Воля рода

Глава 6. Нашедшие

Странное дело, но угроза, повеявшая холодком смерти из пустыни, вдруг показалась мне какой-то… знакомой, что ли.

Ощущение было таким же, как во время моей бурной снайперской деятельности — когда вдруг сталкиваешься со вражеским стрелком, и начинается так называемая «снайперская дуэль». Учитывая возможности псиоников и современных костюмов-хамелеонов, такой поединок мог растянуться надолго.

— Незримая, храни, храни, храни…

Филиппо упал на четвереньки и едва не залез в костёр, двигаясь к углу между скалами. Будто если вожмётся в закуток, его не найдут.

— Ты чего?! — я даже удивился.

Тот уселся, прикрывшись руками, и замотал головой. Послышался лихорадочный шёпот — Филиппо усиленно молился Незримой.

Как мог этот святоша выжить на южном фронте?! Или он сидел в глубоком тылу?

Вздохнув, я сдвинулся и осторожно потянулся к магострелу, лежащему на покрывале. И тут же отдёрнул руку.

Выстрел в тихой ночной пустыне прозвучал, как гром. Меня окатило мелкой пылью — пуля отгрызла от скалы, возле которой на покрывале лежал магострел, целый кусок. Рядом прошла ещё одна, но намного выше.

Не прошло и доли секунды, как моё тело само рванулось к магострелу. Рука перехватила ствол, и спустя мгновение я вернулся в укрытие, обнимая винтовку.

Третий выстрел не заставил себя ждать, но меня уже на линии огня не было. Угли грустно затарахтели, когда в них попала каменная крошка.

Я рисковал, но тут же выглянул снова. Мелькнули три головы за барханом, чёрными точками выделяясь среди серой ночной пустыни. Кто-то из них поднял винтовку, и мне пришлось снова пригнуться.

По скале скользнула моя тень, ведь в костре ещё проскальзывали язычки пламени, и он давали достаточно света. Ага, так вот как они меня заметили. По тени.

Прижавшись к каменной поверхности, я медленно выдохнул и прикрыл глаза. Измученному телу резкие движения казались настоящей пыткой, и оно просто выло, что больше не хочет воевать, и надо бы вернуться на покрывало.

Василий, погоди, толчковый ты пёс…

Не все пролетевшие пули я почуял, а это значило, что там не только магия огня. Либо там ещё обычные огнестрелы, либо стрелки использовали в магострелах какие-то другие патроны: с жёлтым, синим или белым задком.

Честно, как-то по-другому я себе представлял Серых Хранителей. Кого-нибудь в плащах, вроде легендарных ниндзя, пробирающихся в ночи с ножом, чтобы перерезать глотку. А эти больше были похожи на солдат из Царской Армии.

Твою же псину, и ни одного патрона нету! Так, Тим, спокойствие, только спокойствие…

В любом случае, я теперь знал, откуда они выстрелили. Внутри меня сразу включился робот, собранный из навыков, вбитых мне в родном корпусе. Если подождать их, когда придут сюда, швырнуть в лицо углями, попробовать выйти на рукопашную.

Да, у нас есть шанс быть убитыми. Но быть покорной и бесхребетной добычей — не в моих правилах.

Я склонился к паникующему Филиппо и грубо тряхнул его за плечо.

— Эй!

— Ох, Незримая, нет. Нет, отпустите! — он чуть ли не затрясся в истерике, и я отвесил ему пощёчину.

— Это я, недолунок!

Он испуганно вытаращился единственным глазом.

Вот честно, я представлял себе этого священника более смелым. Удивительно, как он не побоялся пересечь знойные пески, чтобы найти меня? И ведь тащил на себе, несмотря на возраст, не жалея сил.

А тут на тебе, забился в угол, как трусливый заяц.

— Не осуждай меня, Тим, — в его зрачке проклюнулось сожаление, — Это Серые Хранители, и я лучше на Страшный Суд попаду… ох, прости, Незримая! Лучше на суд, чем к ним в лапы.

— Как они тебя нашли?

— Не знаю… Лучше на Суд! Прямо сейчас…

Его взгляд стал безумным, и он тут же заёрзал, хлопая себя по одежде. Потом сунул руку за пазуху, поелозил там пару секунд, и вытащил… пирусный патрон.

