Восхождение Примарха (СИ)

Глава 20

Когда меня, наконец, пустили в палату, дед дремал после процедур. Его, как и Громова-старшего, выхаживал императорский лекарь, которого все слушались беспрекословно.

Я хотел просто посидеть рядом, может быть, немного подпитать Игоря Всеволодовича собственной силой и подождать, когда он проснётся. Но дверь скрипнула, когда я её прикрывал, и дед открыл глаза.

Державин-старший посмотрел на меня внимательно и тут же нахмурился.

— Повернись, — приказал он.

Я повернулся вокруг своей оси.

— А не объяснишь ли ты мне, милый друг, — дед говорил это настолько грозно, что мне на какой-то момент стало не по себе, — откуда у тебя взялась эта прекрасная полторашка?

— Какая ещё полторашка? — я совершенно не врубался в происходящее. — Ты о чём, дед?

Мне снова стало страшно, но теперь за родного человека. Мне показалось, что он не выдержал нагрузки и двинулся рассудком.

— Которая у тебя по уровню магии, — выдал дед, и только теперь в его седой бороде появилась широкая улыбка. — Помнится, когда я тебя оставлял на метеостанции, у тебя даже единицы не было.

— О, ты можешь видеть мой потенциал безо всяких хитроумных устройств? — поразился я и натурально открыл рот от удивления.

— Только у магов родственной стихии, — признался министр. — И то это умение приходит с девятым, чаще с десятым уровнем. Но ты мне зубы-то не заговаривай. Откуда дровишки-то?

Я опустил взгляд в пол и упёрся им в мыски своих начищенных до блеска осенних туфель.

— Когда я увидел, что на вас баржа летит, то не смог усидеть внутри и выскочил наружу, — честно признался я. Врать сейчас не имело ни малейшего смысла. Но и всё до конца рассказывать тоже. — А за день до этого, ещё в Санкт-Петербурге, я ходил на залив, и там смог почувствовать ветер. Именно его магическую суть, проходящую сквозь моё существо.

Дед поднял брови. Было видно, что он удивлён, но чувствует, что я говорю правду.

— Также и тут, — продолжал я, — решил подпитаться стихией, чтобы по возможности помочь вам. Однако вовремя понял, что это выше моих сил.

Дед приподнялся, поправил подушки под спиной и устроился поудобнее.

— У тебя входит в привычку удивлять меня, мой юный друг, — по-доброму улыбнулся дед. — И я чертовски рад этому обстоятельству. Что ж, сочетание родной стихии, да ещё такой мощи, да плюс к тому сильные душевные переживания, безусловно, могут поднять уровень мага. Бывает такое редко, но встречается.

— Это ещё не всё, — я решил идти до конца. Дед должен знать то, что узнал я. — Прикоснувшись к потокам ветра, я почувствовал кое-что ещё.

— Так-так-так, — Игорь Всеволодович действительно заинтересовался моими словами. — И что же?

— Чужое присутствие. Но не пассивное. Такое ощущение сложилось, что в чистые потоки моей стихии кто-то погрузил свою грязную руку и управлял ею, наплевав на все законы магии.

По мере того, как я говорил, глаза Державина-старшего открывались всё шире и шире.

— Значит, не показалось, — пробормотал он себе под нос, а затем пронзил меня взглядом своих ясных зелёных глаз. — Сможешь описать, как именно ты это почувствовал?

Я описал.

— Ничего не понимаю, — он перевёл взгляд в окно, где под ослепительным солнцем голубело море.

— Что-то не так? — решил уточнить я.

— Видишь ли, воздействие действительно было, в пылу схватки мы тоже обратили на него внимание. И ты всё верно описал. Но фокус весь в том, что такое могут определить лишь маги выше шестого уровня, а не полторашка вроде тебя. Восстановлюсь, и надо будет заняться тобой основательно.

— Только опыты не ставьте, пожалуйста, — состроив карикатурно плаксивое лицо, проговорил я.

Дед рассмеялся, и я вслед за ним. Я смотрел на его подрагивающую в такт смеху бороду и думал, как всё-таки хорошо, что он выжил, а не погиб под той грёбанной баржей.

В дверь стукнули для проформы, после чего сразу отворили. На пороге оказался человечек маленького роста с резкими чертами лица. Его худую фигуру скрывал халат с вышитым на нагрудном кармане императорским кубком, который оплела змея. Передо мной был императорский лекарь.

