Вспышка

Он посмотрел, наконец, в сторону Федора, но не на него, а куда-то сквозь.

- Этот? – спросил он у Жанны. Будто были другие варианты.

- Да, Герман Константинович, - она кивнула.

- Ну-ну, - Кощей скептически хмыкнул и вытащил из-под себя драный жилетик из кроличьего, вроде, меха. - На вот, согреешься, если что… в горах, - он криво усмехнулся.

Но передал драгоценный подарок почему-то Жанне.

- Я спросить хотел, - осторожно произнес Федор.

- Спросить? Попиздеть ты хотел, как обычно! – теперь Кощей уже смотрел на него. Надо сказать, от

тяжелого этого взгляда Федя слегка съежился. – Думал, еще одного клоуна-пиздабола нашел,

который тебя умными разговорами развлекать будет? Ошибся. Мне с тобой разговаривать не ин-те-

рес-но. Все, до свиданья.

Банкир включил телек и демонстративно уткнулся в выпуск новостей BBC.

Федор попятился к выходу. В последний момент он заметил за креслом обрывки упаковочной

бумаги и скотча.

- Жанна, объясни уже наконец, что происходит, - Федор наконец перевел дух. Они ехали обратно, уже спокойно и не торопясь. Дождь стал еще сильнее. Странное дело: огромная пробка на въезд в

Москву, которую они видели, когда неслись утром на аудиенцию, рассосалась.

- Я бы посоветовала тебе, наконец, перестать задавать вопросы и научиться ждать! Не знаю, почему

баба Нина так решила относительно твоей персоны, но раз уж случилось – это пока для тебя

главное. Терпи и жди. Ответы. . потом.

- Дай сигарету тогда… - только и осталось сказать Федору. – А он действительно родственник

генерала или так?

- Говорит, что родственник. Но очень дальний, - Жанна, наконец, улыбнулась знакомой хитрой

улыбкой. Где он видел эту улыбку?

«Лексус» остановился вторым рядом около окраинной станции метро на Ленинградском

проспекте.

- Ну все, до свиданья, мне по делам пора. Езжай к себе. Эту вещь я тебе передам, - она не дала ему

забрать Кощеев подарок.

Глава 8.

Как тогда Леня сказал? «Как какой смысл? А достоять?»

Не так давно Леонид поставил Федю в спарринг. Тренер бил вроде не сильно, короткими

быстрыми ударами, но Федор не мог сделать ровным счетом ничего. Не то чтобы ответить,

посмотреть даже не успевал. Наконец Федор не выдержал, отошел в сторону, зло спросил, что это, в

конце концов, за тренировка, какой смысл? Так же на этом подъеме. Достоять, дотерпеть,

докрутить…

Подъем был бесконечным. И уклон вроде небольшой, и недалеко - показалось сначала, и

ехать по лесу куда приятнее, чем по раскаленному асфальту… Поэтому он ошибся, начал слишком

резво и теперь уже вкручивал на зубах. Казалось, ну вот еще пару сотен метров, и все, но дорога по-

прежнему шла чуть вверх. Постоять и отдышаться тоже не получалось: тучи комаров и всяких мошек

начинали питаться, стоило остановиться передохнуть-попить водички, и пофиг им современные

инсектициды. Да и стыдно было останавливаться.

Потом стало еще интереснее. Когда-то после дождя по просеке прошел, видимо, тяжелый

колесный трактор типа «Кировец», теперь она превратилась в высохший до консистенции бетона

слепок его протектора. «Капа нужна на такой дорожке», - думал он, прыгая по ссохшимся комьям

земли, вцепившись в руль.

Великая велосипедная мудрость гласит: «Чем круче был подъем, тем кайфовей будет спуск!»

И он был таким. Уже по наезженному, с постоянным таким уклончиком!

Это даже не горные лыжи: тут чуть ошибся – колесо сорвалось в колею, сухая земля хуже асфальта, по воздействию на кожный покров сходна с рашпилем. Направление движения одно - строго вперед

и вниз, по выбранной узкой полоске укатанной глины. Только предательская мыслишка «Блин,

шлема даже нет, голова ведь единственная часть тела, которая не лечится», заставляла время от

времени прижимать тормозные ручки. Сильно нельзя, тут же сорвет колесо.

«Нет, хрен Вам, Андрей Джорджевич, мужчина – это не только социальный статус! Совсем не

только! Мужчина – это… древняя раса, вымирающий вид, как сказал Белый ковбой перед

Последним Выстрелом ковбою Черному». Диалог из фильма про настоящих мужчин очень нравился

Федору. Как и все остальные романтические истории немногословного итальянца про Дикий Запад.

Последние три дня, как он вернулся из Москвы, очень хорошо подходили под это Лёнино

«достоять». Чтобы не думать, не анализировать без конца все, что было и не пытаться понять

необъяснимое, Федор каждый день переправлялся на другой берег Волги и там носился по горам на

веле. Что называется, до потери сознания.

Он успел на последний паром. «Теплый летний дождик бывает иногда приятнее любого

джакузи…» - Федор потянулся. «Ладно, возвращаемся в цивилизацию», - нашел в рюкзаке

мобильник, включил. Несколько вызовов с неизвестного номера. Федор перезвонил.

- Добрый день, Федор Александрович! – с энтузиазмом прогнусавил незнакомый голос, – отдел по

обслуживанию VIP-клиентов First-Банка приглашает Вас для презентации нового эксклюзивного

пакета инвестиционных услуг. Завтра Вы сможете подъехать?

Он назвал адрес в самом центре города.

- Какое время Вас бы устроило? – сама предупредительность.

«О, у меня ж теперь в этом банке знакомые есть. Обязательно поеду!» - улыбнулся про себя

Федор.

- Давайте к концу дня, к шести где-нибудь…

- Отлично, мы ждем Вас в восемнадцать ноль-ноль!

К шести часам Федор подъехал к банку. Благо дело, ехал навстречу главным пробкам, оттого

не опоздал, а приехал даже чуть раньше. Неброская, но дорогая вывеска, стеклянные двери, все как

надо… Он шагнул в кондиционированную прохладность и представился подскочившему сотруднику.

«Запах… что это за запах, как в гостиницах хороших… за границей? Венге что ли так

пахнет?» - Федор разглядывал новый офис First Банка. Руководитель местного отделения наверняка

получил четкое техзадание – найти помещение в административном центре города, в

непосредственной близости от дислокации местной власти.

Этакий постсоветский хай-тек задумывался, смешение сталинской помпезности и

современной офисности. Но то ли сэкономили в последний момент, то ли дизайнер чего не учел, но

цельного впечатления не получалось. Может, белый потолок давил, может, мебель слишком

сливалась с панелями из дерева венге в единое темное пространство. Так или иначе, но в ношенных

джинсах и яркой рубашечке-поло Федор чувствовал себя в этом мире пафоса не очень.

Протокольно улыбающаяся девушка, офис-менеджер, видимо, проводила его в

переговорную. Там ждал компактный тип средних лет. Несоразмерно большая голова бросалась в

глаза. Синий костюм из тончайшей шерсти с шелком, рубашка с высоким воротником, очки в

хорошей оправе… Непослушные седые волосы аккуратно подстрижены. Вот он-то соответствовал

заведению на 100%! «Где я его видел?», - пытался сообразить Федор.

- Разрешите представиться, Эдуард Горенко, VIP-консультант,- он протянул визитку.

- Вот как, Вы из Москвы, из головного офиса? – Федор с удивлением кивнул на карточку. «Странная

какая должность». – Чем обязан такой честью?

- Тебе посылка из столицы, - Эдуард, предвкушая эффект, протянул фирменный пакет.

Федор заглянул. Там находилось знакомое изделие из потертого кролика.

- А мы на ты? – после некоторого ошеломления нашелся Федор.

- Да. Я тебе теперь вообще типа лучший друг, - очень важный консультант неприятно ухмыльнулся.

Что называется, осклабился. – Как бы наставник.

Федор откинулся на спинку удобнейшего кресла, скрестил руки.

- Чему учить будете? Рукопашный бой, владение огнестрельным и холодным оружием или боевое

НЛП какое-нибудь? На кого, позвольте спросить? – Федор старался говорить настолько саркастично, насколько мог. – Бонд или Борн? Шпион или убийца, спаси Господи?

- Ну, убить человека – умения большого не надо… Кирпичом по затылку, все дела. Поверь мне. –

Эдуард замолчал и внимательно посмотрел ему в глаза.

Федор вспомнил прикрытую простыней голову Славы Иноземцева, плачущего в машине

Пантелеева. «Кирпичом… по затылку…» «Курумоч», всклокоченный человек в старом свитере с

маленькими ладошками, который все никак не шел из головы потом. Он невольно покосился на руки

консультанта. Точно. Стало не смешно.

Горенко снова ухмыльнулся.

- Вспомнил? Да, мы должны всегда доверять себе. Не пытаясь понять, откуда взялась информация.

Этим и отличаемся.

- Ну кто мы? Сколько можно выебываться, загадками говорить? Все, достали уже!

- Обреченные… - сейчас он совсем не играл, – исполнять то, что должно.

- Я где-то слышал, что убивать людей – нехорошо… - Федор не понимал, как ему воспринимать

услышанное.

- Людей, - Горенко сделал паузу, - нехорошо. Но мы сейчас речь ведем не совсем о людях. Не об

обычных людях. А Иноземцев начал дело, но испугался и решил сбежать. А так нельзя. Как сказал

один плохой писатель, «мы в ответе за хомячков, которых приручили».

Круглов молчал. Эдуард важно развалился в кресле, наслаждаясь ролью хозяина положения.

Добавил, как бы преисполненный ответственности:

- Его предупреждали. Не понял. Решил, что ему все можно.

- А мы – типа санитары леса?

- Какого леса! Сплошная пустыня кругом, ледяная пустыня… И лихие люди по ней бродят. Ничего

здесь не меняется, кроме гербов на печатях и количества цветов на знамени. И портретов в

кабинетах.

Горенко перестал паясничать и говорил спокойно и убежденно. «Лекцию читает, - Федор

раздражался все сильнее, - еще один умник, блин».

- Большинству людей думать самостоятельно, принимать решения – глубоко противопоказано. Как

сейчас принято говорить, у них от этого едет крыша. Просто не приспособлен у них мозг для

самостоятельного мышления. Я уж про нравственные качества не говорю. Люди слабы и порочны.

Предоставлять этой массе что-либо решать – это путь к быстрой и мучительной гибели всего живого,

- Горенко действительно решил прочитать лекцию для новенького.

- Каждый должен занимать свое место и выполнять свое предназначение. В принципе, идеальной

общественной организацией было деление на четыре варны. Но только до тех пор, пока варны эти

не стали наследственными. Способности родителей редко передаются детям. А научить управлять

также невозможно, как научить писать картины или сочинять музыку. Или лечить людей…

Федору очень хотелось прервать лекцию. Слушать все это было грустно и неинтересно.

Многократно читано-говорено-переспорено…

- Знаешь, сколько процентов граждан готовы непосредственно участвовать в управлении

обществом? По современным данным – 3%! Что примерно соответствует числу браминов, кстати…

Нет, ничего не меняется в этом мире! – привел еще один довод VIP-консультант.

- Иноземцев все любил про путь к себе говорить… Так вот. Он обычно так тяжел бывает, этот путь, что пройти его мало кому дано. Большинство – сломается, не выдержит… Или превратится в

агрессивных тварей, которые ненавидят все вокруг и себя в первую очередь. Потому что желаний

много, а нифига не выходит. – Тебе не повезло, тебе теперь до конца идти. Судьба, значит.

- До конца чего? Скажи уж наконец, раз все знаешь, что за предназначение у меня такое?

- Это ты, пожалуйста, сам разбирайся. Только, смотри, не перепутай, путь к себе и путь к… - Горенко

запнулся.

«Сразу в морду дам, без разговоров», - Федор весь подобрался.

- … и путь к звезде, - Эдуард криво ухмыльнулся. Словцо сказано не было, кулаками махать не

пришлось. – Претворяя вопрос, который у тебя на языке вертится. Ты попросил помощи – тебе дали

возможность. Чтобы добиться такую женщину, действительно надо подсуетиться, хи-хи. Так что,

если еще надеешься на халяву, что добрая волшебница рукой помашет и все сложится – зря.

- Вербовка подходит к финалу? Бумаги сейчас дашь, подписка о неразглашении?

- Какие бумаги? ФСБ, МВД, Службы охраны – что предпочитаешь? Может, ты решил, что я из

органов? Вместе с бабой Ниной? – Горенко от души засмеялся. – Она, кстати, в Европе пока

остается, если тебе захочется вдруг в гости сгонять.

- Значит, я просто должен сказать в этом месте: «Я согласен, что мне нужно делать?» - Федор

скрестил руки на груди и с плохо скрываемой неприязнью смотрел на Эдуарда.

- А ты все это уже сказал. Неделю как. Деревня Благодатка, улица Победы. Ага?

- И типа «обратно дороги нет, если что – кирпичом по башке?» - стало дико неуютно.

- As you wish, - Горенко безразлично пожал плечами. – Ладно, хватить трепаться. Все, по-моему, ясно.

Он встал, оперся руками на стол и наклонился вперед, глядя Федору в глаза.

- Болгарина найди. Просто найди, - и поспешил к выходу, пока Федор пытался проникнуть в смысл

очередной загадочной фразы. Уже у двери «консультант» обернулся и небрежно бросил:

- Не уходи пока. Сейчас тебе еще одно предложение будет, - и опять криво ухмыльнулся. – Тебе

понравится.

Вместо него в комнату зашел тощий паренек в очках, аккуратный такой отличник-зубрила, в

галстучке и пиджачочке.

- Здравствуйте, Федор Александрович! – начал занудным скрипучим голосом. «Он мне и звонил

вчера», - узнал Федор.

– Я инвестиционный консультант отдела по работе с VIP-клиентами, мы имеем честь предложить

Вам уникальный пакет услуг по доверительному управлению Вашими финансами. Уникальность

нашего предложения в том, что мы можем гарантировать Вам доходность не менее 10% в месяц при

самой плохой конъюнктуре фондового рынка. В периоды роста доходность может достигать 80% в

месяц! И полная гарантия от убытков! Вас заинтересовало наше предложение?

