Глава 44

Неожиданно для себя сэр Эдвард Яначек обнаружил, что его больше не тянет по утрам на работу. В тот день, когда Мишель Жанвье пригласил его вернуться в Адмиралтейство, он бы никогда не поверил, что такое может случиться, но с того дня пьянящего триумфа многое изменилось.

Кивнув своему секретарю, Первый Лорд проследовал в кабинет, где на письменном столе его уже дожидался курьерский кейс с чипами поступивших за ночь сообщений. Как и сама дорога в Адмиралтейство, этот кейс со вчерашнего дня, с момента получения последнего послания Причарт, стал для него чем-то пугающим. Яначеку вообще не хотелось вспоминать о его существовании, однако по пути мимо стола к стоявшему на своем месте в сервизе кофейнику походя взглянул на ненавистный кейс и застыл. На крышке мерцал малиновый огонек, при виде которого желудок главы Адмиралтейства скрутило узлом.

Учитывая сроки межзвездных коммуникаций между военными частями, дислоцированными на межзвездных расстояниях, будить Лордов Адмиралтейства при поступлении в их адрес посреди ночи депеш даже чрезвычайной важности смысла не было: после того как письма преодолели десяток-другой световых лет, вручение их на несколько часов раньше или позже не играло никакой роли. Разумеется, существовали исключения, в частности связанные с использованием туннельной Сети. Руководителям служб связи вменялось в обязанность курировать послания особой значимости, но, как правило, высшие чины Адмиралтейства могли спокойно смотреть сны, не опасаясь, что их прервет срочное прибытие плохих новостей. Вспыхивавший же огонек указывал на то, что Саймон Чакрабарти, Первый Космос-лорд, уже ознакомился с ночной почтой… и пришел к выводу, что одно из посланий имеет особое значение.

В последнее время озабоченность Первого Космос-лорда постоянно нарастала. Разумеется, Яначек не возражал, чтобы Саймон делился с ним своими тревогами наедине – в конце концов, предупреждать гражданского главу своего ведомства о любых опасениях входило в непосредственные обязанности Первого Космос-лорда. Но Чакрабарти этим не ограничивался. Он взял за правило направлять руководству официальные меморандумы раздражающего содержания, а его стремление отслеживать информацию, особенно касающуюся Силезии, сэр Эдвард уже считал похожим на навязчивую идею. Нервное состояние Чакрабарти выражалось и в появившейся у него привычке помечать документы, вызывавшие у него особую озабоченность. «То есть совсем не те, с какими мне хотелось бы ознакомиться», – с мрачной иронией подумал Яначек, глядя на злобно подмигивающий огонек. К сожалению – и ответ Причарт на последнюю ноту Декруа напомнил об этом всему правительству Высокого Хребта, – желаемое зачастую имеет очень мало общего с действительным.

Расправив плечи и глубоко вздохнув, Яначек подошел к столу, уселся в кресло, едва замечая его удобство, и набрал код секретного замка.

Сканер сверил отпечатки пальцев, принял код, сравнил ДНК с эталоном и кейс открылся. Первый Лорд взял лежавший сверху чип, отметив с облегчением, что это, по крайней мере, обыкновенный флотский рапорт, а не доклад разведки. Не хватало только, чтобы Фрэнсис Юргенсен признался в том, что этот сукин сын Тейсман в очередной раз утер ему нос по части боевых возможностей республиканского флота.

Но стоило Яначеку увидеть, что послание поступило со станции «Сайдмор», как от облегчения не осталось и следа.

«О боже, – мысленно простонал он, почувствовав, как опять засосало под ложечкой, – что эта сумасшедшая натворила на этот раз?»

Еще раз вздохнув, Первый лорд Адмиралтейства вставил чип в соответствующее гнездо на столе и вывел послание на экран.


* * *

– И насколько всё плохо, Эдвард?

Глядя на Высокого Хребта, Яначек решил, что тот проявляет свое беспокойство заметнее, чем ему хотелось бы, и гораздо заметнее, чем думает сам. Правда, в этом барон был не одинок: от остальных членов заседающего кабинета исходит отзвук точно такого же напряжения. Помимо Яначека и самого барона Высокого Хребта в кабинете сейчас находились Элен Декруа, графиня Нового Киева, граф Северной Пещеры и сэр Харрисон МакИнтош.

