Возвращенец

Глава двадцать четвертая

Хью Гласс вонзил нож в землю. Лезвие вошло на дюйм и уткнулось в мёрзлую землю. Гласс ковырялся почти час, пока Рэд не заметил.
- В такой земле не выкопать могилу.

Гласс уселся на землю, скрестив под собой ноги и тяжело дыша после копания в земле.
- Я бы управился быстрее, если бы ты мне помогал.

- Я бы помог - да только не вижу нужды рыть лед.

Чэпмэн оторвался от антилопьего бока и добавил:
- Для Кабана большая яма нужна.

- Можем устроить ему погребальный помост, вроде тех, на которых сжигают индейцев, - предложил Рэд.

Чэпмэн фыркнул.
- И чем же ты собираешься развести огонь - полынью?
Рэд огляделся, словно впервые заметил безжизненную равнину. 
- Кроме того, - продолжил Чэпмэн, - Кабан слишком тяжел, чтобы водрузить его на помост.

- Что если просто похоронить его под грудой камней? 
Эта идея имела смысл, и они битый час искали камни. Но удалось найти лишь с десяток камней. Да и то большую часть пришлось выковыривать из той мерзлой земли, которая не позволяла вырыть могилу.

- Да ими только если голову покроешь, - протянул Чэпмэн.

- Ну, - сказал Рэд. - Я бы и забросал ими голову, чтобы хоть сороки не выклевали глаза.

Рэд и Чэпмэн удивились, когда Гласс внезапно встал и удалился.

- Куда это он отправился? - спросил Рэд. - Эй! - окликнул он Гласса.

- Куда ты?
Гласс не обратил на них внимания и направился к небольшому плоскому холму в четверти мили от лагеря.

- Надеюсь, шошоны не вернутся в его отсутствие. 
Чэпмэн согласно кивнул. 
- Давай разведём костер и поджарим антилопу.

Гласс вернулся через час.
- В основании холма есть небольшая пещера , - сказал он. - Достаточно большая для Кабана.

- Пещера? - удивился Рэд. Чэпмэн на мгновение призадумался. - Что ж, думаю, для Кабана это будет чем-то вроде склепа.

Гласс посмотрел на них и произнес:
- Это лучшее, что мы можем для него сделать. Погасите костер и займёмся погребением.

Для сооружения носилок не нашлось подручных материалов, к тому же Кабан был слишком тяжел, чтобы его нести. В конце концов они уложили его животом на одеяло и потащили к холму. Двое попеременно тянули Кабана, пока третий нес четыре винтовки. Они старались, как могли, обходя кактусы и юкку, которые усеивали местность. Дважды Кабан свалился, его окоченевшее тело приземлилось скорбным нескладным комком.

Понадобилось полчаса, чтобы донести его до холма. Они перевернули Кабана на спину, накрыли его одеялом и принялись собирать камни, которые теперь имелись в изобилии, чтобы запечатать рукотворный склеп. Расселина в песчанике уходила вглубь на пять футов и на два фута в высоту. Прикладом винтовки Кабана Гласс расчистил щель. Похоже, здесь когда-то обитали звери, но теперь не было никаких признаков их проживания.

Они набрали большую груду отвалившегося песчаника, даже больше чем им требовалось, и, похоже, не решались перейти к финальной стадии. Наконец Гласс бросил камень в кучу и сказал:
- Достаточно. 
Он подошел к телу Кабана, а остальные помогли ему подтянуть мертвеца ко входу в рукотворный склеп. Там они положили тело и уставились на него.

Честь произнести надгробную речь выпала Глассу. Он снял шапку, и остальные быстро последовали его примеру, словно смутившись от этого напоминания. Гласс кашлянул. Он пытался подобрать слова из библейского стиха про долину смерти, но не помнил его полностью. Наконец, он решил, что лучше будет прочитать "Отче наш". Он постарался произнести его твердым голосом. Рэд и Чэпмэн давно уже не читали молитв, но бормотали вслед за Глассом, каждый раз, когда из глубин памяти всплывала отдельная фраза.

Когда они закончили, Гласс произнес:
- Винтовку Кабана будем нести по очереди, - затем он нагнулся и снял нож с пояса Кабана. - Рэд, похоже, нож тебе пригодится. Чэпмэн - тебе его пороховой рожок.

Чэпмэн благоговейно принял рожок. Рэд вертел в руке нож. Блеснув улыбкой, он заявил:
- Отличный нож.