Я уставился на желтоватый цилиндрик с красным задком, не веря своему счастью.

— Незримая, знаю, что это страшный грех, но… — в другой руке старика показалась пирусная палочка, и он приблизил два предмета друг к другу.

Старик бессильно тыкал зажигалкой по магическому капсюлю, но тот не желал активироваться. Филиппо направил патрон одной стороной на себя, и до меня не сразу дошло, что он делает.

Я едва успел перехватить его руку с палочкой.

— Оставь меня! — старик начал сопротивляться, но я довольно грубо заломил ему запястье, заставляя выбросить зажигалку. А потом, перехватив руку с патроном, болевым приёмом отобрал и его.

Как заворожённый, я смотрел на неожиданное приобретение. Ну, теперь-то мы посмотрим, кто кого.

— Ты, порождение Чёрной… — начал было он, а потом схватился за голову, — Что, что я говорю?!

Усмехнувшись, я загнал патрон в казённик.

— Так, сиди здесь. Будешь делать то, что я скажу. Нож есть?

Во взгляде старика, помимо разума, сразу же проскользнула и надежда. От меня не укрылось, что он покосился на небо, но так было даже лучше — наверняка уже благодарит Незримую за помощь.

— Тим, ты пойми, Серые Хранители… О, Незримая! Они же мясники, и свои пытки считают жертвоприношением Чёрной Луне. Ты не представляешь, как они искусны в своём деле, человек в их руках молит, чтобы его убили.

— Понял, — я кивнул, — А в бою они как?

— Серые Хра… — начал было старик, и осёкся, — Что? В бою?

— Да. В открытом честном бою?

— Они… они… — Филиппо даже растерялся, — Не знаю. Постой, сын мой, неужели ты… о, Незримая, храни наши души!

Я хмыкнул.

Нет уж, вашу незримую псину, полагаться на какую-то высшую силу, и надеяться на её милость — не в моих правилах. Сдохну, но попытаюсь сам, чтобы никто не мог отнять у меня право самому решать, жить мне или умереть.

Снова откинувшись на камень, я прикрыл глаза и слушал мир вокруг нас. Мои пальцы легонько постукивали по прикладу магострела, иногда заскакивая в следы от зубов «уголька».

Я слушал…

Нервная паника старика ощущалась мной, как порывистый ветер, бьющий с волнующегося моря. Но меня интересовал ветер эмоций совсем с другой стороны — из пустыни.

Будто лёгкий ветерок, едва поднимающий рябь на морской глади. Но он всё же был, этот отдалённый отзвук удивления, раздражения, злости…

Эти трое, в пустыне… Если их трое, конечно. Они наверняка давно шли за стариком, но не ожидали, что он будет не один.

Рисковать нападающие теперь не будут. Скорее всего, увидели мою тень с винтовкой, и поняли, что кто-то из них вполне может отдать душу Пробоине, если полезут нахрапом.

Умирать никто из них не хотел. Значит, попробуют окружить нас, чтобы выйти на прямую линию огня.

Я открыл глаза, осматривая тёмные гряды барханов, которые было видно из нашего укрытия. Пока что там ещё никого не было, но это дело времени.

— Тим! — меня ткнули в плечо.

Старик всё же протянул мне небольшой кинжал. Неожиданно красивый, с чёрной затёртой рукоятью, когда-то явно инкрустированной камнями — теперь там зияли только пустые гнёзда. Длинное обоюдоострое лезвие было уже подхвачено ржавчиной.

Клинок больше для каких-то парадов или ритуалов, чем для боя. Но выбирать мне не приходилось, и я, кивнув Филиппо, воткнул нож в песок рядом с собой.

Затем притянул за руку к себе старика и прошептал ему на ухо, что делать. Смекалка — самая важная наука в военном ремесле, и так было во все времена.

— Понял, понял, Тим, — Филиппо осторожно потянулся к покрывалу, и я тут же рванул его обратно.

Грохнул новый выстрел.

Старик, как лежал, так и закрылся руками, уткнувшись лицом в песок, и забыл все мои наставления. Тоже мне, напарничек нашёлся!

Не мешкая ни секунды, я схватил его сумку и выбросил из укрытия. Прозвучали сразу два выстрела, один из них метко крутанул сумку, сбивая с траектории полёта.