– Трудно сказать, – ответил Первый Лорд. – Прошу понять меня правильно: я не уклоняюсь от оценки, но всё, чем мы сейчас располагаем, это рапорт Харрингтон об инциденте в системе Зороастр. Какие-либо детали мы можем узнать только через несколько дней: примерно столько потребуется, чтобы анди отреагировали на происшествие или на само послание Харрингтон в Саксонию, их командующему. Соответственно, и она сможет доложить нам об их позиции лишь после этого.

– Но когда эти сообщения придут сюда, – обеспокоено заявила Марица Тёрнер, – события, изложенные в них, устареют на две недели. И все это время мы не будем знать, как далеко зашла Харрингтон в давлении на анди, пока мы сидим здесь, не имея возможности вмешаться.

– Минуточку, Марица, – вмешался Яначек. – Мое мнение о «Саламандре» всем в этой комнате хорошо известно, и менять его я не собираюсь, однако при всем недоверии к её суждениям вынужден признать, что в данном случае она проявила куда большую сдержанность, чем я ожидал.

Он постучал по своему экземпляру рапорта Харрингтон – точно такая же распечатка лежала перед каждым из членов кабинета – и вдруг подумал: а удосужилась ли вообще графиня Нового Киева прочесть документ?

– По правде сказать, узнав о случившемся, я испугался, как бы она ни ринулась со всем оперативным соединением в Саксонию, требовать от адмирала Штернхафена удовлетворения. Но нет, к немалому моему удивлению, она постаралась сделать всё для снижения напряженности. Конечно, пока трудно сказать, как отреагирует на её предложение о совместном расследовании Штернхафен, но уже одно то, что она выступила с подобной идеей, стоит, по-моему, расценить как хороший знак.

– На первый взгляд, – возразила было графиня, но тут же покачала головой. – Нет, прошу прощения. Вы правы, просто меня волнует её чертов темперамент. Её первой реакцией всегда было немедленное применение силы – или, по крайней мере, ответ на силу ещё большей силой. Я полагаю, мне просто… трудно представить её в роли миротворца.

– И мне тоже, – согласился Яначек. – Тем не менее её первая реакция была именно такова. По крайней мере, в данном случае.

– Если так, – язвительно заметил граф Северной Пещеры, – это, несомненно, первый подобный случай за всю её жизнь!

– Вот тут, Стефан, у меня возражений нет, – согласился Яначек.

– Но вы говорите, что предсказать, как отреагирует Штернхафен на её предложение, невозможно, – напомнил барон Высокого Хребта.

Яначек пожал плечами.

– Нет, конечно. Если это действительно была случайность, нужно быть ещё большим психом, чем Харрингтон, чтобы не воспользоваться её предложением, чтобы снять напряженность и нормализовать ситуацию, но, с другой стороны, то, как вели себя анди в последнее время, позволяет заподозрить намеренную провокацию. Правда, я, как и адмиралы Юргенсен и Чакрабарти, не склонен видеть в этом происшествии злой умысел: имей Империя намерение развязать войну, она не ограничилась бы нападением на единичный тяжелый крейсер. Кроме того, кажется совершенно очевидным, что их корабль захватил «Джессику Эппс» врасплох. Они приблизились к ней на дистанцию поражения задолго до того, как «Джессика» приказала предполагаемому работорговцу остановиться, из чего следует, что драки анди не искали. Будь у них такое намерение, они дали бы залп без предупреждения, так что на «Джессике Эппс» даже не поняли бы, что с ними случилось.

– Стало быть, вы считаете, что они действовали в ответ на наши попытки остановить этого работорговца, этот «Ситтих»? – уточнила Элен Декруа.

– Очень похоже, что дело было именно так, – согласился Яначек. – Почему они отреагировали таким образом, на данный момент мы сказать не можем. Если выводы Харрингтон относительно «Хеллбарде» и данные относительно разницы в тоннаже подлинного и ложного «Ситтихов» точны, поведение капитана анди представляется более чем странным. Пусть мы никогда не ладили с андерманцами, но, насколько нам известно, работорговцев они тоже не жалуют. Империя не проявляла такой активности по пресечению этого промысла, как Звездное Королевство, но, без сомнения, до сих пор когда на их территории работорговля поднимала голову, корабли Императорского Флота реагировали немедленно и сурово.