Гласс нагнулся и снял небольшой мешочек, который Кабан носил на шее, высыпав его содержимое на землю. Наружу выкатились кремень с кресалом, несколько пуль, пыжей и изящный оловянный браслет. Хью удивился наличию у здоровяка такой странной вещи. Что связывало изящную безделушку с Кабаном? Мертвая мать? Покинутая возлюбленная? Они никогда это не узнают, и эта унесенная в могилу тайна навеяла грустные мысли о его собственных сувенирах.

Гласс извлёк кремень с кресалом, пули и пыжи и забросил их к себе в ягдташ.

Луч солнца сверкнул на браслете. Рэд потянулся к нему, но Гласс схватил его за запястье.

Глаза Рэда обиженно вспыхнули.
- Ему он больше не понадобится.

- Тебе тоже. 
Гласс вернул браслет в сумку Кабана и приподнял ему голову, подложив сумку под шею.

На завершение склепа у них ушел ещё один час. Им пришлось согнуть Кабану ноги, чтобы тот поместился. Между Кабаном и стенами норы почти не осталось места, чтобы накрыть его одеялом. Гласс постарался плотно накрыть тканью лицо мертвеца. Затем они набросали камни, закрыв вход в склеп. Гласс положил последний камень, подобрал винтовку и побрёл прочь. Рэд и Чэпмэн мгновение смотрели на построенную каменную стену и поплелись вслед за Глассом.

Они шли вниз по течению Паудера, передвигаясь вдоль горного склона, пока река круто не свернула на восток. Тут Гласс со спутниками обнаружили ручей, бежавший на юг, и они следовали вдоль него, пока тот не иссяк, исчезнув в засушливых равнинах самой неприветливой местности, которую им когда-либо доводилось пересекать. Они держали курс на невысокую гору с плоской, как стол, вершиной. Перед этой горой несла свои глубокие и широкие воды река Норт-Платт.

На следующий день после того, как они достигли Платта, начался ураган, и температура стала резко падать. Незадолго до полудня тяжелые тучи наполнили воздух крупными хлопьями снега. Воспоминания Гласса о метели на Йеллоустоуне были еще свежи, и на этот раз он не желал рисковать.

Они остановились возле полоски тополей. Рэд и Чэпмэн соорудили грубый, но прочный навес, а Гласс тем временем пристрелил и освежевал оленя.

Ближе к вечеру по всей долине Норт-Платта уже вовсю бушевала метель. Высокие тополя скрипели при порывах завывающего ветра, и вокруг трапперов быстро вырастали сугробы снега, но их навес держался. Гласс и его спутники завернулись в одеяла и поддерживали огромный костер перед навесом. От большой груды алеющих поленьев исходило тепло, державшееся всю ночь. Они поджарили на костре дичь, и горячая пища согревала их изнутри. За час до рассвета ветер начал стихать, и к восходу непогода улеглась. Солнце поднялось над такой однородно белоснежной землей, что им приходилось зажмуриваться от сверкающих солнечных бликов.

Гласс отправился на разведку вниз по течению, пока Рэд с Чэпмэном разбирали лагерь. Гласс с трудом пробирался сквозь сугробы. Тонкий наст на снегу на мгновение выдерживал шаг, но затем нога провалилась и увязала в сугробе. Некоторые из сугробов доходили до трех футов в высоту. Хью полагал, что под мартовским солнцем снег растает через день-два, но до этого замедлит их продвижение. Гласс опять выругался из-за потери лошадей. Он гадал, стоит ли подождать и использовать заминку, чтобы запастись вяленым мясом.

Добрый запас вяленого мяса облегчит им ежедневное пропитание. И, конечно же, чем быстрей они будут передвигаться, тем лучше. Огромное число индейских племен считало Платт своими охотничьими угодьями: шошоны, шайенны, пауни, арапахо [42], сиу. Некоторые племена могут оказаться мирными, но смерть Кабана явно указывала на опасность.

Гласс взобрался на небольшой холм и встал, как вкопанный. В ста ярдах перед ним собралось небольшое стадо бизонов приблизительно в пятьдесят голов, сбившись в круг после недавней борьбы с метелью. Бык-вожак незамедлительно его заметил. Бизон повернулся к стаду, и огромная масса животных пришла в движение, бросившись врассыпную.