И тут же я выглянул из-за скалы и поднял винтовку, встав на колено. В перекрестии возникли чёрные точки голов над барханами.

О, да-а-а…

Я не дышу. Время течёт медленно, и последнее сокращение сердца прозвучало, кажется, тысячу лет назад. Да, я помню, что эта винтовка с именной привязкой, но я взломал её ещё там, в жаркой пустыне, когда погибал…

Пальцы помнят. Пальцы знают. И пальцы делают…

Я едва ощущаю, как нажимаю на спуск. Под гром моего выстрела одна из голов дёргается, раскидывая мозги над барханами, и исчезает. Вторая сразу же прячется, но по своей воле.

Тут же, подхватив ещё и нож, я вскакиваю и несусь к ближайшему бархану. Сердце колотится, как бешеное, но все ноющие мышцы молчат.

Всего мгновение назад тело жаловалось, что больше не может. Но сейчас организм знает, что я делаю всё, чтобы спасти нашу задницу, поэтому он молчит. Это потом, когда я напрыгаюсь и набегаюсь, организм даст мне прикурить.

А сейчас…

Я перемахнул через вершину дюны и, упав на пятую точку, заскользил вниз. Хоть и бесполезный, но магострел был со мной.

Съехав в низину, я на мгновение уставился в звёздное небо. Даже как-то не верилось — мы живые, целые, и покинули опасную зону. Всё, Тим, встаём, встаём!

Я вскочил и, пригнувшись, побежал в ту сторону, где предположительно находились наши гости. Меня волновал третий противник, который должен был направиться куда-то сюда, чтобы обстреливать укрытие.

И, по моим расчётам, он должен быть где-то за этим песчаным намётом…

Да, это были солдаты, одетые в форму Царской Армии. И тот самый третий, к счастью для меня, оказался не особо сильным стратегом.

Мой выстрел, прозвучавший несколько секунд назад, обескуражил его, и сейчас он стоял ко мне спиной, пытаясь разглядеть своего сообщника, который издалека, из-за поворота дюны, что-то пытался ему передать жестами.

Я не двигался бесшумно, поэтому в последний момент солдат всё же повернулся на звук. Слишком медленно, и слишком расслабленно.

Прилетевший нож должен был войти ему под затылок, ведь нас учили бить псиоников в импланты… Но из-за поворота головы клинок воткнулся где-то под ухом, и противник без единого звука упал.

Уже через секунду я оказался рядом, подхватывая его винтовку, и выстрелил с колена. Тот умник, который отчаянно жестикулировал за барханом, даже не успел понять, что не так… Здесь тоже оказался заряжен пирусный патрон, и я с некоторым злорадством мысленно сопроводил полёт пули.

Далёкая фигурка даже крутанулась, выписав пируэт. Я опустил магострел и сел на песок, чувствуя какое-то внутреннее опустошение.

Пришло точное знание, что всё, это конец. Врагам.

Сразу же заныли все мышцы, а дыра в желудке напомнила, что там, в скалах, печёная картошка ждёт.

— Вася, совесть имей, — рыкнул я, пытаясь встать сквозь боль в мышцах.

Надо было видеть взгляд Филиппо, когда я, целый и невредимый, молча вернулся к костру, аккуратно положил свой магострел на покрывало, сел и жадно сожрал картофель. Потом хлебнул из трофейной фляги, посидел пару минут, встал, и снова ушёл за дюны.

Трупы были тяжёлые, но я упорно подтащил всех троих, сложив их возле укрытия. Мародёрство — это всегда плохо. Но не тогда, когда ты сам гол как соко́л, и эти твари пытались тебя убить.

Серые Хранители выглядели совсем обычными солдатами. Увидишь такого и не заподозришь, что он является членом какой-то тайной инквизиции. У всех троих была обычная экипировка царских солдат: магострел, нож, походная сумка.

Когда Филиппо увидел того беднягу, которого я снял первым выстрелом в голову, то старик склонился где-то за скалой, изрыгая бесценный ужин обратно. Ведь защитных артефактов у этих несчастных не было.

Да, пирусная пуля по своему действию напоминала разрывные патроны, да ещё и с ужасным импульсом. И то, что осталось от головы, скорее напоминало… ту обугленную картофельную шелуху, из которой я недавно вытаскивал нежное парящее нутро.