– И правильно делали, – вставила графиня Нового Киева. – Но по вашим словам, Эдвард, получается, что этот андерманец скорее должен был помочь «Джессике Эппс», а не стрелять в неё!

– Примерно это я только что и сказал, Марица, – заметил Яначек.

– Я понимаю, – нетерпеливо продолжила Марица. – Я хотела сказать, что, возможно, его реакция должна навести на мысль, что подозрения Харрингтон относительно этого судна были вовсе не так основательны, как считает она. Или, по крайней мере, как изложено в её донесении.

– Та же мысль приходила в голову и мне, – ответил Яначек. – Но адмирал Юргенсен нашел копию эмиссионной сигнатуры настоящего «Ситтиха» в центральном архиве и сравнил её с записью сенсоров «Шантильи». – Он покачал головой. – Марица, сомнений нет: корабль, передававший опознавательный код «Ситтиха», «Ситтихом» не являлся. Сказать наверняка кем он был на самом деле я не могу, но явно не тем, за кого себя выдавал.

– Должна сказать, – заметила Декруа, – что своим донкихотским крестовым походом Харрингтон могла поставить всех нас в ложное положение.

– Каким ещё «донкихотским крестовым походом»? – спросила графиня Нового Киева.

– Пресловутой операцией «Уилберфорс», – пояснила Декруа.

– Я могу быть не в восторге от методов и характера Харрингтон, могу даже сомневаться в её мотивах, – последовала резкая отповедь графини Нового Киева, – однако вряд ли подобает называть «донкихотским крестовым походом» издавна предпринимаемые Звездным Королевством усилия по искоренению межзвездной генетической работорговли.

Декруа презрительно взглянула на неё и уже открыла рот, чтобы нанести ответный удар, но успел вмешаться барон Высокого Хребта.

– Марица, никто и не говорит, что мы должны прекращать наши действия. И, если уж на то пошло, никто не ставит Харрингтон в вину, что она действовала в соответствии с нашими обязательствами.

«И тем более мы не станем так заявлять сейчас, – подумал он, – когда эта психопатка Монтень в Палате Общин поджаривает нас – и тебя – на медленном огне скандала с этой чертовой «Рабсилой»!»

– Тем не менее Элен по-своему права: данный инцидент произошел лишь потому, что Харрингтон решила действовать на основании показаний преступника, задержанного при совершении деяния, карающегося смертной казнью. Столь стремительные действия на основании юридически спорных «свидетельств» и впрямь можно счесть «донкихотством».

Яначек хотел было указать, что, спорные или не спорные, эти сведения с очевидностью следует считать достоверными, коль скоро подозреваемый корабль и в самом деле передавал именно тот фальшивый опознавательный код, о котором сообщил Харрингтон её информатор. Но вслух ничего не сказал. В конце концов, опрометчиво действовала «Саламандра» или обоснованно, к делу отношения не имеет.

– Итак, Эдвард, – сказал барон Высокого Хребта, удостоверившись, что Декруа с графиней Нового Киева приутихли и больше не собираются цапаться, как бы им этого ни хотелось, – что же предлагает Адмиралтейство?

– Ничего, – коротко ответил Яначек, за что был награжден удивленными взглядами.

– Ничего? – переспросил Высокий Хребет.

– Пока мы не узнаем больше, нет смысла формулировать ответ, – сказал Яначек. – Мы, конечно, могли бы наскрести дополнительные силы и спешно направить их на усиление Сайдмора. К сожалению, мы не знаем, потребуются ли эти силы. У меня такое ощущение, что Штернхафен, скорее всего, ухватится за предложенное Харрингтон решение. Если он согласится – а возможно, учитывая запоздание по времени, уже согласился – на совместное расследование, тогда конфликт находится на пути к урегулированию. Ну а если Штернхафен отклонит её предложение, то анди, согласно оценкам нашей разведки, смогут передислоцировать свои силы для наступления на Сайдмор не раньше чем через два месяца. Конечно, им под силу оттеснить наши корабли из патрулируемых ими систем в самой Конфедерации, но база Королевского Флота – куда более крепкий орешек. Даже с учетом запаздывания сообщений мы не больше чем через неделю-другую узнаем, согласился он на её предложение или нет. И в тот момент можно будет серьезно задуматься, надо ли отправлять на Сайдмор подкрепления.

