Я тебя не помню

Глава 14

– Я купил твоим родителям билеты домой на завтра. Врачи дали разрешение на перелет, – оповестил Данияр.

Я отложила книгу в сторону и посмотрела на него, все равно английский текст тяжело переваривался в голове, о себе давало знать отсутствие практики.

Данияр попутно листал что-то в телефоне, а говорил сухо и по фактам. Родители должны улететь, между ними очевидна взаимная неприязнь. Завтра Новый год, который мне предстояло провести с чужим мужчиной.

Данияр сидел за обеденным столом, рядом с тарелкой омлета стояла чашка кофе и лежала пачка сигарет. Я давно не чувствовала запах никотина, Данияр почти не курил в доме при мне.

– Хорошо. Я могу съездить в больницу к отцу?

– Нет, – безапелляционный ответ. – Ни к чему лишний раз выезжать из дома. Сегодня его выписывают, мои люди позаботятся об этом. К тому же, там твоя мать.

«Мои люди».

Я даже не знала, сколько у Данияра Багрова «его людей». Только из интернета вычитала, что он владелец нескольких строительных компаний, второй человек после Назара Багрова, его деда, и вообще очень завидный жених. В интернете о нем нет плохого слова, даже о том случае на нашей свадьбе – ничего. Все стерли, как будто мне это приснилось.

– Ладно.

Я вернулась к книге. Мне нужно было наверстывать месяцы, когда я не практиковала английский, иначе так все можно позабыть. А терять профессию не хотелось, в будущем на что-то нужно будет воспитывать ребенка, ведь я хотела дать ему все самое лучшее.

– Ты занята сегодня вечером? – сзади незаметно приблизился Данияр.

Я повертела книгу в руках и покачала головой:

– Нет. Не занята.

Удовлетворенно кивнув, Данияр перешел сразу к делу:

– Здесь неподалеку есть отличное место для прогулки. Тебе это полезно.

– Прогулка? – уточнила я.

– Надо поговорить, Настя. Вернусь часам к семи.

Я чуть настороженно отложила книгу и погладила живот. Ну вот, кажется, малыш снова начал пинаться. Что же ты так реагируешь на слова дяди Данияра, малыш? Тоже переживаешь?

– Как скажешь, – максимально спокойно ответила я. – Я буду готова к семи, Данияр.

От Данияра вкусно пахло, и, даже когда он ушел, я чувствовала этот запах, пытаясь вспомнить, что он мне напоминает.

Позже из больницы вернулась мама, она проводила с отцом почти все время и привозила ему фрукты. Каждый день мы созванивались с папой по видеосвязи, и я не подавала виду, что меня напрягает запрет на выезд из дома. Я с трудом не ругалась с Данияром, чувствуя, что любое мое слово он воспримет в штыки, и поэтому к отцу не просилась.

Мы немного поговорили с мамой, и вечером я начала собираться, ведь Данияр обещал приехать ровно к семи, а он никогда не опаздывал.

– Здравствуй, – поздоровалась я, услышав его шаги в прихожей.

– Привет, родная. Готова?

Я кивнула.

Было темно, когда Данияр забрал меня из дома. Его машина осталась стоять на территории, мы вышли за ворота и неторопливо двинулись по вычищенной дорожке. Конец декабря выдался не слишком снежистым.

– Ты освоилась дома? – спросил Данияр. – Или тебе нужно что-то из одежды или личных вещей?

– Нет, не нужно, – откликнулась я. – И дома я освоилась тоже быстро. У тебя просто планировка… комфортная. Иногда руки по инерции находят нужное. Быстрее, чем голова сообразит, – улыбнулась я. – Это странно, да?

– Нет, – серьезно ответил Данияр. – Это хорошо.

Через пятнадцать минут мы вышли к поляне, полностью укрытой неглубоким снегом. Атмосферность месту придавали качели, стоявшие посередине, и фонари. Высокие фонари были расставлены по всему периметру поляны.

– И мы здесь одни? – удивилась я.