- Еще бы!

- С начала следующего месяца Вы сможете стать участником программы…

«Какой примитивный развод», - думал Федор, отъезжая от банка. Он куда-то поехал, без

конкретной цели и некоторое время бестолково колесил по городу. «Шантаж, угрозы и пряник

потом». Поверить в реальность происходящего было сложно, но и выхода другого не было. «Сука,

он перед Пантелеевым бы покривлялся… Когда тот в последний раз в машину свою несчастную

садился… А баба Нина? Она кто вообще?»

Последний раз Круглов видел соседа через месяц с лишним после похорон Иноземцева.

Смеркалось, Федор трепался во дворе с мужиками-автомобилистами, когда подъехала зеленая

старенькая «Волга». Открылась водительская дверь, опираясь на палку, Пантелеев с трудом вылез

из машины. Он очень похудел, осунулся, дряблая и бледная кожа старого больного человека.

Раньше Игорь Евгеньевич чуть опирался на палку, теперь же сильно хромал и наваливался на нее

всем телом.

Федор подошел.

- Добрый вечер! Откуда это Вы так поздно? И что это Вас давно не видно?

Пантелеев остановился. Лицо выдавало сильную боль.

- В деревню ездил, за сыром… Надо же что-то жрать… Как из больницы выписали, вся пенсия на

лекарства сразу ушла…

- Какой больницы?

- Из дурдома, откуда… Запой… Федя, если не трудно, проводишь может до квартиры? А то мне что-

то совсем нехорошо…

К счастью, Пантелеев жил на втором этаже «хрущевки». Выше он вряд ли бы поднялся на

своих ногах.

- Заходи, угощу тебя чаем с травами, от Славки еще… - он почти заплакал, ушел ставить чайник.

Федор огляделся. Обстановка не то чтобы бедная. Ее практически не было как таковой.

Большой круглый стол, советский сервант с обязательной хрустальной салатницей. Стопка книг в

углу. «Джерральд Даррелл. Ностальгия по Африке, наверно… Или по своей бывшей жизни» - Федор

тихо вздохнул.

Старая свадебная фотография на видном месте. Все как обычно. Счастливые и серьезные

детские лица.

Когда-то был красавец, боксер, надежда кафедры факультетской хирургии местного

мединститута и мечта всех многочисленных девушек ВУЗа, с первого курса до ординатуры.

Пантелеев однажды рассказал соседу историю своего брака. И своей жизни. В двадцать лет он

женился на однокурснице, одной из местных принцесс, дочери директора крупного оборонного

завода, человека сугубо засекреченного, многократно награжденного и обладавшего всем, чем

только можно было обладать в Советской стране.

Но послушный зятек с заискивающим взглядом из Пантелеева не получился, слишком

горячая кровь оказалась. Не овладел он искусством заглядывать в глаза и ловить желания на лету.

Другого же варианта сосуществования с грубым, властным командиром производства, который не то

чтобы не признавал, но даже не подозревал о существовании чьего-либо мнения, кроме своего

собственного, наверное, не было. Ну и кончился этот брак пьянкой, разбитыми машинами, разводом

с гнуснейшим разделом имущества и моментальным крушением блестящей карьеры. Потом

скитания по деревням, алкоголизм, «белка», дурильник, проломленный в драке череп, опять

дурильник и, наконец, инвалидность и Тридцать первая «Волга», груженая дешевым сыром.

- Меня же Славка последние годы держал, если б не он – давно бы сдох, как собака, - Пантелеев

вернулся с кухни. Он частенько весьма самоуничижительно высказывался в свой адрес. – А теперь

вот все.

- Что значит «держал»?

- То и значит. Не давал подохнуть, - понятно растолковал он.

- Вы же врач, что он делал, можете же объяснить?

- То, что Слава делал, я объяснить или понять не могу. У него сила была… Он информацию из

космоса получал. Сильнее только баба Нина, я его возил два раза к ней, в том году еще. Завтра сам

поеду, иначе конец.

Федор с тоской посмотрел на соседа. «Похоже, все, крыша сказала adios. Окончательно

мужик «ку-ку».

- Куда Вам ехать? Вы же еле ходите…

- В Благодатку, это по М5, в сторону Пензы, километров триста… Сыр сегодня раскидал, с утра

встану и потихоньку допилю. Ничего, как-нибудь уж…

- Ну и чем она Вам поможет? – ирония Федора была уже совсем не к месту.

- У Славки когда-то ноги отнимались. Паралич развился после менингита. Она его вылечила,

подняла с постели, считай. Слава потом у нее жил полгода, сам говорил, что всему тогда научился.

Только последнее время ездить перестал.

- Вы все-таки завтра бы лучше дома отлежались, - Федор еще раз попробовал достучаться до

разума. Но, кажется, без толку.

- Нет. Лягу если – вообще не встану, - убежденно ответил тот.

- Как знаете. Ладно, мне пора, отдыхайте… - Федору было тяжело дальше находиться рядом с

больным.

- Подожди, возьми вот книжку одну. Я у Славы нашел в библиотеке, тебе прочитать. – Пантелеев, торопливо прихромал с кухни, протягивая обернутый в бумагу том. – Ты мне когда-то про Стару-

Загору рассказывал, про войну с турками, как изучал ее в институте. Тут как раз про это.

- Спасибо… Но я уже давно бросил историю… - Федору было ужасно неудобно.

- Пусть у тебя память о Славе останется, - сосед отвернулся. Круглов понял, что он с трудом

сдерживается, чтобы не расплакаться при нем, и поторопился уйти.

На следующее утро соседи Пантелеева обратили внимание, что в его машине открыто

стекло. Он лежал, уронив голову на руль. Ключи торчали в замке зажигания.

Глава 9.

В конце концов Федор обнаружил себя недалеко от дома в недорогом заведении на первом

этаже бывшего кинотеатра «Шипка», именовавшемся «рестораном японской кухни». Он не бывал в

Японии, но не сомневался, что все эти местные суши-роллы к японской кухне относятся очень

косвенно. Однако палочками орудовать выучился вполне проворно, так как питался незатейливой

русско-японской едой часто и не без удовольствия.

На столе стояла большая яркая табличка, сообщавшая о специальных ценах на сливовое

вино. «Когда-то покупали эту сладкую бурду в трехлитровых банках и не подозревали даже, что

будет модный напиток… Выпить надо, вот!»

- Здаров! В клубе сегодня?

- А то! Пятница ж, основной заработок на барах прольется, - его приятель Майкл недавно стал

управляющим ночного клуба.

- Машину оставишь?

- Ба-а, Круглый, ты выпить никак собрался?

- Ну!

- Ради такого случая – базара нет…

Федор заехал домой, торопливо переоделся понаряднее, слопал упаковку активированного

угля и устремился в ночную жизнь. Года три еще назад это намерение обещало бы захватывающие

приключения, могло закончиться то ли на следующее утро, то ли еще позже, в каком-нибудь кабаке, а то и в сауне, и рассказов и разговоров хватило б на целую неделю. До следующей пятницы.

Теперь они устроились за столиком в самом дальнем и темном углу, подальше от

танцевальной зоны. Майкл, бодрый поджарый мужичок, на свои тридцать с лишним лет никак не

выглядел. Ему беспрестанно звонили, он вскакивал, куда-то убегал, возвращался. «Сколько лет уже

знаем друг друга? Молодой девушке стыдно рассказать. А он все такой же баламут». Вечные

озабоченность и суетливость приятеля Федора раньше напрягали, теперь только забавляли.

Когда все, кто надо, были запущены в заведение, Майкл успокоился. Он делился свежими

наблюдениями о местных обычаях.

- Девушки выбирают, с кем знакомиться, по цвету напитка. Если сидишь с водкой или с кружкой пива, никто к тебе не подойдет. А если с рюмкой или стаканом вот таким с чем-то темным – четко

среагируют.

- Ты про профессионалок?

- Нет, зачем! Про тех, кто просто знакомиться пришел… Чтобы качественно время провести. – Майкл

усмехнулся. – Хочешь проверить?

Он подозвал официанта, попросил принести виски со льдом. Не прошло и пяти минут, как

две милые девушки, проходя как бы случайно мимо их столика, предложили составить компанию.

Очаровательно и совершенно искренне при этом улыбаясь. Поблагодарив девушек за предложение,

Майкл с довольным видом чокнулся с Федором.

Выпили.

- Ну вот, как человек! А то все «не пью, не пью», - выдохнул Миха. Его вечно напряженное лицо

немного просветлело.

- Я ж говорил, неинтересно просто стало это дело, - как бы оправдываясь, ответил Федор. – Все ж

понятно: чем может закончиться и как плохо будет на следующий день.

- Слышали, слышали – я ж был везде, я ж все знаю… - Майкл иронично улыбнулся. Он всегда хотел

чем-нибудь выделиться, подчеркнуть свою непохожесть, все время выдумывал какие-то новые

словечки и при этом жил с четкими пацанскими практически понятиями, что такое хорошо и что

такое плохо. Например, нормальный мужик должен заниматься делом, зарабатывать деньги,

выпивать когда плохо, разводиться не должен и так далее. Эта нехитрая система координат весьма

помогала ему строить свою жизнь.

- Давай уже…

Приятели с удовольствием повспомнинали разные занимательные истории, связанные с

алкоголем. Они учились на параллельных курсах в универе, Федор на историческом, Михаил на

физтехе; потом долго работали в одной фирме, за это время сдружились, вместе ухаживали за

конторскими красавицами. И уволились один за другим, хотя и по разным причинам. У Майкла на

рабочем месте случилась романтическая история, от которой он предпочел сбежать; от чего убежал

Федор, никто не понял.

Пришли они в скромное рекламное агентство с бессмысленным названием «Визави» вместе,

в неправдоподобном уже 97 году. Студенты-выпускники, совсем еще зеленые, они тут узнали вкус

денег, долгое время были совершенно удовлетворены бонусами и процентами, которые им

платились. Майкл, в принципе, и не собирался никуда уходить, а у Федора родное предприятие,

выросшее к тому моменту до серьезных в городских пределах оборотов, стало вызывать

болезненное раздражение.

Однажды он позвонил Майклу, чтобы поделиться мыслью, родившейся у него накануне в

кино. Обычный вроде был боевик-антиутопия, весьма средненький, разве что Скарлетт Йоханссон

была сногсшибательно хороша. Как всегда. Но шел фильмец с успехом, Майкл его и

порекомендовал.

- Знаешь, я сидел и думал: «На новую «Импрезу» в нашей конторе, конечно, заработать можно. А

вот на катер, какой там показывали, уже не получится»…

Он еще хотел добавить, что и такой женщины, как обворожительная Йоханссон, сидя в их

офисе, тоже не встретишь, но Настя была рядом, и об этом Федор не сказал.

Через два месяца он полетел в Софию. После странной той поездки, ничем к слову не

закончившейся, Федор все лето еще заставлял себя приезжать к новенькому, только что

отремонтированному зданию фирмы, которым так гордился их босс. Никакого удовольствия, как

раньше, от своей работы он не получал. Сбор рекламы ему виделся банальным разводом людей на

бабки, немного успокаивало только, что и люди попадались все больше не самые симпатичные.

Ощущение бесцельности и бессмысленности собственной деятельности отравляло его

существование.

Настроения свои он особенно не скрывал. В итоге, после очередной стычки с шефом,

который чувствовал себя как раз на самом гребне волны, упивался успехом и богатством, зам.

директора Круглов получил СМС с предложением «расстаться». И с колоссальным облегчением

написал заявление.

А еще через два месяца после того, как закончил все дела, Федор потихоньку сходил дома с

ума, совершенно раздавленный ощущением собственной ненужности и невостребованности.

Собственно, от этого безысходного бесперспективняка он и поехал неизвестно куда к некой

волшебной бабке, про которую ему когда-то рассказал Пантелеев. Еще за год до этого ведь

посмеялся бы только от души над идеей посетить какую-то старуху-волшебницу.

Выматывающая поездка по узкой разбитой дороге («Федеральная трасса, блин!»), деревня

Благодатка. Нужный дом он нашел быстро. Золотистая «Импреза» Федора остановилась у местного

магазина с вывеской «Супермаркет». Первым ему попался непременный персонаж русской деревни

– неопределенного возраста мужик в нелепой телогрейке на древнем-древнем велосипеде. Где бы

вы не ехали, по Благодатке в Пензенской области или по селу Приютное на Ставрополье, утром ли, вечером – непременно его встретите.

Вопросу тот ничуть не удивился (или показалось?).

- Нина Максимовна? Знаю такую, конечно… - и он быстро объяснил, как проехать.

Большой такой дом, основательный, недавно покрашенный. За новенькими металлическими

воротами УАЗик-буханка. Тоже, похоже, совсем новый. Многообразные запахи и звуки с заднего

двора обнаруживали большое хозяйство. Калитка не закрыта.

Нина Максимовна встретила его в комнате у входа. «Типа кабинет», - улыбнулся Федор.

Вполне еще крепкая старушка, да и не совсем старушка на самом деле, немаленького для

своих лет роста, медлительная и в меру полная. В комнате было тепло, но она куталась в безрукавку

из какого-то жесткого меха, не волк ли?

- Садись, - она указала Федору на застеленный старым ковром диван. Сама осталась стоять у

двери, пристально глядя на очередного посетителя. Взгляд у нее был слегка надменный, или может

просто подслеповата…

- Я Федор, вот приехал к Вам, говорят, что Вы людям помогаете … - мялся он.

- Раз приехал - рассказывай, что у тебя, Федя.

Федор начал про работу, про то, что не знает, что ему делать теперь, что не может

разобраться, что надо ему в жизни, что он в отчаянии… Старуха резко его оборвала:

- Потерял ты свою удачу. Вернешь – и все вернется к тебе.

- Как я ее потерял? Или украл может кто? – этот вопрос мучил его последнее время.

- Это ты сам поймешь… Потом.

- Легко Вам говорить… Как вернуть? Помогите…

Нина Максимовна как бы задумалась ненадолго, еще раз внимательно посмотрела на

Федора.