— Простите, что побеспокоил, — сказал он таким тоном, что становилось ясно, ему ни капельки не жаль. — Мне нужно предупредить вас, что в обед, через два с четвертью часа, будет готов борт до Санкт-Петербурга. По распоряжению Его Императорского Величества вас и Вадима Давыдовича Громова переводят в императорский лазарет.

— Хорошо, Лаврентий, — кивнул ему Игорь Всеволодович. — Я буду готов, — он усмехнулся. — Мне вроде бы и собирать особо нечего.

И тут я понял, что мне нужно побеспокоиться и о собственной дороге домой.

— А меня вы случайно не прихватите? — вопрос я адресовал деду, но его услышал и императорский лекарь и застыл в дверях.

— А самолёт мой так и не вернули? — удивился Державин-старший. — Им вроде он на один рейс и нужен был.

— Ко мне обратилась имперская служба спасения, как к единственному представителю Державиных в доступе, и запросила самолёт ещё на один рейс. Теперь для возвращения особо тяжёлых рожениц на остров. Я не смог отказать.

— Да чего они их туда-сюда гоняют? — буркнул дед. — Оставили бы уже там, где есть до родов, а потом бы перевезли. Ясно, к тебе никаких претензий, ты всё сделал правильно, — он повернулся к лекарю. — Достойная смена растёт. Так что, Лаврентий, возьмём на борт юношу?

Тот был явно недоволен сложившейся ситуацией, но отказать, судя по всему, не смел.

— Через два с четвертью часа будьте готовы оба, — отчеканил он и вышел.

— Сейчас наберу Леониду, чтобы свой самолёт предоставил для тебя в Санкт-Петербург. Ничего приём вышел, да?

— Необычный, — согласился я, прикидывая, что старший дядя и наследник рода Державиных вряд ли будет в восторге от предоставления своего самолёта для меня. — И долгий.

— Ладно, главное, обошлось, — сказал на это дед и закрыл глаза. Я увидел, насколько непросто далась ему эта победа. Сейчас он был похож на глубокого старика. — Главное, обошлось.

— Никит, привет! Куда пропал?

Не успел я приземлиться в Москве, как мне неожиданно позвонил Фёдор Кропоткин. Скорее всего, ему о моём приезде сообщил Олег, с которым я переписывался перед взлётом.

— А то мы уже волноваться начали, — явно довольный тем, что дозвонился, продолжал однокурсник. — У нас народ даже на одной ноге уже на занятия припрыгал, а тебя всё нет. Ну, думаем, то ли принцессе под горячую руку попался и зашкварчал. То ли не под руку, — он хохотнул в трубку.

— Да нет, — с откровенной улыбкой ответил я. — С дедом на Сахалин мотался.

— А-а… О! — судя по всему, в Москве уже знали об этом случае, и у Фёдора остались только буквы. — Срочно в академию! Срочно!

— Это ещё зачем? — решил я немного подогреть знакомого. — Я только приехал. Мне отдохнуть нужно с дороги, силы восстановить…

— Тут и восстановишь! — безапелляционно заявил Кропоткин. — Во-первых, потому что я теперь староста курса и как скажу, так и будет, — со смехом в голосе говорил он. — Во-вторых, у нас тут информационный голод. Все только и твердят о Сахалине, но, что там точно произошло, неизвестно. Крутят видос с какой-то камеры, там кусок огромного корабля на ваших с Катериной дедов катится, а потом обрыв, и уже спасатели снимают, как вызволяли. И всё. Ах, ну да, и в-третьих, — он перешёл на картинно-суровый тон. — Если ты нам всё не расскажешь, мы тебя закатаем в карту империи и отправим к принцессе на шашлык, сечёшь?

Я рассмеялся. Эх, блаженная молодость — время, когда самые ужасные события можно впоследствии использовать темой для шуток.

— Хорошо, хорошо, сейчас душ приму и приеду.

— И всё-всё расскажешь? — пропел счастливый староста.

— Всё-всё, — подтвердил я.

Моё появление в аудитории вызвало натуральный фурор. К нам хотели пробраться даже ребята с других курсов, чтобы услышать мою историю из первых уст. Но наши вытолкали всех взашей, аргументировав это тем, что напавшие на нас во время вечеринки до сих пор неизвестны, а с ними делиться мы ничем не собираемся. Вот найдёте кто, тогда приходите.

