Я дышу, пока ты рядом

Глава 24.

Где сейчас живёт Александра, Богдан узнал от прислуги в особняке Давида – позвонил на стационарный телефон, представился однокурсником и наплёл, якобы она забыла в его тачке сумочку. Доверчивая горничная, даже не уточнив имени, выдала ему адрес. Он прождал Сашеньку до темноты, сидя в машине у подъезда её дома, но она так и не появилась.

А может быть, она вовсе и не обитает здесь больше, а ночует у кого-то другого? Звонить ей ему не хотелось, это было как-то неправильно, он ведь вернулся не с командировки, а, можно сказать, воскрес из мертвых, да и телефонные разговоры Даня считал бессмысленной тратой времени.

И вдруг, вспомнив, какое сегодня число, нахмурился. У Илюхи же днюха, что, если Сашка там? Вот только где они празднуют, в каком-нибудь клубе или ресторане? Он уже собирался уезжать, когда двор осветили фары приближающейся машины, и мужчина выбрался в душный сумрак. Фонарный столб зиял слепящим глазом, выхватывая из мрака очертания высотки, за задернутыми в окнах шторами мелькали тени жильцов.

Отступив туда, где расстилалась тень от дома, Богдан прикурил, глядя, как Илья, совершенно твёрдо держась на ногах, направился к двери, прижимая к себе спящего ребёнка, а Сандра, замешкавшись у иномарки, что-то торопливо искала на заднем сиденье. Первой мыслью Соколовского было окликнуть её, ибо Терлецкий уже исчез в подъезде. Чёрт, только как это будет выглядеть?!

Неожиданно оживший бывший любовник явился пред светлы очи красавицы в самый щепетильный момент? Не слишком ли драматично? Значит, она всё же родила, это его малыш, его сын, о котором они столько мечтали. Или дочь?

Опомнившись, Богдан шагнул в полосу света, затоптав окурок, но Алекса скрылась за дверью, и та захлопнулась. Проклиная себя за слабость, мужчина двинулся к машине друга и взглянул на окна, гадая, какие из них Сашкины.

А потом пару раз с силой пнул с размаху по дверце «форда», пока тишину улицы не взорвала противная сигнализация. И, сунув руки в карманы джинсов, стал ждать появления хозяина иномарки.

Увидев, как во двор выскочил Илья, и начал озираться по сторонам, ища виновника хулиганского поступка, Даня зло усмехнулся и подождал, пока утихнет оглушительный вой. Затем тихо сказал, шагнув навстречу лучшему другу:

– Извиняй, брателла, что без подарка. Как-то за всеми этими проблемами из башки вылетело, что ты сегодня стал взрослым мальчиком. Ну, чего застыл, как в ступоре? С днюхой, что ли?

– Богдан, это ты… – почему-то особо не удивился тот, хмуро разглядывая его с ног до головы, а потом, опомнившись, притянул к своему плечу и крепко стиснул. – Твою ж мать, Данька, так ты, и правда, живой!

– Ну-ну, отпусти, медведь! Чёрт, ты учитывай, что я сейчас не в лучшей форме. – запротестовал Соколовский, но тоже крепко обнял Илью, на миг, уткнув лицо в его плечо. – Здорова, здорова, брателла, а если по чесноку, не ожидал, что ты так обрадуешься.

– Да ладно, не гони пургу-то! Когда я был тебе не рад, а? – отстранился Илья, всё ещё пребывая в растерянности. – Где тебя носило целый год?! Ты позвонить хотя бы мог?

– Да не мог я ни чёрта. – скривился Даня, и снова посмотрел на окна высотки, надеясь заметить там Сашку. – Это долгая и нудная история, мне не хочется её рассказывать, не сейчас. Поедем, покатаемся? Надерёмся вдрызг?

Он уловил, как Терлецкий быстро оглянулся, и понимающе хмыкнул, уже без улыбки добавив:

– Иди, скажи ей, что у тебя срочное дело. Обо мне можешь не упоминать, я сам с ней как-нибудь встречусь.