- На вот мыльце, будешь руки мылить – говори: «Как быстро мыло мылится, так быстро мои дела

решаются»

- Так просто?

- Ну да.

Федор тоскливо поглядел на обычное туалетное мыло в яркой упаковке, которое

продавалось в любом магазине. «Вот дурак, совсем уже ненормальный стал».

- Ты же в мае родился? – вдруг спросила Нина Максимовна

- А Вы откуда знаете?

- 15-го?

- Да… - неуверенно ответил Федор.

- Не волнуйся. Все наладится, сынок. Голова у тебя светлая. Найдешь себя, и будешь толстым и

красивым, - она добродушно и бесхитростно рассмеялась.

Федор некоторое время тупо смотрел на нее, и неожиданно выпалил, как прорвало:

- А еще, что за наваждение со мной такое? В прошлом году встретил женщину одну и теперь все

думаю про нее… Глупость, детство какое-то, мало ли в телевизоре красивых женщин, а ничего не

могу с собой поделать.

Баба Нина присела на стул.

- Так и шел бы к ней.

- Уж больно мы далеки друг от друга. Во всех смыслах. Она – звезда, чемпионка… И живет в Москве, и вообще…

- А я ведь в молодости тоже спортом занималась, в волейбол играла! Пока в городе жила, -

сообщила баба Нина. – Такая спортсменка была - в жизни ничем не болела! А теперь вот еле

оклемалась. В апреле прихватило так, что все лето пролежала. До сих пор все мерзну. .

- Вот посмотрите, - не слушая ее болтовню, Федор открыл фотку на телефоне.

Баба Нина прищурилась, пригляделась.

- Ну хорошо, закрой глаза.

Федор честно закрыл глаза. Может, и показалось, но вроде он почувствовал тепло от ее рук

где-то у шеи.

- Все у тебя наладится, сынок, - повторила баба Нина и ласково ему улыбнулась. – А про нее… если

хочешь забыть, так и напиши. Левой рукой десять раз подряд. Если хочешь.

«Да, как-то по-другому я представлял себе Бабу-Ягу», - удивлялся Федор, первый раз

отъезжая от ее дома.

Несмотря на всю озадаченность, на обратном пути ему было очень, очень хорошо и легко на

душе. Машина легко преодолевала сопротивление прозрачного октябрьского воздуха. Вангелис,

«Завоевание рая».

- Что стряслось-то на самом деле? – спросил Майкл. – С бабами поди что-нибудь, как всегда?

- Угу, - Федор понимал, что рассказывать про бабу Нину, меховые жилетки и прочее будет не

слишком уместно. Михаил придерживался сугубо материалистического образа мысли и в лучшем

случае покрутил бы пальцем у виска.

- С кем?

- Миха, ты ж все про меня знаешь, сам догадайся!

- Ладно! Было что?

- В том-то и дело, что ничего практически. Кофе попили… Еще весной…

- Круглый, это шанс! Надо попытаться!

- Что попытаться? Она в Италии, где-то, я в Самаре…

- А позвонить или написать нельзя что ли? По-моему, все вообще просто в этом мире, и девушки все

одинаковы. И кофе пить просто так они не ходят, кстати. Не надо усложнять.

- Я подумаю. Ладно, давай еще по одной.

Они еще выпили.

- Помнишь, ты как весной из Болгарии приехал, все агитировал, что там надо гостиницу покупать, в

Банско? – Майкл перевел разговор на другую тему. – Я тебе компаньона нашел. Человек реально

хочет там недвижимость приобрести. А ты вроде говорил, что с людьми там познакомился, которые

помогут найти хороший вариант и без посредников.

Федор только взглянул на него повнимательнее. Слова «удивление» и «совпадение» из его

лексикона уже исчезли. «Как мало мы понимаем в собственной жизни, - грустно подумал он, - что и

почему в ней происходит…»

Тем временем Майкл со свойственным энтузиазмом развивал тему.

- Я, между прочим, тоже готов поучаствовать. Все интереснее, чем в городе квартиру новую покупать

или дом строить… Да и подзаебало на самом деле все здесь… У тебя же виза не кончилась еще с

марта?

«Интересно, его действительно тоже подзаебало, или это просто… Или не просто… Что

или?» - пытался рассуждать Федор по пути домой. Мысли пьяно путались в голове. В завершении

встречи они сидели с Михой в его «Финике», приобретенном недавно по антикризисной цене у

какого-то знакомого и дули виски из горла. Благо дело, летняя ночь к тому располагала. В общем, набрались друзья вполне прилично.

- Вот знаешь, что я понял, - пьяно откровенничал Федор. – Вот ни из за чего мы так не мучаемся по

жизни, как из за баб. Но, блин, ни от чего же так не колбасит! Переживаешь, блин, по ночам не

спишь, смс-ки дурацкие пишешь, потом краснеешь, бледнеешь, первый поцелуй, первый секс…

Даже если не складывается ничего, или плохо заканчивается – все равно круче ничего нет! И вот ни

за какие бабки все это не купишь, между прочим…

- Да пиздец вообще, - горячо поддержал его Майкл.

Домой его вызвался подбросить Никита Зайцев, чрезвычайно целеустремленный и

позитивный молодой человек, известный в городе DJ, арт-директор пары заведений (в том числе

того, где нынче руководил Майкл) и организатор всяческих open air`ов и after party. Он практически

никогда не пил, говорил, что язва, но, скорее, из осторожности, чтобы не спиться, чем была чревата

его деятельность.

Ночной город, ранний летний рассвет. Стук подвески по разбитому городскому асфальту.

Никита сделал звук погромче. Незнакомый нахальный голос с сильным южнорусским акцентом

начитывал «телегу».

- Кто это?

- Ноггано.

- Первый раз слышу. Не самые плохие стихи местами, между прочим, если на весь этот эпатаж

дешевый не обращать внимание…

«Делай то, что кайф, остальное похуй!» - таким изыском закончилось очередное талантливое

произведение.

«А мне что кайф на самом деле?» - Федор укладывался спать, медленно раскручивая

вертолет в обратную сторону. «Ладно, бьют – беги, а зовут – иди. Болгария так Болгария».

Глава 10.

«Визу три дня будут делать по-срочному, нормально, как раз все успею. Хорошо бы Юлия

наша в Самаре оказалась», - прикидывал Федор, выходя из турагентства.

- Привет, сестренка! Ты в городе? – Юля последнее время в родных краях появлялась не часто. Как

то незаметно она стала вполне востребованной фотомоделью и постоянно теперь пребывала в

разъездах.

- Привет, братиш! Да, до конца недели здесь тусить буду! В любимом городе, – Юлька говорила как

бы полушутя, они всегда так общались друг с другом.

- Отлично. Ты помнишь, показывала мне давно подвеску, которую тебе в Болгарии мужик загадочный

подарил? Когда ты крышку знаменитую выиграла? Он жив еще, в смысле медальон?

- Еще бы! Конечно!

- А ты могла бы мне его дать на недельку? Очень надо, серьезно…

- Ну могла бы… Что, тоже удачи хочется?

- Расскажу потом. Честно. А может, ты помнишь, что за мужик, как вы его нашли-то?

- Вот ты спросил! Я ж маленькая была тогда! У папы спроси, он помнит, наверно…

- Скажи, пожалуйста, а к кому вы когда-то ездили в Болгарии? – Федор специально приехал в гости к

Юлиным родителям и весь вечер ждал возможности спокойно задать этот вопрос Стасу. – Когда Юле

медальон подарили и вроде как даже предсказали, что она на Олимпиаду поедет? Она мне

рассказывала, еще когда крышку выиграла.

- Это тогда случайно получилось… - Стас, родной дядька Федора по материнской линии, тянул

слова, то ли вспоминая, то ли прикидывая, как лучше ответить.

Они сидели на большой веранде на даче родственников Федора. За последние 25 лет здесь

многое менялось вместе с окружающей действительностью. Вместо телевизора «Рубин» теперь

висела громадная ЖК-панель, подсоединенная к тарелке, а «Столичной» предпочитался Jack

Daniel`s. Как часто получалось в Советском Союзе, большую часть своего детства Федор провел с

дедом и бабкой. А те как раз и приобрели этот участок, когда Феде исполнилось пять лет. Так что

веранда эта была для него родной и любимой, здесь он фактически вырос.

- Мы тогда погрузчиками болгарскими занимались. И меня партнер пригласил в Софию, а оттуда

свозил в горы, Банско городок назывался. Ты туда ездил как раз. Георгий предлагал в недвижимость

там вложиться, рассказывал, что тут планируют новый курорт строить.

- А чего не вложился? – Федор с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Над очередным

совпадением.

- Да денег особо не было, чтобы вкладываться. Это же еще до того кризиса было… Да еще и другая

страна, непонятно все… - Стас был человеком в высшей степени осторожным в делах. Отличный

волейболист в молодости, игравший за команду мастеров (не в Высшей Лиге конечно, но мастером

спорта стал), он всегда чем-нибудь приторговывал, подрабатывал, а с началом новых времен

полностью сосредоточился на бизнесе. За это время случалось всякое, периоды процветания

чередовались с моментами, мягко говоря, сложными, так что осторожность стала основным бизнес-

принципом Стаса. Для Федора дядя с детства был предметом подражания. Чуть ли не идеалом

настоящего мужчины. Он, разумеется, и волейболом в школе занимался, как Стас, вот только без

особых успехов. А после устремился в погоню за ним в благородном деле накопления материальных

ценностей.

- Ясно. А что за история с медальончиком все-таки?

- Мы когда приехали, Георгий нас повел в ресторанчик у горы, механа называется, единственное там

было приличное место. Ушел куда-то, договаривался с несколькими людьми, прямо как в детективе.

Потом нас позвали на второй этаж, там этот мужик ждал, как же его… Любуш, Любомир…

- А кто такой?

- Георгий потом сказал, что это вроде как их экстрасенс великий, типа Ванги, только ни с кем не

общается обычно. И что нам очень повезло с ним встретиться…

- А потом?

- А ничего особенного. Мы зашли. Он посмотрел на Юлю, сказал, что у нее счастливая судьба и

подарил ей серебряный медальон. Я еще спросил: «На счастье?», а он посмеялся и сказал, что

просто на память.

- По-русски говорили?

- Да. Он сразу объяснил, что долго жил в Союзе.

- Ясно. А что сейчас с Георгием твоим?

- Понятия не имею. Он из фирмы ушел, еще когда мы с ними работали. А сейчас и тем более не

знаю. А что?

- Да надо мне в Болгарию, дело есть, думал, помочь сможет, - Федор совершенно растерялся.

Казавшееся простым предприятие превращалось в квест типа «пойди туда, черт знает куда».

- Нет, у меня никаких контактов не осталось, точно совершенно… Что у тебя с личным, все по-

прежнему? – дядя сменил тему.

- Абсолютно. Ничего нового.

Домой Федор ехал медленно, открыл окно, ночной прохладный воздух освежал голову. Он

пытался проанализировать гадскую задачку. «Пункт раз. Единственный болгарин, который может

всю эту веселую компанию интересовать, – тот самый мужик, который Юльке предсказал Афины».

Федор поглядел на медальон, лежавший в подстаканнике на торпедо; сестра отдала-таки в

последний момент. Занятная такая серебряная штуковина. Издалека как будто крест в кольце, но, присмотревшись, Федор понял, что это не так. Безделушка изображала четырех кошек, кусающих

друг друга за хвост.

«Пункт два. Я им из-за этого и нужен, видимо. Пункт три. Если совпадений и случайностей не

бывает, то он наверняка в Банско. Я же Жанне писал оттуда, расхваливал каталку, красоты местные, хвастался. А в Банско мы поискать его можем. Все остальное, как и почему – не понимаю и даже

пытаться понять пока не собираюсь». Множество вопросов, ответы на которые надо было найти,

наполняли жизнь содержанием и смыслом.

- Привет, Младен! Это Федор из Самары, в марте у тебя в механе все сидели! Вспомнил?

- О! Привет, мой друг! Рад тебя слышать! – конечно, Младен был рад слышать Федора. Компания

лыжников из Среднего Поволжья тогда задала шороху в его ресторане, здорово поддержав в конце

сезона бюджет заведения. Приняв душ после катального дня, они впятером до ночи зависали в

механе с оригинальным названием «Банско» неподалеку от их гостиницы. А Виталик из Тольятти,

хозяин нескольких магазинов по продаже брендованного китайского шмотья, пару дней до горы

вовсе не добирался, с открытия оседая в гостеприимном заведении. Отмечая, таким образом,

скоропостижную кончину своего бизнеса.

- Твое предложение по гостинице еще в силе?

- Да-да, есть, - Младен бегло, хоть и не особенно грамотно, разговаривал по-русски и по-английски, объясниться же мог еще на трех-четырех языках. Кроме Банско, у него были рестораны в Софии и в

Варне. Впечатлившись широтой души и размахом застолий русских посетителей, он на второй день

подошел познакомиться с гостями дорогими, потом угостил(!) глинтвейном по собственному рецепту

а в предпоследний день даже покатался с новыми друзьями по лесу. По ходу застольных бесед

Младен сообщил, что у него есть на примете парочка отличных гостиниц, которые хозяева хотят

продавать, и что надо брать, пока цены низкие. У самого денег, мол, не хватает, а вот если б русские

друзья, которым здесь все так нравится, поучаствовали бы…

- Младен, я по этому делу послезавтра прилечу к вам. Есть интерес. Может, встретишь меня в

Софии? Рейс я тебе СМС-кой сброшу.

- Конечно! Очень хорошо, буду рад тебя видеть в гости! – он, кажется, действительно обрадовался.

Аэропорт – всегда начало новой жизни. Всегда перезагрузка, всегда повод пересмотреть,

переоценить, начать сначала… Летать Федор любил. Но каждый раз с нарастающим трепетом ехал

к воздушному вокзалу, проходил привычные дурацкие процедуры, ждал посадки и поднимался по

трапу. Как бы в неизвестность. Может оттого, что он всегда допускал возможность, что самолет не

долетит, что с ним может приключиться нечто. Есть что-то противоестественное, противоречащее

наземной природе человека в перемещениях на высоте 9 000 метром со скоростью 800 км/ч, да еще

и внутри гигантского алюминиевого огурца.