– Нет, – честно ответил Данияр. – С нами моя охрана. Не бойся, они не подсматривают.

– Я даже не заметила…

– Хорошо работают, значит. Увольнять не буду, – усмехнулся Дан.

– Данияр, а тебе нравится твоя работа? – спросила я вдруг.

– Не знаю, меня не спрашивали. Отправили учиться, я выучился. Потом почувствовал вкус денег и начал выстраивать бизнес. Идем на качели. Там расчищено.

Я кивнула и медленно зашагала следом. Одной здесь было бы не по себе, но за широкой спиной Дана здесь я не чувствовала опасности. Даже от него.

Качели словно специально были очищены для тех, кто забредет сюда по случайности. Я села и вдохнула свежий воздух.

– Здесь… хорошо.

Данияр молчал, наблюдая за мной, а чуть позже протянул мне ладонь.

Было темно, и я не увидела, что было спрятано в его руке.

Но приказ был очевидным:

– Посмотри, Настя.

Я стянула перчатки и приняла из его рук что-то небольшое, но приятное на ощупь.

– Что это?

Поднимаю глаза, но над собой вижу только внушительную фигуру Данияра и блестящие в темноте глаза. В который раз отмечаю, как повезет той женщине, которую он будет любить. За ним она точно будет как за каменной стеной…

– Посмотри, родная, – повторил он.

Я повертела в своих руках бархатный мешочек и потянула за веревку, раскрывая его.

Данияр чуть сдвинулся с места, где он стоял, и фонарь точно осветил кольцо. Оно скатилось мне прямо в ладонь, и я сначала не верила, пока не увидела искусно исполненное украшение. Я бы не назвала его изящным, скорее наоборот, кричащим о серьезных намерениях. Уж больно тяжелым было кольцо и наверняка дорогим.

– Красивое?

– Да, – вырвалось у меня. – Это для нее? Для той девушки, о которой вы с Назаром говорили?

Данияр усмехнулся. Я не видела его лица, но четко слышала усмешку.

– Красивое. Ей понравится.

Голос чуть подвел. Не сказать, что до этого мой мир был стойким и стабильным, но сейчас он снова пошатнулся.

– Желаю тебе счастья, Данияр. Уверена, она будет рада, – произнесла я, с противоречивыми чувствами продумывая в голове свою дальнейшую жизнь. Ведь брак Данияра означал для меня одно: свободу.

Можно тогда вместе с родителями лететь завтра. И Новый год я встречу в семейном кругу. В родном городе. Вроде бы я должна радоваться, ведь в этом доме у меня все равно нет ничего, кроме тех снов и отчего-то знакомых углов.

– Это не для нее. Это для тебя, – огорошил Данияр, присаживаясь передо мной на корточки.

Я замерла, перестав нервно болтать ногами в воздухе. Качели тоже остановились. Данияр голыми пальцами обхватил железные прутья качель и решительно посмотрел на меня.

– Насть, я не буду ходить вокруг да около. Ты станешь моей женой.

Я медленно качаю головой.

В голове ни единой мысли, только сплошные противоречия. Когда Назар заявил о партии для внука, мне стало горько. Сейчас – безумно страшно.

Все это казалось игрой, в которой мне была отведена роль куклы.

– Мне жаль, если ты не хочешь этого, – добавил Данияр заранее, предчувствуя бурю.

– Пожалуйста, отправь меня в Екатеринбург. Позволь уехать, – зашептала я, что первое пришло в голову.

– Не могу, Насть.

– Я не буду никому препятствовать видеться с ребенком…

– Нет, Насть, – жестче ответил Данияр. – Выбора нет. Ты слышала не только часть о моей невесте, но и все остальное, верно? Романтике здесь места нет.

Про то, что Назар придет сюда с полицией, слышала.

С одной стороны, я понимала, что я не нужна самому Назару, но ему был нужен мой ребенок. Там у меня его заберут, слушать не станут.