«Если, – из осторожности не добавил он, – к тому времени не выяснится, что эти силы позарез необходимы нам дома».

– Полагаете, времени на ответные меры у нас хватит? – наседал Высокий Хребет.

– Таково общее мнение руководства Адмиралтейства, – заверил его Яначек… почти не покривив душой. На самом деле адмирал Чакрабарти с ним совершенно не согласился. Рапорт Харрингтон обострил его и без того непомерно растущую озабоченность тем, что силы флота размазаны на огромном пространстве тончайшим слоем. Однако поднимать этот вопрос сейчас не имело смысла.

– В таком случае, – решил премьер-министр, – нам следует направить ей новые инструкции, предписывающие сохранять контроль над ситуацией, не давая воли воинственным инстинктам. Но честно говоря, должен признаться, что на данный момент ситуация в Силезии для нас вопрос не первостепенный. В конце концов, мы могли бы позволить Империи прибрать к рукам хоть всю Силезию без сколько-нибудь значимого ущерба для наших интересов. Даже наши коммерческие структуры понесут лишь минимальные потери, которые к тому же будут скомпенсированы только что появившимся доступом к скоплению Талботта и перспективами освоения пространства у рубежей Лиги.

– Согласна, – решительно заявила Декруа. – И если с силезским вопросом покончено, я предлагаю перейти к рассмотрению основной проблемы.

Что за проблему она имела в виду, уточнять не требовалось.

– Хорошо, – согласился Высокий Хребет. – Тогда, Элен, вам слово.

– Как вам угодно.

Сложив руки на лежавшей перед ней папке с документами, Декруа обвела взглядом собравшихся и заговорила:

– Мои сотрудники завершили анализ последнего послания Причарт. Нет нужды говорить, что так некстати появившийся доклад Харрингтон о затруднениях в Силезии нам серьезно помешал, но я сформировала три рабочие группы и поставила перед ними задачу как можно скорее дать квалифицированную оценку документа. Все три независимых отчета были переданы четвертой команде аналитиков, которая, суммировав результаты, представила мне выводы. Каковые, увы, неутешительны. Они сводятся к тому, что данное послание представляет собой попытку найти моральное оправдание ультимативной угрозе прервать переговоры, если мы немедленно не согласимся на их требования.

Воцарилось гробовое молчание. Оно было тяжелое и мрачное, но потрясения в нем не было, ибо все собравшиеся заранее догадались, что именно собираются сказать «эксперты».

– Ваше мнение, каковы будут их дальнейшие действия после того, как они прервут переговоры, – разумеется, если предположить, что они действительно намереваются это сделать? – спросила графиня Нового Киева.

– Если они действительно прервут мирные переговоры, Марица, – ответила Декруа с ноткой раздражения, – у них останется только один выход. Разве непонятно?

– Неужто они и вправду возобновят военные действия? – спросила графиня, позабыв от волнения обидеться на тон министра иностранных дел.

– Боюсь, отказ от переговоров не оставит им иной альтернативы, – ответила Декруа с непривычной серьезностью, в свою очередь на миг отбросив извечную неприязнь к госпоже министру финансов.

– Эдвард, но вы же уверяли нас, что для ведения войны с нами у них нет технических возможностей! – сказала графиня Нового Киева, поворачиваясь к Яначеку.

– Я лишь говорил, что, по данным нашей разведки, они не сумели преодолеть разделявший нас технологический разрыв, – ответил Первый Лорд, мысленно выругавшись. Графиня ткнула в проблему, которая, хотелось ему это признавать или нет, была самым слабым местом в оценках РУФ военных возможностей хевенитов. – Этот вывод подтверждается и самыми последними данными. К сожалению, то, что мы считаем их технически отсталыми – или даже то, что они таковыми и являются, – не значит, что Тейсман и его консультанты разделяют наше мнение. Они могут переоценивать собственные возможности или, напротив, недооценивать наши. И в том и в другом случае их военное руководство способно внушить политическому руководству веру в способность Республики вести успешную войну.

– А что будет, если они её начнут? – не унималась графиня.