Стыковка предполагалась короткая, но чартер (Федор купил самую дешевую экскурсионную

турпутевку в Софию, стоило столько же, как и регулярный рейс, зато визу делали быстрее, да и

было бы куда податься, если что) задерживали. Чего и следовало ожидать, конечно. Почти два часа

он болтался по залу ожидания новенького международного терминала «Внуково» вместе с другими

желающими посетить столицу страны вечнокрасных помидоров, досконально уже изучил

стандартный ассортимент местного «дьютика» и поел несуразно дорогую пиццу. Зашел в магазинчик

печатного слова, зацепил свежий Maksim. На стеллаже с книгами с удивлением заметил, среди

плотных шеренг из кирпичей Лукьяненко и Дэна Брауна, томик Ницше. «Так говорил Заратустра»;

«По ту сторону добра и зла» в нарядном переплете. «Вот кому не повезло, - подумал Федор. – Всю

жизнь еле сводил концы с концами, а после смерти стал пророком. Даже сейчас в аэропортах

продается».

Теперь только оставалось думать о жизни и судьбе.

В последний раз он улетал из «Внуково» этой весной, в апреле, обычно предпочитая рейсы в

сверкающе-столичное «Домодедово». Или в Москве действительно было холодно, или ему так

казалось, но он улетал с отчетливым ощущением, что это еще не апрель, что весна еще не

началась. Улетал домой, разочарованный и расстроенный, после два дня жил, как бы прощаясь с

надеждой и мечтой. Наконец, весь преисполненный светлой тоски и грусти, то есть, пребывая в

самом что ни на есть поэтическом настроении, он написал то ли стихи в прозе, то ли робкое

признание в любви.

«Рассвет, пустынный город, шипы гремят о замерзший асфальт. Проверяю электронку, ответа

на вопрос «Во сколько завтра играете?» нет; что ж, на месте разберемся. Холодный ветер,

еще не весна?

Первый рейс в Москву. Знакомые в накопителе городского аэропорта. Лечу с первым (и пока

единственным по большому счету) местным джазистом. Ведь наверняка когда-то был просто

Гриша-лабух, а теперь вот «я близко знаком с Оскаром Петерсоном»… Ладно, это возраст,

наверно, усугубленный известными особенностями воспитания. Говорим о телевидении и

массовых вкусах.

- Поймите, то, что происходит у нас - это эрзац-эстрада… Вы знаете, что такое блюз? Это

когда хорошему человеку плохо… А что такое поп-музыка? Это когда плохому человеку

хорошо!

- Хорошая шутка!

- Старая, неужели не слышали?

- Я по правде совершенный невежда в том, что касается музыки…

- Приходите на наши концерты!

- Да. Пожалуй надо… Благодарю!

- Надолго в Москву?

- Как получится…

- По делам?

- О да!

Брожу по Москве. Центр. Когда-то вдохновляла эта хаотическая мешанина архитектурных

стилей и направлений… Ого, как поредело с прошлой осени автостадо на Садовом кольце!

Солнце, но какое-то не апрельское. Холодно. Еще не весна…

Как же будет?

Полшестого. Метро «Динамо», Ленинградский проспект. Вдруг хочется курить.

- А где «Звезда» будет играть?

- Вот по этой лестнице на второй этаж.

Поднимаюсь медленно. Наконец скажу «Привет! Как вообще?» реальной Алисе, а не

фотографии девушки в изумрудном платье «В контакте»… Во рту только вот пересохло. Нет,

так не пойдет. Отошел в сторонку, присел на креслице.

Вдох-выдох-вдох. Просачиваюсь в зал. Разминка… Стоп, не вижу игрока под номером

десять.

- А что с капитаном?

- Приболела, кажется…

Такой колоссальный несрост получился. Только бы не ехать поездом. Как-то попадаю на

Курский вокзал. Билеты есть. Восьмичасовая электричка, успеваю на последний самолет…

Блюз… Еще не весна».

Ни на что не надеясь и даже не удивляясь собственной смелости, Федор отправил этот текст

той-которая-его-звезда по электронке. На следующий день, не веря своим глазам, прочитал ответ:

«Я уезжала в Питер по семейным делам. Прочитала твое письмо, мне очень жаль, что так

получилось. На самом деле несостыковка вышла».

Именно после этого в его голове и вспыхнула мысль, что снова поехать и посмотреть в глаза

все-таки надо. Только посмотреть ей в глаза. Ничего больше.

Наконец объявили посадку.

Глава 11.

Новый из стекла и стали аэропорт Софии, похожий уже на аэропорт настоящей европейской

столицы, был загружен не полностью, поэтому прошли пограничный контроль и получили багаж

пассажиры быстро. Темнело. Младена среди встречающих не обнаружилось, зато невозможно было

не заметить здорового мужика с табличкой «Федор, Самара». Заношенная бейсболка с вышивкой

Bansko-Ski надвинута чуть ли не на глаза. На ломаном русско-болгарском тот объяснил, что хозяин

приедет в Банско завтра утром, а он водитель и отвезет гостя куда надо. И сообщил, что зовут его

Петко.

Петька этот был несуразный дядя с длиннющими ручищами, как будто они принадлежали

другому человеку, намного выше и больше. Такой человек-краб с хитроватой физиономией. Доверия

он не внушал никакого. Но вариантов лучше не прослеживалось.

Водители всех горных областей Восточного Средиземноморья похожи. Что в Крыму, что в

Турции, что в Болгарии. Из скромного ФИАТа, никак не рассчитанного на агрессивные повороты,

человек-краб на серпантине выжимал все, что нельзя, под визг резины над обрывами. При этом он

что-то рассказывал, периодически еще и активно жестикулируя. К счастью, Федор уже здорово устал

за день, и ему удалось постепенно абстрагироваться. В смысле задремать.

Местом его почивки оказалась частная гостиничка напротив Младеновой механы. За совсем

смешные деньги Федор получил небольшую комнату, хоть и не с самым новым ремонтом и довольно

допотопной мебелью, но с горячей водой в душе и свежезастеленной постелью. Большего он и не

желал. Он открыл окно, вдохнул ароматного горного воздуха и провалился в сон.

Младен разбудил русского гостя в 12 часов. Сначала раздался тактичный стук, затем дверь

приоткрылась и показалась сияющая красная физиономия.

- Добро пожаловать в Банско! Жду тебя в ресторане! – Младен предпочитал так именовать свое

заведение. – Пора уже отметить!

Федор полюбил страну Болгарию и город Банско всем сердцем, когда впервые попробовал

шашлык из агнешки, в меню именовавшийся «гайдамацкой саблей». Сабля не сабля, а за короткую

шпагу тот шампур точно бы сошел. Размер и количество насаженных на него кусков отличнейшей

нежнейшей ягнятины внушали восхищение еще большее.

Горская еда от Адриатического до Каспийского моря принципиально одинакова. Вариант от

жителей Пиринских гор очень радовал Федора размером порций и особым вкусом мяса,

происходившим, по всей видимости, от чуть ли не стерильной экологической чистоты здешних мест.

Ради хозяина повар, чувствовалось, постарался. Хотя Младен и извинялся, что лучшие его силы

сейчас на побережье, оттого, мол, не ручается он, что все будет так же хорошо, как в марте, но

приготовлены были незатейливые кушанья замечательно. Особенно с точки зрения Федора, после

всех вчерашних перелетов и переездов.

Главным украшением стола в честь русского гостя явилась бутылка непременного

«Стандарта». Федор национальный напиток терпеть не мог, но в этот раз решил, что выделываться

не стоит, и мужественно глотал огненную воду. Младен перечислял выставленные на продажу

объекты. Похоже, никаких особенных вариантов он не знал (или теперь уже не знал), цены называл

примерно такие, как Федор видел в Интернете.

- Поедем, я покажу все! – судя по всему, Младен торопился обратно на побережье, где был самый

разгар сезона. – Хотя я думаю, теперь уже поздно здесь покупать, не успеть ничего сделать до снега.

Лучше может в Варну поедем? Сезон плохой в этом году, люди готовы торговаться…

Тем не менее, они до вечера ездили по раскаленному от жары городку, лазили по стройкам или по

совсем старым сооружениям.

- С ходу ничего особенно не понравилось, честно тебе скажу. Мне надо будет завтра по Интернету

фотки кинуть инвестору, а там уж что он ответит, - выразил свое мнение Федор за ужином.

Младен заметно приуныл.

- Давай еще в Варну поедем, а?

- Да ты езжай, конечно, я пока здесь еще похожу, погляжу… Слушай, еще один вопрос, личный так

сказать. Я знаю, что здесь, в Банско, живет один… волшебник. Зовут Любуш или Любомир…

- Что ты, какие волшебники! Как баба Ванга умерла, больше никого не осталось! – Младен вроде

засмеялся, но при этом взглянул на Федора очень внимательно. – Кто тебе сказал?

- Смотри. Этот медальон он несколько лет назад подарил моей сестре. Я знаю, что он особо не

любит встречаться, но, может быть, если эту штуку показать, согласится? Можешь помочь?

- Ты для этого сюда приехал сейчас, да? – Младен не мог скрыть разочарования и даже злости. – У

меня дела, доброй ночи.

Он резко и с шумом встал из-за стола, но медальон, лежавший перед ним, в последний

момент все же зацепил здоровенной ручищей.

Утром Федора разбудил хозяин отельчика. Сообщил, что внизу ждут и ему следует поскорее

собираться. «Наконец-то!» Сон разом прошел, предвкушение… чего? разгадки, может, новой жизни, мгновенного разрешения всех вопросов и проблем заставляло холодеть руки.

На улице около знакомого FIATa нетерпеливо прохаживался человек-краб. Дурацкая его

физиономия на этот раз приобрела какое-то отсутствующее, но явно недоброе выражение. Так, по

крайней мере, показалось Федору.

10 минут езды в знакомом стиле по горной дороге, и машина выехала на Бандеришку

Поляну, центральное место горнолыжного курорта, откуда зимой стартуют все подъемники и куда

выскакивают счастливые лыжники и бордеры, чтобы подкрепиться, встретиться, поднять боевой

душ стаканчиком-другим и снова отправиться наверх за своим маленьким кусочком счастья.

Сейчас там было пусто и тихо, кафе не работали, доминировал изумрудно-зеленый цвет летней

горной растительности, идиллия одним словом. Крайне неразговорчивый сегодня водила дернул

ручник, резко вылез из машины, махнул Федору рукой в направлении, где зимой начиналась

простенькая трасса, выходившая прямо в город, развернулся с пробуксовкой, пока Федор пытался

что-либо сообразить, и был таков.

За дальним столом, представлявшим собой конструкцию капитальную и потому на лето не

убиравшимся, сидел немолодой лысый мужик в спортивных беговых трусах и майке. Отсутствие

волос на верхней части головы с лихвой компенсировала густая черная борода. Перед ним стоял

небольшой термос. На руках напульсники. Интернациональный тип физкультурника, из тех, что

трусцой от инфаркта. В сторонке разминались двое очень спортивных молодых людей.

Исходя из того, что больше на поляне не наблюдалось ни души, Федор пошел к бородачу.

Один из крепких парней немедленно двинулся ему навстречу характерной пружинистой походочкой,

по-боксерски уже прижимая подбородок к шее и копошась правой рукой у себя за спиной. В этот

момент Феде стало совсем не по себе; капли мерзкой холодной влаги покатились вдоль

позвоночника.

Но физкультурник приподнял руку, парень остановился, принялся пружинить на месте,

продолжая наблюдать за Федором. «Во как», - Федор выдохнул, - «милого узнаю по повадкам. Ну,

вот и болгарин».

Большой такой мужик, совсем еще не старый, как ожидал Федор, в хорошей форме.

Проницательный взгляд исподлобья, настолько проницательный, что было бы не по себе, если б не

общее юмористическое слегка выражение лица. Перед ним на столе лежал Юлин медальон.

- Доброе утро! Я к Вам, наверно…

- Наверно! Здравствуйте! Вы, значит, Федор, из России? Меня зовут Любен, чем могу Вам помочь?

Очевидный вроде бы вопрос привел Федора в замешательство. «Действительно, а чем он

мне может помочь?» Назвавшийся Любеном тем временем внимательно и серьезно смотрел на

гостя. Только уголки глаз едва заметно улыбались.

Единственное, что Федору пришло на ум, было рассказать все, как есть. Как бы глупо и

смешно его история со стороны не выглядела. Для непосвященного человека.

- Я, откровенно говоря, надеялся, что Вы мне ответ на этот вопрос подскажете. Меня, знаете ли, сюда отправили фактически, для чего – не сообщив.

- Как так? Не может такого быть, - простодушно переспросил Любен.

Федор собрался с мыслями и принялся излагать, стараясь не торопиться и ничего не

упустить. Как одна старушка из деревни Благодатка дала ему московский телефон, который

оказался телефоном его знакомой. Как они с этой знакомой съездили в Москве к банкиру по кличке

Кощей. Как затем в Самаре он имел приятную беседу с неким Эдуардом. Который пообещал Федора

прибить, как одного общего знакомого, если Федор не отыщет загадочного болгарина. И как он

вспомнил про чудесную историю с медальончиком и приехал сюда.

Любен все внимательно выслушал, взял со стола Юлину безделушку, некоторое время

разглядывал ее. Выдержал паузу.

- Все-таки интересно, как иногда складывается… - он коротко рассмеялся, потом изучающе

некоторое время глядел на Федора. Тот, было, совсем уже приуныл, готовясь к вопросу вроде «Ну и

причем здесь я?»

- Так отправишь вещь в мир, а она к тебе возвращается странным образом. Ловко тебя однако баба

Нина с дочкой… как теперь в России говорят, развели!

- Какой еще дочкой?

- Как с какой? Со своей, конечно! С Жанной… Ладно, побелел уже совсем от переживаний.

Рассказывай теперь поподробнее. Как баба Нина в сводницы записалась. Очень интересно, -

болгарин улыбался, широко и искренне. – И чем тебя так Горенка напугал.

Сказать, что у Федора камень с души свалился – значит никак не описать то колоссальное

облегчение, которое он почувствовал в этот момент. Оттого даже занятная во всех отношениях

новость про близкие родственные связи Жанны и бабы Нины не произвела на него должного

впечатления.

