Вульгарность хризантем

СУПЕРШВЕДЫ

— Какой некрасивый мужчина, правда, Ингрид? Дай ему денег, пусть уйдет.

— Хельга, он не уйдет! Мужчина здесь работает барменом.

— Ты знаешь, у меня так болела голова вчера. Ингрид, ты слушаешь? Нельзя так много пить, нельзя совсем! Танечка, а эта Катрин, а? Просто блядь, извини, Сережа. Пришла к друзьям уже подготовленной, с таблетками! Разве так можно? Ой, Танечка, ты самая лучшая! Сережа, правда, Танечка такая хорошая? Она всем помогает… Вот, прикинь, Ингрид помогла устроить в Совет Европы. А какая красавица, Сережа! Вылитая Мона Лиза, когда с похмелья, правда? Какая здесь ужасная музыка…

— Сережа, ты плохо пьешь!

— А Толя, наш вчерашний друг, он прелесть! Ты знаешь, Танечка, мы, типа, потеряли машину, а он нашел и нас отвез в восемь часов утра и бросил, противный, сразу же убежал домой, пешком убежал… А жена у Толи просто блядь, Оля, извини, Сережа. Какой отвратительный мужчина!

— Хельга, я вчера потерял браслет… Было четыре — стало три…

— Ты что, дурак, Геннадий? Кто носит такие вещи на дискотеку? Совсем обалдел. Слушай, какая здесь кошмарная музыка.

— Андрюша, я хотел сделать тебе приятно…

— Да, Гена, голубь мой, голубой! Куда ты исчез, когда я танцевал там, обнаженный совсем? Противный… Сережа, когда вы ушли, мне так было плохо! Танечка, я лежал на подиуме в шубе совершенно один. Таня, правда, у меня красивое тело, а?

— Очень, Андрюша.

— Ах, как мы будем смотреться с Ингрид на свадебной фотографии! Но вчера был полный декаданс, конец века! А как все хорошо начиналось с выставки кошечек и дегустации вин! Еще и Кристина! Эта женщина с взрослым ребенком проездом в Кению. Боже, какая здесь музыка…

— Хельга, я скормил ей все таблетки…

— Сережа, ты плохо пьешь!

— Извините, мне пора ехать.

— Сережа, ты никуда не едешь. Правда, Танечка, мы его не отпустим? Ах, Танечка, какой мужчина — такой спокойный! Можно я застегну его верхнюю пуговку, а?

— Настоящий полковник!

— Так на Алешу Поповича похож! Голубая Русь! Вы любовники?

— Сережа, ты плохо пьешь. Можно тебя потрогать? Ты не думал об эпиляции, гривастый?

— Еще немного, и я останусь.

— Оставайся, Сережа, так лучше будет… Вчера ты себя вел как какой-то сексуальный контрреволюционер! Знаешь, у меня есть шуба, не вчерашняя, другая: лиса от Версаче. Черная такая вся, а вот здесь, здесь и здесь красные и синие перья. Хочешь поносить? Какая все же беспонтовая музыка! Господа, давайте голосовать за отмену музыки! Молчат! Это пейзане, а не господа. Куда я выйду здесь в шубе, Ингрид? Одни гетеросексуалы кругом…

— Алеша, ой, извини, Сережа, ты плохо пьешь…

— Танечка, помнишь мои белые джинсы? Вчера, ты не поверишь, я так в них страдал, а потом замочил в шампанском — стало полегче. Нам ведь подарил бутылку хозяин дискотеки! Какой отвратительный мужчина! Сережа, Танечка, пойдем лучше к Сиське. Ингрид, ты ее обожаешь, не отпирайся, противный!

— Она здесь ничего не носит — бесполезно совсем…

— Ингрид, прикинь, когда Сиську видит, потеет — проблемы с секрецией, а у меня аллергия на женское тепло… Сережа, Танечка, а какие там туалеты! Ах! Будем писать на зеркальный пол! Только бы Леопольд не приперся. Он на прошлой неделе притащил в парикмахерскую свою резиновую бабу и приказал ей сделать перманент, извращенец!

— Сережа, ты пьешь как-то торопливо и совсем без души!

— Все, друзья, пора! Извините, чтобы вернуться, мне надо уехать… в одиночестве.

— Танечка, какая ты хорошая, как я люблю твои голубые глаза… Какой мужчина, сладчайший!

— Позвони мне, когда приедешь.

— Мне тоже, Сережа.

— И мне, противный. Вот так и уйдешь, да? Оставишь нас в обществе некрасивых мужчин? Сережа, какой ты жестокий… Какие мы, все бабы, Танечка, дуры…

В этот вечер розовый собор отражался в голубом небе; разноцветные кальсоны эльзасских флагов повисли, как вопросы, в нежном февральском воздухе.