– Нас ожидают серьезные трудности, – неохотно признал Яначек. – Разведка флота и адмирал Чакрабарти сохраняют уверенность в том, что в конечном итоге они потерпят поражение, но вынужден сказать, что на этот раз нам не удастся добиться победы с такой же легкостью, как при проведении операции «Лютик». Людские и материальные потери наверняка будут гораздо выше.

– Это ужасно, – тихо сказала графиня.

Яначек подумал, что из всех произнесенных графиней лишних слов эти были самыми ненужными.

– Конечно, ужасно! – согласилась Декруа. – Если эти идиоты пойдут на такой самоубийственный шаг, общественность Звездного Королевства никогда не поверит, что не мы толкнули их на самоубийство. Они поймут только одно: война началась снова. А лоялисты с центристами на пару сожрут нас не подавившись!

– Мне кажется, что не проблема общественного мнения сейчас должна быть основной нашей заботой, Элен! – отрезала графиня. – Ведь, судя по тому, что сказал Эдвард, тысячам людей предстоит погибнуть!

– Марица, об этом я не забываю ни на секунду, – мгновенно парировала Декруа. – Но если Причарт и её советники решат атаковать нас, кровь каждого погибшего будет у них на руках, а не у нас! В конце концов, я уверена, история вынесет именно такой приговор. А пока нам следует позаботиться о том, чтобы сохранить в своих руках рычаги управления перед лицом надвигающегося кризиса.

Она свирепо уставилась на графиню Нового Киева, встретившую её взгляд вызывающей усмешкой. Высокий Хребет грозно нахмурился: меньше всего ему было нужно, чтобы члены кабинета перегрызлись между собой. Как верно сказала Декруа, перед лицом угрозы со стороны Республики главной задачей правительства становилось сохранение эффективной работоспособности. В конечном счете, все члены правящей коалиции должны понимать, что, если они хотят пережить катастрофические политические последствия возобновления войны, им придется забыть о разногласиях и взаимной неприязни.

– Марица, Элен, умоляю вас! – Барон покачал головой. – Вы обе выразили озабоченность важными вопросами. Марица, все мы переживаем по поводу возможных потерь и сделаем всё, что в наших силах, лишь бы свести их к минимуму. Но если мы и понесем утраты, то потому, что войну выбрал противник, а не мы сами. А значит, Элен тоже права: как лидеры правительства её величества, перед лицом вражеской угрозы мы обязаны не допустить кризиса управления.

«И, – решил не добавлять он, – каким-то образом сохранить наше внутриполитическое положение в той разрухе, которую оставит атака хевенитов».

– Есть одна возможность, которую мы пока не рассматривали, – медленно проговорил Яначек.

– Что ещё за возможность? – глядя на него с подозрением, спросила графиня.

– Прежде чем ответить, позвольте мне задать вопрос, – сказал Первый Лорд. – Как вы лично оцениваете намерения Причарт, исходя из тона и содержания её ноты? Блефует она или действительно готова прервать переговоры?

– Я больше не министр иностранных дел, – указала графиня, ядовито покосившись на Декруа, – и не располагаю источниками, которые позволили бы мне составить самостоятельное суждение относительно выводов, сделанных аналитическим штабом Элен.

– Марица, прошу вас, – сказал Яначек, с трудом сохраняя терпение. – Ситуация слишком сложна, чтобы мы могли позволить себе ходить вокруг да около. Ноту вы читали. И, как вы только что напомнили, сами работали министром иностранных дел. Исходя из этого, как бы вы оценили эту ноту?

Графиня нахмурилась, досадуя на веские доводы Яначека, но потом медленно покачала головой.

– На мой взгляд, – призналась она, – Причарт выступила с этой нотой только потому, что надеется оправдать в глазах общественности – и в самой Республике, и, вероятно, в межзвездном сообществе – своё решение отказаться от дальнейших переговоров. Язык послания куда более суров и бескомпромиссен, чем всё, что она говорила ранее, – продолжила графиня, пребывая в счастливом неведении относительно языка предыдущей ноты президента Республики, – а беспрецедентно резкое заявление о сохранении Республикой полного суверенитета над всеми «оккупированными системами», очевидно, распространяется и на Звезду Тревора. В таком случае они в своих новых требованиях зашли гораздо дальше, чем раньше, ибо до сих пор выражали готовность смириться с потерей Сан-Мартина. Ну а то, что она сочла необходимым сопроводить свое заявление множеством голословных обвинений в наш адрес – будто бы это мы всячески тормозили переговоры, – явно указывает на её стремление убедить собственных избирателей в вынужденном характере занятой ею твердой позиции. В том, что наша неуступчивость не оставила им выбора.

