Воин в осаде

Глава 17

Просыпаться у себя дома — прекрасно. Пусть даже у тебя сломана нога, пусть даже вчера ты спал до обеда, отходя от того, что тебе устроила собственная жена на обратном пути домой, пусть крепость на твоих владениях начали обстреливать из минометов, а охрана поймала троих лазутчиков, всё равно — прекрасно. Даже если у тебя в данный момент отсутствуют слуги, которые помогут подняться с кровати и одеться. Те, кто могут и захотят приготовить и принести кофе. Даже если из окна доносятся визгливые вопли чем-то сильно недовольной рыжей бестии, переругивающейся с кем-то по радиосвязи. Регина снова где-то украла пачку моих сигарет, и теперь, чтобы не задыхаться в кабинке со связью, стоит на улице с телефонной трубкой, дымит куревом и орёт на весь дом.

Почему-то я на нее не злюсь. Видимо, прошла какая-то ментальная трансформация, из-за которой я воспринимаю эту мелкую злючку уже не как постороннего человека, а как товарища по оружию.

Бурлящий кофейник, первая чашка с утра. Первая сигарета. Хорошо отдохнувший разум просыпается, анализируя, сопоставляя, выставляя дневные приоритеты. Из окна, около которого я сижу, видно, как по двору медленно бухает ножищами Гримм. Великан-сервус под предводительством Федора занят перетаскиванием ящиков с боеприпасами. Через несколько часов сюда прилетит нанятая мной на очень короткий рейс «Большая Хильда».

Мы переезжаем в крепость, закрывшую путь в долину. Идёт осада.

Самое ироничное в этой ситуации, что вчера вечером, перед сном, прижавшаяся ко мне Рейко на полном серьезе сказала, а потом многократно подтвердила (пребывая в трезвом рассудке) своё желание сделать Холд нашим новым домом. Коротышка, по-новому взглянувшая на архитектуру традиционных для Японии особняков, домов и даже крепостей, сказала, что видела их в гробу, пока в мире есть такие как она. Или «Паладин». Или монстр, который даже с отрубленными передними лапами умудрился совершить несколько прыжков, вхлам разрушая крепкие заводские подсобки, сделанные из самого настоящего красного кирпича, а не лакированного дерева и бумаги.

Приёмы? Ариста, я хочу рожать и воспитывать детей, а не ходить на приёмы! И делать это в безопасности!

Как такие откровения не могут добавить хорошего настроения? Еще как могут.

Одевшись в прошитый «паутинкой» твидовый костюм, я без всякого удовольствия начал навешивать на себя весь набранный ранее арсенал. Две гранаты, шесть револьверов, перевязь с мечом через плечо, да еще, вдобавок и примитивная трость, чтобы не напрягать ногу, закованную в гипс. Когда прилетим в крепость, еще не имеющую официального названия, я начну тренировки с пистолетами. Вчера люди Зедда передали мне первую партию патронов для подаренных Распутиным «гренделей», несколько сотен толстых металлических цилиндриков, набитых высококачественным порохом. Продукт небольшой мастерской в кишках «Большой Хильды». Мягкая оболочка из свинца с твердым сердечником вольфрамового сплава. Перед сердечником в пуле запаяно кольцо из более твердого металла, что заставляет свинец оболочки буквально взрываться в разные стороны при соприкосновении с целью.

Кажется, в моем первом мире такой вид патронов был запрещен.

Последней хорошей новостью, заставляющей меня улыбаться с утра, было то, что «Хильда» улетела, унося в своих потрохах моего «Свашбаклера». Мастера Зедда буквально капали слюной на доспех, который, при некотором желании, можно было бы назвать наиболее совершенным в мире протезом, но я был железно уверен, что они вернут мне его в целости и сохранности. Для наемников самый маленький в мире СЭД был бесполезен, никто из них не обладал достаточными навыками и энергетическим резервом для управления такими игрушками, а мышечными волокнами их могла снабдить и инквизиция. Как и наказать, если с «Свашбаклером» что-то случится.