– Слушай, Даня, это совсем не то, о чём ты думаешь. У нас с Сашей нет ничего. – чувствуя себя неуютно, начал Илья, но Богдан прервал:

– А ничего такого и не думал ещё. Я и говорю, поехали, потрещим немного о том, о сем… Девушку только предупреди, что сматываешься, а то ж я её знаю — всю нервную систему тебе уничтожит.

– Да не руби ты сгоряча! Говорю, мы с ней просто друзья. – поморщился Илья, испытывая необъяснимое беспокойство.

По-хорошему бы надо было позвать Сашеньку, но как раз её встречи с Богданом он хотел меньше всего. Да, пусть это попахивало низостью, предательством по отношению к другу, но тот уже сделал определенные выводы, и теперь оставалось либо опровергнуть домыслы Соколовского и навсегда потерять Сашку, либо…

Попросив его подождать пять минут, Терлецкий двинулся в подъезд, ненавидя себя за то, что принял, возможно, неверное решение, которое ещё неизвестно, как отразится на судьбах их троих.

Но за любовь и право быть рядом с любимой девушкой каждый сражался, как умел.

Богдан выкурил две сигареты, он ждал уже больше пяти минут, и, закипая всё больше гневом и снова мучась от накатившего приступа ревности, направился к двери. Какой Илья набирал код на домофоне, Даня видел — слепящие фонарные глаза ярко освещали двор. Быстро взбежал по лестнице, и остановился на втором этаже, вспоминая, какой номер квартиры называла горничная.

Поднялся ещё на три пролёта и, невольно прислушавшись, утопил кнопку звонка. По ту сторону деревянной панели раздалось приглушенное мелодичное позвякивание, и Богдан отступил, затаив дыхание.

– Пусти меня. Отойди. – холодно произнёс он, когда Илья, протиснувшись на лестничную площадку, встал спиной к двери.

– Даня, пойми ты, она ничего не знает! Ну, как ты сейчас ворвёшься, будто призрак из прошлого и ошарашишь её новостью, что ты жив?! Её нужно подготовить, нельзя вот так вломиться и с улыбкой заявить, типа, милая, а ты меня ждала?! Там маленький ребёнок, соображай, давай, чем это может обернуться.

Презрительно скривив губы, Богдан некоторое время молча взирал на Илью, признавая его правоту. Им овладела тоскливая грусть, тотчас взорвавшаяся яростью, и он с силой впечатал кулак в перила, не заботясь о том, что разобьет костяшки. Зло усмехнулся и кивнул, хлопнув друга по плечу.

– Ок, погнали куда-нибудь. – бросил, оглянувшись и начал спускаться вниз. – Что, Сашенька тебя отпустила, не замучила вопросами, куда же ты намылился в такой час? Что-то больно длинно ты её уговаривал. Или я помешал приятному процессу?

– Хватит ерничать, черт возьми. – процедил Терлецкий, и они вышли в ночной сумрак. – Послушай меня, Данька! У нас с Сашей…

– Не надо об этом, договорились? – выдохнул Богдан, чувствуя, что злость нашла, наконец, выход. Резко оттолкнув Илью, он притиснул его к бамперу его же машины. – Мне всё равно, что и как у вас там сложилось, это меня не касается, можешь расслабиться, я не стану влезать в ваши нежные отношения! Но один раз, мать твою, только один-единственный раз, я всё-таки тебе морду набью!

– Давай, бей. – невозмутимо согласился Илья, опустив руки и это спокойствие взбесило Богдана ещё сильнее. – Врежь мне, если тебе станет легче! Ну?! Чего ждешь?!

Перед глазами запрыгали черные точки, в ушах взрывом грянул пушечный выстрел, и Соколовский ударил Илью по лицу, затем размахнулся и саданул еще раз, сильнее. В эти минуты он плохо соображал, что делает, ярость вытеснила прочие чувства, и он набросился на противника, который с усмешкой утирал кровь с разбитой губы.

Он не помнил, сколько времени они дрались, катаясь по земле и мутузя друг другу куда попало, оба, беспощадно, пока внезапная вспышка острой боли не заставила Богдана повалиться на спину. Прижимая руку к невыносимо ноющему плечу, он зажмурился, ощущая, как горячая вязкая кровь стекает в рукав водолазки.