- А почему развели?

- Ну понесло же тебя неизвестно зачем неизвестно куда, - болгарин рассмеялся. – Великая

волшебница… Да она и подумать о твоей просьбе не успела, когда ты ей из Москвы звонил, не то, что бы сделать что-нибудь.

Любен действительно очень хорошо говорил по-русски.

- Ловушка какая-то получается…

- Прям уж и ловушка… Не надо так серьезно, - Любена вся эта история, казалось, немало веселит и

развлекает.

- Ничего себе, не надо серьезно! Грохнул же Эдуард Славу.

- Что за примитивная уголовщина! Убить… Эдуард припугнул тебя тогда, а ты поверил.

Иноземцев мне в тот чертов вечер звонил, про какие-то деньги все говорил. Спрашивал, что делать.

- А Вы что ответили?

- Что он должен остановиться немедленно. Как – его дело.

- Иначе – кирпич?

- Нет. Просто за свои слова, а тем более дела надо отвечать. В общем, он сам не нашел другого

выхода, кроме как на кирпич ночью нарваться.

- И чем же он так провинился?

- Слава был хорошим целителем, не более того. Но он начал пытаться объяснять людям смысл

жизни, занялся не своим делом. Для большинства людей здоровье – единственное, что у них есть

ценного. Иноземцев мог вылечить болезнь, иногда – прямо на глазах. Оттого его слова и

производили такое впечатление. Он это понял, стал людьми управлять, курсы выдумал, заставлял к

себе новых и новых приводить. Но дар у него был, хоть и не такой, как он изображал.

Когда шарлатаны и проходимцы прочитают пару книжек про НЛП, выучат несколько умных слов и

пару фокусов и обещают людям чудесное избавление от всех проблем за несколько дней и за

небольшую сумму денег – это нормально. Одни хотят, запросто и задешево, получить новую

прекрасную жизнь, другие на этом желании зарабатывают. Первые рано или поздно разочаруются, а

вторые найдут себе новых. Но как Иноземцев стал пользоваться своим даром - это уже совсем

другое дело… Это называется «искушать слабых»…

- Вы говорите как Горенко.

- Не совсем. Знаешь, чем Горенко с Иноземцевым похожи? Убеждением, что можно жизнь вокруг

переделать по своему разумению. Только один этим делом всем подряд предлагал заниматься, в

розницу так сказать торговал, а другой – только тем, кто ему с Корниловым внушает доверие. . И их

ведь сейчас много кто слушает.

- А подробнее…

- Горенкина любимая мысль – что ничего в этом мире не меняется, только повторяется в разных

декорациях. А раз так – можно все сконструировать по-правильному, избежать, как говорится,

трагических ошибок. Только не выходит отчего-то.

Посмотри на эту траву. Она все время новая, каждое мгновение. Растет она по одинаковым

законам, а вырастает всякий раз по-другому. И ни один биолог не предскажет, какой она вырастет на

этот раз. И со всем остальным так же. Меня очень забавляет, когда некоторые самонадеянно

думают, что могут повлиять на Его замысел. Замысел недоступный и непознаваемый слабыми

людскими мозгами. Начинают решать, кому что можно, а кому нельзя. И полагают тем самым себя

равными Ему… Смешно. В себе разобраться – жизни не хватает, - Любен как бы размышлял вслух.

- Вы православный?

- Не надо упрощать! Признавать его замысел – это о другом. Официальные церкви –громадные

корпорации, которые управляют колоссальными финансами, типа «Кока-колы» или CityBank`а.

Верить в «Кока-колу», однако, никому в голову не приходит. А думать, что общение с менеджером в

рясе как-то может приблизить к Нему – считается нормальным.

- Очень интересно. Один нескромный вопрос: а я тут причем?

- А тебе Горенко не сказал?

- Он сказал, что мне теперь путь некий надо пройти, что я теперь один из неких обреченных, слово

такое романтическое. Пожалейте наконец, объясните что к чему.

- Объяснений, к сожалению, нет. Вернее, у каждого оно свое. Путь к себе, одним словом.

Постараться открыть свой разум для… для Вселенной. Как-то так. Да не радуйся, тебе не

беспроцентный кредит открыли. Дело в том, что ты можешь отдать, а не получить.

Любен говорил негромко и размеренно, иногда усмехаясь в бороду, неторопливо крутил в

руках Юлин медальон. Федор вдруг сообразил, что за все время беседы сам он сидел за столом,

почти не шевелясь. И даже пальцы, как обычно, не заламывал.

- Почему тогда баба Нина меня выбрала?

- Никто никого не выбирает, - быстро и твердо сказал Любен. - Иноземцева не стало, его нужно

было заменить, тут ты появился… Значит, тебе и следовало помочь. Только Нина, после истории со

Славой, ответственность на себя брать не захотела. Она же еле оклемалась после его смерти, как

переживала. Потому что он был ее произведением, как бы. Вот и все.

- Заменить Славу – в чем??? Людей лечить я точно не умею… Что тогда?

- Ну как… Помогать надо людям, - Любен хитро улыбнулся.

- Все-таки надо?

- Конечно! Люди… они просто слабые. Но тут уж ничего не поделаешь. Какие есть. Да и нехорошо

так бросать всех, кто поверил Иноземцеву.

- Мы в ответе за тех, кого приручили, да?

- Терпеть не могу эту глупую фразу! Наглое самодовольство и претензия на то, что во власти только

одного. Только его. Запомни, никто никого не может приручить… Но это длинная история. А еще

Корнилова с Горенкой надо осаждать. Иногда. Баба Нина-то умных слов не знает. Я так вообще – из

другой страны, мне в ваши дела лезть не подобает.

- Вот значит отчего они были, как бы сказать… столь неприветливы. А чего тогда помогали?

- Хотя по твоему рассказу я бы сказал, что больше пугали. Я пока не совсем понимаю, почему

Эдуард так странно себя вел. Получается, он постарался так все обставить, чтобы ты со мной не

встретился. Или как бы проверку тебе придумал… Надо подумать… Тебе не надоело сидеть на

одном месте? Давай прогуляемся до речки, - Любен оперся руками о стол, поднялся. Тренированные

охранники заняли позиции по сторонам.

- И как я Вас нашел, на самом деле… Нагромождение совпадений и случайностей..

- Перестань! Как один известный персонаж, я очень не люблю слово «случайно». По моему мнению, считать, что в мире что-либо происходит просто так, случайно – довольно оскорбительно. Так сама

наша жизнь делается бессмысленной и ненужной, если вдуматься. Только ради Бога, не воображай

себе ничего по поводу собственной исключительности. Некие обстоятельства в жизни заставили

тебя начать думать и разбираться… Но пока ты только начал. И не можешь еще ничего, и не знаешь.

- Кстати, раз уж речь зашла об этих обстоятельствах… Это что такое? Наваждение или… фантазия

моя просто, и не нет ничего? Но я люблю ее… Или это не то, не любовь?

- Не думай об этом. Есть простые правила жизни. Любовь предавать нельзя, это то же самое, что

предавать себя. То, чему суждено случиться – случится. И еще. Свое – просто берут, а не задают

вопросов и не спрашивают разрешения. Даже у волшебников. – Любен засмеялся. - Поживи с этой

мыслью.

- Честно говоря, безнадежно как-то звучит.

- Как слышишь, так и звучит. Послушай лучше, как шумят горы. Посмотри на горный ручей. Его

течение столь стремительно и в то же время гармонично. Послушай мелодичный звук бегущий воды.

Представь, сколько столетий течет он среди этих камней. Есть у него цель или предназначение? И

да и нет… Он течет здесь вроде бы просто так, и в то же время несет жизненную силу деревьям,

которые стоят у него…

- У меня информационный удар, похоже, случился, - силясь улыбнуться, Федор опустился в мягкую

дурманящую траву. Глаза закрывались сами собой, издалека он слышал отстраненный спокойный

голос:

- Не такова ли и наша жизнь? Послушай звук льющейся по камням воды, постарайся расслышать,

сколько разнообразия в этом, казалась бы, однообразном звуке… Пусть этот ручей уносит тебя куда-

то. Не сопротивляйся ничему, только наблюдай… И пусть происходит то, что происходит.

Сквозь густую крону огромной липы, под которой лежал Федор, стали пробиваться лучи

стремившегося к зениту солнца. Один из них скользнул по лицу.

Глава 12.

…Первый луч раннего июльского рассвета осветил возвышавшуюся далеко на горизонте

скалистую вершину горы Святого Николая. Скользнул по лицу спавшего офицера. Тот тяжело

приподнялся со своей походной постели - широкого одеяла, подшитого брезентом. Как и следовало

ожидать, сильно болела перевязанная голова.

- Ваше благородие, Вас посыльный ночью искал, от его Высочества князя Лехтембержского, -

Пантелеич с трудом выговорил иностранное слово. Подал амуницию. – Я сказал, что ранены Вы,

едва уснули, - он ускакал, передал, чтобы Вы сразу же к князю в штаб явились, как рассветет.

«Ну в штаб, значит в штаб. Тут делать действительно больше нечего», - офицер оглядел

простирающиеся перед ним долину и ущелье. Хаотическое бегство из Ески-Загры, настоящий исход, было в самом разгаре. Повозки, запряженные быками, лошадьми, навьюченный скот, женщины с

детьми, старики – вся эта масса пыталась двигаться прочь от горевшего города по узкому проходу, одни напирали и мешали другим, гвалт, крики, слезы… Нередко в плотной толпе попадались

вооруженные люди: ополченцы, драгуны или просто жители с разнообразным оружием.

«Хвала Аллаху, Паша Сулейман, похоже, не знаком с правилом Бонапарта – всегда

преследовать и добивать отступающих. Иначе устроили бы нам в этом ущелье такую бойню – никто

бы не ушел. Между прочим, если судить с позиции объективного наблюдателя, то Сулейман провел

вчерашний бой совершенно бездарно. Если у Порты он – в числе лучших генералов, то у нас и в

правду хорошие шансы в этой войне…»

Но судить с позиции объективного наблюдателя не получалось.

Дружины болгарского ополчения стояли перед фруктовыми садами и виноградниками на

южной окраине Ески-Загры с рассвета 19 июля. Все утро офицеры напряженно разглядывали

противника в бинокли. Казалось, турки никак не могут решиться начать. Выстроившись как на

параде, таборы солдат в красных фесках замерли в ожидании образцово правильными колоннами.

«М-да, пожалуй, на кокандцев они не похожи», - размышлял подполковник.

В 8 утра турецкие части пришли в движение, под завывания горнов таборы изготовились к

атаке. Стало ясно, что беженцы не сильно преувеличивали: город готовились штурмовать главные

силы корпуса Сулейман-паши.

- Господа, а что помешало хотя бы окопаться в преддверии боя? – Линдстем, почти не спавший этой

ночью, пребывал в настроении весьма язвительном.

- А мы два дня на Ени-Загру дебушировали, выполняли диспозицию командующего, - не менее

едким тоном ответил ему Толстой. – Так что будем отбиваться на голом месте.

- Не подведут ваши ополченцы? – вполголоса задал вопрос подполковник.

- Вот это-то нам как раз и предстоит узнать, - непривычно серьезно ответил флигель-адъютант.

Как только турки собрались, наконец, с духом и пошли на штурм, стало понятно, что бой уже

проигран. Бригады ополчения стояли на открытой позиции, простреливаемой со всех сторон;

солдаты Сулеймана, наоборот, шли в атаку, укрытые кукурузой и виноградниками. Их было

значительно больше. Гурко явно не успевал. Единственной целью сражения оставалось задержать

турок сколько возможно, чтобы успели уйти жители города и беженцы, скопившиеся в Ески-Загре.

Поначалу все складывалось неплохо. Турецкие таборы пару раз откатывались назад. Беда

случилась ближе к полудню. Разобравшись, в конце концов, что перед ними всего восемь пехотных

батальонов, да еще и не русских, а из презренных болгар, Сулейман бросил в бой все силы, начал

обходить противника с флангов, продолжая атаки по всей линии обороны.

С командного пункта Толстого было хорошо видно, как на неприкрытом фланге дружины

Калитина появилась турецкая колонна. Роты ополчения пошли в атаку и залегли под перекрестным

огнем. В новую атаку командир повел их сам; болгары бросились в штыки и оказались окружены уже

с трех сторон. Выхватив флаг у третьего уже по счету упавшего знаменосца, Калитин успел только

крикнуть «Все к знамени! Напред!» и был убит наповал.

- Линдстем, скачите туда, отводите людей! - срывающийся голос Толстого. – Я атакую, отвлеку их!

Самарское знамя, столь торжественно врученное ополчению Главнокомандующим Великим

князем, было спасено в беспощадной рукопашной схватке. Оставшиеся бойцы вынесли его,

прорвавшись к своим. Уже в городе Линдстем выстроил вполовину поредевшую бригаду, готовясь

отбиваться от новой атаки. Но туркам тоже досталось изрядно, они не преследовали. Тем временем

был получен приказ об общем отступлении.

Перемешавшись с толпами беженцев, отступавшие части медленно втягивались из города в

дервентское ущелье. Линдстем остался в городе с полковником Депрерадовичем, теперь уже

бывшим комендантом Ески-Загры, который командовал эвакуацией. На улицах ни на мгновение не

утихала стрельба: отдельные отставшие группы солдат и вооруженные болгары отстреливались от

появившихся на окраинах черкесов. С севера город обходила многочисленная колонна турецкой

пехоты.

- Когда они дойдут до ущелья, начнется кровавая баня, - сквозь зубы процедил Депрерадович, не

опуская бинокля. – Подполковник, берите пластунскую сотню и дивизион драгун и попробуйте

задержать их. Это последние боеспособные части…

Бегом преодолев охваченный паникой город, маленький отряд Линдстема залег в

виноградниках.

- Развернуться в цепь! Огонь залпом только по моей команде! Не высовываться! – Линдстем

внимательно смотрел на приближавшегося неприятеля.