Гласс припал на колено и вскинул к плечу винтовку. Прицелившись в жирную телку, он выстрелил. Хью увидел, что от выстрела корова пошатнулась, но устояла на ногах. Недостаточно пороха для такого расстояния. Он удвоил заряд, перезарядив винтовку за десять секунд. Поймав в прицел ту же корову, Гласс спустил курок.

Та повалилась в снег.

Он окинул взглядом горизонт, пока прочищал шомполом ствол. Когда он вернулся к стаду, Гласса удивило, что оно осталось в пределах выстрела, ведь животные не стояли на месте. Он видел, как впереди стада метался бык. Бизон рывками двигался вперед, по грудь увязая в глубоком снегу. Они едва могли передвигаться.

Гласс гадал, стоит ли ему пристрелить еще одну корову или теленка, но быстро пришел к мысли, что мяса у них более, чем достаточно. Какая жалость, подумал он. Я бы мог с дюжину пристрелить, если б захотел.

И тут его осенило, и Гласс удивился, почему же эта мысль не пришла к нему раньше. Он подобрался к стаду на сорок ярдов, прицелился в самого большого быка и выстрелил. Затем Хью перезарядил и быстро свалил очередного быка. Внезапно за ним раздалось два выстрела. На снег упал теленок, и обернувшись, Гласс заметил Чэпмэна и Рэда.
- Йииихааа! - завопил Рэд.

- Только быков! - прокричал Гласс.

Рэд и Чэпмэн шли рядом с ним, лихорадочно перезаряжая. 
- С чего это? - удивился Чэпмэн. - У телят мясо понежней.

- Мне шкуры нужны, - произнес Гласс. - Мы сделаем бычью лодку.

Спустя пять минут на снегу в долине лежали одиннадцать мёртвых быков. Их было больше, чем требовалось, но Рэд с Чэпмэном слегка увлеклись стрельбой. Гласс с силой забивал шомпол в ствол. Пороховой нагар загрязнил ствол. Только когда Гласс зарядил винтовку и подсыпал порох на затравку, он подошел к ближайшему быку. 
- Чэпмэн, взберись на эту гряду и осмотрись. Мы тут порядочно нашумели. Рэд, пора пустить в ход твой новый разделочный нож.

Гласс приблизился быку. В остекленевшем глазу животного блеснула последняя искорка жизни, пока его кровь растекалась на снегу. От быка Гласс перешел к корове. Он извлек нож и перерезал ей горло. Только её они съедят, и Гласс хотел удостоверился, чтобы кровь должным образом стекла. 
- Иди сюда, Рэд. Будет проще, если мы разделаем их вместе. 
Они перевернули корову набок, и Гласс сделал продольный разрез на брюхе. Рэд оттягивал шкуру, пока Хью отделял её от туши. Шкуру они уложили мехом на снег и принялись отделять лучшие куски: язык, печень, горб и филе. Мясо они бросили на шкуру и перешли к быкам.

Вернулся Чэпмэн, и Гласс загрузил работой и его.
- Из каждой шкуры нам надо вырезать квадраты побольше, так что не кромсай их.

Руки Хью покраснели до самых плеч. Рэд оторвался от большой туши перед собой. Стрелять быков было весело, разделывать же их оказалось чертовски сложно.
- Почему бы нам просто не соорудить плот? - пожаловался он. - Вдоль реки до черта деревьев.

- Платт слишком мелкий, в особенности в это время года.
Кроме обилия строительного материала, большое преимущество бычьей лодки было в её осадке - она едва достигала девяти дюймов. Горные потоки, которые затопят берега, придут еще нескоро. Ранней весной Платт едва струился.

К полудню Гласс отослал Рэда назад в лагерь, развести костер для вяления мяса. За собой Рэд потащил по снегу шкуру коровы с отборными кусками. У быков они вырезали языки, но в остальном их заботили только шкуры.
- Поджарь печень и парочку языков на вечер, - прокричал Чэпмэн.

Свежевание быков было первым шагом из многих. Из каждой шкуры Гласс с Чэпмэном вырезали квадрат как можно большего размера - им нужны были ровные края. Толстый зимний мех быстро притуплял лезвия, вынуждая время от времени останавливаться и точить ножи. Когда они закончили, им пришлось сделать три рейса, чтобы перенести шкуры в лагерь. К тому времени, когда они уложили последнюю шкуру на поляну возле лагеря, на Норт-Платте уже весело плясали отблески молодой луны.