А с другой стороны Данияр. Здесь брак с чужим мужчиной, постель делить с чужим мужчиной…

Я не знала, что хуже.

– Без моей защиты не будет ничего хорошего, Настя.

– А что будет с тобой? – спросила я.

Данияр поднимается с корточек, тяжело вздыхая. Ему не нравилось мне что-то объяснять, он злился.

Его устраивало, когда я читаю книги, пью мало кофе и нахожусь в поле его влияния. А его предложение только усилит поле его влияния.

Я поднимаюсь следом, но уйти не могу. Он нарочно вывел меня сюда. Ни в другую комнату уйти, ни скрыться – он догонит, и мне будет только хуже.

С этим мужчиной лучше полюбовно проблемы решать, так он смягчается, родной меня называет, и я могу добиться хоть крохи уступки.

Да и бежать смысла не было. Мы с ребенком были заложниками большой семьи.

Когда Данияр хватает меня за запястье, я не противлюсь. И тогда его хватка смягчается, подтверждая мою теорию. Он прижимает меня к себе, а я дышу часто-часто и не понимаю, зачем ему это все.

– Что будет дальше? – шепчу ему в ворот, рядом с шеей. – Я не понимаю, зачем мы тебе нужны.

Я послушно держу кольцо в шелковом мешочке, боясь потерять. И надеть боюсь тоже.

Холодные крепкие руки хватают меня за лицо. обхватывают щеки, заставляют посмотреть наверх. Багров такой высокий, что даже ростом мы не можем соревноваться.

– У меня ничего нет, – выдохнула я, кусая губы от безысходности. – Мой ребенок не претендент на наследство. Зачем мы тебе?

Я не дергаюсь, когда Данияр начинает приближаться.

– Я бы поняла, если бы мы раньше встретились. Если бы любовь была. Но сейчас ни чувств, ни выгоды тебе. Мне нечего тебе предложить.

Его лоб прикасается к моему, и мы оба часто дышим.

– Насть, ты мне нравишься.

Внутри все переворачивается от его слов и сильно дрожит.

– Больше, чем ты можешь себе представить. – повторяет настойчиво. – Не сопротивляйся браку.

Если раньше стоял вопрос фиктивности брака, то сейчас нет.

После его признания – нет.

Я открываю рот и делаю глубокий вдох. Выходит пар. Горячий воздух смешивается, и я кроме этого пара ничего не вижу.

Просто понимаю: Данияр предлагает настоящий брак.

– Я не буду трогать тебя первое время.

Первое время…

Я закрываю глаза, кусаю губы. После первого неудавшегося брака я понимала, что в моей жизни будут еще мужчины. Но не думала, что так скоро.

– Появится ребенок, привыкнешь ко мне, полюбишь. Ладно? Нет выхода, Настя. Либо я, либо непонятная судьба.

– Я не хотела так, – признаюсь шепотом. – Я по-другому жизнь планировала. Я любила, мечтала, а это все разрушили, понимаешь? Разрушили, отобрали, отняли.

– Понимаю, – сквозь зубы ответ. – Охуеть как понимаю. Просто скажи «да», и я все сделаю сам.

Я зажмуриваюсь от боли и хватаюсь кулаками за ворот мужского пальто. Ни оттолкнуть, ни отойти не получается. И смысла в этом не вижу… не просто так Багров из Москвы меня забирал.

– Да…

Данияр удовлетворенно дышит, он вытирает мои щеки и забирает тяжелое кольцо из моих рук.

И, пока я стою неподвижно, надевает мне кольцо на безымянный палец.

Этот мужчина принимает мои слезы за согласие и после – снова прижимает к себе. Так не прижимают чужих. Или тех, кто не симпатичен. Я не верила ему, что он будет ждать, и от этого становилось страшно.

Поцелуй в скулу становится подтверждением. Так не прикасаются к нелюбимым. Не целуют. Неясно было только, чем я такую любовь заслужила.

– Умница, родная. Тебе понравится со мной, – прошелестели его губы.