Наверное, Илья случайно попал ему по ещё не затянувшейся окончательно ране, и лопнувшая плоть обнажила её снова. Но слабость прошла мгновенно, и им вновь овладело бешенство. Пошатываясь, он поднялся на ноги, насмешливо усмехнулся и, прислонившись к машине, сполз на землю, бессильно уронив голову на согнутые колени.

– Твою ж мать… – хрипло выдавил Соколовский, и снова выругался, уже менее культурно, слизнув с уголка рта сочащуюся кровь. – Зачётный подарок на днюху, а Илюха?! Такого тебе никто, кроме меня, никогда бы не преподнёс. Цени, пока я жив!

– Да пошёл ты к чёрту. – беззлобно отозвался тот, рухнув рядом с ним и ища в кармане куртки сигареты. – Всегда знал, что у тебя тяжелая рука, но стеснялся попросить об этом сомнительном одолжении, чтобы ты мне морду разукрасил.

Сплюнув кровавый сгусток, Илья привалился затылком к холодному металлу иномарки, глядя в ночное, усеянное сияющими алмазами звёзд, небо. Богдан отобрал у него прикуренную сигарету и сделал затяжку.

– Сам туда иди, к чёрту, понял? Я дорогу забыл. – хмыкнул он, подтолкнув его локтем. – Да вот только хрен тебя кто одного отпустит, веришь, нет? Помнишь, попал в ВДВ – гордись…

– А не попал — бери в руки автомат и иди права качать. – с кривой усмешкой сказал Илья, и мужчины рассмеялись.

Со второй попытки встав на ноги, Богдан отряхнул джинсы и подал другу ладонь, испачканную в крови и земле. Тот крепко тряхнул его руку, и Даня, притянув Илью к плечу, хлопнул его по спине.

– Поехал я, ненавижу быть лишним. А ты топай, тебя есть, кому утешить, герой. Я тебе сам позвоню.

– Соколовский! – окликнул его Илья, когда тот уже садился за руль, и Богдан наклонился, выглянув из дверцы. – Ты настоящий болван. Так ни чёрта и не понял!

– Таким родили, все претензии к моему ангелу — хранителю! – скрывая бушующий в душе огонь ревности и ярости, усмехнулся тот, хотя сейчас ему было не до веселья, но показывать свое истинное настроение он не собирался. – Уехал я, надо в травмпункт заскочить. Спокойной ночи, брателла, и еще раз с днюхой!

Данилка заснул, и Сашка, тихонько выйдя из детской, прокралась в кухню, чтобы подогреть чайник. Под окнами взвизгнули покрышки, в открытую форточку этот звук долетел неприятно-дребезжащим. Девушка выключила свет и подбежала к окну, рассматривая, что творится во дворе. Узнав машину Терлецкого, а потом и разглядев его самого, она удивленно нахмурилась. Он ведь вроде по каким-то делам уехал? Или вернулся зачем-то?

Увидев, что мужчина, странно пошатываясь, садится в автомобиль, она распахнула раму и окликнула его по имени. Илья поднял голову, и Сандра махнула рукой, чтобы поднимался к ней. Впустив его в прихожую, девушка остолбенела, в ужасе глядя на его лицо.

– Это что ещё за новости?! Кто тебя так… – громким шепотом воскликнула она, потащив гостя в ванную. – Что стряслось? Как ты?

– Сашуль, да не суетись ты. Нормально всё. – поморщился Терлецкий, усевшись на крышку ванны, куда пихнула его хозяйка и улыбнулся, поймав сердитый взгляд Алексы, которая доставала аптечку из шкафчика. – Это просто маленькое недоразумение. Ничего страшного.

– О да, я вижу, насколько оно маленькое! – отрезала она, ища антисептик. – Рассказывай, что за ночное приключение? Кто тебя так приласкал? И за что?

– Да так, один старый приятель. Девушку не поделили. – с горечью, осознав, что говорит почти правду, признался он и вздрогнул от жжения, когда Сашка начала обрабатывать ссадины.

Она укоризненно покачала головой, стараясь не слишком надавливать на раны.