К чести Рэда, он потрудился на славу. В прямоугольных ямах горело три низких костра. Все мясо разрезали на тонкие полоски и подвесили на ивовых козлах. Рэд лакомился мясом с самого полудня, и запах жаркого был восхитителен. Гласс с Чэпмэном набивали рот сочным мясом, кусок за куском. Они пировали не один час, довольные не только обилием еды, но и отсутствием ветра и холода. Казалось невообразимым, что всего лишь прошлой ночью они прятались от метели.

- Ты когда-нибудь делал бычьи лодки? - вдруг спросил его Рэд.

Гласс кивнул.
- Пауни плавали на них по Арканзасу. Придется повозиться, но в принципе ничего сложного - каркас из прутьев, обтянутый кожей, как большая чаша.

- Не могу понять, как она будет держаться на плаву.
- Когда подсохнет, кожа обтянет каркас, как барабан. Просто придется каждое утро конопатить швы.

На постройку бычьих лодок у них ушла неделя. Гласс предпочел две лодки поменьше вместо одной большой. Прижавшись потеснее, они все могли уместиться в одной. Кроме того, маленькие лодки были легче и могли с легкостью плыть в любых водах не более фута в глубину.

Первый день они провели, отделяя сухожилия от туш и в сооружая каркасы для лодок. Планширь лодок они сделали из больших веток тополя, согнув их кольцом. От планширя пошли вниз, делая все меньшие кольца. Между кольцами пустили вертикальные стойки из веток ивы, связав сухожилиями.

Больше всего времени ушло на работу со шкурами. На каждую лодку они употребили шесть шкур. Их сшивание занимало много времени. Отверстия в шкурах они проделывали ножами и плотно сшивали их сухожилиями. Когда они закончили, то получили два гигантских квадрата, каждый состоял из четырёх попарно сшитых шкур.

В середине каждого прямоугольника они уложили деревянные каркасы. Затем натянули шкуры через планширь мехом внутрь. Обрезав излишки, сухожилиями подшили шкуры вдоль планширя. Закончив, перевернули лодки вверх дном, чтобы те подсохли.

Для конопачения лодок им потребовался очередной визит к мертвым бизонам в долину.
- Иисусе, ну и вонь, - поморщился Рэд. Солнечная погода после метели растопила снег, и туши бизонов разложились. Сороки и вороны кишели над горой мяса, и Гласс беспокоился, что кружащие падальщики выдадут их присутствие. Но им не оставалось ничего другого, как закончить лодки и отбыть.

Они отделили жир с бизоньих туш и тесаками срезали полоски с копыт. Вернувшись в лагерь, они смешали прогорклый жир с водой и пеплом, медленно вываривая его над углями, так что он превратился в густую однородную массу. Котелок был маленьким, и на подготовку дюжины необходимых им порций ушло два дня.

Затем они обильно промазали смесью швы. Гласс присматривал за лодками, пока те подсыхали под мартовским солнцем. Холодный сухой ветер облегчал процесс. Своей работой Хью остался доволен.

Они отбыли на следующее утро: в одной лодке Гласс вместе с припасами, во второй Рэд с Чэпэменом. Понадобилось несколько миль, чтобы приспособиться к неуклюжим лодкам, правя шестом из тополя вдоль берегов Платта, но лодки оказались устойчивыми.

Прошла недели после метели - слишком долгое время, чтобы оставаться на одном месте. Но зато это был самый короткий путь до Форт-Аткинсона - пятьсот миль вниз по Платту. С помощью лодок они с лихвой окупят утерянное время, дрейфуя вниз по течению. Двадцать пять миль в день? При устойчивой погоде они доберутся до места в три недели.

Фицджеральд, должно быть, уже прошел Форт-Аткинсон, подумалось Глассу. Гласс представил его, прогуливающегося по форту вместе с Анстадтом. Какую же ложь он плетет, чтобы объяснить свое присутствие? Одно Гласс знал наверняка - Фицджеральд не проскользнет незамеченным. Не много белых спускаются вниз по Миссури зимой. Гласс представил шрам Фицджеральда в форме рыболовного крючка. Человек вроде него бросается в глаза. С чутьём безжалостного хищника, Гласс понимал, что жертва находится где-то впереди, всё ближе и ближе с каждым уходящим часом. Гласс отыщет Фицджеральда, потому что никогда не обретет покой, пока не найдет его.

Гласс упёр длинный шест в дно Платта и оттолкнулся.