Она бросила на Декруа очередной испепеляющий взгляд, но от напрашивавшихся слов «я вас предупреждала» удержалась.

– Вы это хотели услышать? – резко спросила она у Яначека.

– Хотеть не хотел, но это не значит, что не ожидал. Ну а вопрос свой я задал потому, что согласен с Элен: решение прервать переговоры практически равноценно возобновлению боевых действий. Иными словами, если они не собираются больше разговаривать, значит, собираются стрелять. Это разумный вывод?

– Я бы воздержалась от употребления слова «разумный», когда речь идет о человеческих жертвах, – хмуро поправила графиня.

– Не спорю. Тем не менее вы уходите от вопроса. Как известно, с юридической точки зрения война продолжается, поэтому Причарт не придется официально её объявлять. Все, что ей потребуется, это в качестве верховного командующего отдать приказ о возобновлении боевых операций. Согласны вы с тем, что намерения её именно таковы?

– Я не… – Графиня осеклась и вздохнула. – Хорошо, Эдвард. Мне не нравятся ваши выводы, но – да. Боюсь, я должна согласиться, что решение прекратить переговоры действительно может в практическом плане означать именно это.

– Стало быть, в видении перспектив мы сходимся, – подытожил Яначек. – Не скажу, что меня это радует: лучше бы для такого согласия вообще не возникало почвы. Но поскольку мы сошлись в одном, хочу заметить следующее: если они решили возобновить военные действия, на нас лежит ответственность за то, чтобы эти действия не увенчались успехом. – Он дождался кивка графини. – Так вот, сделать это можно только… лишив их возможности напасть на нас.

– Это как, с помощью черной магии? – скептически спросила графиня.

– Не с помощью магии, – возразил Яначек. – С помощью Флота её величества.

– Это в каком смысле? – спросил Высокий Хребет, подавшись вперед и вперив в Первого Лорда взгляд прищуренных глаз.

– Правильно, Мишель, именно в этом смысле, – невозмутимо ответил Яначек. – Я и раньше говорил, и сейчас повторю: если они собираются на нас напасть, то лучший выход для нас – опередить их. Если данные разведки верны, большая часть их флота по-прежнему сосредоточена в системе Хевена, и если мы быстро и решительно нанесем превентивный удар соединенными силами наших СД(п) и НЛАКов, их новоприобретенные возможности сведутся пусть не к нулю, но к минимуму. И тогда, хотят они того или нет, им не останется ничего другого, кроме как вернуться за стол переговоров.

Графиня уставилась на него в ужасе – этого он ожидал. Декруа, как и Стефан Юнг, впала в задумчивость. Лицо МакИнтоша не выражало абсолютно ничего. Яначек видел, что его предложение вызвало испуг, но он ожидал именно такой реакции, а потому просто сидел и ждал, сохраняя вид уверенный и рассудительный.

– В сущности, вы рекомендуете нам, – медленно произнес премьер-министр, – самим прервать переговоры и первыми напасть на систему Хевена?

– Не совсем так, – не согласился Яначек. – Прежде всего, я, безусловно, не предлагаю официального отказа от переговоров. Поскольку они все равно собрались это сделать, официальное прекращение переговоров по нашей инициативе только насторожит их и заставит задуматься о наших планах. И тон, и содержание ноты Причарт не оставят у непредвзятого читателя ни малейшего сомнения в её намерении прервать переговоры и напасть на нас. Поэтому, я полагаю, будет вполне оправданным нанести удар без предварительного формального завершения переговоров. Впоследствии мы можем опубликовать дипломатическую переписку, чтобы показать избирателям, как именно нас вынудили на этот шаг. Во-вторых, – продолжил Первый Лорд, игнорируя панику на лице графини Нового Киева, – я предлагаю напасть не на «систему Хевена», а на новый флот Тейсмана, который лишь по стечению обстоятельств в настоящее время базируется в этой системе. Иными словами, нашей целью будет уничтожение кораблей, создание которых дестабилизировало переговорный процесс, и мы постараемся неукоснительно избегать нанесения ущерба любым другим целям. В подобных обстоятельствах, – он пожал плечами, – я не вижу оснований для беспристрастного наблюдателя усомниться в обоснованности и приемлемости наших действий.

