистра была одновременно лукавой и тревожной. — Если бы я ехал на своей служебной машине, то мог бы и не доехать.

— Наш статус в Нигерии покруче, чем у ооновцев. Полная неприкосновенность. Хоть это радует, — мрачно усмехнулся в ответ Краевский.

Джип въехал в ворота виллы.