Жизнь была настолько прекрасна, что я силком заставил себя насторожиться, чтобы выйти из этого нелепо прекрасного состояния.

Но… не вышло.

Кабинет английского джентльмена обычно его святая святых. Тут он отдыхает, тут разбирает бумаги и принимает важные решения. Сюда допускаются гости, с которыми ведутся дела. Можно сказать, что кабинеты англичан — это мелкие центры мира, вокруг которых иногда он крутится весь. Я всегда считал это правильным, но в своей ситуации, не особо заморачиваясь, сделал кабинет местом восстановления близняшек горничных. Все равно ведь лишние люди сюда не зайдут?

Такая позиция была верной лишь отчасти. В данный момент, пришедшие в себя блондинистые близняшки, лежащие на импровизированной кровати в углу кабинета, с любопытством наблюдали, как Эмберхарт Рейко, одетая в едва держащийся на ней халат, дерется с зеркалом.

Зеркало Древних, наше средство связи и путешествий, в данный момент отрастило со своей поверхности две белые тонкие руки, которые упирались Рейко в щеку и лоб, несильно пихая японку. Та занималась тем же самым, уперев руки во что-то, пытавшееся из зеркала вылезти, вовсю пыхтя и мешая осуществлению этих планов. Борьба шла на равных. Зрелище заставило меня улыбнуться и закурить. Настроение и так бывшее на отметке «великолепно!», пробило потолок, устремляясь еще выше.

Лишь одному разумному существу я всегда оставлял полный свободный доступ в свои владения, и оно сейчас явно хотело воспользоваться своим правом. Хочу понаблюдать еще немного перед тем, как вмешаться. Это… умиляет.

К несчастью, буквально через несколько секунд произошло непоправимое. Моя супруга энергично дернулась, из-за чего белая конечность соскользнула с её плеча и, потеряв упор, дёрнула за полу халата. Тот радостно сдался. Напор тут же ослаб.

— Всевидящее Зазеркалье! — раздался из зеркала потрясенный девичий голосок, — Вот это грудь!

— Ха! — гордо выпятила Рейко свои достоинства, победно сверкая глазами и уперев руки в боки, — Посмотрела? А теперь уходи, странная бледная женщина!

— Я к своему жениху! — попытались объяснить из зеркала все тем же зачарованно-обалдевающим голосом.

— Здесь таких нет! — категорично опровергла японка, всё-таки запахивая халат.

— Алистер Эмберхарт, — копнула мою будущую могилу зазеркальная девушка, — Он тут!

— Чегоооо? — угрожающе протянула моя жена.

Кажется, пришла пора вмешаться.

— Рейко, милая, — позвал я, — Впусти Миранду сюда. Она моя старая подруга детства.

Хорошо, что я стоял тихо и незаметно. Это позволило произнести всю фразу до того, как бывшая Иеками не успела надумать себе разной ерунды, которую любая женщина в мире надумывает со сверхъестественной скоростью, как только ей предоставляется хотя бы малейший шанс.

Вскоре изящная черно-белая фигурка моей старой подруги присела с поклоном в реверансе перед надувшейся и преисполненной подозрительностью Рейко. Выполняя обязанности хозяина дома, я представил Миранду Коул, младшую дочь Маркиза Зеркал, своей жене. Черно-белая брюнетка была единственной, кто навещал четвертого сына графа Эмберхарта в его заточении-обучении лондонского дома, а также единственной из моего прошлого, кому я хоть сколько-то доверял. А заодно общался и дружил. Хотя, если припомнить, мы не раз и не два пересекали границы благопристойности, но не скатываясь к барьерам вседозволенности. Обычная возня двух подростков.

И заработанное в детство доверие было обоюдным.

— Во-первых, — мудро улыбнулась выглядящая на шестнадцать лет девочка, шкодливо загибая пальчик, — Не ревнуйте меня к своему мужу, госпожа Рейко. Я не могу долго находиться в этом мире, но пока нахожусь, способна лишь чувствовать вкус пищи и питья. Спасибо за какао… а печенек нет? Какая жалость…

— Как и мне ничего не почувствовать в Зазеркалье, — счел нужным добавить от себя я.

