Высокие устремления

Глава 13 Тихо, тихо, тангах!

Боль накатывала долгими размашистыми волнами в такт дыханию близкого — рукой подать — океана. Рыжий попытался закопаться в солому. Тело сотрясала крупная дрожь.

В горячке суматошной драки едва заметил — кто-то из мертвецов оказался не только везуч, но и коварен — сразу не убил. Ткнул копьем, которое пронзило ветхую ткань, резануло острым каменным краем по коже и мясу.

Бок распороло неглубоко, но рана получилась длинной — кончики широко разведенных пальцев ладони не доставали до краев. Ее бы промыть тут же, зашить, да выдать подранку кувшин чего покрепче! Через несколько дней осталась бы полоска свежего шрама. И все дела! Толковому лекарю — как два пальца обоссать! Работы на квадранс.

Но толковых лекарей в клетке не имелось. Рыжий, конечно, был согласен на любого, даже на коновала — человеческая тушка от конской отличается разве что строением, а не устройством. Но где ж его возьмешь?

Особенно, с учетом окружающего безлюдья.

Про кувшин с крепким тоже оставалось разве что мечтать! «Сногсшибательный» напиток унаки определенно делали — не может человек не дурманить себе голову, просто не может! Хоть раскосый, хоть круглоглазый, а все норовит улететь в страну духов! Унаки то ли корни саранки сбраживали, то ли борщевик квасили, то ли ягоду с рыбой мешали — что-то такое в памяти вертелось, но без подробностей. Или просто мухоморы ели?..

Эх, никогда не думал, что занесет в самое сердце Архипелага, да еще в такой роли! Знай свое будущее, поспрашивал бы людей заранее. Или вовсе отстал бы от компании по дороге в Грумант!

Впрочем, чего жалеть о несбывшемся, если и в настоящем есть куча поводов себя оплакать? Рыжий стиснул зубы. Сам дурак, что и говорить! Шел к успеху, и пришел! Что ж, достойный финал жизни — сдохнуть от гангрены в проссаной клетке, на безымянном острове, в окружении грязных дикарей. Которые, бесы бы их заели, про пленника забыли! Обиделись, суки — а за что? Всего-то двух дураков немножечко убил…

Или наоборот, не забыли? Отвлеклись на похороны, а потом сели в кружок, достали мухоморы или бражку из борщевика, употребили душевно… И начали придумывать, как бы несчастного наемника угробить? Фантазии у них хватит на всякие гадости! Деревянной пилой распилить, к примеру. Или кожу снять, с макушки до пяток. Нарезать легкомысленными фестончиками детям на потеху, поморникам на прокорм.

Размышляя о своей скорбной участи, арбалетчик провалился в густое липкое забытье. Трясина с кошмарами, из которой просто так не выбраться, как не пытайся!

Стих ветер, на смену шелесту ветвей и грохоту волн, разбивающихся о берег, пришли другие звуки.

По крыше гуляли чайки, чистили перья, громко ругались. Под полом шныряли мыши-полевки, за ними мелькали пушистыми змеями хорьки с колонками (Рыжий эти меховые сосиски с лапками не различал). Где-то у берега дышали киты, выпуская фонтаны.

А зубы наемника сами-собой выколачивали строевые сигналы «Готовьсь!», «К бою!»…

Прохладная ладонь коснулась раскаленного лба. Наемник распахнул глаза, мгновенно проснувшись. Дернулся было, тут же рухнул обратно на подстилку.

— Тихо, тихо, тангах! Тихо, тихо!

— Привет… — простонал Рыжий пересохшей глоткой. В потрескавшиеся от жара губы ткнулась деревянная плошка. Наемник начал пить, захлебываясь от жадности. Вода, закономерно, пошла «не в то горло». От мучительного спазма чуть ребра не потрескались.

— Грррр! — произнесла Кускикичах, убрала посудину, попыталась приподнять грузного солдата, цепко ухватившись за плечо маленькой ладошкой.

Прокашлявшись, Рыжий кивнул:

— Осторожнее буду, Куська, зуб даю!

Но девушка то ли не разобрала несвязную речь, то ли была научена опытом многих поколений женщин «А ты не верь солдату, не верь!», и не торопилась. Наконец, убедившись, что красный железный медведь не решил захлебнуться и сбежать в млы-во* ненастоящих, а готов утолять жажду медленно, с достоинством, ткнула плошкой снова.