– И что за девушка? Этот твой приятель, он что, живёт в моем доме?

– Нет. – закрыв глаза, сказал Илья, терпеливо перенося противную процедуру. – Встретились случайно просто.

– Ну? – подтолкнула его коленом Сандра, осторожно смывая кровь со щеки ватным тампоном. – Я тебя спросила — что это за девчонка?

– Очень красивая девчонка. – шепнул Илья, и она напряглась, ощутив, как его руки прошлись по её спине и сомкнулись на талии.

– Прекрати, иначе сам будешь раны свои зализывать! – строго осадила Александра, шлепнув мужчину по плечу. – Илья, ну, ведь я серьёзно спрашиваю, что произошло?!

– Ты же видишь, немного подрался. – посмотрел он на неё снизу, притягивая ближе. – Давай, ты не будешь ворчать, лучше обними меня. Это более действенное лекарство, клянусь!

– Не заслужил ты этого. И вообще, кто тут врач? – усмехнувшись, Сашка приложила мягкий шарик с антисептиком к его губе и Илья поморщился. – Оставайся у меня, куда ты сейчас поедешь? С таким видным макияжем тебя точно загребут доблестные ДПС-ники, надо же им заработок отрабатывать.

– Волнуешься, что ли, за мою невинную психику? – рассмеялся он, поймав её за руку, и девушка обернулась.

– Ну, ещё бы! Ночь в обезьяннике в компании с проститутками, это, знаешь, ли, не только психика лишится девственности! – фыркнула она, заталкивая аптечку на место. – Ну, чего расселся, раздевайся и марш на кухню! Чайник там поставь, я сейчас приду.

Молчание становилось тягостным, но никто не прерывал его. Наклонившись через стол, Богдан поводил рукой у лица Екатерины, и она прищурилась, сняв модные очки с затемненными стёклами. Все полчаса, что провели они с Соколовским в кафе, женщина пребывала в прострации, но воображение у неё не разыгралось — лучший друг детства сидел перед ней живой.

– С ума спрыгнуть, Соколовский. – изрекла Катя, когда Богдан закончил рассказывать о том, что довелось ему пережить за прошедший год. – Похоже, тебя знатно контузило, что ты даже не сообразил позвонить хотя бы мне!

– Серьёзно? – приподнял он брови, и откинулся на спинку плетёного стула. – И ты бы тут же помчалась разыскивать меня в том захолустье, что ли?

– А для чего, по-твоему, существует дружба? – обиженно осведомилась она, прикуривая сигареллу с лаймовым ароматом. – Короче, что теперь? Ты вообще намерен объявляться, так сказать, в мире живых или предпочитаешь прятаться от Сашки?!

– А при чём здесь она? Чтобы потом снова обвинила меня, что я разрушил её жизнь и помешал ей наслаждаться новой… Ой, прости, старой любовью? Уволь меня. Всё, что мне нужно, это видеть моего ребёнка. Она должна признать мое право на отцовство, так ей и передай. Я не буду вмешиваться в их с Терлецким отношения, но хочу принимать участие в воспитании малыша.

– Слушай… – задумалась Екатерина, оставив в покое трубочку в стакане с недопитым пуншем. – Так они всё-таки вместе, да? Это он тебе сказал? Я так и не смогла вытянуть из него ни слова правды о том, что у него с Санькой, а она, как всегда, отмахивалась, говоря, чтобы мы с Давидом не смели совать нос в её жизнь.

– А что, тут нужно ещё какое-то подтверждение? – горько усмехнулся Богдан, сделав глоток кофе. – Они всюду вдвоём, вчера вернулись на его тачке, и ночевал он тоже у неё. Не смотри на меня, как будто я должен тебе сотню баксов, мать твою! Сегодня я хотел с ней поговорить, но вот чего-то не набрался смелости потревожить их идиллию, когда, черт возьми, увидел знакомую машинку во дворе её дома! И это в семь часов утра. Скажи мне, умная, что в семь утра мужик делает в квартире у девушки?

Джамалова пожала плечами, на лице её отразилось недоверие. Она не знала, действительно ли между Ильёй и Санькой есть отношения более тесные, чем дружеские, но червь сомнения в душу уже закрался.