Графиня явно хотела возразить, но, похоже, на время лишилась дара речи и могла лишь смотреть на него, не веря своим ушам. Потом растерянный взгляд графини переместился к Высокому Хребту. Премьер кашлянул.

– Эдвард, я отнюдь не уверен в том, что общественность – и Галактика в целом – разглядят тонкое различие между нападением на флот, базирующийся в системе «по стечению обстоятельств», и атакой на саму эту систему, – осторожно сказал он. – Мне кажется, что твое предложение основано… на завышенной оценке осведомленности среднего избирателя о реалиях межзвездной дипломатии. Да, для нас очевидно, что именно Причарт преисполнена решимости сорвать переговорный процесс, если мы не уступим её непомерным требованиям, но убедить в этом человека с улицы – несколько труднее.

– Мишель, – терпеливо ответил Яначек, – посмотри на её ноту.

Он открыл папку и обратился к последней странице.

– Тут говорится, я цитирую: «В свете упорного нежелания Звездного Королевства Мантикора даже в принципе согласиться с правомочностью какой-либо из попыток Республики Хевен сформулировать принципы для достижения договоренности и в свете полного и необоснованного отклонения мантикорским правительством всех законных претензий Республики на суверенитет над оккупированными территориями и её ответственность перед их гражданами, живущими в условиях оккупации, данные так называемые мирные переговоры стали не просто фарсом, но посмешищем для всего цивилизованного человечества. В сложившихся обстоятельствах Республика выражает серьезные сомнения в осмысленности дальнейшего поддержания переговорного процесса, каковой Звездное Королевство систематически душило с самого начала».

Яначек поднял глаза от листка бумаги.

– Для меня все сказано предельно ясно, – вкрадчиво произнес он.

– Выразить сомнение в перспективности переговоров и прервать их – это не одно и то же, – заметил Высокий Хребет. – Во всяком случае, именно такую позицию займут люди вроде Вильяма Александера и его братца. И, Эдвард, посмотри правде в глаза: когда они приведут этот аргумент, рядовой избиратель с ними согласится.

– Значит, рядовой избиратель ошибётся, – невозмутимо сказал Яначек.

– Ошибётся ли, нет ли, не имеет особого значения, – терпеливо сказал Высокий Хребет. – Важна не правота общественности, а её реакция. Нет, Эдвард. Я ценю мужество, которое потребовалось тебе, чтобы внести данное предложение, но в настоящий момент наше правительство не может согласиться с концепцией упреждающего удара.

– Премьер-министр – вы, – сказал Яначек после нескольких мгновений тягостного молчания. – Если таково ваше решение, мне не остается ничего другого, кроме как согласиться. Но прошу зафиксировать в протоколе, что лично мне обрисованная мною стратегия по-прежнему представляется наилучшей для Звездного Королевства возможностью подавить новую войну в самом зародыше.

«Ну конечно, – подумал Высокий Хребет, – тебе хочется подстраховаться на тот случай, если война все же разразится. Пожалуй, Эдвард, ты хитрее, чем я думал».

– Ваше мнение будет зафиксировано, – произнес он вслух.

– Ну а сейчас, – сказала графиня, даже не пытаясь скрыть огромного облегчения в голосе, – нам всё же нужно подумать об ответе Причарт.

– Я предпочла бы заявить, что после получения столь откровенной угрозы мы отказываемся продолжать переговоры, – прорычала Декруа.

– И тем самым подтвердить их обвинения в саботаже переговорного процесса! – отрезала графиня Нового Киева.

– А не сделать это – значит поддаться на шантаж, – парировала Декруа. – Неужели вы думаете, что, спустив им с рук подобную наглость, мы когда-нибудь сможем заставить их разговаривать с нами серьезно?

– Разговаривать всегда предпочтительнее, чем убивать людей, – произнесла графиня ледяным тоном.

– Это смотря каких людей, – парировала Декруа, сверля глазами министра финансов.

Её мнение насчет того, кого бы она с радостью назначила жертвой, было выражено предельно ясно. Лицо графини потемнело от гнева, и Высокому Хребту пришлось срочно вмешаться.

– Мы ничего не добьемся, кидаясь друг на друга! – рявкнул он.