«Не меньше двух таборов… Идут спокойно, идут добивать», - он выбрал себе место на пригорке,

так, чтобы казаки и спешившиеся кавалеристы могли его видеть. Зарядил револьвер, положил его

рядом с собой. «Все будет зависеть даже не от точности стрельбы, а от быстроты перезаряжения

винтовок», - сказал он себе. Неожиданно увидел рядом Пантелеича.

- А ты чего здесь?

- Чать не разучились еще стрелять, на кухне-то … И ружьишко пристреляю, вот… - в руках у

денщика был новенький «Винчестер», купленный Линдстемом перед самым отъездом в Болгарию.

Турки их не замечали. Триста шагов, двести пятьдесят, двести… Линдстем поднял саблю.

- Целься! Залпом – пли!

Никак не ожидавшая засады колонна смешалась.

- Залпом – пли!

Передние пытались залечь, но офицеры пинками поднимали солдат, гнали вперед.

Третий залп. «Если теперь построятся в цепь – окружат, всем конец», - думал Линдстем. Но

красные фески двинули вперед плотной колонной, не разворачиваясь. Поле накрыло мощное

«Алла!»

- Пли!

Наконец турки залегли, открыли ответный огонь. Но стреляли не прицельно, пули не

причиняли солдатам Линдстема вреда. Еще залп.

Несколько турецких солдат побежали назад и тут же упали в траву, застреленные своими же

командирами. Подгоняемая саблями и нагайками, колонна вновь поднималась в атаку. До

виноградника осталось не больше 30 шагов.

Линдстем подождал чуть-чуть, пока турки не встанут в полный рост.

- Целься! Пли! – поднял сам револьвер, быстро прицелился. Молодой красивый офицер размахивал

саблей, увлекая солдат за собой. Выстрел. Турецкий командир выпрямился во весь рост, какое-то

время стоял, расправив грудь, с раскрытыми руками. Потом повалился на колени, упал ничком.

- В атаку! – подполковник почувствовал, что решающий момент настал.

Русское «ура!» произвело свое действие: турки разом остановились и бросились бежать. Линдстем

тут же остановил своих бойцов, еще раз скомандовал «залп» в спины бегущим и немедленно отдал

приказ отходить. Не дожидаясь, пока очухавшийся противник раздавит его небольшой отряд.

Солнце было еще высоко. Казаки и драгуны маленького отряда Линдстема боевым порядком

шли через опустевшие улицы Ески-Загры. Кажется, турки решили сегодня не входить в город. Только

маленькие группы башибузуков и черкесов мелькали в конце улиц, начав уже грабить беззащитные

дома, но тут же скрывались, увидев русских солдат.

Линдстем сообразил, что он сейчас где-то рядом с их ночным пристанищем. Залез на крышу

сарая, огляделся. Так и есть, вот он, тот самый дом, через улицу. «И всю жизнь потом вспоминать

ее? И сожалеть, что ушел?»

- Поручик Кутейников, - обратился он к драгунскому офицеру, - командуйте отходом. Я догоню.

«Если она еще там, если… еще жива…», - мелькнула мысль. Но обдумывать варианты

Линдстем не стал.

Подполковник в три шага перебежал улицу, перемахнул через ограду соседнего дома.

Пригнувшись, осторожно подошел к нужному палисаднику, аккуратно забрался на бочку у забора. У

колодца башибузук в грязном цветастом халате набирал в бурдюк воду. Сухой треск револьверного

выстрела практически потонул в гуле несмолкающей перестрелки; турок рухнул лицом в пыль. Из

раны на затылке потек ручеек.

Больше никого во дворике не было. Линдстем перелез через забор. Перебежал двор. Уже у

двери еще раз огляделся, прислушался. Рванул на себя. Пусто. Взбежал по лестнице. Внутри

завизжала женщина. Наконец, в одной из комнат увидел знакомый силуэт.

- Пойдем, скорее! – Фаддей схватил ее за руку, повлек за собой. Она не сопротивлялась, только

негромко ответила:

- Да. Только возьму одеть…

Линдстем вернулся к лестнице, выглянул в окно. С дюжину башибузуков пряталось в

палисаднике дома по диагонали. «Кажется, не заметили». Асли лихорадочно сворачивала в узел

несколько тряпок.

- Быстрее, ради Бога! – у лестницы он схватил кувшин, сделал глоток, еще один. Оторваться от

прохладной и такой вкусной воды было невозможно. Что-то стукнулось о деревянный пол.

Противное шипение бикфордова шнура. Он отбросил кувшин.

Асли рванулась к Фаддею, в тот же момент пространство за ее спиной разорвалось и

превратилось в мешанину огня, дыма и обломков. Падая, последним движением она столкнула

Линдстема с лестницы. Затем перед глазами мелькнула здоровая доска, летевшая ему в голову.

Линдстем осторожно подвигал руками-ногами. «Кажется, все работает. Занятно, правая рука

так и сжимает револьвер. Только голова раскалывается». Он отбросил от себя обломки досок,

которыми его завалило и тут же закашлялся. Едкий дым был повсюду. Сверху сыпались горящие

щепки. К счастью, выход был рядом.

Пошатываясь, подполковник выбрался во внутренний дворик. Выстрел. Линдстем упал

навзничь. Еще один выстрел. Он приподнял голову. Около ворот корчился башибузук, несуразно-

пестрая чалма свалилась с головы. Линдстем оглянулся. Пантелеич вышиб калитку в углу дворика и, прихрамывая, бежал к нему. За ним следом во двор осторожно заглянули двое драгун с винтовками

наизготовку.

С грохотом обвалилась крыша. Горел уже весь дом.

- Спасибо тебе, Михаил Пантелеич. Ты вовремя!

- Пустое, ваше благородие! Поднимайтесь, уходить надо, - денщик вытер ему лицо тряпкой,

смоченной в раки, и помог встать. – Спасибо Господу и господину поручику, что они сразу

башибузуков отогнали с драгунами. А так бы не добраться мне до Вас.

На улице несколько пеших кавалеристов во главе с поручиком, укрываясь за перевернутыми

телегами и бочками, держали улочку под прицелом. Турок, впрочем, видно не было.

- Господин подполковник! Живы, слава Богу! Отходим! Вы можете идти скорее? Боюсь, башибузуки

уже скоро вернутся, с подкреплениями…

- Да, я в порядке, почти.

Сражение тем временем окончательно затихло. У входа в ущелье они нагнали отряд. Здесь

Линдстему перевязали, наконец, голову. Он забрался на небольшой холм, еще раз оглядел Ески-

Загру. Турецкие кавалеристы уже подожгли город с окраин.

- Кончена Стара-Загора! – Линдстем обернулся. К нему подошел грузный, похожий на медведя

ополченец. От гари лицо стало одного цвета с черной бородой. Забрызганная кровью порванная

гимнастерка и турецкая винтовка в руках свидетельствовали, что в бою он за чужими спинами не

отсиживался.

«Не о нем ли мне вчера говорил Калитин?» - подумалось офицеру. - «Хотя не все ли

равно…»

На почтительном расстоянии от них семенила здоровенная псина. Если собаки могут сходить

с ума, то это с ней очевидно и произошло. Она все время лаяла, но не заливисто, а коротко, с

адской периодичностью и постоянством. Приблизившись ближе какого-то ей лишь понятного рубежа, собака не останавливалась, а бегала уже по дуге, описывая вокруг маленького отряда

незавершенные круги.

Линдстем взял у ополченца оружие, открыл затвор.

- Патрон!

Болгарин с удивлением выполнил приказ. Линдстем вскинул винтовку, выстрелил, почти не

целясь. От удара тяжелой пули собака несколько раз перекувыркнулась, потом передернулась в

конвульсиях и замерла.

- Как падальщик кружила, - глядя в ту сторону, сказал болгарин. Офицер вздрогнул. Странный

ополченец будто прочитал его мысли.

Линдстем с трудом пробивался через узкий проход, забитый бесконечными повозками с

беженцами и маленькими группами отставших от своих солдат. В толпе он заметил Толстого,

пытающегося навести хоть какой-то порядок.

- Получили уже приказ, куда отступать? – спросил его Фаддей.

- Да. Нам приказано занять перевал севернее деревни Шипка!

Глава 13.

Федор проснулся оттого, что ему стало жарко. Горячее солнце вышло из-за дерева и светило

прямо в лицо. Он немного еще полежал, не шевелясь, прислушиваясь и соображая, где он теперь.

Потом приподнялся. Ниже по течению ручья увидел Любена; голый по пояс, тот обтирался холодной

водой, которую ему поливал на руки один из парней.

Федор подошел к ручью, присел, умылся потрясающе прозрачной и вкусной водой, намочил

волосы.

- С возвращением! – поприветствовал его Любен. – Как себя чувствуешь?

- Отлично. Если бы не солнце, не знаю, сколько бы еще проспал.

- Как, прояснил что-то для себя? Какие-то ответы стали появляться?

- Да не то слово! Вы знаете, я видел…

- Подожди, подожди. Да, мы все помногу раз оказываемся на этой земле. Объяснение иных наших

поступков или стремлений - в событиях предыдущей жизни. Это уже считай доказано, -

назидательно произнес Любен. - Причина того, что ты оказался здесь, что мы тут сейчас

разговариваем с тобой – в той истории. Остальное… Обдумай сам сначала. Есть ведь что обдумать?

- Да уж, есть… Значит, все таки.. путь воина?

Первый раз за весь день Любен ему не ответил. Он с наслаждением растерся поданным ему

полотенцем, надел широченную майку с туристической символикой курорта Банско и негромко

сказал:

- Пора ехать…

Охранники с вещами ушли к стоянке.

- Между прочим, а это Вам зачем? – Федор кивнул на парней.

- Для важности, для чего же еще! – Любен засмеялся, и, поймав удивленный взгляд Федора,

добавил: – Удобно просто. Вот бегают со мной. Или если купить чего…

- Забавно. Волшебник с охраной.

- Я же современный человек, у меня бизнес, между прочим! Я попытался было пожить тут в

уединении, но надолго меня не хватило. Не время еще, наверно. А теперь надо соответствовать.

- Все шутите!

- Некоторый жизненный опыт заставляет меня думать, что это единственный правильный способ

смотреть на окружающее. Повышенной серьезностью отличаются личности с завышенной

самооценкой и склонностью к маниакально-депрессивным психозам.

- Шутки шутками, но, однако, ведь грохнул кто-то Иноземцева по голове кирпичем?

- Вокруг таких, как мы, всегда много смертей… Два урода пьяных ему встретились. Их и обвинять-то

особо нельзя. Скорее всего, они и сами не смогли бы объяснить, отчего их так неизвестный мужик

разозлил.

- А почему в прошедшем времени?

- А утонули оба. Полезли купаться в холодную воду на майские праздники и утонули. По пьянке,

наверняка… - равнодушно добавил Любен и переменил тему. - Возвращаясь к бизнесу. Ты же,

кажется, сюда приехал гостиницу выбирать? Так поехали, покажу кое-что тебе.

- Спасибо, конечно, но Младен мне вчера все вроде показал. Если честно – дороговато. Вряд ли

инвестор заинтересуется.

- Я раньше не слышал, что Младен Младенов торгует недвижимостью! – Любен положил Федору

руку на плечо. – По-моему, у него механа? Поехали, поехали! Только подумай вечерком, нужен ли

тебе еще какой-то инвестор? Уютная гостиница здесь – хороший запасной вариант, но для одного. И

друзей будет куда пригласить, и подруг, кстати, - Любен рассмеялся и повлек его к машине.

Один из охранников уже занял место за рулем, другой открывал дверь нестареющего в своей

гениальной простоте «Гелендвагена».

- Я очень, очень консервативен в том, что касается машин! – Любен как бы ответил на недоуменный

взгляд Федора.

- Приедешь?

- Приеду!

Гудки. Федор еще некоторое время прижимал телефончик к уху. До открытия сезона

оставалось больше месяца, он успел договориться с ведущими операторами, чтобы его отель

включили в программы рекламников для турагентов. За это время как раз уберут все сопли, все

вычистят, надраят… А пока он решил сделать неофициальное открытие – маленький праздник для

друзей и для себя.

Федору нравилось, как удалось довести до ума хороший изначально проект небольшой

гостиницы. Быстро и без великих вложений. Три месяца напряженной работы – и получился

настоящий приют для тех, кто понимает толк в горах, снеге и снежном экстриме. Назвал La Grave, как французский курорт, знаменитый опасными и сложными склонами. Опять же чтобы сразу

обратить внимание всех, кто в теме. И Младен механу сделал очень уютно, выдержал баланс этники

и необходимого современного комфорта.

Ну и Любен, конечно, здорово помог. Самым непосредственным образом. Он действительно

был серьезным бизнесменом. Строительная компания Любена Ангелова, как выяснилось, возводила

крупные объекты по всей Южной Европе. Между прочим, с президентом российской банковской

группы Корниловым Германом Константиновичем его связывали, как понял Федор по некоторым

разговорам, хоть и прозаические, но весьма тесные деловые отношения. Сотрудники у Любена

подобрались что надо, дело свое знали крепко, и провести срочную реконструкцию небольшого

отеля для них было, что раз плюнуть.

Сам Любен бывал в Банско нечасто и с каждым разом оставался в городке, лихорадочно

готовящемся к очередному туристическому сезону, все меньше и меньше. Но обязательно либо

заезжал к Федору, либо приглашал к себе. И каждая новая встреча производила на Федора

совершенно сокрушительное впечатление.

Последний раз Любен объявился и вовсе на полчаса, предложил Круглову спуститься в

машину, чтобы узнать его мнение о проекте «Своя волна», который переслал ему по почте за

несколько дней до этого.

Горенко, который был автором проекта, подошел к делу с размахом. То, что когда то делал

Слава Иноземцев в их родном городе, должно было быть организовано в короткие сроки в каждом

более менее крупном городе России. «Вера, дисциплина и технология» - три эти трудносочетаемые

понятия Горенко полагал базовыми принципами.