– Тебе лучше сначала встретиться с ней и поговорить без всяких обвинений и претензий насчёт Данилы. – посоветовала она, накрыв его руку своей. – Я была рядом с Сашкой и знаю, как она страдала, узнав о твоей… О том, что ты погиб. Поэтому я тебя очень прошу, выключи ты свой ревнивый и несносный характер, дай ей возможность всё объяснить. И не наезжай насчёт Ильи, пусть она сама обо всём расскажет. Согласись, Дан, ты виноват тоже, мог хотя бы дать знать о том, где находишься!

Он помолчал, о чём-то думая, затем кивнул на её телефон, лежащий на столе.

– Звони ей сейчас. Скажи, что произошла ошибка, что я жив, и хочу с ней увидеться. Тет-а-тет, без посторонних ушей и советчиков. – с нажимом добавил Богдан, и Катя сердито поджала губы, поняв, кого он имел в виду.

Неужели он полагает, что она станет вмешиваться в их отношения или препятствовать встрече? Значит, его доверие пошатнулось не только к Илье, но и к ней?! Но вслух она ничего не произнесла, и, поднеся аппарат к уху, глубоко вдохнула, вслушиваясь в длинные гудки.

– Привет-привет! Ты вовремя, мы с Даней как раз собираемся к вам ехать. Папа дома? – бодро отозвалась Сашка, и журналистка пытливо воззрилась на Соколовского, который замер, глядя ей в глаза.

Конечно, он всё слышал, звук был прибавлен на полную громкость. Но Екатерина и не возражала, пусть сам делает вывод, обрадуется ли Александра. И, попросив Сашу подождать, нажала на гаджет громкой связи.

– Привет, малая. У меня для тебя есть одна, скажем так, неожиданная новость. Пожалуйста, только не пугайся, лады? Это касается… Богдана.

– Хорошо, Илья тоже хотел мне что-то сказать, но ему пришлось ехать в школу за Настей, там какая-то заварушка приключилась. – помедлив, ответила девушка, и в тоне её проскользнула настороженность. – А в чём дело? Что-то выяснилось по поводу его гибели? Игорь звонил, да? Ну, говори, не томи!

Богдан зло скривился, взглядом спрашивая подругу — что, я был не прав? Илья с ней.

– Кать? – позвала Сашка. – Да говори ты уже, блин!

– Сань, я вот о чём. – решительно начала блондинка, отвернувшись от мужчины и разглядывая посетителей кафе. – Дело в том, что год назад случилась непредвиденная ситуация. В общем, мы все ошибочно считали, что Богдан тогда погиб, и даже я при опознании допустила чудовищный промах. Меня сбила с толку эта татуировка… Ты не волнуйся, Саш, ок? Но Данька, он…

– Что ты хочешь сказать? – заикнувшись, спросила Саня. – Он не погиб? Богдан жив?!

– Да, Сашуль. – с трудом выговорила женщина, и метнула на Соколовского уничтожающий взор. – Он жив. Я сама узнала буквально несколько минут назад, понимаешь? Он позвонил мне, и, ты представляешь, какова была моя реакция! Меня едва кондратий не стукнул!

– Значит, в тот день мне не привиделось, на телефон Ильи звонил, точно он… Я ведь узнала его по голосу! – тихо произнесла девушка.

– Ты не волнуйся, моя хорошая, я просто хотела приехать к тебе и сообщить лично, но этот гад заставил меня сделать это сейчас.

– Дай сюда. – отобрал у неё мобильный Богдан и холодно сказал: – Саша, нам нужно встретиться, когда тебе удобно? Я подъеду, куда захочешь.

Молчание длилось, пожалуй, долго, и он невольно чувствовал, как бешено заколотилось сердце. Сашка шумно выдохнула, наконец, неуверенно промолвив:

– Богдан, я очень рада, что ты вернулся. Почему же ты не приезжал ко мне?

– С того света, что ли? – усмехнулся он, проигнорировав Екатерину, которая показала ему кулак. – Как дела, малыш? Ты знаешь, я не люблю говорить по телефону, это несерьезно. Давай увидимся, нам есть что обсудить, правда?

