Война (СИ)

Глава 14

Голос церемониймейстера, явно слегка усиленный магией, звучно разнесся по всему залу:

— Белый танец! Дамы приглашают кавалеров!

Раздались первые звуки Венского вальса, что вошёл в моду лишь недавно, привезённый в Россию, как и множество других бесполезных новшеств, европейскими дипломатами. И я с нарастающим ужасом увидел, как со всех концов огромного помещения в мою сторону устремились дамы разных возрастов и степени привлекательности, но с совершенно одинаковым хищным блеском в глазах. Они с такой решительностью рассекали толпу остальных гостей, что напомнили мне этим опасную целеустремлённость боевых крейсеров, обнаруживших на своих радарах противника… Слегка попятившись в сторону выхода, я лихорадочно прикидывал пути отступления, как вдруг почувствовал лёгкое прикосновение чьей-то руки к моему рукаву:

— Ваше Величество?

Обернувшись, я с немалым облегчением увидел хозяйку сегодняшнего приёма, Марию Алексеевну Долгорукую. В её голубых глазах плясали смешинки, а в красивом, глубоком голосе чувствовались нотки едва сдерживаемого смеха:

— Позвольте вас ангажировать на этот танец? Мне кажется, вы немного заскучали, и мой долг — развеять эту скуку…

— Вы меня весьма обяжете! — горячо заверил её я и подхватил под руку, выводя в центр зала. Закружив мою спасительницу в танце, я услышал многоголосый вздох разочарования, прошелестевший волной по всему залу. Видимо, что-то из испытываемых эмоций отразилось на моём лице, потому что княгиня с хорошо различимым сочувствием в голосе произнесла:

— Такова участь всех высокопоставленных особ, Ваше Величество — всегда быть в центре внимания. С одной стороны, это может изрядно раздражать…

Потом она лукаво улыбнулась, склонив голову к плечу, и продолжила:

— С другой же — как я наслышана, вы находите в этом свою прелесть… О ваших победах в делах сердечных ходят такие невероятные слухи! Говорят, на вашей совести немало разбитых девичьих сердец и загубленных репутаций…

— Безбожно врут! — поспешил я возразить, — Если бы хоть половина приписываемых мне побед было одержана мною в реальности, а не в воображении досужих сплетников, на управление империей у меня не оставалось бы ни времени, ни сил… Уж кому, как не вам, супруге министра, должно быть известно, насколько занят человек государственный и много ли он может уделить внимания делам амурным!

— О, в своё время Сергей Иванович нашел и время, и силы на это. Вы бы знали, каким романтичным он был в юности, когда ухаживал за мной!.. — её глаза мечтательно затуманились, она немного помолчала, наслаждаясь приятными воспоминаниями и чарующей музыкой. Потом, словно очнувшись, с лёгкой извиняющейся улыбкой продолжила:

— Как видите, это принесло свои плоды. Он занят служением империи, зная, что у него крепкий тыл — большая семья, которая его поддерживает и вдохновляет. У нас прекрасные дети… Ох, простите, мне кажется, я немного увлеклась, вы теперь сочтете меня невоспитанной хвастуньей!

— Что вы! Я вижу перед собой прекрасную, умную женщину и, признаюсь вам как на духу, начинаю испытывать зависть к Сергею Ивановичу!

Она засмеялась, с некоторой долей кокетства опустив глаза. Заключительные аккорды вальса избавили нас от необходимости продолжать этот разговор, который вот-вот должен был свернуть к неприятной для меня теме моего семейного положения, и я, испытывая некоторое облегчение, проводил Марию Алексеевну к небольшому столику, вокруг которого разместились сам князь, его вторая супруга и мои сестры, что благоразумно предпочли никого не приглашать на белый танец, чтобы не выделять никого из многочисленных поклонников. Одновременно с нами подошла и старшая дочь Сергея Ивановича, Елена, в сопровождении жениха, графа Ланского.

Собственно, сегодняшний приём, устроенный Долгорукими в честь обручения Елены, и был тем самым событием, к которому так долго и тщательно готовились Елизавета и Екатерина, и про которое я благополучно забыл, как они справедливо подозревали… Благо, что от невероятного конфуза меня спасли их своевременные намёки, да мой секретарь, который, оказывается, давно подготовил всё необходимое — подарки виновникам торжества и их родителям, новый костюм для меня, достойный такого повода, даже поздравительную речь, к слову имевшая успех. Хотя, даже если бы я нёс несусветную чушь, это была бы чушь из уст императора, а значит, увы, в ней нашли бы и глубокий смысл, и красоту слога…

Задумавшись, я не сразу обратил внимание на таинственные знаки, которые мне активно подавали сестры. С долей изумления и оторопи я глядел, как они наперебой подмигивают мне, нервно дёргают головами, потом таращат злющие глаза, осознав, что я не понял смысла всех этих телодвижений. Наконец, до меня дошло, что таким образом они настоятельно рекомендуют мне пригласить на танец Елену. Действительно, так я мог бы и проявить своё расположение роду Долгоруких, что, несомненно, прибавило им веса в общественном мнении, и поздравить лично девушку с таким важным в её судьбе событием. Галантно склонившись перед дочерью Долгорукого, я вопросительно посмотрел на графа:

— Вы позволите мне увести на время вашу очаровательную невесту?