Смысл сводился к тому, что традиционные принципы объединения людей теперь не

работают, а человек, являясь существом общественным, очень нуждается в том, чтобы быть частью

чего-нибудь. Желательно чего-нибудь большого и значительного. «Простой человек должен знать,

что живет не просто так, а со смыслом», - провозглашал Горенко. В «Волне» человеку должны были

и этот самый смысл дать (тут Горенко вполне цинично повторял Иноземцева про освобождение от

лжи современного мира, новую духовность, высшее предназначение каждой личности – это то, что

нужно было втемяшивать в головы пришедших на курсы), и жестко контролировать и управлять

жизнью каждого примкнувшего. Чтобы не мучился сомнениями, а выполнял предписанное.

Механизм у Горенко был простой: каждый должен был брать обязательство приводить новых

участников на курсы с одной стороны, и продавать как можно больше препаратов, сделанных по

рецептам Иноземцева с другой. Лучшим полагались почет и всяческие поощрения, худшим –

порицания и принудительная помощь коллектива.

В заключение Горенко писал, что для успешной реализации проекта необходимы лидер или

лидеры, которые бы сочетали организаторские способности со способностями особенными, но при

этом, чье поведение было бы предсказуемым и управляемым. Где найти таких людей, Горенко не

объяснял.

- Но Вы же сами говорили, в первый раз еще, на поляне, что искушать слабых нельзя, что за

это Иноземцев и был наказан? А тут же все тоже самое, только уже в других масштабах, – Федор

удивленно смотрел на Любена. Тот сидел рядом на заднем сиденье своего любимого

кирпичеобразного джипа и безучастно смотрел в окно. – К тому же все, что у Горенко написано,

вполне банально, обычный сетевой маркетинг. Что называется, фишки нет.

- Может ты и прав. Но я не могу указывать своему партнеру и давнему товарищу, как ему

вести дела. Это ведь бизнес-проект, а в том, что касается бизнеса, у Германа чутье отменное.

Деньги – это же просто энергия, ее надо чувствовать… Если Герман считает, что проект

перспективный – наверняка так и есть. Кому-то дано чувствовать деньги, а кому-то – защищать

слабых. Как горы и море. Море любят многие, горы волнуют далеко не всех. Вот ты, например, хоть

раз поинтересовался у своей звезды, любит ли она горы?

Не давая Феде опомниться, Любен объявил, что уже опаздывает, что ему уже пора ехать,

давая таким образом понять, что на сегодня разговор закончен.

«Зачем он мне давал это читать? Зачем спрашивал мое мнение? В конце концов, я зачем

понадобился Корнилову?» - не раз спрашивал себя Федор. Но Любен не появлялся, а по телефону

обсуждать подобные темы было бы, очевидно, неуместно. А суета вокруг скорого открытия отеля

отнимала слишком много сил и времени, чтобы спокойно обо всем подумать.

Теперь новоиспеченный владелец гостиницы на горнолыжном курорте Банско сидел в

механе и вспоминал, кого бы еще он хотел бы видеть на своем маленьком празднике. Рабочие

развешивали по стенам тематические постеры. Взгляд Федора остановился на одном из них. На

фотографии Шейн МакКонки, спрыгнув с отвесной скалы, делал сальто над пропастью. Каким по

счету из его безумных ski jump`ов был этот? В конце концов, во время примерно такого вот прыжка

его парашют и не раскрылся… Федор набрал номер.

- Алло, Алиса?

- Да, привет!

- Как ты?

- Тренировки, сезон начинается…

- Хочу пригласить тебя в городок Банско в Болгарии, на открытие моего скромного отеля La Grave.

Сможешь выбраться на субботу-воскресенье? Если да, то от тебя нужны только паспортные данные.

Ну и доехать до «Шереметьево». Приедешь?

В большом спорте решения принимаются быстро.

- Приеду!

…Наконец Федор опустил телефон. Кто сказал, что жизнь измеряется числом случившихся

ярких моментов? Этого ему хватило бы на треть, не меньше!

Из всех старых друзей (друзей из прежней жизни, подумалось ему), кого Федор звал на

открытие, на приглашение откликнулся только Виталик. Он рассказал, что у них в Автограде полная

жопа, денег нет, никто ничего не делает, все бухают. Сам же он все закрыл и теперь мается от тоски, потому очень благодарен Круглому, что тот его позвал и обязательно приедет. Федор сначала

подумал, что говорилось это в состоянии не слишком трезвом и значения его обещанию особого не

придал, но через пару дней Виталий прислал СМС-ку с номером рейса. Как несложно было

догадаться, тем самым, на который Федор забронировал билет для Алисы.

В аэропорт он поехал сам за рулем новенького X-trail`а, недавно приобретенного для отеля.

Полноприводный автомобиль этот был им выбран, несмотря на несуразную внешность, за

вместительность салона и экономичность дизеля. Предполагался, в том числе, и для встречи

особых гостей. На что-то более приличное деньги он решил не тратить, за что теперь себя и корил.

Федор сразу увидел Алису на выходе бизнес-терминала. Не заметить ее было невозможно.

Загоревшая, одетая в какие-то моднейшие дизайнерские штуки, она просто сверкала красотой. Не

говоря про то, что была повыше всех, кто прилетел вместе с ней бизнес-классом.

- Привет! – она увидела его, широко улыбнулась. В глазах бегали чертики.

«И все ради этой улыбки», - у Федора немножко закружилась голова. Не нужно было быть

экстрасенсом, чтобы предугадать, как закончится сегодняшний вечер.

- Я так рад, что ты согласилась приехать, - просто сказал он.

- Я удивилась твоему приглашению… Ты же пропал совсем, не писал давно.

- Как ни банально это звучит, но за это время я стал другим человеком! – выпалил Федор.

- Даже так! Расскажешь?

- Конечно. Только сейчас нам надо еще одного человека встретить. Мой старый приятель из Самары

прилетел этим рейсом. Давай твой чемодан, а его перехватим на выходе.

Виталий действительно уже стоял на крыльце, периодически поглядывая по сторонам и

прижимая к груди плотный пакет Moscow duty free shop.

- Здравствуйте, господин болгарин! А я уже стал переживать, что не увижу тебя сегодня, не

доведется испытать вашего гостеприимства и не достанется мне свежей агнешки! А придется

одному, голодному и холодному, пробираться через снежные перевалы и горные реки…

Судя по тому, что говорил Виталий медленно, высоким, так сказать, штилем, выпил он уже

очень прилично. Совершенно обычного, никак не богатырского телосложения, он обладал одним

талантом: употреблять алкоголь в неограниченном количестве. И этот талант свой постоянно

развивал и укреплял.

- Здарова! Ну про то, что холодному – это ты, похоже, преувеличиваешь… Не обижайся! Просто мне

с этого рейса нужно было встретить… самого дорого гостя. – Федор представил Алису.

Очень галантно и мудрено поздоровавшись с ней, Виталий сообщил, что поскольку делать

ему дома совершенно нечего, да и не хочется совсем, то приехал он сразу на неделю. Став, таким

образом, первым постояльцем федоровского отеля. Устроившись на заднем сиденье, Виталик

собрался распечатать «Курвуазье» из дютифрисского пакета, с которым не расставался. Но поймал

осуждающий взгляд Федора и убрал пузатую бутылку обратно.

Любен приехал, когда праздник был в разгаре. Усилиями Младена и активно помогавшего

ему Виталика атмосфера за столом была самая что ни на есть легкая, все отчаянно и невпопад

шутили, а потом смеялись над собственными остротами больше, чем над чужими, общаясь на

невообразимом русско-болгарском диалекте. Временами застолье уже прерывалось спонтанными

танцами под национальную музыку.

Федор поспешил навстречу, проводил к столу.

- Мне надо с тобой поговорить. Попозже давай где-нибудь спрячемся… - шепнул ему Любен.

И не садясь за стол, он начал тост:

- Я хочу поднять бокал за свет, к которому человек стремится всю жизнь. Свет, который наполняет

жизнь содержанием и смыслом. Свет, который ведет нас вперед, как бы ни было тяжело, и какой

безнадежной не казалась бы дорога. У каждого он свой. Виновник нашего сегодняшнего торжества –

счастливый человек. Он нашел свою путеводную звезду, свет которой дал ему возможность многое

изменить в жизни!

Они расположились в части механы, которая называлась у Младена малым залом, комнатке

со стилизованно-низким потолком и мягкими диванчиками вокруг стола.

- Получается так, - начал Любен, – что тебе завтра надо в Москву лететь. Здесь, на мой взгляд, все

хорошо идет, без тебя все доделают.

- А что случилось?

- Твой знакомый Горенко… С ним что-то неладное творится. Чем-то не тем занимается. А точнее –

ничем. Ему стоит отдохнуть, побыть наедине… со вселенной…

- Вот совсем Вы меня не удивили. А моя задача?

- Для начала надо познакомиться с его VIP-клиентами. Подробности Корнилов расскажет, уже на

месте. Тебя встретят, поселят, не волнуйся ни за что. Билет на самолет уже оплачен. Полетишь, кстати, в Москву со своей звездой. Так что радуйся.

- Надо – значит надо… Любен, все забываю спросить. Откуда Вы так хорошо знаете русский?

- Не только русский. Английский, французский, итальянский…

- А почему итальянский?

- Я там работал. Еще при социализме. Учился в Москве, потом работал в Италии, потом снова в

СССР. Много чего было.

- Насыщенная у Вас биография! А подробности?

- Как-нибудь. Мне пора в Софию!

- Куда Вы торопитесь? Выходные же у нас.

- Завтра начинаются переговоры, – он встал. Федор собрался было провожать, но Любен его

остановил:

- Не надо. Ты посиди здесь пока, - и заговорщицки ему подмигнул.

Федор потягивал кальян, прислушиваясь к шуму продолжающегося праздника. Алиса

выглянула из-за занавески. Общими усилиями чемпионку удалось все же уговорить нарушить

спортивный режим и продегустировать продукцию местных винных дел мастеров, которая, конечно,

не «Кьянти», но тоже очень ничего. Танцевать, так тем более ее два раза приглашать не нужно

было. На загорелом лице заметно проступал румянец. Она села на край дивана.

- А ты чего спрятался?

- Как человек малопьющий, я чувствую себя немного лишним на праздниках в этой стадии, - соврал

Федор. - Не жалеешь, что приехала?

- Нет, конечно! Все здорово!

- Тут такое дело… Я, скажу по секрету, книжку пишу, вернее, написал практически. Но лирическая

линия не закончена… Посоветоваться вот хочу.

- Вряд ли я смогу помочь. Я не знаю, как пишутся книги.

- Сможешь, сможешь! История такая. Некий чувак с завышенными амбициями из провинциального

города влюбляется в знаменитую спортсменку. Долго заставляет себя забыть про эти глупости,

бегает к гадалкам, к астрологам всяким, но без толку. Потом они встречаются, он понимает, что эта

женщина - его судьба, что он не может не быть с ней… Потом встречаются снова, он объясняется…

Как думаешь, чем дело кончится?

- Думаю, что дело уже кончилось!

Глава 14.

Федор проснулся первым. Оглянулся. Его мечта безмятежно спала рядом. Он приподнялся,

осторожно поцеловал ее в красиво очерченное плечо… Алиса что-то мурлыкнула и повернулась на

бок. Федор решил ее не будить, встал, налил воды.

«И с чего я был уверен, что будет так здорово? Откуда узнал? Почему так стремился?

Неужели действительно то, что приснилось летом, у ручья на поляне, - не просто сон? – удивлялся

он самому себе. - Какая разница! Это лучшее, что случилось в моей жизни!»

Федора переполняли блаженство и вдохновение. Вся звездная шелуха его прежних опасений

пропала, остались просто мужчина и женщина.

«Так владеть своим телом! Так почувствовать меня и так дать мне почувствовать себя», -

миллионы искр вспыхивали и потухали внутри него, сменяясь спокойными волнами пьянящей

теплоты. «Да уж, талантливые люди – талантливы во многом!»

Он почувствовал ее взгляд, обернулся. Алиса проснулась, куталась в простыню, улыбаясь,

смотрела на него. Федор подошел, обнял, стал целовать…

Отдышавшись, он сел на край кровати.

- Как тебе здесь? Не Италия, конечно, я понимаю, но все-таки?

- Мне очень нравится… - сладко потянулась Алиса.

- А гостиница-то моя? – рассмеявшись, уточнил он.

- По-моему, очень хорошо. Мне есть с чем сравнивать, я много гостиниц видела, - со знанием дела

ответила она.

- Кстати, а где ты отдыхала в Италии?

- У меня домик маленький в Бари… Герман Константинович в прошлом году помог купить, недалеко

от своего особняка… Я обожаю Италию!

- Как же ты согласилась переехать в Москву?

- Если бы не Герман Константинович и не Жанна, его… подруга – никогда бы и не подумала! Они

встречались со мной, уговаривали. Он обещал, что создаст суперклуб, где все будет организовано

на высшем уровне и который выиграет все, что только можно. И контракт очень хороший предложил, само собой. Сюда, кстати, специально приезжали.

- В каком смысле - сюда? – опешил Федор.

- Ну, в Болгарию. Помнишь, Финал четырех в Софии? Ты там был. Тогда они и приезжали.

Федор прошелся по комнате, достал сигарету, закурил.

- Будь добр, не кури, - капризно сказала Алиса. – Терпеть не могу запах табака.

- Последняя сигарета, - рассеянно улыбнулся он. Но думал совсем о другом.

Эта информация очень его заинтересовала. Он знал, конечно, что First банк является

главным спонсором клуба «Звезда», но не придавал этому значения. Социальная ответственность

бизнеса, команда – хороший GR ход и так далее… «Никак не думал, что Корнилов лично занимается

делами клуба, подбором игроков. И, конечно, Жанне не составило труда убедить ее принять

предложение…»

Лаяла собака. «Странный лай, не заливистый, а раздельное уханье через равные

промежутки… Не так давно я такое слышал… Херня какая-то», - Федор раздраженно затушил

окурок.

- Давай одеваться потихоньку. Позавтракаем да поедем…

За завтраком Федор сначала вяло ковырял замечательно вкусный омлет, потом так долго

размешивал сахар в кофе, что Алиса удивленно поинтересовалась, где он в данный момент

находится. Утреннего счастья как не бывало. Подзабытая уже муть сомнений и неуверенности в

душе.

Появился Петко, который должен был их везти в аэропорт. Пора, мол, уже.