«Хитро», — решил я про себя. Окинув аудиторию взглядом, я нашёл глазами сначала Олега, который хотел вскочить, но ударился о ножку стола и, скривившись, сел обратно. А затем и Громову. Она улыбнулась мне и махнула рукой.

И тут я внезапно понял, что нас теперь связывает куда больше, чем просто общий курс в академии. Наши роды стояли в бою плечом к плечу. И выстояли.

— Всем привет, — сказал я.

Мои однокурсники встали и принялись мне аплодировать, словно это я был героем и отвернул от России тайфун.

— Обязательно расскажу всё, что знаю, — сказал я. — Но должен предупредить, что сам находился в защищённой метеостанции, а оттуда было видно не так уж много.

— Просто, смотри, — ко мне подошёл Кропоткин и показал экран своего смартфона. — Вот это вот правда?

И он включил воспроизведение. Судя по всему, снимала одна из камер метеостанции, вмурованная прям в гору. Я видел изображения с таких, когда только зашёл на станцию, но потом они почти все вырубились.

На камере снова повторялся тот ужасный момент, когда надежда сменялась отчаянием, а затем снова надеждой. В мутном воздухе, наполненном морскими брызгами, вздымается огромная волна, что несёт на себе смертельный груз, и вдруг она, как по мановению волшебной палочки оседает, баржа рушится на дно, её разрывает, но передний кусок всё-таки накатывается на две стоящие на коленях фигурки.

Я закрыл глаза. На краткий, но ужасный миг воображение нарисовало мне картинку, что на самом деле я всё ещё стою на открытой площадке перед метеостанцией и смотрю, как моего деда накрывает грудой металлолома. И на самом деле ничего не кончилось. И не кончится.

Я тряхнул головой и открыл глаза. На экране уже шёл другой ролик. На нём с помощью графики схематически показывали, какова была первоначальная траектория тайфуна и примерные выкладки о жертвах и разрушениях, которые основывались на произошедшем в Японии. А затем после демонстрации фотографий наших с Катериной дедов рисовали уже реальный курс циклона. Он прошёлся по самой кромке Сахалина и побрёл в открытое море. Так как Охотское море холодное, он быстро растерял весь свой запал и к Камчатке сошёл на нет.

— Всё правда, — сказал я. — И баржа, и разрушения в Японии.

— Там вообще какой-то кошмар, — вставил на это Олег. — Я с утра даже новости не смог смотреть. Бр-р-р.

Я кивнул ему и вспомнил крик о помощи отчаявшегося человека, что я услышал по одному из спецканалов.

Затем я рассказал ребятам всё, что видел, умолчав лишь о том, что могло составлять государственную тайну. Ну и про Архоса, конечно. Об этой части моей жизни пока не знал вообще никто.

— То есть это не пропаганда? — спросил Лев Куракин. — Так всё и было?

— Совершенно верно, — кивнул я. — Так всё и было. Только намного страшнее.

— Да какая пропаганда? — отмахнулся Кропоткин. — Смотри, где пропаганда! — и он снова повернул ко мне экран смартфона.

По иероглифам на трепещущих на ветру полотнищах я понял, что передо мной Япония. Какой-то крупный город, огромная площадь и столпотворение людей на ней. Десятки, а, может, и сотни тысяч человек. Ближайшие небоскрёбы превращены в огромный экран, на котором видно пляж и две фигуры старых магов. Они уже стоят на коленях. Из носа и ушей Державина течёт кровь. Как и из глаз Громова. Японцы в один голос произносят некое почтительное слово и в знак уважения принимают такую же позу, как наши с Катериной деды.

— Ого! — сказал я. — А это не монтаж?

— Какое там! — ответил мне Кропоткин. — У них же культ личной силы. Их маги целым ковеном не смогли ничего противопоставить Митчу, а тут всего два мага спасли свою страну. Привыкай, в Японии ваши старики даже не герои. Они — полубоги.

— Неожиданно, — проговорил я, потирая лоб.

— Я, конечно, всё понимаю, — раздался голос Никифора Владимировича за моей спиной, я по-прежнему стоял на учительском месте. — Но я же дал задание и попросил заниматься, а вы тут чем, простите, тешитесь?