— Сын мой, это просто ужасно! — Филиппо, тряхнув седыми прядями, взглянул ещё и на того, которому оторвало руку, и снова склонился в рвотном позыве.

Усмехнувшись, я снял срезал ткань с обоих изувеченных и прикрыл кровавое месиво.

— Это они? — спросил я, осматривая карманы.

Святоша пока не отвечал, и я быстро покидал на покрывало трофеи.

Три фляжки с водой, конверт с провизией, одна коробка пирусных патронов, и ещё одна с жёлтыми задками. Хомусные, если я правильно помню, со стихией земли.

Пузырёк с таблетками пириума. По аналогии с эфириумом, который использовали маги воздуха для получения большей силы, эти таблетки должны были служить магу огня. Видимо, страховка на случай, если Красная Луна после ухода оставит вообще без магии.

У всех троих были ножи. Простые и одинаковые, но гораздо удобнее, чем ритуальный кинжал Филиппо, и я радовался, как ребёнок, понимая, сколько у меня теперь игрушек. Тем более даже есть, из чего выбирать.

Особенно порадовали три магострела — у одного счастливчика он даже был усиленный, как у Царской Гвардии. Его ещё назвали, как я помню, «славинским».

Удивительно, учитывая, что подстреленный обладатель магострела был одет в обычную форму. Значит, чернолунники не брезгуют принимать в служители и магов? Таблетки пириума, кстати, принадлежали ему.

Я поднял магострел, рассматривая две линзы, установленные на прицельной планке. Это не был полноценный оптический прицел, но стекло было отшлифовано достаточно чисто.

Когда же я попробовал прицелиться, то приятно удивился… Странно, что эти умники не смогли снять меня, ведь картинка с перекрестием довольно чёткая, и дальность отличная.

Я рассмотрел стекло повнимательнее, прислушался к чувству псионики, и почуял какие-то тонкие плетения. Ну, ясно, без хорошего мага-технаря здесь не обошлось. Мне осталось только гадать, свойства какого камня тут были использованы, но пируса в стекле я не чуял.

У «пораскинувшего мозгами» я обнаружил ещё одну, очень ценную находку. Карта с проложенными на ней маршрутами.

Горный массив Святого Диофана. С одной стороны его подпирал какой-то город Великорюревск, с другой пустыня. Скорее всего, та самая, в которой мы и находились.

Вся карта была испещрена маршрутами, сделанными от руки. Многие из линий вели вниз, на юг, но некоторые проходили через горы Диофана и соединяли целый комплекс каких-то строений или поселений.

Я с интересом пригляделся, но меня отвлёк вернувшийся к костру бледный Филиппо.

— Храм Первого Полнолуния, — сказал он, заметив, где я держу палец, — Там много святынь Красногории… О, Незримая, эти еретики даже не боятся ходить через Святые Земли!

— Святые? — переспросил я, не отрывая пальца от карты.

Для меня все эти значки были филькиной грамотой.

— Да. Вот, начиная от Усыпальницы Рюревских и до места Явления Незримой…

Он говорил что-то ещё, но я на миг словно отключился. Внутри меня проснулся Василий, который вместе со мной жадно всматривался в значок — небольшая изящная вазочка с витиеватой буквой «Р».

Усыпальница Рюревских… А этот Великорюревск на западе — это столица, получается? Ну точно, всё логично!

Мои руки задрожали от нетерпения, и я понял, что надо утихомирить буйного юнца. Так, спокойно, Василий, дай мне подумать. Я помню о духах рода, я обо всём помню.

Спокойно свернув карту, я принялся снижать поток гормонов в крови. Мне нужны холодные мозги.

— Как ты смог победить их? — взволнованно спросил Филиппо, стараясь не смотреть в сторону мёртвых тел.

Ну вот, не дают даже помедитировать. Я вздохнул, поднимая голову:

— Это и есть Серые Хранители?

Старик кивнул, пригубив воды из фляги:

— У них должна быть татуировка где-то вот тут, — он коснулся своих рёбер под мышкой, показывая.

Я полоснул ножом у одного, рассекая ткань. И вправду, невзрачный серый кружок, который в темноте можно было спутать с большой родинкой.