Рыжий спешить, как и обещал, не стал, глотать старался степенно. Чувствовал, как прохладная влага стекает по глотке… В голове тут же начало проясняться. Похоже, не просто водой поила маленькая Куська… Так сильно вода и с похмелья не помогает!

В рот попали какие-то мелкие листья. Наемник снова закашлялся. На этот раз куда тише, глотку рвать не стоило.

— Тихо, тихо, — повторила Куська, вытерла Рыжему пот рукавом парки. — Хорошо! Надо!

— Спасибо, — прошептал наемник, погладил молодую уначку по руке.

Девушка дернулась, чуть не уронила кузовок, стоящий у ног. Устояла. Внимательно посмотрела Рыжему в глаза. Прощебетала что-то — арбалетчик и слова не понял. Замотал головой:

— Медленнее говори, ладно? Нихера ж не понимаю, если тарахтишь.

Вместо ответа, она вытащила из кузовка сверточек, показала Рыжему. Тот моргнул, дернул плечом:

— И что это?

Кускикичах вдруг заулыбалась, рванула зубами тугой узел на сверточке. Высыпала в плошку, залила водой. Размешав пальцем, облизала его, причмокивая, и всем видом показывая, как вкусно.

— Ням-ням!

Протянула наемнику. Тот принял, надеясь, что внезапная дрожь не пронзит руку, и не заставит все разлить.

Выпил. Вкус показался странным, но не сказать, что неприятным… То ли дубовой корой отдавало, то ли еще какой забавной горечью…

— Спасибо, — вымолвил Рыжий, вдруг поняв, что язык начал деревенеть.

— Тихо, тихо, тангах, — прошептала на ухо улыбчивая Кускикичах. И лизнула беспамятного наемника в нос. — Все хорошо!

Пробуждение было… странным! Рыжий выныривал из сна с ожиданием всем примет тяжелого похмелья, внутренне содрогаясь от грядущей тошноты, боли в голове, сухости и всех прочих положенных гадостей. Однако ничего из списка не наблюдалась. Голова до неприличия свежая, язык не опух, и в горле свиньи не ночевали. Прямо удивительно!

Рыжий раскрыл глаза, и понял, что ослеп. Обжигающе-черная темнота окружала со всех сторон.

— Блядь… — выдохнул наемник. Гулко забилось сердце. Он изо всех сил зажмурился, потер глаза. Раскрыл. Побежали цветные круги… Начали проступать очертания клетки. Тут же поблизости заухала сова, делясь подробностями удачного мышкования. Полевки тут толстые, жирные!

— Блядь… — повторил арбалетчик, но уже с облегчением. Всего лишь наступила ночь!

Хихикнув про себя, солдат провел рукой по распоротому боку. Рану теперь закрывала тугая повязка. Вот же, мелкая зараза! Перемотала… Только зачем было поить? Ведь бесчувственную тяжеленную тушу куда сложнее передвигать!

— Тихо, тихо, тангах, — прошептала из угла, доселе невидимая Кускикичах. Подползла к нему, встала на колени. Стянула парку, швырнув в угол.

— Ты что делаешь? — прошептал наемник, когда наглая девка залезла в портки ловкой рукой. Там в миг все ожило, да так, что чуть потолок не проломило. Уначка стянула портки пониже, опустилась на Рыжего. Уже готовая

— Мне ребенка пора, Улудал каклахс тангах!

— Ребенка? — глупо переспросил наемник, чувствуя, как остатки разума вылетают от каждого движения разгоряченной женщины. — От меня⁈

— Ты убил четверых настоящих! Руками! Только дух так мог! Все говорят, что ты морской дух, но Кускикичах говорила с духами. И они сказали, что ты не дух, ты лучший из людей!

Рыжему ничего не осталось, как только это еще раз доказать. И получилось. Да так, что даже киты ушли подальше от берега, на котором на разные голоса завывали демоны.

* Ненастоящие, сиречь, мы с вами, привыкли, что у северных и дальневосточных народов, для посмертного существования предназначены исключительно Края Хорошей охоты и вариации на тему. Разумеется, все намного сложнее!