— Поэтому… между нами всё было платонически! — тут же сваляла дурака мисс Мур, за что была удостоена демонстрации кулака, тут же высунув в ответ язык.

— Хватит сердить мою жену, Миранда, — мягко сказал я, — У тебя есть еще и «во-вторых». Ты не на какао решила ко мне заглянуть.

Миранда Коул, очаровательная, хоть двухцветная брюнетка, выглядит и ведёт себя на шестнадцать. На самом деле ей куда больше — где-то между двумя и тремя сотнями лет. В Зазеркалье время нестабильно, но всегда идёт куда быстрее, чем здесь, если не считать области, располагающейся близко к зеркалам. Те два года, что я нахожусь в Японии, для нее были едва ли не десятком лет. Но… измерение, расположенное за зеркалом, меняет восприятие. Миранду можно было назвать чрезвычайно мудрой шестнадцатилетней девочкой, у которой вдоволь источников информации, о которых обитатели этого мира и не подозревают. Прождать еще десять лет в своём черно-белом мире для того, чтобы прийти ко мне в мирное время на какао и печеньки, для неё было бы сущим пустяком.

— Ты прав, — лицо младшей Коул осунулось, его черты заострились. Поочередно взглянув на меня и на Рейко, она сказала, — Это из-за моего отца. Он договорился с Робертом Эмберхартом. Насчет тебя. Они же друзья…

— Можно подробности? — вежливо поинтересовался я, закуривая. Рейко выпрямилась, плотнее запахивая халат и становясь куда серьезнее, чем обычно.

Подробности оказались просты и предсказуемы. На днях Его Сиятельству графу Эмберхарту поступил один очень интересный зеркальный вызов. Наши родовые партнеры из глубин инферно выразили своё недовольство наличием аж двух родов Эмберхарт на этой планете, что и вменили в вину хозяину замка Гримфейт. А затем выразили пожелание, исходящее из уст Самого — что с подобной неясностью необходимо покончить как можно быстрее. Но, являясь существами разумными, они принимают в виду действующий конкордат Заавеля, запрещающий какие бы то ни было конфликты между Древними Родами, поэтому искренне рекомендуют графу Роберту решить вопрос дипломатическим путем, но примут и… иной вариант.

Знание этого момента я вынес напрямую из кабинета Сатаны, и был к нему морально готов. А вот то, что предпринял потом мой уже почти совсем неуважаемый отец, стало для меня сюрпризом.

Его Сиятельство впали в ярость, а затем понеслись в гости к герцогу Муру, заключать союз. Седовласый гигант-целитель, потерявший по моей вине парочку своих племянников, долго не раздумывая, дал согласие. После чего мой благородный отец, в дымину пьяный, но с целым ящиком бренди, явился в Зазеркалье, к своему старому другу, маркизу Коулу. К сожалению, сама Миранда успела подслушать лишь конец разговора графа с маркизом, узнав лишь, что они также заключили союз. Что при этом Эмберхарт-старший пообещал владыке Зазеркалья, она не узнала.

Но, фактам нужно было смотреть в глаза — три Древних Рода собрались, чтобы уничтожить меня и Рейко. Новый Древний Род, как бы смешно это не звучало.

— Ты предала свою семью? — подала голос Рейко, без всякой симпатии рассматривая гостью, — Зачем?

— Не тебе упрекать меня в предательстве семьи! — наморщила носик Миранда, — Я знаю о Иеками, которых ты отшвырнула как скомканную ночнушку!

— Это наши…

— А это мои! У рода Коул есть честь, пусть даже мой отец и готов её преступить просто ради друга!

— Я тоже был другом семьи Коул, — вставил я свои пять центов.