— Вы окажете этим мне честь, Ваше Величество. — ответил он, слегка побледнев и с затаенной тревогой посмотрев на Елену. Видимо, и до него доходили те самые слухи, о которых упоминала княгиня Долгорукая… Девушка же лишь спокойно улыбнулась и приняла предложенную мной руку. В перекрестье прожигающих нас чёрной завистью женских взглядов мы кружились по залу.

— Позвольте, Елена Сергеевна, ещё раз выразить вам искренние поздравления! В жизни каждой девушки, я полагаю, это одно из самых значимых событий. Ваша матушка, проникнувшись атмосферой романтики этого прекрасного дня, делилась со мной воспоминаниями о своём знакомстве с вашим отцом… Наверное, и у вас есть какая-то история, связанная с вашим женихом?

Елена взглянула на меня, чуть порозовев, затем негромко произнесла, грациозно поведя плечом:

— Увы, мне придётся вас разочаровать, Ваше Величество. Похоже, вы ждёте от меня рассказа, достойного пера Шекспира, полного страстей и тайных встреч, со счастливым финалом… Но всё гораздо прозаичнее — об этом браке сговорился мой отец, лично выбрав мне спутника жизни.

— И вы не противились его решению? А как же чувства? Вы так спокойно говорите о том, что вам предстоит провести оставшуюся жизнь с человеком, которого выбрал ваш отец, а не ваше сердце?

В её глазах оттенка бирюзы отразилось изумление.

— А вы считаете, Ваше Величество, что отец может желать плохого своей дочери? Я уверена в том, что его выбор принесёт нашему роду исключительно пользу!

— Роду. А вам лично?

— Я — часть его. Что хорошо для рода, не может быть плохим для меня. К тому же, папенька отнюдь не тиран и деспот, каким вы пытаетесь его представить. Естественно, он рассказал мне о своём намерении, позволил мне познакомиться с Александром…

Девушка кинула взгляд на своего будущего мужа и мило ему улыбнулась, слегка кивнув. Затем продолжила:

— И я согласилась с мнением папы. Граф — достойный молодой человек, его карьера уверенно идёт вверх, он происходит из уважаемого рода, он недурен собой. Чего ещё я могу желать?

Романтики! Любви, такой, чтобы сердце бешено билось, а потом замирало в груди от одного прикосновения! — хотелось крикнуть мне, имевшему печальный опыт брака, устроенного по политическим соображениям. Но я промолчал. Елена так отличалась от английской аристократки, будучи настолько спокойной и рассудительной, что я даже позавидовал её будущему мужу. Немалого уважения и восхищения с моей стороны она заслуживала ещё и потому, что никогда не поддавалась веяниям, охватившим прекрасную половину столицы, когда они начали тщательно подражать Тэйни. Да и вообще, не была замечена в когорте охотниц за моей императорской тушкой. Пока я мысленно аплодировал её выдающимся моральным качествам, Елена тем временем продолжала, расценив моё молчание как предложение развить свою мысль, высказав всё аргументы:

— Знаете, Алексей Александрович, нас — и меня, и сестру, и братьев — воспитывали более всего личным примером. То, как отец относится к маме, то, как она поддерживает его во всем… Это самое главное — быть семьёй. И каждый из нас прекрасно знает, в чем состоит наш долг, что значит честь рода. Выбор достойной пары — задача непростая, разве можно здесь полагаться на чувства, которые могут оказаться быстротечными? Только опыт и разум должны быть советчиками в таком деле.

— Весьма похвально со стороны ваших уважаемых родителей, что они так воспитали вас. Вы, несомненно, станете прекрасной супругой, а в своё время — и матерью. Благодарю вас за танец и интересную беседу!

С этими словами я вернул девушку облегченно вздохнувшему жениху, отметив про себя, что, судя по его реакции, для графа это не только политический брак. А значит, у Елены есть все шансы обрести своё счастье в этом браке, устроенном волей её отца.

Словно услышав мои мысли, Сергей Иванович взглянул на меня, кашлянул, привлекая моё внимание. Затем произнёс:

— Алексей Александрович, пользуясь случаем, хотел бы обсудить с вами некоторые неотложные вопросы… Мне давеча доставили неплохой коньяк, если дозволите, пройдемте в мой кабинет, продегустируем, так сказать… Дамы, вы позволите?

Под благосклонными взорами княгини, её дочери и моих сестер, после поцелуев их нежных ручек, продиктованных правилами хорошего тона, мы отправились к выходу из зала. Сам повод, которому было посвящено сегодняшнее торжество, всё разговоры, что вертелись вокруг одной темы, настроили меня на мрачный лад. Пока я следовал за князем Долгоруким, ведущим меня по хорошо освещенным коридорам куда-то вглубь особняка, меня одолевали воспоминания о моей недолгой, но весьма насыщенной событиями семейной жизни. И как же это отличалось от той картины, что представала передо мной в поместье Долгоруких!