Женщины поджали губы и потупили яростные взгляды. На какое-то время опасность взрыва миновала.

– Спасибо, – сказал в воцарившейся тишине премьер-министр. – Так вот, я согласен с Элен в том, что оставить без внимания провокационный тон этой ноты мы не вправе. Но права и Марица: односторонний выход из переговорного процесса для нас неприемлем. Переговоры действительно предпочтительнее стрельбы, и нельзя допустить, чтобы ответственность за окончательный срыв переговоров, несмотря на откровенные провокации наших оппонентов, была возложена на нас. Однако согласиться на немыслимые требования Причарт, включая отказ Звездного Королевства от суверенитета над Звездой Тревора и возвращение её под власть Республики, решительно невозможно. В свете этого, а также памятуя о том, что прекращать диалог первыми для нас политически неприемлемо, я предлагаю следующее. Упрекнув оппонентов в неподобающем тоне, мы твердо откажемся вести переговоры под давлением и выскажемся в том смысле, что ситуация тупиковая и для её разрешения необходима некая свежая инициатива. Какая именно – уточнять не станем: неопределенность всегда оставляет пространство для маневра.

Графиня Нового Киева откинулась в кресле с огорченным видом. Не будь она так огорчена, то заметила бы, что Декруа выглядела ничуть не менее огорченной.

– Всё это мне не нравится, – сказала наконец графиня. – Я с самого начала считала, что мы настроены слишком конфронтационно. Бесцеремонно отвергая предложения Республики, мы…

Она осеклась и покачала головой.

– Прошу прощения, – отрывисто продолжила она, – сейчас не время ворошить старые споры. Что я хотела сказать, Мишель, так это то, что, хотя мне это и не нравится, я не вижу для нас другого выхода. Да, согласиться на все её требования невозможно, и это следует объяснить однозначно. Но при этом, если мы оставим дверь открытой, это заставит её вернуться за стол переговоров с более приемлемым настроением. А вот если она не воспользуется этим шансом, ответственность за последствия ляжет на того, кто этого и заслуживает. На Республику.

Несмотря на всё свое беспокойство, на ощущение того, что ситуация все больше и больше выходит из-под контроля, Высокий Хребет мысленно восхитился способностью графини обойти все скользкие и неприемлемые проблемы, прикрываясь при этом соображениями политической целесообразности.

Сам он понимал, что его предложение продиктовано отчаянием. Он почти не надеялся на готовность женщины, составившей столь агрессивный, бескомпромиссный текст, подыграть очередному дипломатическому трюку. Если бы не поддержка флота, который Тейсман умудрился создать так, что этот идиот Юргенсен ничего не заметил, ей пришлось бы по-прежнему плясать под его с Декруа дудку. А теперь, к сожалению, она убеждена, что у нее появилась возможность выбора. И даже если Яначек прав и её убежденность зиждется на ошибочных представлениях о мощности своего флота, она сама так не считает. Она будет исходить не из соображений Яначека, а из собственных, пусть даже и ошибочных.

Нет, какую бы маску ни надевал Высокий Хребет перед своими коллегами по кабинету, сам он прекрасно сознавал, что его предложение – это проявление слабости. Всё, на что можно надеяться, это еще немного потянуть время – достаточно для того, чтобы возобновленное Яначеком с таким промедлением военное строительство заметно изменило соотношение сил. Или хотя бы представить Причарт «агрессором», отклонившим предложенный им «разумный» компромисс.

Под маской внешней уверенности барона было скрыто ясное понимание: и то и другое маловероятно. Но перед ним был незавидный выбор: или вести игру с расчетом на минимальные шансы, или просто-напросто отказаться от всего, чего он добивался на протяжении последних сорока шести стандартных месяцев.

А пойти на это он не мог, пусть даже альтернативой было кровавое столкновение с Республикой. Не мог он и позволить себе отвлечь имеющиеся ресурсы на что бы то ни было, кроме противостояния с Причарт. Прочим проблемам, включая обострение обстановки в Силезии, предстояло отойти на второй, а то и на третий план, а людям вроде Харрингтон – обходиться собственными силами. Поскольку Мишель Жанвье, барон Высокого Хребта, премьер-министр Звездного Королевства Мантикора, сдаваться без борьбы не собирался.

Загрузка...