— Именно! — решительно кивнула черно-белая девушка, — Но мой отец… он слишком стар. Слишком устал жить в том мире. Мы с мамой боимся, что он специально принял столь поспешное решение, в надежде…

— Что те, кто будут разбираться в деталях моей смерти, выйдут на вас. И всех убьют. Наконец-то. Да? — заслужил я еще один решительный кивок.

Зазеркалье. Крошечный островок стабильности посреди непознанного измерения с изменчивыми правилами. Живущие там, правящие этим местом Коулы — скорее пленники собственной изменившейся физиологии. Они очень медленно стареют в своем черно-белом мирке и… очень медленно сходят с ума. Понять, что сподвигло маркиза Томаса, всегда очень тепло ко мне относившегося, на подобную авантюру я не мог. Зато самым прекрасным образом мог понять, что заставило его изменить свое отношение к Алистеру Эмберхарту. Я женился, а значит, надежда на то, что когда-нибудь всё-таки рискну жизнью, перейдя в Зазеркалье навсегда, у него угасла.

Что же. У всех решений есть последствия. Одно из них сидит напротив меня, нянча в руках высокий стакан с какао.

— Они не будут ждать, пока ситуация в Японии стабилизируется.

— Не будут, — поджав губы, сказала моя подруга.

Что же, тогда придётся поторапливаться, выполняя несколько условий, поставленных мне в одном очень высоком кабинете улыбчивым худощавым разумным с очень добрыми глазами. Но сначала… сначала Роберт Эмберхарт будет обязан связаться со мной.

Додумать мне не дали. Дверь в кабинет взорвалась, разлетаясь мелкими и крупными ошметками в сторону окна, а вслед за ними внутрь ворвалась невысокая, гибкая и закутанная в темное фигурка. Ворвалась затем, чтобы нелепо закрутиться волчком, расплескивая всюду кровь и демонстрируя разворачивающиеся петли кишок, выпадающие из распоротого живота. Вторженец не успел еще упасть на паркет, как я уже был на ногах, извлекая «атлант» из набедренной кобуры.

— Нападение! — на всякий случай проинформировал я тех, кто еще ничего не понял.

Следом брызнули стеклами внутрь окна, через которые рвались быстрые низкорослые люди, одетые в черное. Одного из них выгнуло дугой от короткого, злого и слепящего разряда, протянувшегося из руки Рейко, второй получил от меня два выстрела в туловище, отлетая к стене под подоконником. Был еще третий, успешно запрыгнувший внутрь, а затем ловко крутнувшийся в кувырке по полу. Я за ним не успевал, но две фурии в длинных белых сорочках уже повисли на спине ловкача, и теперь, судя по звукам и движениям, сдирали с него лицо голыми руками.

Лежащий под Эдной и Камиллой нападающий буквально через пару секунд трепыханий как-то странно напрягся, а затем выдал расходящуюся от него во все стороны волну, что заставила одержимых блондинок отлететь в другой конец комнаты. Он почти сумел встать, но я успел выстрелить, вышибая ему мозги из удачно подставленной под дуло головы.

Чисто? Нет. Сквозь выбитое стекло на коротком тросе в комнату падает еще один. Держась одной рукой за веревку, со второй он запускает в меня светящийся серебристым светом снаряд. Кашляю, получив под дых собственным «атлантом», брошенным навстречу странной технике и отлетевшим назад. Хриплю, но прыгаю вперед, замечая краем глаза, что еще двоих, рвущихся сквозь взорванные двери, встречают разряды Рейко. Ловлю лазутчика за голову, сжимая пальцы, а затем, спасаясь от вновь вспыхнувших энергией эфира рук, прикладываю его к полу, отгибая голову назад. Влажный громкий хруст, шея от удара сломана напрочь, одетые в черное ноги мелко дергаются по засыпанному разной дрянью паркету.

Выстрелы. Крики. Рёв раненного Гримма. Нападающих много.

Лихорадочно быстро перезаряжаю барабан «атланта», пока Рейко, косясь по сторонам, роется в моем столе. Там еще оружие, так что она делает всё правильно. Её разряды слишком опасны и непредсказуемы в окружении союзников. Нужно срочно помочь остальным. Поиск решений? Найдено лишь одно. Я в одежде, прошитой «паутинкой», остальные беззащитны или изранены.