Первое, что бросилось мне в глаза, едва я переступил порог кабинета Сергея Ивановича — портрет, на котором были изображены его дети. Двое сыновей, что пошли по стопам отца и сейчас служили при дипломатическом корпусе заграницей. Прекрасная Елена, с мягкой улыбкой взирающая на каждого, кто был удостоен чести оказаться в святая святых князя — его кабинете. И ещё одна девушка, нет, скорее, ещё девочка… Чуть вьющиеся русые волосы, твёрдый взгляд серых глаз, опушённых длинными ресницами. Ещё подросток, угловатая, чуть нескладная, но уже сейчас было видно, что она в скором времени станет замечательной красавицей совершенно славянской внешности.

Заметив, как я замер перед портретом, Сергей Иванович подошёл поближе и тоже устремил на него свой взгляд, полный любви и гордости.

— Сергей Иванович, а это, если не ошибаюсь, ваша младшая дочь?

— Аннушка, — довольно улыбнувшись, подтвердил он. — Да вы, помнится, с ней знакомы, правда, давненько это было…

— Да… — задумчиво произнёс я, а перед моим внутренним взором пронеслась картинка заснеженного дворцового парка и маленькая девочка, похожая на забавного медвежонка…

— Как она выросла! А почему я сегодня её не видел?

— О, она гостит у своего брата в Японии. Владимир отправился туда в составе группы дипломатов, помощником посла. Слал столько восторженных писем о том, как красива и необычна эта страна, что Анна и загорелась — хочу поехать, мол, сама всё увидеть. Путешествие, конечно, не из простых, но она девочка решительная, если забрала что в голову, то обязательно исполнит. Да… К свадьбе Елены они вернутся вместе с Володей. Без неё, признаться, в доме стало как-то пусто…

Вздохнув, князь отошёл к буфету, достал из него пузатую бутылку с темнеющим в ней благородным напитком, наполнил бокалы…

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — устроившись в кресле, я вертел бокал в руках, наслаждаясь богатым запахом коньяка.

— Вопрос очень личный, Ваше Величество, — Сергей Иванович сделал глоток из своего бокала, удовлетворённо крякнул, потом продолжил:

— Ваше семейное положение настолько двусмысленно, что вызывает определённые толки. Вдовствующая императрица ушла в монастырь, ваша супруга… кхм… Тоже, так сказать, изъявила подобное желание…

Он взглянул на меня, но я хранил молчание, ожидая дальнейших пояснений, почему этот вопрос начал его волновать именно сегодня.

— Империи нужна императрица, Алексей Александрович! Статус ваших сестёр, простите за откровенность, несколько неопределённый. Конечно, они многое взяли на себя, но есть нюансы, которые требуют, чтобы рядом с вами была именно ваша супруга…

— О возвращении мадам Маргарет не может быть и речи! — отрезал я.

— Бог с вами, — замахал он руками, — такого я и в мыслях не держал! Но…

— Вы клоните к тому, что мне нужно взять вторую жену?

Князь поморщился и нехотя протянул:

— Понимаете, Алексей Александрович, какая штука получается… Фактически, императрица может быть только одна… — я кивнул. О том, что существовало такое правило, я знал. Хотя я и имел право заводить гарем, как и все мужчины этого мира, но править могла со мной наравне только одна из жён. Остальные, если уж говорить прямо, обладали не большими правами, чем наложницы…

— Так вот, если не состоится развода с герцогиней Йоркской, то и смысла во втором браке нет никакого. Вряд ли кто-то из царствующих домов Европы согласится отдать замуж одну из своих принцесс на таких условиях. Ведь она, если называть вещи своими именами, окажется на равных с простой рабыней, подаренной вам алгомцами…

— Хватит с меня иностранных принцесс! — я вскочил со своего места и гневно уставился на князя сверху вниз. — В Российской империи достаточно родовитых девушек, что могли бы занять это место. Но вопрос-то не в этом. Нужно что-то решать с Марго, я правильно вас понял?

Долгорукий кивнул и долил себе коньяка.

— Самым лучшим вариантом было бы получить развод. Но вы сами знаете, чтобы церковь пошла на это, вы должны заручиться и её согласием.

— Я?! Боюсь, если я лично буду предлагать ей это, она из чистого упрямства и чувства мести мне откажет! — тут мне пришла в голову одна неожиданная мысль. — А знаете, что, Сергей Иванович? Я думаю, это задача как раз для вас…

Он удивлённо хмыкнул, но промолчал, ожидая продолжения.

— По долгу службы вам не раз приходилось улещивать самых разных иностранных представителей, вы умеете повернуть всё на свою пользу. Но, кроме профессиональных качеств, вам поможет в этом деле и личная заинтересованность!

Когда я озвучил то, что пришло мне в голову, князь залпом осушил бокал, потом долго откашливался, покраснев и утирая набежавшие слезы. Сумев, наконец, нормально вздохнуть, он протянул:

— Умеете вы, Ваше Величество, ошарашить…

Я продолжал требовательно смотреть на него, ожидая ответа на своё предложение.