— Наш Никита присутствовал при защите Дальнего Востока! — заступился за меня Кропоткин.

— Вот даже как? — мне показалось, или в глазах преподавателя промелькнуло уважение? — Прошу передать вашему благородному предку низкий поклон от меня и огромную благодарность от лица всей академии, — затем он повернулся к Громовой. — Катерина, и вашему деду низкий поклон от меня и громадная благодарность от лица академии.

Девушка привстала и немного склонила голову.

— А все остальные должны понимать, — преподаватель повернулся к аудитории и встретился глазами с каждым. — Что героизм этих двоих — пример всем. Они не отсиделись в тёплых кабинетах, хотя могли. Они пренебрегли безопасностью и, невзирая на чины, должности и даже возраст, встали грудью на защиту нашей Родины. На защиту обычных людей. Посмотрите, что делается в Японии. Разрушения и потери там просто несопоставимы с нашими.

Закончив, он повернулся к своему столу, поставил портфель, открыл его, достал толстую тетрадь и уже абсолютно другим, наискучнейшим тоном проговорил:

— Что ж, а мы, чтобы вырасти достойными таких героев, должны учиться, учиться и ещё раз учиться, — заключил Никифор Владимирович. — Тема нашего сегодняшнего урока «Пени, штрафы, и как правильно подводить под них магов».

«Катерина, нам надо встретиться после пар», — написал я в мессенджере и отправил Громовой.

Она обернулась и заглянула мне в глаза.

— Ты — дурак? Мог и так сказать, — и очаровательно улыбнулась.

Олег, чтобы не загоготать на всю аудиторию, засунул кулак себе в рот.

Никифор Владимирович покосился на нас, но на этот раз обошёлся без замечаний.

— Ну так чего? — я решил всё-таки получить ответ.

— Хорошо, — прошептала Громова.

После пар мы с ней прохаживались по парку академии. Деревья уже совсем сбросили листву и готовились впасть в спячку. Листва же превратилась в грязно-коричневую массу и совершенно не радовала взгляд. Впрочем, воздух был напоён непередаваемыми ароматами, присущими лишь этому времени года. Многим всё равно, а я любил подготовку природы ко сну, которые многие зря путают со смертью.

Олега я звал с нами, но он отговорился, что сегодня его ждут на семейное застолье, поэтому он остаться не может.

— Ты видел моего деда? — спросила Катерина, когда мы остались одни. — А то отец к нему уехал, а меня не взял, учись, говорит.

— Видел, да, — ответил я. — Сегодня вместе летели.

— Как он? — она обернулась ко мне и заглянула в глаза, видимо, чтобы прочитать возможную ложь.

— Восстанавливается, — я пожал плечами. — С ними лучший лекарь империи. Так что он в надёжных руках.

— Сильно им досталось, да? — она взяла своими пальцами мою ладонь и сжала её.

— Сильно, — подтвердил я. — Но наши деды — огромные молодцы. И сами выстояли, и страну уберегли.

— Да, — Катерина кивнула. — Так зачем я тебе понадобилась? Не об этом же разговаривать?

— Частично как раз об этом. Я тут во время урагана ринулся было им помогать, но куда там, — я махнул рукой. — Мне такое не под силу. Но, благодаря сосредоточению стихии, я смог увеличить свой потенциал. Хотел поделиться с тобой, если это тебе, конечно, надо.

Она явно хотела услышать про другое.

— Надо, — проговорила она грустно. — А по поводу артефакта ты хотел узнать, или… Ах, — она прикрыла рот рукой. — Там его израсходовали, да? Ну, конечно, какая я глупая! В такой ситуации используется всё, что только можно. Жаль, очень жаль.

Я лишь развёл руками. В момент, когда девушка что-то спрашивает, затем что-то понимает и сама себе отвечает, лучше вообще ничего не говорить. Вклинишься во внутренний диалог, останешься виноватым. А тут и врать не пришлось.

— Я предлагаю тебе развивать собственные ресурсы, чтобы они были всегда под рукой, в отличие от артефактов.

— Хорошо, — девушка нереально быстро справилась с собой. — Когда? Где?

— Завтра утром. На рассвете. У меня.