— Миранда, домой. Эдна, Камилла! Охранять Рейко!

В комнату вваливается окровавленная Момо с лихорадочно блестящими глазами. Я вижу на ней лишь пару порезов, но залита девочка красным вся, от макушки до пяток. Скорее всего, именно она распотрошила первого, взорвавшего дверь.

— Момо! Охраняй Рейко!

Девочка с кошачьими ушами коротко кивает.

— Алистер! Дай оружие!

Еще одна… скриплю зубами, но выворачиваю из карманов «пугеры», торопливо суя их Миранде. Девушка из Зазеркалья в этой реальности почти неуязвима и не чувствует боль. Поможет? Хорошо. Судя по выражению лица моей домашней лазутчицы, занявшей позицию сбоку от младшей Коул, Момо не доверяет ей ни на грош. И это полезно. Рейко определенно того же мнения. Жена, забившись в угол, настороженно следит за черно-белой гостьей, которая, явно что-то поняв, встает так, чтобы загородить собой побольше народа. На пороге оборачиваюсь на тихий зов Эдны, бросающей мне зеркальную маску Посланника. Отлично, защита лицу всегда пригодится.

Всё. Пора идти. Мне не нравятся звуки, которые издаёт на улице Гримм. Так ревут раненные… или обожжённые.

Хромаю в коридор, держа в правой руке «атлант», а в левой меч. Цели слишком шустры, у них определенно нет огнестрельного оружия. «Грендели» бесполезны, коротконосые «пугеры» у меня отобрали, значит, обходимся тем, что есть.

Коридор нашего с Рейко этажа украшен пятью трупами в черном, а его пол скользок от крови. Момо хорошая, но культура владения местными ножами для рыбы, которые по ошибке и не до конца эволюционировали в мечи, предполагает режущие и рассекающие удары. Вроде того, что получаю я коротким клинком от притаившегося за тумбочкой убийцы. Нож скрипит о «паутинку», а японец в черном получает на противоходе клинком Эмберхартов, проходящим через подмышку, но всё-таки застревающем в позвоночнике. Сначала стреляю скрытнику в закрытое маской лицо, затем занимаюсь освобождением оружия. Еще больше крови на несчастный пол.

В этот момент в голову забредает мысль. Хочется застрелиться. Креплюсь. А заодно активирую свои способности по отслеживанию аур. Голова заполняется полузабытыми ощущениями.

«Атлант» уходит в кобуру, быстрым шагом, кривясь от боли, возвращаюсь в кабинет, не обращая внимания на уставившиеся на меня стволы в руках девушек.

Граум! — ревёт «грендель» в клочья разнося верхнюю часть оконной рамы вместе с верхушкой черепа последнего лазутчика, обнаруженного мной в этой части здания. Этот был аккуратный и умный, сидел тихо, сжимая в свободной руке длинный изогнутый меч без гарды. Ждал удобного момента.

Теперь можно идти дальше.

Вниз.

На лестнице двое с окровавленными мечами. Один коротко машет рукой, успевая пустить мне в лицо несколько сюрикенов. Оба попадаем, его метательные пластинки звенят о мою маску, а сам ниндзя улетает по лестнице вниз, унося с собой сквозную дыру в солнечном сплетении. Второй, забравшийся выше, пинком отбрасывает в сторону ствол револьвера, прикладывая мне к груди горящую пламенем ладонь. Обратным движением той же руки жму гада к стене, разрубая ему мечом кишечник, затем стреляю, пока он скатывается вниз, раскидывая по сторонам кишки.

Затем немножко ору. Очень больно. Втыкаю меч в пол, свободной рукой дергая броню на груди. Техника моментально прожгла ткань, раскалила «паутинку», а затем подожгла поддетую снизу рубашку. Шипя и матерясь по-русски, убиваю еще одного ублюдка, неосмотрительно выскочившего снизу. Ковыляю по ступенькам, смешно нагнувшись в ожидании, пока отступившая от тела броня остынет. Если бы не серенит в сплаве «паутинки», я бы просто вскипел от этой техники.