Алиса ушла прихорашиваться, Федор поднялся к себе в кабинет, чтобы распечатать

электронный билет на себя и взять документы. Его вещи были собраны.

«Как интересно… Значит, Алису Гроф уговаривала перейти в «Звезду» не кто-нибудь, а

Жанна. Родная дочура бабы Нины, которой я плакался о неразделенной любви к… Алисе Гроф.

После чего вся эта карусель и завертелась… Как говорил Любен? Верить в совпадения – себя не

уважать? Ладно, надо будет еще с ней об этом поговорить. Будет очень смешно, если она еще и

бабулю знает» В этот момент Федор остановился. Как будто натолкнулся на всем ходу на невидимую

стену. «Корнилов с Жанной имеют дом в Бари. В какую еще Европу может лететь старая бабка, как

не к дочери в гости? Не может быть… Это уже какая то совсем другая история получается». Какая

именно – он еще не мог решиться додумать до конца.

Федор включил ноутбук, открыл почту, нашел подтверждение покупки билета, отправил на

печать.

«Видеозвонок от Gorenko», высветилось посреди экрана. За прошедшее с момента

невеселого разговора в Самаре время его «наставник» лишь однажды вышел на связь, нашел

Федора в скайпе. Но весь разговор уместился в пару фраз: «Ты в Болгарии? – Да. – С Любеном?

Хотя можешь не отвечать», - и Горенко исчез надолго.

- Говорят, скайп – самый безопасный способ связи. Ты один? – изображение, хоть и отвратительного

качества, позволяло судить, что Эдуард находится в крайне взвинченном состоянии.

- Да.

- Возьми ноутбук, подойди к окну.

- Что опять за игра в шпионов?

- Сейчас все поймешь. Не перебивай, пожалуйста. Два вопроса. Первый: ты едешь в Москву?

- Да, буквально сейчас выезжаю. Хотел встретиться? Есть что сказать? – Федор и не пытался скрыть

враждебность.

– Так я и думал. Значит, мне осталось всего ничего. Как я понимаю, к моменту твоего возвращения

меня уже не должно быть.

- В каком смысле?

- Второй вопрос. Что Любен Ангелов сказал тебе про смерть Иноземцева?

- Что ты никого не убивал, что голову ему проломили двое каких-то гоблинов, а на самом деле

Иноземцев сам решил таким своеобразным образом разом обрубить концы. Оказывается, Слава

ему и звонил во время вашего разговора!

- Так вот он кому звонил! Хотя кому же еще… - задумчиво проговорил Горенко. – Тогда слушай.

Действительно, я сам кирпичом не орудовал. Жанна подробно объяснила мне, что делать. До того, как пойти к Иноземцеву, я увидел двух молодых уродов… На лавочке, с пивом. Знаешь, с такими

чубчиками на бритой башке. Внушить этим орангутангам, что им надо дождаться и прикончить

человека на фото, было нетрудно даже для меня.

Иноземцев сказал, что он принял решение. Что он завтра же улетит. Показал билет. В один

конец. В Индию, потом в Непал. Я ответил, что бегать бесполезно. Что теперь надо расплачиваться

за свои слова. Что-то вроде «время пришло», какая-то глупость. Он выслушал меня, сказал, что все-

таки позвонит напоследок и ушел в другую комнату.

Знаешь, он вышел оттуда… как мертвец. . сказал: «А я думал, что все просто из-за бабок».

Прозвучало, как эхо. Говорят же - замогильный голос. Я с того раза знаю, что это такое.

А потом просто сказал – «Я готов». Вызвал мне такси. Когда машина выезжала из двора, я заметил

тех двух гоблинов…

Было так мерзко. Казалось, что руки в чем-то… липком. . Все время хотелось их помыть. Так

мы с тобой первый раз и встретились. Меня в то время Корнилов только пригласил к себе,

совершенно заморочил голову. Ну и деньги, конечно…

А потом уже Жанна прокатилась на новеньком джипе небесного цвета до вашего города.

Следы подчищала … Я про тех недоумков.

- Но за что же его на самом деле? – Федор не знал, как разобраться, кто врет? Любен или Горенко?

Хотелось думать, что опять Горенко.

- Для этого и звоню. Как-то летом Кощей сказал мне, что Нина Максимовна нашла человека, который

пойдет до конца, не то, что Иноземцев, не свернет и не сбежит. И которого можно будет полностью

контролировать. Через день ты оказался у Корнилова.

Я поначалу не мог ничего понять. А перед поездкой в Самару Корнилов мне объявил, что

надо вернуться к теме «Своей волны». Проекту «Сеть», как он выразился. На новом уровне. Дать

человеку большую надежду – отличный способ его направить в правильную сторону. Свобода и

счастье – что еще нужно? И получаем отличный способ управлять и направлять. Я создал

концепцию.

- Я читал. Не самая оригинальная идея…

- Там не все написано. У Иноземцева очень хорошо получалось лечить от алкоголизма, он

вытаскивал даже некоторых наркоманов. Но постепенно он заметил, что у вылечившихся

появляется другая зависимость – от его настоек и препаратов. Попросту говоря, он случайно

изобрел новый наркотик, от которого люди получали чувство уверенности в своих силах, оптимизм, бодрость духа и так далее. Причем из совершенно безобидных и легальных компонентов. Когда

Слава это все понял, он прискакал к Корнилову, и попросил остановить на время подготовку к

производству его составов в промышленных количествах. Подо что First банк уже выделил деньги, вроде как даже начали какую-то фабрику строить. Корнилов послал его на три буквы, сказал, что

если тот остановиться, то должен вернуть все деньги. А Слава был врачом, все-таки… Я,

собственно, и был послан надавить на Иноземцева и заставить его работать дальше. Или решить

вопрос по-другому.

Я только недавно узнал, что фабрику достроили и любой из продуктов, который должны

продавать участники «Волны», содержит эти самые компоненты. Гениальная идея, не правда ли?

Легальная сеть по торговле наркотиками, да еще под вывеской духовного развития и

самосовершенствования. И хорошо организованная, между прочим.

- А Любен в курсе? – ошарашено спросил Федор.

- Ну он же занялся, ха-ха, - опять кривая его ухмылка, только горькая какая-то теперь, - твоей

головой. С подачи то ли Жанны, то ли ее матушки, Кощей решил, что реализовать все это сможешь

только ты. Какой то ты особенный, по их мнению.

Я тянул время, искал возможность сбежать из поместья Корнилова… Вчера мне удалось, но

утром сегодня я увидел под окном эту жуткую голубую машину… Ястреб смерти какой-то. Так что,

прощай.

А Герман наш Любена всегда побаивался. Лови вот картинку. Поймешь, с каких пор. И еще.

На расстоянии ты руками махать не сможешь, потому напомню, что тогда в банке сказал: не

перепутай путь к себе и путь к.. ну сам знаешь.

Федор открыл присланный файл. Скан старой «Правды» за 1984 год. Крупный заголовок:

«Провалилась провокация итальянской охранки». Подзаголовок: «освобожден гражданин

Болгарской Народной республики, схваченный 4 месяца назад итальянской полицией по

сфабрикованному обвинению в причастности к покушению на Папу Римского». Дальше про то, что

еще остаются за решеткой невинные братья-болгары. Что все прогрессивные силы требуют

прекратить… И фотография статного мужчины с бородой. В котором сложно было не узнать

молодого Любена Ангелова.

- Да-да. – Горенко на экране следил за его реакцией. - А господин Корнилов, между прочим, начинал

свою деятельность в советском торгпредстве в Риме. Именно в те годы. Это во всех биографиях

есть. Теперь они работают только на себя. И рассказывают красивые сказки… Но они не

изменились. Эти люди всегда на войне. И пленных они не берут.

- Господи… - выдохнул Федор.

- Будь осторожен. Болгарин обладает поразительными способностями. Жанна тут и близко не стоит.

Ему твоими мыслями в тетрис поиграть – раз плюнуть. А раз уж ты упомянул Господа… Любен так

вдохновенно умеет говорить про свет, который наполняет нашу жизнь смыслом, ведет нас к великим

целям. Слышал уже?

- Да.

- Вспомни, кто такой ангел света… Ему и должны были в итоге поклоняться попавшие в «Волну».

Иноземцев, похоже, как раз и остановился, когда понял, что все не просто из-за денег, - он сделал

паузу. - Попробуй сбежать от этой компании. Удачи.

Изображение пропало.

Федор отложил ноутбук. Прошелся по комнате. Сел на краешек стула. Опять вскочил.

Покрутил в руках распечатанный электронный билет. Зачем-то внимательно изучил. Фраза Горенко

про то самое, с чем он перепутал путь к себе, буравила мозг. Федору показалось, что опять чувствует

руки Алисы на своих плечах. Как она прижимала его в решающий момент. Такие искренние ее

судороги. Запах ее…

Федор подошел к скрытой внутри шкафа-купе раковине. Умылся, закурил сигарету.

«Похоже, на этот раз он не врет… Собственной смертью не шутят. Пантелеев ведь тоже

говорил про проблемы Славы с некими москвичами. И еще вся эта странная история про близкое

знакомство Алисы с Корниловым… Меня, значит, они смогут контролировать, не то, что Иноземцева.

Все равно что-то не сходится…» Прошло уже слишком много времени. Надо было идти вниз.

Федор спустился из своего кабинета по служебной лестнице, которая вела прямо к рецепции.

В большое зеркало в холле увидел нетерпеливо оглядывающуюся Алису. Неожиданно услышал

приглушенный, но как всегда жизнерадостный голос Петко: «Тебе просили передать - говори по-

малу. Иначе тебе будет…»

«Интересно, что он ей показал? Как откручивает голову своими ручищами, наверно».

Когда Федор вышел из-за стойки, Алиса стояла как вкопанная. Натянутая на лицо улыбка. Умение

закрываться за выученной маской помогло ей быстро справиться с растерянностью. Петко

прохаживался рядом, крутил в руке ключи от машины, всем своим видом как бы демонстрируя

необходимость срочно выезжать. И очень внимательно за ними наблюдал из под козырька вечной

своей кепки. Круглов давно уже понял, что дядя этот – не просто работник Младена. А может, совсем

и не Младена.

- Поехали, поехали! – Федор, не глядя ей в глаза, подошел к рецепции, что-то сказать

администратору. Петко взял чемоданы, пропустил вперед Алису, открыл ей переднюю дверь и

дождался, пока она сядет. Лишь в последний момент Федор поймал ее взгляд. Обескураженный и

испуганный. Который он однажды уже видел.

Всю дорогу до самого аэропорта Алиса старалась говорить как можно меньше, буквально,

видимо, поняв переданные водителем слова. Петко, похоже, был весьма убедителен.

«Ангел света… Помню я, как его звали… Нет уж, граждане шпионы, или маги, или черти, кто они на

самом деле? Я не собираюсь становиться вашей куклой». Сидя на заднем сиденье джипа, Федор

старался ни о чем не думать. «Что может на самом деле этот Петька с простодушно-беспощадной

рожей?»

Они подошли к стойке регистрации. Петко позади катил чемоданы, не отставая ни на шаг.

Очереди в бизнес-классе не было, лишь одна пара российских туристов вальяжно оформляла

багаж. Федор и Алиса старались не смотреть друг на друга. Наконец, соотечественники закончили.

Алиса протянула свои документы и вопросительно посмотрела на Круглова. Он достал билеты, и

принялся шарить по карманам, по отделениям сумки с ноутбуком.

- Елки-палки, я, похоже, в машине выронил загранпаспорт… Сдай мой чемодан пожалуйста на себя, я тебя наверху догоню. – Он очень волновался. - Петко, дай ключи!

Вместо этого человек-краб пошел вместе с ним. «Все правильно, не оставляет меня.

Исполнительный», - Федор почти бежал.

«Ниссан» был припаркован в углу стоянки. Круглов залез назад, нагнулся, начал смотреть

под передними сиденьями, поднимать коврики. Петко стоял у машины с недовольной физиономией.

- Чего стоишь! Погляди в бардачке! – Федор приоткрыл дверь.

Шофер немного подумал, уселся на пассажирское кресло и принялся нехотя рыться в

бумагах, перебирать разные нужные в машине мелочи. «Дверь закрыл. Отлично» - Федор быстро

огляделся. Рядом с машиной никого. Еще по дороге в аэропорт он заметил на коврике между

сиденьями пакет с коньяком, забытый вчера Виталием.

- Петко! – тот оглянулся. Литровая бутылка описала короткую дугу и врезалась ему в лоб. Человек-

краб без сознания ткнулся в дверь. Федор опустил сиденье под ним. Взял из бардачка скотч.

Примотал Петко к сиденью, заклеил рот. Забрал ключи. Нашел документы и телефон водителя,

сразу же вытащил аккумулятор. Сунул все в карман. Закрыл ему лицо кепкой. «Хорошо, что не убил.

Хотя – такого убьешь… А так - будто закемарил человек».

По пути к зданию терминала набрал Алису.

- Слушай, дичь какая-то, я не могу найти паспорт… Не представляю, где может быть, все обыскали, едем обратно… Лети, конечно. Я буду завтра… В Москву сейчас сам позвоню, не переживай. Про

чемоданчик мой не забудь!

Сделал паузу и добавил:

- Не беспокойся ни о чем. Жди меня в Москве. Я приеду. Целую!

Сразу же разобрал свой телефон, зашел в туалет, спустил дорогой аппарат в унитаз, следом

отправились телефон и документы Петко, ключи от машины.

«Она не будет никому звонить. Если я не зря, конечно, три месяца общался с Любеном» -

Федор прищурился. - «Значит, есть минимум 3 часа. Если даже Петьку и вытащит кто-нибудь за это

время – машина оформлена на Младенова. Который сегодня утром уехал в Варну. Пока найдут

хозяина, пока установят, кто таков, времени пройдет еще больше. За это время я должен исчезнуть

из Софии».

Федор разглядывал расписание на огромном электронном табло. Мелодичный

электрический голос оповестил, что открыта регистрация на рейс «Болгарских авиалиний» до Афин.

Это была удача. Он бросился к офису авиакомпании. Места еще есть, да, Шенген открыт…

«Но что дальше? Куда я прилечу на этом самолете?» - вдруг защемило где-то глубоко. Федор