— Державин, — она остановилась, вернула своё надменное лицо из времён нашего знакомства и высокомерный тон. — Ты, что, кадрить меня вздумал? Склеить решил, пользуясь случаем?

— Фи, какие недостойные мысли тебя посещают, Катенька! Вообще-то я ещё и Чернышёва планировал позвать. Так что, если ты не против сообразить свидание на троих, то пусть будет свиданка. Но я думал о медитации и повышении своего магического потенциала, — получилось грубовато, но я серьёзно думал лишь о том, как помочь девчонке хоть немного повысить свой уровень. Я видел, как её гнетёт отсутствие в ней магии.

Кстати, надо будет всё-таки разобраться, что с ней такое.

— Извини, погорячилась, — она положила мне руку на плечо, а затем нерешительно приобняла. — Просто я привыкла, что никому, кроме родни, не нужна, как человек, а лишь, как симпатичный кусок мяса, пригодный для брачных союзов. Хотя и там последнее время в ту же сторону клонят.

— Да, ничего, — ответил я, думая о том, что тоже был бы не прочь, чтобы она стонала в моей постели. — Так что, тебя ждать?

— Да, на рассвете я у тебя.

И тут же раздался телефонный звонок. Звонил отец.

— Да, привет, — сказал я.

— Как наш министр поживает? — с беспокойством спросил отец.

— Всё отлично, они в императорской клинике. Уход на высшем уровне. Оба чувствуют себя хорошо.

— Хвала Стрибогу. Ты на учёбе?

— Да, отец.

— Державиных и Громовых вызывают на специальный императорский приём в честь героев Сахалина, — с гордостью сообщил отец.

— Ого! Я Катерине скажу? Она рядом.

— Скажи, конечно.

Я передал Громовой наш разговор, а затем попрощался с отцом.

— И так бывает, — выдохнул я.

— Да уж, — ответила девушка и улыбнулась незнакомой мне совершенно домашней улыбкой.

Проводив её к машине, я сел в собственную и набрал Олега. Он взял трубку далеко не сразу, и на заднем фоне было слышно музыку и смех. Я вспомнил, что у него застолье, но отступать от намеченного плана не собирался.

— Да, Никит, — сказал он, судя по затихающей музыке, отходя в другую комнату.

— У меня завтра тренировка намечается на увеличение потенциала. Присоединишься?

— Я… Никит… Очень хочу… Слушай, давай я тебе чуть позже напишу. А во сколько?

— На рассвете, — проговорил я. — Боишься не протрезветь?

— Хах, — Олег оценил шутку. — Да я ради такого пить не буду и лягу рано. Спрошу у своих и тебе сообщу, лады?

— Идёт, друг. Жду сообщения.

День рождения главы семейства Чернышёвых всегда отмечали с размахом. Олег в такие дни предпочитал особо не светиться и лучше смотреть под ноги, чтобы ничего не задеть и не разбить.

Сегодняшний день не был исключением до того самого момента, пока ему не позвонил Никита Державин и не позвал на тренировку. И не просто на тренировку, а на тренировку по увеличению магического уровня!

Как же ему повезло с другом!

И как не повезло с отцом, у которого сейчас надо будет отпрашиваться.

На счастье, у Валерия Игнатьевича сегодня было замечательное настроение.

— Отец, — заговорил Олег, собравшись с духом и предчувствуя семейный скандал. — Я помню, что ты говорил мне не общаться с Никитой Державиным. Но он пригласил меня к себе на тренировку на завтрашнее утро. Там ещё будет Громова и другие однокурсники. Я очень прошу тебя отпустить меня к ним. Тем более он обещал раскрыть уникальные методики по повышению магического уровня.

Чернышёв-старший сощурил глаза, глядя на младшего сына. Затем, не спеша, отпил из своего бокала.

— Я помню, что говорил тебе, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Но время идёт, обстоятельства меняются. Сегодня Державины и Громовы — герои, которые в фаворе у самого отца-императора. Грех этим не воспользоваться, держась рядом с ними. Тем более, если и были какие грешки за молодняком, теперь они спишутся. Им вообще многое простится. Так что благословляю. Очень неплохо на этой волне завязать с ними отношения на уровне наследников, пусть и таких ущербных, как вы. А коль скоро они ещё и тайны свои сдуру решили выболтать, то нам это только на руку. Иди, но помни, что своя рубаха всегда ближе к сердцу.