Слышны краткие крики-команды на японском. Стоящий над телом русской поварихи коренастый старик маску не носит, вижу его короткие волосы ёжиком, жесткое выражение лица. Один глаз у него светится слепой белизной, лицо рассечено несколькими шрамами, над штанами виден короткий шевелящийся огрызок чего-то, что раньше определенно было хвостом. Опять эти гибриды… такие же как Момо.

Старик-ветеран не оборачивается ко мне просто так, он неторопливо, но очень быстро течёт в пространстве, заставляя эфир внутри своего тела вспыхнуть с неистовой силой. За долю секунды он принимает позу для активации техники, вспыхивая мертвенным злым светом. Раз, и не меняя выражения лица, он готов бить чем-то смертоносным, вытягивая по направлению ко мне сомкнутые кистями руки.

Граум!

Я ощущал твою ауру, старый гордый ублюдок.

И сменил оружие.

Забавно наблюдать, как лицо сотрясшегося от чудовищного удара в грудь пожилого опытного шиноби меняется, когда он понимает, что в его организме появилось слишком много неполезного металла. Да, его перекачанная аурная защита остановила здоровенную пулю «гренделя». Наверное, она бы и пять таких пуль остановила. Но вот сердечник, рванувший вперед, когда мягкий свинец уже плющился о невидимую защиту… он прошёл.

Граум!

Второй выстрел отрывает растерянно выпучившему глаза гибриду Иного и человека руку. Вместе с плечом, по шею, демонстрируя всем заинтересованным ребра старого убийцы. Я не интересуюсь, а вот та пятерка, что с короткими гневными воплями показывается из-за спины оседающего старого урода, вполне взволнована. Поднимаю ствол…

И меня хватают за поясницу. Нежно, крепко, внезапно.

Отвлекаюсь на долю секунды, чтобы увидеть выросший на уровне моего таза короб оружия. Не простой, а из трех здоровенных нарезных стволов, спаянных в один весьма специфичный инструмент. Автомат инквизитора.

Оружие в руке обнявшей меня для собственной устойчивости Регины взрёвывает бешеным носорогом, отправляя в полёт пули калибра, едва ли не большего, чем те, что используются в «гренделе». Скорее всего, меньшего, но нападающим этого хватает за глаза — от них отлетают куски и сгустки крови, в телах появляются дыры, не совместимые с жизнедеятельностью. Еще живой старикан с обрубком хвоста получает пулю в пах, от чего его тело забавно подкидывает на полу.

— Вот так вам! — рычит Регина, отстегивая опустошенный автомат от пояса. Крепления звенят по полу вместе с оружием, а оскалившаяся рыжая смотрит на меня полубезумным взглядом, хрипя, — Жив? Хорошо! Гранаты есть?

Сую ей гранату, тратя пару секунд, чтобы донести до почти отключившегося мозга слегка порезанного и немного обугленного майора местоположение посильной ей группировки единиц противника, засевших на кухне. Там трое и они довольно слабы. А еще они последние, кто есть в доме.

Остальные на улице.

Те, что стояли в центре, прямо перед главным входом, не дернулись даже тогда, когда я закатил вторую гранату в сарай, откуда был должен вылезти «Григорий». Гулко рвануло, четыре слабых ауры в сарае погасли, а я, кипя от злости, выступил из-за почти осыпавшегося куста с цветами, показываясь на глаза стоящей на виду троице. Они меня давно заметили, но показательно игнорировали, отсвечивая горящими как звезды аурами.

Эти демонстрировали большой интерес к лежащему перед ними Гримму. Миролюбивый гигант-сервус был обуглен до неузнаваемости. У него отсутствовала левая нога по колено, явно оторванная какой-то техникой, а также начисто срублена левая рука. При этом он был еще жив, издавая слабые стоны и шевеля пальцами уцелевшей конечности, но… это уже была лишь агония.