– Конечно. – ему показалось, что она отвечала сухо, и мужчина вновь ощутил прилив злости. – Приезжай, я буду дома после полудня, сейчас не получится, мы ненадолго едем к педиатру, а потом гулять.

– Ок. Лучше тогда вечером, или… Может, я помешаю вам? – с усмешкой спросил он, подсознательно страстно мечтая, чтобы она опровергла его домыслы и сказал, что Илья для неё ничего не значит.

– Да нет, ты чего? — удивилась она, ни словом не обмолвившись о Терлецком. — Я буду ждать.

Не прощаясь, он оборвал вызов и поставил локти на стол, обхватив виски руками. Джамалова язвительно улыбнулась, отправив в рот кусочек персика.

– Ну и дурак же ты, Соколовский. Что на тебя нашло, а? Не мог хоть чуточку быть поласковее с ней?

– Пять минут назад ты говорила, что не будешь лезть в наши с ней отношения. Вот и не лезь, я сам с этим разберусь. От твоих советов всем только хуже, ты же не умеешь слушать, а навязываешь собственное мнение. – напомнил Богдан, и подал ей банковскую карту. – Иди, расплатись. Заедем за Серёжкой, хочу взглянуть на твоего карапуза…

Весь день Сашка была как на иголках. То и дело подходила к зеркалу, рассматривала себя со всех ракурсов, пару раз переодевалась, но потом разозлилась – с какой стати она будет наряжаться? Ради чего? Ради кого, Соколовского? Он этого не заслуживал.

Теперь, когда она всё трезво обдумала, и первые эмоции прошли, девушка поняла, что Даня поступил с ней эгоистично. За целый год ни разу не позвонил, позволил ей думать, что он погиб, да ему вообще было плевать, как она, что с ней! Пожалуй, сегодня она выскажет ему всё, что накопилось в душе, а сказать ей нужно многое!

Никому звонить она не стала, хотя Катя упорно пыталась добиться разговора и обрывала телефон. Нет уж, выслушивать её советы сейчас, когда она и без того на грани, Александра не желала, к тому же, прекрасно знала, о чём той не терпелось поболтать. Ну, конечно же, начнёт выпытывать, что собирается предпринять подруга и снова забивать ей голову своими безумными идеями…

С такими мыслями Сандра и распахнула дверь, когда тишину квартиры взорвала мелодичная трель. Богдан шагнул в прихожую, спрятав руку за спину, но Саша была настолько напряжена, что не обратила на это внимание, и, не в силах отвести от него взгляда, молча посторонилась.

Господи, это и вправду был он, — думала она, разглядывая его, как будто ничего не было, ни этих страшных месяцев без него, ни её тоски по нему, ни обиды, которая еще несколько минут назад сжирала душу! Она бы вечно стояла вот так, глядя в такие любимые синие глаза и чувствуя, как сладко замирает сердце.

– Привет… Вот… Держи. – неуверенно, как показалось ей, улыбнулся Соколовский, протянув алую розу и Сандра машинально стиснула стебель, чуть вскрикнув, когда шип вонзился в ладонь.

– Спасибо… – собравшись с духом, сказала она, и отнесла цветок в гостиную, слыша, как гость, сняв обувь, проследовал за ней. – Проходи, я сейчас… Только вазу найду.

Оказавшись вне поля его зрения, девушка освободила легкие от воздуха, и прислонилась спиной к стене, выравнивая дыхание. Происходящее было похоже на сон, ведь сколько раз она мечтала об этой встрече, и вдруг, едва это случилось, совершенно растерялась.

Ваза из хрупкого узорчатого китайского стекла нашлась на полке в чуланчике, и Алекса сунула в неё розу, вдохнув нежный аромат бутона. Ноги подкашивались, и она с трудом заставила себя вернуться в комнату.

Богдан стоял у камина, глядя на фотографии, и Саша, бесшумно ступая по мягкому ковру босыми ногами, приблизилась к мужчине. На снимках был Данилка, один, с нею или с дедушкой, на руках у Кати или Аньки, и с Таисией Фёдоровной. Сандра помнила каждый этот момент и не смогла не улыбнуться.