— Как же они тебя нашли-то?

— Я даже… — старик задумался, — Скорее всего, какие-то послушники из моего храма выдали. Я ведь, прежде чем уйти сюда в паломничество, рассказал кое-кому о видении от Незримой.

Видение посетило Филиппо, когда он обычной тёплой ночью посапывал в своём прифронтовом храмике, и оно было довольно необычным. Хотя и очень знакомым.

Ему привиделось, что в мир приходит Чёрная Луна, и всё вокруг умирает, становится чёрным и безжизненным. Сам он стоял в пустыне, и там же увидел прекрасную деву…

— Она сидела верхом на «угольке». Понимаешь, это такое свирепое существо, которое приходит из другого мира через Красные Вертуны, и только богиня может оседлать его.

Я молча кивнул. Если бы только Филиппо знал, насколько близко я знаком с «угольками».

— О, это точно была Незримая, и как же она была прекрасна, — Филиппо покраснел, а я вспомнил нашу ночь с Эвелиной, когда она лихо скакала на мне.

Кажется, я знаю, кого точно именно видел старик в своём видении.

— Волосы чёрные, как смоль, на лбу её серый псарэс, а на груди кромешный тхэлус. В руках копьё о двух острых концах, один горит пламенем, а другой…

— Грудь большая? — вдруг спросил я.

— А?! — Филиппо вдруг замялся, а потом покраснел, то ли от злости, то ли от смущения, — Да как смеешь… Да как ты вообще!

Удивительно, каким храбрым снова стал этот старичок, когда смертельная опасность миновала и лежит рядом ровненько, без признаков жизни.

— Значит, большая, — усмехнулся я, — Магострел у неё такой не висел, на лямке?

Глаз Филиппо округлился ещё больше, и я понял, что попал в точку. Уж лямку-то святоша должен был увидеть, тем более, на такой груди.

Вот же жжёный псарь! Так и поверишь в существование глобального божественного плана.

Я только покачал головой, и так читая на лице старика всё, что мне нужно:

— Ясно. И что же тебе сказала прекрасная Незримая?

Филиппо свирепо сверлил меня единственным зрачком, но потом сдулся. Мне даже не надо было накачивать взгляд псионикой, и так его проняло моей уверенностью.

— Чтобы я шёл за ней в пустыню, и чтобы искал тебя. Того, кого я спас много лет назад, ослушавшись Верховный Совет.

— Спас?! — я даже удивился.

— Там, у Борзовых, мне было сказано убить младенца, потому что Чёрный Караул увидел, что это будет Предтеча.

Я долго молчал, переваривая услышанное. Ничего нового мне не сказали, лишь подтвердили догадки и домыслы. Вся эта Магия Вето была лишь для того, чтобы прикрыть меня на время от вездесущих чернолунников и Стражей Душ.

Хотя удивительно, как Вепревы участвовали во всём этом? Они-то, наверное, должны были знать, что я тот самый…

Правда, масштабы этого «Вето» мне были неизвестны. Возможно, магия Незримой тогда долбанула по всем вокруг, отрубив память и Борзовым, и Вепревым. А потом через несколько дней ещё и Вертун снёс всё живое вокруг на много километров.

Чёрному Караулу же, значит, в горах пришло видение, что Предтеча убит, и те успокоились.

— Ты должен пойти в пустыню, чтобы обрести свой путь, Последний Привратник, — Филиппо вырвал меня из размышлений.

Я поджал губы от досады, и не стал отвечать. Нет уж, никому я ничего не должен, ну разве что вот Василию немного. И никакая Незримая, будь она хоть десять раз прекрасная богиня с большими глазищами, меня не уговорит.

Хотела бы мне понравиться, перекрасилась бы.

Филиппо будто понял, о чём я думаю, и от удивления чуть не завалился на спину. Ему даже в голову не приходило, что так просто можно идти против воли любимой богини.

— Но… Но ведь… Мне нужно обучить тебя! Ты должен знать, что такое — быть Привратником.

— Обучишь, обучишь…

Не скрывая улыбки, я снова развернул карту и стал изучать горы Святого Диофана. Если я теперь примерно знаю, что от меня нужно этой самой Незримой, то вот для чего меня призвали духи царского рода, пока непонятно.