Стоящие над ним разумные почти не носили внешних следов крови Иных. Также на них не было масок и оружия. Ничего. Просто трое хорошо развитых мужчин в возрасте от 30 до 50 лет, в самом расцвете сил. С японцами очень сложно угадать их настоящий возраст. Но ауры… их ауры немногим уступали силе, которую я уже один раз видел. Асина Кензо, сильнейший из всех пользователей техник, скорее всего, отнесся бы к каждому из этих троих с уважением. Все трое стояли под выстрелами моих девушек, ведущих огонь из окна моего кабинета, и даже не поднимали на стрелков головы.

— Я убью вас как животных! — вырвалось сдавленное из моей глотки. Я неспешно ковылял к троице, зажав в руке меч. Больше ничего. Злоба.

Внимания на меня обратили прискорбно мало.

— Хорошо быть молодым! — заметил один из них бодрым тоном. Можно его понять, в отличие от двух других, у мужика прогрессировала алопеция. У японцев есть какой-то предрассудок против лысеющих, но мне его не понять.

— Дерьмовые ученики нам попались, — угрюмо заметил второй, поворачиваясь к окнам кухни. Оттуда, высунул ствол пистолета через оконную раму, одиночными лупила Праудмур. Безрезультатно.

— Ты пойдешь с нами, — уронил наиболее молодой, поворачиваясь полубоком к подошедшему мне, — Как и твоя жена.

Сразу после своих слов он моментально создал пульсирующий фиолетовым шар техники, тут же скупым движением бросая её в меня.

— Подержи пока, — сунул я ему меч в живот так, чтобы острие вышло из задницы.

Тишина хлынула из меня как голодный пёс, рвущийся к полной миске сытой собаки, робко отступающей при виде напора озверевшего собрата. Она снесла технику, а заодно сдула всю почти всю защиту с троицы. Достаточно, чтобы потроха молодого мастера приняли в себя гладийный клинок, а мои свободные руки вцепились в шеи успевших развернуться его шокированных товарищей.

А затем я их просто начал душить, слегка приподняв в воздух. Не спеша. Наслаждаясь медленно появляющимся на их лицах неверием и шоком. Наверное, я просто мог бы шарахнуть по ним Тишиной из кустов, а девчонки бы спокойно расстреляли эти сраных сверх-шиноби, наверняка получивших высочайший из высочайших их шинобских рангов, но мне хотелось именно этого. Именно так. Да и к тому же — я бы успел их перестрелять, пойди что не так.

Но «не так» пошло у них. Кичливые ублюдки, нашедшие один молоток на все вопросы человечества.

— Каково это, сдохнуть как курицам? — спросил я, сжимая пальцы. Сбитая слабым ударом руки лысеющего маска укатилась к Гримму, а я, вспомнив про него, усилил нажим, добавляя, — Впрочем, можете не отвечать. Вы не убийцы и не бойцы. Вы обнаглевшие клоуны. Будь у вас на троих хотя бы один нож, хотя бы один пистолет…

Раздавить им шеи был несложно. Не глотки, а именно шеи, втыкая собственные пальцы в податливое и лишенное поддержки эфира мясо, раздавливая и разрывая его в клочья. Если бы не Гримм, то я бы так не спешил, но гиганту срочно, очень срочно требовалась помощь.

И он, этот молчаливый, покладистый и послушный парень, её получил. Выдернув меч из потрохов стонущего шиноби, я тщательно и быстро вытер его об одежду подранка, а потом нанес лезвием один точный и быстрый удар в затылок Гримму. Замер на секунду, затем, глубоко вздохнув, извлек из кобуры «атлант».

— Жаль тратить на тебя пулю, — сказал я умирающему, — Но мне нужно спешить.

Выстрел. Снова вздох. Острое желание курить. Где сигареты?

А затем я услышал отчаянный крик собственной жены:

— Ариста!! Здесь Миранда! Она умирает!!