– Ему уже полгода, он такой хулиган. – тихо произнесла она, поймав взгляд Соколовского. – И очень похож на тебя.

– Да, вижу. Есть что-то такое. Глаза вроде мои… – улыбнулся он, повернувшись к ней. – Где он сейчас? Он спит?

– Да, я уложила его. Хочешь посмотреть? — предложила Александра.

И, не дожидаясь согласия, взяла его за руку, увлекая к детской. Тихонько толкнула дверь, пропустив Даню в большую уютную комнату, и он огляделся. Игрушки были повсюду, стены пестрели весёлыми героями мультфильмов, у кроватки мягко мерцал приглушенным светом ночник в виде утенка Дональда Дака. Наклонившись, Богдан легонько поцеловал малыша в лоб, и Данечка недовольно заворочался, просунул ручонку под щеку и засопел. Сашка прикусила губу, уткнувшись подбородком в плечо любимого, и они немного постояли, молча любуясь сыном.

– Пойдём… Нам нужно серьезно поговорить. – шепотом сказала Сандра, выталкивая его в коридор.

– Саша, подожди…

Девушка оглянулась. Прикрыла дверь, и обернулась к нему, хотела что-то спросить, но умолкла на полуслове. Шагнув к ней, Богдан почти грубо стиснул её в объятиях, приподнял, и подхватил на руки. Саша не сопротивлялась, ибо её тоже захлестнула неуправляемая волна желания.

Она чуть вскрикнула от неожиданности, когда он уронил её на кровать, но тут же приподнялась, заставив Богдана плюхнуться рядом, и неистово нашла губами его губы. Мысли путались, по всему телу разливался невыносимый жар, и она неловко пыталась стянуть с мужчины футболку, с наслаждением блуждая вспотевшими ладонями по его сильным плечам и животу, наткнулась на шрам у пояса джинсов и испуганно выпрямилась.

Он улыбнулся, потянув её на себя, обнял за спину, прокладывая дорожку поцелуев от шеи до ложбинки груди.

– Прости, пожалуйста… Тебе не больно? – виновато выдохнула Саша, дотронувшись снова до него. – Прости, я нечаянно в первый раз…

– Забудь об этом. Может, шрамы и украшают мужчину, но по мне, так нас вообще не надо ничем украшать. Правда, моя сладкая? – невнятно отозвался он, запустив пальцы в её волосы, и обхватил девушку за голову, нежно целуя. – Ты скучала по мне хоть иногда, вспоминала?

Она что-то пробормотала, ибо он не переставал терзать её припухшие губы, и неловко, путаясь в одежде, раздевал, и эти ласки сводили с ума. Избавив мужчину от штанов, Алекса впилась поцелуем в его плечо, и потянула за резинку боксеров.

Стащила их, и перекатилась на спину, ничуть не стыдясь своего обнаженного тела, которое Богдан с жадностью рассматривал. Даня наклонился, очерчивая рукой её бёдра, и Сандра вскрикнула, почувствовав, как горячий язык лизнул сосок, а в промежность, где всё пылало адским огнём желания, проник палец любовника.

– Богдан… — раздался в тишине её сиплый шепот, полный мольбы, и Даня плюхнулся на спину, усадив Сашку на себя.

– Нет… Не говори ничего, малыш… Я хочу тебя, давай, утоли эту чертову жажду! – хрипло шепнул он, и она запрокинула голову, вобрав в себя подрагивающую мужскую плоть…

Глядя на огонёк на кончике сигареты, Саша сидела у изголовья кровати, обхватив колени руками. Ей казалось, что между нею и Богданом вновь пролегло отчуждение, ибо сейчас он был задумчив и не смотрел на неё. На фоне темного окна четко выделялся его силуэт, и Сандра невольно рассматривала мужчину, испытывая нестерпимое желание прикоснуться к нему, однако, сделать это не решалась. Подтянув расстегнутые джинсы, он сунул сигарету в уголок рта и уселся на подоконник, повернув голову к девушке.

Рыжий сполох осветил его лицо, но понять, какие мысли его обуревали, Александра не могла.

– Чёрт… – с досадой произнёс Даня, глотая горький дым, но совсем не чувствуя его вкуса. – Ты извини меня, ок? Честное слово, я приехал не за тем, чтобы так наброситься на тебя. Хотел поговорить о Даниле, а повёл себя, как какой-то дикарь, никогда не имевший женщину.

Она нахмурилась. Его слова больно задели её, и Сашке почудилось, что он даже не намеренно это сказал, а на самом деле так думал, но для неё это прозвучало обидно.

– Забей. – сухо отозвалась она, и, соскользнув с разворошенной постели, резко подняла с пола пеньюар, дрожащими руками пытаясь попасть в рукава. – Идём на кухню, там всё обсудим.

Натянув футболку, Соколовский искоса взглянул на Сашеньку, чувствуя, как в нем закипает гнев. Он и сам не знал, на кого разозлился больше – на себя за то, что поддался слабости или на неё. Чёрт бы её побрал, она всегда была для него словно сладкий и запретный плод – несмотря на то, что Сашка, как он предполагал, встречалась (или жила? ) с другим, его еще сильнее тянуло к ней.

– Так что ты хотел мне сказать? – спросила девушка, когда он появился на ярко освещенной кухне и уселся на стул, скрестив на груди руки.

– Один вопрос, милая. Кого ты записала отцом моего сына? – осведомился Богдан, и увидел, как в её глазах вспыхнуло возмущение. – Я надеюсь, у тебя хватило ума не ставить там прочерк? Или всё куда хуже, чем я думаю?

– Ты считаешь, что я… — задохнулась от новой обиды она, и не смогла продолжить, горло сдавило колючим куском проволоки.

– Просто ответь мне, я должен знать. – не дал ей выразить протест мужчина, и Сашка покачала головой, обескураженная происходящим.

– Само собой, я всё сделала, как нужно. И ты отец Данилы, это право у тебя никто не оспорит. – сухо произнесла девушка.

– Отлично. – затушив окурок в пепельнице, кивнул Богдан. – В таком случае, я буду приезжать, чтобы побыть с ним, в любое время. Не провожай меня, я не заблужусь. Кстати, почему ты одна, где твой… Хм-м, твой друг? Впрочем, лучше не отвечай. Меня это не касается.

Она вышла за ним в прихожую, чувствуя, что он что-то не договаривает, и, поколебавшись, взяла его за руку.

– Богдан, постой. Не уходи… Мы ведь не виделись целый год, а сейчас как чужие. Что произошло? Ты разлюбил меня? – пересилив гордость, которая вечно была причиной всех её несчастий, тихо спросила Сандра, и уловила, как он помедлил, размышляя над тем, что услышал.

– Мы ещё не обо всём договорились? Я не хочу отвечать на твой вопрос. – пожал плечами Соколовский, убрав с запястья её пальцы. – Или хочешь проявить гостеприимство и угостить меня чаем? Не утруждайся, я не голоден. Ложись спать, уже поздно.

Сглотнув ком и чувствуя, как наворачиваются слёзы, Александра горько усмехнулась.

– Я просто думала, что ты хотя бы объяснишь мне всё. Где ты пропадал, что произошло тогда? Я очень переживала за тебя, а потом, когда узнала, что ты… – она шмыгнула носом, и отвела глаза, не собираясь показывать перед ним слабость. – В общем, мне было трудно, я не могла поверить, что тебя больше нет. Но минули месяцы, и мне пришлось как-то учиться жить дальше, ради нашего сына, Богдан.

– Ты тоже винишь во всём меня, верно? – с горечью бросил он, прежде чем шагнуть за порог. – Расслабься, милая, у меня в планах нет портить вам жизнь. Знаешь, может, я и негодяй, но всё же уступлю дорогу, потому что дружба для меня ещё пока имеет значение. Я с самого начала знал, что ты будешь не со мной. Но, как говорится, кто не рискует, тот никогда не постигнет горечь разочарования. Сладких снов.

Он ушёл, а Саша какое-то время стояла, осмысливая странные слова и не замечая, как по щекам струились жгучие слёзы...